Ирина Морозовская

Говорят об таком теперь аккуратно, что-де было очень громко и очень долго. Как оно происходило я слышала и наблюдала через окно куреня. Как плывут по чёрному небосводу огненные медузы, плавно так меняя траекторию. А навстречу им – искры очередей нашего ПВО…

Как представляю, сколько там пластика, дерева, картона – на самом деле вещей, важных и нужных срочно, как это всё пылает, так ярость подымается из живота и выдыхается едким чёрным дымом пожарища…

А сбитие от прилёта я отличаю даже не на слух, а всем телом. От прилёта вздрагивает земли, да и вся Одесса. Как от любого удара живое существо. Мы вздрагиваем, многие матерятся…

Когда нет сомнений, что бьют по жилым кварталам. Когда ужас и жалость затапливают тебя и переливаются на улицы раненого города, как будто ими можно затушить пожары. Когда утром храбро пишешь друзьям и подругам, что ты-то в полном порядке. А и правда, ведь обошло стороной за целых два квартала…

Я не могу описать такое, и не скоро смогу. Я не могу написать, чего лично я и вся Одесса желаем отдавшим приказ и запустившим огненную смерть на город…

Не могу пока говорить о том, насколько разрушена моя собственная жизнь, сколько утрат и боли. Не оттого, что у многих – не меньше. Просто не могу, слова не складываются…

По заводам, где делают оружие и дроны. По всему, что обеспечивает и поддерживает эти удары по нам, и всё, что делается на фронте. Что желаю полного разрушения и военной базы их, и промышленности заодно. А по жилым кварталам – не стоит, мы ж не они…

Опять гремит, пишут – ПВО занято своим делом. И самолёты летают. В темноте их можно различить издали. Ощущение, что я себе отрастила инфразвук, как у летучих мышей. А ещё – здоровенные чёрные кожистые крылья ненависти…

Жара уже давно совершенно нереальная даже для лета. Это когда в 7 утра +32 уже есть, а света нет. Ужас охватывает, когда думаю о том, как там наши бойцы в окопах и обмундировании…

Это – постараться на каждый наш праздник обстрелять нас так, что невольно представляешь себе их, откладывающих баллистические ракеты: «Оставь, это на праздник» говорят они друг дружке…

Полезла в телефон, узнала, что есть много раненых и погибших. Среди них – медик и сотрудник ГЧСП, ехавшие на помощь пострадавшим от первого взрыва. Прилёты в дома и на улице. Сейчас 16 погибших и примерно 55 раненых…

Даже вечером не слышно музыкантов за окном, люди пытаются отдохнуть и отоспаться урывками, если могут. И все при деле – весной появляется куча новых хлопот…

Остальные чувства описывать не буду, они клокочут, булькают внутри, прожигая хриплой магмой путь наружу. Но если проклятия обладают хоть небольшой материальной силой – последние дни одесситов создали критическую массу…

А потом, уже вместо сна, слежу за раскопками руин обрушенного подъезда большого дома. Рядом ещё куча домов пострадала меньше. И за тем, как извлекают людей. Детей. Живых и неживых. Пока трое погибших, одному три годика. Десяток раненых, один кроха…

Может, рано мне было такое слышать, но я навсегда запомнила историю о том, как поезд, в котором он из Киева возвращался домой, остановила банда петлюровцев, евреев отделила в станционный домик, остальных заперли в вагонах…

Это очень неприятно – ощущать себя мишенью для десятка миллионов людей, желающих заплатить моей жизнью за своё благополучие. Кого ни вычеркни из этого перечисления – по-любому останутся ещё десятки миллионов, а не один тот мерзкий выродок…