«Россия в судах» с Сергеем Смирновым: Дело Бейлиса. Следствие
В марте 1911 года был найден убитым мальчик Андрей Ющинский. Черносотенцы сразу объявили, что его убили евреи, хотя полиция даже не рассматривала такую версию. Версию о ритуальном убийстве обсуждают в Госдуме, министр юстиции Щегловитов тоже требует ее проверить. В итоге обвиняемым становится еврей Мендель Бейлис, хотя полиция настаивала на том, что против него нет никаких улик…
Подписаться на канал Сергея Смирнова
Поддержать канал Сергея Смирнова
С. СМИРНОВ: Всем привет! Это Сергей Смирнов. У нас очередной исторический ролик. Продолжаем. Как я и говорил в прошлый раз о том, что тема большая. Прошлый ролик про еврейские погромы был, по сути, превью сегодняшней темы. Мы сегодня поговорим, может быть, о самом известном суде, процессе в дореволюционной истории России. Устраивайтесь поудобнее, наливайте чай или что-нибудь еще, ставьте лайки — можете сразу, еще до ролика. Оставляйте комментарии, пишите, что вас интересует, задавайте вопросы — я постараюсь на них ответить каким-то образом. И обязательно подписывайтесь на «Патреон», если вам нравятся ролики, которые я делаю. Начинаем, поехали.
Как я уже говорил многократно, важен контекст. К сожалению, у нас тут не учебник истории, не подробный учебник истории, объять все совершенно невозможно. Некоторые вещи нам придется проговорить перед этим роликом, потому что они оказывают очень значимое влияние на события, о которых сегодня пойдет речь.
Как я говорил в ролике про еврейские погромы, пиком стали события 1905 года по числу жертв. Но все-таки в 1905 году была революцией, и отделять ее от еврейских погромов очень сложно. Мы непременно еще поговорим, думаю, даже не в одном ролике, о революции 1905 года, когда там будет политическая история. Я уверен, там очень много интересных тем, в том числе черносотенный террор и убийство депутата Госдумы Герценштейна. Обязательно поговорим и об этом деле. Но сегодня немножко другая история, и совсем кратко политический контекст.
После революции отменена цензура, даны права и свободы, вышли из тюрем политические заключенные, в том числе народники и народовольцы. Посмотрите старые ролики. Посмотрите ролик про тюрьмы и каторги. Вот все люди, которые дожили до 1905 года, в том числе Вера Засулич, Николай Морозов, вышли на свободу после манифеста царя октябрьского. Разрешен был умеренный парламентаризм. Были созваны две Государственные Думы. Они, кстати, царю дико не нравятся — какие-то слишком оппозиционные, что-то много выступают, многого хотят.
И когда все подуспокоилось, революция сошла на нет, такое было успокоение, царь проворачивает фокус, как у нас принято теперь говорить. 3 июня публикуется указ о разгроме Государственной Думы. Мы обязательно об этом поговорим еще конкретнее, потому что ну какой указ без уголовных дел, правда? Тем более политических. Невозможно такое, конечно же, в нашей истории. Разогнана вторая Дума, набирается третья Дума по несколько иным принципам. Теперь социалистам и либералам сложнее, а помещикам и ультраправым проще попасть в Госдуму. Третья Дума самая консервативная. Там были либералы, там даже было минимальное количество более радикальных людей, но совсем мало. Третья Дума — она такая самая лояльная. Там очень много правых. В том числе среди правых выделяются черносотенцы. Это такие ультраконсервативные монархисты, которые против революции, против всяких изменений, за царя. Черносотенных организаций было очень много. Еще раз повторю, мы обязательно про них поговорим, но важно, что их влияние буквально на максимуме в этой Думе.
Почему я так подробно говорю? Дело в том, что события, о которых сегодня пойдет речь, приходятся как раз на 1911 год — именно третья Государственная дума, в которой много монархистов, правых, черносотенцев. Они де-факто публичную политику и представляют и оказывают очень серьезное влияние на это дело. Я уверен, вы уже поняли: сегодня мы поговорим с вами о деле Бейлиса. Знаменитая история, получившая всемирную известность — кровавый навет, вероятно, самый известный в нашей, да и, возможно, в мировой истории.
Правда, надо отдать должное, что не только в России такие события происходят. Напротив, Россия ориентируется, как часто любит, на западный опыт. Потому что самым близким к делу Бейлиса было дело французского офицера-еврея Дрейфуса — знаменитый процесс, о нем тоже очень много написано, сказано; очень схожий по стилю: обвинение в предательстве. Но не только дело Дрейфуса в Европе — в Венгрии процессы против евреев, в Германии… То есть не надо думать, что Россия стоит особняком, но, как обычно, мы быстро догнали всех и перегнали. В России как минимум десяток процессов о кровавом навете. Но самым известным становится именно дело Бейлиса.
Что же это было за дело? 20 марта 1911 года в Киеве в районе Лукьяновки (тогда это окраина) в одной из пещер найдено тело 12-летнего мальчика. У него связаны руки, рядом лежат его личные вещи, учебники. Он погиб, убит. В том, что это убийство, нет никаких сомнений.
Возвращаюсь к дате — 20 марта. Помните, о чем я говорил в прошлом ролике? Что часто поводом для погромов становится Пасха. У православных и евреев она близка. Есть устойчивый миф, что евреям для нормальной Пасхи надо непременно добавить в мацу кровь христианских младенцев. Я уверен, вы сейчас все улыбаетесь, но в XIX и начале XX века, увы, очень многие люди вполне всерьез в это верили. И представляете себе, в Киеве, где довольно много евреев, находят тело мальчика. У него 47 ранений. Тело обескровлено. 20 марта. У него связанные руки и кляп. Ну представляете себе, какая реакция в городе, где сильны черносотенцы, где сильны монархисты и были уже еврейские погромы, в том числе погром в 1905 году.
Следствие устанавливает, что Ющинского — документы прямо рядом с ним лежат; по этим документам, по учебникам, довольно быстро установили личность, — Андрея Ющинского убили днем 12 марта, скорее всего, каким-то острым предметом, очень похожим на большое шило. Чаще всего упоминается швайка — такое большое шило, ткацкое, насколько я понимаю. 13 ранений в голову. То есть огромное количество ранений в голову. До сих пор споры. Дело в том, что не до конца понятно, то ли 13, то ли 14 этих ранений — возможно, они были очень близки. В этом отношении мы даже точно не знаем, сколько ранений было на теле Ющинского, но устоявшаяся версия, что их было 47.
Кто такой Андрей Ющинский? Ему, как я уже говорил, 12 лет. Он ходит учиться в школу при Софийском монастыре. Вообще он хочет стать священником. При этом вряд ли его можно отнести к совсем благополучным детям. Дело в том, что он незаконнорожденный. Это проблема для начала XX века. Кто отец, не до конца понятно. Он живет с матерью и отчимом, которые к нему крайне холодно относятся. Сам Ющинский — об этом показывали свидетели, — в основном воспитывался теткой, которая его очень любила, и сам он тетку очень любил. Ранее семья жила именно на Лукьяновке, но потом переехала. Но при этом Ющинский часто возвращается к своим старым друзьям, его часто видят именно на Лукьяновке. Нет ничего удивительного, что он оказывается в том районе в злополучный день 12 марта.
Что еще известно о Ющинском? Ему хоть и 12 лет, но у него уже есть кличка — Домовой. Во время следствия и суда многие, в том числе ради красного словца, писали, что Андрюша был любим всеми, это был такой мальчик, который всех восхищал. Судя по всему, немножко не так. Он был замкнутым, мало с кем общался, такой был сам в себе и очень любил гулять по ночам. Отсюда кличка Домовой. То есть понятно, ребенок довольно сложный, родителям на него относительно все равно. И вот именно такого мальчика находят в пещере. Убит он, очевидно, не там, потому что следы не совпадают. Он потерял много крови. Убийство громкое, накануне Пасхи. Представляете себе, какой резонанс получает этот случай.
За дело берется киевская полиция, причем довольно высокого уровня. Изначально ни о каком ритуальном убийстве речь и близко не идет. И тут довольно важный поворот — вот хочу акцентировать на нем внимание. Дело в том, что полиция как у нас расследует? Если вы думаете, что методы полиции начало XX века кардинально отличаются от сегодняшних, вы ошибаетесь. Кто попадает под подозрение прежде всего? Какие-то близкие люди. Известно, что у него не супер отношения с родителями и с отчимом. Кого подозревают первым делом? Именно их. Первая самая очевидная версия полиции — они начинают ее разрабатывать.
К тому же, в либеральные прессе — вот тоже обращаю на это внимание: именно в либеральной прессе, — появляются заметки о странном поведении матери. Вроде как она и не очень переживала из-за смерти своего сына: ну вот как бы убили и убили. Представляете себе такие слухи? Полиция такая: «О, первые прямо подозреваемые, надо с ними как-то поработать». Задержаны отчим Ющинского, мать и дядя, сводный брат матери Ющинского. Они задержаны. С ними работают явно по лекалам сегодняшнего дня, оказывая в том числе физическое воздействие.
Дело в том, что в прессе — подчеркиваю, опять же, в либеральной, — появляется версия, что отец Ющинского завещал ему (или положил на счет, там были разночтения) большую сумму денег, которую он должен получить, когда станет совершеннолетним. Речь шла о 5.000 рублей. И якобы для того, чтобы эти деньги оказались у матери и отчима, они пошли на такой поступок.
Почему я несколько раз говорю о том, что такие версии появляются в либеральной прессе? Об этом вообще нет четких указаний, но я думаю, все объясняется следующим образом. Потерял много крови — черносотенцы сразу начинают свою пропаганду, что это ритуальное убийство. Они популярны. И либеральная пресса хватается за первые версии, которые бы вот эту черносотенную пропаганду опровергали. Поэтому, наверное, родственники, наверное, из-за денег — эти версии охотно подхватываются либеральными медиа. Они публикуют непроверенную информацию, оказываются неправы, потому что довольно быстро выясняется: несмотря на частичные признания… Представляете себе, частичные признания были, что да, что-то такое — ну, выбили эти признания. Оказывается, что никаких денег нет, что у них есть алиби и вряд ли они вообще причастны к убийству. Никак они не причастны. Приходится отпускать. Медиа уже раскрыли дело, а тут, оказывается, раз — и неправда.
Это вызывает ярость, с одной стороны, а с другой стороны, практически восторг у черносотенцев и монархистов. Представляете себе, они говорили, что это ритуальные убийство. Была другая версия — что первые вот эти задержания родственников Ющинского связаны с тем, что евреи всех подкупили, в том числе полицию. И когда первоначальная версия о причастности родственников не подтверждается, начинается прямо оголтелая истерия со стороны черносотенцев. Теперь все понятно, теперь это точно убийство.
Дело доходит до обсуждения в Государственной Думе. То есть это становится политическим вопросом в России, что лишь бы евреи там у нас опять не подкупили полицию, как было в прошлый раз с родственниками. Надо следить за этим делом, надо максимально обращать внимание на этих евреев, которые хотят своих прикрыть.
Это происходит постоянно. Первые листовки антиеврейские появляются уже на похоронах Андрея Ющинского, через несколько дней. Мало того, родственникам направляют анонимные письма, что это все евреи. Эти письма попадают в полицию. Полиция говорит: «Ну да, есть такие письма». То есть реально самая настоящая истерия. И это все накануне Пасхи, именно в то время, когда и происходят обычно погромы.
Но почему же до Госдумы доходит это дело? Есть еще одна причина, помимо первоначальных версий, помимо вот этих историй про либеральные фейк ньюс. Очень важно: в Госдуме собираются обсуждать вопрос об отмене черты оседлости для евреев. Еврейское население растет, но они вынуждены жить на очень ограниченных территориях. Это их очень сковывает — невозможность активного занятия бизнесом, невозможность получить образование. Многие люди, в том числе чиновники в правительстве, считают, что эти ограничения надо как-то если даже не отменять, то смягчать.
То есть вопрос в воздухе, речь и об этом идет — об отмене черты оседлости. И тут повод — ритуальное убийстве. И противники этой отмены, в том числе лоббируемые бизнесом — понимаете, никто не хочет конкурентов, — начинают истерику: «Какая отмена, вы что? У нас тут убийство! Русского мальчика убили в Киеве!». То есть этот вопрос становится политическим, в том числе вопросом об отмене черты оседлости. То есть дело политизировалось максимально быстро. Буквально за пару месяцев это один из ключевых вопросов в повестке дня в Российской Империи. Связан он и с отменой черты оседлости, и с вероятными погромами.
Но полиция — полиция-то мыслит из своих категорий. Дело ведет начальник тогдашнего, можно сказать, уголовного розыска киевского Мищук. Он зовет на помощь чуть позже пристава Красовского. Это важная фигура. Дело в том, что ни Мищук, ни Красовский не верят ни в какие ритуальные убийства. Но они же практики. Если у вас есть убийство и они эти убийство расследуют, то никогда не бывало ритуальных. Все эти слухи о ритуальных оказываются неправдой. То есть они мыслят вполне себе логически. Они проверили, никаких подтверждений нет этой версии — расследуем дальше.
Это вызывает неудовольствие у политиков, у черносотенцев, в том числе у киевских черносотенцев. И они начинают собственное расследование. И тут огромную активность проявляет молодой человек монархических взглядов. Его фамилия Голубев. Он секретарь черносотенной организации «Двуглавый орел». Очень активный, прямо такой, вероятно, искренний — я бы назвал его фанатиком, но не знаю, насколько уместно это слово. Но чтобы вы понимали про Голубева, насколько он был антисемитом — он не покупал билеты на поезда, потому что там часть акций принадлежала евреям в железнодорожных компаниях. Вот он пешком шел. Представляете себе уровень отношения? Лишь бы не платить евреям вот этим вот ни в коем случае.
И он принимается за поиски. Он абсолютно уверен, что это ритуальное убийство. Он с помощниками буквально селится в этой Лукьяновке, излазил ее почти всю и говорит: «Полиция там — они с евреями в сговоре. Значит, мы проведем свое расследование». Он ходит по ней, всех опрашивает и ничего толком не узнает, кроме того, что на Лукьяновке живет евреи с черной бородой, которого он вообще изначально называет Мендель. Тот самый Мендель Бейлис, это был именно он. Именно Голубев, вот этот человек, который даже на железную дорогу не покупает билет, становится первым источником информации про Бейлиса.
Тем временем дело выходит на еще более высокий уровень. Истерика правых, активные обсуждения в Госдуме, отсутствие версий убийства — это тоже ведь влияет, потому что нет каких-то четких зацепок. Первая версия провалилась, ее нет, а тут ритуальное убийство, нет крови у мальчика. Мы отдельно сейчас поговорим еще об экспертизах, они очень сильно добавили черносотенцам настроений.
Делом начинают интересоваться высшие чиновники государства, в том числе неофициальным куратором становится министр юстиции Щегловитов — Иван Щегловитов, которого в либеральных кругах иначе как «Ванька-Каин» не называют. «Ванька-Каин» — почему? Дело в том, что Щегловитов был апологетом судебной реформы и либералом еще при Александре II, но медленно, но верно, в том числе по карьерным соображениям, становится консерватором, таким ультрареакционером, противником всех этих хороших изменений, да и к тому же антисемитом. Именно к этому человеку де-факто попадает дело в Киеве об убийстве мальчика, и он начинает им интересоваться. Но при этом надо, опять же, отдать должное Щегловитову, что прямо распоряжения он не отдавал, но все понимали его точку зрения. Все понимали, что он тоже, вероятно, склоняется к тому, что ритуальное убийство вполне возможно.
Он отправляет в Киев своего заместителя Лядова. Лядов как раз, вероятно, был сторонником версии о ритуальном убийстве. Он приезжает — и что же он видит в Киеве? Полиция какая-то у нас неверующая совершенно в кровавый навет, что-то занимается другими версиями. Как-то это весьма тревожит такого высокого чиновника, и он находит в Киеве человека, который вполне себе разделяет его убеждения, что евреи могут быть замешаны в убийстве 12-летнего мальчика.
Этим человеком становится прокурор киевской судебной палаты Чаплинский. Тоже с интересной биографией. Дело в том, что Чаплинский поляк и бывший католик, перешедший в православие. Понимаете, ему надо доказывать свою верность православию еще больше, чем всем остальным. И он такой рьяный монархист, наверное, который более монархист, чем царь Николай II. То есть, естественно, ультраправый, тоже антисемит.
Лядов в Киеве находит настоящего союзника, и Чаплинский становится на месте в Киеве таким куратором. У него довольно высокий пост, он прокурор, и он начинает присматривать за полицией, направляя ее в нужное русло и отметая вот эти все версии, которые у обычных полицейских вызывают недоумение. У них реально нет опыта расследования ритуальных убийств и их никогда не было — откуда бы им взяться? Поэтому они, конечно же, проверяют другие версии, в том числе версию про криминал. Но мы поговорим о ней чуть позже.
Дело в том, что очень важное значение в деле получают экспертизы. С экспертизами происходит, на мой взгляд, практически полное безумие первоначально, потому что сначала проходит экспертиза, и там нет ничего особенного. Найдено тело. Действительно, множественные повреждения, действительно потерял много крови, но пока ничто не свидетельствует, что это ритуальное убийство. Но теперь в деле Чаплинский. Теперь он знает, какую позицию от него ждут в Петербурге — что надо бы, может быть, провести новую экспертизу, которая зафиксирует, что все-таки это больше похоже на ритуальное убийство. И опять новую экспертизу делают люди, делавшие первую экспертизу, и меняют свои показания. Они проводят новое исследование, согласно которому, мальчик умирал мучительно и долго, и все раны были несмертельными и сделаны для того, чтобы собрать с него как можно больше крови.
Представляете себе, как такое изменение экспертизы — а первая была просто «нанесены повреждения, в том числе смертельные», — представляете себе, как эта экспертиза о том, что смерть была мучительная, что раны как раз были не смертельные, а именно для сбора крови, влияет на само дело? Понятно, какой аргумент получают сторонники ритуальной версии.
Кстати, не до конца понятно с этими судебными медицинскими экспертами. То ли Чаплинский им это подсказал, то ли они поняли контекст истории и что это вообще-то очень хорошая для них тема, то ли речь шла о прямом вознаграждении — об этом мы тоже еще в конце поговорим. Но так или иначе они меняют свои изначальные показания.
Немного забегу вперед. Хочу сказать, что эти эксперты поступили в момент, наверное, правильно, но потом они подверглись обструкции со стороны всего медицинского сообщества. Сейчас принято говорить про культуру отмены — и Путин ее комментирует, и все прочее. Кажется, что это сегодняшнее понятие. Но поверьте, 100 лет назад культура отмены была вполне себе. Вот этих экспертов фактически отменяют в то время. Их больше не зовут ни на какие конференции, на научные встречи, а студенты, где они преподают, реально их освистывает. Вот чтобы вы понимали, как это происходило в дореволюционной России — к вопросу о культуре отмены. Но дело в том, что медики находят в высшей степени непрофессиональным такой отзыв.
Но это далеко не единственная экспертиза. Проходит еще одна экспертиза, психиатрическая, о том, кто же мог быть убийцей. И эту экспертизу проводит известный в Киеве человек. Я уверен, вы все знаете его фамилию — Сикорский. Да-да, это отец того самого Сикорского, изобретателя вертолета. Он был психиатром, довольно известным в Киеве, и при этом антисемитом. Он проводит исследование, ссылается в том числе на черносотенные брошюры и приходит к выводу, что убийца не маньяк, что оно не произошло из мести. А это была изначальная версия: почему много ранений — потому что да, там состояние аффекта, из мести, нанести как можно больше повреждений. Он приходит к выводу, что дело тоже именно в том, что убийство было совершено с религиозными целями. Конкретизации нет, но все же понимают, о чем идет речь.
И теперь в деле аж две экспертизы — о повреждениях и психиатрическая. Представляете, насколько меняется сам характер дела? Тем же следователям довольно трудно спорить с экспертами, это все-таки врачи. Отдельно замечу, что Сикорский и его экспертиза по делу подвергается примерно такой же обструкции, как и экспертиза вот этих судебных медиков. На него обрушивается гнев всего медицинского сообщества. Но об этом я поговорю чуть позже. Но пока становится понятно, какие аргументы есть у сторонников ритуальной версии.
А тут еще Голубев входит по Киеву, знакомиться с Лядовым, и Лядов, тот самый посланник министра Щегловитова, таскает Голубева ко всем следователям и говорит: «Прислушивайтесь к нему». Потом этого Голубева таскает Чаплинский. Буквально Голубев, этот студент, который не покупает билет на поезд, реально становится частью расследований и чуть ли не диктует полицейским, что и как надо делать. Вот такая у нас создается ситуация.
Важно: полицейские — я возвращаюсь немножко назад, — разрабатывают в это время иную версию. Дело в том, что им стало известно, что Андрей Ющинский дружит с Женей Чеберяком, со своим одногодкой, и он часто бывает в Лукьяновке. Женя Чеберяк — сын Веры Чеберяк, женщины не самой хорошей репутации. Дело в том, что она разведена, муж живет где-то далеко, а сама Чеберяк приторговывает ворованным и вообще содержит квартиру, где появляются самые сомнительные люди, в том числе связанные с криминалом. То есть она давно находится в интересах полиции. И появляются показания, что в день убийства Андрей был как раз в гостях у Жени Чеберяк.
Представляете? Полиция, разумеется, начинает разрабатывать именно эту версию: каким образом мог ворам, которые бывают дома у Веры Чеберяк, помешать Андрей Ющинский? Этих версий очень много, но это пока версии. По одной из них, свидетель слышал, что Андрей и Женя в тот день поссорились. А поскольку Андрей часто бывал у Чеберяков дома, он говорит: «Ничего, я расскажу в полиции, чем занимается твоя мама». Версия? Вторая версия, что он увидел что-то награбленное и тоже решил рассказать полиции. Возможно такое? Возможно.
Судебный пристав Красовский — мне кажется, главный опер того дела, такой классический оперативник сегодняшнего дня с довольно грязными иногда методами, — вот он был убежден, что Андрей Ющинский не просто дружил с Чеберяком, так еще и помогал или, возможно, участвовал в каких-то преступлениях, которые совершали люди, бывавшие у Веры Чеберяк. В том числе такая совершенно непроверяемая версия: возможно, они готовили ограбление Софийского собора, и якобы Андрей Ющинский должен был быть то ли наводчиком, то ли помогал ворам туда проникнуть. Но, по крайней мере, один из полицейских, довольно серьезно посвященный в это дело, на полном серьезе ее выдвигал. При этом каких-то разумных аргументов никаких нет. Но становится понятно, к кому обращает внимание полиция. Это очень серьезно.
Но самое важное, наверное, в этой версии о причастности Веры Чеберяк и мести Андрею Ющинскому заключается в том, что полиция за 2 дня до убийства Андрея Ющинского накрывает вот эту «малину», задерживает там воров, изымает награбленное. Правда, там какие-то мягкие меры пресечения, но тем не менее. Версия о том, что Ющинский сдал воров полиции, должна рассматриваться вполне серьезно. Они ищут предателей, кто навел на них полицию, и через 2 дня тут появляется 12-летний мальчик. А представляете, если он говорит, и воры и криминал это слышат, что «я расскажу полиции, чем вы тут занимаетесь» и что-то еще — мог ли у них возникнуть мотив? Мне кажется, это вполне разумная версия полиции, и именно ее они разрабатывают, к огромному неудовольствию Чаплинского, которые начинает упрекать полицию. Он очень недоволен всеми этими версиями и говорит: «Ищите лучше доказательства, что это евреи».
Ну и не могу сказать о еще одной, наверное, самой экзотической версии по поводу интереса воров. Дело в том, что выдвигалось мнение, что воры специально инсценировали ритуальное убийство, чтобы вызвать в Киеве погром и в это время использовать его для грабежей. Но мне кажется, это уже такая какая-то конспирология довольно высокого уровня. Я, честно говоря, крайне сомневаюсь в высоких интеллектуальных способностях. Это какая-то шахматная партия со стороны криминала, который был, как правило, необразованный и совсем не разбирался в таких вещах. Тем не менее, такая версия тоже есть.
Чаплинский недоволен, как я уже говорил, и он для начала отстраняет от следствия Мищука, того самого начальника уголовного розыска. Дело передается Красовскому при следователе Фененко. Красовский такой изворотливый оперативник, как я уже говорил. К нему ходят черносотенцы, он им говорит: «Да-да, конечно, обязательно. Конечно, это ритуальное убийство», кивает головой, а сам-то разрабатывает версию с Верой Чеберяк при этом. То есть пытался быть дипломатом.
Естественно, Чаплинский это узнает, когда Красовский предлагает задержать Веру Чеберяк. Пора ее задерживать, против нее довольно много улик. Андрея видели в том районе. Возможно, у него был конфликт с сыном. Она вообще неоднократно уже задерживалась. Тем более поводов задержать ее довольно много. Он настаивает. И именно в это время появляется свидетель, который дает повод для ареста Менделя Бейлиса. Но перед тем, как рассказать об этих показаниях, необходимо объяснить, кто же такой Мендель Бейлис, что это за человек, чего вообще до него докопались, простите.
Он родился в еврейской семье, жил неподалеку от Киева. Важно: он вообще-то отслужил в русской армии, то есть отдал долг Отечеству. Вернулся, жил в местечке неподалеку от Киева. Его зовут на завод приказчиком — там больше зарплата, он знает, как производят кирпичи. В это время богатый еврейский промышленник Зайцев строит именно на Лукьяновке кирпичный завод и нанимает Бейлиса приказчиком. Бейлис круглые сутки проводит на этом заводе, зарабатывает деньги.
А вы понимаете, что такое приказчик. Это человек, который следит везде за порядком, в том числе за тем, чтобы с завода ничего не утащили. Понятно, какое отношение у людей, которые любят что-нибудь с завода утащить и прибрать к рукам, к Бейлису. Именно таким человеком становится Шахновский. У него конфликт — об этом рассказывают свидетели, — с Бейлисом: Бейлис его ловил на воровстве дров.
Шахновский, между прочим — это тот самый человек, который видел Андрея Ющинского у Чеберяков 12 марта. Первоначально он отдает такие показания. Но чуть позже у него новые показания. Он говорит, как видел, что Чеберяк и Ющинский играли на территории завода, но потом какой-то человек с черной бородой побежал за Андреем Ющинским, схватил его и утащил.
Вот оно: первые показания против Бейлиса появляются в деле, и они исходят от человека, кровно в них заинтересованного, которому Бейлис очень не нравился. Эти показания Шахновского чуть позже подтверждает и его жена. То есть укрепляется такая версия, а Чаплинскому это дает повод, тому самому прокурору, который выполняет распоряжения из Санкт-Петербурга, настаивать на аресте Бейлиса.
Следователи против. Они говорят: «У нас нет никаких доказательств. Ну вы чего?». Человек, который неожиданно, далеко не во время первого допроса вспоминает такую деталь — очень ненадежный. Никаких других улик нет. Чаплинский настаивает и — внимание, — отдает приказ следователю Фененко арестовать Бейлиса. Но поскольку нет абсолютно никаких других улик против Бейлиса, его арестовывают по-другому поводу — по закону в охране. Дело в том, что в Киев приезжает Николай II, и все подозрительные лица должны находиться под контролем. Это используют как повод для задержания Бейлиса. Я так долго рассказываю, пора что-нибудь процитировать. Бейлис написал книгу «История моих страданий». Вот как он описывает свою задержание. Сейчас я буду цитировать.
«На заре пятницы 22 июля, когда все еще спали, я услышал сильный шум, как будто вызванный большим количеством конных всадников. Прежде чем я успел выглянуть, раздался громкий стук в дверь. Естественно, я испугался. Что могло произойти рано утром? За все 15 лет, что я жил на фабрике, я не слышал такого шума.
Тем временем, стук становился все громче. Моей первой мыслью было, что на фабрике возник пожар. Я подбежал к окну, и хотя было довольно темно, я узнал жандармскую форму. Что нужно было жандармам здесь в такое время? Почему они стучат в дверь? У меня потемнело в глазах, голова кружилась, я чуть не потерял сознание от страха. Безостановочный стук, однако, дал мне понять, что сейчас не время для размышлений, и я побежал открывать дверь.
В дом ворвался большой отряд жандармов во главе с полковником Кулябко, печально известным начальником Охранки (секретной политической полиции). Поставив охрану у двери, полковник Кулябко приблизился ко мне и строго спросил: «Вы Бейлис?». — «Да». — «Именем Его Величества, вы арестованы. Одевайтесь», прогремел его дьявольский голос».
Пришли утром, большой толпой, ворвались с обыском — ничего не напоминает? Классика. Причем это была политическая полиция, Кулябко — они же отвечают за охрану первых лиц государства. Бейлиса ведут в тюрьму, причем совершенно чудовищно: вместе с ним задерживают его 8-летнего сына и несколько дней вместе с Бейлисом, не в одной камере, но держат в другой камере в тюрьме. То есть вот такие меры, да-да. То есть сейчас времена, возможно, даже чуть помягче, чем тогда. Бейлис абсолютно не понимает, за что. Не было никаких обвинений, никаких оснований — задержан и всё. Он спустя продолжительный период времени узнает, в чем его обвиняют.
В этот же день с Бейлисом задержана и Вера Чеберяк. Такой происходит размен у Чаплинского с полицейскими. Она тоже задержана, с ней тоже пытаются провести какие-то оперативные мероприятия, выражаясь на сегодняшний манер. Но она была таким очень хитрым человеком и предусмотрительным: она ничего не говорит и выходит на свободу спустя 2 недели.
И тут, поразительно, она выходит в тот момент, когда ее дети, дочка Люда и сын Женя — тот самый Женя, с которым играл Андрей Ющинский и дружил, — они в больнице с тяжелой болезнью. Весь Киев, который следит за этой историей, рассуждает о вероятном отравлении. Что делает Вера Чеберяк? Она прежде всего едет в больницу и забирает тяжелобольного ребенка домой, несмотря на рекомендации врачей, и сидит с ним рядом. Многие, в том числе полицейские, считают, что чтобы ребенок не рассказал лишнего ни в коем случае.
Я цитирую показания суда. В это время один из полицейских Полищук (мы с ним еще встретимся) отвечает на вопросы Шмакова, представителя, кстати говоря, со стороны обвинения именно об этом эпизоде по поводу того, что происходило у Веры Чеберяк в доме с больным мальчиком.
ШМАКОВ: Бывали ли моменты, когда он приходил в сознание, и что Вера Чеберяк говорила?
СВИДЕТЕЛЬ: «Скажи мне, кто действительный убийца».
ШМАКОВ: Говорила ли: «Скажи мне, дорогой сынок, чтобы меня не трогали»?
СВИДЕТЕЛЬ:Она говорила: «Скажи, чтобы от меня отстали, кто убил».
ШМАКОВ: А что он отвечал?
СВИДЕТЕЛЬ:Он ничего не отвечал.
ШМАКОВ: Не говорил ли он: «Оставь, мама, мне тяжело это вспоминать»?
СВИДЕТЕЛЬ:Возможно, что и говорил. Я не помню сейчас.
ШМАКОВ: Когда мальчик приходил в сознание, что ему говорила мать, когда вы расспрашивали мальчика по делу?
СВИДЕТЕЛЬ:Мать ему мешала говорить.
Такие же показания дает и священник, который пришел исповедовать умирающего Женю Чеберяка: мальчик хотел ему что-то сказать, но так и не решился. Он об этом скажет тоже во время суда.
Важно, что ранее — а это был не первый обыск и не первые действия, — во время обыска у Чеберяк мальчик и мать находились в разных комнатах. Полицейский начал выспрашивать Женю о том, что там произошло, и этот полицейский увидел, что мать гневно из другой комнаты на него посмотрела и всем видом дала понять, что надо молчать.
Все ближе и ближе полицейские подбираются к Вере Чеберяк. Она, безусловно, становится подозреваемой по делу. Много показаний на нее, ведет она себя неестественно. Женя — важный, ключевой свидетель, — умирает. Его сестра в тяжелом состоянии. Официальный диагноз — дизентерия. Могла ли быть дизентерия? Наверное, могла. Но немного смущает, что дизентерию у Жени Чеберяка установил тот самый эксперт (его фамилия Туфанов), который и поменял показания — помните, я рассказывал? — который поменял показания изначальные о травмах на теле Ющинского. Тот же самый человек устанавливает дизентерию у Жени и причину смерти. И это вызывает, безусловно, дополнительные вопросы.
С Женей Чеберяком и его свидетельствами мы еще столкнемся, но полиция, разумеется, интересуется Верой Чеберяк. Вот-вот она станет подозреваемой. А что делать с Бейлисом? Его что, отпускать? На него нет никаких доказательств. И именно в этот момент, когда все нити уже подходят к Вере Чеберяк, появляется новый свидетель обвинения, который показывает на Менделя Бейлиса. Этим человеком становится Казаченко.
Кто же такой этот Казаченко? Дело в том, что он сидит в одной камере с Бейлисом, и они подружились — как-то сблизились, подружились. Казаченко говорит Бейлису: «Я скоро выйду. Может быть, что-нибудь передать на волю?». Бейлис обрадовался, потому что у него никакой связи с родными нет, адвокатов еще не допускают — это другая схема, вообще нет еще обвинения, адвокатов не пускают. Бейлис не понимает, что происходит на воле. И он пишет письмо. Оно сохранилось, с ним можно ознакомиться — мне кажется, я довольно много цитирую, тем более, что оно бытовое, где он все жалуется: «Что же за меня никто не хлопочет, я же не вор, не убийца». Такое очень эмоциональное. Ну понятно, человек, который несколько месяцев сидит и не понимает, за что, и никакой поддержки у него нет. Он просит Казаченко передать это письмо на волю.
Казаченко берет это письмо, написанное другим человеком, но помимо письма рассказывает следователям под запись, что Бейлис передавал ему, Казаченко, распоряжение убить двух свидетелей по делу — отравить их стрихнином, который еврейская община вся совместно должна была выделить Казаченко. Он под запись дает эти показания, их заносят в протокол, с ними знакомиться Чаплинский, сообщает о них Щегловитову.
Выходит, в итоге, есть показания Шахновского, того самого фонарщика, которого поймал за воровством Бейлис, его жены, потом еще одной женщины-нищенки — она эти показания подтверждает. Уже трое свидетелей. Есть мальчик, который якобы видел, как Бейлис гоняется за детьми на территории завода — мы о нем тоже еще подробнее поговорим чуть позже. А теперь очень важный свидетель, который рассказывает, что Бейлис и еврейская община собираются устранять свидетелей. «Смотрите-ка, складывается у нас пазл», считает Чаплинский. Уже пора, так сказать, подводить предварительные итоги, много свидетелей. Не забывайте, есть же еще экспертизы: эксперты те самые по поводу повреждений на трупе, профессор Сикорский с его портретом убийцы. Много уже всего, нельзя скрывать.
И следствие удовлетворено таким фактом. Чаплинский и Щегловитов считают, что доказательств довольно много, но все равно недостаточно. Надо как-то это все закреплять. Они допрашивают отца Чеберяк, которому дела ни до Жени, ни до Люды нет никакого. Он живет где-то далеко, Вера Чеберяк живет одна. Появляется вот этот муж Чеберяк и начинает рассказывать, что Женя, покойный к этому моменту, рассказал ему, как за Андреем гонялся мужчина с бородой. То есть он дает показания все эти подробные.
Потом этот рассказ перерастает в то, что гонялся не только Бейлис, а еще и два человека в странных одеждах, очень похожих на раввинов. В следующих показаниях они превращаются в раввинов у отца Чеберяк. Ну представляете себе, Шахновский, тот самый фонарщик, вспоминает с месяцами все лучше и лучше подробности и их уточняет. И складывается такая очевидная версия. Много свидетелей, много подробностей — уже вполне себе можно передавать дело в суд. Довольно много доказательств, разве нет? Вполне нормально.
Следователи, хотя и не совсем довольны всем этим, тем не менее, идут на поводу у Чаплинского и все это фиксируют в материалах дела. Красовский, правда, о котором мы говорили — вот он самый недовольный, — в какой-то момент понимает, что он не верит в ритуальную версию, и его от дела отстраняют. Он, видно, был человеком вспыльчивым, амбициозным, как-то он очень не нравился тому же Чаплинскому и тем, кто склонялся к ритуальной версии. В итоге — внимание, — Красовского заподозрили в краже 16 копеек во время обыска. На него заводят уголовное дело по этому факту. В дальнейшем его оправдывают, но, тем не менее, от дела отстраняют как человека, которому очень не нравилась версия о ритуальном убийстве.
Но почему же появляются вот эти новые свидетели? Итак, у следствия все неплохо, они вроде все закрепляют. Дело в том, что примерно в то же время, когда появляется отец Чеберяк и тот же Казаченко, у полиции другой важный свидетель, но он идет, так сказать, в другую сторону и ведет следствие. Это женщина, которая живет на первом этаже дома Чеберяк. У нее винная лавка, ее фамилия Молецкая, и она дает показания, что примерно в дни убийства у Чеберяк была большая компания мужчин, и она лично слышала из своей квартиры детский топот, за ним бегут какие-то взрослые, какие-то крики. И она об этом рассказывает следствию. Именно ее показания перекрывает Казаченко и отец Чеберяк. Надо же как-то отстранить.
С другой стороны, по поводу Молецкой (так зовут новую свидетельницу) были тоже сомнения. Дело в том, что у Молецкой очень серьезный конфликт с Чеберяк, и она тоже заинтересованное лицо, и она тоже, по мнению следствия, может наговаривать на Веру Чеберяк и давать не те показания, которые есть на самом деле. Поэтому на показания Молецкой, которые были очень важные, о том, что происходило в квартире у Чеберяк, внимания особого не обращают, зато обращают внимание на показания Казаченко и отца Чеберяк со слов уже погибшего мальчика.
Дело готовится к передаче в суд. Но тут новый разворот: независимое журналистское расследование. Есть очень много богатых людей, которые сочувствуют, которые помогают. Они нанимают адвоката Бейлису. Это известный в Киеве еврейский адвокат Марголин. Вот он готов защищать Бейлиса в суде, тем более дело передается уже в суд. Но надо же как-то доказывать невиновность Бейлиса. А для того, чтобы доказать его невиновность, надо найти и по крайней мере указать на реальных убийц.
В это время расследование ведет журналист Бразуль-Брушковский, сотрудник либерального медиа. И вообще в деле Бейлиса журналисты играют такую довольно хаотичную роль. Дело в том, что Бразуль изучил материалы дела и посчитал, что ключевым человеком, который явно знает убийц, была Вера Чеберяк. И он считает, что надо с ней как бы поработать, и она расскажет, кто настоящий убийца. Чеберяк чувствует риски, чувствует опасность и понимает, что полицейское расследование может быть направлено на нее. В итоге они договариваются встретиться. Бразуль-Брушковский везет Чеберяк в Харьков якобы на встречу с высокопоставленным человеком, а Чеберяк со своей стороны обещает рассказать какие-то подробности дела.
На самом деле на встрече только Марголин, тот самый адвокат. Это, кстати, было запрещено, потому что Чеберяк важный свидетель по делу, и адвокат не имел права с ней встречаться, это было серьезным процессуальным нарушением. И в дальнейшем Марголина, кстати говоря, именно из-за этого от дела отстранят. Происходит короткая встреча. Обе стороны ей не очень довольны. В дальнейшем Чеберяк будет рассказывать на суде, что во время этой встречи Марголин предложил ей 40.000 рублей для того, чтобы она взяла вину на себя или на воров, которые были в ее доме, и дала показания в защиту Бейлиса. Довольно такое сомнительное утверждение, но по факту вот эта недальновидная встреча со стороны Бразуля и со стороны Марголина дала основания верить Чеберяк и обвинять их в сговоре и в попытке подкупа. И это крайне неудачное для защиты Бейлиса действие, которое делает журналист.
Ну и второй момент: Вера Чеберяк смогла журналисту Бразулю-Брушковскому внушить, что она-то знает настоящих преступников, и эти преступники… И она возвращается к родственникам Андрея Ющинского. Там сейчас будет абсолютно безумная история, на мой взгляд. Я, честно говоря, много читал по делу Бейлиса, но она меня, наверное, больше всего поразила. Дело в том, что Вера Чеберяк говорит, что реальные убийцы все-таки отчим и дядя Андрея Ющинского, а также любовник Веры Чеберяк, француз Миффле. С этим Миффле у Чеберяк какая-то абсолютно аномальная история любви. Дело в том, что Чеберяк во время одной из ссор из ревности плеснула ему в глаза серной кислотой. Он ослеп, но потом Чеберяк и Миффле вновь помирились и сошлись. Я в очень большом недоумении, честно говоря, как вообще такое в принципе возможно. Они опять сошлись, и Вера Чеберяк говорит Бразуль-Брушковскому, что эти трое убили мальчика, и дает об этом показания.
Бразуль-Брушковский, не очень проверяя, публикует формально эту версию в газетах, непроверенную расследованием. Представляете себе, какая реакция? Тем более эту версию быстро проверяют. Он компрометирует независимое расследование, дает повод говорить о том, что опять евреи пытаются запутать следы, вбрасывают еще одну неправдоподобную версию.
Вы думаете, после этой неудачи Бразуль оставил расследование? Нет. Но наконец-то он делает правильный ход. Он привлекает в качестве своего партнера по расследованию бывшего следователя, полицейского пристава Красовского — того самого, который не верил в ритуальную версию, который вел свое расследование, который подозревал именно криминал, был уволен с позором, даже пытались его привлечь за 16 копеек к суду. Вот он присоединяется к расследованию и находит новые ходы.
Прежде всего Красовский обнаруживает подругу Чеберяк, некую Дьяконову, которая рассказывает очень много в расследовании — что она видела у Чеберяк воров именно в тот день, когда был убит Андрей Ющинский. Мало того, ее фантазия тоже довольно необъятна. Она говорит, что ночевала у Чеберяк, что она споткнулась о тюк; похоже, в этом тюке лежал труп. То есть она говорит и говорит.
Забегая вперед, хочу сказать, что эти показания на суде в итоге не подтверждаются. Дело в том, что Дьяконова дополнительно рассказывала о том, что подробности убийства в Киеве ей рассказывает некий человек в маске, с которым она 3 часа гуляет по Киеву. Ну понимаете уровень свидетельницы Красовского… Тем не менее, это свидетельница, есть ее показания — а чем они хуже показаний со стороны обвинения или того же Казаченко, который рассказывает про стрихнин? Я говорю, это безумная история.
Но, с другой стороны, Красовский находит очень нестандартный ход, пользуясь пониманием преступного мира. Он привлекает к расследованию двух интересных людей — Караева и Махинина. Это были люди, близкие к революционному движению — революционеры, но в тоже время со связями в криминальных кругах, имевшие там авторитет. Вот к ним приходит Красовский и предлагает попробовать найти среди воров у Веры Чеберяк обвиняемых в убийстве Андрея, каким-то образом спровоцировать этих людей.
Караев и Махинин в тюрьме встречаются с неким Сингаевским, сводным братом Веры Чеберяк, одним из воров — криминал, грабежи, кражи… Они пытаются с ним наладить контакт и говорят, что, по их данным, Сингаевским очень интересуется полиция, возможно, его будут обвинять в убийстве, и необходимо что-то с этим сделать. Возможно, уничтожить каких-то свидетелей, которые на него наговаривают. Сингаевский якобы дает согласие Караеву и Махинину и даже признается им в убийстве — что да, все было именно так, это мы порешили Андрея Ющинского. Он об этом рассказывает Махинину и Караеву, те рассказывают об этом Красовскому, и такая версия тоже появляется в независимом расследовании. Теперь много аргументов и у защиты. Что же делать? Дело уже в суде. Тогда его передают на дополнительное расследование и возвращают следователям, и дело очень серьезно затягивается.
На этом мы пока уходим на небольшую паузу. Впереди у нас продолжение расследования, сам суд, процесс и приговор по делу Бейлиса в самое ближайшее время. Как говорится, оставайтесь с нами, ставьте лайки, подписывайтесь на канал. Скоро все будет, и вы узнаете, чем закончилось дело Бейлиса.