Кто такой Дмитрий Потапенко? Фарцовка с 3 класса, Работа в казино, Судьба и защита Путина
Принимая участие в выборах (от разных партий – левых, правых, сере-буро-малиновых), я могу сказать, что общество после 1861 года не сильно поменялось. Мы достойны того правительства и той власти, которая у нас есть. Абсолютно достойны. Она не паразитирует над нами. Мы её дети, а она наш внук…
Подписаться на Alexandr Plushev
Поддержать канал Alexandr Plushev
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Всем привет! Вы смотрите канал Александра Плющева. Обязательно подписывайтесь, ставьте лайки. Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и здесь я представляю проект «Кто такой?». И сегодня мы узнаем “Who is Mr.Potapenko”. Я думаю, что вы прекрасно знаете Дмитрия Потапенко, но может быть не все аспекты его биографии вам известны. Не сказать, что Дмитрий Валерьевич был сильно расположен вспоминать прошлое, но кажется что-то удалось обсудить.
Срочный сбор
Нам нужна помощь как никогда
Спасибо большое, дорогой Дмитрий Валерьевич, что согласились поговорить. Рада вас видеть!
Д. ПОТАПЕНКО: Что удивительно. С тех пор, как закрыли Эхо, мы не виделись.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. И тем более что вы сказали, что формат не очень ваш. И при этом использовали почему-то слово «исповедь». Я, кстати, вам обещала, что такого формата у нас не будет, а будет «бойцы вспоминают минувшие дни», но не могу не спросить, что же такого было в вашей жизни, что слово исповедь отвращает так от себя?
Д. ПОТАПЕНКО: Я вообще не понимаю разговоров о себе любимом. Дурацкий формат. О чём можно говорить? Это же всегда ложь. Твоё мироощущение, взгляды… А другой человек в этих же ситуациях видит всё иначе. Поэтому поскольку этот формат изначально ложный, поэтому я его воспринимаю, как бесцельный и бессмысленный, не более того.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но ведь интересно наблюдать восприятие самого себя… Во-первых, меняется оно или нет? А во-вторых, разве вы не анализируете свои поступки в разные периоды времени?
Д. ПОТАПЕНКО: Поступки и действия, которые к этому привели, можно анализировать, но только ты-то какое имеешь к этому отношение? Ты чему-то научаешься, как некая машинка, а потом воспроизводишь некий функционал. Ты можешь анализировать последствия. При этом опять-таки, почему я говорю о лжи? Потому что ты не можешь смоделировать попадание в те же обстоятельства… Не существует ни прошлого, ни будущего, а только настоящее, поэтому зачем же себя обманывать?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы в какой-то концепции пост-правды по-моему существуете, нет?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, я существую в концепции того, что каждый миг уникален и всё. И повторить невозможно. И про концепцию бабочки тоже не просто так…. И грянул гром… И назад в будущее… Это же было действительно… Всего-то надо было подложить альманах и всё было бы иначе. Я вот из этой концепции исхожу..
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тем интереснее чуть-чуть назад посмотреть и понять, Где, в какой момент бабочка эта махнула крылом? Было этот 10 лет назад, 15, 20 или 52 года назад?
Д. ПОТАПЕНКО: Ну опять-таки, ты исходишь из того, что якобы существует выбор. А я исхожу из концепции, что выбор – это недостаток информации, поэтому нечего анализировать. Ты можешь только рассуждать, что у меня не хватало таких-то блоков, а если они существовали, то я бы принял то или иное решение. Но это не означает, что эти блоки полноценно бы дополняли для принятия решения. Может наоборот надо было какие-то блоки выбросить, чтобы принять более верное решение. Поэтому тут эффект Бога может быть… Почему ему скучно? Потому что для него не существует ни добра, ни зла.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как давно вы в такой концепции существуете? Вы же не с момента «научился ходить и говорить» с ней? Не поверю никогда.
Д. ПОТАПЕНКО: Если отмотать на много лет назад, то видно на моём сайте Кодекс Дюседо и фраза «в делах повседневных помни о смерти и слово носи в своём сердце». Поскольку я в 12 лет всей этой фигнёй увлёкся и не просто получал какие-то данные и остальную требуху. Поэтому с тех пор я приблизительно в этой концепции и живу.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А как вы в 12 лет там оказались, извините?
Д. ПОТАПЕНКО: В 12 лет все мальчики увлекались карате (тогда это было не легально). Поэтому всё традиционно. Покупал всякие книжки. До сих пор где-то распечатки, набитые пальцем одной руки на машинке Ятрань. Так что всё скучно, как и у многих детей советского прошлого.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне кажется, совсем не скучно и не как у всех. Ведь можно было пойти в кружок юного техника или курить за гаражами. Думаю у вас всё это много времени занимало.
Д. ПОТАПЕНКО: Дело в том, что курить за гаражами я бросил во 2м классе, бегать по плитам примерно тогда же, а в кружок юного техника хожу до сих пор, паяльник вот чуть левее компьютера сейчас лежит.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но из всех увлечений именно это вы превратили в идеологию некую.
Д. ПОТАПЕНКО: Скорее некая внутренняя концепция, но она, думаю, свойственна всем. Просто некоторые от неё уходят к ощущению «пощупать лапкой». В общем в каждом домике свои гномики. Все сходят с ума по своему и имеют на это право.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: До тех пор пока это не мешает остальным.
Д. ПОТАПЕНКО: Совершенно верно. Это как 3 правила робототехники.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сколько же вы курили а гаражами, что уже во 2м классе бросили?
Д. ПОТАПЕНКО: Тогда мне казалось это дико круто. Я покупал сигареты. Мама у меня тогда курила. Она и сейчас курит. И все эти годы скрывает от меня это. Ей 77, но когда я захожу на балкон, она бычкует. Это очень трогательно. Поэтому она делает вид, что я не знаю, и я делаю вид, что это так.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В каком это году вы были во 2м классе и покупали сигареты? Я вот родилась в 85м и не представляю, чтобы школьник московский мог купить тогда сигареты?
Д. ПОТАПЕНКО: Это было не просто. Но я был богат. У меня неплохие карманные деньги. Ну во-первых, у меня дедушка и бабушка чё-то подкидывали. Иногда юбилейные рубли. Но они не всегда были юбилейные. Пачка стоила рубль двадцать. Так что я мог себе позволить. А уже с 3го класса я начал фарцевать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы были мажорным мальчишкой прям?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, я просто тогда увлекался Дональдами (были такие вкладыши 3 на 3). Мне нравились не сами жевачки, а эти сюжеты. Потом были трансформеры. Отец из Ливии привёз, мы вернулись. И уже после были жевачки Турбо.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это даже я уже помню. А вы с отцом в Ливию ездили?
Д. ПОТАПЕНКО: Сначала он сам поехал, потом нас с мамой туда увезли.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Впечатление производит на советского ребёнка другой мир?
Д. ПОТАПЕНКО: Пустыня Джофра вообще да, производит впечатление. Когда занят тем, что стравливаешь фаланг и скорпионов- очень прикольно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это был детский научный интерес?
Д. ПОТАПЕНКО: Фаланга обычно выигрывала.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У вас там друзья были? Или только фаланги со скорпионами?
Д. ПОТАПЕНКО: Не очень много, потому что это был инженерный городок. Но по крайней мере отношение к членистоногим осталось с тех пор философское.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сколько же вам тогда было лет? Ведь ребёнок формируется в определённом возрасте. и я вот думаю, на сколько для вас это было судьбоносным?
Д. ПОТАПЕНКО: Это был 78-79й год, значит мне было 8-9 лет
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Папа инженер, зарубежные командировки… Семья у вас была…
Д. ПОТАПЕНКО:…хорошая. Всё это было не просто и надо было это заслужить. Конечно, он там и заработал. Появилась машина и квартиру мы променяли. Зажиточные мы были, да.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но раз фарцевать вы начали в юном возрасте, понимание было, что деньги не из тумбочки берутся? Это родители привили?
Д. ПОТАПЕНКО: Родители слава богу не воспитывали. Я как и все советские дети с ключом на шее в школу ездил.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну типа, дорогу сам найдёшь… В Ливии со скорпионами не пропал, в Москве уж точно не пропадёшь.
Д. ПОТАПЕНКО: Ну по большому счёту других вариантов не было. Потому что сначала мы жили в коммуналке с Машкой… Это была наша соседка. Пьющая, но хорошая. Главное в туалет было прорваться и помыться и чтобы она не спалила комнату, а так великолепная женщина!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А с фарцовкой-то успешно всё пошло?
Д. ПОТАПЕНКО: Да, вполне. Когда получили квартиру в хрущёвке (до сих пор она у меня есть), я на столько нафарцевал на обмене, что мама оклеила этими Дональдами всю кухню. Стенки у нас обсыпались, так как были из говна и палок. Я потом уже, когда делал ремонт в начале нулевых, аж стенка упала, потому что она была ничем не закреплена. Вот… вся кухня 5ти метровая была этими Дональдами обклеена в качестве обоев.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Какую роль советско-коммунистический строй играл в вашей жизни? Это было часть пейзажа или это было что-то важное?
Д. ПОТАПЕНКО: Я был командиром звёздочки, потом я был председателем совета дружины, потом я был ответственным на военно-патриотическое воспитание школы (вывел школу на 3е место по Москве по военно-патриотическому воспитанию), потому что делал тогда лучшие зарницы. Правда, нам иногда прилетало, но всё, что касается сбора/разбора автомата (я тогда его собирал/разбирал за 18 секунд с закрытыми глазами) это было прикольно. Срался регулярно с комсомольскими вожаками. Меня даже не приняли в комсомол. Потому что был 1,5 часов допрос в 14 лет… Меня спросили «сколько звезд комсомола?». А я парень борзый был? Ответил: какая на хрен разница, сколько их, если школа на 3м месте по военно-патриотическому воспитанию?! Ну и не приняли. Потом уже без всякого райкома по-тихому приняли, тк не принять такого красавчика нельзя было.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В принципе у вас никакого внутреннего конфликта со всей этой вертикалью не было? Вы своей жизнью жили, они – своей, автомат Калашникова где-то рядом.
Д. ПОТАПЕНКО: Вы не лезьте в мою жизнь и будет вам счастье! По сколько я еще на конкурсе чтецов места занимал. В общем я был таким ботаном до 8го класса.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Курение за гаражами и нелегальное карате не мешало быть отличником и еще и патриотизмом заниматься?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет. Поскольку чем-то надо было заниматься, я в секциях и пропадал. Я успел и на музыкалке 6 лет оттрубить по классу аккордеона.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Из вас, Дмитрий Валерьевич, получился бы харизматичный коммунистический лидер (сначала комсомольский, потом партийный).
Д. ПОТАПЕНКО: Совершенно точно. Только при одном условии – если бы они мне подчинились. Так что тут есть маленькая ремарочка. Я не очень хорошо встраивался бы в систему, я её строил свою. Их система мне не очень нравилась.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Внутри их иерархии вы строили свою?
Д. ПОТАПЕНКО: Собственно говоря, когда ты выводишь школу на 3е место, это она и есть.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А когда вот это всё закончилось (патриотическое/коммунистическое) внутри что-то заколыхалось?
Д. ПОТАПЕНКО: Так как тоже был секретарём и получил 5ку по истории партии (надо сказать,у нас был отличный преподаватель), а это было переломное время… Я поступал ещё при советской власти, а закончил – при российской. Когда всё рушилось, а мы изучали историю партии… Я переходная модель. В этом-то и мулька, что я неплохо знаю, что такое Советский Союз (со всех его сторон) и Россия современная, на сколько там была имитационная модель и на сколько здесь она имитационная. Та имитировали коммунизм, здесь имитируют капитализм, фундаментально ни на что не влияет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Учились-то вы на инженера, при чём здесь история партии, вообще не понятно?!
Д. ПОТАПЕНКО: Обязан был.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это понятно. Обязан ли ты испытывать при этом энтузиазм – вот в чём вопрос?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, я был хорошим комсомольским секретарём. Когда выдавали всем степуху, я быстро собирал все взносы, быстро ставил всем печати. У меня было всё отработано. Взнос был 20 копеек. Я всем говорил: или я выношу вам мозг каждый месяц, или вы мне даёте рубль, и я ставлю вам сразу печать за 5 месяцев. Они меня обожали, так как больше не канифолил на эту тему им мозг.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нормальное логистическое решение
Д. ПОТАПЕНКО: Да, но совершенно не привязанное к идеологии. Штампики же надо было ставить. Вон у меня до сих пор профсоюзный билет в кармашке, где я такой красивенький.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я так люблю, когда люди готовятся к вечеру воспоминаний.
Д. ПОТАПЕНКО: Если бы… Если бы я готовился,я бы ещё школьные фотографии достал. Это просто лежит тут давно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А у вас на сайте, я обратила внимание, такое количество фотографий, грамот и дипломов. Пусть тогда и школьные появятся. Наверняка, было много чего.
Д. ПОТАПЕНКО: Школьные я сжег. У меня было их несколько пачек, прям фундаментально. Но после окончания школы я их сжёг как расставание со школой. А так было их до хрена и сейчас тоже, я их просто на антресоль убираю. Это про прошлое, это не любопытно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А когда вы решили попробовать себя в непонятном, чужом и, как мы выяснили сейчас, в имитационном капитализме?
Д. ПОТАПЕНКО: Ничего не было специально. Была фарцовка жевачками. Потом фарцовка грампластинками. Я 1й курс очень плохо закончил (20 раз сдавал вышку и 21 раз программирование). Если вы на хорошем счету и проректор вас любит, то всё в этой жизни возможно. Когда 2й курс уже учится, а ты еще сдаёшь, то всё можно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Дмитрий Валерьевич, сейчас вы с неожиданной стороны открылись…
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, если почитать мои иные интервью, я всегда об этом говорил. Я в общем был балбесом. Я до 2го курса был «здравствуй дерево». Даже говорили «Потапенко чего сидишь? Халяву ждёт». У меня был метод сдачи экзаменов: я приходил, узнавал на пересдаче, кто будет принимать из преподавателей, потом собирал у всех бомбы и задавал вопросы «какой у тебя был билет? И какие дополнительные вопросы?». Обычная матстатистика, ни один преподаватель не изобретает велосипед, он понимает, что билет ты скорее всего списал, поэтому задаёт дополнительные вопросы. Если на них ответил, то ты красавчик, свои балы ты получишь. Вот такая тварь.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вообще-то подготовка к этим вопросам тянет на подготовку к экзаменам, вы же к ним готовились.
Д. ПОТАПЕНКО: Я их просто на бомбу записывал.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы сейчас мне не помогаете.
Д. ПОТАПЕНКО: Если ты хочешь слепить образ херувимчика, то с этим будет сложно. Я же говорил, с исповедями у меня сложно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, у меня нет задачи ни херувима слепить, ни исповедь получить, мне истории интересны. Как человек до 8го класса был ботаником, потом перестал им быть, потом со 2го курса решил опять учиться? Что-то же происходило? Это же не просто так случалось?
Д. ПОТАПЕНКО: Сложно сказать. Женился я первый раз в 19, так что это 2й курс. Сказать, что взялся за ум, так как нужны были деньги, не скажу. Я офигительно зарабатывал тогда. Рублей 750 по тем временам были отличные деньги. Я методом промышленного альпинизма (тогда ещё не было такой сферы) закрывал межпанельные швы. Так что сказать, что что-то случилось, и я взялся за ум, не могу. Просто решил, что беготня с пластинами – это геморой. Нужен регулярный бизнес и надо распределять время грамотно, чтобы успевать учиться. Плюс ко всему я на нескольких работах был, это тяжеловато (3-4 работы обычно у меня было).
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А помните, когда вы почувствовали, что вы прям богатый человек?
Д. ПОТАПЕНКО: Никогда такого не было, да и не будет. Слово «богатство» мне не понятно и никак не воспринимается.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может есть какие-то собственные представления, что такое богатство? Когда у однокурсников 2 сосиски на 12 человек, а у вас 4 бутерброда с собой – богатство?
Д. ПОТАПЕНКО: Не знаю. Я не сравнивал себя с однокурсниками, бог миловал. Тем более были ребята и побогаче. Ушли в бандиты (вроде все живы), была машина лучше. У Валеры Грушина вроде, он купил 5ку тогда, а у меня ВАЗ 2113. Его привязывали тогда к братве, но я не уверен, что это было так. Думаю, он был просто спортсменом.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кстати, вы же карате серьёзно занимались…. Не было развилки уйти в сторонние совсем легальную…
Д. ПОТАПЕНКО: …в бандитизм?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну или совсем в спортивную…
Д. ПОТАПЕНКО: Тут тоже непонятны критерии. В 93м году я получил 1й дан, чёрный пояс, из рук японского мастера Танака Такиноя. А в 95м году я получил уже судейскую категорию (мне было 25), это, кстати, тоже висит на странице в контакте. Это уровень или не уровень? И что-то еще выигрывал… Как спортсмен, на мой взгляд, я фуфло. Поэтому уйти куда-то не срослось. Как вы стали валютной проституткой? Просто повезло. Вот у меня такое везение.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А было вообще везение какое-тот? Или вы вообще не верите в категорию «везение»?
Д. ПОТАПЕНКО: Я верю в категорию «везение», но в лотереях мне не везёт.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Значит везёт в чём-то другом
Д. ПОТАПЕНКО: Только никто из нас не может это оценить, а ведь я был не просто так управляющим в казино.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Когда это вы успели побыть управляющим казино?
Д. ПОТАПЕНКО: Я учась на дневном в институте, работал на 4х работал. Был помощником прозектора в морге, санитаром в психиатричке, управляющим казино. Сначала дилером, потом пит-боссом, а потом уже управляющим.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Казино казино прям?
Д. ПОТАПЕНКО: Оно принадлежало Отари Витальевичу Кунтаришвили. Я 6ю полицейскую академию видел ближе, чем даже вас в дни наших встреч на Эхе Москвы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Напрашивается вопрос, кого же было интереснее видеть: вот этих людей, пациентов психбольницы или, так сказать, клиентов морга?
Д. ПОТАПЕНКО: Поскольку я мало спал (часа по 3-4), то я не видел особого перехода между клиентами казино, к коим относился И.Д.Кабзон и много других, кто сейчас или в другом мире, или в органах власти, включая Влада Листьева за сутки до того, какого прострелили (это я с ним играл за столом). Так что могу сказать, это были звенья одной цепи
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вроде в психиатричку никто не попадал…
Д. ПОТАПЕНКО: Да. Слава богу, никого не было. Там была банальная история: просто я был физически крепок. У нас в институте на 120 мальчиков 6 девочек, а 2й мед поблизости. Естественно я приезжал туда тусануться с девчонками, а поскольку там были и пацаны, они мне и предложили. Ну я говорю: я же без образования. А они: там образование не надо, там надо вовремя смирительную рубашку надеть. А мальчик я крепкий. Так что никакой интриги в развитии моей карьеры не было вообще, от слова «совсем».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да это не про интригу, а про отношение к разным работам.
Д. ПОТАПЕНКО: Ну я не боялся пачкаться. Считаю, что нет грязной работы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А какую из этих работ считаете грязной?
Д. ПОТАПЕНКО: Ну работа в морге подразумевает видение и уборку, особенно помощнику. Бывало, не хватало материала, поэтому вынимаешь кишки, а обратно сено. Не скажу, что такое было часто, да и люди были разные. Бывало, просто выдаёшь тело. В 90е самая тяжелая жизнь была у патологоанатома. Надо делать заключение, а под дверью братва. А если труп стреляный или сожжённый, все понимали, что он криминальный, то ему надо было ещё как-то себе жизнь сохранить.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Тогда вопрос «а нормально ли вам было в позиции «сиди да помалкивай»? Потому что всё, что было до этого в ваших рассказах «человек-лидер» и «смотрите ребята и все за мной!». И тут на тебе пожалуйста, сиди да помалкивай.
Д. ПОТАПЕНКО: Это значит, что я строю свою систему и иду своей колеей. Я никого никуда не веду и не вёл.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Делать классные зарницы и прочее – это всё-таки лидерские качества.
Д. ПОТАПЕНКО: Это всего лишь инструментарий. Не-не-не. Это сорганизовать людей, но не означает, что потом этих людей сопровождать. Фундаментально по своей психике я не поменялся с тех пор,
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как можно управлять большим бизнесом, не думая, что ты людей куда-то ведёшь?
Д. ПОТАПЕНКО: Элементарно. Ты распределяешь функционал, а дальше, они хотят быта в Мэйн-стриме – вперёд, нет – с пляжа…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не очень понятно, правда, где здесь часть с амбициями?
Д. ПОТАПЕНКО: Я вообще не очень понимаю, что значит сие слово?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Желание добиваться успеха.
Д. ПОТАПЕНКО: Тогда нужно определение «успеха».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы сами,наверное, его задаёте.
Д. ПОТАПЕНКО: Я не понимаю, что такое успех.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы лукавите. Человек с таким количеством наград, который выступает публично довольно много, наверное, примерно представляет себе, что такое успех. Вы же не жертва обстоятельств.
Д. ПОТАПЕНКО: Нет. При этом я сжёг все свои награды, а остальные лежат на антресоли. У меня нет парадно-пионерской стены. Какое-то время назад дети у меня на них рисовали. Но очень важная ремарка…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, вот это вот вещественное доказательство достижений прошлых лет убрали. Не держимся за это – хорошее качество. Но топ-менеджер такой компании, основатель сякой компании, участник таких форумов, здесь значит выступил, там правду-матку самому страшному человеку на земле сказал, тут статью написал, там на ютубе миллион человек вокруг себя собрал. Это же результат того, что вы ставите какие-то цели?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет,я не ставил никогда цели выступать публично. Это побочный эффект. Моя публичность это выплеск… Чтобы горшочек не порвал крышку. Всё.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это вы так пар выпускаете?
Д. ПОТАПЕНКО: В определённой мере да. Я никогда себе не ставил цели стать публичным. Не хотите – не слушайте, хотите – слушайте. Это базовое, что вы на меня не влияете. Нравится? Послушали, поставили лайки. Не понравилось – послали меня на хер. И тот, и тот вариант меня вполне устраивает.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что вы в таком случае считаете главным делом своей жизни? Не то что побочный электронный, как-то так случилось…
Д. ПОТАПЕНКО: Дети. Совершенно прекрасные девочки. Причём, чем они меньше, тем лучше, потому что, когда они вырастают, становятся совсем другим продуктом. Всё остальное – к чёрту подробности.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В этом смысле работа никогда не была чем-то определяющим для вас в жизни?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, это просто инструментарий.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну раз это инструментарий, то это не может быть абы-какая работа (офисный червь с 9 до 5), нужно другое?
Д. ПОТАПЕНКО: Технически я могу, конечно, посидеть с 9 до 5. Боюсь только, что всем будет от этого хреново
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему? Вы всех замучаете за это время?
Д. ПОТАПЕНКО: Конечно. Во мне электричества слишком много. Я генеральный директор потому. Без работы мне хреново.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но при этом работа – это не способ достижения какой-то цели, потому что с амбициями, как мы выяснили… Это где-то на антресолях?
Д. ПОТАПЕНКО: Просто электричество надо куда-то девать. Не спустишь, порвёт, как Тузик грелку.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Всё это создают харизматичного политического лидера, но в политику вы не то чтобы заводили, хотя заходили?
Д. ПОТАПЕНКО: Ну с 16го года я куда-то там выдвигаюсь. Гавриилу Попову я ещё помню, когда он был молод и красив. Просто я не воспринимаю то, что у нас движется политикой… Так, побочный эффект. Мы в феодальном государстве живём, какая уж тут политика? А вот сейчас вообще… Харам-харам-харам. Сейчас надо быта орденоносцем и правильно под нищать руку.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сколько у комсомола орденов?
Д. ПОТАПЕНКО: Ну понимаешь, к сожалению, орденом отваги там не было (за взятие каких-нибудь сёл), там были ордена попроще.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В середине 90х был какой-то кусочек политики… Или не до того было?
Д. ПОТАПЕНКО: Ну в 90х как раз мало этим всем интересовался.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В силу возраста?
Д. ПОТАПЕНКО: В силу того, что считал « а на фига?». Это сейчас, по прошествии времён, понимаешь, что это было не очень правильно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть есть вот этот вот ретроспективный взгляд?
Д. ПОТАПЕНКО: Ну, слушайте, бессмысленный взгляд, так как прошлого не вернёшь.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Можно поучиться чему-то?
Д. ПОТАПЕНКО: Ты не можешь вернуть то время и те условия, то что было тогда… Прошлого не существует, есть только здесь и сейчас, увы и ах.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну это грустно, так как непонятно, на что влияешь, ведь здесь и сейчас уже происходит.
Д. ПОТАПЕНКО: Скорее всего ты очень на малое влияешь, только на самого себя. В этом и есть эффект бабочки.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хотелось ли когда-нибудь уехать, потому что всё это строилось бы лучше, шире в другой стране?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, потому что приезжаешь в новую точку минус 5 лет. А поскольку я больше интроверт, чем экстраверт, я бы не стал устраивать отдельно комьюнити, а встраивался бы в то, что есть. Там я регулярно бываю с 16 лет, костюм эмигранта применял не раз. Туда можно поехать на пенсию… На воды или гулять по Карловому мосту. Но фундаментально, что там делать?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Получается, что внутри коммунистического режима вы могли свою собственную систему строить, а в другой стране это не сработал бы?
Д. ПОТАПЕНКО: Думаю, что да. Тем более что тот режим, в котором я рос, назвать коммунистическим… Ну это надо было с большой долей скепсиса. Он не сильно отличался от этого. Его очень сильно перемолотило решение Ельцина, но коммунизма или социализма в том режиме было не особо много. Ну это всё-таки был сход уже (в 70-80ее годы), это было больше маркетинговой фишкой, чем какой-то реальный тренд.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Для вас 90е это расцвет-расцвет или на этом графике ровненько?
Д. ПОТАПЕНКО: Ровненько, потому что был 98й год, приход ВВ. Тогда ещё был жив ЖЖ, и вышла статья «Кто вы, мистер Потапенко?», потому что я тогда начал переделывать пятёру в Москве, и все очень удивлялись, почему она так попарила? Какие связи? Всякие конспирологические схемы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы когда такое видели, как реагировали?
Д. ПОТАПЕНКО: На меня, Танечка, заказы регулярно делаются. Я вот в 19м году, ой в 18м, уезжаю в отпуск… В комсомолке прихожу, а мне ребята в ньюсруме «на тебя заказ поступил». А я «хоть сколько денег-то?». Ну и они озвучивают сумму. Потом в январе как раз там и Соловьёв… Но Владимир Рудольфович не стал мараться, он пригласил какого-то хмыря, и тот значит… Какой я бездарный, никому неизвестный и вообще пустышочное чмо и ничего у меня за душой нету. Правда, я этот компромат сам написал в 16м году, поэтому мне всегда смешно, когда вытаскивают компромат, который я сам же написал.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, ну к 18му уже можно было привыкнуть, но когда такое происходит первый раз, это вызывает реакцию? Или «скучно, девочки»?
Д. ПОТАПЕНКО: Скучно. Я всегда, когда пишут компромат, говорю: я подтверждаю.Потому что человек же ждёт, что ты начнёшь оправдываться, а это как раз эффект тухлой селёдки. Тем более когда все ленятся создать новый компромат, а используют старый. Вот недавно… У них, правда, возник прокол, потому что в прошлые разы писали, что у меня нет ничего, а теперь начали всплывать, что у меня в Бэнк оф Америка и то. и я тогда сказал, вы определитесь, или у меня нет ничего, или… Вы какую-то версию выверите, я согласен на любую.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Боже, даже не могу представить, что должно произойти, чтобы это произвело на вас впечатление? Вы кажетесь таким максимально уравновешенным человеком.
Д. ПОТАПЕНКО: Слушай, ну когда долбодятлы, в том числе и на Эхо (они пытались вскрыть консервы, что у меня за душой ничего нет), какой это должно было на меня произвести эффект? При этом я потом долго работал на Эхо. Я что должен был…? При этом они мне звонили, у меня стояла переадресация, я их потроллил, пришёл к ним на программу…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я не знала эту историю…
Д. ПОТАПЕНКО: Слушай, солнце… Свет очей моих…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я человек, который живёт в утреннем эфире. Я живу в другой части дня.
Д. ПОТАПЕНКО: Как я должен был относиться к этим людям? Я что должен был приехать к Венику? Ну на хера? Ко мне правда подошли другие ребята… Наш с тобой небезызвестный генерал разведки. Говорит: ты чего к ним попёрся на программу? Попросили – я пришёл. Мне не жалко. И потроллить – дело святое.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Неожиданные подробности. Вообще, когда начинаешь вспоминать, ощущение, что всё это было в прошлой жизни.
Д. ПОТАПЕНКО: Поэтому когда ты задаёшь вопрос, как я должен к этому относиться?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, я всё понимаю. Просто в первый раз должно было бы вызвать удивление или любопытство. Мне было бы любопытно.
Д. ПОТАПЕНКО: Я знал, кто заказал, откуда пришли деньги. У меня особых проблем… Что и-за этого устраивать? Я тогда ещё работал на Серебряном Дожде, меня спросили «надо какие-то опровержения?». Я сказал «нет, я что буду доказывать, что я не верблюд?». Кто заказал, знаю. Кто у него является контрагентом и ему голову свернёт, тоже знаю. Поэтому по-тихому удавлю на хрен подонка в выгребной яме. Поэтому ничего экстраординарного, чё?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В вашей книжке по карате написано, что так можно?
Д. ПОТАПЕНКО: Он-то хотел, чтобы было публичное осмеяние тремя руками, а я же тет-а-тет, так что всё абсолютно чётко. Кто с мечом к на придёт, тот от орала и погибнет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я тут разговаривала просто с Евгением Чичваркиным, который мне тоже рассказал про книжку по карате, которая произвела на него очень сильное впечатление, хотя в несколько странном формате, потому что он прочёл там «если есть возможность избежать драки, лучше убежать». Оно так и работает?
Д. ПОТАПЕНКО: Это правда. Если вы можете избежать физического контакта, лучше избежать. При всех ваших данных и спортивных достижениях вы не знаете, что может произойти.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На практике приходилось проверять?
Д. ПОТАПЕНКО: Приходилось.Но, повторю, ты же не знаешь, что хочет сделать человек? Какой урон он хочет принести? Он может хотеть случайно тебя убить, а это означает, что и ты должен его убивать. Любое боевое искусство оно потому называется «боевое».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Возвращаясь к вопросу про амбиции… Вам вообще было как проще: быть наёмным или работодателем?
Д. ПОТАПЕНКО: Я всегда наёмный. Даже начальник наёмник, просто с огромным количеством ограничений, которые он себе даже не представляет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У кого наёмник? У государства?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, он наёмник у своих клиентов, у персонала. Это абсолютно извращенное представление, что организатор не наёмник. Наёмник это с 9 до 6 и зарплата 1-го и 20-го. А предприниматель первые 3 года вжобывает с минусами абсолютными.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сколько лет в общей сложности вы так провели?
Д. ПОТАПЕНКО: Я регулярно сажусь на жопу ровно. То не было алмазов, то нет денег на билет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы чисто эмоционально нормально воспринимаете эти перепады? Слово модное некоторое количество лет уже… Дауншифтинг не страшит вас?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет, абсолютно. Я когда началась мобилизация легко выезжал через Омск-Петропавловск на плацкарте, на верхней полке, а через сутки отмокал в крутейшем Мэриоте метром на 60. Мне пофиг, что так, что эдак. Мне нормально.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это потому что вы не цените комфорт или дискомфорт вас не беспокоит?
Д. ПОТАПЕНКО: И то, и другое. У меня нет понятия дискомфорт. Трусы, носки чистые? Рубашка чистая? Норм. Помыться есть где? Кровать больше, чем мой рост? Норм.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну в плацкарте этого нет, например.
Д. ПОТАПЕНКО: Ну да, пришлось буквой зю. Коротковата всё-таки полочка, особенно у туалета. Ну ничего.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: К полевым условиям, если чё, готовы?
Д. ПОТАПЕНКО: Я поскольку до Омска ехал на перекладных, 9 часов я в аэропорту (Воркуты что ли) на скамеечке нормально так поспал. Под голову подложил обувь и всё.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вообще сильные эмоции вы испытываете? Или только в тот момент, когда вас к Динамо-машине подключают?
Д. ПОТАПЕНКО: Конечно! Меня радуют дети… Дети – это всё! Особенно младшая… конечно, испытываю.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. А то так разговариваю… Человек такой в дзене, в постоянной медитации находится.
Д. ПОТАПЕНКО: Приблизительно. Я всегда говорю, я большой дзен свой давно уже отрастил.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вспоминается диалог из Мстителей, когда Халк (ещё в образе профессора) говорит «вы хотите узнать мой секрет? Да я просто постоянно очень зол».
Д. ПОТАПЕНКО: Да-да, приблизительно так.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Человек-Халк на максималке…
Д. ПОТАПЕНКО: Когда ты видишь утром сожженный труп с огнестрелом, а вечером, как люди присаживаются… Мне кажется, вот это было хорошим таким маркером. С учётом того, что сейчас ты видишь их всех во власти…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот эти люди, которые в казино что-то вытворяли, но не добирались до морга…
Д. ПОТАПЕНКО: Когда ты помнишь Виталия Милонова с времён, когда он был помощником Старовойтовой с весёлым причесончиком, а теперь он прям такой… Я вот у него брал интервью на Серебряном Дожде, ему понравилось.Потому что я его видел в нескольких ипостасях. То же самое нашего любимого Рогозина помню на Фрунзенской набережной, когда он возглавлял конгресс русских общин. Это я еще не говорю, что нынешнего президента я ещё при Собчаке и Яковлеве помню. Выйду на пенсию, напишу мемуары, помру молодым.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И этот человек в самом начале мне говорил, что не любит вспоминать, а сам, на самом деле, всё помнит.
Д. ПОТАПЕНКО: Это не означает, что я не люблю вспоминать. Я просто очень хорошо молчу. У меня есть 2 опции. Это как про программу Ап и потом долгие годы работы на Эхе. Или работа в комсомолке. Я же по идее должен был сказать «что же вы твари делаете? Что же вы занимаетесь такой гадостью?». Ну они молодые, решили дядю Диму за ляжку покусать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы когда были молодым, пробовали кого-нибудь за ляжку покусать?
Д. ПОТАПЕНКО: Неее. У меня своя полянка, а дальше мне по хрену. Мне эти разоблачения… Выбирайтесь каждый своей колеей. Не лезьте в мою колею, а дальше…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: … и всегда смотрите пункт 1й: между казино и моргом…
Д. ПОТАПЕНКО:… да, промежуток очень маленький.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот она философия Потапенко…
Д. ПОТАПЕНКО: Да, и Листьев тому хороший пример… Был хороший парень, но не туда полез и…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы грустите по людям, которых нет уже?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет. Главная задача – сохранить живых. У меня прабабушка умерла практически на руках… Про тело нельзя скорбеть, тело надо быстро захоронить (в зависимости от вашей религии). Вспоминать – это нормально. Но тело надо обслужить быстро и не должно быть никаких… чем быстрее, тем лучше.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Прийдём к власти – Ленина похороним.
Д. ПОТАПЕНКО: Что касается Владимира Ильича, это уже скорее научный эксперимент. Не очень, на мой взгляд, человечный. Всё, что касается бальзамирования, сохранения ткани должно иметь место. В данном случае у нас есть такой подопытный. На мой взгляд, кто должны быть первыми на захоронение – это коммунисты, но они несколько в другой парадигме. Что там от Ильича осталось? Бедный, несчастный.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Бедный, несчастный…
Д. ПОТАПЕНКО: Это когда мы с Лёшкой Егоровым снимали «Историю Всероссийского обмана» (она снималась в том числе и в моих магазинах). Там был как раз такой сюжет… У нас отбирали лицензию алкогольную по беспределу. Отобрали. Рядом как раз был чепок, который крышевали сетный ОБЭП…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я не знаю, что такое чепок?
Д. ПОТАПЕНКО: Продавалась алкашка в подвале, а у нас был магазин такой цивильный. Когда Лужка сняли, мне позвонили из ФАСа: Дмитрий, мы знаем, что с вами обошлись неправильно, вот сейчас, вот сейчас… Пригласили на беседу. Я приехал. Там один из заместителей был (Артемьев по-моему). Я им говорю: слышьте парни, пинать павшего льва – последнее дело. Они: ну значит ты свои вопросы порешал. Нет, говорю, есть какие-то внутренние ощущения. Если бы вы обратились, когда у нас отбирали лицензию, тогда вопросов бы не было. Когда вы как поскуды собираете заявы от комерсов, когда уже сняли какого-то чиновника, сорин. Вопрос не в том, что мы пострадали… Да, мы очень сильно пострадали. Мы на 300 штук влипли грина, потому что магазин закрыли на хрен. Но от такой мерзлотной мстительности во мне не существует.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Даже по отношению к Путину?
Д. ПОТАПЕНКО: Даже по отношению к Путину. Вот сейчас критиковать его методы правления, это пожалуйста. А если его завалит кто-то другой… Я частенько говорил, что я тогда буду его адвокатом.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да ну ладно! Вот после всего, что он сделал, есть хоть один повод его защищать?
Д. ПОТАПЕНКО: Всегда есть повод защищать, даже последнего убийцу. Весь вопрос в том, кто сделает этот последний выстрел? Потому что если он случайно окажется в нашей власти, судить его нужно за доказанные преступления. Если мы оказать этого не можем…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я же не спорю, что суд должен быть честным, открытым, справедливым. Просто он должен быть.
Д. ПОТАПЕНКО: Скорее всего не будет. Большинство диктаторов доживают свой век весьма и весьма не плохо.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну не все.
Д. ПОТАПЕНКО: Большинство. Статистика показывает, что больше 70%. Поэтому критиковать буду. Но если он случайно попадётся, судить надо только по доказанным фактам, а не априори. Кто бы это ни был. иначе мы превращаемся… Иначе дракон тот же самый получается. В этом-то основная проблема. Мы забываем, что дракон, он в нас.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Надежда-то есть?
Д. ПОТАПЕНКО: На что? На нас?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хоть на что-нибудь.
Д. ПОТАПЕНКО: На нас, на гражданское общество надежды нет. Потому что я его хорошо знаю. Принимая участие в выборах (от разных партий – левых, правых, сере-буро-малиновых), я могу сказать, что общество после 1861 года не сильно поменялось. Мы достойны того правительства и той власти, которая у нас есть. Абсолютно достойны. Она не паразитирует над нами. Мы её дети, а она наш внук.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Есть ли надежда для ваших детей, что они будут жить в лучшем мире?
Д. ПОТАПЕНКО: Нет. Нет. Моя задача только разложить пасьянс, а дальше, как они выберут… Моя задача дать здоровье, образование, какой-то там базисный минимум. Как они будут разыгрывать, не знаю. Дети не моя собственность. Дети – моя надежда, радость, ну может и печаль.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Рука прям тянется выпить
Д. ПОТАПЕНКО: Вы же исходите из концепции, что-то может быть лучше, а я исхожу из концепции по сути дзен-буддизма, что всё является просто движением.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР:За движение!
Д. ПОТАПЕНКО: Мне тоже нравится. И немедленно выпил.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР:И двинулся вперед. Спасибо большое, дорогой мой Дмитрий Валерьевич, за то, что нашли для меня время Дай Бог, всем достичь дзен-буддизма в наше не простое время!
Спасибо большое, что досмотрели до конца! Обязательно напишите в комментариях, как вам? Понравилось? Может что-то удивило, порадовало или наоборот расстроило? Ну и обязательно подписывайтесь на канал Александра Плющева и буду благодарна, если подпишитесь и на мой канал. Всем пока!