«Хроническое сегодня»: Бастрыкин против всех
Автор: Ксения Никонова.
Поддержите «Эхо» и своих любимых ведущих
Гости: Александр Бастрыкин, Михаил Барщевский, Мара Полякова, Сергей Соколов, Саймон Шустер, Алексей Венедиктов
Резкие слова главы Следственного комитета, назвавшего Госдуму «государственной дурой», вызвали публичную перепалку среди высокопоставленных государственных функционеров, – сообщает телеграм-канал Эхо / Новости. Руководитель силового ведомства на сессии Петербургского международного юридического форума раскритиковал законодательную деятельность в миграционной сфере и посетовал, что не может ввести нужные решения сам.
Глава Следственного комитета в том же выступлении сразу произнёс «извините», добавив, что увидел резкое слово в комментариях на портале телеканала «Царьград».
Свой сюжет о резких высказываниях Бастрыкина журналисты “Эха” озаглавили Dura lex – что на латинском значит “закон суров”. И сразу вспомнилось, что на “Эхе Москвы” существовала одноименная программа, которую вел юрист Михаил Барщевский. И однажды в гостях у него был – исполняющий обязанности председателя Следственного комитета РФ – Александр Бастрыкин. Говорили в 2008 в частности и том, какие дороги открывает должность, в которую он тогда только лишь вступал.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Услышал. Хорошо. Но, Александр Иванович, вот, вопрос личный. Ваша должность и сегодня, а в перспективе в еще большей степени становится чрезвычайно влиятельной. Это такое, знаете, у меня возникает всегда ассоциация, некий Гувер американский, который потом, напоминаю, со своей должности ушел в президенты.
А.БАСТРЫКИН: Гувер в президенты никогда не уходил с этой должности.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, до Рузвельта, насколько я помню.
А.БАСТРЫКИН: Гувер никогда не ходил, но он влияние имел на всех президентов, на 8 президентов имел влияние Гувер.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, ну, может быть, я перепутал внешнюю форму и содержание.
А.БАСТРЫКИН: Он себя хорошо чувствовал в этой должности. (смеется)
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Но вы меня сами подтолкнули к жесткой формулировке. Так, с кем вы, следователи России? Нет, действительно, теперь по-серьезному. Ваша должность становится чрезвычайно влиятельной. Чрезвычайно.
А.БАСТРЫКИН: Я хотел бы уточнить, я – исполняющий обязанности.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ваша должность – нет, не вы, ваша должность становится чрезвычайно влиятельной.
А.БАСТРЫКИН: Абсолютно верно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, вот, я лично с вами знаком, не буду скрывать, вы мне очень симпатичны, и как-то у меня особых проблем с вами на этой должность, тьфу-тьфу, и надеюсь, не предвидится. А может прийти некий дяденька и что? И будет очень влиятельным при 8 президентах?
А.БАСТРЫКИН: Вот именно поэтому Следственный комитет выступил с инициативой об укреплении прокурорского надзора за процессуальной деятельностью Следственного комитета РФ. Речь идет, по крайней мере, о возвращении прокуратуре трех прав, которые у нее имели место быть. Первое, это безусловное право отменять постановление следователя об отказе в возбуждении уголовного дела. Мой опыт, трехлетний опыт руководства Следственным комитетом при прокуратуре показал, что это больная тема, это острая тема. У нас, к сожалению, очень часто… Я статистикой вас загружать не буду. Очень часто следователь Следственного комитета при прокуратуре принимает незаконное, необоснованное решение об отказе в возбуждении уголовного дела.
Но вернемся в сегодня. Не смотря на то, что за “Госдуру” Бастрыкин извинился, меньше претензий у Бастрыкина к Госдуме не стало, и в последующие дни Юридического форума он продолжил высказывать свои претензии к работе госоргана.
Полная расшифровка: https://echofm.online/archive/lex/46669
Вопрос: Какие перспективы вообще тоже о запрете никабов, потому что это полное закрытие лица. То есть мы не знаем, кто может быть с этим никабом. Это может быть какая-то спящая ячейка террористическая. То есть есть ли вообще перспективы запрета отмена никабов?
А.БАСТРЫКИН: Это водится в Государственную Думу, которую я вчера назвал позавчера, вернее, поэтому я ее так и назвал. Я еще раз повторяю, я не сам назвал. Я прочитал комментарий в социальной сети. Вот это задача Госдумы принять закон, запрещающий то, о чем вы говорите. Там это запрещено. А здесь это разрешено. Почему я не знаю, я не законодатель, но я с вами согласен.
Надо срочно все это запретить. Ну и конкретно, что происходит сегодня в Дагестане? Последний теракт совершил исламисты, террористы в Ростовской тюрьме. Кто совершил? Террористы, исламисты, Но они даже смогли привести свое знамя исламского террора на нашу территорию. Поэтому срочно Госдуме надо реагировать на эти явления. Коль мы завозим сюда людей. Это отдельная тема. Надо, не надо. Я считаю, что не надо.
Вы должны регулировать их поведение через принятие новых законов и принятие законов думать быстро и оперативно.
Вопрос о том, что происходит в Дагестане, Бастрыкина волновал еще до официального вступления в должность председателя СК. Вот, что он говорил о проблеме еще в 2008.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, хорошо. Теперь мы переходим с вами к такой стадии, я ее условно называю блицем, потому что время передачи подходит к концу, а, знаете, 2 юриста могли бы разговаривать, наверное, часами. Коротко перечислите, пожалуйста, а кем вы успели поработать до должности главного следователя страны?
А.БАСТРЫКИН: Инспектором уголовного розыска, следователем органов внутренних дел, преподавателем и ректором вуза, начальником управления юстиции крупного региона, начальником управления МВД крупного региона, заместителем Генерального прокурора РФ по надзору за следствием, ну и затем председателем Следственного комитета.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А вы разве не были прокурором области?
А.БАСТРЫКИН: Нет. Я для прокуратуры достаточно новый человек. Меня с прокуратурой связывали 80-е – 90-е годы, когда я был директором Института усовершенствования следственных работников в Ленинграде, Петербурге. После этого я в прокуратуре не работал.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть, в общем, скажем так, я понимаю, что на земле вы поработали.
А.БАСТРЫКИН: Немного, но поработал.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Милицейские погоны поносили.
А.БАСТРЫКИН: Поносили, да. И это для меня был небольшой опыт, в целом, в МВД стаж у меня 5,5 лет. Но это очень важный опыт, я скажу не по-профессорски, когда мне лапшу на уши ни один опер не навесит. Я знаю, чего эта лапша стоит.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Сам варил. (все смеются)
А.БАСТРЫКИН: Ну, это почти провокационный вопрос.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Все мы когда-то были молодыми. Хорошо, коротко, по вашей линии, что происходит на Северном Кавказе?
А.БАСТРЫКИН: На Северном Кавказе, к сожалению, в Дагестане идет едва ли не война. Органы внутренних дел в северокавказских республиках, в Дагестане, в Ингушетии, в Кабардино-Балкарии и Чеченской республике ежедневно несут потери до 5-6 человек.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ежедневно?
А.БАСТРЫКИН: Ежедневно. Это большие потери. В то же время, вы знаете, идут активные спецоперации спецназом МВД, ФСБ, убивают боевиков. Это едва ли не война. Что касается причин, они остались, мне кажется, прежними. Что касается мер, которые надо принимать, безусловно, правильно, что сегодня появилась стратегия социально-экономического развития. Но! Вот, мой опыт работы на Кавказе и опыт Следственного комитета показывает, что этого мало. С моей точки зрения, надо продумать систему идеологического (я так мягко выражусь) воздействия на эту проблему. Когда видишь 20-летнего молодого человека, который перед взрывом, который унесет десятки жизней людей…
М.БАРЩЕВСКИЙ: В том числе его собственную, что важно.
А.БАСТРЫКИН: Да. Перед телекамерой прощается с родителями и говорит им, и тем, кто увидит потом эту видеозапись, что «я иду на совершение подвига во имя Аллаха, и я окажусь в раю, но моя жертва не бессмысленна, а я унесу с собой десятки тел и душ моих врагов во имя Аллаха» и так дальше, вот этой темой никто, к сожалению, не занимается.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы знаете, я очень рад, что вы об этом сказали, потому что когда произошли события 11 сентября в США, так получилось, что я 12 сентября был на «Эхе Москвы». Это, соответственно, был 2001 год, и я сказал, что началась Третья мировая война. Причем, война идеологическая. Потому что когда у нас призывают бороться, там, вводить смертную казнь для террористов… Ну, во-первых, это невозможно, поскольку это выведено из суда присяжных. То у меня вопрос, вы ежа чем собираетесь пугать? Голыми ягодицами? Человек идет на смерть совершенно сознательно, и вы ему угрожаете, что если мы тебя поймаем, то мы тебя расстреляем. И только идеологическая борьба – не верю в социалку, не социальная проблема это – а только идеологическая борьба, причем, массированная, стоящая миллиарды и миллиарды, только изменяя состояние мозгов, может остановить то, что там происходит. Потому что я не думал, что вы рискнете произнести слово «война». Я думал, что вы деликатно назовете это борьбой с терроризмом. Но ежедневные операции против силовиков, операции именно…
А.БАСТРЫКИН: И операции силовиков против бандитов.
М.БАРЩЕВСКИЙ: И операции силовиков против бандитов, это настоящая война.
А.БАСТРЫКИН: Да. С применением техники и так далее.
Полная расшифровка: https://echofm.online/archive/lex/46669
Получилось ли решить проблемы больше, чем за 15 лет? Непонятно. Зато нашлось решение, что делать с трудовыми мигрантами. Снова Бастрыкин – снова на Юридическом форуме:
Все эти высказывания характеризуют Бастрыкина, как человека не стесняющегося высказаться резко, перейти от слов к действиям. А еще как любителя пошутить. А еще Бастрыкин не только против ношения никабов, против матриархата, против Госдумы, но бывает и против журналистов.
Хочется вспомнить сегодня еще один эпизод. Процитирую рубрику “Портрет дня”: “Летом 2012 года главред «Новой газеты» Дмитрий Муратов утверждал, что Бастрыкин угрожал журналисту «Новой газеты» Сергею Соколову в связи с публикацией статьи о приговоре одному из фигурантов «Кущевского дела» Сергею Цеповязу, которого за уничтожение улик убийства 12 человек суд приговорил к штрафу. Соколов написал, что руководители правоохранительных органов, в том числе и лично Бастрыкин, крышевали банду главных обвиняемых по делу банды Цапков. Муратов и Соколов утверждали, что Бастрыкин, возмущенный таким обвинением, угрожал жизни журналиста. Конфликт был улажен после того, как глава СК перед Соколовым извинился”. (конец цитаты)
Вспомним эту ситуацию более подробно – послушаем фрагмент программы “Особое мнение” от 15 июня 2012. В гостях Алексей Венедиктов.
М.МАКСИМОВА: Сегодняшнее «Особое мнение» будет особое особое мнение. Почему? Потому что говорить мы будем об одной теме, но большой. Говорить будем о конфликте, который разгорелся между «Новой газетой» и Следственным комитетом в лице Александра Бастрыкина. Вчера стало известно о том, что стороны примирились, люди пожали друг другу руки, конфликт исчерпан. Но при этом к эфиру больше 150 вопросов. Конфликт исчерпан, вопросы остались. Один из основных вопросов из этих 150-ти – «Что это было?» Ну, это, может быть, очень такой, общий вопрос «Что это было?» Вот тут можно начать с вопроса нашего слушателя под ником ССФ: «Вопросы, все-таки, остаются. Был вывоз в лес (имеется в виду журналиста) и угрозы в его адрес? Или этого ничего не было?» Вообще, что было, чего не было в этой истории?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, давайте так. Что я знаю? Дней эдак 6 тому назад, соответственно, где-то числа 7-8-го мне позвонил главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов и сказал, что произошел такой случай, что его журналисту угрожали, что он пытается встретиться с Бастрыкиным, чтобы понять, что случилось, потому что он имел докладную своего заместителя Сергея Михайловича Соколова, и как любой журналист, даже доверяя своим сотрудникам, тем не менее, Дмитрий как главный редактор хотел услышать вторую сторону. И вот он пытается уже несколько дней связаться с Александром Ивановичем, не удается, ему встречу то назначают, то ее отменяют. Не получается. Я ему сказал: «Чего ты от меня хочешь?» Он говорит: «Помоги». Я тоже начал искать Александра Ивановича, потому что это дело-то важное. И у меня тоже ничего не получалось вплоть до 12-го числа, до приема в Кремле. Собственно, я в Кремле там искал Бастрыкина, чтобы встретиться с ним. Я думал, что он будет на приеме как положено и спрашивал министров, там, Сердюкова спросил, видел ли он. На меня так все смотрели: «Тебе зачем? У тебя проблемы?» Я говорю: «У меня нет проблем». Александра Ивановича я спрашивал – не нашли. И это было 12-го числа. И я сказал Диме Муратову, я ему позвонил, сказал: «Ты знаешь, у меня не получается. Ну, так бывает, что даже у меня не получается». И он, видимо понимая, что не удается никак сконтачить, он 13-го числа опубликовал вот это обращение к Бастрыкину – я обращаю внимание наших слушателей, что это было обращение к Бастрыкину с набором вопросов. Мы к этому еще вернемся. Он просил ответить на некоторые вопросы.
Сутки ничего не происходило. К сожалению, не все наши коллеги это опубликовали для того, чтобы Бастрыкину было доложено. Вечером начались пикеты журналистов у Следственного комитета, в том числе и пикеты журналистов «Эха Москвы», они были задержаны, скандал вышел на новую фазу. Я уже вынужден был вмешаться как главный редактор по этому вопросу, пытался понять. Это будет иметь продолжение, безусловно, на каком основании журналисты задержаны. Ну, все это продолжалось и я то ли в эфире, то ли в социальных сетях (не помню) написал о том, что я не понимаю, почему мы не можем связаться ни с Александром Ивановичем Бастрыкиным, который всегда охотно откликается, кстати, на журналистов, и с Владимиром Маркиным, представителем Следственного комитета.
Я это все написал, это передали другие медиа. Я приехал домой и где-то, чтобы мне не собрать, часов в 11, в 23 часа это было 13-го числа, мне позвонил домой Маркин, который сразу Володя мне сказал: «У тебя есть мой телефон». Потом выяснилось, что у него телефон сменился, но это не имеет значения. Или у меня там был записан с одной ошибкой, я не знаю. Ну, в любом случае, я говорю: «Володь, ну вот такая история. Нельзя, чтобы ваш начальник отмалчивался, потому что мы имеем заявление журналиста, очень важное, уже все его принимают за данность как истину в последней инстанции. Я тоже. Поскольку нет другой точки зрения, значит, существует одна».
М.МАКСИМОВА: И обвинение достаточно серьезное.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. И, собственно, он вывезен из страны, Муратов улетел тоже в отпуск. Я говорю: «Ну, слушай, ну, ты поговори там с начальником, чтобы встретились. Может быть, там какое-то недопонимание». Всяко бывает, да? Всегда смотрю на лучшее.
Значит, это было вечером 13-го, а утром 14-го мне домой позвонил Бастрыкин Александр Иванович. Он позвонил мне, ну, типа по словами «Чего делать-то?»
М.МАКСИМОВА: Это он совета спрашивал?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да. Ну, важно понимать, что репутация «Эха Москвы» заключается в том во властных кругах, что мы никогда не участвуем в информационных войнах, во всяком случае сознательно. Нас могут использовать, безусловно, и мы можем даже этого не заметить как любое медиа, да? Бывают тонкие информационные войны. Но все прекрасно понимают, что «Эхо Москвы» не участвует ни на чьей стороне в войнах – ни на стороне власти, ни на стороне оппозиции, ни на стороне одной властной группировки против другой властной группировки, ни на стороне одной оппозиционной группировки, на другой оппозиционной группировки. Ну, не интересно, грубо говоря.
Я говорю: «Александр Иванович, ну, для меня-то очевидно. Во-первых, вы должны выйти и сказать, было или не было. А во-вторых, вы должны встретиться с Муратовым, потому что главное – это безопасность журналистов. Потому что когда вы угрожаете журналисту, это значит, ваши подчиненные могут принять эту историю, о которой я знал, имея в виду совещание в Нальчике – она была публична, там было 100 офицеров и еще там было несколько журналистов. Да? То есть и это может повториться как история с Холодовым». Он мне говорит: «С каким Холодовым?» Я говорю: «Как с каким Холодовым?» Он говорит: «Ой!»
М.МАКСИМОВА: Он что, не вспомнил даже?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, он вспомнил там через 3 секунды. Он говорит: «Ой, я про это не подумал». Ну, все уже забыли, кстати, про Холодова, что когда там, якобы, Грачев сказал, что «Ну, слушайте, ну, надо что-то с ним сделать», там нашлись люди, видимо, которые… Дело еще не закрыто. Которые это сделали. Я говорю: «Ну, давайте. Вот, если вы даете мне добро, я попробую найти площадку для встречи вас с главными редакторами, в том числе и под камеры, то есть открытую. И я попробую найти Муратова, потому что я знаю, что он улетел, но попробуем как-то его состыковать». Он мне говорит: «Я готов встретиться с Муратовым когда угодно, где угодно, один на один, в вашем присутствии, в присутствии главных редакторов. Я готов».
М.МАКСИМОВА: А он объяснил, почему раньше он этого не делал?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ты знаешь что? Ну, он объяснил, но его объяснение было в том, что его не было в Москве. И когда я ему сказал про то, что я сказал ему на приеме, он говорит: «Ну, вы же видели, меня даже на приеме не было – я прилетел 12-го поздно вечером, и там пока разбирался».
Полная расшифровка: https://echofm.online/archive/personalno/9490
Что говорил об этом сам Соколов? Фрагмент программы “Полный Альбац”. Также в гостях корреспондент американского журнала «Таймс» Саймон шустер и председатель Независимого экспертно-правового совета Мара Полякова.
Е.АЛЬБАЦ: И корреспондент американского журнала «Таймс» Саймон шустер. У нас сегодня впервые после этой истории есть возможность задать вопрос Сергею Соколову, о том, что было, а чего не было, На сайте «Лайф.Ньюз» был выложен маленький кусочек записи – одна минута 20 секунд. При этом в четверг, во время встречи с Бастрыкиным, глава холдинга Потапов сказал, что у них есть запись в 30 минут. Мой первый вопрос – то, что вы видели, это склейки, или это цельный кусок?
С.СОКОЛОВ: Это купюры.
Е.АЛЬБАЦ: Вы видели полную запись, 30 минут?
С.СОКОЛОВ: Нет, не видел. Мои коллеги из «Новой газеты» получили ее уже много позднее, когда меня не было в России, – не все эти 30 минут были посвящены «Новой газете» и мне лично, а также расследованию уголовного дела в станице Кущевской, где были убиты 12 человек, как известно. Началось совещание с траурной церемонии по поводу гибели сотрудника СКК в КБР.
Е.АЛЬБАЦ: В Нальчике, в Кабардино-Балкарии. Вы туда прилетели на самолете главы СКР, и там были другие журналисты.
С.СОКОЛОВ: там были журналисты местного корпункта, ряда информагентств и изданий. После этого была часть, посвященная безопасности сотрудников СКР, которые работают в таких трудных, тяжелых условиях, – действительно, они сейчас гибнут очень часто и в Дагестане, и в Кабардино-Балкарии. И в Ингушетии. Затем была часть, связанная с «Новой газетой» и станицей Кущевской, где с докладом выступал зам. начальника СК по Северо-кавказскому региону и докладывал о том, что приключилось с уголовным делом, с Цеповязом, конкретно с другими фигурантами дела.
Е.АЛЬБАЦ: Напомню, что истоки этой истории – в публикации «Новой газеты», которая вышла 4 июня, где речь шла о том, что один из тех, кого «Новая газета» называет «контактом» – вы так называете Цеповяза?
С.СОКОЛОВ: Нет, он один из членов ОПГ.
Е.АЛЬБАЦ: Да, один из членов банды. Он был приговорен к крайне небольшому штрафу в 150 тысяч рублей. И в этой заметке Сергей резко написал: «Вы еще не поняли – в нашей стране иная власть, не Путин, сидящий на своих дутых процентах, не гомеричный Чайка с Бастрыкиным, не все эти Грызловы и Патрушевы, – все они просто обслуга бессчетного количества российских Цапков. Цапки – опора их власти, а они – опора цапковского бизнеса». Если вы помните – Цапки – это банда в станице Кущевская, где были убиты 12 человек, и «Новая газета» уже не первый месяц ведет расследование этой ситуации, особенно внимательно следит за тем, как происходит разбирательство с этим убийством и с этой бандой.
Правильно я понимаю, что заметка была выложена на сайт «Новой газеты» ночью, и утром вам позвонил глава СКР.
С.СОКОЛОВ: Из приемной СКР мне позвонили, потом со мной поговорил сам г-н Бастрыкин и пригласил на свой борт в Нальчик – чтобы там пообщаться по этому поводу, тем более, что там будет доклад по Кущевской.
Е.АЛЬБАЦ: Почему вас пригласили в президиум? Вы, насколько я помню, без погон?
С.СОКОЛОВ: Абсолютно без погон – старшина запаса.
Е.АЛЬБАЦ: Тоже неплохо. Но в СКР вы не работаете. Почему пригласили в президиум уважаемого собрания зала заседания управления СК по Кабардино-Балкарии?
С.СОКОЛОВ: Сообщили, что есть журналист-гость, пригласили в президиум. На трибуну был приглашен докладчик по делу о Кущевской. Самое важное, что было вырезано, на мой взгляд, из распечатки, предоставленной СМИ – это не обстоятельства наших диалогов с г-ном Бастрыкиным, а те вопросы, которые я задавал по поводу Кущевки.
Меня интересовало, например, почему нет уголовного дела, даже какой-то проверки в отношении прокуратуры Краснодарского края, хотя и в «Новой газете» были опубликованы материалы, свидетельствующие о том, что есть реальные оперативные материалы по передаче взятки, по совместным девочками с баньками между Цапками и руководителями прокуратуры. Я даже давал по этому поводу пояснения в самом СКР. Также был мой вопрос, почему не сдвинулись серьезным образом дела по изнасилованиям – как известно, там было большое количество разговоров о том, что очень много девушек, обучавшихся в местном колледже, в течение нескольких лет подвергались насилиям. Собственно, такие вопросы я там задавал, их было 3-4, а потом уже было не до вопросов.
Е.АЛЬБАЦ: Когда было не до вопросов, – то, что мы читаем в расшифровке на сайте, вы говорите, что хотели бы принести извинения за резкие высказывания, «однако я уверен, что основания для этого были, и я постараюсь в ближайшее время это доказать».
С.СОКОЛОВ: Не совсем. Я сказал, что извиняюсь за эмоциональные высказывания, допущенные в статье, однако готов доказать предоставить все накопленные материалы СКР для того, чтобы провести дальнейшее эффективное расследование – до публикации.
Е.АЛЬБАЦ: На это вам Бастрыкин говорит: «Хотите отделаться извинениями? Сергей Михайлович, в царское время за это на дуэль вызывали».
Соколов: Готов
Бастрыкин: Готов? А я не готов с вами драться. Вы чести не имеете, и ваша гадская газета что хочет?
и дальше следует такая фраза: «Я не зря показал тебя всем своим», – была такая фраза?
С.СОКОЛОВ: Я такую фразу в Нальчике не помню.
Е.АЛЬБАЦ: То есть, он не обращался к 150 сотрудникам?
С.СОКОЛОВ: Я такой фразы не помню.
Е.АЛЬБАЦ: А что за фраза была?
С.СОКОЛОВ: очень трудно вспомнить детально, потому что фактически уже был скандал. Просто после этого, по-моему, меня сразу стали выгонять из зала.
Е.АЛЬБАЦ: «Свободен – вон отсюда»?
С.СОКОЛОВ: Типа того.
Е.АЛЬБАЦ: Почему вы после этого оскорбления не улетели из Нальчика?
С.СОКОЛОВ: Меня попросили подождать, я сказал – спасибо большое, я сам доберусь. Но после этого так получилось, что я ни на минуту не оставался один – я вышел, чтобы уехать, ко мне подошли сотрудники СКР и попросили пройти с ними обратно, чтобы дождаться окончания мероприятия.
Е.АЛЬБАЦ: Действительно у вас взяли сумку?
С.СОКОЛОВ: Ну, приподняли – может, хотели помочь, – не знаю.
Е.АЛЬБАЦ: В интервью, которое вы мне давали, вы говорили, что потом одни из сотрудников СК Кабардино-Балкарии взял сумку, предложил пройти в здание и дальше я ни разу не был один.
С.СОКОЛОВ: только когда курил у окна. А так – нет.
Е.АЛЬБАЦ: У вас была возможность уехать самостоятельно?
С.СОКОЛОВ: Ну, я мог, конечно, убежать.
Е.АЛЬБАЦ: Убежать?
С.СОКОЛОВ: Да. Но зачем это было делать?
Е.АЛЬБАЦ: Мара Федоровна, как можно квалифицировать подобное поведение руководителей исполнительного органа РФ?
М.ПОЛЯКОВА: То, что ему предложили с ними ехать? Я хотела бы уточнить, мне важно понимать, насколько это было протии вашей воли? Можно ли считать, что вас принудительно…
С.СОКОЛОВ: У меня была полная возможность отказаться от поездки, но я считал, что обязан, как журналист, отвечать за свои слова, и воспринял это приглашение вполне нормально. Я бы не сказал, что меня агрессивно куда-то не впускали, не выпускали, потому что сотрудники из СК Кабардино-Балкарии и сотрудники другие из СК были предельно корректны, – тут у меня никаких претензий нет.
Е.АЛЬБАЦ: Не возникает вопроса с тем, что на заседании в Нальчике г-н Бастрыкин в такой резкой форме беседовал на глазах своих подчиненных с журналистом?
М.ПОЛЯКОВА: Конечно, вызывает. Меня вообще вся эта история в шок привела. Мне показалась история совершенно дикой. Я всю жизнь работала в правоохранительных органах, в системе прокуратуры, и мне даже от рядового прокурора, от рядового работника прокуратуры услышать подобную историю было бы просто невероятно. Поэтому, конечно, я озабочена тем, что происходило в этом зале.
Е.АЛЬБАЦ: Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты», когда мы обсуждали с ним этот вопрос, вспомнил о деле Дмитрия Холодова – корреспонденте газеты «Московский комсомолец» который был убит на рабочем месте в 1994 году. Ему подложили дипломат, который взорвался. И все вспомнили, как тогдашний министр обороны Грачев высказался по поводу того, нельзя ли заставить журналиста Холодова писать по-другому. Очевидно, кто-то этот сигнал услышал – о чем говорит Муратов, – после чего /Димы Холодова не стало. Судили целый ряд людей, в том числе, из ВДВ, но это ничем не закончилось, доказательств не было собрано, и дело до сих пор не раскрыто.
Саймон, вам приходилось с чем-то подобным сталкиваться в США, и если бы такое произошло, каковы были бы действия журналистов и прокуратуры, или бы журнал тоже постарался бы договориться?
С.ШУСТЕР: Не думаю, что постарались бы договориться думаю, что основная реакция была бы от коллег, других журналистов. Публичное унижение журналиста, особенно со стороны представителя власти, – ну, я не вспомню такого случая. Но я уверен, что это вызвало бы огромный резонанс, был бы большой скандал, и вопросы бы задавались как раз представителю власти, который себе это позволил. Думаю, в США, на западе в целом, журналисты чувствуют себя и общаются с представителями власти на равных условиях, можно сказать. Здесь это не совсем так. Но если честно, я просто не вспомню подобного случая, прецедента, похожей ситуации, где публично – и ради этого еще перевезти журналиста в другой город, чтобы перед своими коллегами публично унизить и оскорбить, – я не знаю такого случая, так что сравнить тяжело.
Полная расшифровка: https://echofm.online/archive/albac/105348
Это было Хроническое сегодня. Программу для вас подготовила Ксения Никонова. До свидания!