«Статус» с Екатериной Шульман
Президент героически встретился с бунтовщиками. Видимо, нам хотят сказать, какой он отважный, что остается в одном закрытом помещении с людьми, которые могут побить его вдруг. То, что это всё позорище от начала и до конца – видимо, им в голову не приходит…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
М.КУРНИКОВ: Здравствуйте! Программа «Статус», как всегда сразу на трех каналах: канале Екатерина Шульман… Здравствуйте, Екатерина Михайловна!..
Е.ШУЛЬМАН: Добрый вечер!
М.КУРНИКОВ: …На канале «Живой гвоздь» и на канале «Bild на русском».
Ну, а мы вернулись из Гамбурга. Кстати говоря, скоро, Екатерина Михайловна, 19-го, 20-го июля будет в Стамбуле, 23-го июля будем в Ницце.
Е.ШУЛЬМАН: С лекцией о русской ссылке. Самое место.
М.КУРНИКОВ: В общем, дорогие друзья, приобретайте билеты, если вы живете в этих городах или окрестностях. А мы переходим к первой рубрике.
НЕ НОВОСТИ, НО СОБЫТИЯ
М.КУРНИКОВ: С каких событий вы начнете?
Е.ШУЛЬМАН: Начнем мы с тех, о которых мы говорили и на прошлой неделе. Мы начали наш прошлый выпуск с нападения на журналистку и адвоката в Чечне. И говорили о том, что, скорей всего, никаких процессуальных последствий, никаких особенных политико-административных последствий у этого ужасного события не будет так же, как не было их у аналогичных событий в прошлом. С тех пор было много сказано слов в основном в патриотическом секторе социальных сетей и медиа о том, что вот смотрите, как замечательно разобрались с одним нелегитимным насильником в виде Евгения Викторовича Пригожина, вот пора теперь федеральной власти привести к порядку и вторую нелегальную армию, то есть чеченские вооруженные силы…
М.КУРНИКОВ: Теперь говорят, давайте «стационарного бандита» вслед за кочующим…
Е.ШУЛЬМАН: Да, с «кочующим бандитом» мы как-то разобрались, а вот теперь давайте со стационарным разберемся.
Мы тогда говорили, что и с кочующим разобрались не очень и, как можете видеть, события последних дней нам это доказывают. А уж со «стационарным бандитом» вообще особенно никак не разберешься ровно по той причине, что у него стационарность, то есть у него есть своя территория, выковырять его с которой затруднительно.
Что за прошедшую неделю произошло? Адвокат и журналистка «Новой газеты» Елена Милашина доставлены в Москву. Там они лечатся. Это новости хорошие. И новости процессуальные: Следственный комитет возбудил-таки уголовное дело по двум статьям: «Умышленное причинение легкого вреда здоровью» — 115-я, и «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью» — 112-я статья. В общем, легонькие такие статейки.
М.КУРНИКОВ: А что там с воспрепятствованием законной деятельности журналиста?
Е.ШУЛЬМАН: Вы знаете, ничего такого нету. И что особенно мило — расследование ведут, соответственно, следственные органы Чеченской республики. То есть тут у нас ничего нового. Так что это не тот случай, когда можно особенно гордиться сбываемостью своих предсказаний, во-первых, потому что в этом нет ничего хорошего, во-вторых, потому что такое предсказывать — ума большого не надо. Это видно при самом поверхностном взгляде.
За прошедшую неделю продолжилась та тенденция, которую отмечали в прошлый раз — вот это удивительное последствие неудавшегося переворота, которое состоит в том, что часть покупки лояльности реализуется, а часть репрессивная не реализуется вообще в принципе ни в каком виде. Единственный пострадавший пока, насколько можно видеть, это генерал Суровикин, да и то только в том смысле, что его как-то не могут найти.
М.КУРНИКОВ: Интересно, где это вы можете видеть?
Е.ШУЛЬМАН: Да, собственно, в этом и состоит репрессивность, что его как-то не видно. Больше ничего не происходит. Напомним, что никаких официальных наказаний — снятия с должности, отправки на пенсию, понижения в звании — ничего подобного не происходит. То есть просто какие-то источники в лице некоторых людей, считающих себя осведомленными, говорят, что он вот неизвестно куда пропал, по телефону не звонит, с днем рождения жену не поздравил и дочку тоже не поздравил. До этого не поздравил жену, а потом не поздравил дочку. Вы знаете, многие мужья и отцы ведут себя так и вне всяких следственных действий, просто такие они невнимательные.
Со всеми остальными участниками неудавшегося мятежа все еще более хорошо. Мы тоже вздохнем вместе с остальным информационным пространством над внезапно обнаруживающейся двуличностью Дмитрия Сергеевича Пескова. Вам должно быть особенно грустно. Вы столько общались с этим человеком…
М.КУРНИКОВ: Не могу поверить…
Е.ШУЛЬМАН: Неужели он раньше тоже когда-нибудь кого-нибудь обманывал?
М.КУРНИКОВ: Что начальник его Владимир Владимирович Путин, что Дмитрий Сергеевич Песков, конечно, никогда никого не обманывали.
Е.ШУЛЬМАН: Нет, у него не лживый взгляд, его глаза не лгут, как в известной эпиграмме. Продолжение погулите сами. Эти глаза не могут лгать — это совершенно верно.
Так вот Дмитрий Сергеевич у нас говорил, что «мы не знаем, где Пригожин». Оказывается, в этом время Пригожин был у президента. Теперь, поскольку французская газета «Либерасьон» напечатала об этом информацию, Кремль почему-то решил признать этот факт, хотя в традициях той правдивости нерушимой, которая была продемонстрирована, можно было продолжать все отрицать, хуже бы не стало. Хуже, наверное, уже некуда.
М.КУРНИКОВ: Вы знаете, вы так шокировали меня тем, что Кремль обманул почтенную публику, что, мне кажется, нам надо переварить эту информацию, посмотреть рекламу, чуть-чуть отойдем от этого.
Е.ШУЛЬМАН: Чуть-чуть отойдем от этого шокирующего открытия, и мы вернемся.
РЕКЛАМА
М.КУРНИКОВ: Кажется, мы немного отошли от шока и можем продолжать.
Е.ШУЛЬМАН: Возвращаемся к последствиям нашего мятежа или отсутствию последствий для тех, кто непосредственно участвовал. Как мы говорили в прошлый раз, первая забота политического режима не молодого, не очень устойчивого, да еще и ввязавшегося в ту войну, которую он не очень в состоянии вести, состоит не в том, чтобы кого-то репрессировать, а в том, чтобы максимально задобрить те социальные группы, те политические группы интересов, от которых зависит его существование. Поэтому раздачу морковок и рассыпание пряников мы продолжаем наблюдать, а репрессий никаких не наблюдаем и в ближайшее время вряд ли увидим их в сколько-нибудь заметном масштабе.
Итак, президент, героически встретился с бунтовщиками, как отдельно заметил Кремль, в количестве 35 человек, видимо, нам хотят сказать, какой он отважный, что остается в одном закрытом помещении с теми людьми, которые могут, не знаю, побить его вдруг. То, что это всё позорище от начала и до конца, видимо, им в голову не приходит. Ну, ладно, сожалеть об этом уже поздно и не наше дело.
А мы хотим обратить внимание вот на что. Мы говорили о том, что это чеченское нападение будет вряд ли иметь процессуальные последствия. Говорили о том, что самая ситуация войны естественным образом способствует максимально массовому одичанию, в частности, росту преступности. Помните нашу статистику, заимствованию у Министерства внутренних дел о чрезвычайно большом росте преступлений с использованием взрывчатки и оружия в 22-м году по сравнению с 22-м. За 23-й год у нас есть статистика только за первый квартал — это с января по март включительно. Что у нас тут наблюдается? Надо сказать, что МВД время от времени публикует все-таки какие-то статистические данные. Естественно, как любое ведомство заинтересовано в том, чтобы картину эту представить как-то покрасивее. Поэтому, что они делают — они выпускают этот отчет за первый квартал, из которого следует довольно значительный рост числа насильственных преступлений, то есть убийств, покушений на убийства. Первые три месяца 23-го года по сравнению с первыми тремя месяцами 22-го — это сравнение год к году — рост на 17,9%, это довольно много.
Как они это объясняют в своем пресс-релизе — это все объясняется преступлениями, совершенными украинскими националистами в зоне проведения СВО. То есть эти преступления на территории России насильственные, они совершены украинскими диверсантами. Прибежали — насовершали преступлений — и обратно убежали.
Но, к сожалению, у нас есть статистика также и по регионам. Для примера мы взяли город Санкт-Петербург, пока еще достаточно мирный, не прифронтовой, практически не обстреливаемый, если только не самими жителями города Петербурга.
Мы видим в первом квартале рост преступности на 12% по сравнению с предыдущим годом и при этом рост на 13,5% числа тяжких и особо тяжких преступлений. К таковым преступлениям относятся преступления, связанные с насилием.
Отмечается разница в динамике преступности. Отмечается не нами, а теми, кто эту статистику публикует, то есть местными правоохранительными органами, а разница этой динамики по сравнению с ковидным периодом пандемии. В 21 году у нас был рост краж и мошенничеств. То есть граждане во время пандемии испытывали недостаток денег, а также тогда очень росло количество преступлений, совершаемых по телефону и всякого рода кбермошенничества. В 23-м году максимальный рост демонстрирует категория убийства и покушение на убийства. Тут, к сожалению, объяснить это тем, что это все украинские националисты, которые в Петербурге насовершали эти преступления, не приходится. Так что тут этот эффект, который мы предполагали еще в прошлом году, он налицо.
Сейчас, например, в вышеупомянутом патриотическом сегменте очень много пишут о довольно жутком преступлении, как с довольно молодого человека сняли скальп, неизвестно кто, якобы за то, что у него были волосы зеленые. Считается, что это сделали мигранты. Поэтому разговор, как обычно переводится на то, что мигранты совершают всякие преступления, поэтому нужно менять миграционную политику.
М.КУРНИКОВ: Мигранты из новых территорий?
Е.ШУЛЬМАН: Нет, не мигранты из новых территорий. В патриотическом сегменте волнуются по поводу мигрантов из стран Центральной Азии.
Надо сказать, что это старая тема и о ней надо читать отдельную лекцию, но в общей доле преступлений большая часть преступлений всегда будет совершаться местными жителями, знаете по какой причине? Потому что их вообще больше, — догадался Штирлиц.
Поэтому говорить о том, что мигранты совершают все преступления, а местные жители исключительно страдают, это несправедливо. Кто, действительно, совершает непропорционально большую долю преступлений относительно своего присутствия в социуме, это те, кого называют. Кто, действительно, совершает непропорционально большую долю преступлений относительно своего присутствия в социуме, это те, кого называют на полицейском языке гастролерами. То есть это не приезжие, которые приехали, чтобы тут жить и работать, а люди, например, из соседнего региона, которые приехали, что-то сделали и уехали. Так работают, например, карманники, люди, которые занимаются квартирными кражами, собственно, убийцы с целью ограбления работают так тоже. Убийцы, что называется, по страсти или сдуру, они не интересуются такими деталями.
Еще один пример, о котором пишут меньше, но который меня заинтересовал, прочитала у Евы Меркачевой. Неделю назад в Тверской области избили 73-летнего человека, бывшего российского дипломата в отставке, бывшего российского посла в Бангладеш, чрезвычайного полномочного посла. Пожилой человек. Избил его атаман местного казачьего войска, тоже интересная социальная деталь. Он впал в кому и через несколько дней умер.
И вот Ева Меркачева, бывшая моя коллега по СПЧ, собственно, пишет, что эта статья по которой возбуждено дело о причинении средней тяжести вреда здоровью будет все-таки переквалифицирована на какую-то посерьезней.
М.КУРНИКОВ: За что он его избил-то?
Е.ШУЛЬМАН: История, покрытая мраком. Из хорошего: Мария Захарова обещала взять дело на личный контроль. Тут, конечно, всем станет хорошо.
Что в связи с этим хочу сказать. Когда мы говорим с вами о предстоящих нам неизбежно необходимых судебно-правовых реформах, обычно говорится об отмене всякого рода репрессивных законодательств, о том, что нужно разрешить то, что сейчас запрещено, нужно вот это отменить, это… всякие статьи за нарушение массовых мероприятий, прочая ерунда, мыслепреступления. Но есть еще одна часть, которую тоже придется выполнять. Она звучит менее приятно. Уголовный кодекс надо будет ужесточить. Ужесточать его надо будет очень серьезно. В наше уголовное право заложена диспропорция, оставленная нам в наследство советской властью. Состоит она в следующем: есть преступления, совершаемые социально близкими — это насильственные преступления. Они считаются не очень серьезные. И есть серьезные преступления, угрожающие советской власти. Это преступления против социалистической собственности, а, во-вторых, преступления против советского строя, то есть мыслепреступления, идеологические — вот они должны караться с максимальной жестокостью.
А вот если пролетарий убил другого пролетария или даже не пролетария, то ничего страшного нет, советской власти это не угрожает. Эту систему надо ломать. Граждан надо отучить трогать друг друга без спросу. У нас была в этом отношении достаточно позитивная динамика, связанная с некоторым общим благоустройством жизни, с ростом доходов, с некоторой большей сытостью и со сменой поколений. Эта положительная динамика была сломана войной.
Поэтому притом, что доля молодежи у нас все равно небольшая, чисто насильственных преступлений растет и будет расти и дальше. Поэтому, когда дело дойдет до дела, до реформ по спасению России, тюремное население некоторое время у нас будет расти. Слышали про либеральный террор? Вот сейчас мы вам расскажем, что это такое на самом деле.
Кстати говоря, и хорошего. Вот хороших новостей у нас не хватает. МВД утверждает, что сократилось число ДТП со смертельным исходом, в том числе, ДПП совершенных в пьяном виде. Вот мы все волнуемся по поводу того, что граждане стали пить больше, а вот видите, количество уголовных деяний, совершенных гражданами в состоянии опьянения снизилась аж на 9,5% опять же в 23-м году в первые три месяца по сравнению с 22-м.
В связи с ситуацией с преступностью хочется отметить один сюжет, о котором мы несколько раз говорили — это амнистия. Помните, что у нас с 15-го года не объявлялась амнистия, ждали ее, ждали, президент каждый раз отказывался, говоря, о том, что в 1916 году Временное правительство объявило амнистию и вот, что из этого вышло. Сейчас у нас ситуация исключительно напоминающая 16-й год, только безо всякой амнистии. Также были какие-то волнения по поводу того, что в Думу был внесен проект амнистии с 100-летию СССР, довольно широкий проект. Внесла его фракция КПРФ. Широкий в том смысле, что многие категории граждан подпадали под него, в том числе, военнослужащие, любые, совершившие преступления впервые небольшой и средней тяжести из числа людей, принимавших участие в боевых действиях по защите отечества за все времена сразу и, в том числе, например, за распространение фейков, публичный призыв к осуществлению экстремистской деятельности, если без тяжких последствий и дискредитация Вооруженных сил. То есть вот такая была анкетная и довольно широкая зонтичная амнистия.
Так вот были разговоры о том, что этот проект куда-то пойдет, потому что и пригожинских надо как-то амнистировать, да и вообще оказать всем милость в предвыборный период. Мы тогда с вами говорили, что партийный проект не имеет никаких шансов быть одобренным остальной Думой и что традиция проведения амнистий состоит в том, что Дума принимает это постановление, но вносит его президент Российской Федерации.
Так вот профильный комитет у нас на прошедшей неделе как раз призвал отклонить этот проект. Так что амнистия у нас в очередной раз откладывается. Кстати, один из аргументов профильного комитета довольно любопытен. Комитет говорит следующее: Мы достигли исторического минимума по числу заключенных. На 1 февраля этого года в местах лишения свободы около 400 тысяч человек. Это, действительно, исторический минимум, это правда. Не так мы хотели сокращать число заключенных. Связано это с тем, по словам комитета, что законы, принятые в последнее время позволяют сокращать число сидящих. О том. какая часть из них ушла на войну и не вернулась, ничего не говорится.
А любимый нами депутат Павел Владимирович Крашенинников, председатель комитета по законодательству говорил, что не надо нам никакой амнистии, потому что мы 10 лет добивались — добились внесение изменений в 72-ю статью УК — это «день за полтора». Его, собственно, инициатива, действительно, очень хорошая. Поэтому «теперь ситуация в корне другая по сравнению с 90-ми и нулевыми, поэтому проводить амнистию сейчас несвоевременно. Я не очень понимаю, почему принятие закона «день за полтора», очень хорошего закона, в результате принятия которого, действительно, несколько десятков тысяч вышло на свободу. Нет, к сожалению, у нас точных цифры, но много. Так вот не очень понятно, почему эта законодательная новелла препятствует объявлению амнистии. В общем, так или иначе, амнистии не будет.
М.КУРНИКОВ: Потому что если сейчас все выпустить, то кого вербовать на войну?
Е.ШУЛЬМАН: Логично. Там уже навербовали достаточное количество людей, особенно может быть и некого.
М.КУРНИКОВ: Прежде, чем перейти к следующей теме еще одну рекламу посмотрим и дальше.
РЕКЛАМА
Мы продолжаем нашу программу, но перед этим расскажу еще и о книге, которую можно купить на shop.diletant.media. Французский орден особиста, — так называется книга о легенде контрразведки и единственном военном контрразведчике, который удостоен Военного креста с серебряной звездой, одной из самых высоких наград Франции. Все подробнее в этой книге.
А мы переходим дальше.
Е.ШУЛЬМАН: Мы продолжаем обозревать законотворческую деятельность Государственной думы любимой. Амнистии у нас не будет, как мы сказали. Зато что будет? Зато комитет по охране здоровья рекомендовал принять во втором чтении законопроект о запрете смены пола. Помните, мы о нем говорили, когда он был принят в первом чтении. Говорили о том, что, может быть, поправками ко второму чтению как-нибудь его там допишут, там правительство не совсем довольно…
У нас имеется вроде как запланированное второе чтение на 13 июля в четверг вроде как в 3 часа по Берлину, соответственно, в 4 часа по Москве должно это дело стоять в повестке. Почему я это так указываю — потому что для тех, кто находится в Берлине, в этот день, в это время возле посольства России в Берлине будет по этому поводу акция протеста. Поэтому если вам не нравится такое, то приходите, выразите свое мнение, здесь это совершенно безопасно.
Сразу хочу сказать, что текста ко второму чтению у нас нет. То есть таблицу поправок они не вывешивают пока. То, что у нас есть, это со слов депутатов, в частности, депутата Сергея Леонов (Лиза Алерт, помните?)
М.КУРНИКОВ: Он Олег. Другой депутат.
Е.ШУЛЬМАН: А, прошу прощения! Всё отменяем. Но законопроект, к сожалению, не отменяем.
Что получается в его пересказе? Если еще не было хирургического вмешательства и не сменен паспорт, то все справки по смене пола, выданные на момент вступления закона в силу, аннулируются. Поэтому, дорогие граждане, если вы можете сделать операцию как-то очень быстро, то, может быть, пора.
Далее. Если один из партнеров сменил пол, аннулируется брак. Это для того, чтобы на территории Российской Федерации не образовался такой брак, в котором двое супругов одного пола. От этого небо упадет на землю, и Российская Федерация развалится.
М.КУРНИКОВ: Так они же уже другого пола. Что им неймется-то? Он уже даже документы получил на другой. пол.
Е.ШУЛЬМАН: В общем, если они на этот момент состояли в браке, то этот брак аннулируется.
Если один из супругов сменил пол, то такая пара не сможет усыновлять детей или быть их опекунами. Слава богу, что имеющихся детей не отбирают, хотя случаи такие были у нас и безо всякого закона.
Если человек сменил пол за рубежом, то он не сможет поменять в России паспорт. То есть какой пол был, такой и остается, если вы сделали операцию где-то в другом месте.
Запрещается врачам применять лекарственные средства, которые применяются в процессе смены пола, то есть эндокринные препараты.
М.КУРНИКОВ: Почему?
Е.ШУЛЬМАН: Потому что смена пола вообще запрещена. Гормонотерапия запрещаются в явном виде, вот просто запрещается и всё.
М.КУРНИКОВ: А если человек уже принимает?
Е.ШУЛЬМАН: Если справки аннулируются, то я боюсь, что… Ну как, закон обратной силы не имеет обычно, хотя бывают исключения. На момент вступления закона в силу, значит, все прекращается. Я прямо вижу, как широко начнут понимать гормонотерпию и доматываться к тем врачам, которые оказывают помощь женщинам в период менопаузы или еще чего-нибудь в этом роде. Гормонотерапия много для чего применяется в разных ситуациях.
Поправки ко второму чтению, мягко говоря, не смягчают никак проект ни в каком виде. Так что я продолжаю считать, что это законопроект одного зрителя абсолютно. Потому что, операции по смене пола с начала 2000-х годов происходят в России, никого это никогда не волновало. Количество — это несколько сот человек на всю Россию в год. Россия большая страна, давайте все-таки про это вспомним. В ней еще живут какие-то люди. Поэтому 600, 700… 900 человек, тысяча человек в год — это совершенно нисколько.
М.КУРНИКОВ: Зато, Екатерина Михайловна, за рубежом знаете, как поддерживают некоторые.
Е.ШУЛЬМАН: Вы знаете, вот в Иране совершенно не поддерживают, потому что в Иране, наоборот, операции по смене пола проводят очень широко.
М.КУРНИКОВ: Как раз о других странах: о Германии, США… Те, кто здесь такие радикальные консерваторы, даже те, которые против войны, говорят: «А вот тут Путин молодец!»
Е.ШУЛЬМАН: Слушайте, а сколько их, этих замечательных людей? А, во-вторых, вот нам они зачем? Какая от них польза? Кроме того, у нас есть свое консервативное лобби, оно моно против чего. Ну, например, QR-кодов, например, против однополых браков. Оно волнуется по поводу наличия абортов в ОМС. Но никакие консерваторы никогда, ни разу на памяти живых людей не возмущались возможностью сменить пол операционным путем. Это исключительно происходит потом, что президент наш богоспасаемый где-то услыхал, что… «от людей она слыхала», как в известной басне, что где-то там, на Западе есть какие-то трансгендеры и всем детям в школе меняют пол принудительно. Кто ему это сказал, неизвестно.
Кстати, пользуемся этим случаем, чтобы поздравить с днем рождения одного из наших любимых авторов Николая Платоновича Патрушева. У него день рождения сегодня. Николай Платонович, пишите, пожалуйста, еще. Мы вас читаем, любим и радуемся. Каждый раз прочитаешь, думаешь: Господи, боже мой, эти бояться, кажется, нечего. С каждым очередным таким выступлением. Поэтому, пожалуйста, выступайте, не сдерживайте себя, если вам мысль какая-нибудь в голову приходит, то вы ее обязательно несите на публику, в себе не держите.
Еще один законопроект, который сам по себе выглядит довольно невинно и принят только в первом чтении, но привлек мое внимание вот почему. У нас с 4 на 5 июля ночью происходили по признанию Роскомнадзора учения в России по отключению от интернета. Прямо вот так было всем сказано, что «мы тренировались» по ночам отключаться от международного интернета, обходиться своим внутренним, суверенным. Не потому что, как говорится часто и публично, что мы хотим от кого-то отключаться, но может такое случится, что нам кабель перерубят тяпкой наши злые западные враги — мы должны быть готовы к этой ситуации.
Точно такие же были разговоры, когда создавали всякие внутренние инфраструктуры для банковских переводов, что, собственно, свою службу сослужило в 22-м год. Но применительно к интернету это все выглядит, конечно, довольно подозрительно. Потому что одновременно сливаются в публичное пространство всякие протоколы совещаний о том, как создать русский аналог YouTube, как одновременно можно чего-нибудь поотключать, русский аналог Википедии. В общем, стремление повторить китайское файерволльное чудо, оно не оставляет все-таки умы нашего начальства.
Одновременно с этим в Думе идет такой маленький, незаметный законопроектик, который вносит правки в закон о связи и в жилищный кодекс. («Пояснение в части обеспечения права граждан на доступ к информации»). Уже подозрительно.
Авторы: группа депутатов, сенаторов. В числе депутатов — Хинштейн. В числе сенаторов — Турчак и Клишас. Подозрительно.
Говорится там следующее, что если вы живете в многоквартирном доме, то у вас есть провайдер, оператор сетей связи, который вам устанавливает коробочку, по которой вы получаете эту связь. Там говорится, что поскольку доступ к интернету является обязательной и жизненно необходимой услугой, то перечисляются случаи, когда такое оборудование операторами связи размещается безвозмездно. Но одновременно типа это даже хорошо. Даже вводится мораторий на повышение цены за услуги связи до конца 24-го года. Но одновременно говорится следующее, что сети связи выводятся из круга общего имущества собственников помещением МКД, то есть многоквартирного дома. И для смены оператора теперь не нужно проведения собрания собственников. То есть, понимаете, о чем речь?
М.КУРНИКОВ: Пока нет.
Е.ШУЛЬМАН: Сейчас вот это оборудование, которое у вас в доме установлено — это часть общего имущества, так же, как подвал и так далее. Теперь это не будет общим имуществом…
М.КУРНИКОВ: Это тоже понятно. А к чему это приведет?
Е.ШУЛЬМАН: К чему это может клонить. Это может клонить к следующему. Если это будет принято, то не нужно будет согласия собственников на то, чтобы вашего нынешнего провайдера сменить на другого и ваше оборудование сменить на другое оборудование. Это будет делать ваша управляющая компания, что в подавляющем большинстве случаев тот или иной «Жилищник». Особенность, как мне объяснили — я прошу прощения, если я технические выражаюсь не в тех терминах, — в отличие от китайского интернета, который строился с уже в него внедренными возможностями для блокировки, для того, чтобы у нас заблокировать все это дело, необходимо поменять саму эту коробочку. То есть приемная коробка в здании, которая от оператора, должна быть изменена.
Помните, у нас были шаги, направленные на то, что если не монополизировать услуги по предоставлению интернет-связи, то, по крайней мере, обязать всех операторов сотрудничать с ФСБ. Они и сотрудничают. Но теперь вообще можно будет поменять физически все оборудование, вас не спрашивая об этом. То есть вы можете обнаружить, что у вас какие-то люди неприметные из ГБУ «Жилищник» чего-то ходят, шуршат и какую-то одну коробочку меняют на другую. Вы даже этого и не замените. Потом — раз! — проснулись, а у вас уже в интернете вашем одна Рупедия, Рутьюб и поисковик «Чебурашка». Поисковик, как шутят недобрые люди «Сусанин».
В общем, не хотим никого пугать ни в коем случае, но обращаем ваше внимание на такие оригинальные новеллы, которые проходят в Государственной думе.
Еще некоторые мелочи жизни думцев. Отклонен был законопроект, который предлагал ввести систему оценки гражданами эффективность деятельности депутатов. Было предложение депутатов от фракции «Новые люди» — там Сардана Авксентьева, Андрей Нечаев, — они предложили, чтобы на Госуслугах была система рейтингования и оценки. Как вы сервис оцениваете: приходите в МФЦ — вот как вам понравилось, насколько чист туалет, оцените от одного до пяти.
М.КУРНИКОВ: Насколько чист депутат.
Е.ШУЛЬМАН: Да, насколько чисто тот или иной депутат. Вот так же можно было ежегодно оценку депутатов избирателями через Госуслуги. Профильный комитет строго велел все это отклонить, потому что процедура не содержит гарантий недопустимости субъективной оценки деятельности депутатов, а также может служить инструментом давления на них при реализации полномочий.
М.КУРНИКОВ: Простите, но это же смешно.
Е.ШУЛЬМАН: Конечно. Я не могла этим не поделиться. А знаете, что в чем еще нет никаких гарантий недопустимости субъективной оценки? А вот в выборах? Вам не кажется ужасным, что какие-то избиратели, полные субъективности смеют оценивать деятельность депутатов Государственной думы, голосуя за них?
М.КУРНИКОВ: Более того, они давят на депутатов.
Е.ШУЛЬМАН: Да. При реализации полномочий. Ужасно! Я предлагаю идти до конца и как-то с этим пережитком либерализма как-то расправиться. Декларации мы уже не публикуем. Мы вообще проводим такую политику, что начальство перед населением никак не отчитывается. Начальство населению ничего не должно. Оно божьим промышлением живет и кормится, а население само по себе. Когда его просят повоевать, оно воюет, а когда не просят, оно тихо дома сидит.
Поэтому, я думаю, что и избирательные права как-то не вписываются в эту концепцию.
На минуточку отвлечемся от счастливой Российской Федерации в пользу ея соседей на постсоветском пространстве. Мы с вами. помните, следили за конституционным референдумом в Узбекистане, отмечали в тексте новой Узбекской Конституции, как положительные моменты, например, некоторые гарантии неприкосновенности личности и прямой, постулированный отказ от смертной казни, чего Российская Федерация не думает делать, вместо этого пугает публику, что хорошо бы ее ввести, но также отмечали мы и свойственный всем постсоветским автократам так называемый контенуизм, то есть стремление продлить свои полномочия до бесконечности.
Надо сказать, что узбекский президент в этом смысле в некоторой степени чемпион. Он просидел два срока, теперь они обнулились, потому что новая Конституция — прием хорошо знакомый, и он может избираться еще на два срока, а сроки по Конституции Узбекистана семилетние — два раза по 7 лет. То есть если он не утомится, то до 2040 года Шавкат Мерзиёев может сидеть.
И вот вслед за конституционным референдумом, как известно, следуют и выборы. Так было в Казахстане, так было и в Узбекистане. Кстати, знаете, где так не было? В Российской Федерации. Конституцию мы поменяли в 20-м году на так называемом конституционном голосовании, которое не был референдумом, а никаких президентских выборов за этим не последовало. Они ожидаются только в 24-м году для тех, кто доживет.
В Узбекистане, как и в Казахстане последовательность эта была соблюдена. Выборы состоялись. Ну как, со спойлером или без сплойлеров, или мы сохраним это напряженное ожидание? Инкумбент выиграл, вы не поверите, кто бы мог предположить такой результат. 75% голосов, все в духе Центральной Азии. Помните, мы говорили, что Казахстан тут является некоторым исключением, там как-то скромненько. А тут все в достаточной степени традиционно.
От ЦИК России были наблюдатели, аж три человека, в том числе, бывший мой депутат Николай Булаев, я у него когда-то была помощником, когда он только приехал из Рязани простым директором, по-моему, местного института повышения квалификации учителей. Не знаю, к чему эти неуместные воспоминания, но тем не менее.
Последнее, о чем мы скажем, это вот о чем. Упомянули мы Казахстан. И мы с вами говорили о событиях в Казахстане в 22-м году, как о событии, которое может быть интерпретировано как неудавшийся мятеж, неудавшееся восстание, после которого полагается, с одной стороны, задабривать свою базу и ее расширять, с другой стороны, кого-то репрессировать по возможности точечно.
Вот сегодня мы наблюдали в Казахстане приговор по делу, связанному с событиями января 22-го года и приговор не силовику, не полицейскому, и не кому-то из клана первого президента, который сочтен организатором всякого безобразия, а приговор журналистке, которая получила 4 года. Насколько я понимаю, казахскую уголовную систему, что-то вроде нашей колонии общего режима, как сказано в приговоре, а захват аэропорта.
Что там происходило? Насколько я понимаю, аэропорт уже был нефункционален, не работал, никакой охраны там не было. И там было много людей. Журналистка поехала туда в качестве журналистки или гражданской активистки, чтобы посмотреть, что там происходит.
Максим Владимирович мне показал кадры из зала суда, некоторые кадры выступления самой подсудимой. Должна сказать, что если говорить с политической точки зрения, а не с правовой, то не лучший выбран объект. Во-первых, судить молодую женщину за преступление не связанное с насилием и давать при этом наказание, связанное с лишением свободы — это не очень правильно. Можно было в политических целях, уже если выбирать какую-то жертву, но надо ее делать менее симпатичной хотя бы.
И кроме того я посмотрела, как публика в зале суда реагирует на вынесенный приговор. Это не Россия. Поэтому в репрессивной активности, даже вот с такой задержкой нужно быть аккуратнее.
М.КУРНИКОВ: Давайте только скажем, Айгерим Тлеужан, та самая журналистка, была не единственная, кто сегодня услышал свой приговор. Там и другие активисты были, о которых я меньше знаю. Но этот кейс, действительно, цепляет.
Е.ШУЛЬМАН: Обращает на себя внимание, как сам по себе, поскольку мы следим за происходящим в Казахстане, так и в связи с общим нарративом восстаний, мятежей и их последствием.
М.КУРНИКОВ: Переходим к следующей рубрике.
ПО ПОНЯТИЯМ
М.КУРНИКОВ: Какое понятие сегодня?
Е.ШУЛЬМАН: Наша рубрика «Понятия» будет посвящена книге, вышедшей на русском языке буквально в эти дни. Только вот-вот горяченькая с типографского станка.
Я чрезвычайно рада этому событию. Сейчас поймете, почему. Но если уж говорить о понятии, которое мы стараемся раскрыть, то это понятие Spin Dictators.
М.КУРНИКОВ: Я все ждал, как вы переведете.
Е.ШУЛЬМАН: С переводом это отдельная история. Книга так называется в оригинале. В русском переводе называется «Диктаторы обмана». Spin — это жульничество, обман — то, что называется мошенничество на доверии или, в принципе, любая сплетенная история, которую вам рассказывают для того, чтобы отвести вам глаза.
М.КУРНИКОВ: Интересно. Потому что когда я брал интервью у одного из авторов этой книги, он использовал термин «Информационные диктатуры», «информационные диктаторы». Но «обман», наверное, даже более точное.
Е.ШУЛЬМАН: Это книга двух авторов, которые, я думаю, дорогим слушателям хорошо известны — Сергея Гуриев и Даниэля Тризмана. Один из них — это российский, ныне французский экономист и проректор университета Sciences Po, а другой — это американский политолог.
М.КУРНИКОВ: Provost.
Е.ШУЛЬМАН: Слушайте, нет такого русского слова. Ну, что это такое — Provost? Это проректор. Ну хорошо, ладно, я понимаю, что это входит уже в оборот, но мой внутренний Шишков возмущается в этот момент. Когда есть хорошее русское слово «проректор».
Второй соавтор — это американский политолог, специалист по России, и, в том числе, по автократиям. Публике он известен как редактор книги, сборника, в котором есть и моя статья тоже, точнее глава. Книга называется «Новая автократия». Она, между прочим, тоже переводилась на русский язык и должна была выйти в Российской Федерации. Знаете, почему задержался выход? Потому что автор одной из глав — не будем показывать пальцем — задержал редактору перевода, а пока он задерживал редактуру перевода, времена изменились и теперь это уже нигде не издашь.
Но — переходим к нашей теме — все не так безнадежно. Что касается Spin Dictators, то у меня есть эта книга — продолжаю хвастаться — с автографом одного из авторов, когда-нибудь у второго тоже возьму. Но один из авторов мне ее подарил в городе Париже непосредственно в своем замечательном провостерско-проректорском кабинете.
Так вот такую книгу очень трудно было бы издать в Российской Федерации даже до войны. Потому что она исследует феномен, известный нашим слушателям по формуле «80 на 20». Современные автократии на 80% состоят из пропаганды и на 20% из насилия в отличие от диктатур 20-го века, которые на 80% состояли из насилия, на 20% — из пропаганды.
В качестве примеров, на которых раскрывается это понятия «диктатуры обмана» взяты, конечно, Россия, практически в первую очередь, но также и Сингапур, Перу — Альберто Фухимори, наш большой друг Реджеп Эрдоган турецкий, Виктор Орбан венгерский, современное китайское руководство — вот все эти люди, которые явно недемократическим образом правят в XXI веке, в конце XX века, уже продолжая применять насилие отличным образом, но опираясь в большей степени на манипуляцию, на имитацию, на машину пропаганды, на то, чтобы держать граждан своих в подчинении, а внешний мир в иллюзии относительно себя больше информационными методами.
По поводу русского перевода. Как мы сказали и до начала войны издать такое в России все-таки довольно трудно было, а уж после войны совершенно невозможно. Тем не менее, издание это вышло, прямо в электронном виде сейчас, а выйдет и на бумаге в рамках того, что при советской власти называлось тамиздатом, то есть за пределами России. Как я понимаю, это книгоиздательский проект, патронируемый Борисом Акуниным. Также этим изданием занимался фонд Бориса под руководством Жанны Борисовны Немцовой, которой мы признательны. Довольно любопытно, что в этой книге нет имени переводчика. Вот если вы отроете электронную версию, там будет написано: «Перевод: фонд Бориса Немцова». И я спросила специально, что это за переводчик такой. И я подозревала, что имя его не называется по его собственной просьбе. И подтвердил мне и Сергей Пархоменко, причастный к этому издательству и Сергей Гуриев, собственно, соавтор, что переводчик не только попросил не называть его имени, но и отказался от гонорара. Наверное, предполагаем мы, это какой-то высокопоставленный российский чиновник, который и сейчас сидит, тоскует в Белом доме, смотрит в окно, опершись на руку щекой, как Татьяна Ларина и думает: «Ну вот, я хотя бы книжку хорошую перевел». Вот такие романтические подробности книгоиздательства в наше тяжелое время.
В чем концепция этой книги? Когда началась война, было ощущение и некоторые коллеги-политологи написали, что это концепция Spin Dictators — это концепция информационных технократий, а термин такой, действительно, существует, вот эти пресловутые гибридные режимы авторитарные, они же электоральные автократии, иногда их разновидности называют информационными автократиями, — что эта концепция устарела. Вот смотрите, у нас автократия применяет грубую силу совершенно, как в XIX, XVI и XV веке, никакая не пропаганда, а исключительно лобовая, фронтальная война.
Но прошли месяцы и уже складываются они в годы на наше общее несчастье, и становится видно, что природа режима не изменилась, что войну он пытается вести как некую специальную операцию, по-прежнему опираясь преимущественно на информационную свою машину, что каких-то масштабных репрессий в духе XX века внутри страны не развязывается. Опять же не следует, что они и завтра не развяжутся, но пока нет. Более того, не происходит никаких структурных изменений, которые бы говорили, что у нас тут режимная трансформация случилась. Поэтому концепция Spin Dictators отлично отражает текущий момент и позволяет нам в некоторой степени заглядывать в будущее.
Я тут особенно посмотрела бы на месте дорогих читателей, которые купят, наверное, эту книгу и прочитают ее, на финальную часть, на те главы, которые называются «Ловушка модернизации». Со всеми современными автократиями одна проблема: они начинают в рамках концепции авторитарной модернизации. Вот я сильный, прогрессивный лидер, сейчас проведу необходимые реформы, не оглядываясь на демократические условности, не замедляя свой процесс принятия решений, консультаций с кем бы то ни было и своей железной рукой загоню вас в светлое будущее.
М.КУРНИКОВ: Модернизация сверху.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Концепция очень соблазнительное, к сожалению, для национальной интеллигенции, которая приучена народа бояться, поэтому у нее демофобия развита — есть такое психическое заболевание, элемент внутренней отсталости в нем содержится — вот народу верить нельзя, он фашистов выберет (слыхали уже достаточно). Зато у нас есть наш замечательный лидер, который, может быть, не самый большой демократ на свете, зато он нас слушает, будет делать. Как мы скажем, опять же на народ этот не оглядываясь. А народ хорошего хотеть не может — может хотеть только плохого.
Когда на втором, третьем такте этой авторитарной модернизации выясняется, что никакой модернизации больше нету, диктатор никого не слушает, и эта национальная интеллигенция, желающая прогрессивного, теряя конечности и имущество, убегает за границу, становится понятно, что что-то в концепции было не то.
Но в чем проблема для диктатора? Проблема для диктатора состоит в следующем. Он хочет особенно по началу, действительно, какого-то прогресса или хотя бы экономического роста. Для чего? Чтобы себе и своей элите больше денег — это понятно. Во-вторых, чтобы как-то выглядеть хорошо среди других больших держав, чтобы за стол сажали. Опять же от людей она слыхала, что ВВП на душу населения котируется в этих кругах. Поэтому давайте мы тоже у себя устроим ВВП.
Но через некоторое время, довольно быстро на самом деле, наступает предел того роста, который достижим авторитарными методами. Дальше вам надо либо переходить в постиндустриальную экономику уже серьезно. А постиндустриальная экономика требует свободных людей, чтобы они эту экономику развивали, потому что она не на станках делается и на грядках и не на полях бескрайних, засеянных пшеницей, хотя и там тоже, а делается она в основном в города и в основном посредством развития информационных технологий. А высокие технологии опять же только в советских легендах развиваются в каких-то шарашках. На самом деле они развиваются в условиях конкуренции и творческой свободы. Нужно хорошее образование, нужна свободная городская жизнь, нужно общение со всем миром — вот тогда у вас и народится какой-нибудь неведомый гений, которым вам новую социальную сеть, например, построит или поисковую систему изобретет.
Но автократу этого не надо, потому что такие люди его не полюбят. И как только этот класс у вас начинает нарождаться — класс не совсем справедливо названный креативным, а на самом деле просто городские жители, — то он начинает требовать себе, бессовестный такой, прав и свобод, в первую очередь политических.
М.КУРНИКОВ: Подлый класс.
Е.ШУЛЬМАН: Да не то слов. Александр Григорьевич Лукашенко, между прочим, возмущался этим в 20-м году. «Я же, — говорит, — вскормил вас своей, деликатно выражаясь, грудью, — говорил он, обращаясь к IT-сектору, — а вы протесты против меня поддерживаете».
И с такой же неблагодарностью сталкивается буквально каждый автократ. Так вот в книге в последней главе как раз это замечательнейшим образом описано. Дойдя до этого потолка автократии должны либо поменяться, либо откатить свое развитие назад.
М.КУРНИКОВ: Ищи дурака.
Е.ШУЛЬМАН: Да, конечно, кто же будет меняться. Поэтому давайте мы все это экономическое развитие, которое мы так развивали, мы отменим, мы сделаем народ опять бедным. Если уж совсем у нас хорошо получится, мы постараемся этот городской образ жизни, который для нас неизбывная угроза, как-то изжить, чтобы у нас оставались правоохранители и бедные. Бедных будем время от времени подкармливать, правоохранителей будем кормить регулярно, на этом сидеть. Это венесуэльская схема. Она довольно сложна в исполнении, если у вас до этого была страна более-менее развитая и городов вы успели на свою беду понастроить.
Соавторы — Гуриев и Тризман утверждают, что модернизация сожрет автократов. Я подозреваю, что так же считают и сами автократы. Судя по отчаянности их сопротивления, они чуют, что песок сыплется из них буквально во всех исторически и биологических смыслах.
В общем, читайте книжку. Да здравствует книгоиздательство! Поздравляем Жанну Немцову и соавторов с успехом этого замечательного проекта. Надеемся, что это не последний случай, потому что у нас лично в душе нашей хранится длинный список всяких книг, которые надо перевести и издать, которые должны быть доступны русскому читателю во всем мире.
М.КУРНИКОВ: Да здравствует Гуттенберг! Ну, а мы переходим к следующей рубрике.
ВОПРОСЫ ОТ СЛУШАТЕЛЕЙ
М.КУРНИКОВ: Итак в Инстаграме «Эха» Полумаки спрашивает вас: «Дорогая Екатерина Михайловна, вы говорили, что правосудие существует для поддержания нормы, чтобы показывать, что именно не является нормой и не должно происходить. Значит ли это, что мятеж Пригожина, с точки зрения государства, теперь новая норма? Как мы должны это понимать?»
Е.ШУЛЬМАН: Да вот в том-то и беда. Очень точный вопрос. Точнее, очень точная формулировка содержится в этом вопросе. Мы говорили о том и давайте еще раз скажем, что мы предпочитаем правосудие, например, мести внесудебной не потому, что правосудие гуманно, а месть жестока. Бывает и наоборот. Можно обидчика простить, а правосудие очень часто карает за те преступления, которые с бытовой точки зрения не такие уж страшные, суровой карой. Но правосудие, действительно, посредством своих ритуалов — поэтому в нем так много ритуальности, поэтому в мантии наряжают судей, молоточками стучат, в париках они сидят в некоторых странах — почему? — потому что необходимо совершить некие ритуальные действия, чтобы показать, что нарушенная норма исправлена. Свой магический момент в правосудии есть. Дело не в том, чтобы покарать конкретного виновника. Дело в том, чтобы показать всем, что там поступать нельзя, а если так кто-то поступит, то мы вот это вот сделаем по определенной процедуре. Процедура тут чрезвычайно важна, потому что просто пристукнуть преступника на месте не помогает. Это всего лишь пролонгирует нарушение норм. Преступник совершил преступление — мы в ответ совершим следующее преступление. Было одно преступление — стало два.
М.КУРНИКОВ: Ликвидирован при задержании.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Вскрытие показало, что пациент скончался в результате вскрытия. Вот это нам не надо совершенно. Поэтому случай с Пригожиным плох не тем, что мы тут пылаем местью по отношению к Евгению Викторовичу. Нам до него никакого дела нет и до всех его присных тоже. Но показывать всей стране, всему миру, что, оказывается, так можно было, — к сожалению, этот факт нельзя замазать никакими разговорами, что президент у нас великий миротворец, поэтому он вот лично встретился для того, чтобы выслушать… При этом еще ведутся какие-то разговоры, что они как-то каялись в процессе этого разговора, признавали себя неправыми.
М.КУРНИКОВ: Вполне возможно, у президента был завязаны глаза во время встречи.
Е.ШУЛЬМАН: Главное, чтобы у него светоподавляющего мешка не было на голове.
М.КУРНИКОВ: И тогда не было никакого обмана. То есть он разговаривал с ними, но не знал, где они находятся.
Е.ШУЛЬМАН: А, может быть, это Песков не знал, где они находятся, может, он с мешком на голове сидел в это время? Ладно, когда-нибудь эти подробности станут известны историкам и историки в них не поверят.
Кстати, к вопросу о том, что на этой аудиенции они колотились лбом о кремлевский паркет и говорили: «Бес попутал, прости, государь-батюшка!» Ровно после этой встречи началась диффамационная кампания в отношении Пригожина в СМИ. Либо телевидение у нас работает само по себе, а Кремль как-то уже отключен, может быть, там уже суверенный интернет включили? Там, правда, всегда интернет был чрезвычайно суверенный. В папочках он был, бумажный, аналоговый интернет. Либо все-таки результаты встречи не понравились. Так что тут сказать хорошего дорогим слушателям нечего.
М.КУРНИКОВ: Следующий вопрос: Екатерина Первая спрашивает вас: «Что вы думаете о положительной дискриминации? Как относитесь к тому, что такая практика в университетах США недавно была признана антиконституционной? Изначально ли идея неправильная или она просто принесла свои плоды и теперь от нее можно избавиться? Принесла бы плоды положительная дискриминация в России относительно разного рода меньшинств?».
Е.ШУЛЬМАН: Тема очень обширная. Давайте попробуем сказать вот что. Что такое вообще позитивная дискриминация (affirmative action). Это просто выражаясь, квоты. Это квотирование на прием определенных групп. Эти группы могут быть этническими, могут быть гендерными. Это могут быть группы людей с инвалидностями различными. То есть в составе чего-то — учащихся в университете, депутатов в парламенте, муниципальных служащих — не может быть больше представителей определенной группы и не может быть меньше такого-то процента представителей какой-то другой группы. Грубо говоря, нельзя выбрать всех мужчин.
Если у вас позитивная дискриминация ассоциируется исключительно с либеральными американскими университетами, то знайте, что такого рода квотирование существует, например, в избирательном законодательстве Индии. В Индийском парламенте существует квоты на определенные этнические группы.
М.КУРНИКОВ: Не знаю, насколько они были официальными, но в 90-е годы такие льготы был, например, в Башкортостане.
Е.ШУЛЬМАН: В парламенте Дагестана это существует и сейчас. В Дагестане, как известно, глава республики выбирается парламентом, а парламент формируется по пропорциональному этническому принципу.
Если мы сужаем вопрос до университетов, смысл тут позитивной дискриминации состоит в том, чтобы дать шанс тем группам, которые традиционно имели меньше шансов получить высшее образование, на то. чтобы это образование получить.
По многочисленным исследованиям, да, собственно, и по наблюдениям каждого из нас высшее образование — это тот практически единственный люфт в биографии человека, когда он может изменить свой социальный статус. Можно выгодно жениться, выйти замуж, можно найти клад, внезапно разбогатеть, но это редкость. Может быть, вас усыновят добрые миллионеры. Но это встречается нечасто.
В качестве более-менее массовой практики у нас есть только высшее образование. Вот если вы недовольны положением себя или своего ребенка, вы можете его изменить в эти годы, потому что вы получаете соответствующий навык, вы знакомитесь с людьми, которые будут потом вашими товарищами, а кто-то из них будет вашим нанимателем. Вы по окончании университета получаете работу другую, чем, например, имели ваши родители или имели бы вы без высшего образования.
Поэтому здесь практика позитивной дискриминации может иметь смысл для того, чтобы выровнять диспропорцию. То есть, грубо говоря, черных не брали в университеты десятилетиями, поэтому надо их, что называется «принудительно» брать для того, чтобы это неравенство хоть как-то смягчить.
Но если мы посмотрим на статистику состава американских учащихся университетов за последние десятилетия, мы увидим следующее: доля американцев не растет. Она растет очень незначительно. Растет доля студентов из групп латиноамериканских. Но их доля растет и в населении в целом. Афроамериканцев вообще больше не становится, их рождаемость невысокая. А вот, что называется америколатиносы, их становится больше. Также растущая группа — это представители мигрантов из Юго-восточной Азии. Их становится больше, они учатся хорошо и охотно. И также индийского происхождения, то есть из Индии людей, их тоже больше становится.
В этом смысле можно сказать, что позитивная дискриминация не так значительно влияет на реальный состав обучающихся, как большие демографические тенденции. Я не буду из этого делать глобальных выводов. Это сложная большая тема. Более того, это тот набор инструментов, который не надо ни у кого заимствовать, а нужно настраивать для вашего индивидуального случая очень индивидуально.
В Америке свои проблемы этнические и классовые. У нас свои. Мы похожи чем-то. Что мы две большие страны с очень большим разнообразием региональным, но по многим другим параметрам мы довольно сильно друг от друга отличаемся. Поэтому нам надо будет думать над этим всем. Но, в принципе, полезно знать, что такой инструмент есть и в ряде случаев он может быть полезен.
М.КУРНИКОВ: Михаил спрашивает вас: «Насколько вероятно, что не только общество подверглось атомизации, а также и политические элиты. Одним словом, вдруг они тоже убеждены, что они ничего не решают?»
Е.ШУЛЬМАН: Судя по свидетельству их поведения, так и по всяким просачивающимся разговорам похоже. В этом смысле элиты вместе с народом. Этот наш национальный лозунг: «От нас ничего не зависит», которые надо просто на гербе нашем написать, он повторяется всеми от министра до последнего дворника. Все говорят: «А я что? От меня что, зависит? Ну, хорошо, если что-нибудь я и сделаю — разве что-то изменится? Никогда ничего не изменится».
При этом все совершают мириады действий каждый день, от которых ровно все и меняется. В общем, так жизнь и строится — нашими выборами, нашими действиями.
Что касается атомизации именно элит, что мы про них можем реально знать? Как доказывается атомизация либо ее отсутствие? Способностью либо неспособностью к коллективному действию.
М.КУРНИКОВ: Вот мы видели эксперимент имени Пригожина.
Е.ШУЛЬМАН: Спасибо Евгению Викторовичу, как он нам во много помог. Если это считать полевым экспериментом над живыми людьми, то способность к коллективному действию отсутствует. Так же, как и граждане наши, элиты наши применяют русскую народную тактику «забиться под плинтус». У нас вообще наиболее энергичные и отважные люди — это те, кто убегают максимально далеко. Такая любопытная есть особенность национального поведения. А те, у кого ресурсов и силенок поменьше, они просто замирают, притворяются мертвыми и ждут, куда ветер подует дальше. Вот элиты певели себя ровно так. Это предохраняет верховную власть от заговоров, одновременно это лишает ее какой бы то ни было защиты от заговоров — вот такая парадоксальная ситуация.
М.КУРНИКОВ: Спасибо большое! Это была программа «Статус». На забудьте поставить лайк. Всем пока!
Е.ШУЛЬМАН: Спасибо!