Подкаст Сергея Смирнова: Уйгуры в борьбе за независимость. Как Сталин решил судьбу Синьцзяна
По одной из конспирологических версий, авиакатастрофа была инсценирована уже после того, как членов делегации арестовали и расстреляли советские чекисты. Якобы таким образом в Кремле решили нейтрализовать Касыйми, который намеревался отстаивать идею суверенитета Восточного Туркестана и поднимал вопрос о его вхождении в состав СССР…
Подписаться на канал Сергея Смирнова
Поддержать канал Сергея Смирнова
Синьцзян, он же Восточный Туркестан и даже Уйгурия. Концлагеря и цифровая слежка, тотальный контроль за местным населением – это то, что можно сказать об этом регионе сейчас. При этом китайская власть окончательно утвердилась в Синьцзяне только после Второй мировой войны, причём с помощью Советского союза, который десятилетиями контролировал эту территорию и даже помог провозгласить независимость. Поговорим об этом сегодня.
Всем привет, это Сергей Смирнов, вы на моём историческом канале, как обычно, ставьте лайки, пишите комментарии. Кому нравится канал, обязательно подписывайтесь на Патреон, это лучший вариант, и на Бусти, ну а мы начинаем. Впервые китайцы заявили свои претензии на земли Синьцзяня ещё в начале нашей эры, однако долго их власть тогда не продержалась. В седьмом веке, когда уже сформировалась уйгурская государственность, Восточный Туркестан был покорён китайской династией Тан, но тоже ненадолго. Несколько столетий эти земли переходили из рук в руки, пока в середине 18 века здесь не утвердилась маньчжурская династия Цин, покорившая к тому времени всю территорию современного Китая. На землях Восточного Туркестана была создана особая военно-административная единица, имперское наместничество Синьцзян, что в переводе с китайского означает «новая граница», ну или «новая территория». Местное население: уйгуры, казахи, кыргызы – отличались от маньчжуров и ханьцев не только языком и культурой, но и религией. Это заложило основы длительного конфликта, и восстания в Синьцзяне следовали одно за другим.
В дальнейшем я буду чередовать название Восточный Туркестан и Синьцзян. На мой взгляд, корректно и так, и так, потому что название региона сейчас – вот буквально политический вопрос. Для Китая правильно Синьцзян, для уйгуров, особенно в эмиграции, Восточный Туркестан, но у меня исторический ролик не про названия, поэтому я постараюсь соблюсти баланс. Вернёмся к истории.
За 200 лет после завоевания в восемнадцатом веке местные жители 400 раз поднимали оружие против династии Цин, ну, то есть, два раза в год. В 1864 году практически весь регион освободился от китайской власти, а восставшие мусульмане провозгласили создание сразу пяти независимых государств. Но вскоре один из правителей, Якуб-бек, смог объединить уйгурские земли в единое государство под названием Йеттишар, «государство семи городов». 13 лет это государство де факто было независимым, но в мире так и не было признано, несмотря на все попытки Якуб-бека. В 1877 году он был отравлен, а Уйгурия снова была занята войсками империи Цин. С кратким периодом фактической независимости было покончено. Но по историческим меркам достаточно скоро, спустя несколько десятилетий, рухнула и сама Цинская империя. Китай в 1919 году был провозглашён республикой, а власть в Синьцзяне перешла к местному губернатору Ян Цзэнсиню, именно при нём сформировались сегодняшние границы региона. Цзэнсинь формально хоть и подчинялся центральному правительству, в реальности правил как независимый государь. Непосредственно в его ведении находилась и полиция, и армия – ну, все органы власти.
Снизив налоги для мусульман, губернатор заручился поддержкой местного населения, и до конца его правления Восточный Туркестан жил относительно мирно, особенно на фоне междоусобицы, которая охватила весь остальной Китай. Главной опорой Цзэнсиня были хуэйцзу, то есть, китайцы-мусульмане. В России и бывших советских республиках Центральной Азии проживает множество их ближайших родственников, дунганов.
В двадцатые годы двадцатого века Восточный Туркестан становится убежищем для тысяч беженцев из России, бежавших от революции и Гражданской войны. Хотя первая волна переселенцев имела место ещё в 1916 году и была связана с подавлением центральноазиатского восстания. Ролик про него есть на канале, всегда можете посмотреть. После окончания Гражданской войны из России в Синьцзян ушли несколько тысяч солдат, офицеров и беженцев из отрядов генерала Александра Тутова и семиреченского атамана Бориса Анненкова. Позже к беженцам из советской России присоединились участники западносибирского крестьянского восстания 1921 года, крупнейшего выступления против большевиков, охватившего территорию от низовьев Оби до центральных районов Казахстана. Из советской России уходили всеми возможными путями: через пустыни, горные тропы, безлюдные высокогорья. По пути беглецы терпели различные лишения, многие погибали, но шли на риск – лишь бы оказаться вне досягаемости ЧК.
Российский геолог и активный участник Белого движения в Центральной Азии Павел Назаров так описывает свои ощущения после пересечения границы с Синьцзяном. Цитата: «Теперь повсюду можно было видеть спокойный и мирный труд людей, равно изобилие благ земных. Какой контракт с дивным царством трудящихся масс, покинутых мною. На лицах прохожих не было того выражения нервозности и угнетения, которое отмечалось у простых жителей по ту сторону Тянь-Шаня. Здесь люди были веселы и приятно улыбались, хотя при китайском правительстве здешний край отнюдь не был беззаботной Аркадией». Эмоционально, но понятно, какой был контраст и почему люди бежали из Советского союза. Всего в Восточном Туркестане нашли убежище более 30 тысяч беглецов из советской России. В начале тридцатых годов, спасаясь от вызванного коллективизацией голода, сюда переселятся также сотни тысяч жителей Казахстана. Губернатор Синьцзяня Ян Цзисинь, несмотря на свои монархические убеждения, был довольно дружелюбно настроен в отношении СССР. В его владениях большевистские эмиссары чувствовали себя вполне вольготно. Генерал Дутов, например, был застрелен агентами ВЧК всего спустя полгода после бегства сюда. Атаман Анненков успел посидеть в китайской тюрьме, а потом был передан (за солидное вознаграждение) прямо в руки чекистов. На родине его судили и расстреляли за массовые казни мирного населения в годы Гражданской войны. Ну вообще про Анненкова надо рассказывать, правда, отдельно, довольно любопытная и страшная фигура.
При поддержке губернатора СССР постепенно наращивал своё присутствие в регионе. Советские консульства были открыты во всех крупных городах Синьцзяна. Ян Цзисинь без оглядки на центральное правительство заключал торговые соглашения с советским правительством, а Пекин был вынужден подтверждать эти договорённости уже постфактум. Выбирая среди иностранных держав союзников, Ян Цзисинь явно тяготел к Москве. Япония, например, тоже присматривалась к Восточному Туркестану, но, когда в Токио предложили разместить в приграничных с Советским союзом районах японскую дивизию, Ян Цзисинь категорически отказался.
Интерес же СССР к региону был очевиден: через территорию Восточного Туркестана проходят важнейшие коммуникации. Здесь пролегал Великий шёлковый путь. В двадцатом веке этот маршрут не утратил своего значения, плюс Синьцзян исключительно богат полезными ископаемыми. Ещё до революции 1917 года более 60% торгового оборота региона ориентировалась на Россию, и лишь треть – на внутренние районы Китая. Большевики этот статус-кво старались не только сохранить этот статус-кво, но и усилить своё влияние. Тем более, в регионе постоянно ощущалось соседство англичан, тем более, в южном Синьцзяне. А англичанка, как считали в Москве, где ни появится – так сразу и гадит. Вообще в отношении Восточного Туркестана СССР проводил как раз политику, больше свойственную больше англичанам и французам, но никак не русским державникам. Ну помните, бывший замглавы администрации Путина как-то писал про русский мир, цитату, да: «Русская экспансия не корыстна, мы не торговая империя, мы империя не корысти, мы нерентабельная империя, и этим мы отличаемся от англосаксов». Так вот, в Восточном Туркестане всё было как раз в духе англосаксов. На первом месте стояли материальные интересы.
В справке, подготовленной в начале тридцатых годов Разведывательным управлением Красной армии, говорилось, цитата: «Синьцзян является серьёзной сырьевой базой для нашей промышленности. По торговле с нами Синьцзян в ряду восточных стран стоит на третьем месте, после Персии и Монголии, а по качественному строения его с нами экспорта, нужное нам сырьё – на первом. Роль Синьцзяна как сырьевой базы для нашей текстильной промышленности и тыла, для наших скотоводческих, хлопковых и индустриальных базах в Средней Азии и Казахстане особенно возрастает в случае обострения нашего международного положения и военных осложнений». Цитата длинная, но показательная. Заметьте, Синьцзян назван страной.
Во второй половине двадцатых годов обстановка в Китае круто меняется, там возвышается лидер националистической партии Гоминьдан Чан Кайши. При непосредственной поддержке Советского союза он постепенно устраняет своих соперников и приводит к покорности мятежные правительства. Позже Чан Кайши сформирует в Нанкине своё правительство, устроит массовую резню коммунистов и пойдёт на обострение отношений с Советским союзом. В Маньчжурии это выльется в кровавый конфликт вокруг КВЖД, но в Синьцзяне всё будет иначе. В 1928 году Ян Цзисинь признал правительство Чан Кайши, однако спустя ну буквально несколько дней губернатор был убит во время попытки переворота.
Новым главой региона становится Цзинь Чжэнь, работавший до перехода на госслужбу директором школы. Он ещё больше пытается укрепить личную власть губернатора, увеличивает штат полиции, удваивает зарплаты солдатам и ограничивает перемещение граждан. Усиливается контроль над русскими жителями региона, над теми сами беженцами, прежде всего, из советской России. Вместе с тем, коррупция, которая была бичом Китая в имперские времена, при новом губернаторе обретает катастрофические масштабы. Положение местного населения резко ухудшается, особенно страдают от чиновничьего произвола национальные и религиозные меньшинства. Большинство чиновников-то – этнические китайцы или ханьцы. Формально Цзинь Чжэнь безоговорочно признал правительство Чан Кайши, однако в отношениях с СССР он, как и предшественник, старался проводить самостоятельную политику. Когда во время боёв на КВЖД из Нанкина велели закрыть в Китае все советские представительства, Чжэнь проигнорировал это распоряжение. Дипломаты в Синьцзяне остались на своих местах.
Позже губернатор без согласования с национальным правительством договорился о поставках оружия для своих войск. Это вызвало особое недовольство Чан Кайши, хотя в союзной Москве политика Цзинь Чжэня восторга не вызывала. Аппарат губернатора погряз в коррупции, налоги и цены непомерно выросли, а бунтарские настроения среди местного населения усиливались. Было совершенно очевидно, что глава региона – совершенно не та фигура, на которую стоило делать ставку.
В 1931 году в Восточном Туркестане собирается крупное восстание уйгуров, к которому присоединяются казахи, монголы, кыргызы и дунгане. Начинается война всех против всех, и регион погружается в хаос. Два года спустя различные группировки повстанцев контролируют уже 90% территории Синьцзяна. На юге, в Кашгаре, уйгуры провозглашают создание Восточно-туркестанской исламской республики. Она просуществует только 5 месяцев, но за это время обзаведётся всеми атрибутами полноценного государства: собственной конституцией, валютой, президентом и кабинетом министров. Пока уйгуры пытались сформировать свою автономию, столицу Восточного Туркестана, город Урумчи, штурмовали отряды дунганина Ма Чжунъина, командира мятежной 36й дивизии Китайской народной и революционной армии. Действуя поначалу с революционными повстанцами, Чжунъин позже заключил с Чан Кайши негласный договор, согласно которому в случае победы над войсками действующего губернатора именно лидер дунган должен был занять пост главы Синьцзяна. Действуя от имени гоминдана, Чжунъин и его отряды стали в какой-то момент самой мощной силой в Синьцзяне. Шведский путешественник Свен Гёдинг писал, цитата: «От китайцев, туганцев и турков мы слышали, что планы Ма Чжунъина были гигантскими. Его планы не простирались так далеко, чтобы сравниться с Чингисханом, но он мог довольствоваться чем-то не ниже ровня Тамерлана. Сам он был магометанином, и его цель была подчинить своему скипетру весь тюркский мир в Центральной Азии».
Войска Цзинь Чжэня оказались совершенно не способны противостоять ни уйгурам, ни дунганам. В отчаянной попытке сохранить власть губернатор формирует отдельный кавалерийский полк из бывших белогвардейцев под командованием барона Павла Попенгута, воевавшего в своё время в армии Дутова. Русские помогают отбить атаку мятежников на Уручи, однако затем вступают в сговор с группой местных чиновников и сами свергают губернатора. На его место приходит уроженец Маньчжурии и выпускник японской императорской военной академии Шен Шицай. Последующие десять лет он будет полновластным хозяином Синьцзяна. При нём Восточный Туркестан попадёт в такую зависимость от СССР, что станет, по сути, ещё одной советской республикой. Но для начала новому губернатору нужно было справиться с отрядами Ма Чжунъина, который, пользуясь поддержкой центрального правительства Китая, по-прежнему осаждал Урумчи. Собственных сил на это у Шен Шицая просто не было. Но тут ему на помощь приходит СССР. Москва идёт на полномасштабную интервенцию. Барона Попенгута отстраняют от командования и казнят за участие в антиправительственном заговоре.
В Синьцзян на помощь русскому отряду Шицая выдвигается две бригады Красной армии с танками, бронемашинами и авиацией. Все советские военнослужащие, во избежание международных протестов, были переодеты в белогвардейцев. Для этого было выделено две тысячи комплектов формы императорской армии. Красноармейцам даже нашили погоны, которые вновь станут использоваться лишь 10 лет спустя. В военных сводках советская группировка проходила как Алтайский добровольческий корпус, или просто алтайцы. Красноармейцы будут атаковать Дунган, можно сказать, в одном строю со вчерашними врагами белогвардейцами. Лётчик Фёдор Полынин позже вспоминал, как советская авиация атаковала противников под Урумчи: «Подлетая к городу, мы увидели у крепостной стены огромную массу людей. Мятежники штурмовали крепость. Снижаемся и начинаем поочерёдно бросать в гущу мятежных войск 25-килограммовые осколочные бомбы. Мятежники точно обезумели от внезапного воздушного налёта. Позже выяснилось, что суеверные вояки генерала Ма Чжунъина восприняли падающие с неба бомбы как божью кару. Никто из них ни разу в жизни не видел самолёт». Ну, такая вот цитата советского лётчика.
Кстати, советские войска использовали в Восточном Туркестане не только обычные бомбы, но и снаряды с горчичным газом ипритом, так что паника солдат Ма Чжунъина становится ещё более понятной. Вообще советские историки любили осуждать за использование Женевской конвенцией химоружия итальянцев в Эфиопии, но вот факты его применения в Китае огласке не предавались.
Советская интервенция решила исход противостояния в Синьцзяне. В какой-то момент Чан Кайши отказался от посылки подкрепления лидеру дунган, так как опасался вовлечения в прямой вооружённый конфликт с Советским союзом. Войска Ма Чжунъина, отступая из-под Урумчи, взяли Кашгар и положили конец уйгурской автономии. Её президент, Ходжа Нияз, при активном посредничестве советской стороны, успел договориться с Шен Шицаем и даже некоторое время занимал пост его заместителя. В дальнейшем Ходжа Нияз, да вот, президент первого уйгурского государства, хотя и мало времени просуществовавшего, не оставлял попыток добиться встречи со Сталиным, чтобы привлечь его внимание к уйгурским инициативам по созданию собственного государства, однако в Москве окончательно решили стать на сторону Шен Шицая. Часть руководителей Восточно-Туркестанской исламской республики были убиты китайцами, часть успела скрыться в британских владениях в Индии. Самого Ходжи Нияза в итоге отправили в Урумчи, где он содержался под охраной чекистов. По одной из версий, первый уйгурский президент был казнён в 1938 году как японский агент. По другой, задушен в тюрьме пятью годами позже.
Что касается Ма Чжунъина, то после Японии в Китай в 1937 году он тоже пошёл на сближение с СССР. Как именно закончился несостоявшийся хозяин Синьцзяна, доподлинно неизвестно. По одной информации, он перебрался в Москву и был казнён во время сталинских чисток в армии, по другой – Ма Чжунъин был репрессирован, но позже освобождён и даже воевал во Второй мировой войне против немцев. Ну вот заметьте, да, два человека из Восточного Туркестана, а мы не знаем об их судьбе, хотя они известны, и есть разные версии.
Ладно, вернёмся. В 1934 году в Синьцзяне воцарился Шен Шицай, он стал генерал-губерн атором провинции. Но утверждать, что лишь одна военная поддержка СССР позволила Шицаю успокоить регион было бы ошибкой. На изменение баланса сил во многом повлияли договорённости губернатора с лидерами уйгурских повстанцев, Шен Шицай, в частности, пообещал провести реформы и ввести представителей национальных меньшинств в коалиционное правительство Восточного Туркестана. Новый губернатор провозгласил так называемые шесть великих политических принципов, которые предполагали борьбу с империализмом, расовое и национальное равенство, борьбу с произволом и взяточничеством, борьбу за мир, строительство нового Синьцзяна и, что важно, дружбу с Советским союзом.
В первые годы своего правления Шицай кое-как старался придерживаться этих пунктов, но потом почти все реформы были свёрнуты. В регионе установился режим абсолютной власти губернатора, а масштабы террора по отношению к местным жителям с годами только выросли. Виктор Обухов, один из советских военных советников, работавших в те годы в Синьцзяне, вспоминал: «Новые власти переняли всё худшее из методов старых китайских начальников уездов. Пытки и избиение арестованных с целью добиться признания применяются ими больше, чем прежде. Обычный инвентарь судьи или начальника полиции состоял из ременной плети для битья по щекам, трёхгранной палки для битья по бёдрам, колотушки для битья по щиколоткам и колодки для зажима ноги, и, наконец, станка для удержания подозреваемого, вернее, истязаемого при зажатии голени».
Всего чиновники губернатора применяли 125 видов пыток и 28 видов казней, причём часть репрессивных практик была импортирована из СССР, например, борьба с троцкизмом, под видом которой губернатор просто избавлялся от неугодных ему лиц, буквально как в Советском союзе или, например, Монголии и Тыве. Об этом в ролике про Тыву, можете его тоже посмотреть.
Вообще принцип Шицая о дружбе с СССР оказался самым долгоиграющим из всех заявленных. С середины тридцатых годов Москва полностью монополизировала внешнюю торговлю Синьцзяна. На средства, поступавшие из СССР, здесь строились дороги, промышленные объекты и сельхозпредприятия. Помимо финансовой помощи, в Синьцзяне трудились сотни гражданских и военных советников из СССР, а сам Шен Шицай находился в постоянном контакте с советским руководством.
В 1937 году в Синьцзяне вспыхнуло новое восстание уйгуров, к которому примкнула вся та же 36я дунганская дивизия. Причина – произвол китайских властей. Поскольку войска губернатора вновь продемонстрировали полную неспособность справиться с мятежниками, им на помощь из Советского союза пришли части Красной армии и НКВД, всего около двух полков, как водится, с артиллерией и авиацией. Советских солдат вновь переодели, теперь уже в халаты, чтобы они напоминали местных жителей. За несколько месяцев восстание было подавлено, а местные командиры отчитались о ликвидации 2500 повстанцев.
После усмирения провинции интервенты должны были покинуть Восточный Туркестан, но на этот раз в Москве решили подстраховаться, на китайской территории был оставлен полк пограничных войск, усиленный танками и самолётом. После этого Шицай подчинялся китайскому правительству только номинально, все свои действия губернатор координировал с Кремлём, интерес которого к Восточному Туркестану значительно вырос после обнаружения здесь урана, никеля, олова и вольфрама. Ну, как я уже говорил, очень богатый ресурсами регион. Советский консул в Урумчи Гарегин Апресов писал в Кремль: «Что бы мы для Синьцзяня ни делали, оправдывается его значением для нас, ибо Синьцзян, помимо его основного политико-стратегического значения, является богатым районом и может стать для нас сырьевой и мясной базой».
В обмен на поток денег и оружия Шен Шицай не упускал случая всячески продемонстрировать советскому руководству свою лояльность. Прибыв с визитом в Москву, он, например, привёз с собой кучу различных подарков вроде портрета Сталина из рисовой и маковой соломки и портрета Ворошилова на шёлке. Помимо этого, губернатор китайской провинции, китайской, попросил принять его в ВКП(б), партию большевиков. Москва дала согласие, и Шицаю был вручён партбилет. Зависимость синьцзянского правителя от СССР в какой-то момент начала сильно раздражать и нервировать правительство Чан Кайши в Нанкине. Позже в своих мемуарах китайский генералиссимус писал: «Советская опека над Синьцзяном стала практически всеобъемлющей, и советский персонал появился в руководящих органах всех частей провинции». Главу Гоминдана возмущало, что СССР добился на 50 лет вперёд права на постройку железных и шоссейных дорог, установку телефонной сети, проведения геологоразведочных работ, постройку радиостанций, жилых домов и казарм. Вместе с тем как-то повлиять на такое положение дел у Чан Кайши не было никакой возможности.
В 1937 году Япония начала полномасштабное вторжение в Китай, и силы Гоминдана с трудом сдерживали натиск агрессора. При этом именно через Восточный Туркестан шла советская помощь Чан Кайши боеприпасами, оружием, техникой, ну и другими грузами военного назначения. Только в период с сентября 37 по июнь 41 года в Китай было направлено более 1200 самолётов и 1600 артиллерийских орудий. И всё же Чан Кайши напрасно опасался, полагая, что Шен Шицай искренно тяготеет к режиму Сталина и намерен добиться полной советизации региона. А главное, и в Кремле на тот момент не строили планов по присоединению Синьцзяна к СССР. В ответ на все разговоры Шен Шицая о такой возможности, Москва телеграфировала советскому консулу в Урумчи: «Разъясните дубаню (это генерал-губернатор), что СССР стоит твёрдо и непоколебимо с точки зрения целостности Китая, и никаких территориальных претензий, ни прямых, ни косвенных в отношении Китая не имеет». К тому же у советского руководства были определённые сомнения в верности синьцзянского губернатора. Ещё в 33 году советская разведка докладывала, что «коммунизм и искренность Шен Шицая сомнительны, скорее всего, они являются дипломатическим ходом». Дальнейшие события показали, что разведчики не ошибались, и всё, что нужно было Шен Шицаю – это сохранение собственной власти.
Когда в 41 году Советский союз оказался на грани поражения, по крайней мере, так казалось – вся преданность Шен Шицая мгновенно испарилась. Решив, что поражение Сталина в войне против немцев неизбежно, синьцзянский губернатор оперативно зачищает своё окружение от самых ярых сторонников сближения с Советами. Так, в своём доме был застрелен брат губернатора, комбриг Шен Шици, закончивший Академию Красной армии в Москве. Обстоятельства его гибели несколько напоминают гибель генерала Льва Рохлина (тоже ролик есть на канале). В убийстве Шен Шици также обвинили жену, якобы она действовала в рамках заговора, организованного при посредничестве советского консула. Потом глава застреленного командира будет задушена в тюрьме. В ноябре 1941 года советский посол в Чунцине Александр Панюшкин докладывает в Москву: «Позиция губернатора Синьцзяна за последнее время вызывает обоснованные и заметные сомнения. Некоторое время тому назад Шен Шицай выдвинул против советских представителей тяжёлые, ничем не обоснованные клеветнические обвинения во враждебности синьцзянскому правительству». Зачистив своё окружение, губернатор берёт курс на сближение с Чан Кайши, а тот, в свою очередь, разворачивает Китай от союза с Москвой в сторону Вашингтона и Лондона. И вот с тем же рвением, с которым он ранее преследовал врагов коммунизма, теперь Шицай начинает репрессии против его сторонников. Всего за время его правления в Синьцзяне были казнены более 80 тысяч человек и в лагеря направлены 120 тысяч человек. Одной из жертвой антикоммунистической кампании Шицая стал и Мао Цзэминь, брат Мао Цзэдуна.
К началу 43 года практически все торгово-экономические и политические связи Восточного Туркестана с Советским союзом были прекращены. Советские воинские части также покинули китайскую территорию. С другой стороны, как бы стремительно ни перекрашивался Шицай, доверия Чан Кайши он не вернул. В 1944 году глава Гоминдана снимает его с должности и назначает министром сельского и лесного хозяйства Китая. Бывший такой князь Синьцзяна покидает Восточный Туркестан, увозя на десятках грузовиков нажитое непосильным трудом имущество, в том числе полторы тонны золота, бесчисленное количество серебра и опиум. Потом Шен Шицай благополучно спасётся от коммунистов на Тайване, где и доживёт до 1958 года.
Но вернёмся в Восточный Туркестан. Получив контроль над регионом, правительство Чан Кайши, тем не менее, не смогло предотвратить очередное восстание мусульманских народов. На этот раз оно готовилось при непосредственном участии Советского союза. Добившись перелома в войне с немцами, Сталин смог снова обратить внимание на Китай. Решение о поддержке синьцзянских повстанцев Кремль принял ещё в 1943 году, когда губернатором был Шицай. Но только спустя год вооружённое восстание вспыхнуло в полную силу. При помощи эмиссаров НКВД и подготовленных на территории Казахстана диверсантов, восставшие быстро захватили ряд ключевых городов Синьцзяна и аэродромы вдоль границы с СССР. Шедшая из Урумчи китайская армия была разгромлена. В ноябре 1944 года в городе Кульджа была провозглашена Восточно-туркестанская революционная республика, да, уже вторая за последний десяток лет. Президентом республики стал этнический узбек Алихан Тура. Он больше склонялся к созданию государства на исламских началах. Это не устраивало Москву, и через два года Туру сменит уйгур Ахметжан Касыйми, сторонник более светского подхода. Кстати, в правительство Восточного Туркестана вошли и русские: бывший казачий сотник армии Дутова Иван Поленов и выходец из семьи староверов Фотий Лескин. О нём я подробнее расскажу чуть позже.
После окончания войны с Германией Советский союз отправил в Синьцзян несколько сотен солдат, вновь переодев их в гражданскую одежду. К осени 1945 года армия повстанцев при полной материальной и военно-технической поддержке СССР освободила от китайских войск территорию трёх округов на Соловьёве Синьцзяна. До столицы региона Урумчи оставалось не более 200 км. И в тот момент, когда Восточный Туркестан получил, казалось бы, самую реальную возможность освободиться от китайского господства, Москва решает свернуть поддержку повстанцев. Тут надо понимать, что после окончания Второй мировой в Китае обостряется противостояние между Чан Кайши и коммунистами, а в более глобальном масштабе мир стоит на пороге Холодной войны. В ней США изначально располагает преимуществом в виде ядерного оружия, поэтому Советский союз, абсолютно не уверенный поначалу в победе Мао Цзэдуна, предпочитает не обострять отношения с Гоминьданом, за которым стоит Вашингтон. В свою очередь, Чан Кайши стремится объединить весь Китай, включая и Синьцзян. К слову, заложниками такой осторожной политики Кремля в послевоенные годы стали не только синьцзянские повстанцы, но и, например, греческие коммунисты. Москва отказалась от их прямой поддержки в гражданской войне, опасаясь вооружённого конфликта с бывшими союзниками.
В итоге Советский союз настоял на том, чтобы правительство Восточно-Туркестанской республики вступало в переговоря с Чан Кайши. На них стороны договорились о заключении мира и о создании коалиционного правительства Синьцзяна. 15 человек в нём представляли местные народы, 10 были назначенцами Гоминьдана. При этом Восточно-туркестанская республика сохранила относительную автономию и даже собственную армию. Правда, после отзыва советских специалистов она быстро потеряла в боеспособности. Сказались на единстве республики и распри отдельных отрядов, которые очень умело разжигались чиновниками Чан Кайши.
Впрочем, самому Чан Кайши было уже не до того. В гражданской войне с коммунистами, ну и с Мао Цзэдуном, его армия терпела поражения за поражениями, и постепенно территория Китая переходила под контроль сторонников Мао. Коммунисты тоже видели Китай единым, и поскольку Москву такое положение дело более. Чем устраивало, дни относительной независимости Синьцзяна были сочтены.
Летом 1949 года руководители Восточно-туркестанской революционной республики были приглашены в Пекин, где коммунисты пытались провозгласить создание КНР, Китайской народной республики, однако самолёт, в котором находилась делегация, разбился при весьма странных обстоятельствах над советской территорией. Погибли все делегаты во главе с Ахметжаном Касыйми. По одной из конспирологических версий, авиакатастрофа была инсценирована уже после того, как членов делегации арестовали и расстреляли советские чекисты. Ну, якобы таким образом в Кремле решили нейтрализовать Касыйми, который намеревался отстаивать идею суверенитета Восточного Туркестана и поднимал вопрос о его вхождении в состав СССР. Ну, разумеется, на фоне великой дружбы Мао Цзэдуна и Сталина такие разговоры были никому не нужны. Но вот эта версия про расстрелы очень сомнительная, с другой стороны – ну, довольно сложно поверить в случайность с самолётом.
Вскоре новая делегация согласилась на вхождение Восточного Туркестана в состав КНР, одновременно на верность коммунистам присягнул и последний гоминьданский губернатор региона, этнический татарин Бурхан Шахиди. Стотысячная армия без боя перешла на сторону победителя. С помощью транспортных самолётов в Восточный Туркестан были оперативно переброшены войска компартии. И самая обширная провинция Китая подчинилась товарищу Мао.
Вообще включение Синьцзяна в состав Китайской народной республики привело к тому, что и подразделения из Восточного Туркестана стали частью китайской армии. Из них был образован Пятый корпус народно-освободительной армии Китая. Его возглавил Фотий Иванович Лескин. Ну, я его уже упоминал, теперь чуть подробнее. Фотий Иванович Лескин, интересные имя и фамилия для Восточного Туркестана, согласитесь. Как командир корпуса, он получает звание генерал-лейтенанта китайской армии. Причём про Лескина мы знаем не так уж и много. Он родился в Синьцзяне в семье старообрядцев ещё в 1913 году. Я уже рассказывал, что русские старообрядцы бежали максимально далеко, на самые окраины империи и даже дальше. Долгое время Фотий Лескин не занимался чем-то примечательным, был счетоводом, потом как дорожный мастер строил мосты. После начала восстания в Восточном Туркестане Лескин сначала возглавляет партизанский отряд, затем конный полк в составе Восточно-туркестанской республики, в итоге Лескин с 1949 года генерал-лейтенант китайской армии. Лескин знал много языков, включая китайский, уйгурский, казахский, арабский… Мао Цзэдун подарил Лескину автомобиль, и, по словам жены, очень ценил его в том числе за знание китайского языка.
В 1952 году Лескин приезжает на лечение в Алматы, но назад в Китай больше не возвращается. На самом деле не ясно, что именно произошло, ну, вероятно, сначала причиной было действительно лечение, но потом умер Сталин, и отношения Китая и Советского союза стали портиться – и Лескин отказался возвращаться, хотя, по словам жены. Генерала-лейтенанта настойчиво звали обратно. Впрочем, это его не спасло. В конце 50х на него возбудили уголовное дело за злоупотребление служебным положением и контрабанду золота. Не зная подробности, ну, сложно оценить, насколько оно было сфабриковано, но вряд ли генерал китайской армии в период обострения советско-китайских отношений попал под следствие случайно, и к тому же соседи Лескина утверждали, что семья Лескина жила очень скромно. Какая- контрабанда золота?
В итоге он получил 15 лет тюрьмы, правда, отсидел всего 5 лет. Рассказ про генерала предвосхищает развитие событий в Восточном Туркестане. Какое-то время Советский союз ещё пытался сохранить там своё влияние, с Пекином было заключено множество соглашений о создании смешанных советско-китайских акционерных обществ по добыче и разведке цветных металлов, нефти и газа – однако, к 50м годам, после резкого обострения отношений между двумя странами советское присутствие в Восточном Туркестане было сведено на нет. К тому времени уже был создан Синьцзян-Уйгурский автономный район, ну, или СОА сокращённо, и Синьцзян стал таким, каким мы его знаем сегодня: полностью китайским, а теперь это регион бесчеловечного контроля за населением и чудовищных репрессий.
Спасибо всем, кто досмотрел этот, по-моему, довольно длинный ролик до конца, но если вы всё равно досмотрели, и вы в этом моменте – поставьте лайк, поставьте комментарий, а если вам понравилось – то подписывайтесь на Патреон, на Бусти, чтобы и дальше я мог делать такие ролики. Спасибо всем за внимание, увидимся следующий раз, и будет какой-то новый исторический рассказ. Всем пока.