«Вдох-выдох» с Евгением Киселёвым
К власти в конце 90-х пришли оперы провинциального разлива. Не пришли, знаете ли, вот те интеллектуалы, которые сидели у руля внешней разведки Советского Союза, Первого главного управления в 70-е и 80-е годы. Там были на самом деле совсем не глупые, способные, я бы сказал, порой даже талантливые люди. И большинство из них как раз из этой системы ушло…
Подписаться на «Ходорковский live»
В эфире Евгений Киселев, телеведущий.
Ведущий: Ренат Давлетгильдеев.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: И перед тем, как я поприветствую гостя нашего сегодняшнего эфира, я хочу вам показать фрагмент одной архивной телевизионной программы. Телеканал НТВ, передача «Итоги», Евгений Киселев.
Е. Киселев: «Главные события недели. Предновогодний подарок президента и депутатов Государственной думы народу России. Величественная музыка Александрова вновь зазвучит как государственный гимн нашей державы.
Американский шпион получает по заслугам. Эдмонд Поуп приговорен к 20 годам тюремного заключения.
Гримасы западной демократии. В американском штате Флорида продолжается фарс с пересчетом голосов, отданных на выборах президента США.
В Приморье труженики топливно-энергетического комплекса и коммунального хозяйства дают отпор временным трудностям в снабжении края светом и теплом.
Выборы в регионах. Кандидаты нерушимого блока “Единство” и беспартийных уверенным шагом идут к победе.
Наверное, кое-кому очень хотелось бы, чтобы именно под такую музыку, такими словами, в такой стилистике начиналась программа “Итоги”. Единственное, что не устраивает этих людей в таком варианте начала программы – это мой голос. Должен сказать этим господам, точнее товарищам, вы будете разочарованы. Такого начала программы больше никогда не будет, пока ведущим ее остаюсь я».
__________________________________________________________________
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Евгений Алексеевич, здравствуйте! Каково вам быть в статусе вот этого печального провидца? Как тогда, 24 года назад, вы могли все то, что сегодня с нами происходит, предугадать?
Е. КИСЕЛЕВ: На самом деле я пересмотрел вот этот памятный эпизод, начало программы «Итоги». Я так полагаю, что это декабрь, наверное, 2000 года. Главное событие – возвращение гимна имени Михалкова и Александрова, подарок российскому народу к Новому году. На самом деле вектор движения был задан уже тогда и даже раньше. Сегодня, конечно, это все смотрится вполне вегетариански.
Но представьте себе, могли ли мы тогда предположить, что будет кровопролитная жестокая война развязана против Украины, будут разрушены города и села до основания, будет вот весь этот ужас, который продолжается буквально сегодня тоже? Вот сегодня я открываю утром новостные ленты и узнаю, что баллистические ракетные удары «Искандером» по Одессе, разрушения, жертвы, мирные жители убиты. Ну вот такого я тогда представить себе, конечно же, не мог.
Но, в принципе, мне было совершенно очевидно, куда страна катится. Вот я не хочу выглядеть сегодня хорошим пророком, лучшим, чем некоторые другие, но, право слово, я с самого начала, вот увидев Владимира Путина впервые в роли новоиспеченного премьер-министра, он дал тогда интервью, первое свое интервью, в новом качестве Светлане Сорокиной в программе «Герой дня» на НТВ. И вот посмотрел я на него и сразу узнал в нем типичного провинциального КГБшного опера, с которыми мне не раз приходилось в моей жизни встречаться до того. То есть он карикатурно был типичен, вы понимаете? Вот карикатурно типичен.
Счастливы были те, которые с этой публикой дел никогда не имели. И, наверное, поэтому им было так легко обманываться и верить в то, что вот сейчас у нас появится молодой, энергичный, непьющий, спортивный Владимир Путин, который сейчас все наши проблемы решит, вместо старого и больного дедушки Ельцина, который, понятное дело, был недееспособен. И до сих пор я не очень хорошо представляю себе, как он додумался до того, чтобы Путина назначить своим преемником, и был ли он тогда в адекватном состоянии, понимал ли он, что тогда он делает. Ну вот другие заблуждались, обманываться были рады. Ну что же делать… И такое в жизни бывает. Только обман уж очень дорого обошелся стране.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вы знаете, на днях я пересматривал фильм Виталия Манского, который называется «Свидетели Путина». И он практически целиком посвящен той самой знаменитой ночи в «Александр Хаусе», где располагался первый предвыборный президентский штаб Владимира Путина. И вот на что я обратил внимание. Очень много людей вьются вокруг Владимира Владимировича, который тогда только-только стал, никто еще пока даже не мог представить, что пожизненным президентом России. И сегодня, 24 годя спустя, практически никого из тех людей с ним рядом не осталось. Ну вот разве что Медведев.
Когда, на ваш взгляд, Путин начал отказываться от этих псевдолибералов в своем окружении, от всех Павловских, Волошиных, от команды, которая привела его к власти, и бронзоветь в своем нынешнем царизме?
Е. КИСЕЛЕВ: Мне кажется, что началось это довольно быстро. И как раз к концу 2000 года путинское решение, казалось бы, такое культурологическое, что ли, с этим гимном, от которого многие тогда отмахнулись, сказали: «Ну, подумаешь, господи… В конце концов, ну что, что-то меняет в стране, что гимн будет другой, прежний, к которому люди привыкли? Этот новый гимн, никак слов не сочинят».
Ерунда, казалось бы. Но тогда уже мне показалось, что вот он начинает дистанцироваться от вот тех самых псевдолибералов, младолибералов, системных либералов, тех, кто исповедовал с самого начала, знаете ли, теорию малых дел: «А давайте мы будем разлагать путинский режим. Мы понимаем все опасности, которые таит в себе приход бывшего профессионального КГБшника к власти в стране. Даже, может быть, не только его самого, а вот всей этой братии, которую он за собой потащил, всех этих Патрушевых, Сечиных и иже с ними. Вот давайте мы туда проникнем внутрь, будем с Путиным работать, на него влиять, его перевоспитывать».
Ну, известная с советских времен история – искренняя вера в то, что можно систему изменить, внедрившись в нее. На самом деле, как всегда бывало в этих случаях, система пожирает вот этих вот прекраснодушных идеалистов, которые верят, что ее можно изнутри поменять.
Но на самом деле очевидно мне это стало в 2003 году, когда началось дело «ЮКОСа», когда стал шириться правовой беспредел, когда мы познакомились с понятием «басманное правосудие», когда, по сути дела, там в какой-то момент произошел конфликт между главой администрации Волошиным, между премьером Касьяновым и Путиным, который от них избавился (от Волошина сначала, потом от Касьянова).
И, собственно говоря, тогда, когда было сформировано новое правительство во главе с Фрадковым, когда постепенно по одному стали уходить с ключевых постов люди, которые достались Путину в наследство от Ельцина. Вот тогда, мне кажется, стало все уже довольно очевидно. Ну, когда не прошли в Думу СПС и «Яблоко», это был декабрь 2003 года. Ну вот на самом деле окончательно все стало очевидно на рубеже 2003-2004 годов.
Я полагаю, что какие-то договоренности у Путина с так называемой ельцинской семьей, с ближайшим окружением покойного Ельцина, были. И вполне вероятно, что он их соблюдал почти что до конца.
Я так полагаю, что и Касьянов как премьер-министр был к нему представлен тогда же, вот это было частью договоренности. Если я ошибаюсь, меня Михаил Михайлович, может быть, поправит. Но я все-таки воспринимаю назначение Касьянова руководителем правительства при Путине как вот назначение его еще и как бы смотрящим за тем, чтобы все в экономической деятельности правительства оставалось так, как было начато. И Волошин, и, я думаю, некоторые другие люди, которые там были внутри и кремлевской администрации, и в правительстве, выполняли эту роль.
Но потом, как сам же Касьянов вспоминал, в какой-то момент Игорь Иванович Сечин сказал: «Спасибо вам большое, что вы нас научили управлять государством. Теперь мы обойдемся без вас, теперь мы будем делать это сами». Ну и вот, собственно, с 2004 года пошло и поехало.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Владимир Путин известен тем, что в первые месяцы после каждой своей победы он начинает принципиально закручивать гайки. И вот тогда, после того как он выиграл свои первые выборы, тогда еще, наверное, это можно было называть выборами, было очевидно, что достанется телеканалу НТВ, потому что и вы конкретно, наверное, до последнего и наиболее принципиально выступали против этой кандидатуры на главный пост в стране после того, как Владимир Путин стал президентом. Вы помните свои ощущения? Что вы подумали? И понимали ли вы, что сейчас он начнет конкретно вам и лично вам мстить?
Е. КИСЕЛЕВ: У меня не было никаких сомнений относительно того, что кто-то еще сможет победить на этих выборах. Я, может быть, иногда страдаю излишним идеализмом или излишне романтическими взглядами в будущее. Хотя на самом деле это уже в прошлом – и оптимизм, и романтизм, и идеализм. Я сейчас стал, знаете, скептиком и пессимистом. И так жить легче, если угодно, в конце концов если происходит что-то хорошее, что-то позитивное. Масса поводов радоваться жизни.
Но тогда мне было совершенно очевидно, что Путин победит и никаких у него серьезных конкурентов уже нет. Ни Зюганов, ни Явлинский, ни кто там еще участвовал в выборах, конечно, ему не могли составить конкуренции, особенно когда была такая массовая поддержка со стороны двух самых больших, самых влиятельных федеральных телеканалов – Первого и Второго. Имеется в виду нынешняя «Россия», нынешний Первый. Тогда они назывались по-другому, неважно.
Так вот, что касается будущего средств массовой информации, тогда, наверное, еще были какие-то надежды робкие. Но я помню, как буквально за неделю или две до выборов в марте 2000 года один мой хороший добрый знакомый, коллега, главный редактор одной из российских газет побывал на встрече с Путиным. Ну, знаете, тогда еще Путин встречался с руководителями средств массовой информации, тогда он делал еще вот некие жесты одобрения в их адрес. Или, скажем, какие-то жесты не одобрения, но уважения, разумеется.
И вот он пришел очень грустный с этой встречи. И повод был еще такой грустный – мы с ним встретились на похоронах Артема Боровика. А он как раз буквально на эти похороны пришел чуть ли не из Кремля. И сказал мне: «Знаешь, Жень, у меня такое ощущение, что всем нам хана, что Путин абсолютно не понимает, что такое свобода прессы, в цивилизованном государстве какими должны быть отношения между властью и средствами массовой информации.
И при этом у меня чувство, что он транслирует настроение в обществе, что, увы, мы пришли к концу ХХ века с тем, что в России, несмотря на все наши надежды, свобода печати не стала частью минимальной потребительской корзины. Нам казалось, что не сможет страна, не сможет народ, не сможет общество или хотя бы продвинутая часть общества жить без свободной прессы. Оказывается, может. И Путин это чувствует и готовит серьезное наступление».
После того разговора я понял, что нужно готовиться к худшему. Хотя, повторяю, до какого-то времени казалось, что определенные ценности, определенные представления о правах и свободах граждан настолько укоренились в обществе, что без них уже никак. Нет, общество, как говорится, легко от всего этого отказалось за тарелку похлебки.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вы знаете, я тоже очень много об этом думал. И часто я говорю себе и своим друзьям, мы сегодня находимся в эпохе помутнения, что, мол, Россия временно лишилась рассудка, и есть вот та чистая, светлая, свободная Россия, которую даже я немножко застал и застал тот период свободы, 90-е, я тогда заканчивал школу, в начале нулевых поступал в институт.
Ну вот сегодня, чем дальше мы живем с этим вечным Путиным, тем больше мне кажется, что вот как раз то десятилетие было таким временным помутнением, а на самом деле нормальная Россия, адекватная Россия – это вот та, которую я считаю Россией сумасшествия. Как вам кажется, все-таки где настоящая Россия, чистая, без этого путинского песка в глазах?
Е. КИСЕЛЕВ: Вы знаете, я знаю одно – что излечение Германии от гитлеровского наследия, которое насчитывало всего-навсего каких-то там 12,5 лет… Гитлер пришел к власти в Германии в начале 1933 года и весной 1945-го покончил жизнь самоубийством, а Третий рейх проиграл Вторую мировую войну и был разрушен. Ну вот будем считать, там 12,5 лет.
А только где-то к началу 70-х годов в Германии всерьез пошел процесс денацификации. Только в 1970 году канцлер Вилли Брандт опустился на колени в Варшаве, там, где было еврейское гетто. И то многие шипели тогда у него дома в Западной Германии, что мы его не для этого избирали канцлером, чтобы он там где-то в Польше какие-то поклоны бил, на колени опускался. На самом деле, ну вот я говорю, 25 лет – это только начало. А быть может, все 40 лет понадобилось Германии для того, чтобы там действительно начался процесс очищения, осознания прошлых грехов и бед.
А Путин 25 лет у власти. Вот в августе будет 25 лет, как он стал не просто премьером, а премьером-наследником, премьером-преемником. Умножайте на два тогда, получается. Приходится вводить коэффициент 2. 50 лет на лечение понадобится. И я согласен с теми, кто говорит, что вот этот процесс лечения будет еще гораздо более болезненным, чем тот, который не был доведен до конца.
Ведь вы вспомните, прошло буквально несколько перестроечных лет, люди насладились публикациями в либеральных, продемократических, прогорбачевских, проперестроечных СМИ вроде «Московских новостей» или «Огонька» и уже где-то к началу 1991 года исчезли очереди к газетным киоскам, и все чаще люди ворчали: «Ничего нам эта перестройка не принесла. И что нам дала эта гласность? Эту гласность на хлеб не намажешь. Полки пусты, деньги обесцениваются, купить ничего невозможно, страна непонятно куда катится. И достали нас эти Горбачев с реформаторами». И, в общем, тогда именно мы поняли, что процесс избавления, излечения от советского опыта, в общем, никуда не пришел, оборвался, может быть, на середине. Но тогда уже был болезненным.
Следующий процесс, вот когда будет нужно осознавать ошибки и преступления путинского времени, он будет, я боюсь, втрое, вчетверо болезненнее.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вообще, причина вот этого бесовства нынешней эпохи в том, что не случился процесс покаяния, причем такого библейского покаяния, как в великом фильме конца перестройки Тенгиза Абуладзе одноименном. Вот случись это покаяние, случись люстрации, произошел бы этот чекистский ренессанс, путинский ренессанс, в котором мы сегодня находимся?
Е. КИСЕЛЕВ: Я думаю, что нет. Я думаю, что люстрация была необходима. Я отлично помню людей, которые громче всех кричали про то, что люстрация – это неправильно, что те, кто призывает провести люстрацию, хотят развязать чуть ли не охоту на ведьм. – «Как мы будем сейчас люстрировать страну от коммунистов, которых было несколько десятков миллионов человек?»
Они с самого начала подменяли понятия, они с самого начала вводили общественность в заблуждение, эти люди, потому что ни в коем случае речь тогда не была о люстрации всех, кто состоял в Коммунистической партии Советского Союза. Речь шла исключительно о тех, кто был частью правящей верхушки – о высокопоставленных партийных бонзах и о высокопоставленных функционерах, в том числе и функционерах Комитета государственной безопасности. И речь шла только о том, что эти люди не должны иметь право занимать должности в системе управления страной, избираться не должны в органы власти.
А дальше, пожалуйста, работайте в частном секторе, как, кстати, многие в итоге и пошли работать, все эти бывшие генералы, адмиралы и секретари ЦК КПСС, высокопоставленные сотрудники аппарата Верховного Совета СССР или аппарата президента СССР. Даже некоторые люди, которые были сначала с Горбачевым, потом переметнулись от него к путчистам, некоторые из них вот прекрасно совершенно устроились, работали консультантами высокооплачиваемыми в разных банках, нефтяных компаниях и так далее.
Речь шла исключительно об этом, о том, чтобы закрыть возможность участия в управлении демократическим постсоветским государством вот для этих людей. То, что это не состоялось, это, конечно, очень плохо, это страшно. Это можно было придумать.
Сейчас вам обязательно начнут рассказывать, ну как же, а что бы мы делали с Ельциным, который был членом Политбюро, точнее, кандидатом в члены Политбюро и секретарем ЦК? Ну, знаете, посадили бы грамотных юристов, они бы нашли разные способы.
В конце концов, Ельцин публично объявил о том, что он порывает с КПСС и выходит из партии, где-то за год до событий, связанных с распадом СССР, с неудачным путчем в августе 1991 года, ну и всем, что последовало затем, с Беловежскими соглашениями. Ельцин, если мне память не изменяет, вышел из КПСС в июне или в июле 1990 года, когда он был избран председателем Верховного Совета РСФСР. На последнем съезде КПСС он об этом заявил. И, наверное, это выводило бы его из-под люстрации, к примеру.
Мы помним прекрасно, что было очень много людей, которые как раз вот тогда, в период с 1989-го по 1991-й, клали партбилет на стол. Но вот этого было уже, наверное, достаточно. Те, кто положил партбилет на стол, кто публично объявил о том, что выходит из партии, не подлежали бы люстрации. А Путин, кстати, если мне память не изменяет, партбилет не сдавал.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вот к слову о не случившихся иллюстрациях. Зачем, например, тому же Гусинскому в группе «Медиа-Мост» понадобился генерал КГБ, бывший глава 5-го, кажется, отдела Филипп Бабков в качестве одного из руководителей службы безопасности уже в свободной России? Зачем ему были нужны чекисты в бизнесе? Ведь сам этот Бобков стоял за преследованием очень многих, в том числе деятелей культуры, любимых нами и не только нами.
Е. КИСЕЛЕВ: Вы у Гусинского, во-первых, спросите об этом, зачем он брал генерала Бобкова к себе в советники. Во-вторых, я вам так скажу, и я уже сказал, собственно, что практически в любой крупной компании, которые появились в начале 90-х годов, в банках, в нефтяных компаниях, в каких-то торговых фирмах, практически у каждого из вот этих вот новых русских, которых стали потом называть олигархами, сначала был термин «семибанкирщина», у членов этой самой семибанкирщины, потом вот у тех, кто вошел, с легкой руки покойного Бориса Немцова которых стали называть «олигархами», хотя они никакими к черту олигархами не были, в основном это были люди, которым было разрешено властью управлять отдельными кусками прежней государственной собственности, и, как потом выяснилось, эту собственность у них всегда могут отобрать обратно. Так вот, у всех у них были вот такие дрессированные генералы, адмиралы и бывшие секретари ЦК КПСС.
Вот вы помните, может быть, смотрели старый советский сериал черно-белый «Адъютант его превосходительства». В первой серии главный герой попадает вместе с несколькими другими белыми офицерами, которые пробираются к своим через территорию, подконтрольную местным атаманом, вот они попадают к атаману батьке Ангелу. И у батьки Ангела в подполе сидит целая коллекция белых офицеров в разных званиях. Он говорит: «Что там, штабс-капитан? Да у меня есть уже штабс-капитан. Мне штабс-капитан не нужен».
Знаете, честно говоря, вот желание этих нуворишей начала 90-х годов взять к себе вот в коллекцию, держать у себя, как какой-нибудь барин держал у себя мишку на проводе, не на проводе, вот как когда-то, знаете ли, какой-нибудь барин-самодур держал у себя на цепи живого медведя здоровенного, вот примерно так же, мне казалось, эти люди берут себе на работу сильных мира сего из вчерашнего дня, чтобы показать вот своим друзьям, своим конкурентам: «А вот у меня на цепи целый генерал армии, бывший первый зампред КГБ. А сейчас я ему что хочу прикажу, и он тут спляшет и споет». А другой говорит: «А у меня – бывший начальник личной охраны Горбачева».
А у кого-то там – первый секретарь какого-нибудь обкома партии, а у кого-то там – целый руководитель аппарата президента Михаила Сергеевича Горбачева. Это я конкретные примеры вам привожу. Там вот действительно было такое ощущение, что они соревнуются друг с другом. Просто истории про бывшего главу аппарата Горбачева Болдина или про бывшего начальника охраны Горбачева Медведева, или про бывшего начальника внешней разведки, извините, не помню навскидку его фамилию. Там длинный список был вот таких вот героев вчерашнего дня, которые работали вот такими дрессированными мишками у новых богатых русских.
Я думаю, что здесь не было ничего… Я знаю, что, в общем, сидел там этот генерал Бобков и писал какие-то аналитические записки, которые, по-моему, никто, кроме него, и не читал. И этим все ограничивалось.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: И получается, что при Путине они вернули, даже не вернули на самом деле, а взяли, присвоили себе этот статус нуворишей. И теперь вот эти вот условные полковники ФСБ как раз держат на цепочке политиков, бизнесменов, условных министров экономического развития могут посадить или режиссеров модных театров. Вот теперь они – это та самая новая элита.
Е. КИСЕЛЕВ: К власти в конце 90-х пришли оперы провинциального разлива. Не пришли, знаете ли, вот те интеллектуалы, которые сидели у руля внешней разведки Советского Союза, Первого главного управления в 70-е и 80-е годы. Там были на самом деле совсем не глупые, способные, я бы сказал, порой даже талантливые люди. И большинство из них как раз из этой системы ушло.
А на их место пришли представители совершенно другой формации, вот те провинциальные оперработники, которые, я бы сказал, порой с ненавистью смотрели на этих штучек, на этих, понимаете ли, лощеных интеллектуалов, которые полжизни сидели по посольствам в Лондоне, в Париже, в Бонне, в Нью-Йорке, в Вашингтоне, научились курить трубку, небрежно повязывать шейный платок и носить пиджаки из дорогого английского твида.
Я помню, там приезжаешь в Центр общественных связей СВР, где когда-то главным был всем известный Юрий Кобаладзе. Там вот тебя угощают виски, там пахнет вирджинским табаком. Это был такой вот осколок той ушедшей цивилизации, я бы сказал. Даже иногда, по-моему, что-то говорил по этому поводу покойный академик Сахаров, мол, что все-таки у руководства КГБ были порой весьма образованные и умные и далеко смотревшие люди. А потом вот тоже пришла серость, пришли серые, вот эти самые провинциального разлива, оперы средней руки.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Ну да. И вот мы имеем этот феномен бесконечной, нескончаемой путинской серости. Я, наверное, последний вопрос вам задам. Я говорил тут с Дмитрием Львовичем Быковым, писателем, публицистом. И он поделился любопытной мыслью. На его взгляд, поддержка Путина, она во многом инерционна и неосознанна. Вот как вам кажется, Россия, она искренне за Путина или это скорее такая просто привычка?
Е. КИСЕЛЕВ: Я тут имел чрезвычайно интересный разговор с украинским философом Андреем Баумейстером, который просто в тупик меня поставил вопросом: а вы уверены в том, что в России есть народ, что вообще сформировался единый российский народ как некая историко-социальная общность? Я не знаю. Может быть, в России несколько народов. И, быть может, есть какой-то российский народ, который поддерживает Путина, а какой-то его не поддерживает.
Я прекрасно понимаю, что мои корни в России семейные, культурные, образовательные, но я совершенно не ощущаю себя частью того народа, который по телефону разговаривает, вот как в фильме перехваты, когда «наши мальчики» так называемые, воюющие в Украине, разговаривают со своими матерями и со своими женами, и кто-то из них рассказывает: «Ой, мама, мне так нравится пытать людей, я такие пытки новые узнал». А кому-то мама говорит: «Не смей говорить, что там нету нациков. Нацики есть. Мочи их, убивай их». А кому-то там приходится обсуждать с родственниками, как бы найти где-нибудь там в Украине новенький компьютер, потому что сестра в школу скоро пойдет, и переправить туда, вот на Большую землю, что называется.
Я совершенно категорически не хочу быть частью этого народа и не ощущаю себя частью этого народа. И совершенно этого не стесняюсь. Но я понимаю, что Путин не мой президент. Я никогда за него не голосовал, я никогда слова не сказал в его поддержку. От этого мне не легче, но, по крайней мере, совесть моя чиста.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Спасибо большое вам. Действительно, вот уж в чем-чем, а в этом сомнений лично у меня точно нет, уж за Путина вы как минимум точно не были ни одного дня своей публичной биографии. Евгений Киселев, журналист и провидец, был сегодня гостем программы «Вдох-Выдох». Спасибо большое.
Ну что ж, спасибо большое, что были с нами. Это была программа «Вдох-Выдох» на «Ходорковский LIVE». Меня зовут Ренат Давлетгильдеев. Оставайтесь на нашем канале. 1 миллион 900 тысяч человек практически. Столько подписчиков уже набрал наш скромный труд. Будем стараться для вас и дальше. Будьте счастливы и берегите себя.