«Статус» с Екатериной Шульман
Лучше оставаться в ведении, чем в неведении. Лучше сохранить свой аккаунт. Вы будете знать, что вам прислали какую-то дрянь. Можно отправлять какие-то документы, доказывающие вашу правоту, через Госуслуги. Это всяко лучше, чем идти ногами в военкомат, потому что оттуда вы можете в прежнем виде уже не вернуться…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
М.КУРНИКОВ: Здравствуйте! В эфире программа «Статус». И в студии Екатерина Шульман… Здравствуйте, Екатерина Михайловна!
Е.ШУЛЬМАН: Добрый вечер!
М.КУРНИКОВ: И Максим Курников. Мы выходим, как всегда, сразу на трех каналах: на канале Екатерины Шульман, на канале «Bild на русском» и на канале «Живой гвоздь».
Срочный сбор
Нам нужна помощь как никогда
Я еще скажу некоторую информацию, которая касается эфиров. Ну, а сейчас мы скорее приступаем к первой рубрике.
НЕ НОВОСТИ, НО СОБЫТИЯ
М.КУРНИКОВ: И сразу же я проспойлерю: так много событий, что мы сегодня без других рубрик, кроме вопросов, конечно.
Е.ШУЛЬМАН: Получается, что так. Вопросы — это святое. Остальными рубриками пришлось пожертвовать. Просим прощения у дорогих слушателей, что вторую неделю подряд мы в таком насколько экстраординарном формате выходим. Но что-то у нас в королевстве нашем датском шебуршится. И мы стараемся это шебуршание отслеживать. Нам кажется важным говорить об этом.
М.КУРНИКОВ: А что случилось?
Е.ШУЛЬМАН: Ой, а что случилось? Действительно…
Что у нас с вами случается? В прошлый вторник мы почти весь выпуск посвятили так называемому закону об электронных повестках, который в тот день принимался Государственной думой во втором и третьем чтении. Это была, как принято нынче выражаться, специальная операция. Действительно, около 60 страниц поправок, совершенно переписывающих тот закон, который принимался в первом чтении, спешно был принят во втором и третьем.
За прошедшую неделю спецоперация достигла своего результата. Тоже все происходило чрезвычайно быстро. Уже на следующий день, 12 апреля, в среду закон был одобрен в Совете Федерации, направлен президенту. Президент подписал его 14 числа, и 14-го числа он был опубликован и вступил в действие.
М.КУРНИКОВ: Чуть ли не в самолете, говорят, подписывал.
Е.ШУЛЬМАН: Где он на самом деле находится, президент наш богоспасаемый, это отдельный вопрос. Сегодня и, по-моему, даже вчера много было разговоров на эту тему — когда у него Пасха наступает, по какому календарю; где он располагается; где он на службе присутствует; где он, наоборот, какие-то войска посещает — это все довольно загадочно. Мы в это дело углубляться не будем. Нас волнуют более ясные вещи, а именно законотворческий процесс. Тут, как вы понимаете, нет смысла двусмыслицам, потому что, как в известном анекдоте про гимн, «Петь будешь стоя». Путь будешь стоя. Незнание законов не освобождает от ответственности.
Итак, подписан, опубликован, вступил в действие. Мы с тех пор успели прочитать его еще раз и составить о нем некоторое мнение. В прошлый раз мы говорили о его законотворческой судьбе, о его содержании правовом и о той политической рамке, внутри которой этот закон возник. Сегодня мы с вами попробуем поговорить все-таки о его применении.
Что с тех пор у нас прибавилось, кроме того, что мы его читали, перечитывали, и другие люди — юристы, политологи — его читали и пытались понять смысл происходящего?
Кроме того, естественно, большое количество разъяснений получило от официальных лиц. Тут занимательна некоторая ведомственная разноголосица в этих разъяснениях. У нас есть спикер номер один — это депутат Картаполов, председатель Комитета по обороне. Он говорит каждый день разное, но одинаково настойчиво, выразительно и громко. Мы его тоже слушаем и пытаемся сличать его как с ним самим трехдневной давности, так и с другими официальными лицами.
М.КУРНИКОВ: Иногда с реальностью еще тоже.
Е.ШУЛЬМАН: С этим сложнее всего, пожалуй, бывает. Этот тот самый депутат, который 31-го числа говорил, что рассылка электронных повесток невозможна, а, соответственно, 11-го числа уже руководил принятием этих электронных повесток, введением их в законодательство во втором и третьем чтении.
Есть еще один публичный комментатор — это министр цифрового развития и информатизации Максут Шадаев. Он разъясняет это не абы где, а на довольно необычной площадке.
Да, вот вы не знаете, а погрузилась туда. Там интересно. Существует Телеграм-чат для сферы IT — для айтишников, для работников этой отрасли. И там появляется самолично министр и разъясняет. Я туда записалась, надеюсь не прикроют его после этого. Потому что там на самом деле интересно.
Вот на днях он там выступил с многосерийным заявлением — прямо вот серия постов, ну, или как в чате не посты, а такие… реплики. Он говорит следующее. Задает сам себе вопрос сам себе отвечает (как Фома Аквинский): «Связаны ли по правки в законодательство о призыве с планами по возобновлении мобилизации?». Вопрос первый и наиболее насущный. Что говорит нам министр? Министр говорит: «Нет, ничего подобного и даже все наоборот». Он проводит ту линию, которую приходилось нам слышать в государственных СМИ, а именно о том, что все это спешное принятие — есть реакция не недостатки, выявленные в ходе мобилизации осенью. Осенью был беспорядок, присылали повестки кому ни попадя, не было, как выяснилось, единой базы учета. Вот мы эту единую базу и создаем.
М.КУРНИКОВ: Просто чтобы была.
Е.ШУЛЬМАН: Чтобы была и чтобы те люди, которые не подлежат ни призыву, ни мобилизации, в общем, и не подвергались бы ничему этому.
Что интересное он говорит про реестр. Потому что он за военную часть отвечать не может, но может как раз за информационную. Он говорит: «Разработка реестра военнообязанных занимается Минцифры по заданию Минобороны. Точные сроки запуска реестра будут определены после принятия закона, но, скорей всего, запустить его в полном объеме можно будет не раньше начала очередного осеннего призыва на срочную службу».
Почему я обращаю внимание на эти детали. Во-первых, такая характерная двусмысленность состоит в том, что одни государственные спикеры говорят, что весенний призыв уже будет проходить по новому порядку, то есть присланные электронные повестки считаются врученными и санкции наступают, если вы по этой повестке не явились.
Другие, не менее официальные спикеры говорят, что когда-то там еще, на самом деле, не раньше осени. Одновременно у нас есть указ президента, на основании которого вся эта свистопляска и происходит.
Мы об этом много раз говорили в эфире, что оцифрование данных военкомов должно было произойти до конца 22-го года, а вот единый электронный реестр всех военнообязанных должен возникнуть к первому апреля 24-го года. То есть очередной осенний призыв 23-го года никак в эти сроки не попадает. То есть не очень понятно, как они между собой согласуют.
М.КУРНИКОВ: Очередная разноголосица. Мы сейчас сделаем небольшую паузу, сохраним интригу.
Е.ШУЛЬМАН: Мне нравится. Музыкальный почти такой термин — разноголосица. Как некий весенний лес — и там птички!
М.КУРНИКОВ: Посмотрим рекламу и вернемся.
РЕКЛАМА
М.КУРНИКОВ: Мы продолжаем нашу программу и первую рубрику.
Е.ШУЛЬМАН: Электронные реестры, электронные повестки, согласование между министерствами. Итак, мы цитируем министра цифровизации, который утверждает, что реестр будет, но когда-то, неизвестно, когда. С мобилизацией происходящей никак не связано. Пользователи Госуслуг могут, если они по ошибке получат повестку, те документы, которые свидетельствуют в пользу того, что они имеют права на отсрочку, тоже через Госуслуги и подать. Сняться с воинского учета можно будет также без личного присутствия. Вообще, гражданин лично уже никуда не обязан, собственно, являться. Сплошное удобство, комфорт и государство, предоставляющее услуги.
В общем, интенция понятна. Конечно, этой паникой с электронными повестками и ограничительными мерами, которые немедленно по их получении наступают, государство наше несколько наступило тяжелым сапогом на хрупкую мечту о комфортном государственном сервисе и на то немногое, что вызывало у граждан доверие во всем реестре государственной деятельности. У нас же институциональное доверие низкое в России, постоянно низкое, хронически никое. Государственным институтам мало доверяют наши сограждане. Друг другу они доверяют тоже мало.
Но единственно, что доверие вызвало, это всякого рода дары технического прогресса. Россия — страна технооптимистов. Вот поэтому технооптимизму нанесен, конечно, тяжелый удар. Как мы уже говорили, некоторое время назад, правы оказались те люди, которые говорили, что ИНН — это бесовское число 666, что это антихристова печать, что вообще паспорта получать не надо, дверь не надо открывать, в почтовый ящик не залезать и вообще не общаться с внешним миром, а быть Агафьей Лыковой Понятно, что современному городскому жителю быть Агафьей Лыковой затруднительной, но сейчас, вспоминая эти рассуждения, многие люди думают про себя, что какой-то резон во всем этом был.
М.КУРНИКОВ: Помните, может быть, Екатерина Михайловна, как год назад наша с вами волна эмиграции столкнулась как раз с тем, как в Европе предстоит дело с цифровизацией и ругались: Ну, как же там — отстали. А теперь как-то смотришь на это под другим углом.
Е.ШУЛЬМАН: Это правда. Традиционные жалобы москвича — везде все медленно, нет никакого сервиса, интернет тоже медленный — как-то, действительно, поутихли. Видите, у всего есть, к сожалению, своя оборотная сторона.
М.КУРНИКОВ: И поэтому демократические институты так тяжело пропускают этих технические нововведения.
Е.ШУЛЬМАН: И поэтому граждане свободного мира так берегут свои данные и так недоверчиво относятся, например, к камерам в публичных местах. Скажем, в Лондоне к ним лучше относятся, а в континентальной Европе очень нехорошо. Тут так просто не повесишь куда-нибудь камеру, чтобы она снимала прохожих или даже потенциальных злоумышленников.
Итак, что еще нам за эту неделю более-менее стало ясно? Во-первых, судя по всему — не будем даже об этом спрашивать министра Шадаева (и сами знаем) — удаление аккаунта на Госуслугах никак не помогает вам скрываться от всевидящего ока государства. Удаляя свой аккаунт, вы не удаляете свои данные. Они остаются в системе. Вы удаляете возможность иметь к ним доступ. Поэтому рекомендовать срочно удаляться с Госуслуг, не стоит. Вам лучше знать, что происходит, чем не знать. Тем более, что государство избавило вас от всякой ответственности, что вы неосторожно открыли письмо. Понимаете, это не фишинговое послание, которое вы открыли. Нажали на ссылку — и к вам запрыгнул вирус. Вирус к вам запрыгнул, когда вы паспорт получали Российской Федерации. Теперь его уже не выковыряешь и своего организма.
Поэтому лучше оставаться в ведении, чем в неведении. Лучше сохранить свой аккаунт. Вы будете знать, что вам прислали какую-то дрянь. Действительно, можно отправлять какие-то документы, доказывающие вашу правоту через Госуслуги. Это всяко лучше, чем идти ногами в военкомат, потому что оттуда вы можете в прежнем виде уже не вернуться. А вот через Госуслуги, если вы попробуете вступить в какую-нибудь переписку, то это несколько улучшит ваше положение или, по крайней мере, не ухудшит в отличие от визита в военкомат, который ухудшит его совершенно точно.
Для тех граждан, например, студентов и вообще молодых людей призывного возраста, которые по понятным причинам сами в военкомат являться не хотят, есть промежуточный вариант: послать мама с документами. Маму, авось, не мобилизуют. Пока таких случаев не было, по крайней мере. Сами не ходите, но вступать в объяснения, в общем, можно, если это не сопровождается вашим физическим присутствием.
М.КУРНИКОВ: Но при этом у мамы должны быть подготовка, закалка и юридическое образование. Просто я знаю конкретно историю…
Е.ШУЛЬМАН: Когда маме задурили голову?
М.КУРНИКОВ: Не мама, а, наоборот, дочка пошла отмазывать, что называется, своего папу от мобилизации, потому что ему пришла соответствующая повестка. Но она юрист одной из четырех крупнейших мировых консалтинговых компаний, и у нее ушло два дня войны с военкоматом, чтобы что-то им доказать.
Е.ШУЛЬМАН: Но ее-то, по крайней мере, на линию соприкосновения.
М.КУРНИКОВ: Нет, конечно.
Е.ШУЛЬМАН: Ну вот, уже хорошо. Главное, берегите себя физически. При всех разговора о великой цифровизации все-таки воевать отправят вас как тело, а не ваш цифрой аватар. Пока до этого не дошло, хотя, может быть, к этому мы и движемся.
Что еще полезно помнить. Это законодательство при всей его революционности не меняет порядок призыва. То есть не появляются новые категории, которые раньше не призывали, а теперь призывают. Не отменяют отсрочки. Студенты пользуются тем же статусом.
М.КУРНИКОВ: Пока.
Е.ШУЛЬМАН: Пока. Мы, собственно, фиксируем ситуацию — пока. Срок службы не изменился. Возраст меняется, но он меняется по другому закону. То есть тут, все как было, так и осталось в сущностном смысле. Изменился порядок уведомления, и появились вот эти ограничения, которые накладываются на вас, если вы не являетесь. И конечно, эти ограничения таковы, что они делают вашу гражданскую жизнь практически невозможной. Правда, среди них нет одно пункта… Я вот не знаю, подсказывать в эфире или не подсказывать? Потому что начинаешь перечислять — потом чувствуешь себя несколько нехорошо. Блокировка счетов — там такое не присутствует.
Есть запрет на продажу, распоряжение своим имуществом, на управление автомобилем, постановку автомобиля на учет, на регистрацию в качестве индивидуального предпринимателя, вообще на регистрацию предприятий.
И то, что привлекло больше всего внимание — временное ограничение, как у них это называется, на выезд. Это все у нас есть.
Естественно, что пока это касается тех, кого призывают в рамках весеннего призыва, но потенциально это может коснуться и мобилизованных тоже. И это ловкая задумка снимает, конечно, всякую необходимость объявлять новые волны мобилизации. Мобилизация у нас как шла, так и идет. Указ не отменен. Среди прочего это значит, то контрактники не могут уволиться.
Это важно вот почему. В этом же законе, вступившем в действие, есть еще одно положение, которое поначалу несколько ускользнуло от читающих, потому что все были заняты повестками и ограничениями, связанными с ними. Этот закон упрощает подписание контракта. Проще говоря, убирая все те пункты в действующем законе, которые до этого описывали всякие особые признаки, которыми должен обладать человек, чтобы он мог заключить контракт. Он должен иметь образование среднее специальное, либо высшее, он должен прослужить не менее трех месяцев. Кстати, этот срок сокращался, сначала было 6 месяцев, потом сделали 3 месяца. Теперь просто все эти квалификационные признаки из закона исчезли. То есть вам 18 лет, вы военнообязанный и можете проходить воинскую службу — вы можете подписывать контракт.
М.КУРНИКОВ: Сразу после школы по большому счету.
Е.ШУЛЬМАН: Сразу после школы.
М.КУРНИКОВ: Я на самом деле обратил внимание по Телеграм-каналу «Эхо Новости», как много новостей поперло из разных регионов, что прямо в школы начали приходить эти самые зазывальщики на военную службу, раздавать буклеты о том, что это круто и как родители на это стали реагировать. Дети приходят, говорят: «Слушайте, не буду я никуда поступать. Вот какие деньжищи!»
Е.ШУЛЬМАН: Зачем учиться, когда можно зарабатывать деньги гораздо проще, как им, бедным кажется. Имейте в виду дорогие слушатели — я понимаю, что из наших слушателей мало кого надо убеждать, что в 18 лет не стоит подписывать контракт, — но пока действует указ о мобилизации, одностороннее расторжение контракта невозможно. Если вы его подписали, вы не можете уволиться. Это билет в один конец. Что называется, к остальным прелестям контрактной службы прибавляется еще и это.
Возвращаясь к новой волне мобилизации, которую не надо декларировать, она может идти постоянно, она может усиливаться — ослабевать по мере необходимости. Вообще эта организационная нервозность, судя по всему, видимо, связана с грядущим обострением ситуации на фронтах. Иначе не очень понятно, почему все так срочно.
Сообщают коллеги наши китаисты, что Китай стал менять свое законодательство о военной службе и объявил о том, что они собираются подготавливать к 50-му году, делать свою армию все более и более профессиональной, отбирать людей, годных к военной службе, их как-то воспитывать…
М.КУРНИКОВ: Простите, к какому году?
Е.ШУЛЬМАН: К 50-му.
М.КУРНИКОВ: Какого века?
Е.ШУЛЬМАН: 2050-го. У них большие планы. Считается, что это делается по итогам наблюдением за российским случаем, в рамках которого сначала начинается война, а потом, собственно, кто-то задумывается над тем, кем мы собираемся воевать. Китай, видимо, считает, что так действовать не надо.
М.КУРНИКОВ: Давайте тогда в этом китайском месте нашего эфира сделаем небольшую паузу, посмотрим еще одну рекламу и вернемся в студию.
РЕКЛАМА
Е.ШУЛЬМАН: А мы продолжаем первую рубрику. Про реестры. Потому что у нас есть реестр военнообязанных, а есть согласно закону предполагаемый реестр повесток, который должен быть как-то публичен. Ни того, ни другого нету, но обещают нам ответственные ведомства, что когда-то они все-таки возникнут.
Пока их нету, аккаунт не удалять, физически в военкомат по возможности не ходит. Если есть шанс вступить в личное бюрократическое общение по почте, вступайте в личное общение по почте. Не принимайте решение в точке паники. Но и не вытесняйте тревожащую информацию из своего сознания под предлогом, что сегодня вроде как ничего не случилось, пока меня не убили — наверное, пронесет. Не пронесет того, кто не озаботился планом Б.
Полезные ссылки мы даем. Самая полезная ссылка — это военный омбудсмен. Горячая линия по правам призывников, военнообязанных всех остальных. Туда надо писать независимо от того, военнообязанный вы или родственник военнообязанным. Задавать вопросы. Быть предупрежденным — значит, вооруженным.
Поговоривши о призыве и мобилизации, поговорим и о других, не менее веселых материях, а именно о смертной казни и пожизненном заключении. Такие у нас сегодня темы.
С чего начнем, Максим Владимирович: пожизненное или высшая мера?
М.КУРНИКОВ: Давайте лучше сначала помучиться, конечно.
Е.ШУЛЬМАН: Хорошо. По поводу пожизненных заключений. У нас приняты и направлены в Совет Федерации изменения в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодекс, которые вводят пожизненное заключение за преступления террористической направленности и преступления против основ конституционного строя и безопасности государства, то есть за госизмену.
Некоторый предлог для этой замечательной новации состоял в том, что у нас в Уголовном кодексе появлялись «диверсии». Но, как обычно, в ходе законотворчества собака подросла и обросла многочисленными другими, повышенными сроками. Например, за, собственно, осуществления теракта — до 15 лет было, теперь стало до 20. Госизмена — было до 20 лет, стало — до пожизненного. Ну, такая мелочь, как вербовка в совершении террористических преступлений было до 5, стало до 7. Вот диверсия: было до 15, стало до 20 лет. Акт международного терроризма: нижняя планка повышается. Было не менее 10, теперь не менее 12.
Но если вы заключаете досудебное соглашение, то есть признаете вину, то пожизненное к вам не применяется. Более того, срок, размер наказания не могут превышать двух третей максимального срока. Таким образом, если у вас, скажем, 20 лет максимальный срок, то две трети — это 13 лет с копейками.
М.КУРНИКОВ: Всего лишь.
Е.ШУЛЬМАН: Да. Как замечательно будет звучать этот аргумент в самом начале следствия: «Или на пожизненное хочешь уехать или можно 13 лет всего лишь отсидеть».
Что касается госизмены, госизмена у нас понимается все шире и шире с каждым новым изменением в Уголовный кодекс. Помощь в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации — это тоже может быть квалифицировано как государственная измена.
М.КУРНИКОВ: То есть нападение на соседнюю страну вредит безопасности Российской Федерации. Значит, тот, кто напал…
Е.ШУЛЬМАН: Помогать этому… Лучше этому не помогать. Знаете, в дурном деле никакая помощь не поможет.
Но что не может быть госизменой: переводы. Потому что переводы тоже могут быть госизменой, это помощь в деятельности, направленной против безопасности РФ. Знаменитые случаи: «Донатил ВСУ» или якобы донатил. Значит, переводы близким родственникам; оплата услуг; помощь в лечении и гуманитарная помощь. С последним — мутно. Что следователь сочтет негуманитарной помощью, а помощью непосредственно войскам противника, вы знаете тогда, когда знание это вам уже не поможет.
Эти новые огромные срока, которые теперь присуждаются за госизмену, шпионаж в случае Сафронова и совсем недавний — Кара-Мурзы, в общем, находятся в русле этих законодательных изменений.
По поводу 25 лет, поразивших, конечно, воображение и внутри страны и вовне ее, могу сказать единственно… Очевидное тут уже всем всё сказано. Год назад Владимир был здесь, в Берлине и вернулся по доброй воле. А спустя день после вынесения приговора с двух сторон одновременно немедленно начался разговор об обмене. С российской стороны это выглядело немножко пародийно, поскольку происходило через Маргариту Симоньян, известную… публицистку. Она что-то такое выступила, мол, давайте эти вот — Эвана Гершковича и еще одного американского гражданина…
М.КУРНИКОВ: Пола Уилана.
Е.ШУЛЬМАН: …И Кара-Мурзу отдадим, получим в обмен Джулиана Ассанжа. Но выходит также колонка в Wall Street Journal, в которой говорится, что Владимир Кара-Мурза проживал в Америке… не знаю, имели ли гражданство американское…
М.КУРНИКОВ: Нет, у него подданство Великобритании.
Е.ШУЛЬМАН: Семья его жила в Америке, поэтому он может быть легитимным предметом для обмена.
Я не для того это говорю вам, чтобы какой-то призрачной надеждой насколько успокоить то тяжелое чувство или развеять его, которое нас всех охватило. Но Эван Гершкович сегодня тоже появился в суде, там ему была продлена мера пресечения. Понятно, что там будет приговор какой-нибудь выразительный. И в его случае очевидно, что это материал для обмена. В случае с Кара-Мурзой — это скорее случай политической мести, поэтому тут обмен представить себе труднее, но не невозможно. Российская Федерация попробовала недавно обменивать людей. Да, с Бутом получилось, с ее точки зрения, хорошо и увлекательно, поэтому почему бы не попробовать устроить такое еще раз. Кандидат там есть. Я сейчас не буду углубляться в сложное обилия российских агентов, которых время от времени ловят в разных европейских и не европейских странах. Но, поверьте, Ассанж — это так, для Твиттера. А есть люди, которые Российскую Федерацию гораздо более пристально интересуют, которых она гораздо больше хотела бы получить обратно.
М.КУРНИКОВ: Давайте только отметим, что по данным, которые озвучил адвокат, Кара-Мурза похудел на 22 килограмма за время заключения. Это просто какая-то страшная цифра. И действительно, фотографии и видео из суда показывают, как сильно он похудел. И, учитывая, что он дважды пережил отравление, тут, в общем, не то что 25 лет, а каждые несколько месяцев выглядят как угроза убийством.
Е.ШУЛЬМАН: В общем, если надежды на какие-то обмены есть, то лучше, чтобы они реализовались побыстрее.
Обещали сказать про смертную казнь. Помните, в прошлый раз мы говорили об очень старом законопроекте, написанной группой инициаторов, большей частью кого и в живых уже нету, который был снят с рассмотрения, возвращен авторам, потому что положения этого законопроекта адресуются к уже устаревшим законодательным нормам. Закон этот касался исключения вообще понятия смертной казни из Российского Уголовного кодекса. А мы тогда сказали, что практического смысла, наверное, в этом нет, а вот такая виньетка из законотворческой жизни. Сколько воспоминаний навевает на нас этот законопроект 2001 года.
М.КУРНИКОВ: Некоторых нет в живых, некоторые переродились, как, например, Крашенинников.
Е.ШУЛЬМАН: Крашенинников изменился, да, весьма. Депутат Яровая была инициатором, но она сняла свою подпись в 14-м году заблаговременно.
Так вот, на днях случилось схожее событие, и теперь уже, мне кажется, что это не только милая деталь регламентных процедур.
В Думе находился с 99-го года внесенный президентом Ельциным тогда проект закона о ратификации протокола №6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Это очень краткий законопроект, ратифицировать протокол №6 относительно отмены смертной казни, подписанный в городе Страсбурге 16 апреля 97 года, практически годовщина.
Существует Конвенция о защите прав человека 83-го года. Российская Федерация подписала ее в 97-м году. У этой конвенции есть протокол №6, который отменяет смертную казнь. В 99-м году президент Ельцин вносит соответствующую ратификация в Государственную думу. И вносит ее 6 августа 99-го года.
М.КУРНИКОВ: Удивительно, но я прямо помню эти события, как это все обсуждалось.
Е.ШУЛЬМАН: Вы тогда должны были в младшей школе учиться, Максим Владимирович.
М.КУРНИКОВ: Нет, все-таки я чуть старше, чем вам иногда кажется. Но я помню. Я думаю, что и вы помните прекрасно.
Е.ШУЛЬМАН: Ну, я-то… Мне положено.
Итак, после этого, как вы понимаете, президент у нас меняется. Законопроект лежит в Думе, с ним ничего не происходит. Каждый новый созыв переоткрывает для себя его существование, никуда его не двигает. Интересно, что новый президент практически сразу тормозит продвижение этой ратификации. И вот теперь буквально на дня Совет Думы предлагает вернуть инициатору, то есть президенту этот законопроекту в связи с тем, что в 23-м году в конце февраля был принят федеральный закон о прекращении в действие международных договоров Совета Европы в отношении Российской Федерации.
М.КУРНИКОВ: Можно посоветовать им направить в Ельцин Центр этот документ. Это единственный адрес, который…
Е.ШУЛЬМАН: Смотрите, дорогие слушатели, дорогие коллеги, кроме воспоминаний ностальгических мне в этом видится что-то нехорошее. Лежал он себе, лежал, никто его не трогал. Если у нас уже два подряд — один олень — случайность, три оленя — тенденция, у нас два оленя — убираются с рассмотрения давно неподвижные законопроекты об отмене смертной казни, это может выглядеть как какая-то подготовка к чему-то в этом роде.
Кроме того, что еще меня несколько беспокоит, хотя, казалось бы, как это… господин учитель, мне бы ваши проблемы — много о чем можно беспокоится, но каждый беспокоится о своей профессиональной области.
Поправки в закон о референдуме какие-то странные внесены в Думу группой депутатов и сенаторов во главе с Клишасом, то есть как бы важные люди. Вроде бы они про то, как об особом порядке, в котором можно проводить референдумы о новых территориях. Спохватились. Референдумы они там уже провели. С тех пор территории изменились до неузнаваемости, уменьшились территориально, но тем не менее.
Одновременно снимается ограничение проведения референдума во время военного положения и в последний год полномочий президента и Государственной думы…
М.КУРНИКОВ: То есть расширение возможностей референдума.
Е.ШУЛЬМАН: Да. В целом облегчается процедура референдума. Что там они химичат, выражусь ненаучно, что это за подготовки таки, к чему?
М.КУРНИКОВ: Простите, Екатерина Михайловна, но эти свежеприсоединенные территории, на них же было свое законодательство, и там была смертная казнь. И вот их присоединили. Там изменилось законодательство, и как с этим быть?
Е.ШУЛЬМАН: Дума непрерывно принимает законодательные акты, направленные на интеграцию этих территорий в российское правовое пространство. До этого это происходило с Крымом и Севастополем. Происходило и происходит на самом деле до сих пор. Крым продолжает жить по особому правовому режиму. Если вы думает, что это прямо такая часть Российской Федерации — не вполне.
С этими территориями все еще сложнее, потому что на Крым территориально хотя бы никто не покушался пока еще военным способом. Там была какая-то территория с понятными границами, с понятным населением, которое не бегало туда-сюда. Тут всё гораздо более туманно. Меня сейчас не новые территории волнуют, меня старые территории волнуют. Нет ли тут какой-то идеи провести конституционный референдум, либо еще одну волну конституционных поправок, либо вообще новую Конституцию? Станется с них, красавцев-то наших. И вот туда уже можно вписать и смертную казнь и все остальное.
Я понимаю, что я сейчас выступаю не в своем амплуа, но мне эти шебуршания кажутся подозрительными, поэтому я своими подозрениями делюсь с вами.
По поводу чрезвычайного и регулярного. У нас такая стабильность наступила и такое поднятие с колен, что, как мы еще и в прошлом году говорили, что повторяющиеся ритуалы, образующие институты, как известно нашим слушателям, у нас отменяются или, по крайней мере, откладываются.
В прошлом году у нас не было вообще никаких президентских появлений, кроме поздравления с Новым годом (может быть, лучше его бы не было), в этом году у нас немножко президент пытается восстановить свое публичное присутствие. Вот с посланием он обратился — ничего особенно не сказал, скажем, ретроспективно. И сообщает нам «Ростелеком», что 8 июня в Гостином дворе будет «Прямая линия». Помните, есть у нас такая процедура? Это ответы на вопросы, жалобы граждан, раздача щеночков, новогодних елок (ну, в июне, может быть, уже поздновато). Не было ее в прошлом году, теперь будет.
М.КУРНИКОВ: Давайте все-таки отметим, что это неофициальное заявление «Ростелекома». Это источники в «Ростелекоме» такое кому-то говорят. А так звучит…
Е.ШУЛЬМАН: Да верно. Выходит и говорит: «Сейчас мы вам расскажем, чем президент собирается заниматься». Да, у нас не поощряется инициативность такая.
Тем не менее, сначала появились слухи о том, что в Гостином дворе всем арендаторам сказали, чтобы они выметались, потому что там будет подготовка чего-то к чему-то и вообще временно закрывается. А вот источники в «Ростелекоме» говорят, что эта организация начала подготовку к трансляции.
Это, что называется, о хорошем, о том, что происходит. Но другие вещи, гораздо более значимые для наших граждан, чем «Прямая линия» с президентом при всем уважении к ней, отменяются.
Федерация независимых профсоюзов, которая официально является инициатором первомайских шествий, призывает граждан по всей стране граждан на 1 мая не выходить. Почему? Называется это так: Из-за террористической опасности.
М.КУРНИКОВ: И потому что защитники труда уже победили, соответственно, нечего защищать.
Е.ШУЛЬМАН: В общем, уже не чем… Тогда можно с благодарственным шествием выступить, мол, смотрите, как у нас все хорошо.
Значит, первомайской демонстрации не будет. Вряд ли кто-то будет проливать о ней слезы, мы все это более-менее понимаем. На самом деле, единственные люди, которые последние годы куда-то ходили 1 мая, это были коммунисты. КПРФ организовывало шествие…
М.КУРНИКОВ: Наверное, какие-то профсоюзы еще существовали, остатки…
Е.ШУЛЬМАН: Но в рамках этого левого дискурса довольно органично смотрелись лозунги, призывающие к защите прав трудящихся. Вообще, этим очень стоило бы заниматься. Но вот теперь рекомендует нам наша официальная профсоюзная ассоциация — не вылезайте. Дома на даче праздновать, не покидая закрытых помещений.
«Бессмертный полк» в прошлом году, между прочим, проходил. В 20-м не проходил из-за ковида. В 22-м проходил, и президент ходил тоже с портретом. Не будет.
М.КУРНИКОВ: Вместо него какое-то факельное шествие в идее буквы Z — нет?
Е.ШУЛЬМАН: Интересная идея. Вот опять мы все подсказываем и подсказываем. Да, если днем боятся ходить — может быть, ночью можно ходить, может быть, это лучше как-то выйдет.
Итак, кто нам об этом объявляет? Это не выходят региональные власти и говорят, что не надо. Не выходят, например, представители правоохранительных органов и говорят, что это опасно. Это вроде как общественники. У нас же «Бессмертный полк» — это нечто вроде общественной инициативы. Вообще, напоминаем, что она родилась как общественная инициатива в городе Томске. Потом была в лучших традициях нашей постмодернистской автократии перехвачена и сделана вполне официально. Но вроде как ответственность за нее по-прежнему несет общественность как таковая. Это не государственное мероприятие. Так вот эти самые общественники собирают конференцию в «Интерфаксе» и говорят, что «мы выходим из формата одной улицы, мы призываем в течение всего дня поминать наших героических предков». В частности, предлагается такая акция: заменить аватарку на портрет какого-нибудь своего воевавшего старшего родственника. То есть не говорится напрямую, что мы боимся, во-первых, диверсий, терактов. Во-вторых, мы боимся, что люди придут с портретами, например, своих не таких далеких предков, а тех, кто сейчас погиб. Может такое быть? Может такое быть. И вообще какие-то недовольные могут собраться. Не нужны нам в годину всенародного объединения и необычайной поддержки и всего происходящего, — не нужны нам люди на улицах. Пусть они пьют дома.
Дальше, что еще не будет. Не будет публичных мероприятий на 9 Мая. Это пока касается не всей Российской Федерации. Это касается Курской, Белгородской областей наиболее несчастных и Крыма, как принято нынче выражаться, оккупированного Крыма. В общем, чем бы он ни был, парада на 9 Мая там не будет. Это уже объясняется тем, что… типа того, что мы опасаемся. Тут мотивы безопасности заявляются достаточно открыто. Белгородский губернатор, мужество беря на себя ответственность за это всё, не прячась ни за какими общественниками или ветеранским союзом, как мог бы, он говорит: «Парада не будет, чтобы не провоцировать противника большим скоплением техники и военнослужащих в центре Белгорода». Действительно, зачем провоцировать противника техникой и военнослужащими? Давайте не будем его провоцировать ни в центре Белгорода, ни в каких других местах. Тогда и противника никакого не будет. Но это ладно, досужие рассуждения.
Мы как-то с вами цитировали результаты социологических исследований, согласно которым очень немногое объединяет граждан Российской Федерации в том смысле, что очень мало у нас общепринятых символов или каких-то практик и явлений, к которым большинство относится одинаково, одобряет или не одобряет. Мы такая, довольно разрозненная политическая нация. Так вот одно из немногих, что у нас есть, это Новый год и 9 Мая. Это, действительно, уж если говорить о скрепах, то есть о том, что скрепляет, держит вместе, то это вот оно. Когда рассыпаются эти практики, конечно, это дает понять людям самым непосредственным образом, что жизнь не продолжается такой, какой они привыкли ее видеть. Это вот разрушение регулярности, которое было в ковид, которое в 22-м году пришло уже на новом социально-политическом уровне, оно продолжается. То есть делать вид, что все происходит, как было, становится все трудней.
У нас есть еще один сюжет, о котором мы хотели поговорить в прошлый раз, но поговорим в этом, тем более, там прибавилось подробностей. Это так называемое «дело ростовских судей». Это теперь уже не дело судей, это, видимо, очень масштабная операция, которая происходит в городе Ростове-на-Дону и в Ростовской области.
Мы отслеживаем элитные репрессии, смотрим, стоят ли они на паузе, ускоряются, не ускоряются, идут в прежнем темпе, поэтому нам это кажется важным, характеризует температуру внутри системы.
Судей преследуют довольно редко. Во-первых, это не так легко. Чтобы против судьи возбудить уголовное дело, необходима санкция прокурора, это может только делать председатель Следственного комитета. В общем, это высокоуровневое мероприятие, не каждый оперативник, не каждый следователь может прийти и какие-то следственные действия против судьи осуществлять.
Тут сразу задержаны: председатель Совета судей Ростовской области, начальник управления судебного департамента и председатель Ростовского областного суда. Еще, сообщают нам источники, как минимум 14 судей находятся в разработке и ездят в Москву, чтобы участвовать в следственных действиях. Те, которые уже задержаны, находятся под домашним арестом — тут всё гуманненько, чай не рисунок антивоенный нарисовали, а всего лишь подозреваются в организации сообщества для получения взяток. 159-я статья народная, часть 4-я: «Мошенничество, совершенное организованной группой».
М.КУРНИКОВ: Мошенничество?
Е.ШУЛЬМАН: Мошенничество. Да, 159-я.
М.КУРНИКОВ: Это притом, что люди имели должности и так далее. Это странно.
Е.ШУЛЬМАН: Пока так. Потом, может быть, что-то прибавится. С 3 апреля в Ростове-на-Дону работает бригада сотрудников МВД, ФСБ и Следственного комитета. Вроде бы головная структура здесь Следственный комитет.
Если вы помните, в прошлом году, по-моему, осенью была большая облава на ГИБДД в ряде регионов. Тогда, в частности, в Ростове…
М.КУРНИКОВ: Там богатства нам показывали…
Е.ШУЛЬМАН: Да-да. Были обыски под кинокамеры — всё, как мы любим. Были всякие красивые кадры в новостях. В том числе, в Ростовской области тогда сразу 26 сотрудников ГИБДД разной степени высокопоставленности пропали под суд в результате этого расследования. Мы тогда обращали на это внимание, потому что большая операция. Но там тогда казалось, что она идет трансгранично между несколькими регионами по лини ГИБДД. Не по территориальному признаку, а по профессиональному.
То, что здесь происходит, явно относится к Ростовской области. Связаны ли эти два дела, две облавы между собой нет, покажет будущее.
У нас задержан прокурор одного из районов города Ростова. Его взяли с поличным, сообщает нам ФСБ, при получении взятки размере миллиона 300 тысяч рублей, что странно. Не сумма странна, не то, что прокурор берет взятки. Странно, что он берет деньги в руки в тот момент, когда эта группа уже работает в Ростове. Понимаете, да? То есть он знает, что «прибыла в Одессу банда из Ростова», в смысле наоборот, прибыла и Москвы в Ростов большая банда. Уже взяли несколько судей, кто-то там в Москву мотается. Можно представить, что это такое и для этой правоохранительной среды, которая очень тесно связана друг с другом всегда и отношениями родства и, видимо, собственно, какими-то коммерческими отношениями.
И вот он идет к кому-то и берет в руки 1 миллион 300 тысяч рублей. Но опять же прокуроры разные бывают. Может быть, им кажется, что это их никогда не коснется.
На что это, по крайней мере, похоже?
М.КУРНИКОВ: Да. Потому что в том, что могут быть они честны, все эти люди, у нас как бы…
Е.ШУЛЬМАН: Не очень верится.
М.КУРНИКОВ: Но вдруг, почему ловят? — вот это удивительно
Е.ШУЛЬМАН: Что тут может быть. Ну, во-первых, может быть, какие-то долгие следственные действия, которые расцвели таким прекрасным цветком. Может быть, необходимо очистить место для других, которые хотят сесть на эти чудесные места. Регион сверхбогатый, сверхкоррумпированный. «Краснодарская судья» — это уже мем. Но, поверьте, Ростовские ничем не уступают. Кроме того район приграничный, прифронтовой весьма. Это значит, не только увеличение числа преступлений с использованием оружия и взрывчатки. Это значит, невиданные возможности по торговле этим оружием и взрывчаткой, по торговле людьми в различных формах, по торговле вообще всем, что движется в этой серой зоне.
Вообще, что называется, источники с мест сообщают — люди, которые живут в Российской Федерации, имеют отношение к правоохранительным органам говорят, что даже преследование политических диссидентов как-то не может развернуться на должны уровень, потому что все правоохранители заняты передом собственности. Заняты они перелом собственности с увлечением, напоминающим о 90-х годах, но с гораздо большей свободой рук, потому что в 90-е годы, скажем, были бандиты и были какие-то рубоповцы условные, которые как-то гонялись за этими бандитами. Теперь группы интересов, сражающиеся за собственность, за активы, за потоки, за рынки состоят из самих силовиков. Поэтому им не нужно заботиться о том, чтобы, грубо говоря, спрятать тело. Это не надо. Они сами руководят тем, что считается убийством и за что сажают, а за что не сажают.
М.КУРНИКОВ: Если только не переходят дорогу другим силовикам.
Е.ШУЛЬМАН: Вот в этом-то и борьба, понимаете, в чем дело, в этом, собственно, и есть конфликт. То есть группы интересов, состоящие из силовиков, из представителей правоохранительного, правоприменительного сообщества бьются между собой. Методы их известны. Они неподконтрольны никому. Как они будут между собой договариваться или не договариваться, трудно понять. Это, может быть, больше на войну на уничтожение, потому что, что им еще делать, как не перебить и не пересажать полностью, чем любые знаменитые бандитские войны 30-летней давности.
Это одна версия. Может быть другая версия. Даже борьба с коррупцией может быть версия. Мы и это не отрицаем. Мы единственное, что можем отрицать, это то, что будем продолжать следить за развитием событий.
М.КУРНИКОВ: Я только скажу, что есть магазин shop.diletant.media, и там вы можете приобрести книгу «Горбачев. Урок свободы» с автографом Руслана Гринберга и печатью от «Живого гвоздя», соответственно.
Е.ШУЛЬМАН: Покупайте книги. Книги — источник знаний.
М.КУРНИКОВ: А мы переходим к следующей рубрике
ВОПРОСЫ ОТ СЛУШАТЕЛЕЙ
М.КУРНИКОВ: Вопросы от слушателей на этот раз мы собирали в Инстаграме «Эха», собирали в Фейсбуке «Эха», в Твиттере и в YouTube-канале «Bild на русском». И я очень надеюсь, что мы успеем сразу несколько вопросов из этих источников задать.
Начнем с YouTube-канала «Bild на русском». «Екатерина Михайловна, стоит ли надеяться, что в 2024 году у России может появиться своя Светлана Тихановская, — спрашивает вас Соня, — и если это произойдет, что это даст при условии победы действующего президента в электронном голосовании? Ведь на практике белорусам сейчас не легче, чем россиянам, несмотря на наличие у них легитимного лидера».
Е.ШУЛЬМАН: Белорусам легче, чем россиянам, благодаря наличию у них легитимного лидера. Потому что у них есть человек и, соответственно, структура — офис, с которым готово разговаривать европейское правительство. Когда мы с вами, несчастные граждане Российской Федерации, до такого доживем, наше положение будет много легче, чем оно есть сейчас. Там что белорусам лучше в этом отношении, тем, кто находится, естественно, вне Беларуси. Мы сейчас говорим о них.
Действительно, когда в 20-м году произошли события в Беларуси, возникла мысль, что это сценарий для России 24-го года. То есть авторитарный выбор приходит на выборы, привычным образом их выигрывает, но этот результат уже не принимается обществом. То, что проглатывалось охотно, вызывает уже возмущение, и начинается, действительно, массовая волна протеста.
Давайте отдавать себе отчет в том, что белорусская власть удержалась только и исключительно помощью великого соседа, больше ничем. Помощью военной, финансовой, политической, информационной. Если бы не Россия, если бы Россия просто смотрела в другую сторону в это время, конечно, белорусы бы своего красавца снесли.
Мы тогда говорили, что случись такое в России, в России нет такой второй России, к которой она может обратиться, если только не Китай, говорили мы тогда, захочет поддержать стабильность. Ну, насколько Китай захочет поддержать того руководителя, который сам себя поддержать не смог, это вопрос. Но, действительно, в России проблема такая существует.
До 24-го года надо еще дожить, хотя осталось не очень много. Мы не знаем, что произойдет в ближайшие несколько месяцев. Мы видим по довольно суетливым, хотите — энергичным действиям российской власти, что она беспокоится.
Военные неудачи, скажем аккуратно или хотя бы отсутствие военные успехов не очень хорошо сказываются на популярности персоналистского автократа. У него легитимация, в том числе, и по харизматически-революционному типу, то есть надо предъявлять гражданам победы. Не предъявляя победы, в общем, как-то трудно поддерживать прежний уровень легитимности. Все эти разговоры о том, что нарисуют электронным образом насчитают, все замечательно хороши. Вопрос же не в том, чтобы нарисовать результат, вопрос в том, чтобы его продать гражданам. Граждане, может быть, и не выйдут голосовать активно, потому что они очень сильно запуганы. В Беларуси при всей репрессивности политического режима все-таки в 20-м году войны-то не шло. Россия фактически находится в полувоенном положении, поэтому там… Хотя в Беларуси существует смертная казнь, между прочим. Что меня еще беспокоит шебуршание вокруг смертной казни — республика-сестра Беларусь нас в политическом развитии опережает обычно на года на 2-4. А там смертная казнь существует, отменять ее никто не собирается.
Как бы то ни было, если у нас проходят выборы в 24-м году, в бюллетене больше одной фамилии и есть какой-то кандидат, которые не Кадыров, ни Пригожин, условно говоря, а никаких таких кандидатов никто не пустит в бюллетени, не сомневайтесь, значит, это будет опять схема: «Белоснежка и семь гномов». Кандидат и много-много уродцев вокруг него. Это схема старая, проверенная…
М.КУРНИКОВ: Как вы о Ксении Анатольевне…
Е.ШУЛЬМАН: Ну, извините, пожалуйста. Схематично, условно говоря «Белоснежка и семь гномов». Все остальные кандидаты должны быть смешные. Не какие-нибудь, а смешные. Опыт с Грудининым был признан опасным, неудачным. Хотя он всячески старался отбить охоту голосовать за себя у того электората, который мог принести ему какой-нибудь успех…
М.КУРНИКОВ: Я на выборы никогда не ходил, но за Грудинина… Извините, не удержался.
Е.ШУЛЬМАН: Не ходил и дальше не пойду. Тем не менее, даже такого было решено не допускать. Вы видите, что ему не дали даже стать депутатом Государственной думы. Все равно это опасно. Еще раз повторю: авторитарные режимы ненавидят и бояться выборов. Даже те, которые они сами организуют, сами контролируют, сами все правила напишут — все равно боятся. Священный дух народного представительства там витает. Он неистребим. Выборная процедура придумалась цивилизацией, которая много старше нас, которая старше букв нашего алфавита. Поэтому не нашим шалунишкам ее полностью поломать.
Итак, у нас будет кандидат и максимально смешные, комичные, старые, дырявые, худые, полинялые, как в известном стихотворении, никуда не годящиеся. Тем не менее, если кто-то из них будет хотя бы приблизительно похожа на человека, придется как-то концентрироваться вокруг него, просто чтобы показать (не чтобы его замечательного поддерживать), что какие-то люди существуют. Это крайне трудно осуществимая кампания, потому что это даже не «Умное голосование». Не «за любого кроме…» А вот за этого конкретно.
И дальше надо будет абсолютно абстрагироваться от того, кто это такой. То есть вот за кандидата Х. Для чего? Для того, чтобы показать отсутствие единогласия, которое так важно надо будет продемонстрировать.
Кроме того голосование — это пока еще не наказуемая политическая активность, это последняя ненаказуемая политическая активность.
Помним, что в прошлый раз надо было записываться в петербургские УИКи? Запись идет до 10 мая. Специальное время такое выбирают, когда праздники. На 5 лет записываются. Кроме того члена УИКа нельзя задержать без санкции прокурора — это тоже выгодно.
Не только в Петербурге, там еще один регион приехал. Ссылку дам, всё расскажу.
М.КУРНИКОВ: Жукова Наталья 145 в Инстаграме спрашивает вас: «Как объяснить окружающим, для чего ученым независимость? Как в идеале должны строиться в государстве научные сообщества?»
Е.ШУЛЬМАН: Шесть минут не дадите на такую тему? Ученым независимость нужна потому, что это фундамент его основной деятельности. Вы, общество, зачем его содержите? Вы зачем нам деньги платите? За то, чтобы мы говорили то, что любой пропагандист может сказать? Ученых социум содержи для того, чтобы они мыслили независимо. Может быть, в результате этого мышления они откроют что-нибудь полезное. Может быть, не откроют. Но если они не откроют, то никто не откроет.
Зависимый ученый — это вообще не ученый. Вместо него можно поставить картонное изображение, а деньги сэкономить.
Как в идеале должны строиться отношения государства и науки, я не буду вам рассказывать. Во-первых, у меня нет такой краткой версии того, как это должно происходить. Но в этой области, как и в любой другой, монополизация — это смерть, разнообразие — это развитие. Если у вас государство единственный работодатель, единственный основатель всех университетов и единственный плательщик всех зарплат, то наука ваша не процветет, вопреки представлениям о том, что эта просвещенная автократия сейчас вбухает много денег в науку, и наука даст выдающийся результат. Нет, так это не работает.
Нам, людям интеллектуального труда, зарабатывающим на жизнь чтением и письмом, нужна конкурентная среда, свободное общение с коллегами. Наше сообщество международно по своей природе. Мы не можем замкнуться в государственных национальных границах, это невозможно. То, что называлось в XVII веке Republic of letters (Республика букв) — вот это наша родина. Не все профессии таковы, но наша профессия такова. Иначе она существовать не может.
Если не можете обеспечить независимость, даже не заморачивайтесь, даже не тратьте деньги ни на какие научные учреждения.
М.КУРНИКОВ: Катя Ковальчук в Твиттере «Эха» спрашивает вас: «В Финляндии существует призыв для мужчин. Понятно, что он может существовать, в принципе, но как выстраивается аргументация того, что он обязательно только для мужчин. Разве это не явная демонстрация нормализации неравенства даже на официальном государственном уровне?»
Е.ШУЛЬМАН: В Израиле, как известно, призывают и мужчин и женщин. То есть у нас есть такой опыт и такой. В большинстве стран, где существует призывная армия, она, действительно, существует для мужчин, но для женщин существует возможность военной службы.
Вы знаете, мне не очень эти разговоры кажутся продуктивными, потому что хотелось бы, что бы ни призывной армии не было, ни контрактной, чтобы человечество как-то по-другому научилось решать свои проблемы безопасности. Без того, чтобы такое количество людей продуктивного возраста занималось совершенно непроизводительным занятием. Эти люди могли бы делать что-нибудь более полезное, всегда мне кажется. Но пока перспективы этой не видать.
Поэтому скажем так, отвлекаясь от наших нынешних печальных обстоятельств. Призывная армия как армия, неэффективна, которая воевать должна. Эффективна армия профессиональная. Но призыв на небольшой срок, действительно, способствует формированию единой гражданской нации, воспитывает в людях ощущение некого единства. Этот пресловутый воинский долг они отдают и чувствуют себя частью какого-то единого целого. Работает это? Да, работает. Если их там не бить не насиловать, не морить голодом то — опять же смотрите на Израиль и, возможно, на Финляндию тоже, просто с этим опытом я меньше знакома — люди приходят оттуда со вполне светлыми воспоминаниями и чувствуют, что они сделали для страны что-то полезное.
Можно включать туда женщин? Можно. Израильский опыт это подсказывает. Шаг это в сторону равенства? Шаг в сторону равенства — будет уменьшение такого рода обязанностей человека в отношении государства вообще. Мне бы больше хотелось думать в эту сторону.
М.КУРНИКОВ: А теперь хорошая новость.
Е.ШУЛЬМАН: Новость носит несколько гипотетический характер, но тем не менее. Хорошая новость пришла от МВД. Какие есть новости, такими и делимся.
Существует законопроект, внесенный правительством, который проводит эксперимент, постулирует эксперимент по Москве и Московской области по продаже алкоголя по почте. Отечественной винной продукции через «Почту России». Это не хорошая новость сама по себе. Эта новость, по-моему, совершенно нехорошая. У нас и так уровень алкоголизации населения, который так долго снижался, опять начал расти. У нас торговля алкоголем либерализована до предела. В жилых домах продается алкоголь. Находясь в Европе, это даже дико произносить. Работают все…
М.КУРНИКОВ: Радиостанции…
Е.ШУЛЬМАН: Вот именно. Только что не круглосуточно. Никакой государственной монополии даже близко. Распложено может быть где угодно. В детских садах пока не располагают, но в жилых домах — пожалуйста. Едите по улице любого российского города, видите это «Красное и белое» и другие такие сети.
Так вот наше любимое ведомство Министерство внутренних дел, внезапно проснувшись, выступило против этого законопроекта. Пишут они, то законопроект не учитывает существующий запрет на продажу продукции несовершеннолетним. А приобретение через носит непубличный характер, значит, несовершеннолетние тоже могут его продать. Не учитывает региональные ограничения по месту и времени продажи. В общем, против они.
Конечно, хотелось бы, чтобы они были против тогда, когда этот законопроект проходил через правительственную комиссию по законопроектной деятельности, потому что он же правительственный, значит, он шел общей процедурой. Но тогда они его проспали. Но хотя бы сейчас они проснулись и возражают против. Содержит риски этот законопроект существенных прав и свобод граждан. В общем, кто-то хотя бы выступает против того, чтобы граждане России свободно спивались еще и посредством почтовой доставки и покупки алкоголя через интернет.
М.КУРНИКОВ: А я, Екатерина Михайловна, скажу настоящую хорошую новость: На 1 мая запланирован стрим Екатериной Шульман с ответами на ваши вопросы…
Е.ШУЛЬМАН: И там времени у нас будет немножко побольше.
М.КУРНИКОВ: Побольше. И только ответы на вопросы. Всем пока!
Е.ШУЛЬМАН: Спасибо!