«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Это и есть переход от индивидуального террора к массовому. И не нужно этого недооценивать.
Террор – это что такое? Это когда всем страшно. Вот задача заключается в том, чтобы страшно было по возможности всем.
У тебя книжку Акунина найдут. И тогда окажется, что ты террористов поддерживаешь…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
О. БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день! Это «Особое мнение» на «Живом гвозде». С вами Ольга Бычкова. С особым мнением Сергей Пархоменко. Привет!
С. ПАРХОМЕНКО: Привет, привет! Очень рад тебя видеть и быть в эфире «Живого гвоздя» снова.
О. БЫЧКОВА: Да, и мы рады видеть наших слушателей и зрителей здесь. Я смотрю, народ уже постепенно собирается. Напомню на всякий случай, что есть у нас всякие каналы связи в виде чата в трансляции в YouTube. Пока она идет, эта трансляция, я смотрю, что там происходит. И есть еще telegram-канал Сергея Пархоменко «Пархомбюро». Я тоже туда поглядываю и прямо сразу оттуда беру вопрос, потому что он как раз и с моим интересом тоже совпадает. Анна Род, наверное, из Львова, пишет: «Прошу успеть про Трампа. Мало кто может внятно объяснить, что и как в этой ситуации». Чтобы успеть про Трампа, дорогая Анна, мы прямо с Трампа и начнем.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, мы должны успеть про Трампа.
О. БЫЧКОВА: Да, удивительная американская судебная система, конечно, волшебная. Потому что теперь верховный суд штата Колорадо сказал, что Трамп не может участвовать в президентских выборах как участник мятежа по какой-то там поправке какого-то года. Это не значит, что это окончательное для него решение, там тоже есть нюансы. Давай по просьбе Анны в них разберемся.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, меня тоже, конечно, очень заинтересовала вся эта история. Я должен вам признаться, что я совершенно неспособен разобраться в тончайших хитросплетениях американских норм.
Решение это, о котором идет речь, как я понимаю, занимает 200 с лишним страниц. Там есть особое мнение. Оно было принято верховным судом штата Колорадо после очень напряженных, судя по всему, дебатов 4 голоса против 3-х, то есть с минимальным разрывом. И даже замечательнейший эксперт по американским правовым делам Игорь Слабых, которого я очень всем рекомендую его telegram-канал под названием US Legal News – кто еще не читает, обязательно читайте, – даже он в какой-то момент сказал: «Я не буду читать это 200-страничное решение и вам его пересказывать. Я только резюме вам расскажу».
Значит, смысл заключается в том, что во многих американских штатах, как я понимаю, сейчас происходят суды. Они находятся на разных этапах. Это суды на одну и ту же, в общем, тему, несмотря на слегка различающиеся формулировки: может ли Трамп, чье участие в организации событий 6 января 2021 года… Я напомню, что это был совершенно безобразный момент штурм Капитолия.
О. БЫЧКОВА: Попытки штурма Капитолия.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну почему, он удался, этот штурм Капитолия. Потому что они вошли внутрь Капитолия. Они прекратили заседание Конгресса. Они заставили конгрессменов скрыться через какой-то аварийный коридор или какой-то там чуть ли не подземный ход. Они переломали там много чего, они повскрывали кабинеты. Одного человека убили. В общем, штурм удался, можно сказать. Решение, которого они этим штурмом добывались, не было принято, но это было, в общем, вполне чудовищное событие.
И доказано, что Трамп, в общем, организовал его. Он прекрасно понимал, к чему идет дело. Он устроил митинг, он выступал, он призывал и так далее. И, в общем, он несет полную ответственность за то, что произошло. В отличие, например, от своего вице-президента тогдашнего, Пенса, который, как я понимаю, пытался, так сказать, успокоить публику и остановить это событие. Трамп виноват в том, что произошли эти события. И, собственно, вопрос, который теперь разные суды в разных американских штатах рассматривают – тот факт, что он виноват (и это, в общем, они считают установленным) является ли препятствием для его участия в очередных президентских выборах.
И вот в штате Колорадо… Этот штат, надо сказать, глубоко демократический и, в принципе, он для голосов Трампу не очень важен, потому что понятно, что он его проиграет в любом случае. Вопрос не в борьбе за этот штат конкретно. В штате Колорадо сначала обычный окружной суд ответил на этот вопрос отрицательно. То есть нет, не препятствует, пожалуйста, можете продолжать участвовать. Но дальше вопрос был рассмотрен в верховном суде штата и верховный суд штата сказал, что да, препятствует.
Это означает, что на территории этого штата Трамп не сможет принять участие, во всяком случае, в праймериз, в выборе республиканского кандидата. Который, в общем, для него неважен, но важно другое. Важно, как это решение, первое такого рода решение, которое было принято, отразится на всех дальнейших решениях, которые, по всей видимости, ожидаются.
Потому что пока это решение является только аргументом для других судов. Оно носит такой убеждательный характер, что ли. Можно на него ссылаться, можно говорить: «Вот, смотрите, целый верховный суд целого штата решил так. Вот такая у них была мотивировка, вот так они это решили, вот так они обосновали свое решение. А почему же мы с вами должны решать иначе?», может сказать тот, кто атакует Трампа в любом другом суде. И надо сказать, что это не повышает его шансы.
Но есть еще другая возможность – что если это решение верховного суда штата будет оспорено в верховном суде Соединенных Штатов, большом федеральном верховном суде, и если большой федеральный суд подтвердит это решение, то тогда оно примет обязательный характер. И тогда все остальные штаты, где это рассматривается, вынуждены будут именно так решать аналогичные дела. И у Трампа посыплется избирательная кампания. Окажется, что поскольку он не принимает участие в праймериз в таком штате, в таком, в таком – сколько их там в результате наберется, – ему становится все труднее претендовать на позицию, собственно, первого и единственного кандидата от Республиканской партии.
Так что это очень важное решение. Оно стоит в самом верху первых полос всех американских газет сегодня. Все это обсуждают как главное событие. Ничего подобного до сих пор не было. И это может иметь чрезвычайно серьезные последствия.
Само по себе это решение не выгоняет, так сказать, Трампа из выборов. Оно само по себе недостаточно для того, чтобы мы с вами сказали «Да, Трамп будет принимать участие» или «Нет, Трамп не будет принимать участие». Но это важный шаг по этой тропинке, который может иметь очень серьезные последствия.
О. БЫЧКОВА: Да, и ужасно интересно за этим наблюдать, конечно.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, интересно наблюдать за всякой политической системой, которая живет своей сложной жизнью и в которой существуют разные действующие самостоятельно институты. Главное достоинство американской судебной системы заключается в том, что она существует. Она существует в том смысле, что она независима как система. Она выступает, исходя из своих внутренних соображений, из соображений закона, не подчиняется никакому внешнему давлению. Ее решения совершенно непредсказуемы. Ну, непредсказуемы, так сказать, за пределами юридической логики. Они политически непредсказуемы. Человек, который хорошо разбирается в законах, довольно часто может это предсказать именно потому, что эти решения как раз на законе и основываются.
Но смотреть на это, конечно, очень интересно и, я бы сказал, очень поучительно. Вот так работает политическая система, несмотря на все претензии, иногда справедливые, к ней, что это бывает долго, сложно, затянуто, запутано и так далее. Но, собственно, эта затянутость и запутанность – это плата за то, что это работает надежно.
О. БЫЧКОВА: Да, я тут прочитала буквально вчера в новостях – это не к тому, чтобы мы с тобой это обсуждали, это просто в продолжение и расширение темы президентских выборов, – Ильхам Алиев снова выдвинулся на пост президента Азербайджана. И не это интересно, а смешно или, не знаю, прикольно – или я забыла об этом, или не знала, – что в Азербайджане можно бесчисленное количество раз, неограниченное, выдвигаться и быть президентом. И каждый срок президентский составляет 7 лет. Для Алиева это будет уже третий. Или нет, четвертый.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну да, так работает авторитарное государство.
О. БЫЧКОВА: Да, это просто прекрасно. Вот такая прекрасная формула: 7 лет, бесконечно, сколько хочешь. Сюда же тогда, продолжая о президентских выборах, выполняя пожелания трудящихся, подписчиков твоего телеграм-канала «Пархомбюро». Прямо несколько человек пишут – например, Джордж Седов, – про инициативную группу Дунцовой. «Как кандидат она выглядит чем дальше, тем серьезнее. У них на сайте уже почти 200 тысяч выразили готовность поставить подписи». Пишут об этом тоже. В общем, давай про Дунцову.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, очень настойчивое желание поговорить про нее. Действительно, она привлекает к себе все больше и больше внимания, в том числе и моего. Я в первый момент довольно как-то с сомнением вообще смотрел на эту историю. Мне казалось, что она долго не продержится. Но она продолжается и продолжается, развивается и развивается.
Что можно сказать по состоянию на настоящий момент? Вот здесь очень важно подчеркнуть, что ситуация меняется и она еще много раз поменяется до выборов, и отношение наше тоже еще много раз поменяется. Не удивляйтесь. Потому что приходят новые…
О. БЫЧКОВА: Там остались уже буквально считанные месяцы.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, не так много, конечно – 17 марта. Собственно, у нас 17 декабря прошло, осталось уже меньше 3 месяцев. Но вот это важно понимать – что ситуация здесь будет меняться и отношение будет меняться. Мы не можем сейчас это отношение как-то установить и поклясться друг другу, что до 17 марта оно останется таким.
По состоянию на сейчас у нас нет оснований считать, что кандидатура этой Дунцовой является искусственной и выдуманной в Кремле. Например, у меня есть серьезные основания считать, что так это происходит с Борисом Надеждиным. Хотя Борис Надеждин клянется и даже мне лично писал, что я никуда не ходил, я ни у кого не спрашивал, я ничего, ни то, ни се – но позвольте мне, как человеку, который смотрит на эту ситуацию и анализирует ее, сделать умозаключение. Мое умозаключение заключается в том… Умозаключение заключается… Мое умозаключение состоит в том…
О. БЫЧКОВА: Мое умозаключение умозаключается.
С. ПАРХОМЕНКО: Да-да, состоит в том, что Кремль хочет, чтобы там был Надеждин. По состоянию на сегодня. Он может перехотеть.
О. БЫЧКОВА: «Там» – не в Кремле, имеется в виду.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, не в Кремле, а в бюллетене, так скажем, в избирательном бюллетене. Он может перехотеть еще много раз. Мы еще, может быть, увидим противоположное решение. Но сейчас им полезно, что есть такой человек, который как-то впитывает в себя всякие надежды, связанные с антивоенной дискуссией во время этой избирательной кампании.
Что касается Дунцовой, нет у меня таких оснований так считать – что Кремль этого хочет, что Кремль это спровоцировал. Ну, когда я говорю «Кремль», я имею в виду те политические структуры российской власти, которые сейчас планируют выборы, управляют в ручном режиме этими выборами и намерены управлять ими до последней минуты, управлять результатом голосования и так далее. Есть политическая группировка, которая этим занята.
У меня нет оснований считать сегодня, у меня нет никаких сведений об этом, никаких сообщений – это, опять-таки, умозаключение, – что в Кремле этого хотели, это спровоцировали и так далее. Я действительно думаю по состоянию на сегодня, что это инициатива снизу, которую можно по-разному описывать. Одни говорят, что это очень наивный человек, он считает, что всяко возможно. Другие считают, что нет, это человек расчетливый и храбрый, который решил попробовать, рискнуть и так далее. Но сейчас эта ее избирательная кампания продвигается, я бы сказал, натуральным образом, органическим образом. Она настоящая.
Люди эти, которые там собираются… У меня есть некоторое количество знакомых, которые пишут про это, и даже одна дальняя родственница есть, которая мне пишет, что вот она была на этом собрании инициативной группы и так далее. У меня нет никаких оснований считать, что этих людей кто-то подучил, не знаю, нанял, завербовал или еще что-нибудь вроде этого.
Впереди самые сложные этапы – сбор 300 тысяч подписей. Насколько я себе представляю технологию этого дела, сегодня у Дунцовой нет инструмента, нет механизма, нет штаба, который позволил бы ей собрать эти 300 тысяч подписей во многих субъектах Российской Федерации, как это предписано вот этим совершенно звериным избирательным законом сегодня, который специально предназначен для того, чтобы никто не прорвался. Все сделано для того, чтобы это было если не невозможно, то безумно сложно и требовало чрезвычайных высокотехнологичных решений, создания громадного разветвленного штаба, больших денег. А контроль за этими деньгами, во-первых, очень пристальный, а во-вторых, очень пристрастный, я бы сказал.
О. БЫЧКОВА: Прежде их надо найти еще.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, даже если предположить, что эти деньги нашлись, всякого постороннего кандидата бесконечно будут обвинять в том, что он что-то нарушил, что он эти деньги не так внес, не туда положил, не так с ними обошелся, не так потратил, не так отчитался и так далее. Это один из самых простых и самых таких расхожих способов дискриминации кандидатов. Одному можно все по финансовой части, а всем остальным ничего нельзя по финансовой части.
Так я возвращаюсь к подписям – очень сложно. Сейчас это выглядит крайне маловероятным (может быть, даже совсем невероятным), что она соберет эти 300 тысяч подписей. Она должна это закончить не позднее чем за 45 дней до выборов. Я как-то посчитал по календарю, и у меня получилось, что 45 дней от 17 марта – это 31 января. Почему-то я прочел в нескольких местах число 25 января. Не знаю, с чем это связано. Может быть, с тем, что у нас теперь вот это голосование длинное, многодневное – может быть, считают от какого-то другого дня.
О. БЫЧКОВА: Все равно еще месяц.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, неважно. Что 25-е, что 31-е – все равно фактически остался один январь. Мне вот сейчас кажется, что это невозможно. Хотя бывают всякие, что называется, чудеса. Но главное не это. Главное то, что я абсолютно убежден, что в России не будет президентских выборов. В России будет электоральная процедура для продления срока правления Путина, а никакие не выборы.
Это означает, что на этой электоральной процедуре не будет не только оппозиционного, но и независимого кандидата в конечном итоге. Его туда не допустят. Любой кандидат, который там окажется, будет по факту не оппозиционным и не независимым к тому моменту, как он там окажется. Вот в это я не верю абсолютно и считаю, что шансы на это равны нулю, что в бюллетене окажется кандидат, которого не хотят, не предусмотрели или с которым, так скажем, не согласились в последний момент люди, которые управляют выборами.
Я не хочу сейчас преуменьшить, так сказать, достоинства, храбрость и всякое такое госпожи Дунцовой и людей, которые ее поддерживают. Еще раз скажу: у меня нет для этого никаких оснований. Но я оцениваю ситуацию и считаю, что в этой ситуации они могут оказаться в избирательном бюллетене – она может оказаться, ну и, соответственно, весь ее штаб вместе с ней может оказаться в избирательном бюллетене только в том случае, если люди, управляющие выборами, посчитают, что им это нужно, что им это полезно из тех или иных соображений. Они могут ошибиться на самом деле, но они должны это считать. Вот такое мое мнение по всему этому поводу.
О. БЫЧКОВА: История не предвыборная – смысле, наверное, не предвыборная в смысле того, что там происходит, но укладывающиеся тоже во всю эту колею. Это, конечно, история с Акуниным и Быковым и издательством «Захаров», например, которое издает книги Бориса Акунина.
Вчера мы наблюдали в telegram-каналах, как Следственный комитет пришел с обыском в издательство «Захаров» и требовали они от сотрудницы, чтобы она дала им ключи, где у них лежат книжки с тиражом напечатанным, чтобы они могли изъять эту страшно опасную экстремистскую литературу.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, дело, конечно, не только в издательстве «Захаров». Дело в Акунине прежде всего, в Григории Чхартишвили, который оказался в центре этого, который оказался человеком опасным для этой власти и невыносимым для этой власти.
Я поговорю чуть позже про издательство – там все, конечно, гораздо сложнее, чем просто атака на издательство «Захаров». Но мне кажется, что в истории с Чхартишвили отразилось несколько страшных снов, которые есть у людей, управляющих сегодня Россией, захвативших в ней власть, ведущих войну и превратившихся в военных преступников, несомненно.
Прежде всего, они видят в нем угрозу, поскольку этот человек очень популярный и авторитетный. Я много раз про это говорил, что по истечении почти двух лет войны выяснилось, что за это время выкристаллизовалась некоторая группа людей, которые обладают авторитетом. Они самые разные, в самых разных областях. Среди них есть экономисты, есть аналитики, есть просветители, которые специализируются на научно-популярной тематике, есть актеры, а вот есть писатели. Разные есть. И несомненно, я бы здесь поставил в один ряд Гуриева, Алексашенко, и Акунина, и Быкова, и еще других людей, которых уважают и к которым прислушиваются по истечении этих двух лет.
Для российской власти это невыносимая ситуация. Они не хотят допустить существования никаких авторитетов. Они этого боятся. Потому что это люди, которые могут на самом деле многое. Например, это те самые люди, которые могут – тут мы возвращаемся к предыдущей теме, – убедительно оценить выборы тогда, когда они пройдут. Тогда, когда все данные голосования будут фальсифицированы; когда эти фальшивые цифры будут опубликованы; когда все последние полтора мировых лидера, которые пресмыкаются перед Путиным, поздравят его с убедительной победой; когда уже все эти патриотические клубы будут заходиться в восторге и так далее, появятся люди, которые скажут: «Это ложь. Эти выборы были поддельными. Эти выборы не были выборами, это была электоральная процедура. На этих выборах были нарушены вот такие-то принципы. Мы не должны относиться к этому серьезно. Мы не должны считать человека, который по-прежнему управляет Россией, легитимным лидером».
Вот именно эти люди могут это сказать. Именно эти люди могут это сказать убедительно, так, что их услышат, и так, что очень многие люди задумаются над этим – что если они это говорят, значит, пожалуй, это неспроста.
И таких ситуаций очень много. Она касается и войны, она, такая возможность, касается и разнообразных пропагандистских обстоятельств. Для них эти люди, сохранившие свой авторитет и даже приумножившие свой авторитет во время войны, представляют несомненную опасность. Это первое.
Второе. Это люди, которые дискредитируют, я бы сказал, до степени унижения и уничтожения тех, кто пресмыкается перед властью. И они сами это прекрасно понимают. Возникает сравнение. И сравнение не только заключается в том, что одни держат себя с достоинством, а другие унижаются, одни как-то действуют спокойно, рассудительно, убедительно и так далее, а другие непрерывно впадают в какие-то истерики.
Вот здесь возникает, скажем, мотив денег. Очень важный – гораздо более важный, чем многим кажется. Вопрос не только в зависти – что вот, Акунин много заработал (Чхартишвили, в смысле), а вот я тоже хочу много заработать. Вопрос в том, как это было заработано.
Штука заключается в том, что да, среди людей, которые поддерживают режим, среди тех, которые пресмыкаются перед властью, которые служат сейчас опорой этого демагогического, я бы сказал, режима, этой пропаганды и так далее, есть люди очень богатые. Не просто обеспеченные – очень богатые. Осыпанные, что называется, золотым дождем. Но они знают, чего им это стоило – каких унижений, каких гадостей, мерзостей. Как они ползали, как они лизали, как они подхалимничали, как они холуйствовали, как они врали, как они предавали всех вокруг, как они сдавали все, что им когда-то было ценно и дорого, и так далее. Они же про себя все это знают. И они видят напротив себя человека, которому не понадобилось все это делать. Который сумел заработать свои деньги совершенно другим способом.
Он писатель, он писал книги. Эти книги нравятся людям. Люди верят этим книгам и этому автору. Люди хотят этих книг и этого автора в самых разных формах этих книг – и бумажных, и электронных, и звуковых, и каких хочешь. Экранизаций и всего прочего. Они этого хотят. И когда сегодня один из этих холуев пишет мне: «Не должен человек, который придерживается таких-то мнений, зарабатывать в нашей стране», я у него спрашиваю: «А почему он, собственно, не должен? Это кто определил, что он не должен?». Вот люди, которые, собственно, платят ему деньги… Ему же не Путин платит, не государственное казначейство, не Министерство культуры, не Министерство обороны – это люди несут ему свои деньги. Потому что они любят его, верят ему, ценят его и хотят его как автора. Вот они и решили, должен он или нет должен, можно ему или нельзя. Вот это, конечно, для них совершенно невыносимо. Это, по-моему, важная вещь, которую я тоже хотел бы изложить и подчеркнуть.
Давай, может быть, сделаем небольшую паузу, а потом вернемся к техническим обстоятельствам помимо всякого прочего. Там есть о чем поговорить тоже.
О. БЫЧКОВА: Да, ты обещал рассказать про издательство «Захаров» и что там происходило вчера. Это мы все продолжим обсуждать после небольшого перерыва. У нас сейчас маленькая реклама специально для наших слушателей и зрителей, чтобы они не забыли, сколько у нас всего прекрасного на «Живом гвозде». Потом я расскажу про одну хорошую книжку, но коротко, а потом мы продолжим наше «Особое мнение».
РЕКЛАМА.
О. БЫЧКОВА: Итак, мы продолжаем наше «Особое мнение» на «Живом гвозде». Прежде, чем мы продолжим с Сергеем Пархоменко наш разговор, я должна представить вам очередную книжку от магазина «Дилетант». Я надеюсь, что вы сейчас видите ее уже на своих экранах. Это Лев Гумилев, «От Руси к России», историко-этнографический знаменитый труд. Гумилев, как написано в аннотации, не скупился на категоричные оценки и меткие характеристики. Например, противостояние половцев и печенегов наших любимых он называл «степной вендеттой». Мы, к сожалению, не можем его позвать по уважительным причинам в наше «Особое мнение», чтобы он так же категорично и метко прокомментировал текущие события. Поэтому придется нам обойтись Сергеем Пархоменко. Итак, издательство «Захаров», вернемся.
С. ПАРХОМЕНКО: Давайте сначала о технических вещах, а потом будет важное заключение, которое мне кажется полезным, о том, зачем им это все нужно. Значит, действительно, вчера произошла атака на издательство «Захаров» – издательство, так сказать, очень важное в судьбе писателя Акунина, в судьбе автора Акунина и писателя Григория Чхартишвили. Потому что это было первое издательство, которое ему поверило очень много лет тому назад, когда еще никто не знал этого имени.
То есть имя Чхартишвили все знали. Он был известным редактором, заместителем главного редактора журнала «Иностранная литература», известным переводчиком, литературоведом и так далее. Но никто не знал, что он пишет вот такие книги. Он этот тщательно скрывал, это была большая мистификация. И вот он открылся этому самому издательству «Захаров», и издательство «Захаров» ему поверило.
Надо сказать, что он открылся после того, как многие другие издательства, в том числе те, которые потом много лет бесконечно сражались за благосклонность Григория Чхартишвили и умоляли его дать им издавать его книжки, ему отказали. Ну, не зная, что это он. Какой-то автор самотечный прислал какую-то книжку, что-то предлагает – ну, не увлеклись.
О. БЫЧКОВА: Так и у Джоан Роулинг была такая же история.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, таких историй миллион в мировой литературе. У Джон Роулинг тоже известно, что ей 40 издательств отказали прежде, чем 41-е согласилось. Так это было и в судьбе Чхартишвили. Все ему отказывали, и в какой-то момент вдруг этот «Захаров» как-то поставил на этого нового автора и положил очень много сил в это. Даже больше сил, я бы сказал, чем денег. Они, я помню, рассылали. Я тоже в свое время получил от них эту книжку со словами, что вот, пожалуйста, посмотрите, у нас тут появился новый замечательный автор, посмотрите, какой чудесный роман. Это был роман «Азазель» знаменитый – теперь знаменитый, – который самый первый у Чхартишвили.
Ну и, конечно, они этим вытянули свой, так сказать, золотой билет. Потому что все эти годы они продолжали быть одним из ключевых издателей. Они, конечно, заработали серьезные деньги на этом. Издательство «Захаров» не знало горя с тех пор, издавало что хотело – массу всяких книг, которые в коммерческом смысле совершенно заведомо безуспешны, но, тем не менее, им хотелось их издать и они для своего удовольствия и удовольствия читателей их издавали. Заслужили. Ничего не скажешь, заслужили. Это тот случай, когда как-то их труд оказался ненапрасным и их риск оказался ненапрасным.
Надо заметить, что Чхартишвили все эти годы очень сложным образом выстраивал свои отношения с разными издательствами, раздавая разные свои проекты в разные руки. Старался не складывать свои яйца ни в одну корзину, ни в две корзины, ни в пять корзин, а раскладывать их целым веером по всему прилавку. И делал это, надо сказать, тоже довольно успешно. И в результате очень много издательств с ним связаны.
Все они испытывают сейчас давление. Вот мне известно, что еще одно довольно большое издательство сегодня тоже обнаружило у себя визит из Следственного комитета. Я не уполномочен пока раскрывать эти данные, но знаю про такое издательство – они сами расскажут, когда посчитают нужным и когда эта история чем-нибудь закончится. Так что этот веер, так сказать, раскрывается все дальше и дальше. Все это продолжается.
О. БЫЧКОВА: Но они все равно приходят для того, чтобы…
С. ПАРХОМЕНКО: Да, они будут приходить везде.
О. БЫЧКОВА: Не для того, чтобы реально изымать, например, вот эти ужасно опасные книжки.
С. ПАРХОМЕНКО: По-разному. В каких-то ситуациях они требуют предъявить им ключи. Вот, собственно, у «Захарова» они прямо пытались взломать склад и начать арестовывать тиражи, которые там хранятся.
При том, что это абсолютно беззаконно. Арестовывать и изымать можно только те книги, даже по российскому вот этому ужасному закону… Если хоть как-то в него всматриваться, там сказано, что изъятие возможно тогда, когда сам этот материал носит экстремистский, террористический и всякий прочий характер. Разумеется, ничего этого в этих книгах нет. Во всяком случае, никто и никогда этого не доказал. Не было никогда никаких экспертиз, ничего этого не происходило.
И понятно, что по-разному. Кто-то все сдаст сам, кто-то все сам закроет, прекратит, отменит – ровно как крупнейшее российское издательство АСТ это сделало несколько дней тому назад, заявив как бы самопроизвольно, как это можно подумать, глядя со стороны, хотя на самом деле, несомненно (и нам это хорошо известно), под непосредственным давлением сверху. Это была не их инициатива. Они ни за что не стали бы это делать хотя бы потому, что для них это чрезвычайно важный элемент их бизнеса. А издательство АСТ как раз такое настоящее коммерческое предприятие, которое больше всего озабочено своими доходами, озабочено своим бизнесом, выручкой, ебитдой и всякими прочими экономическими показателями.
Но, конечно, многие улеглись сами. Мы это видели в свое время и продолжаем видеть, скажем, на книготорговых сетях, которые оказались самым слабым элементом всей этой системы. Они очень быстро сдались и первыми стали сбегать, первыми стали ставить на книжках Акунина и Улицкой ярлыки «иностранный агент». При том, что они не являются никакими иностранными агентами. Кстати, Акунин до сих пор не является иностранным агентом, но огромное количество его книг было оклеено этими ярлыками, завернуто то в пленку, то в какую-то крафтовую бумагу, то еще во что-то. Потому что им было очень страшно – этим, которые торговали, распространяли и всякое прочее. Они боялись, что придут, донесут и осудят.
Так это и происходит и будет происходить здесь дальше. Тем более, что издательство «Захаров», например, являет собой пример противоположного поведения. Они не только раньше времени сами не забежали впереди паровоза – они, наоборот, продемонстрировали свое упорство, и храбрость определенную, и верность каким-то честным принципам, и не стали ничего изымать, ничего прекращать, ничего ниоткуда удалять, ничего объявлять по этому поводу, уже даже после того, как Чхартишвили был объявлен террористом, экстремистом и всем на свете.
И вот, собственно, за это их теперь и пытаются наказать. За это их мучают и, конечно, будут мучить дальше и дальше. Я думаю, что судьба этих людей, которые связаны с издательством… Ну, я надеюсь, что физически они, собственно, в безопасности. Издательство «Захаров» потому «Захаров», что оно изобретено живым физическим человеком по имени Игорь Захаров, которого я очень хорошо знаю. Он в прошлом журналист, мы когда-то работали в «Независимой газете» с ним вместе (он был там заместителем главного редактора) и его женой Ириной Богат. Надеюсь, что персонально с ними все будет хорошо. Но, к сожалению, судьба их издательства, я боюсь, в России очень печальна теперь, потому что российский режим не позволит никому демонстрировать свою независимость, свою смелость и верность каким-то важным принципам.
О. БЫЧКОВА: Смотрите, а чем там вчера дело закончилось? Они не взломали дверь, не вытащили, не украли.
С. ПАРХОМЕНКО: Если я правильно понимаю, дело совершенно не закончилось. Там продолжаются все эти допросы, изучение документов, изучение договоров, финансовой отчетности, ведомостей о продаже и всякого такого. Там все это продолжается и будет продолжаться дальше. Они как-то давно уже привыкли к тому – они, те, кто это делает, собственно, те, кто производит эти действия, – они привыкли к тому, что это тоже такая форма пытки, такая форма издевательства. Я здесь вспоминаю, как это происходило на моих глазах, например, с «Мемориалом», когда сами по себе вот эти ревизии, эти изъятия, выемки и так далее, задержание персонала, которых там запирали, наручниками зацепляли двери для того, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти и так далее – они занимаются этим с удовольствием. Для них это форма издевательства, форма как бы мучений собеседника.
Вот я думаю, что они будут мучить издательство «Захаров» и дальше. Может, прервутся на какое-то время, а потом вернутся. В общем, ничего там не закончилось, это все продолжается и дальше, а постепенно начинается и в других местах тоже.
Еще одна деталь тоже, которая, собственно, выяснилась вчера поздно вечером и сегодня. Это история с судебным делом о плагиате. Я думаю, что многие из вас уже слышали, что какая-то дама из Смоленской области, какая-то писательница заявила о том, что вот, Акунин украл у нее сюжет «Азазеля», по которому снят теперь еще и сериал (и, видимо, не один сериал). И вот она требует все доходы от этого сериала отдать ей, и еще какие-то штрафы, моральный ущерб и всякое такое.
О. БЫЧКОВА: Сколько уже годков прошло-то? Годков сколько прошло с тех пор?
С. ПАРХОМЕНКО: Годков с чего прошло, с «Азазеля»? Ну, соответственно, это был год, я думаю, 2000 или, может быть, 1999 – что-нибудь такое. То есть около 25 лет. Я не помню точно, в каком году начался проект «Борис Акунин».
О. БЫЧКОВА: Это было очень давно, да.
С. ПАРХОМЕНКО: В любой Википедии вы можете посмотреть, но это точно больше 25 лет назад. Так вот, я эту даму знаю. Эта дама в 2005 году, 18 лет тому назад, один раз уже совершила такой подход к снаряду. Я был непосредственным свидетелем и даже участником этой попытки, потому что я был директором издательства «Колибри» – было такое, которое издавало всякий нон-фикшн. И в частности, мы издали замечательную книжку Григория Чхартишвили под названием «Кладбищенские истории» – сборник таких эссе и художественных рассказов, очень красивых, очень изящных.
О. БЫЧКОВА: Обложка, я помню, была прекрасная.
С. ПАРХОМЕНКО: Обложка была изумительная, нам удалась тогда. Значит, мы сделали этот сборник под названием «Кладбищенские истории» ровно в рамках этого раскладывания яиц Чхартишвили по разным корзинам. Значит, одно яйцо досталось и в нашу корзину. Он нам предложил издать эту книжку нон-фикшн, что мы с огромным удовольствием и сделали, и все, по-моему, очень хорошо получилось.
Этого издательства давно нет. Оно переходило из рук в руки и так далее. Но неважно. Важно то, что в 2005 году некая дама из Смоленской области – ровно эта самая дама, – заявила о том, что Акунин украл у нее эту книжку.
О. БЫЧКОВА: Как, и эту тоже?
С. ПАРХОМЕНКО: «Кладбищенские истории», да. Что у нее была пьеса с таким названием, и вот, значит, он переделал ее пьесу. Надо сказать, что эта пьеса была издана тиражом 50 – 50! – экземпляров. Это была тоненькая такая желтенькая брошюрка. Там был внутри какой-то абсолютно бессвязный, нелепый текст, не имеющий, разумеется, ни малейшего отношения ни к каким эссе Акунина, вообще ни к чему. Там употреблялось слово «кладбище», оно там встречалось. Но я думаю, что мы можем найти еще другие литературные произведения, где упоминается…
О. БЫЧКОВА: Нет, слово «кладбище» и слово «история» тоже изобрела эта дама.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, и был суд. Прямо дело дошло до суда. Насколько я помню, Тверской суд рассматривал ее иск, по-моему, на 100 млн. рублей. Тогда она пыталась добыть. Я бы сказал, что решение суда было не просто отрицательным – оно было, по-моему, издевательским. Потому что даже судья… Правда, в 2005 году – все-таки это как-то та эпоха, когда еще какие-то суды существовали, какие-то судьи что-то себе позволяли. Но, в общем, этот судебный процесс состоял фактически из одного хохота по поводу этого запроса, этого плагиата, этой пьесы и этого всего остального.
По ходу дела были какие-то совершенно безумные истории. Например, в какой-то момент к ней приехали журналисты, кажется, из «Комсомольской правды» и стали у нее просить экземпляр этой ее пьесы. Она сказала: «Он стоит 30 тысяч долларов. Поскольку это мировая сенсация, поскольку сейчас весь мир, затаив дыхание, ждет окончания этого процесса и моего иска, то я не намерена с вами сотрудничать задаром. 30 тысяч долларов и экземпляр ваш». Они как-то пожали плечами, ушли и, по-моему, нашли это в какой-то городской библиотеке, что ли. Что-то вроде этого.
О. БЫЧКОВА: Жмоты.
С. ПАРХОМЕНКО: В общем, короче говоря, это очень странная дама. Я сейчас не хочу употреблять всякие эпитеты. Она очень давно хочет – 18 лет, по меньшей мере, как она хочет. Но вот теперь она решила, что, может быть, сейчас правильный момент.
К сожалению, это теперь обычное делают. Самые разные негодяи и самые разные мерзавцы решают сейчас по самым разным поводом, что пришел их час, что сейчас можно, что сейчас вот самое оно. Раньше было нельзя, а сейчас начальство, наоборот, за это похвалит. Вот я все про «Последний адрес» много раз рассказывал – про то, как на него набросились со всех сторон люди, которые не смели выразить свою ненависть к этим идеям и этому процессу, а сейчас они считают, что можно.
То же самое я могу сказать, скажем, и про «Диссернет»: люди, которые получали по мозгам за то, что они украли свои диссертации, за то, что они купили за деньги авторство каких-то научных статей, и как-то не смели рта открыть – сейчас они все бросились с криками, что вот нас обидели, оскорбили, оклеветали, верните нашу честь, достоинство, деловую репутацию и всякое такое прочее. Потому что сейчас можно.
И конечно, вот эта культура доноса очень поднимает, очень развивает, создает очень много возможностей для разного рода людей бесчестных, а, к сожалению, заодно и людей нездоровых – прямо скажем, больных. Как-то возбуждает, пробуждает, как-то создает у них обострение и всякое такое. Еще хорошо бы разобраться, в каком случае мы имеем дело с одним, а в каком случае с другим фактором.
Теперь про политику. Зачем это надо? Это важная вещь, я хочу это закончить. Это важная вещь, я считаю себя обязанным говорить на эту тему. Я уверен, что есть дополнительный фактор в этом деле Чхартишвили (он же Акунин) и деле Дмитрия Быкова, которое нас еще ожидает, потому что с ним тоже все чрезвычайно плохо. Его книги изымаются. Он еще не назначен ни экстремистом, ни террористом…
О. БЫЧКОВА: А всего лишь иноагентом.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, всего лишь иноагентом, в отличие от Чхартишвили. Но я думаю, что приключения его, к сожалению, еще не закончились. Еще нас ждет много всякого интересного и в его случае тоже. И этими двумя дело тоже точно не кончится. Я готов назвать еще несколько имен. Не буду их называть. Меня уже несколько раз просили их назвать, я их точно знаю, но называть их не буду.
О. БЫЧКОВА: Нет, даже не вздумай вслух произносить.
С. ПАРХОМЕНКО: Еще несколько имен, которые будут зачесаны, так сказать, под эту же гребенку. Зачем? Затем, что это зонтичное дело. Затем, что это в какой-то мере похоже по структуре на то, что происходило вокруг Навального и ФБК. Когда создается некое дело, которое безразмерно. Которое позволяет втащить в него любое количество любых людей.
И задача заключается ровно в этом. Не в том, чтобы огромное количество людей оказались под судом, а в том, чтобы огромное количество людей – по возможности, все люди в России, – знали, что с ними это возможно. Знали, что был бы я, а дело на меня найдется. Всякий человек, у которого есть книжка Акунина, который когда-нибудь покупал книжку Акунина, который ходил на творческую встречу с Акуниным, рассказывал что-нибудь про Акунина, хвалил где-нибудь публично Акунина или еще что-нибудь вроде этого, должен сегодня бояться, как считают люди в Кремле. Должен сегодня понимать, что и на него в случае чего найдется управа. Таких людей миллионы, миллионы и миллионы на самом деле.
О. БЫЧКОВА: У некоторых даже есть и книжка Акунина, и книжка Быкова, например.
С. ПАРХОМЕНКО: И таких людей довольно много, которые читают и того, и другого, и еще тех писателей, имена которых я не назвал, но которые вполне могут пойти туда же. И эти книжки у них есть.
Вот это и есть переход к массовому террору – от индивидуального террора к массовому. И поэтому, в частности, это новый этап. И не нужно этого недооценивать. Вопрос не только в том, о чем написал сам Чхартишвили, когда он написал, что со сталинских времен не объявляли писателей террористами, с глубоких советских времен не запрещали книги, и это вот новый этап. Конечно, он прав, этот новый этап заключается и в этом. Но еще он заключается в том, что это переход к действительно массовым репрессиям.
Потому что даже людей, которые поддерживали, что-нибудь донатили или как-нибудь участвовали в каких-нибудь акциях ФБК – их много, но их все-таки не так много. Все-таки речь идет не о десятках или, может быть, сотнях миллионов людей, которые так или иначе имели к этому непосредственное отношение. А в данном случае идет. В данном случае это возможность натянуть эту историю на абсолютно любого человека и абсолютно любого человека держать в страхе.
Это и есть террор. Террор – это что такое? Это когда всем страшно. Вот задача заключается в том, чтобы страшно было по возможности всем. Чтобы люди понимали, что если ты не пошел по повестке в мобилизацию, если ты не согласился участвовать в какой-то публичной акции, если ты школьный учитель и без достаточного рвения как-то ведешь эти самые часы накачки детей или отказываешься позвать в школу очередного пригожинского убийцу в маске (они почему-то всегда к детям приходят в масках, это совершенно поразительная история), если ты не выражаешь достаточного энтузиазма по этому поводу, у тебя книжку Акунина найдут. И тогда узнаешь, как оно. Тогда окажется, что ты террористов поддерживаешь. И не только Акунина, а еще и вот этого, вот этого и вон того. Вот что означает этот новый этап.
О. БЫЧКОВА: Ты хочешь сказать, что раньше подбрасывали наркотики, а теперь будут подбрасывать книжки Акунина?
С. ПАРХОМЕНКО: Например. Ну, их не нужно подбрасывать – они, в отличие от наркотиков, действительно у всех есть. Наркотик еще надо подбросить, а книжку Акунина – ну да, зайди как-то в любой хоть сколько-нибудь вообще читающий дом, в котором есть какие-нибудь книжки, и найдешь там книжку Акунина. Не ту, так эту, не такую, так сякую.
О. БЫЧКОВА: Хочу успеть обсудить с тобой еще одну тему. Владимир Путин, который не только выступал тут на этой прямой линии, а потом где-то еще и где-то еще, но вчера он сделал еще одно заявление. Мне показалось, что он пытается как-то оправдаться и отъехать назад, но я не совсем в этом уверена – спрошу у тебя.
«Соединенные Штаты специально втянули Россию и Европу в конфликт в Украине (он сказал «на Украине»), и у Москвы не было иного варианта, кроме как начать специальную военную операцию. Они добились в этом смысле своей цели, растащили Россию и Европу», и так далее. Это что такое?
С. ПАРХОМЕНКО: По существу, в этом нет, казалось бы, ничего нового. Потому что да, он много раз говорил: «Нас заставили, нас обманули, они нас спровоцировали» и всякое такое прочее. Каждый раз это вызывает некоторое недоумение, потому что хочется спросить: а чего ж ты такой глупый? Условно говоря, что ты такой доверчивый? Что это за президент, главнокомандующий и всякое такое, которого все обманули, как-то все ему не то рассказали?
Как Шойгу тоже буквально вчера, что ли, чуть ли не там же, на этом мероприятии, какие-то совершенно уморачительные байки ему загибал по поводу потерь украинских и по поводу, так сказать, мощи российской армии – как он выразился, «самой боеспособной в мире» и так далее. Тоже ведь обманывает. И когда-нибудь можно будет сказать: «Он меня обманул. Ну что я могу поделать? Он меня в самом начале обманул, сказал, что за 3 дня все это при помощи ОМОНа сделаем, а потом вот обманул с этим. Смотрите, какой он оказался ужасный». Когда-нибудь мы это услышим обязательно – ну, если они доживут до этого. Или хотя-нибудь кто-нибудь из них доживет.
Так что да, Путин непрерывно про это говорит – что его втянули, спровоцировали и так далее. Вопрос заключается в том, что это становится главным и, по существу, единственным мотивом. После того, как вся остальная сухая листва осыпается с этого всего, остается вот это.
Потому что мы же помним, что когда-то было «нам нужны гарантии того и сего, мы требуем так и сяк, уберите это, верните то, денацифицируйте, демилитаризируйте, де- что-то еще -цинируйте». Вот это бесконечное. Было очень много пожеланий, очень много строгих и решительных требований. И хотя их иногда еще каким-то слабым голоском пытаются повторить, как-то напоминают про них – типа, «мы не меняем наших целей этой военной операции, они остаются те же», – ну да, вот только вы их не достигаете совершенно. А так вы их, конечно, не меняете.
О. БЫЧКОВА: Подожди, в связи с этим тогда у меня такой вопрос по поводу целей, достигают или нет. Ведь почему я сомневаюсь, что это такие отмазки, которые как будто бы какие-то оправдательные? Потому что мы на прошлой и на этой неделе видели сразу несколько публикаций разных западных СМИ по поводу того, что не так все плохо у России на этом украинском фронте, и война не просто затягивается, а вообще Европа якобы думает о том, что будет, если не удастся победить и так далее. То есть если действительно Запад теперь сомневается в том, что это война закончится победой Украины, а не России, или какой-то формой победы России, то зачем ему оправдываться?
С. ПАРХОМЕНКО: Ему нужно оправдываться прежде всего перед своим. Это обращено вовнутрь, а не наружу. Он же не перед Америкой оправдывается, рассказывая про то, что они нас втянули. Он оправдывается перед теми, кто начинает задумываться сегодня.
Эта тенденция, несомненно, есть. Они не могут не видеть историю, скажем, с этими женами, матерями и так далее. Сколько бы там ни было всяких внутренних противоречий, сомнений, манипуляций и всякого прочего, но ведь это же действительно существует. Постепенно это настроение растет. Люди действительно постепенно как-то осматриваются вокруг и пытаются понять, что с ними происходит и как они сюда залезли, как они в этом положении оказались.
Для этого нужны какие-то аргументы по-прежнему. Выясняется, что криками «Это наша земля, мы ее отнимем, мы всех ограбим и убьем… Как писал, помнишь, этот военкор так называемый – «мы всех ограбим и убьем, как мы любим». Вот попробовали так. Был такой период, когда все это происходило под лозунгом «Мы ограбим и убьем, как мы любим». Не работает. Выясняется, что люди в эту логику не включаются, не дают себя загнать. Им нужно что-то другое. Вот, в частности, им нужно сказать: «Нас обманули, мы не хотели, мы вынуждены, у нас нет другого выхода», и так далее. Это остается последним.
А что касается того, что Запад начал опасаться и так далее – действительно, перед людьми, которые смотрят на эту войну со стороны, стали открываться некоторые новости, которых они не знали раньше. Они, например, никто не мог поверить довольно долго, что Путину до такой степени безразлична жизнь людей и судьба его собственной страны. Что он готов пожертвовать действительно всем.
Есть просто такой термин в военном деле, как я понимаю – он по-разному переводится с разных языков, но смысл такой: невыносимый ущерб. Вот у каждой страны есть свой уровень невыносимого ущерба – что нужно с этой страной сделать, чтобы страна сказала: «Так, все, мы на этом прекращаем». Где-то нужно уничтожить какую-то часть населения. Где-то нужно, не знаю, нанести удар по какому-то большому и очень важному городу – одному. Я думаю, что если разбомбить Париж, это будет невыносимый ущерб для Франции. Франция не сможет смириться с потерей Парижа, даже если Бордо, Тулуза и прочий Марсель останутся вообще в целости, сохранности и неприкосновенности.
Это я так, для примера – не дай бог, пусть с Парижем все будет хорошо. Но вот есть вот этот уровень невыносимого ущерба. Выясняется, что этот уровень для Путина и вообще для путинского режима невероятно высок. Что они готовы смириться более-менее с чем угодно, с любыми жертвами, с любыми потерями, с любой жестокостью. С потерей человеческого облика, с превращением самого общества… Вот ведь еще что важная вещь – с превращением самого общества в какой-то дикий зоопарк, который наполнен людьми возвращающимися или уцелевшими с войны. Мы еще этого эффекта не имеем в полной мере, мы имеем пока только вагнеровцев, которых возвращают обратно и которые там убивают, режут, насилуют, жгут, а потом идут в школы. Так что вот.
О. БЫЧКОВА: Давай еще… Просто у нас осталось буквально меньше минуты, но я все равно тебя спрошу в связи с этой темой о заявлениях президента Украины Владимира Зеленского по поводу мобилизации в Украине.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, тяжелейшая история. Украины не хватает. То, про что мы, собственно, давно уже начали говорить – о том, что ресурс ее не безграничен. Единственное, что может увеличить этот ресурс – это поставки современного оружия. Единственное, чем можно компенсировать разрыв между вот этим неисчерпаемым, если иметь в виду готовность положить сколько угодно жизней, сколько угодно людей погубить на этой войне, мобилизационным ресурсом России и мобилизационным ресурсом Украины, который просто физически меньше, единственное, чем можно было бы каким-то образом сократить этот разрыв – это современным оружием.
Когда возникли проблемы с этим оружием… А они возникли, к сожалению. Мы видим, что в течение этого года Украине был пообещан миллион снарядов. Это не очень большая цифра по уровню современной войны. Но его нет, этого миллиона. Есть какие-то 300 тысяч…
О. БЫЧКОВА: Снаряды расходуются в больших количествах каждый день.
С. ПАРХОМЕНКО: Конечно. Вот, собственно и все. И в этот момент ведутся разговоры о большой мобилизации, без которой Украина не сможет продолжать эту войну, как бы ей ни хотелось.
О. БЫЧКОВА: Да, тяжелый год следующий, судя по всему, нас ожидает. Спасибо большое! Сергей Пархоменко в «Особом мнении» на «Живом гвозде». До встречи, счастливо, всем пока!
С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо!