Галина Юзефович

Е. ШУЛЬМАН: Вообще надо сказать, переходя с прикладного политического уровня на метаполитический: роман-то следует одному из популярнейших паттернов в европейской литературе. И роман этот становится на полочку, на которой написано «Колониальная проза». И на этой полочке очень много всего стоит на разных языках написанного. <…> Это произведения, в которых сюжетообразующим механизмом является противоречие между центром и периферией…

Беда (или, наоборот, счастье) состоит в том, что у Герцена есть две задачи. Первое — это показать, как история влияет на человека, то есть показать, как он, такой прекрасный, ужасный, разный, сформировался под влиянием объективных обстоятельств. А второе — это не проводить четкой границы между персональным и политическим. «Политическое — это личное», провозгласил Александр Иванович задолго до всех прочих людей, произносивших эту фразу…

Г. ЮЗЕФОВИЧ: …буквально несколько месяцев назад, в Российской Федерации современной очень активизировался разговор о предварительной цензуре… Как в советское время: все было либо прогрессивное, либо реакционное. Вот в данном случае инициаторами этих идей выступают люди, скажем так, прогрессивных взглядов, потому что они хотят, чтобы сажали цензоров, а не писателей.
Е. ШУЛЬМАН: Посадят всех (спойлер). Эти все предосторожности — в пользу бедных. Сейчас они предохранятся…

Это мне ужасно напоминает не менее блестящую идею, которая возникла у нашего императора Николая Павловича по прочтении драмы «Борис Годунов»: он предложил автору переделать ее в роман в духе Вальтера Скотта. Почему коронованные читатели всегда должны быть такие придурки, я, честно говоря, не знаю…

Если в принципе вам кажется обаятельной литература для английских мальчиков до Первой мировой войны — все то, что они читали, чтобы потом отправиться на Первую мировую войну (это тоже уже нельзя не понимать), — то это вам понравится тоже. Если вам нравится цветистая и конкретная при этом южнорусская метафорическая школа (мне она нравится), то это вам должно понравиться. Если, так сказать, дыхание смерти в тексте вас не приводит в ужас, то тоже это почитайте…

То есть вначале нам показывают героиню, которая не похожа на героиню: вы ждали вот это — вам будет все наоборот. Потом говорится, что она открыла для себя готическую литературу, начиталась, и в голове у нее бродят эти самые туманы: британской музы небылицы тревожат сон отроковицы — вот буквально стал теперь ее кумир, значит вот, задумчивый вампир…

Весь день мы рассказываем о людях, которых государство преследует за их гражданскую, политическую и антивоенную позицию. Истории этих людей должны быть услышаны, а самих политических заключённых и их семьи необходимо поддерживать…

Екатерина Шульман: История про то, как этот маленький уродец волшебным образом присваивает себе заслуги всех окружающих. Мы знаем, какую роковую роль этот образ сыграл в судьбе телекомпании НТВ, передачи «Куклы», вообще, возможно, судьбе русских медиа в те годы, когда все еще было так мягко, незастывше и только решалось. Но начинается история с призыва, обращенного к руководителю той территории, на которой происходит действие, «государь, введите просвещение»…

Е. Шульман: По книге Даймонда сняли фильм документальный, просветительский, году, по моему, в 2007.
Г. Юзефович: Правильно сделали, потому что там есть масса увлекательных сюжетов, вот именно сюжетов, которые потом можно пересказывать в компании. Опять же, почему это любимая книга для топ-менеджеров. Если вы топ-менеджер, обратите, пожалуйста, внимание, потому что ты прочитал, ты усвоил классную, красивую и не бессмысленную идею. А потом у тебя есть еще примерно миллион историй, которые ты можешь в светском обществе рассказывать…

Пелевин как раз очень точно фиксирует то, как все эти метания в разные стороны на самом деле движут нас, и это в книжке уже понятно, что они движут нас к той точке, в которую мы попадём неизбежно. Что фраза про «мочить в сортире» уже где-то в воздухе носится и скоро она прозвучит, соткётся буквально, потому что туда нас ведет колея…

Но все подписали, кроме одного человека. Во всей Российской империи один человек сказал: “А если он будет совсем плохой император? Ну как? Я же не могу… Я сейчас пообещаю, и что?” И к нему приходил домой пермский губернатор и говорил: “Володенька! (Он тогда был крайне молод.) Пожалуйста, ну вот смотри, как мы тут славно живем. Это же формальность. Ну подпиши.” И Короленко было согласился, а потом ночью проснулся и понял, что не может…

Сначала он гастролировал по Англии, читая вслух и дополняя чтение искрометными выступлениями. Вообще, конечно, если б Диккенс жил сегодня, он бы вел невероятно популярный твиттер, инстаграм… Он был бы инстаграм-король совершенный, у него был бы ютуб-канал, на котором тоже были бы великолепные просмотры…

Относительно псевдонима нет никакой обоснованной версии его происхождения. Каждый утверждает каждое, и ужас в том, что она три разных версии сама своим ртом рассказала разным интервьюерам. Поэтому где-то вы прочтете, что Тэффи — это из Киплинга…

Екатерина Шульман: Моя теория состоит в том, что Пушкин, спасшись, вылечившись после ранения на дуэли с некоторой помощью Даля, Жуковского и моченой морошки, уехал во Францию и стал там Проспером Мериме…

Г. Юзефович: В «Вечере у Клэр» есть одна глубоко меня потрясшая эротическая сцена, когда возлюбленная его кладет голову ему на колени, а он вынужден срочно покинуть помещение.
Е. Шульман: Да. Герой как бы все время присутствует здесь и одновременно не здесь. То есть он на себя любимого смотрит почти уже со стороны, опять же, как в известной песне: «Как души смотрят с высоты. На ими брошенное тело»…

Галина Юзефович: Самая страшная вещь — это «Тупейный художник». Я над ним плачу каждый раз. Это вот просто у меня как условный рефлекс срабатывает. Я его читала вслух обоим детям с целью развития в крошках эмпатии и обнаружила, что эмпатия очень сильно развилась во мне. Я рыдала абсолютно как белуга…