«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Единственное, что Путина в реальности сдерживает — он не понимает, функционирует ядерная система или нет. А проверять ее на глазах у всех он не может, потому что он должен нажать кнопку — и оно должно выстрелить. А если оно не выстрелит, все будут долго смеяться. Поэтому лучше угрожать, лучше размахивать…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день! Это «Особое мнение» на «Живом гвозде». С вами — Ольга Бычкова. С особым мнением — Сергей Пархоменко. Привет!
С.ПАРХОМЕНКО: Привет, привет, Оля!
О.БЫЧКОВА: Напомню нашим слушателям и зрителям, что у нас есть чат в YouTube. Другим глазом я посматриваю Телеграм-канал Сергей Пархоменко под названием «Пархомбюро».
С.ПАРХОМЕНКО: Где мы ждем ваших вопросов. Некоторое количество уже было, но присылайте еще.
О.БЫЧКОВА: Я хочу начать, конечно, с сегодняшней новости. Буквально несколько часов назад Совет Федерации одобрил закон об отзыве ратификации договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Мы уже в прошлый раз об этом говорили и давно этот разговор о том, что уже, конечно, практически принятое решение и свершившийся факт, что Россия выходит из этого договора. Но. тем не менее, немножко такое, апокалипсическое чувство, что рушится вся система международной безопасности, создававшаяся предыдущие много десятилетий, оно, в общем, конечно, не покидает меня, по крайней мере. Как тебя?
С.ПАРХОМЕНКО: Строго говоря, не совсем Россия выходит из договора. И даже специальный человек в Совете Федерации сегодня Сергей Кисляк, если я правильно понимают и если это не какое-то внезапное совпадение имени и фамилии, Сергей Кисляк — это бывший посол в США времен, когда выбрали Трампа, когда он сделался президентом в 16-м году. И Кисляк тогда был участником каких-то больших скандалов в США, потому что он встречался вопреки американским законам со всякими участниками трамповской команды. В общем, активный я бы сказал, деятельно. Так вот этот активный Кисляк сказал специально, что Россия остается участником этого договора. И на ней, как он сказал, лежат по-прежнему все те обязательства, которые лежат на участнике договора. Смягчил его так сказать. Не из договора вышла Россия, а она его как бы дератифицировала. Потому что там есть два этапа…
О.БЫЧКОВА: Если она захочет — будет это делать.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, она подвесила этот договор на ниточке — вот я бы так сказал. Пришла Россия по приказу Путина, этот договор расположила таким же образом, каким формально он расположен у США и Китая, которые тоже в 96-м году подписали. Это из тех договоров, который ООН предлагает, огромное количество стран его подписывает. В 96-м году они как бы подписали, но Штаты и Китай не ратифицировали. Россия ратифицировала. Теперь разратифицировала обратно.
О.БЫЧКОВА: Маленькая сноска. Да, Сергей Кисляк — это, действительно, тот самый и есть. Он в Совете Федерации первым зам председателя по международным делам. Он от республики Мордовия.
С.ПАРХОМЕНКО: Странно было бы да… Сергей Кисляк не так часто встречается. Короче говоря, Путин велел, по-моему, 5 октября, выступая на Валдайском клубе, он вполне недвусмысленно сказал, что «вот разратифицируйте мне это» — и немедленно все исполнили. Дума в двух чтениях сразу принимала, Совет Федерации тоже немедленно на это откликнулся, службу свою исполнил.
Зачем? Пугать. Это то, что мы говорили. Россия торгует страхом, Россия накачивает некоторую истерику по этому поводу и Путин напоминает, что у России есть этот инструмент. Хотя в точности никто не знает, есть ли это инструмент. И моя концепция такова, что это единственное, что Путина в реальности сдерживает, — это то, что он не понимает, функционирует эта ядерная система или нет. А проверять ее на глазах у всех он не может, потому что он должен нажать кнопку и оно должно выстрелить. А если оно не выстрелит, все будут долго смеяться.
Поэтому лучше угрожать, лучше размахивать. А в общем, размахивать больше более-менее нечем. Шантажировали самой сильной армией — не шантажируется. Армия оказалась слабой. Шантажировали нефтяным и газовым голодом, заморозкой всей Европы — не шантажируется, ничего не заморозилось, зима предыдущая прошла, все в полном порядке, к нынешней зиме тоже все готовы. Так что с этим тоже ничего не вышло.
Последнее, что остается, это шантажировать ядерным ударом, напоминать, что это возможно, и, таким образом, пытаться… это единственный, собственно, ответ на сдерживания массированной помощи Запада Украинской армии. Запад демонстрирует, что он не собирается от этого отказываться. Может быть, мы отдельно поговорим про то, что в Штатах происходит на эту тему, где громадный пакет помощи Украине, больше, чем в прошлом году потребовал Байден. Все это очень осложняется ситуацией в американском конгрессе, где до сих пор нет спикера одной из палат, там нарушена процедура. Американская система очень чувствительная к тому, чтобы эта процедура происходила в соответствии с традициями и предписаниями. И когда она в каком-то месте ломается, это создает большие сложности. И Украине , конечно, в этом смысле не повезло, что это произошло именно в этот момент. А произошло это не в связи с Украиной. Украина является одним из очень побочных, как в это ни трудно поверить, тем для дискуссий в США. Там спорят о другом. Там, несомненно, готовятся уже к следующим выборам, которые будут в 24-м году. Основные политические конфликты в США не про Украину. Но тем не менее, противостоящие стороны не прочь использовать украинский сюжет для некоторой дополнительной аргументации. Это, конечно, сильно осложняет дело.
А главное, чем Россия могла бы в этом участвовать, вот, собственно, Путин и предлагает это — она участвует в ядерной угрозе. Она дает этот аргумент противникам помощи Украине, дает им возможность говорить: «Мы не можем это делать, потому что есть опасность. Там сидит буйный сумасшедший». Мы тихо к этому привыкли, что о Путине разговаривают вот в таком тоне: «Там сидит буйный сумасшедший, он непредсказуем, с ним договориться невозможно. Черт знает, что завтра придет ему в голову. Давайте не будем его раздражать». Вот, собственно, вся та аргументация, которая по этому поводу существует.
И то, что сделал сегодня Совет Федерации, это, по существу, они протягивают через океан эту руку помощи людям, они говорят: «Да-да. Буйный. Очень сумасшедший. Не связывайтесь с ним, не раздражайте. Пугайтесь». Вот, собственно, что осталось от Российской внешней политики. Вот все, чем она сегодня располагает — прикидываться буйным сумасшедшим, как-то беситься, раздирать на себе рубаху, «Держите меня четверо!» Вот ровно то, что сделал сегодня Совет Федерации. Он выкрикнул: «Держите меня четверо!»
О.БЫЧКОВА: И не только. «Держите четверо!» — это само собой. Но он уже давно как бы это выкрикивает, Совет Федерации и Федерация как таковая, но это же дурной пример заразителен. Потому что почему еще ломается система — потому что нарушаются правила поведения и правила приличия, можно их теперь не соблюдать.
Вот Пакистан сейчас, например, смотрит на то, что происходит в Израиле с ХАМАСом. И сразу какая-то тетенька из их условного Совета Федерации или какого-то условного органа власти начинает истошно кричать, что «у нас есть ядерная бомба, давайте мы ее бросим на этот Израиль!» Она могла себе такое позволить сколько-нибудь лет назад, когда СССР и США как бы договаривались о возможных ядерных сдерживаниях. А сейчас, пожалуйста, все гуляют по буфетам, как хотят.
С.ПАРХОМЕНКО: Конечно, это взрывает всю систему ядерной безопасности мировой. Последовательно то, что Путин делает на протяжении уже многих лет, отказываясь от одного договора, от другого. И вот теперь дератифицирует сам договор о запрете ядерных испытаний, который основа всего в значительной мере. Это разламывание всей этой системы. Стран, которые находятся на грани получения ядерного оружия или уже даже за гранью — вообще уже довольно твердо известно, что оно есть, — на самом деле в мире немало.
Это мы еще про Северную Корею не разговариваем, про которую боятся даже более-менее думать, что там Россия успела Северной Корее надавать и что она, например, пообещала сейчас по этой части в обмен на, по всем признакам уже начавшиеся, поставки боеприпасов в Россию из Северной Кореи. Это все связанные вещи. Мы начинаем говорить про ядерную безопасность — натыкаемся на эти корабли, которые плывут сейчас из северокорейских портов в российские порты на Дальнем Востоке для того, чтобы все это старье — ракеты, бомбы, артиллерийские снаряды, которые в свое время были то ли подарены, то ли проданы, то ли поставлены в обмен на что-то в Северную Корею, — вот теперь они возвращаются назад.
Так что это тоже из этой же компании история, это все завязано в один клубок.
О.БЫЧКОВА: И ситуация на Ближнем Востоке не прибавляет, конечно, ощущения безопасности в мире, не только на Ближнем Востоке, не только в Израиле, не только вокруг него, но и в целом, конечно. И день за днем, уже две недели длится эта война, и ситуация становится только хуже.
С.ПАРХОМЕНКО: Да. И Россия здесь играет роль кипятильника: она подогревает. Есть одна новость, она уже старая на самом деле, она 12-дневной давности, нам надо было прошлый раз ее обсуждать, но как-то я пропустил. На самом деле, по-моему, это важно.
По-моему, 12 октября израильская авиация ударила по некоторым сирийским целям, в частности, по двум крупным аэропортам. Один из них в Дамаске. И по целям, которые, так или иначе, связаны с Хезболлой. Потому что мы все время говорим о Газе, о ХАМАСе, о событиях на юге Израиля, но на самом деле Израиль и все, кому важна эта ситуация, вынуждены присматривать еще и за севером, за другой стороной, откуда в любой момент может последовать новый удар и там открыться новый фронт.
О.БЫЧКОВА: А что ходить далеко за новостями 10-12-дневной давности, когда сегодня буквально ударил Израиль по аэропорту в Алеппо.
С.ПАРХОМЕНКО: Да. Но почему я вспомнил про 12-дневную давность — потому что Россия отреагировала на это, как говорят специалисты, впервые в истории сирийской войны осуждением этих ударов. Вообще до сих пор единственная забота российской дипломатии по части израильских ударов по Сирии заключалась в том, чтобы эти израильские удары как-нибудь не пришлись по каким-нибудь российским целям, чтобы не сбили какой-нибудь российский самолет. Как мы помним, один раз это все-таки произошло. Чтобы не ударили по какой-нибудь российской базе нечаянно или по российской взлетной полосе или российскому конвою или еще чему-нибудь.
И об этом как-то все время разговоры бесконечные были. Но никогда до сих пор российский МИД не осуждал «израильскую военщину» за это, что она ударяет по Сирии, а тут о судил. И довольно резкое заявление, которое кончается фразой типа «Это не должно повториться…» Вот: «Этого ни в коем случае нельзя допустить. Эти действия израильской стороны представляют собой грубое нарушение суверенитета Сирийской арабской республики и базовых норм международного права. Целями нападения в очередной раз оказались такие важные объекты гражданской инфраструктуры Сирии, как аэропорты. Тем самым были подвергнуты реальной угрозе жизни ни в чем не повинных людей, безопасность международного сообщения». В общем, «израильская военщина» распоясалась, как это принято когда-то у них говорить.
Но вот опять, снова вынужден произнести эту фразу: Это всё, что остается России — выступать в роли буйного сумасшедшего, который в этой ситуации почему-то принимает не эту сторону, а ту. Весь мир собирает сукровицу. Макрон поехал туда и заявил: «Мы должны отнестись к ХАМАСу так, как в свое время отнеслись к ИГИЛ — создать крупнейшую международную коалицию, воспроизвести…». Она такая же точно не воспроизведется, потому что там не будет России, и это тоже результат того, что произошло в последние два года. Когда-то антиигиловская коалиция не просто была с участием России, но Россия была в центре событий, одним из самых важных, одним из самых первых участников коалиции. И всем было понятно, что без России невозможно. Как же так, Россия важнейший столп всего этого.
Сейчас даже никто не разговаривает про это. Совершенно очевидно, что коалиция будет без России. Скорей всего, коалиция против террористических сил в какой-то форме произойдет, уж в макроновской форме или не в макроновской — это другой вопрос, но, тем не менее, это случится.
Поэтому мы и получаем все время свидетельства одного и того же — последовательного провала России в международных отношениях. И Россию выкидывают не только из каких-то спортивных чемпионатах, не только спортивные федерации, говорят, что «мы российских спортсменов не допустим». Это на поверхности, и все это видят и все по этому поводу переживают. Нет, на самом деле мировая политическая федерация последовательно выбрасывает Россию из всех форм ее присутствия где бы то ни было. И сегодня абсолютно невозможно представить, чтобы Россия принимала участие наравне с другими в решении каких-то мировых проблем. Никто ей не доверяет, никто ее на самом деле не пустит.
О.БЫЧКОВА: Почему Россия не может как-нибудь вывернуть наизнанку свою риторику, по крайней мере, и сказать что-нибудь более вразумительное по поводу ХАМАСа, терактов и зверств над живыми людьми? То есть как бы они пытаются что-то такое сказать типа, что это очень нехорошо брать заложников и нападать на гражданское население, но как-то так, не переходя на личности при всем при этом. Почему Россия не может тут хотя бы на словах определиться? Неужели эти связи с ХАМАС, о которых там много говорят и строят разные предположения о том, насколько глубоко Россия там сидит, в этих отношениях с ХАМАС, — неужели это все так глубоко и серьезно? Честно говоря, у меня все равно, несмотря ни на что, это не очень укладывается в голове.
С.ПАРХОМЕНКО: Потому что это то, чем Путин пытается торговать. Если мы обсуждаем то, что у него остается все меньше и меньше предметов для шантажа и торговли, чем меньше их остается, тем больше он дорожит тем, что у него остается. В частности, у него остается вот это. Он все время намекает, так или иначе: «У нас есть отношения. К нам прислушиваются. У нас есть свой вес. Договоритесь с нами, и тогда мы вам устроим». Это один из самых распространенных видов мошенничества. Вам что-то надо? Вам нужен товар дефицитный? Вам нужно, чтобы вашего родственника отпустили из-под уголовного дела? Вам надо квартиру купить дешевле? Вам вообще что надо? Вам надо, чтобы ваш ребенок поступил в вуз? Договоритесь со мной — я и вам устрою.
Так выглядит мошенничество. Вы когда первый раз слышите вот это: «Договоритесь со мной»… Так и тут Путин выступает в роли мирового мошенника: «Договоритесь со мной. Я сейчас от вашего имени поговорю… Вы хотите заложников… Давайте попробуем через меня. Американцы что-то там пытаются и даже, говорят, уговаривают Израильские вооруженные силы, чтобы они повременили со своей сухопутной операцией. А попробуйте через меня договориться. Может быть, я вам добуду какое-то количество заложников. Может быть, я кого-то уговорю…».
Вот это один из немногих предметов торговли, который у Путина остается.
О.БЫЧКОВА: Но мы не слышим ведь никакой значимой информации о том, что как-то что-то России, Путину удается сдвинуть с мертвой точки…
С.ПАРХОМЕНКО: Так ничего ему и не удается, поэтому нет значимой информации.
О.БЫЧКОВА: …новости про Катар, про Кувейт, про каких-то еще арабских посредников, про американцев, про европейцев, которые ведут переговоры. Мы не знаем, к чему это приведет и приводит, но, по крайней мере , есть сообщения о том, что какая-то работа пытается делаться.
С.ПАРХОМЕНКО: Потому что эта работа даже притом, что мы слышим по отдельности про Катар, по отдельности про США, про какие-то египетские усилия, на самом деле эта работа согласована. Мы просто не видим этого на поверхности. Но нет никаких сомнений, что происходит какая-то координация усилий там, внутри больше или меньше, успешная или безуспешная, но понятно, что участники этих событий должны пытаться согласовывать эти действия между собой. Только тогда у них появляется какой-то шанс на успех.
С Россией никто ничего не согласовывает. Совершенно очевидно, что никто не будет сейчас вступать с Россией в тихие, секретные, подпольные консультации для того, чтобы согласовать усилия для вызволения заложников или для выдачи каких-нибудь хамасовских вождей или дли приема газовских беженцев или еще чего-нибудь. Никто не станет сейчас Россию включать в это. А Путин хочет, чтобы включали. Ему важно оставаться одним из участником, одним из собеседников. А иначе что? Куда он съездил за последний год? В Кыргызстан съездил и в Китай съездил. Очень странно. Поговорив там на очень странных правах, не привезя оттуда ничего, ничем не похваставшись, кроме того, что после многочасового ожидания ему удалось встретиться с председателем Си — вот это весь дипломатический багаж, который он привез.
Все остальное — это Лавров, который ездит по Африке. Ему в каждой стране надевают на шею большую цветочную гирлянду, танцуют перед ним в аэропорту, он как-то пытается прихлопывать и притопывать в ритм — вот, с, на этом и все. Африканский сюжет тоже, по всей видимости, заканчивается, потому что оттуда благополучно выгоняют остатки от российских наемников, как мы все время продолжаем это слышать. Эти новости приходят в постоянном режиме, что вот опять в Мали, в ЦАР, в Нигерии, еще где-нибудь опять произошли несчастья с российскими наемниками, которых опять откуда-то выкрали, опять перестреляли, опять им не дали поставить каких-то боеприпасов и вооружений. Это какая-то перманентная фабрика этих африканских новостей. И этот проект тоже благополучно слетел, благополучно заканчивается.
Что остается? Непонятно на самом деле. Торговля нефтью с Индией за рупии, которые более-менее никому не нужны. Вот такая картина, если рисовать ее широкими мазками. Я хотел еще поговорить про The New York Times и про прочие…
О.БЫЧКОВА: Я тоже хотела поговорить про Израиль, ХАМАС…
С.ПАРХОМЕНКО: Сегодня еще добавился Гутерриш со своими заявлениями довольно странными.
О.БЫЧКОВА: Мы все это слышали, может быть, в связи с Украиной: «Все не так однозначно». Теперь все почему-то говорят, что не все так однозначно. Понять, почему вдруг все стало для людей не так однозначно, когда убито уже больше тысячи людей, замучено одномоментно, совершенно невозможно. Но вернемся к этой теме сразу после нашей небольшой рекламы.
Я даже не знаю, что меня поражает больше, что производит большее впечатление — вот эта удивительна информационная слепота, которую мы наблюдаем, нежелание видеть факты или невероятное количество антисемитов, которые просто как тараканы внезапно вдруг вылезли из всех щелей. Хотя многих казалось, и мне, например, что их там просто нету очень давно, а они там, оказывается, сть.
С.ПАРХОМЕНКО: Я бы про антисемитов говорил с большой осторожностью. Потому что, мне кажется, что не антисемитизмом это все объясняется. Хотя понятно, что существуют какие-то инциденты.
Понятно, что в любом коллективе, даже в редакции The New York Times, который, я не побоюсь этого слова, очень еврейский, как и многие американские редакции на самом деле — чего мы будем обходить эту историю и называть «лицами определенной национальности», — ну да, традиция заключается в том, что в американских медиа довольно много традиционно евреев. Это такое важное профессиональное отношение к этому. Но, несмотря на это, антисемит может закрасться где угодно. Но я бы сказал, что речь идее скорее о каких-то странных искажениях этических и политических норм в европейской и американской интеллектуальной среде, а медиа все-таки относится к интеллектуальной среде, как бы по этому поводу не смеялись. И там, действительно, происходит эта гиперкоррекция, такой перекос в обратную сторону, когда не дай бог, чтобы нас кто-нибудь заподозрил, что мы на стороне сильного. Хотя, как мы сейчас видим, вопрос о том, кто здесь сильный и кто здесь страдающая сторона, это открытый вопрос. Да, у Израиля есть мощная армия, несомненно. И это вам не путинские разговоры про вторую армию мира. У Израиля, действительно, очень хорошая, эффективная, подготовленная, мобилизованная, снабженная современная армия, которая, несомненно, является чрезвычайно важной силой на Ближнем Востоке и не только на Ближнем Востоке.
Но Израилю противостоит варварство. Варварская социальная психология в значительной мере. Огромные массы людей в чрезвычайно густонаселенных районах, где, действительно, фраза, которую многие осуждают «В Газе нет мирных жителей, там все, так или иначе, ввязаны в систему террора». В этой фразе можно сомневаться, можно осуждать, но она, тем не менее, она довольно близка к истине.
О.БЫЧКОВА: Я сомневаюсь, например, потому что это то же самое, что говорить, что в России все агрессоры и захватчики…
С.ПАРХОМЕНКО: А я нет. И ровно потому, что я, мне кажется, представляю себе, что вносят туда разного рода этнические традиции, религиозные догмы, от которых в значительной мере свободно российское общество.
О.БЫЧКОВА: Я тебя перебью обязательно, потому что, я видела очень много сообщений, у меня переполнена лента разными израильскими источниками и комментаторами по понятной причине, но там, например, много сообщений о том, что разные косвенные источники вылезают. Потому что, как и в России путинской людям бывает сложно выразить свое реальное отношение и это вылезает разными способами, например, на Алиэкспресс вдруг возникла какая-то ветка комментариев, непонятно в связи с чем, где жители Газы высказывают свои опасения, страхи, разочарования. Они говорят, что их все бросили, что их все начальники сидят в укрытиях, либо за границей, что люди как мясо и так далее.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, несомненно. Это все, действительно, чрезвычайно сложно. И у меня был в моем пятничном эфире на YouTube-канале известный тебе Аркадий Мильман, израильский дипломат и когда-то посол Российской Федерации. Очень эмоционально, надо сказать, он говорил, не по-дипломатически, но это тоже производит сильное впечатление. И он, в частности, говорил о том, что хамасовское руководство предпринимает специальные усилия для того, чтобы сдержать эвакуацию людей, поток беженцев, чтобы люди сидели по своим домам, не вылезали даже тогда, когда Израиль их предупреждает, чтобы жертв было больше. И есть прямые свидетельства о том, что там вплоть до минирований каких-то дорог и переходов, чтобы люди не совались, а сидели там, где сидели, и своими телами прикрывали хамасовскую инфраструктуру.
Конечно, это существует тоже. И несомненно, существует расслоение, несомненно, существует страдающая сторона внутри Газы и так далее. Но все это, конечно, отягощено множеством социально-этнически и социально-этических обстоятельств, которых все-таки в России нет. И разница между этим существует. Я не устаю повторять, что фраза «Это другое» — это важная очень фраза, и не нужно над ней смеяться. Потому что, действительно, люди устроены по-разному, страны устроены по-разному, религии действуют по-разному на своих адептов и так далее. Да, это в значительной мере другое, нечто более сложное, более жестокое, более грубое, более примитивное, несомненно, если говорит о людях, в том числе, об уровне образования и так далее.
С другой стороны существует в мире, в интеллектуальной среде европейской, американской этот страх, как бы нам вдруг не оказаться на слишком жестокой стороне. И мы видим перекос, который выражается, в частности, в том, что немедленно принимаются на веру любые заявления с той стороны. И до знаменитой истории с больницей, про которую все время на языке вертится в результате, что «со взрывом больницы», так штука вся заключается в том, что взрыва больницы-то не было. Был взрыв автостоянки.
О.БЫЧКОВА: А ракета, как теперь выясняется, испарилась и растворилась как соль.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, ракета как соль в воде растворилась, от нее не осталось никаких следов…
О.БЫЧКОВА: И это прокатывает.
С.ПАРХОМЕНКО: Но мы продолжаем говорить. Даже я поймал себя на том, что я два дня тому назад писал пост у себя в Фейсбуке, посвященный редакционному комментарию, который вышел The New York Times, где они объясняются (даже не могу сказать, извиняются) за неудачу своего освещения этого. И то я там написал: «The New York Times вывесило объяснение по поводу взрыва больницы». И тут же мне один из моих читателей и комментаторов: «А почему вы пишите «по поводу взрыва больницы»? Вы же знаете, что не было взрыва больницы, а был взрыв автостоянки». И я справил это, я сказал: «Да, вы совершенно правы». Действительно, это происходит автоматически. Кстати, в этом тексте The New York Times тоже написано несколько раз: «врыв больницы… взрыв больницы… взрыв больницы», хотя не было никакого взрыва больницы.
И, конечно, текст этот признан абсолютно недостаточным. И, конечно, сама подача его была очень стеснительная. Он появился, пару часов повисел на главной странице сайта, потом уехал куда-то внутрь, потом они его переделывали, исправляли. И можно по поводу этого много смеяться и говорить, что вот они побоялись, не посмели признать и так далее.
Но процесс, тем не менее, происходит. И, мне кажется, что уже это имеет какое-то значение. Уже та велеречивая и жеманная фраза, что «мы будем улучшать механизмы подачи новостей, верификацию информации» и так далее, она на самом деле не такая уж и абсурдная. Потому что помимо покаяний, действительно, нужно что-то делать с процедурами. Потому что многое в современных медиа, в условиях современной редакции, которая работает не в ежедневном режиме, как это было всегда… Вот ежедневная газета выходит один раз в день, как известно. Вот мы весь день делаем газету, потом издали газету, а потом пошли пить пиво, а газета тем временем печатается в типографии, и утрам она попадет в руки читателям. Теперь это не так, как мы знаем. Теперь газета делается непрерывно, не останавливаясь ни на секунду. И этих ситуациях очень много автоматизма.
А еще нам предстоит вмешательство в эту ситуацию искусственного интеллекта. Все большую и большую часть этой работы будет на себя робот, который будет писать новость, придумывать к новости заголовки и так далее. Мы уже это видим. Вы пишите сегодня письмо в Гугл Почте, а с ужасом обнаруживаете, что у вас строка subject появляется автоматически. Это значит, что Гугл прочел ваше письмо еще не прочитанное, понял, про что оно и поставил вам subject. Так вот это будет происходить и отчасти уже происходит в редакциях.
Поэтому процедуры очень важны, и они вмешиваются. По этому поводу можно сколько угодно иронизировать, говорить, что мы сваливаем нашу моральную ответственность на кого-то другого. Но без разговора о том, откуда берутся заголовки, как они формулируются и поему они такого размера и при каких обстоятельствах заголовок должен поменяться, — без этого разговора на самом деле из этой ситуации не выйти. И технологическая часть в этом есть тоже. Можно сколько угодно обвинять, например, меня, что я пытаюсь кого-то выгородить или что-нибудь вроде этого, но я просто констатирую реально происходящую вещь.
О.БЫЧКОВА: А человеческий мозг при этом остается таким же медленным, маленьким и не очень совершенным и он, кажется, медленнее…
С.ПАРХОМЕНКО: Да, несомненно. И тут я хочу перейти к другому — к сегодняшним вестям из ООН и к тому что Гутерриш, генеральный секретарь ОНН выступил очень странно. Он выступил в классической системе «Не так однозначно» и сказав, что невозможно объяснить ничем, оправдать атаку хамасовских террористов на Израиль, но ровно так же он сказал, что невозможно ничем оправдать, что они 56 лет жили — это его цифра (интересно, от чего он считает, от для создания государства Израиль, по всей видимости — в оккупации.
Ну, слово «оккупация» точно не имеет отношения к действительности в этой ситуации. Потому что можно Израиль обвинить в противоположном, что они бросили Газу, вышли из нее, оставили ее один на один со своими начальниками, сказали: «Разбирайтесь сами, как хотите: хотите — выбирайте, хотите не выбирайте, хотите голосуйте — хотите нет». Они 17 лет не голосовали, там не было никаких выборов. Так что, какая это оккупация, на очень понятно.
Наоборот, сегодня в Израиле, как я понимаю, поднимается все больше возмущение политиками, которые ослабляли этот кран и предлагали людям из Газы работать в Израиле и устраивали системы и структуры перехода, так что каждый день заходили какие-то люди с территории Газа на территории Израиля, потому что они Америка работали, потому что их надо снабжать рабочими местами. А потом, в результате ровно это и оказалось инфраструктурой для этого нападения. Так что слова точно не точные. Совершенно точно не точные, выбранные этим самы Гутерришем, что в переводе, что в оригинале можно это посмотреть. И это уже не объяснишь никаким автоматизмом. Это реальная попытка усидеть на нескольких стульях по одной простой причине: существует фронт исламских государство. Пока Макрон приезжает на восток и предлагает создавать международную коалицию, другая коалиция уже есть, стран, которые удивительным образом сочувствую, они очень осторожно сочувствуют, заметьте, никто не принимает на себя ответственности, никто не организует снабжение, никто е принимает беженцев, никто не соглашается способствовать выдаче террористических вождей. Это странная поддержка.
Но поддержка, тем не менее, существует. И международные чиновники вынуждены на это оглядываться, они этого боятся, потому что завтра выборы, завтра внутриооновские процедуры, на которых потребуются голоса, потребуется согласование с разными делегациями. Гутерришу надо про это помнить. Отсюда берут вот эти «всёнетакоднозначевские» формулировки.
О.БЫЧКОВА: Да. И такая очень лукавая формулировка, что «мы поддерживаем Газу, а ХАМАС там где-то мимо пробегал, это такое же лукавство, которое легко доказывается. Там два буквально шага, например, между антисемитизмом и антисионизмом. Хотя одно прикрывается другим.
Здесь ровно то же самое. Поддержка Газы, она в условиях войны и того зверства, которое весь мир наблюдал 7 числа, она фактически является поддержкой ХАМАСа. И странно, что люди, которые говорят о поддержке Газы, например, поддержке мирных людей, они не выступают с лозунгами: «Ну, отпустите 200 человек…».
С.ПАРХОМЕНКО: Но я бы здесь переехал в Россию и напомнил тем, кто почему-то об этом забывает, что внутри России сегодня безотносительно ко всем играм Путина и прочего российского руководства на Ближнем востоке, к попыткам «договоритесь с нами». Существует прохамасовское лобби. Оно существует отдельно от МИДа, от Кремля, от Совета Федерации и всего остального.
Откройте Телеграм-канал Рамзана Кадырова, откройте другие чеченские источники. Они не только прохамасовские. Там ни слова нет по поводу попыток установить какой-нибудь баланс. Вот там точно нет никакого «Не все так однозначно». Там все абсолютно однозначно.
Я понимаю, что иногда случаются какие-то инциденты. Например, у меня совершенно выпучились глаза на этой недели, когда я прочел Твиттер нашего с тобой коллеги и человека, с которым мы много раз бывали еще в далекие эховские времена и в эфире рядом — Калоя Ахильгова, адвоката. Почитайте его Твиттер, много узнаете интересного. …«израильскую военщину» и всё остальное. Я, надо сказать, совершенно обалдел, увидев это. Потому что мне казалось, что все не так примитивно, что не только какими-то рефлексами определяется отношение к этому.
Но это же самое я вижу еще во много раз увеличенное и умноженное в разных источниках, связанных с Чечней, с Ингушетией, их руководством. Вот там все совершенно очевидно. И мы не можем с вами не отдавать себе отчета в этой ситуации обострения этого противостояния между варварством и цивилизацией, между агрессией и гуманизмом. Мы не можем отдавать себе отчет в том, что Россия — вы будете долго смеяться — федеративное государство и федеративность ее выражается не в том, что у нее это в конституции записано, что у нее законы такие (законы эти никто не исполняет, конституция эта никого не интересует), но в реальности Россия очень неравномерна, она не размешана до гомогенного состояния, чтобы не было никаких комочков, в ней комочков полно и еще каких.
Тут я перехожу к другой теме, но на самом деле в этом смысле, за этот хвостик она связана с этим. Я перехожу к другой новости — к новости о том, что происходит серийное награждение сына Кадырова. Вот сегодня или вчера это произошло, буквально что. Еще один руководитель субъекта Российской Федерации, на сей раз глава Карачаево-Черкесии по имени Рашид Темрезов объявил о том, что он объявляет о награждении Адама Кадырова, 15-летнего сына Рамзана Кадырова орденом За заслуги перед Карачаево-Черкесской республикой. Написал про это в своем Телеграм-канале, слетал туда. А перед этим туда слетал глава Татарстана. Итого три награды.
Почему это важно? Это очень важно. Почему нужно отдать себе отчет в том, что на наших глазах происходит нечто серьезное? Потому что это форма солидарности, несомненно, это демонстрация некоторого единства, которое поважнее законов, Конституции, поважнее Уголовного кодекса, поважнее системы правосудия, от которой ни черта не осталось, но формально у нас существует. Происходит на наших глазах демонстрация того, что у нас есть некоторые свои представления, и это коллективные представления. Мы собираемся продемонстрировать солидарность по этой части, мы собираемся солидарно действовать. Мы организуем фронт. Этот фронт против чего? Это антиконституционный в прямом в прямом смысле этого слова, это фронт отрицания Российской Конституции и российских законов, в которых участвуют республики, объединенные… А чем, собственно, они объединены? Вот что объединяет Карачаево-Черкесию и Татарстан? Ислам.
И тут я хочу перенестись в Москву и задать вопрос российскому диктатору и людям, которые вокруг него группируются: А вы понимаете, что вы и с этого конца тоже разрушили Россию не сегодня уже? Вы понимаете, что от единства России ничего под вашей благодетельной дланью остается. Вы, понимаете, что этот разлом начался. Он начался со скандальной, почти карикатурной, хотя над очень трагической истории. Там, между прочим, на дне этой ямы — живой человек, жизни которого угрожает опасность, человек, которого избивают, человек, избиение которого публично одобряют и за избиение которого выдают государственные награды, хоть и регионального уровня, но все равно государственные награды.
О.БЫЧКОВА: Человек, который уже осужден, он уже отбывает свое наказание.
С.ПАРХОМЕНКО: Ты знаешь, мне кажется, он не осужден еще. Мне кажется, что он по-прежнему находится там в следственном изоляторе. Но неважно, это человек, который на самом деле проходит некоторую законную процедуру. Сколько бы в ней не было произвола и так далее, но это некоторая форма исполнения закона — вот то, что он находится под следствием и так далее. Она нарушена, эта форма. Прежде всего, он не должен был оказаться на территории Чечни. Его туда отправили специально для того, чтобы там мучить.
Короче говоря, на дне этой ямы есть человек, а на поверхности — вот это, на поверхности исламская солидарность вот в такой странной форме. И она возникла от чего? Да от войны она возникла, оттого, что государство расстается со своими обязанностями, со своей властью. Вот то, что вы считали, может быть, укреплением диктатуры — выясняется, что диктатура может быть становиться все более и более свирепой, — но она от того не становится прочнее, не становится надежнее, она, наоборот, теряет, теряет контроль. Вот, в частности, она потеряла контроль над этим. И мы видим, что политики серьезного уровня — мы можем как угодно относиться к Рамзану Кадырову и к этому Рашиду Темрезову и к главе Татарской республики, — это руководители высокого ранга, они демонстрируют сегодня уже свое презрение к закону, к Конституции, к полномочиям единого федеративного государства. Вот что происходит сейчас на наших глазах. Это важнейшая вещь. И она возникла внезапно. Они возникла на том месте, где никто особенно этого не ожидал. Все началось с какого-то самодурства в чеченском руководстве. Они позволяют себе, что называется, гулять наша территория, мы тут вытворяем все, что угодно. Но посмотрите, как это развивается. Это развивается чрезвычайно серьезно и очень быстро, и за этим нужно обязательно следить и пытаться понять, а кто еще и в чем еще это выразится, кроме избиений беззащитных людей в местах лишения свободы. А еще что будет? А каким образом это будет происходить с разного рода федеральными право — не побоюсь этого слова — охранительными органами? А что будет происходить с приговорами российских судов завтра? Они будут признаваться или нет? И так далее.
Ровно фоном к этому происходят события, которые стали нам уже почти привычными. Вот очередная история с юристом, которому угрожают убийством. Это юрист из «Команды против пыток», который был похищен и который удерживается сейчас в качестве заложника. И угрожают перевести в состояние заложника не только его, но и его семью, потому что он помог… даже на самом деле не совсем понятно, он намеренно помог или просто случайно подвернулся, что называется, проезжал мимо и подвез, помог девушке, которая бежала из Ингушетии, из семьи…
О.БЫЧКОВА: Где подвергалась насилию.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, которая подвергалась насилию. Где ее просто терроризировали. Но это уже почти привычная история, про это книги написаны.
О.БЫЧКОВА: Этого человека зовут Магомед Аламов.
С.ПАРХОМЕНКО: Да-да. А девушку зовут Марина Яндиевой. Это какое-то очень важное ингушское семейство каких-то очень важных начальников, тоже связанных с силовиками. Фамилия очень распространенная, поэтому это трудно нагуглить, я, честно говоря, не понял, на каких они там постах, но видно, что на важных постах, много чего себе позволяют. И вот эта история… Про это уже книжки написаны — про как держат, не выпускают и возвращают обратно, если удается убежать, этим девушкам из северокавказских исламских республик. Вот теперь это принимает такую форму. Это тотальное абсолютно беззаконие и может быть демонстративное презрение закону на фоне того, что никто в этом остаточном путинском государстве, полуразрушенном войной, не пытается не то что с этим справиться, но даже в это вмешаться. Даже речи нет.
О.БЫЧКОВА: Я видела вопрос по поводу того, что Дарья Дугина, которую взорвали в автомобиле и Владлен Татарский, которого взорвали…
С.ПАРХОМЕНКО: Да, я про это обязательно буду еще разговаривать. Это важно.
О.БЫЧКОВА: К этому имела отношение якобы украинская разведка, остановили американцы.
С.ПАРХОМЕНКО: Откровенно говоря, я был один из тех, кто говорил, что не может этого быть, что это фигура, не имеющая совершенно никакого значения, никакой Украине она не нужна и ее убивал кто-то другой. Скорей всего, убили свои. Теперь из вполне надежных источников поступают противоположные сведения. И я думаю, что… Нет, давай мы об этом будем отдельно разговаривать. Это длинная, сложная история. Пока только констатируем, что эти сведения поступили и что они, по всей видимости, правдивы, что эта акция была, действительно, совершена украинскими спецслужбами, хотя они активно отрицали это. Поговорим еще в какой-то момент. Напомни мне про это.
О.БЫЧКОВА: Это будет ровно через неделю.
С.ПАРХОМЕНКО: Через неделю, ровно в среду.
О.БЫЧКОВА: Это было «Особое мнение» на «Живом гвозде». До встречи, спасибо всем, пока!
С.ПАРХОМЕНКО: Спасибо!