«Утренний разворот» / Рамиль Гизатуллин
Есть риски, что апелляция может отменить предыдущее решение суда о 7,5 годах для Чанышевой. Тот максимум, который хочет гособвинение — это 10 лет лишения свободы и штраф 700 тысяч рублей. Но суд может и по практике не всегда удовлетворяет требования прокуратуры…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
И. БАБЛОЯН: Ну а мы, наконец-то, можем поприветствовать у нас адвоката Лилии Чанышевой. Рамиль, здравствуйте. Рамиль, вы нас слышите?
В. РОМЕНСКИЙ: Я боюсь, у нас опять какие-то технические проблемы продолжаются. Второй раз пытаемся подключить Рамиля Гизатуллина адвоката Лилии Чанышевой, но пока, мне кажется, безрезультатно. Рамиль, если вы все-таки нас услышите, то я очень надеюсь, что будет какой-то ответ.
И. БАБЛОЯН: Вы нас слышите, Рамиль? Я не понимаю, в чем проблема. Звук у вас подключен? Ладно, я думаю, что нам нужно как-то…
В. РОМЕНСКИЙ: Мы будем продолжать эфир. Призываем вас поставить лайк под этой трансляцией. Понимаем, что, конечно же, не все сегодня…
И. БАБЛОЯН: Гладко идет, к сожалению. Извините.
В. РОМЕНСКИЙ: Но мы за это приносим свои извинения. Кликайте на большой палец вверх. Это действительно тот способ нас поддержать, который самый простой и которым мы призываем вас воспользоваться.
И. БАБЛОЯН: Рамиль, здравствуйте. Вы нас слышите?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Да. Здравствуйте. Слышу вас.
И. БАБЛОЯН: Ура! Здравствуйте. Наконец-то, да. Мы так уже переживали, что у нас не получится с вами связаться. Рамиль, скажите, пожалуйста, с чем связаны вот эти требования ужесточить приговор Лилли Чанышевой до 10 лет? Вчера, честно говоря, эту чудовищную новость когда я прочитала, я даже не могла сообразить, зачем они это делают.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Ну, в контексте, если брать нынешние реалии, то, к сожалению, их можно трактовать как традиционная судебная практика в части ужесточения наказания. Да, прокуратуру, видите, не устроил приговор первой инстанции, ее не устроила апелляция, и вот так она дошла до кассации. И кассация не могла отказать просьбе, скажем так, заместителя генерального прокурора Российской Федерации.
И. БАБЛОЯН: А на что давит обвинение, собственно? Почему они считают, что 7,5 лет колонии – это мало? То есть за что? Что-то новое они нашли?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Нет, нового ничего не нашли. Они считают, что при вынесении приговора суд назначил мягкое наказание. Они просят ужесточить наказание до 10 лет лишения свободы и увеличения штрафа до 700 тысяч рублей. Если я не ошибаюсь, в апелляционном представлении, это было осенью, они указывали о том, что суд необоснованно признал смягчающими обстоятельствами правозащитную деятельность Лилии, когда благодаря ее активной деятельности в бюджет Республики было возвращено 115 миллионов рублей.
В. РОМЕНСКИЙ: А прокуратура считает, что это учитывать нельзя, это как человека не характеризует.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Да, да, да.
В. РОМЕНСКИЙ: То есть человек, еще раз, добился, чтобы в бюджет вернулось… Сколько, вы сказали, 105 миллионов?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: 115.
В. РОМЕНСКИЙ: 115. Но это никак его хорошо не характеризует. При этом Лилия Чанышева не была никаким ни госслужащим, аудиторские проверки не проводила, но вот она просто боролась с коррупцией.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Вот Лилия вчера в судебном заседании сказала, вот благодаря вот этой ее защите бюджета было возбуждено уголовное дело по материалам, если не ошибаюсь, прокуратуры. Прокуратура Республики отчиталась у себя, что по этому факту возбуждено уголовное дело. Потом отчитался Следственный комитет, что это дело направлено в суд, и оно рассматривается в том же Кировском районном суде.
То есть за заслуги Лилии отчитались все – и прокуратура, и Следственный комитет. Скоро Кировский районный суд отчитается, что вынесен приговор. А Лилия, как говорится, сидит в местах лишения свободы, и прокуратура считает, что это не является ее личной заслугой перед бюджетом Республики. Вот такой парадокс.
И. БАБЛОЯН: А можно ли так сказать, что это просто Хабиров, это личная месть Хабирова?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Я лично в этой части сказать не могу, потому что все-таки правоохранительные органы – это федеральный уровень. И мы понимаем, что, видите, в деле Лилии Чанышевой все-таки обвинение поддерживал представитель Генеральной прокуратуры, и кассационное представление было рассмотрено заместителем генерального прокурора. Поэтому лично я бы не стал так говорить. У меня, по крайней мере, оснований для этого нет.
В. РОМЕНСКИЙ: Но опять же, просто почему спрашиваем, почему задаем такие вопросы? Кажется, что человек, который указывает на коррупцию в регионе, который заставляет все эти органы власти шевелиться, очевидно, он скоро оказывается как кость в горле у местных чиновников.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Понятно, что такая правозащитная деятельность и к тому же эффективная правозащитная деятельность, она не нравится чиновникам что республиканского, что федерального уровня. Не любят они, чтобы показывали на их ошибки.
В. РОМЕНСКИЙ: Расскажите, пожалуйста, сколько будет рассматриваться этот вопрос и сколько сам процесс займет?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Процесс апелляции начнется не ранее, чем через месяц, потому что, во-первых, дней 10, 2,5 недели уйдет на изготовление решения суда, на внутреннее перемещение дела внутри Шестого кассационного суда, учитывая, что эта неделя у нас короткая. Потом некоторое время займет транспортировка дела, доставка дела из Самары в Уфу, назначение, процедурные моменты. То есть месяц – это минимум.
Ну и все будет зависеть от того, где будут содержаться осужденные Чанышева и Мулюков. В отношении них же избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Это означает, что они будут этапированы из своих колоний. И где их поместят, где они будут содержаться, пока вопрос открытый. Мы это увидим из решения суда кассационной инстанции.
И. БАБЛОЯН: А должны, по идее, в СИЗО перевести или куда?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Да, да, да. Потому что колония, она предназначена только для отбывающих наказание. А тут как бы это мера пресечения в отношении фигурантов избранных.
И. БАБЛОЯН: Расскажите нам, пожалуйста, про Лилию немного. Как она себя чувствует? Какой у нее настрой? Как она реагирует на эти новости, которые приходят об увеличении срока ей?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Когда я был последний раз у Лилии, мы обсуждали. Я также ей сказал о том, что Кировский районный суд снял аресты с ее имущества. Она очень обрадовалась этому событию. Я сказал, что было обжалование и что это обжалование скоро состоится.
Конечно, при личной встрече я говорил, что с учетом вот этих всех тенденций есть риски того, что кассация отменит решение суда и направит на новое рассмотрение. То есть мы трезво и реально смотрели на это дело. То есть не надо витать в облаках и только на благоприятный исход рассчитывать. То есть мы и вот этот исход тоже учитывали, возможность.
Лилия жалуется на здоровье, потому что все-таки есть определенные проблемы. И с учетом все-таки региона более северного по сравнению с нами (это Пермский край), есть определенные проблемы. А так, она всегда жизнерадостна при наших свиданиях, настроена оптимистично, всегда интересуется политикой внутри Башкирии и в России, спрашивает про политические процессы уголовные, которые есть в России. Я был у нее через некоторое время, непродолжительное время после смерти Алексея Навального. Да, она достаточно близко к сердцу восприняла эту историю. Она узнала не от меня, она уже была информирована об этом.
В. РОМЕНСКИЙ: Как она узнала? Просто, я не знаю, по телевизору об этом не много говорят.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Нет, она узнала вроде бы от других осужденных, у которых были телефонные звонки или же свидания с родственниками. И вот они подходили и сообщили ей в том числе эту информацию.
В. РОМЕНСКИЙ: Знает ли она, как прошло прощание с Алексеем?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Нет, потому что это же было 1 марта. Если у них даже есть доступ к телевизору, то по телевизору, насколько мне известно, это мероприятие не показывали.
В. РОМЕНСКИЙ: Нет, не освещали, да.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Но я думаю, что она, может быть, это узнает также от осужденных, ну или при свидании уже с адвокатами. Может быть, узнает из переписки, которая будут с воли.
В. РОМЕНСКИЙ: Расскажите про то, как Лилия отреагировала и что она говорила про смерть Навального.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Конкретно про смерть Навального она ничего не сказала. Она сказала, что Алексей был для нее образец свободного человека. То есть он таким был для нее. Вот так кратко она его охарактеризовала. Видно было, присутствовала дрожь в голосе, печальный взгляд. Достаточно близко к сердцу, конечно, она восприняла это все.
В. РОМЕНСКИЙ: Что сейчас ждет Лилию? Я так понимаю, этап. И это один из самых сложных, я так понимаю, периодов и моментов в жизни арестанта, заключенного.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Да. Если принять во внимание, что расстояние от Уфы до Березников, условно, километров 700, то этот этап у Лилии занял порядка, если не ошибаюсь, больше двух недель. А это же как столыпинские вагоны, это переход из следственного изолятора одного в другой. То есть это достаточно затруднительное и тяжелое событие для арестанта.
В. РОМЕНСКИЙ: Расскажите, как к Лилии, может быть, она тоже делилась, рассказывала об этом, относятся другие заключенные. Все-таки она по политическому делу.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Каких-либо претензий как к осужденным, так и к администрации у нее нету. То есть она когда занималась своей деятельностью, будучи на свободе, она всегда соблюдала закон. То есть она также соблюдает правила внутреннего распорядка, с администрацией не дерзит, понимает, что даже при отсутствии правонарушений правонарушения могут появиться. Это не касательно этой колонии. То есть она понимает, что нарушения в любом случае могут нарисовать при желании со стороны администрации. Поэтому она старается поддерживать со всеми ровные отношения. Излишнего внимания со стороны осужденных и администрации к ней тоже нет.
В. РОМЕНСКИЙ: То есть в ШИЗО ее, подобно тому, как это делали с Навальным, не бросают?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Нет, нет, нет. Ну, может быть, потому что все-таки она женщина.
В. РОМЕНСКИЙ: Скажите, апелляция может вообще отменить предыдущее решение суда о 7,5 годах лишения свободы?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Ну, конечно, я не вправе говорить о перспективах, но такие риски есть. То есть если просто взять требования апелляционного представления, то тот максимум, который хочет гособвинение, это 10 лет лишения свободы и штраф 700 тысяч рублей. Но суд может и по практике не всегда удовлетворяет требования прокуратуры. То есть может быть увеличен срок не столь значительно. В принципе, никто не говорит о том, что прежний приговор останется в силе. Просто мы говорим о том, что есть риски. В принципе, приговор может тот же самый остаться в силе.
В. РОМЕНСКИЙ: Скажите по поводу свиданий, наверное, и передач. В эфире тоже я беседовал, и Ира знакома, состоит в переписке с мужем Лилии Чанышевой. Конечно, на его долю тоже выпало серьезное испытание. Дают ли свидания, получает ли Лилия с воли все то, что можно и что ей необходимо передавать?
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Да, передачи она получает в полном объеме, если только это не запрещено правилами внутреннего распорядка. То есть по ее просьбе я написал у себя в канале, что продукты питания требуется передавать именно в жестяной упаковке, не в стекле, где должны быть указаны дата изготовления и срок годности, и должно быть в заводской упаковке. Тогда это гарантированно дойдет до Лилии. Это основное требование. В стекле и в железе недопустимо. Поэтому все должно быть в заводской упаковке. Чего-либо у нее не изымают.
Вопросы могут быть, наверное, больше по цензуре, потому что вся корреспонденция, которая входит и выходит из учреждения, она подвергается цензуре. И, к сожалению, наверное, не все, что заходит туда, в колонию, поступает к Лилии. И, наверное, не все, что она пишет, может уходить за пределы колонии. Но это работа цензуры.
И. БАБЛОЯН: Спасибо вам большое, что у вас получилось все-таки выйти к нам в эфир и рассказать. Это адвокат Лили Чанышевой Рамиль Гизатуллин был с нами на связи. Спасибо, Рамиль. Передавайте большой привет и поддержку Лиле, когда сможете ее увидеть. И скажите, что про нее все время говорят и все время спрашивают люди.
Р. ГИЗАТУЛЛИН: Спасибо. Передам.
И. БАБЛОЯН: Спасибо большое.
В. РОМЕНСКИЙ: Конечно, мы можем призвать наших зрителей писать письма Лиле Чанышевой. И не только, конечно же, ей. Многие говорят, что именно письма в колонии…
И. БАБЛОЯН: Помогают держаться, конечно. Многие отвечают на эти письма. И действительно это единственная связь с внешним миром. Поэтому пишите письма. Это действительно очень важно для политзаключенных.