Тарифы ЖКХ: репетиция протеста и источник новых локальных лидеров
В конце прошлой недели в Иркутске произошло нечто удивительное: несколько сотен человек вышли на площадь протестовать против новых тарифов на электроэнергию. На первый взгляд, локальный протест по поводу коммунальных платежей. Но за этим «бытовым» недовольством скрывается нечто более существенное – возвращение общества к активным формам выражения своей позиции.
Тревожный прогноз о возможном повышении тарифов ЖКХ на 30% в 2025 году, озвученный председателем Жилищного союза и членом комитета по ЖКХ ТТП России Константином Крохиным, вызывает опасения. Даже если реальный рост окажется ниже (другие эксперты говорят о 15%), само ожидание резкого повышения создает напряженность. Для сравнения: официально утвержденное правительством повышение тарифов с 1 июля 2025 года составляет в среднем 11,9%. В некоторых регионах, таких как Пермский край, рост может достичь 23%.
Когда социологи фиксируют исторически низкий уровень протестного потенциала (всего 13% готовых участвовать в экономических протестах), реальность преподносит сюрпризы. И дело не только в конкретных цифрах повышения тарифов, хотя прогнозируемый рост – это, безусловно, серьезный удар по семейным бюджетам.
«Коммунальные» протесты становятся легальным каналом для выражения накопившегося напряжения. Они не требуют сложной идеологической артикуляции, их причины понятны каждому, кто получает квитанции об оплате.
Ситуация в Иркутске показательна. Протест против дифференцированных тарифов на электроэнергию объединил, казалось бы, непримиримых противников – коммунистов и… единороссов.
Интересен и другой аспект: протест высветил острый дефицит публичных лидеров, способных артикулировать общественное недовольство. Системные партии, формально поддержавшие протест, не смогли предложить ярких спикеров с незапятнанной репутацией. Несистемные политики в большинстве своём покинули страну. Своеобразный вакуум лидерства, похоже, начинает заполняться новыми фигурами – гражданскими активистами, формально дистанцирующимися от политики.
Они приходят из сферы городского активизма, экологических движений, защиты прав собственников жилья. Их преимущество в том, что они говорят на понятном языке о конкретных проблемах. При этом было бы наивно считать их «неполитическими» фигурами – скорее, они представляют новую форму гражданской политики, действующую под маской бытового активизма.
Что мы видим? Общество, несмотря на все ограничения и давление последних лет, сохранило способность к самоорганизации. Более того, оно учится находить легальные формы выражения своего недовольства.
Было бы наивно ожидать, что протесты против повышения тарифов приведут к серьезным политическим изменениям. Но сам факт их существования – важный индикатор того, что гражданское общество в России не умерло. Оно адаптировалось, научилось действовать в узких рамках дозволенного, освоило язык «бытового» протеста.
Повышение тарифов ЖКХ может сыграть роль катализатора. Если в отдельных регионах платежи действительно вырастут на треть, мы, вероятно, увидим новую волну локальных протестов. И повышение может стать лишь поводом для выражения более широкого спектра социального недовольства.
При этом протестная активность концентрируется именно вокруг локальных проблем – от тарифов на электричество до градостроительных конфликтов. Это новая реальность российского гражданского общества, научившегося действовать точечно и прагматично.
Примечательно, что именно из протестов против тарифов ЖКХ и градостроительных конфликтов часто вырастают новые локальные лидеры. Начиная с борьбы за перерасчет коммунальных платежей, они постепенно формируют сообщества активных граждан, готовых отстаивать свои права. И хотя эти лидеры старательно избегают явной политизации своей деятельности, по факту они выполняют важную политическую функцию – артикулируют общественные интересы и организуют коллективное действие.
А это значит, что гражданское общество, вопреки всем прогнозам о его исчезновении, продолжает существовать и развиваться. Пусть и в весьма специфических формах.
