«Текущий момент» с Виктором Шендеровичем: Ефремов выходит на свободу. Соловьёв извинился перед Кадыровым. Суджа. Шишкин. Вадим Жук
Чем человек менее развит, тем сильнее потребность в подвиге, потому что подвиг искупает существование, пусть даже не твой. А вот ты полезешь в эту трубу, ты приобщишься к подвигу, вот ты прошел эту трубу, подумал о подвиге, вот ты уже немножечко патриот, уже немножечко легче жить. Твоя жизнь уже окрашена в какие-то осмысленные тона. Если нету другого смысла и другого способа проявить свой патриотизм и другого способа жизни, если тебе бог не дал талантов и сил и мужества, то тогда лезь в трубу и выходи оттуда патриотом…
Подписаться на «Ходорковский live»
Купить книги Виктора Шендеровича на сайте «Эхо Книги»
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Здравствуйте, вы смотрите «Текущий Момент». Меня зовут Елена Малаховская. На связи со мной писатель и публицист Виктор Шендерович. Виктор Анатольевич, приветствуем вас.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый день, Лена.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Да, и напоминаем зрителям, что мы здесь собираемся раз в неделю, чтобы поговорить о том, что же за эту неделю произошло, пока мы не виделись вот с Виктором Анатольевичем, со всеми нашими постоянными зрителями. Их приветствуем отдельно. Поставьте лайк, кому не жалко, авансом. Подпишитесь на «Ходорковский live» и сразу начинаем.
Я начну с новости дня в понедельник. По крайней мере, именно эту новость все обсуждают. А мы вот в понедельник записываемся, ну и не можем, наверное, обойти ее стороной. Суд отпустил по УДО Михаила Ефремова, который отбывал наказание за то, что в пьяном виде устроил ДТП, в котором погиб человек. На суде звучали слова актера, что он никогда больше в жизни не сядет за руль и хотел бы вернуться в профессию, приносить обществу пользу. По крайней мере, так передают СМИ. Я думаю, что большой резонанс получила эта новость, потому что все ждут, что Михаил Ефремов будет говорить и делать, когда выйдет на свободу. Вероятно, чтобы вернуться в профессию в России, его заставят поддержать так называемое СВО и политику партии. Публика застыла в предвкушении еще одной драмы. Нет?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну кто-то в предвкушении, кто-то в некотором, да, не скрою, тревожном ожидании. Ясно, ему попробуют предложить некоторое количество подлостей, в обмен на свободу. То есть предложат, как бы, отрабатывать это УДО. В этом-то как раз сомнений нет. И, во-первых, я просто радуюсь, что Миша на свободе, и дай бог, чтобы он вышел на эту свободу и остался на этой свободе. И, конечно, дай бог ему душевных сил, крепости человеческой, так сказать, стойкости, с тем, чтобы публика, застывшая в предвкушении его позора, осталась разочарованной, скажем так.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Да, но просто обычно, когда человек выходит по УДО, принято его с этим как-то поздравлять. Боюсь, что Михаил Ефремов выйдет, с 2020 года не будучи на свободе, в такую ситуацию, которая может просто показаться… Даже получая какие-то информационные сводки с воли, человек может просто не ожидать ситуации, в которой он выйдет. И сегодня он говорит, что хочет вернуться в профессию, но не факт, что завтра он скажет то же самое.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Посмотрим, но ясно, что он на этой свободе еще не был. 20-й год, когда он сел в тюрьму, уже вполне было полицейское государство, как минимум после московского лета 19-го года, это было уже в чистом виде полицейское государство, но все-таки без военной истерики трехлетней. И Михаил Ефремов еще не был на этой свободе, он еще не дышал этим воздухом. И как он на это всплытие, так сказать, как он переживет эту кессонную болезнь, когда он вдруг окажется на той свободе в том мире, в котором он не был никогда – конечно, его ждет очень тяжелое испытание. В каком-то смысле для него наступают гораздо более тяжелые времена, чем последнее время. Потому что жизнь в заключении при всех, так сказать, тяготах и трудностях, она, в общем, была кое-как налажена. От человека не требовалось никаких решений. Я знаю это, так сказать, по возвращению из армии, гораздо менее драматичному, разумеется, чем заключение. Как человек, привыкший хотя бы полтора года, как я, не принимать решений, а просто ждать, когда наступит дембель, когда ты окажешься на свободе. Как трудно потом обратно встраиваться, даже после обычной армии через полтора года. А тут он выходит в совершенно другую жизнь через пять лет. И это, конечно, очень серьезное психологическое испытание. Для Михаила Олеговича Ефремова наступают очень трудные ответственные дни. Я думаю, он это прекрасно понимает.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Ну а теперь время удивительных историй именно что военного времени. Есть такой, знаете, z-блогер и по совместительству рэп-исполнитель Аким Апачев его зовут, он поехал в Суджу. Город, который более полугода, соответственно, был под ВСУ, занят ВСУ. Туда до сих пор не пускают местных жителей, а вот ему оказалось можно.
Ну вот он буквально поехал туда, чтобы написать на стенах всяческие надписи, которые мы наблюдаем. И он называет это всё стрит-артом и современным искусством, которое должно, так сказать, соответствовать военному времени. Более того, он ещё и в философские рассуждения о русском мире там вдаётся. Я прошу прощения, что я кусочек из них приведу в нашей программе из первых уст, но всё равно не удержусь.
Кто-то скажет, что русский мир – это всё разруха. Для меня русский мир это готовность к служению. Вот в этом всём. Для меня русский мир – это вот в этом всем разрушенном состоянии найти жизнь, найти наш мир, наш путь к миру, к русскому миру. Ведь русский мир – это путь к победе через войну, через лишения. Но это в то же время и путь пацифистский, путь поиска самости через жертвенность.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: У меня нет никаких комментариев, кроме «господи, что за дичь», но поскольку, например, этот ролик возмутил жителей Суджи, может быть, имеет смысл этот как-то более подробно и развернуто прокомментировать, Виктор Анатольевич? Как вам такое современное искусство? Как вам такая философия?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Сейчас попробую. Не своими словами, а словами Вадима Жука.
Окуджаву, я помню, сменила легко джигурда.
Джигурду без труда победила небендзя.
А уж дальше открылась такая вселенская бездна,
За которой никто, ничего, никому, никогда…
Вот это было написано стихотворение лет 10 назад Вадимом Семеновичем Жуком, который умер несколько дней назад, умер в Москве, умер маргиналом. Спасибо, что не в СИЗО. Он писал антивоенные стихи, живя под Москвой. Открытые антивоенные стихи. Его уже отовсюду гнали. Он был уже маргиналом.
А это вот наша элита. Вот эта бездна продолжает открываться. Вот мы видели сейчас. Это у нас художественная элита теперь такая. Вот это уровень сегодняшний. Мои поздравления Российской Федерации. Не стране, а государству. С ее новой художественной элитой. Вот ешьте, ешьте. Шишкин иноагент, Гребенщиков маргинал, Шевчук маргинал. Кто-то там вообще террорист, Акунин, Глуховский, вообще террористы. Улицкая маргинал. А вот этот, как его, даже не говорите. Хрен с ним, еще фамилию запоминать. Это у нас художественная элита теперь. Мои поздравления. Всем. В ком еще, как говорится, квартирует совесть. Вот это художественная элита. Вот что важно. Не то, что этот урод, так сказать, сам по себе существует. Везде существуют уроды в большом количестве. Они не везде становятся элитой. Вот он стал элитой. И это симптоматика. Это, так сказать, тяжелые цифры в анализе крови у страны. И это, конечно – я хотел сказать за гранью, очередное дно. Ну какое там? Еще он нам покажется образцом вкуса. В точности по стихотворению Вадима Жука. Потому что когда-то дном казался Джигурда, а оказалось, что Джигурда – это так разминка.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Виктор Анатольевич, ну вот он там философствует. Как вы думаете, он искренне? Он просто несет набор такого самопротиворечащего бреда, что «мы пацифисты, которые всё разрушили, а это и есть русский мир, потому что через жертву мы сейчас построим новый мир». Я, когда слышу такое, я все время удивляюсь, они как, искренне? Ну то есть ну нельзя так вот конструировать за деньги просто.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Лена, Лена. Вы пытаетесь анализировать сказанное этим человеком. Это совершенно лишнее. И у него логорея, он что-то патриотическое несет. Вот и всё. Не в нем дело, повторяю, ну мало ли мудаков, простите мой французский. Важно, что это государственный мудак. Что это мудак на финансировании. Он приехал, его пустили. Он официальный. Он официальный. Государственный. И это теперь, вот это лицо государства, до такой степени привлекательное, что уже и государство на это как-то среагировало. Решило, что пока что перебор, пока что чересчур. Анализировать сказанное им, ну что вы, прочитайте то, что он написал на стене, и всё. Разве мы анализируем человека, который что-то пишет на стене в Москве, неважно где, в Екатеринбурге, вот такое пишет. Ну его штрафуют просто, идиота, и всё. А вы хотите его анализировать. Что тут анализировать? Повторяю, анализировать надо ситуацию в стране, где этого человека пустили в только что, прости господи, освобожденную Суджу. Никого не пустили, жителей не пустили, а его пустили. И ни у кого не шевельнулось там ничего. Вот что важно, а не он сам.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Да, но какие политические новости нам из страны приходят, те мы и анализируем. Вы сказали, что это бездна, я абсолютно согласна, что это бездна, но давайте отметим, что она не забетонирована, это дно, с которого все время стучат, оно бурлит. Оно бурлит, иногда пузыри довольно странно расходятся, например, в этой же самой истории. Жителям не нравится, что он туда приехал, написал что-то на стенах, они возмутились. Пришел Хинштейн, это такой бывший депутат, ныне назначенный Путиным, соответственно, глава Курской области, встал на сторону возмущенных жителей Суджи, которым, значит, этот Апачев не понравился. И заявил, что блогер минимум три статьи российского законодательства нарушил. Во-первых, туда нельзя ездить, запрет был; вандализм чистейшей воды; и мат в публичном месте. Надо, говорит, наказывать его, извинением не отделается. Он извинился. Посмотрите, Хинштейн, значит, недоволен вандализмом, надписям на стенах, недоволен матом. Это он так народную любовь зарабатывает? Или это тогда что за явление? Что за бурление, что за пузырь?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да, ну бурление вполне определенной субстанции, с запахом. Послушайте, мы об этом говорим на разных примерах почти постоянно. Идёт внутривидовой дарвинизм, самый жёсткий внутривидовой дарвинизм. Они оба едят от пирога. Значит, этот вот – культурная у нас элита, а Хинштейн, который в бытность журналистом – последние 20 лет от него отбегали подальше, потому что стыдоба. Стыдно быть просто рядом, ну совсем стыдно. Там дальше были какие-то там Караулов, ну то есть просто уже там в том ряду совсем стыдных персонажей. Он теперь политическая элита. И вот политическая элита путинская с художественной элитой творческой путинской схлестнулись вокруг этого пирога. Кто кого перепатриотит. Кто перепатриотит другого, тот откусит больше от этого пирога. Вот и всё. Это внутривидовой дарвинизм, на который даже не стоит, я думаю, слишком сильно отвлекаться. Просто надо понимать, что происходит. Они делят пирог. Тренд совершенно понятен. В какую сторону эта беговая дорожка и в какую сторону надо опередить конкурента, понятно. В сторону патриотизма. Ну вот они стараются оба. Каждый на своем участке.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Тем не менее, в этих вот элитах, которые мы уже обозначили в прошлом сюжете, происходит некое, мне кажется, смятение, недопонимание. Как-то они ряды недостаточно плотно смыкают. Потому что еще одна история, ну простите уж, из той же оперы практически. Владимир Соловьев тоже хотел сыграть в народного заступника аля-Хинштейн, но получилось довольно криво. Значит, тоже сюжет опишу кратко. Есть такой блогер, Роман Алехин, он был когда-то помощником прошлого губернатора Курской области. Потом, когда того не стало на месте, он решил пойти на фронт, записался, видимо, добровольцем в спецназ «Ахмат». Послужил в нем 23 дня, получил награды за участие в операции «Курская труба», про нее еще немножко будет сегодня, раздал по этому поводу интервью, в том числе иностранным журналистам, и уволился из армии. Передавая привет семьям мобилизованных, наверное, которые годами не могут из армии уволиться. Ну, суть в том, что это возмутило Владимира Соловьева уж точно не меньше, чем меня. Сейчас я покажу, как внезапно он бесится, значит, у себя в эфире. Гнев Соловьева, я обещаю, меньше 30 секунд, простите.
Он кто, вашу мать?! Кто этот жулик, который почему-то заканчивает свои сообщения фразой «Честь имею»? Во-первых, напомню, это было офицерское обращение в царской армии. Он не является военным офицером. Какое у него воинское звание? Какое воинское звание у этого куска понятной субстанции? Как может легендарное подразделение «Ахмат» в своих рядах держать это?
Е.МАЛАХОВСКАЯ: И еще у него там есть один вопрос. Он прямо спрашивает: это армия или банда? Внимание на экран. Отвечает знаток Виктор Шендерович.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну вы, барин, задачу ставите, как сказано было у Горина в «Формуле любви». Слушайте, ну вопрос риторический. Во-первых, речь идет о подразделении «Ахмат», возглавляемом Рамзаном Ахматовичем Кадыровым, от него пришедшим. Значит, просто банда, по определению. Ну и шире говоря – ну разумеется, банда. Если эта банда обвешалась триколором, двуглавыми орлами и использует баллистические ракеты – это не меняет сути дела, это всё равно банда. Их главнокомандующий – организатор заказных убийств, военный преступник и вор. Конечно, это банда. А внутри этой банды тот же самый внутривидовой дарвинизм расцветает. Да, вот он цветет пышным цветом. У «Промокашки» Соловьева, конечно, могут быть, у истерика, конфликты с каким-то… Да, внутри банда. Но банда Горбатого и власть Горбатого никто, так сказать, не может опровергнуть ее. Никто на нее не претендует внутри этой банды. Банда есть, разумеется. Этой банде много-много лет. Никакой легитимности у них не было. По моим наблюдениям, уже в шестом году, когда была моя точка отсчета, я о ней уже говорил, это марш несогласных шестого года. Когда после очередной фальсификации выборов просто переломали руки-ноги тем, кто вышел. Первый раз переломали руки-ноги, первый раз просто встретили полицейскими дубинками, просто измолотили палками тех, кто вышел протестовать. Я тогда сказал: ну хунта. То есть они власть, потому что они могут измолотить нас палками, а мы не можем их за это привести в суд и осудить, вот и всё. Они власть, потому что мы не можем отлепить, так сказать, их от власти. У нас нету сил, они нас победили. Они захватили всё: суды, телевидение, ЦИК, армию, всё. Вот они поэтому власть. Никакой легитимности нет, отродясь нет. А после 20-го года, даже после 12-го, после 20-го вообще смешно говорить. Конечно, банда во главе с самым опасным, это одна из самых больших опасных банд в истории человечества. Беспрецедентно опасная, потому что ещё ни у одних бандитов не было ядерного оружия. Вот у «Аум синрикё» появилось химическое – и они убили какое-то количество людей. А эта банда убила гораздо большее количество людей, чем «Аум синрикё», и всё ещё впереди, разумеется. Банда, разумеется. На риторический вопрос Соловьёва прямо отвечаем не риторически.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Да, но, к сожалению, он снял свой вопрос раньше, чем сможет его услышать в эфире, потому что, если там пришлось извиняться блогеру, в этой истории пришлось извиняться Соловьеву. У нас теперь… в России, «у нас теперь» говорю, значит, в России теперь надо извиняться за любое упоминание, слово «Ахмат» произносишь – сразу лучше извиняться, как со звездочкой с иноагентами, потому «ну мы так и сказали, мы не поняли, что ты здесь, значит, раскричался. Ты давай как-то приди в себя». И он совершенно в другом тоне, не буду вам показывать, всё, никого больше Соловьевым не мучаю, совершенно в другом тоне, очень вежливо на две минуты извинился. Вот мне и кажется, что у них недопонимание. Какие-то сигналы перестали доходить от администрации президента прямые, нормальные. Нет какой-то там иерархии: этих не трогаем, этих трогаем, критикуем только на этом уровне. И они все немножечко недопонимают. Это к чему-нибудь может привести? Или это так всё мелкими пузырями в этой жиже и останется?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мелкими пузырями в этой жиже, Лена, разумеется. Потому что никто из них не поднял лапку на Владимира Владимировича Путина, никто из них не усомнился в его величии и гениальности, в целях войны и так далее. Они все классово близкие. Это всё то же деление пирожка. Ну, помноженное на специфику товарища Кадырова, разумеется. То, что все уже десятилетия напролет или второе десятилетие напролет перед ним извиняются, это уже понятно. Нет-нет-нет, это мелкие номенклатурные пузыри. Поймите, Путин абсолютно внятно, недвусмысленно реагирует на угрозу своей власти. Навальный ли, Пригожин ли. Вот когда появляется угроза власти, когда появляется у кого-то сомнение, что он главный, что он решает здесь, что он хозяин этой тайги, вот тогда недвусмысленно он, так сказать, вступает, совершенно не стесняясь в средствах. Убийство в заключении, можно сбить самолет гражданский, ну фигня вопрос. Кстати говоря, о банде. Человек не просто убивает своего политического противника, он сбивает самолет, заодно грохнув экипаж, стюардессу. В открытую. В открытую, демонстративно. Вы что-нибудь слышали про расследование о применении ПВО на территории России по гражданскому самолету? Это сделано демонстративно. А вы говорите, банды… спрашиваете. Не вы.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: В этот раз не я даже.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: В этот раз не вы. Вы транслируете, банда или не банда? Ну конечно банда. Потому что в любом государстве применение ПВО по гражданскому самолету – ну это как минимум они бы изобразили уголовное дело. Никакого уголовного дела нет. Все понимают: Путин замочил Пригожина, всё, поехали, живем дальше внутри правового государства. Все понимают: Путин убил Навального, один раз пытался убить, не смог, просто попался вместе со своими убийцами. Как ни в чем не бывало живем дальше и все-таки убиваем Навального в тюрьме, в открытую. Я уже писал об этом, мы все время не догоняем степень цинизма. Все время. И до сих пор я вдруг на своем фейсбуке: «господи, а вот как же с точки зрения права, это же противозаконно» по поводу чего-нибудь, о чем кто-нибудь говорит. Это же противозаконно, господи, боже мой, в 25-м году. Я понимаю, в 2001-2002 году еще можно было ахать по этому поводу. Но, ребята, четверть века прошло. Просто серийный убийца. Да, он сел нам на шею, на голову, он придавил к земле, он делает то что хочет. Я уже говорил много лет назад: чем раньше максимальное количество людей отдаст себе в этом отчет, что они просто заложники у бандитов, что они просто в плену. Это надо хотя бы для себя сформулировать, не валять дурака, не изображать, что это нам так нравится, когда у нас сидят на шее и прижали нас лицом в асфальт. Нам просто нравится так жить, это такая разновидность свободы у нас. Это просто нам так приятно. Это мы выбрали такую свободу, чтобы у нас сидели на шее, придавив нас лицом в асфальт. Вот сама по себе констатация того, что мы в плену у бандитов, страна в плену бандитов, сама эта констатация – внутри себя хотя бы, я не предлагаю публично – это вещь очень полезная. За ней могут последовать в течение времени какие-то изменения.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Да, вот вся программа как-то у меня сегодня складывается вокруг таких вот переживаний. Простите, видимо, это компенсация. Знаете, мы вот много недель бесконечно обсуждали вот этих больших политиков с их планами на мир, с какими-то вот такими вот грандиозными вещами, которые к сегодняшнему дню, 24 марта мы записываемся, на этот день были анонсированы опять переговоры. Переговоры США с Украиной, переговоры США с Россией, потом какие-то еще раз переговоры с Украиной, ну чтобы, как бы сказать, видимо, позиции как-то согласовываться должны. Все это вроде как где-то происходит в Эр-Рияде, никаких новостей оттуда серьезных не приходит, ну и поэтому, видимо, в этот раз мы всю программу посвящаем вот таким вот, что называется, новостям от земли. Что вот там происходит, например, в Екатеринбурге, почему бы не посмотреть. А там у Храма на крови установили трубу длиной 16 метров. Это как будто кусок другой трубы, газовой, длиной почти 16 километров. По ней шли российские военные, чтобы взять Суджу. Множество сюжетов было выпущено на Первом канале, на Russia Today. Значит, какие они были героические, они дышали там метаном, у них там не было воздуха, у них не было воды, не было еды в нормальном количестве. Скрюченные вдвое, они там шли по этой трубе, мокрые и грязные, я уж не говорю, не задаю вопросов по поводу того, что люди обычно ещё в туалет ходят, потому что они там были шесть суток. Всё это, значит, показывает как героический героизм. Теперь у храма в Екатеринбурге любой может почувствовать это на себе. Анонсировал там местный батюшка, я уж не стала его давать со звуком. И у меня только один вопрос. Зачем? Зачем из этой войны, из самых жутких операций, где, очевидно, сколько-то погибло, сколько-то пострадало ни за что, сделали буквально детский аттракцион? Зачем делать эти аттракционы? Неужели кому-то приятно почувствовать на себе проход по трубе?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Кому-то, может, и приятно. Мир велик. Не зачем, а почему. Гордиться-то особо нечем. Нужен повод для гордости. Человеку нужна какая-то опора в жизни. Нравственная, извините за выражение, опора. А где ее взять посреди Екатеринбурга? Ну вот есть Ройзман как один вариант нравственной опоры, а есть эта труба, там же в Екатеринбурге, как другой вариант этой опоры. Нужен подвиг. Чем человек менее развит, тем сильнее потребность в подвиге, потому что подвиг искупает существование, пусть даже не твой. А вот ты полезешь в эту трубу, ты приобщишься к подвигу, вот ты прошел эту трубу, подумал о подвиге, вот ты уже немножечко патриот, уже немножечко легче жить. Твоя жизнь уже как-то вот окрашена в какие-то осмысленные тона. Если нету смысла другого, вот как он есть у Евгения Ройзмана, раз уж мы про Екатеринбург говорим. Если нету другого смысла и другого способа проявить свой патриотизм и другого способа жизни, если тебе бог не дал тех талантов и сил и мужества, которые дал Ройзману, то тогда лезь в трубу и выходи оттуда патриотом. Еще раз, чем человек незначительнее, чем он мельче, чем бессмысленнее и мельче его существование, тем он больше нуждается в подвиге. Почему война еще мать родная? Не только потому, что воровство, а еще потому, что она снимает огромное количество, извините за выражение, экзистенциальных вопросов. Зачем я живу? Что я делаю? Как я живу? Зачем моя жизнь? Что я принес в этот мир? Что оставлю после себя? А тут война. И ты по факту, ты хаки надел на себя, вот ты уже и патриот. А если ты еще написал «смерть хохлам» на стене, ну ты просто элита. А если еще убил их сколько-нибудь, то ты герой России. И жизнь наполняется смыслом. Ну вот таким вот, какой есть. Вот вам и эта труба во всех смыслах слова. Это труба, конечно. То есть еще раз, в очередной раз, я бы постеснялся такое выдумывать. Вот я, прости господи, сатирик. Постеснялся бы выдумывать такое. Но нет, не стесняются. Жизнь богаче. Жизнь не знает категории вкуса. Вот в чем дело. Вот пишущий знает категорию вкуса и стесняется. А жизнь лепит как есть. Вот этой трубой. Да еще батюшка, попяра еще этот. Кто-то там когда-то говорил «не убий». Радостные попяры рассказывают про тех, которые по этой трубе прокрались, чтобы убивать, убивать, убивать. Ничего, живой.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Спасибо, что не показали процесс освящения трубы они же могли еще с кадилом вокруг походить, чтобы это была святая труба, например. Уже какое-то… Спасибо.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не придумывайте за них. Лена, если вы думаете, что вы придумаете что-нибудь более пошлое, чем они соорудят в жизни, вы ошибаетесь. Уверяю вас, они все это сделают 15 раз.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Ну, говоря начистоту, назначение иноагентов минюстом по пятницам уже давно перестало быть какой-то новостью. Ну, каждую пятницу будет там 4, 5, 6 фамилий, кого признали иноагентом. Поскольку дело давнишнее, иноагенты уже как-то, знаете, кучкуются, обзаводятся адвокатами, юристами, ну и как-то с этим живут. Ну что за новость. Но в этот раз, в прошлую пятницу, все-таки минюсту получилось сделать это хорошо, масштабно, жирно. Четыре главных направления в искусстве были задействованы в эту пятницу минюстом. Художников представляет Слава Комиссаров. Это такой стрит-арт-художник, намного более талантливый, чем тот, которого мы сегодня с вами уже обсуждали. Режиссеров представляет – театральное, так сказать, киноискусство Иван Вырыпаев. Музыка представлена… нуж как представлена, мы сейчас не о вкусах – бывшим бас-гитаристом группы «Король и шут» Александром Балуновым. Я вот, например, сколько в информационной повестке варюсь, не возьмусь сказать, за что он сюда попал. Ну а литературу, пожалуй, достойнее всего в этот раз представили великим русским писателем Михаилом Шишкиным. Ну парочку журналистов обязательно, это как бы обязательный набор, их надо каждую пятницу показательно добавлять. Куда без этого? Мне кажется, пришло время объяснить уважаемым нашим зрителям. Есть хотя бы идея, как они подбирают? Может быть, вот, например, в этот раз, чтобы красиво было, я не знаю, чтобы охватить весь спектр паршивой интеллигенции. Какие-нибудь мысли есть у вас к этому поводу?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Каждую пятницу лишь солнце закатится, кого-то жуют под бананом – пелось в старой песне, да, про девушек с острова Пасхи. Понимаете, какая штука? Может быть, там совершенно не исключено, что они ровно по этой… и действуют. Для этого надо представить, как вы правильно говорите, на земле. Вот есть какой-то минюст, это очень громко, торжественно страшно звучит. Минюст объявил. Это вот какое-то божество из облака. Минюст. Что-то сверху гром прогремел, кого-то поразил молнией. На самом деле, вы же понимаете, приходят на работу люди в понедельник, вот им к пятнице надо сдать план. В пятницу они должны кого-то объявить иноагентом. Если они долго не будут объявлять иноагентов, то, возвращаясь к теме внутри видового дарвинизма, немедленно появятся, так сказать, энтузиасты. Доброхоты, которые скажут: а что это они? Давайте меня поставьте на эти бабки, дайте эти бабки мне, дайте эту смету мне, я найду врагов. Они перестали искать врагов, они не роют землю. Я найду, я найду, поставьте меня. И он будет более патриотичен. А это у Искандера в «Кроликах и удавах» про патриотический гнев, это, кстати говоря, про Соловьева и всех остальных. Про патриотический гнев. Что человек, находящийся в состоянии патриотического гнева, кролик, автоматически становится над тем, на кого этот гнев обращен. Автоматически. Вот просто в этот момент. Сама интонация делает тебя патриотом, сама интонация ставит тебя выше. Вот и все объяснение. Значит, они должны отрабатывать свою смету, свой кусочек, я уже не знаю, большой-небольшой, свой кусочек. Это люди. Это тетеньки, дяденьки, скучные, видимо, не наделенные талантами ни Вырыпаева, ни Шишкина, никого бы то ни было, которые не могут ничего ни написать, ни сочинить, ни придумать, ни изобрести, у которых это кусок хлеба, единственный кусок хлеба. Вот Вырыпаева выгнали, но он уехал в Польшу, а Шишкин в Швейцарию, и там пишет, и публикуется, и переводится, и ставится, и так далее. А если это пыльное существо выгнать, отодрать его руки от кормушки, то всё, ротик будет разевать, а ложечку не положат туда, им не за что его кормить. Поэтому это его единственный шанс прокормить себя и семью. Вот поэтому он будет гнобить Шишкина, Вырыпаева и всех остальных. Вот всё объяснение. Они приходят на работу, пыльные тёти и дяди, скучные, бездарные. И немедленно начинают рыть: кого еще? Им с каждым неделей все сложнее и сложнее, потому что нас уже, я так полагаю, там полтысячи-то точно есть иноагентов. Кстати говоря, надо посмотреть там номера.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Ну, к тысяче, мне кажется, приближаемся.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну нет, недавно еще было четыреста шестьдесят с чем-то. Надо посмотреть, надо не пропустить юбилейного.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Нет, я там уже под семьсот. Я-то уж под 700, а с тех пор…
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Значит, ждем тысячного. Будем вокруг него хороводы водить. Им трудно, потому что они уже давно этим занимаются. Я уж был далеко не первым, а это было все-таки в 21-м году. С тех пор уже 4 года прошло. Понятно, что им надо новых и новых. По поводу Шишкина и Вырыпаева. Вырыпаев вообще смешно, потому что он террорист. То есть это как шаг назад. Иноагентство шаг назад по сравнению с террористом. А Шишкин, я только удивляюсь, почему только сейчас. Кстати, пользуясь случаем. У Михаила Шишкина романы замечательные, но последняя книга, которую я его читал, называется «Мои». Это книга о русской литературе. Это как бы учебник, просто по хрестоматии. Гончаров, Толстой, Чехов, Достоевский. Книжка называется «Мои». Замечательное исследование русской культуры, русского менталитета, русских бед и русских радостей. Замечательное. Вот книгу Михаила Шишкина наши искренне рекомендуем всем любителям, ну просто всем интеллигентным людям, всем нормальным людям, это очень интересная книга, очень интересная. И конечно, я просто удивлен что до Шишкина дошло только сейчас. Ну просто даже как-то обидно было за него.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Нет, здесь у меня есть объяснение. Я все еще верю в людей. Мне кажется, не поднималась рука. Вот пока на него не набрел кто-то совершенно, значит, отъявленный, совершенно, может, безграмотный, совершенно не читающий книжки. Просто, будь я на месте чиновников минюста, у меня бы рука не поднималась на Шишкина. Мне кажется, это прям будет – заполучить себе отдельную сковородку в аду.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Лена, вот поэтому вы не чиновник Минюста. Вы профессионально непригодный.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Да.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Потому что у вас вот есть категория неловкости. Ну что вы? Те люди, которые… Какая может быть неловкость? Нет, я не знаю, у меня нет объяснений. Наоборот, вы говорите, рука не поднималась, слишком крупный писатель, слишком яркое явление. А я думаю, наоборот, они понятия не имели о его существовании. Моя версия такая. Они просто не знали ничего про существование писателя Михаила Шишкина. А тут кто-то где-нибудь: подождите, так вот же, в Швейцарии живет. Давай его, давай. Погуглили, чего он там про войну сказал. А, ну всё. Не потому что, так сказать, рука не поднималась, а потому что понятия не имели о существовании. Я думаю, что моя версия ближе к истине, чем ваша.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Ладно, я, кстати, посмотрела, мне особенно нравятся формулировки РБК, где «база знаний» называется рубрика. Так вот, в базе знаний РБК значится, что на 17 марта 2025 года в реестре иногентов 953 записи. Но все-таки там, знаете, сложности с подсчетом иноагентов возникают. Некоторых все-таки удаляют. Там же они перемешали две базы, какие-то юрлица. Там очень все муторно. Они периодически там кого-нибудь да удаляют. Это ничего не значит, что они осознают свои ошибки. Гребенщикова они оттуда, пока они Гребенщикова оттуда не удалят, это будет значить, что своих ошибок они не признают. Это бюрократические мелочи.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Просто, значит, на Гребенщикова рука поднялась, да?
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Нет, нет, это из той же оперы для меня.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Гребенщиков недостаточно вам крупный.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Нет, очень крупный. Это все из учебников истории и литературы.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: А вы обидные вещи говорите. Послушайте, не все, конечно. Там в списке иноагентов есть даже пара мерзавцев. Может быть, даже и не пара. Но по большей части мои товарищи по списку иноагентов – это люди приличные и огромное количество людей, которые безусловно просто гордость российской культуры. В этом смысле зачисление в иноагенты – ну это давно уже не мной сказано – это некоторый просто знак качества. Мне, например, очень приятно, когда добавляется кто-то – ну я понимаю, что какая-то головная боль, но тем не менее я понимаю, что я в правильном списке, это очень приятно.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Трудная рубрика, трудная очень, все наши постоянные зрители знают, что попробуй ты наковыряй что-нибудь болеутоляющее, но у меня, как правило, она приходит из литературы, я тоже это много раз говорила, тем более что мы поговорили про большого русского писателя Михаила Шишкина, чего же не поговорить про большую русскую писательницу Гузель Яхину, у нее вышел новый роман, называется «Эйзен». Это про Эйзенштейна, про то, как человек в той ситуации пытался творить, очевидно, не имея злого умысла, создавал пропагандистские произведения. Всё это крайне любопытно. Попутно, конечно же, Яхина напоминает нам жуть про Мейерхольда, про Бабеля и прочие случаи, как это всё происходило. Но была там одна болеутоляющая мысль. Как минимум, в какой-то момент автор, не помню, авторским ли текстом, устами ли героя, но говорит, что нельзя забывать, что палачей, самых видных палачей начнут брать еще быстрее, чем видных деятелей культуры. И как вы думаете, это была примета того времени или универсальная формула?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да не знаю, не знаю, нету никакой справедливости, Лена, нету никакой справедливости. История нацизма и того, что последовало после нацизма, говорит о том, что справедливость носит настолько рандомный характер, что это справедливостью не назвать. Ну кого-то настигли. А кого-то казнили, кто-то попал просто под горячую руку. И французских женщин, которые жили с немецкими офицерами, их водили по улицам, их позорили, в них плевали, их таскали за волосы. Так французы реализовали, как им тогда, наверное, казалось, справедливость. Женщин, которые жили с немецкими офицерами. Огромное количество нацистов руководящих так и остались руководящими нацистами. И продолжали руководить. Есть совершенно чудовищные сюжеты про встречу бывших узников, подопытных какого-нибудь доктора, но не Менгеле, а другого, в 60-е годы, когда вот такой доктор из нацистского лагеря, который пытал заключенных, проводил над ними медицинские эксперименты, встретил бывшего мальчика, из которого он буквально в смысле пил кровь, и ничего не удалось сделать с тем нацистом, нет никакой справедливости и не будет. Она будет носить, наверное, рандомный характер. Ну кого-нибудь где-нибудь отловят, конечно, и нам это будет эмоционально приятно. Но главные преступники, я думаю, спокойно себе, как всегда, умрут своей смертью.
Понимаете, мы воспитаны, я уже говорил об этом, мы воспитаны на Голливуде. Нам все кажется, что придет Клинт Иствуд, или солдат Сухов, неважно кто, и что добро победит. Да нет же, нет же. Все они будут, послушайте. Генрих Аверьянович Боровик жив-здоров и Владимир Рудольфович Соловьев будет жив-здоров и проживет 90 лет и будет рассказывать, как он последним стоял на оплоте свободы слова в трудные времена. Всё с ними будет в порядке, к сожалению. Вот, а кого-нибудь случайно отловят. Да, конечно, Ежов, Ягода, Абакумов. Да, кто-нибудь, кого-нибудь вот эта вот шальная карусель одного выбросит, и мы будем долго радоваться тому, что этого одного отловили и что-нибудь с ним сделали. Вот, я не думаю, что стоит ждать справедливости. История – я специально вспомнил немецкую, а не нашу. А нашу? Евгения Альбац брала интервью у полковника Хвата, который был следователем по делу Вавилова. Она брала у него интервью в конце 80-х. Он был ветеран органов, весь, так сказать, элита, весь в орденах, плашках и так далее. А Вавилов умер в 43-м году в камере от пеллагры, как собака. Зимой. Вот вам и вся справедливость. В полном порядке ушел. Никаких раскаяний, ничего. Все в полном порядке. Так что, тут болеутоляющего не получается.
Если искать какое-то болеутоляющее, то только в самих людях. В лучших из них. В том, что сквозь этот асфальт все равно прорастают люди. Если искать болеутоляющее на этой неделе, странное болеутоляющее для меня. Среди нас жил поэт Вадим Жук, со стихов которого я начал сегодняшнюю программу. Среди нас жил поэт Вадим Жук. Совершенно волшебная, небесная душа. Большой русский поэт. Честный человек. Гордость не позволила ему уехать с родины. Он жил под Москвой, он писал стихи абсолютно антивоенные. Он не мог закупоривать душу, он не мог не писать. Он был настоящий поэт. Это был его воздух, эти ежедневные стихи. Благодаря Фейсбуку мы имели возможность – иногда два стихотворения в день три, он все время писал замечательные стихи. Вот существование таких людей, как Вадим Жук, которые прожили 70 с лишним лет и ни разу, ни секунды позора, не легли ни под одну власть, не припали ни к одной кормушке и продолжали развиваться. Он еще 30 лет назад был просто автором капустников. Он вырос в большого русского поэта. Вот существование таких людей, их не может быть много, но они есть. Вот это болеутоляющее, то, что среди нас жил такой человек. А то, что этот человек закончил жизнь в сегодняшней России маргиналом, и спасибо что на свободе, потому что мог и в СИЗО закончить, просто не добрались до него, уже начали добираться. Он ушел, как тот колобок, он умер раньше. Это уже вопрос, так сказать, к государству. А для нас болеутоляющее, что такой человек жил, и такие люди есть. Их, в общем, довольно много, таких людей. Это настоящее болеутоляющее. Ценить бы их при жизни. При жизни успевать бы говорить им добрые слова. Нас же все-таки довольно много. Не каждый первый этот z-блогер или, так сказать, Кадыров с Соловьевым. Все-таки это довольно уродливый случай, эти нравственные компрачикосы. А людей-то больше. Вот хорошо, чтобы мы помнили, ценили и успевали говорить хорошие слова, когда такие волшебные души живут среди нас.
Е.МАЛАХОВСКАЯ: Что ж, спасибо, Виктор Анатольевич, что пришли сегодня поговорить с нами со всеми. Я надеюсь, увидимся через неделю. Попрошу только наших зрителей не уходить от нас без лайка. Это не ради нашего тщесмлавия и совершенно точно не означает, что вам нравится всё происходящее. Просто вы ставите лайк, и YouTube понимает, что это важное, хорошее, нужное видео, помогает нам его распространять. Подпишитесь на «Ходорковский live», так нам будет удобнее встречаться. Ну и скоро увидимся.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Счастливо.
