«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Вот это «не хочу» Пескова – признание гибели государства. И пресс-секретарь главы этого бывшего государства делает нам заявление о том, что нашего государства больше нет, и говорить об этом мы не хотим, потому что нам страшно. Страшно, по существу, то, что они наделали…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день! Это «Особое мнение» на «Живом гвозде». С вами Ольга Бычкова, с особым мнением Сергей Пархоменко. Привет тебе!
С.ПАРХОМЕНКО: Привет! Очень рад тебя видеть и снова быть в эфире «Живого гвоздя». Привет!
О.БЫЧКОВА: Я нахожусь немножко в походных условиях…
С.ПАРХОМЕНКО: Бывает в последнее время.
О.БЫЧКОВА: Бывает, да. Надеюсь, мне это не помешает и ничему не помешает.
Начать я хочу с новости, которая пришла пару часов назад про Рубена Варданяна, которого задержали при переходе в Лачинском коридоре. Он пытался покинуть территорию Нагорного Карабаха. Рубен Варданян известен как миллиардер, крупный российский до этого предприниматель, руководитель разных известных структур, в том числе, «Тройки Диалога». Потом он, как мы знаем, отказался от российского гражданства, возглавил правительство Нагорного Карабаха и занимался этим, собственно, до самого недавнего времени. И вот сейчас пытался, видимо, из Нагорного Карабаха перейти в Армению. Там был задержан. Ужасно выглядит, ужасно выглядят эти фото… Его там держат два азербайджанских полицейских или я не знаю, кто это… военных под локти. У него руки на животе и там забрюлены эти руки и понятно, что там наручники или что-то хуже, я не знаю. Выглядит это совершенно ужасно.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, а как может выглядеть человек, которые последние много дней, я думаю, почти не спал и, собственно, разделил все тяготы последних дней с людьми, которые оставались в Нагорном Карабахе. Он решил оставаться там до последнего. Оттуда несколько раз умудрился как-то выйти в эфир, несмотря на плохую связь. Было несколько его интервью, в которых он очень трагические вещи говорил.
Да, Варданян — фигура чрезвычайно интересная, один из богатейших людей России на протяжении многих уже десятилетий, человек, который продемонстрировал совершенно выдающиеся коммерческие таланты, зарабатывал очень много денег, потратил очень много денег не так, как его коллеги, потому что он был и остается до сих пор патроном громадных благотворительных проектов.
Достаточно сказать, что Сколково в значительной мере являлось его детищем на протяжении многих лет. Он вообще очень много занимался образованием, просвещением. Он создал знаменитый теперь университет в Армении в Дилижане, куда съезжаются талантливые дети со всего мира, не только со всей Армении. Он издал очень много книг. Он человек, который явно мыслил и мыслит широко, старается приносить какую-то пользу. Совершил совершенно неожиданный для многих поступок, отказавшись от российского гражданства и переехав в Карабах, собственно, уже тогда, когда стало ясно, что ситуация там очень тяжелая, очень плохая, оставался там до последних дней, до февраля, по-моему, нынешнего года он был… по-моему, это называется государственный министр или что-то… В общем, первое лицо он был в Карабахе.
О.БЫЧКОВА: Он был руководителем Нагорного Карабаха, как бы это не называлось.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, как бы это ни называлось, он был первое лицо, несомненно. Пытался до последнего каким-то образом найти возможность для урегулирования там. Действительно, велик контраст того, как бы этот человек и как бы огромное количество его коллег, людей его круга могли бы построить свою жизнь в этих обстоятельствах, вообще не думая ни о чем подобном, отправившись в какой-нибудь красивый уголок мира, окружив себя роскошью, комфортом и уважением. Но он все это поменял на свое служение Нагорному Карабаху, притом, что, конечно, он очень противоречивая фигура. И были большие расследования по поводу его финансовой деятельности. И было известно, что он создал громадную империю, выводившую деньги из России, причем деньги, в том числе, криминальные, связанные с коррупцией, с масштабными хищениями разнообразных российских олигархов, правоохранительных органов и чиновников. В общем, это были, прямо скажем, грязные деньги, которые он помогал выводить. Ну, не он — структуры, которые он создал. Так в одном человеке все это соединяется. В этих обстоятельствах сегодняшний мы должны помнить о том, как много добра он сделал, как много помог разным людям, как много он поддерживал огромное количество людей в Карабахе, вообще в Армении в эти самые последние тяжелые месяцы. И, конечно, очень хочется надеяться, что он выйдет живым и здоровым из этой неволи, в которую он попал сегодня.
Мы не знаем в точности, в чьих он руках. Мы не знаем, в каких он условиях, не знаем, что ему предъявляют, в чем обвиняют, но известно, что азербайджанское руководство ставило одним из условий выхода беженцев и вообще облегчения страдания людей в это гуманитарной катастрофе выдачу азербайджанским властям руководителей Нагорного Карабаха, людей, которые в последнее время несли за него ответственность, администрировали там, собственно, всю жизни и выступали от имени Нагорного Карабаха перед внешним миром. И, несомненно, Варданян один из них. И, несомненно, азербайджанские власти хотели его заполучить и заполучили.
Это очень тяжелая история. И я очень хочу надеяться, что Рубен Варданян уцелеет в этой истории. Я с ним лично знаком, много раз мы с ним разговаривали по разным поводам. И он показывал свои проекты и фильмы с огромной гордостью. Поэтому, конечно, не могу сейчас об этом не думать и не могу не помнить о том, кто этот человек и почему мы должны за него переживать и желать ему всего хорошего.
О.БЫЧКОВА: Я последний раз с ним встречалась как раз в Ереване, когда была революция, и как раз Никол Пашинян приходил к власти как Руководитель Армении. И мы встречались как раз тогда в Ереване, я там была. И он очень много говорил как раз об этих образовательных проектах, потому что там были все эти политические бурления. Там происходило то, что тогда происходило. Но он очень интересовался будущим, как будет выглядеть Армения, Карабах с точки зрения новых поколений, которые придут, чему научатся эти люди, как можно сделать эти места привлекательными для туристов, зарабатывать деньги, сделать страну богаче и детей образованней. Это был практически новый, как мне показалось, новый этап его жизни.
Я видела сообщение, что азербайджанские власти хотят его обвинить, уже обвиняют в разжигании сепаратизма или что-то в этом роде. Это все выглядит достаточно пугающе не только с точки зрения личной судьбы и безопасности Варданяна и его окружения, но также с точки зрения того, что будет происходить в Арцахе дальше, после всех эти событий «однодневной войны», которая так быстро закончилась.
Конечно, огромное беспокойство и ты совершенно прав, огромные пожелания Рубену Варданяну выйти как минимум безопасно, живым и здоровым из всей этой истории, как максимум выйти из нее, конечно, победителем.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, хочется надеяться, что Армения все-таки приложит усилия, чтобы одного из самых известных, влиятельных и полезных своих сыновей в этой ситуации вытащить и плена и обеспечить ему безопасность. Можно ли рассчитывать на какое-то российское участие, я не знаю. Мне, честно говоря, что Россия благополучно сдала…
О.БЫЧКОВА: Сдала. По крайней мере, на этот момент, потому что я только что видела новости. Пескова, конечно, спросили об этом, он сказал в своей обычной манере, что то ли он ничего не будет комментировать, то ли то, что ему нечем об этом сказать, то ли что-то нулевое абсолютно.
С.ПАРХОМЕНКО: Его это не касается.
О.БЫЧКОВА: Тоже отдельная, конечно, история, почему его это не касается.
Давай сейчас перейдем к остальным новостям, которые у нас есть сегодня. Будем следить, конечно, очень внимательно за этой историей вокруг Варданяна, может быть, сегодня еще что-нибудь появится.
Просто удивительный сюжет вокруг руководителя Черноморского флота Соколова, который то ли есть, то ли его нет, то ли сказали, что его нет, а вдруг показали, но тоже есть нюансы, как в известном анекдоте. Как ты думаешь, скорее есть или скорее нет?
С.ПАРХОМЕНКО: Это очень поучительная история, которая в очередной раз нам напоминает, что идет война, и на войне есть две стороны. И у каждой из них есть такой вид вооружений под названием пропаганда. Это часть военной машины и в одном и в другом случае. Это важная часть военной машины, потому что война идет не только с помощью снаряд, ракет и всего остального, она идет еще и в информационной сфере с помощью воздействия на войска и население противника, в какой-то мере на свои собственные войска и население. Первые надо деморализовать, разложить, напугать, а вторые надо поддержать, воодушевить. В общем, мы все прекрасно понимаем, чем занимается пропаганда, но важно понимать, что она действует и с одной и с другой стороны. И оттого, что наши симпатии на той или другой стороне, оттого, что мы знаем, что эта война несправедлива с точки зрения одной из сторон и справедлива с точки зрения другой стороны, что в этой войне есть агрессор — Россия, а есть защищающаяся, пострадавшая страна — Украина, из этого, к сожалению, не следует, что мы должны с изначальным доверием относиться к одной или другой пропаганде.
Мне удалось участвовать в двухдневном марафоне с моими французскими коллегами, которые меня просили все это комментировать почти в режиме реального времени в одном из довольно популярных французских каналов. И сначала они меня вытащили в эфир для того, чтобы я им рассказывал, почему адмирала Соколова нет в живых, и что из этого следует. И как-то без особого удовольствия выслушивали мои замечания о том, то у нас нет никаких оснований быть в этом совершенно уверенными, что его нет в живых, как и нет оснований быть уверенными в чем-то противоположном, что мы должны соблюдать разумную осторожность, что не должны терять голову, не должны относиться со слепым доверием к заявлениям той или другой стороны.
Потом мне пришлось комментировать один ролик, другой ролик, когда заработала как бы вторая пропаганда. Украинская пропаганда работала голословно, прямо скажем. Мы ничего не знали, кроме того, что по сведениям украинской разведки, разного рода конфиденциальных и надежных украинских источников Соколов погиб. Все это, конечно, подкреплялась впечатляющими кадрами обстрела и бомбежки. Тут уж ничего не скажешь, действительно. Две ракеты влетели прямо в это здание, явно нанося ему колоссальный ущерб. Так что это производило сильное впечатление.
Когда началась ответная информационно-пропагандистская операция под названием «Адмирал Соколов жив», то там пошло видео, которое, надо сказать, никуда не годится. Никуда не годилось вчерашнее видео, где вообще было непонятно, это что — фотография ретушированная, это другой человек, загримированный под Соколова, это какая-то старая фотография, это вообще продукт искусственного интеллекта — что это? Какая-то картинка, на которой какой-то человек, непонятно даже то ли сидит, то ли лежит. Совершенно ни фон, ничто не позволяло заключить, в каком он положении. Мне больше всего это напомнило знаменитую историю про то, как за буквально пару месяцев до своей смерти показывали Константина Устиновича Черненко, который участвовал в выборах. Я в достаточном возрасте, чтобы помнить ту древнюю историю. Это был конец 84-го, начало 85-го года и там, как впоследствии стало известно, чтобы его продемонстрировать — а он был лежачий больной, не вставал с койки, он был в очень тяжелом состоянии этот самый Генеральный секретарь. Для него смонтировали избирательный участок, повернув его на 90 градусов. То есть он голосовал, находясь в лежачем положении. И все было повернуто на 90 градусов.
О.БЫЧКОВА: На 90 градусов в смысле вот так вот?..
С.ПАРХОМЕНКО: Да, по вертикали. Да. Урны, стены, флаги, всё, что еще было видно в кадре, всё это было таким образом сделано, что он мог лежать горизонтально, а все это выглядело так, как будто бы он стоит среди этого всего. И это было вполне понятно, что это таким образом устроено. Мне больше всего напомнило эту историю.
Кроме того есть много разных обстоятельств, среди который главное заключается в том, что, конечно, если бы это была реальная съемка, то там было показано хоть что-нибудь, что намекало бы на время, когда эта съемка была сделана. Сегодня появились новые кадры…
О.БЫЧКОВА: А вот про футбольную команду есть…
С.ПАРХОМЕНКО: Сегодня появились кадры, они побогаче с точки зрения изобразительного ряда. Там есть какие-то другие люди, там есть интерьеры. Знающие люди опознают интерьеры, говорят, что это один из залов, собственно, в Севастополе. Более того, в общем, понятно, что это за церемония. Это награждение футбольной команды и еще вручение какого-то ордена. Но дело в том, что эта команда награждена и что орден вручен, сообщалось еще месяц тому назад. И в какой момент это было снято? Это было снято две недели назад, месяц тому назад, несколько дней тому назад, ничего абсолютно не свидетельствует. Кроме того… послушайте, военные, конечно, люди хладнокровные, а некоторые и них, я бы сказал, тупые дуболомы, их ничем прошибешь, у которых в голове не скажу, что а субстанция, им все пофиг, они люди абсолютно бесчувственные и полностью лишенные какой-либо эмпатии. Вот нам показывают человека, про которого нам предлагают поверить, что он два дня тому назад потерял сотни своих сослуживцев, выбрался из-под обломков разбомбленного здания, вокруг него были разорванные человеческие тела, куски внутренностей, раздробленные черепа, его погибшие сослуживцы и все прочее. Теперь он стоит и зачитывает нам какую-то бравурную речь по поводу того, как замечательно несет службу Черноморский флот. На лице его не отражается ничего. В глазах его нет никакой эмоции.
Послушайте, так не бывает, это невозможно. Никакой человек, прошедший только что, через что он, как нам предлагают поверить, прошел адмирал Соколов, не способен быть до такой степени индифферентным к окружающей действительности. Ни под какими наркотиками, ни с каким обезболиванием, ни под какими одуряющими или анестезирующими веществами ничто абсолютно не способно человека превратить в такой чурбан.
Поэтому бы сказал, что вторая попытка тоже не удалась. Давайте следующую. Я думаю, что мы увидим еще и третью и пятую попытку. Нам будут много демонстрировать разных кадров по этому поводу, потому что российской пропаганде важно показать, что нет, что потери не столь существенные и главное, что украинское оружие не до такой степени прецизионное, не до такой степени точечное. Оно не попадает прямо в адмирала, если вы стреляете в адмирала. Притом, что на сегодня это уже абсолютно исторический факт, что Российская армия теряет просто беспрецедентное количество старших офицеров. Полковники исчисляются сотнями, которые потеряны на этой войне. Генералы исчисляются десятками. Есть разные системы подсчета. Какие-то упоминают таких, какие-то — сяких. Но никто не говорит меньше, чем о десяти человека, имея в виду погибших только во время боевых действий, в ходе боевых действий.
Еще есть какое-то количество людей, которые были освобождены от своих постов, после чего как-то подозрительно быстро скончались. О’кей, этих вообще откладываем в отдельную кучку. Но вообще, конечно, Российская армии очень плохо обходится со своими генералами, и это не вопрос невезения. Это, как говорят нам военные специалисты, фактор, который свидетельствует о качестве Российских вооруженных сил, о том, что они вынуждены использовать свой старший офицерский состав не по назначению. В Российских вооруженных силах плохо устроены коммуникации, плохо устроена субординация, плохо устроены взаимоотношения между высшими, средними и младшими звеньями командования. Это означает, что высшие офицеры вынуждены заниматься тем, чем в нормальной ситуации они заниматься не должны, они присутствуют слишком близко к фронту. Они оказываются непосредственными исполнителями разного рода командных функций, которые они должны были бы делегировать другим, и это яркая характеристика того, какой бардак происходит в Российских вооруженных силах.
Поэтому пропаганда здесь сражается не только за светлый образ адмирала Соколова, а она сражается еще и за некоторый собственный престиж. Она не хочет дать еще больше поводов для того, чтобы говорить о том, что Российская армия плохая, слабо, плохо подготовленная, плохо управляемая, плохо организованная. И вот мы видим совершенно отчетливый результат. Вот, собственно, за что идет борьба.
О.БЫЧКОВА: Следующая тема, собственно, сама просится, потому что аналогичная история происходит, мы ее наблюдаем, с Рамзаном Кадыровым, которые непонятно что и непонятно как. Но прежде, чем мы к этому перейдем, тут в чате YouTube Алина Коростелева пишет иронически про Сколково и Варданяна. Что там можно показывать с огромной гордостью, в чем достижения, где нанотехнология? Алина, Сколково есть бизнес-проект нанотехнологии и что-то еще, но есть еще другая история. Сколково — это образовательная структура, учебное заведение, практически университет, который, действительно — не знаю, что там происходит сейчас, — но делал очень много…
С.ПАРХОМЕНКО: Был период, когда он был очень силен. Был период, когда он собирал мощнейшие научные силы, и это была очень серьезная инициатива. К сожалению, российское государство и здесь показало свои гнилые зубы и сумело пережевать и это тоже. Оно умеет пережевывать — пережевало. Да, погубили и Сколково, но из этого не следует, что люди, которые пытались сделать из Сколково мощный образовательный проект, не заслуживают нашей благодарности.
О.БЫЧКОВА: Кадыров, который тоже непонятно…
С.ПАРХОМЕНКО: Да. Я скажу вот что — что важно здесь с водой не выплеснуть ребенка. Мы все очень увлечены всякими дополнительными окружающими политическими обстоятельствами — кем, зачем это потребовалось — мы сейчас поговорить по это. Тем, в каком политическом положении находится семья Кадырова внутри Чечни, тем, какую роль в этом сыграли люди, которых Кадыров нанимает прямо или косвенно или вовлекает в свое информационное обеспечение для решения пропагандистских задач. Таких людей, как Ксения Собчак и так далее, это важная вещь, про это тоже можно поговорить. Но про это всё мы должны говорить после того, как мы с вами поставим ясную веху на то, что в точности произошло. Произошло тяжкое преступление. Произошло демонстративное нарушение российского закона, который охраняет права российских граждан, в том числе, и заключенных, в том числе, и обвиняемых. В данном случае речь идет об обвиняемом, которому еще не вынесен никакой приговор. И надо понимать, что это сделано не просто открыто, это сделано демонстративно и превращено, по существу, в такой эталонный, образцовый эпизод, предлагающий всем остальным должностным лицам Российской Федерации, у кого кишка не тонка, у кого хватит на эту куражу, действовать вот таким образом — лично пытать, лично избивать, вершить самосуд, чувствовать себя абсолютно свободными в том, чтобы казнить и миловать, не ориентироваться никаким образом ни на закон, ни на права человека, ни вообще на какие-то основы человеческого гуманизма, в том числе и на основы чести. Потому что, в конце концов, избиение беззащитного заведомо человека, который лишен возможности сопротивляться, который лишен возможности ответить, защитить себя — вещь низкая.
А вовлечение в эту историю несовершеннолетнего, каковым по российским законам является сын Рамзана Кадырова, ему, насколько я помню, 15 лет, еще несовершеннолетний, — это еще одно важное обстоятельство в этом деле.
Конечно, это конвульсии развалившегося государства. Мы на протяжение последних полутора лет много раз говорили об этом и тогда, когда речь заходила о наемниках и тогда, когда речь заходила о том, что Пригожину дан карт-бланш, чтобы разрушить российскую систему исполнения наказаний, по существу, российскую систему юстиции, вынимая из мест лишения свободы того, кого он считал нужным вытащить по своему собственному усмотрению, организуя процесс конвейерного помилования. И в каждом этом акте мы могли по существу видеть то, как он топчет российскую юстицию. Мы говорили с вами о том, как российское государство отдает свои функции правосудия, насилия, поддержания закона, про то, как Российское государство расстается со своими социальными обязательствами, про то, как Российское государство обменивает свою международную репутацию на мечты своего свихнувшегося хозяина и так далее. Вот мы наблюдали эти куски, которые отваливались от российского государства и осыпались к его подножию, и росла куча этого мусора, который оставался от Российского государства.
Теперь мы видим уже последствия этого. Это уже не процесс разрушения, это уже последствия этого, потому что то, что произошло в этом конкретном эпизоде с избиением конкретного заключенного, в чем бы он не обвинялся, какова бы ни была его вина, каков бы ни был характер и содержание проступка, который он совершил, никто, ни при каких обстоятельства не вправе на глазах у всех совершать этот самосуд и хвастаться им, гордиться им, демонстрировать его в качестве образца сегодняшнего поведения других людей, облеченных властью и облеченных высшим доверием российского фараона и высшими разрешениями российского фараона вытворять всё, что угодно в условиях, когда приближенные этого фараона просто сидят с полными штанами. Вот это «не хочу» Пескова до того, как ему был задан этот вопрос — он ведь сам заговорил о том, что «давайте с вами заранее договоримся о том, что я не буду отвечать на вопрос о Кадырове, потому что не хочу», — это признание гибели государства. И сегодня пресс-секретарь главы этого бывшего государства делает нам заявление о том, что нашего государства больше нет, и говорить об этом мы не хотим, потому что нам страшно. Страшно, по существу, то, что они наделали. Вот они смотрят на то, что они наделали, и они боятся, поэтому говорить об этом они не хотят.
О.БЫЧКОВА: Мы сейчас прервемся на минуту, другую, чтобы напомнить нашим слушателям и зрителям, что у нас есть хорошего, интересного на «Живом гвозде». И расскажу еще по одну книжку очень быстро, затем продолжим это «Особое мнение».
РЕКЛАМА
О.БЫЧКОВА: Книга, которую я сегодня хочу вам предложить, которую можно, как и другие наши книги, купить на сайте shop.diletant.media. Эта книга посвящена гибели дома Романовых. «Как умирала династия Романовых». Это история того, что произошло в ночь с 16-го на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге, в Ипатьевском монастыре. История с точки зрения судебно-медицинского эксперта. Надо сказать, что это не первая книга, написанная под таким углом зрения. Но новые, безусловно, не только данные, но и способы их обработки, дают возможность специалистам делать дополнительные выводы. Ну, и, конечно, недоступные исторические архивы, которые раньше были недоступны, они сейчас тоже как-то раскрываются или, по крайней мере, становятся более понятны. Все это вы можете найти на сайте shop.diletant.media. Не пропустите. Молин. «История дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта».
А мы продолжим наше «Особое мнение» на «Живом гвозде». Мы начали гть о том, что происходит вокруг Рамзана Кадырова.
С.ПАРХОМЕНКО: Теперь, когда мы поговорили, мне кажется, о главном в этой истории, когда мы напомнили, что самое важное в этой истории, это совершенное на наших глазах преступление.
О.БЫЧКОВА: Есть объяснение тому, что появление этого видео при всем его скандальности и ужасности, оно именно поэтому и появилось такое скандальное и ужасное, чтобы, таким образом, перевести стрелки с того, что происходит с Рамзаном Кадыровым.
С.ПАРХОМЕНКО: Есть примитивный взгляд на это, что надо создать какое-то громкое событие, чтобы про него все говорили и забыли на время другие события, которые кажутся менее полезными и приятными для действующих лиц. На самом деле это устроено не настолько плоско. Просто мы можем посмотреть назад, убедиться, что на протяжение многих последних месяцев, пожалуй, это началось с середины, а может, с начала лета 23-го года, всё, что так или иначе, связано с Рамзаном Кадыровым, все сведения о нем, все новости о нем, все обсуждения, что он делает — хотя он делал какие-то заявления, выступал с какими-то декларациями, кого-то награждал, хвалил, проклинал, кому-то угрожал и так далее, но от всего этого оставалась какая-то сплошная урология. Это какое-то бесконечное обсуждение: «А почему так плохо выглядит? Почему так с трудом говорит? А почему полулежит на диване и так тяжело дышит. А почему веки с трудом приподнимает? А куда пропал? А почему машина обнаружена возле больнице? А, может быть, уже совсем плохо, может быть, уже в коме? А кажется, почки нет. Нет, почка есть, но не приживается. Нет, она, кажется, прижилась, но требует бесконечных сложных процедур диализа…».
О.БЫЧКОВА: А зачем нам всем эти подробности чужой личной жизни?
С.ПАРХОМЕНКО: Какие-то бесконечные, нескончаемые мочеполовые протоки…
О.БЫЧКОВА: А зачем нам это?
С.ПАРХОМЕНКО: Это нам затем, что Кадыров — одно из влиятельнейших лиц России — первое. Второе: Это влиятельнейшее лицо, полностью вывденное из-под действия закона. Оно действует не по тому, что в России и не по той процедуре, которая существует в Российской Конституции, в российских законах и в российском законодательстве. Это совершенно неподконтрольная фигура. Она подконтрольна только силам природы. Только что-то приходящее из области физического существования живых существ может повлиять, так или иначе, на действия и определить будущее этого действующего лица. Вот все и присматриваются с огромным вниманием к этому всему.
Понятно, что Кадырову это не просто не нравится, Кадырову это просто опасно, потому что это самосбывающийся прогноз. В тот момент, когда вокруг диктатора — а он, несомненно, является диктатором на своей территории, — когда вокруг абсолютного монарха, каковым он является, начинает собираться это облако слабости, это создает в конкурирующих силх, в претендентах на его власть — а претенденты есть всегда, некоторые умеют искусно маскироваться под ближайших друзей, под верных слуг, пехотинцев, родных братьев… Но, я думаю, все в этой ситуации понимают, как оно устроено на самом деле, что никаких исключений из универсальных законов тиранической власти в данном случае нет. Есть огромное количество людей, которые окружают тирана и мечтают обнаружить себя на его месте.
Это становится опасным. Ему нужно чем-то ломать эту тенденцию, не просто отвлекать, не просто создавать какой-то громкий звук или яркое зрелище, на которое все вдруг обернутся и на минуточку забудут, что они обсуждали только что. Нет, в целом нужно ломать эту историю, нужно демонстрировать, что есть что-то другое.
И вот здесь важно, что ему пришлось выбрать. Ему для этого пришлось выбрать избиение в тюрьме беззащитного человека. Мог бы, казалось бы, продемонстрировать что-нибудь другое.
О.БЫЧКОВА: Что, например?
С.ПАРХОМЕНКО: Взятие какого-нибудь важного населенного пункта на Украинском фронте. Например, прорыв на каком-нибудь важном участке, например, попадание по какой-нибудь важной цели, взятие в плен какого-нибудь важного врага, убийство какого-нибудь важного соперника где-то там, на войне…
О.БЫЧКОВА: Где же он это возьмет-то всё? То есть если кино снимать.
С.ПАРХОМЕНКО: Война идет, казалось бы, героическое время. Можно же продемонстрировать что-нибудь героическое. Это прекрасная возможность показать, что при чем здесь почки? При чем вся эта ваша медицинская тематика? Вот же я кто. И люди, которыми я управляю и силы, которые мне подвластны.
Но взять это негде. И это тоже важная вещь. Мне кажется, что это то, что мы должны отметить в этой ситуации, что альтернативы-то нет. В то время, когда реально стало горячо, когда на самом деле потребовалось сделать что-то, чтобы сломать ненужную, вредную, опасную политическую тенденцию, пришлось сделать вот что, а не совершить какой-то яркий, громкий мощный поступок военный, политический, еще какой-нибудь. Вот всё, что есть в арсенале.
О.БЫЧКОВА: Это же просто какие-то консервы, извлеченные из запасников. Вот это видео.
С.ПАРХОМЕНКО: Это даже неважно. Предположим, что это произошло бы сегодня или вчера. К тому же это еще и консервы. Еще одна маленькая деталь в этой картине.
В целом для меня гораздо важнее другое — что это единственное, что нашлось. Это единственный способ продемонстрировать свою мощь — прийти с сыном в камеру и избить беззащитного врага, который в свое время другими людьми, кстати, был отдан в руки ему. Это преступление началось не в тот момент, когда Кадыров с сыном Адамом вошел в это помещение. Это преступление началось тогда, предпосылки были созданы в тот момент, когда вопреки всякому закону, вопреки гуманизму этот человек, этот нарушить порядка, обвиняемый, преступник, — назовите его, как хотите, — был в беспомощном состоянии передан в руки людей, которым было разрешено делать всё, что угодно. И он, собственно, за этим был передан. Для того, чтобы его там мучили, больше ни за чем. Не для того, чтобы надежней его охранять, справедливее его судить, а для того, чтобы его там мучить, чтобы создать для него там ад. Вот самое страшное весто на земле в сложившихся обстоятельствах, и мы тебя туда отправляем. Вот, что это было. Это было сделано несколько месяцев назад.
Вот что можно сказать о Кадырове. Есть еще дополнительные всякие обстоятельства…
О.БЫЧКОВА: Есть еще дополнительная история, которая добавляет объема и красок этому сериалу. Это, конечно, история про учебник имени Мединского, где с точки зрения чеченского руководства неправильно описано…
С.ПАРХОМЕНКО: Я думаю, что это скорее временное совпадение. Я бы не стал это напрямую связывать…
О.БЫЧКОВА: Ну, конечно, временное совпадение. Учебник вышел — они его прочитали. Я говорю, что это просто добавляет красок в этот сюжет.
С.ПАРХОМЕНКО: Конечно. Это демонстрирует и бессилие этого государства, которое совершает глупый поступок, создав это учебник и навязав его всем, внедрив его безальтернативно и немедленно получает по мозгам, потому что выясняется, что они совершили там грубейшие содержательные и политические ошибки. Это, действительно, политическая ошибка — устроить единый, безальтернативный учебник истории, в котором был бы сказаны эти глупости о репрессии целых российских народах, это надо быть безответственными идиотами, каковыми, несомненно, и являются авторы этого учебника. Они безответственные идиоты — вот мы это увидели, — которых в действительности совершенно не беспокоит ни стабильность российского государства, ни справедливость российского государства, ни надежность управления им в разных сложных ситуациях. Это сложные ситуации, они связаны не только с чеченским народом, этих народов, на самом деле, есть несколько, которые были таким несправедливым образом тотально репрессированы. И эта проблема существует в современной России. И люди, которые просто забыли о ней, они тупые идиоты, несомненно. И вот они это продемонстрировали. Есть еще второе такое обстоятельство.
Есть в истории с этой кадыровской ситуацией еще, конечно, мотив его семьи. Потому что Кадырову нужно не только на свой собственный счет напоминать, что он состоит не из одних только почек и одних только подозрений, чем он болен, в каком он состоянии, а представляет из себя действующую политическую силу в этом регионе. Ему важно демонстрировать, что за ним есть семейство, и у этого семейства есть будущее. Поэтому он демонстрирует своего сына.
Я, честно говоря, не большой специалист по составу этой династии. У Кадырова есть несколько сыновей, они, по-моему, погодки, и Адам не самый старший из них. Совершенно очевидно, что все представление Кадырова о будущем Чечни и его правления завязано на то, что семьей будет продолжать управлять его семья, что это будут его наследники в прямом смысле этого слова. И в этих обстоятельствах он не забывает поддержать, подкрепить этот мотив тоже. Ему важно это показать, напомнить о существовании их. И он будет продолжать это делать в самых разных обстоятельствах. И вот опять это весь арсенал, который у него есть. Он это будет делать не на фронте, он это будет делать не с помощью организации каких-то имитаций, даже симуляций, а вот с помощью актов террора, одним из которых было это избиение в тюрьме. Давай пойдем на другие темы.
Очень важная история про Алексея Навального. Первый апелляционный суд в Москве отказал в удовлетворении жалобы на его приговор. Также он отказал Даниэлю Холодному, которого ожидает теперь 8 лет колонии общего режима. Алексея Навального переводят в колонию особого режима на 15 лет. Эти цифры все достаточно безумные. И хочется верить, что они как взятые с потолка, так на потолке, в конечном счете, так и останутся, но тем не менее машина едет…
С.ПАРХОМЕНКО: Да, машина едет, и речь идет о совершенно практических вещах. В частности, что чрезвычайно важно, о том, что теперь, когда это решение принято, ничто не мешает отправить Алексея в какую-то из колоний особого режима, что, в частности, создает дополнительные сложности плюс к уже имеющимся громадным сложностям в общении с окружающим миром.
О.БЫЧКОВА: Каждый раз кажется, что хуже уже не может быть. А выясняется, что может и может.
С.ПАРХОМЕНКО: Еще меньше писем, еще сложнее движение этих писем. Я не буду раскрывать вам никаких секретов, но я скажу, что мне доводилось писать Алексею Навальному туда, где он находится сейчас и получать на него ответ. В общем, это работало. Пожалуй, я бы даже сказал, что это работает довольно быстро и эффективно. Я, честно говоря, был удивлен, как быстро мое письмо дошло туда и как быстро ответное письма дошло до меня. И, кстати, это абсолютно снимает какие бы то ни было предположения относительно того, кто пишет ему тексты. Я просто своими собственными глазами это вижу, участвуя в переписке. Ну, правда, наша переписка носила вполне личный, частный характер.
Это не будет так работать, это будет еще сложнее. Еще сложнее будет работать с адвокатами. Еще меньше шансов и меньше вероятность свиданий. Еще больше возможностей для физического издевательства, физических мучений, в том числе, постоянные пытки голодом, которые применяются к Алексею, мы это видим. Он реально много месяцев уже в буквальном смысле слова голодает, потому что его кормят, мы представляем себе, чем, ему не дают фактически воспользоваться даже тему ничтожными возможностями получить какое-то дополнительное питание, дополнительные калории. Речь не идет о чем-нибудь вкусненьком, речь не идет о гастрономических развлечениях, речь идет просто о каком-то количестве белков, жиров, углеводов, каком-то количестве калорий, которые необходимо организму взрослого человека. Он довольно высокого роста и довольно крупной комплекции и очевидно, что ему калории эти нужны.
И появляется еще больше возможностей для издевательств и еще меньше контроля за этим всем. И, собственно, все, что мы видим с политическими заключенными, в частности, например, мы видим Владимира Кара-Мурзу, который направлен в Омскую область. И вот я там общался с некоторыми адвокатами, которые говорили мне, что колонии Омской области обладают самой страшной репутацией по всей России. Это, собственно, в этом смысле худший субъект Российской Федерации. Вот мы знали, что во Владимирской области есть ужасные колонии, которые, по существу, являются такой машиной для уничтожения человека и концлагерем. Но Омская область — это целиком регион, который с точки зрения фсиновских учреждений устроен именно таким образом.
Тем временем мы видим, и очень важно про это говорить, что Алексей остается важнейшим и очень мощным участником политического процесса в России.
Вот очередной его текст, который появился несколько дней назад, который вызвал очень бурные дискуссии, который взбаламутил огромное количество читающих и пытающих что-либо понять людей. И, я думаю, сейчас рано обсуждать какие-то решения, которые на основании этого принимаются. Я согласен с теми, кто говорит, что мы так мало представляем себе конкретную конфигурацию этих выборов…
О.БЫЧКОВА: Там же и у Навального написано, что это будет понятно, и отношение и стратегия будет ближе к делу…
С.ПАРХОМЕНКО: Это только начало некоторого процесса. Но, на мой взгляд, важнейшие вещи сказаны. И эта важнейшая вещь для понимания, она в каких-то случаях сказана битым словом, в каких-то случаях обязаны понимать сами то, что стоит за этими словами, — что эти выборы 24-го года должны сделаться формой выражения антивоенного протеста. И упустить эту возможность нельзя. И в этом смысли, обвиняя друг друга, противореча друг другу, иногда даже оскорбляя друг друга, споря и соперничая, разные участники этого процесса, разные политики, блогеры и журналисты, которые высказываются на эту тему, предлагают разные решения, разные подходы. Но все они сегодня сходятся в одном: это должна быть форма антивоенного протеста.
Я абсолютно уверен — я говорю от своего собственного имени, позволю себе высказать свое собственное представление об этом, — что мы не сможем сделать этого, мы, люди, которые против войны, как мы не относились к разным политическим силам, мы против войны, хотя мы и против войны по-разному, есть те, которые против войны в том смысле, что «замиритесь сию минуту любой ценной, договоритесь, перестаньте стрелять. Это, например, абсолютно не моя позиция и мне это совершенно не свойственно, потому что когда я говорю о конце войны, я понимаю под этим совершенно конкретные вещи возвращение территории, репарации и компенсации за разрушенное украинское хозяйство и государство, наказание виновных, и главное, появление гарантий, что эта война не начнется снова — вот, что такое для меня конец войны и требования этой войны. И я уверен, что большая часть людей, с которыми мне приходится это обсуждать, так это и понимают.
Но вот, что я хочу сказать. У нас не будет возможности выразить это, проголосовав за конкретного формального участника этих выборов. Такого человека не будет в бюллетене. И будет всегда сохраняться опасность того, что если нам такой человек почудится вдруг, нам покажется, что можно зажав носы, глаза и уши, проголосовать вот за это говно, потому что мы этим продемонстрируем свою позицию против войны, то, несомненно, получим в последний момент — это очень простая комбинация, и нет никаких оснований считать, что она не будет реализована, — мы несомненно получим предательство в последнюю секунду. Этого человека заставят выступить на стороне войны, в поддержку войну. И все наши голоса, вся наша поддержка этому человеку немедленно отправиться в это отвратительное военное помойное ведро.
Поэтому этой возможности у нас не будет, нужно искать какую-то другую, чтобы использовать эти выборы, использовать кампанию агитации как инструмент антивоенного протеста, демонстрацию того, что не вся Россия и не все люди в России, люди, связывающие себя с Россией, — не все они являются сторонниками диктатора, агрессора, не все они одобряют эту агрессию, не все участвуют в этой агрессии. Среди них есть значительное количество людей, которые хотели бы агрессора наказать и восстановить попранную им справедливость.
Кто это всё устроил? Кто поднял всю эту огромную волну сейчас? А ведь могло бы это молчание продолжаться еще много месяцев и встрепенулись бы в последнюю секунду. Кто это? Навальный своими текстами. Текстом одним, текстом другим, за которые его очень ругают, обижаются и говорят, что он всех расшвырял, нагрубил и всякое такое. Послушайте, затея удалась. Дискуссия о выборах идет активнейшим образом. И она идет в формах, в которых и должна идти активная политическая дискуссия. Да, иногда с жестким противостоянием, иногда со множеством подозрений, обвинений и всякого такого. Так ведутся политические дискуссии.
И именно против этого пытается организовать свою оборону российское дикторское государство, российский суд, который отправляет Навального в еще более сложную позицию, в частности, для того, чтобы подавить эту дискуссию, прекратить этот разговор, чтобы разорвать эту связь, сделать ее еще более ненадежной.
А мы увидим, кстати, и сейчас, в том, что пишет Алексей, элементы того, что в каких-то ситуациях, конечно, он находится под влиянием людей, которые снабжают его информацией, не без этого. Странно было бы говорить, что этого эффекта не существует, что он видит окружающую действительность не через маленькое окошечко, которое создано, в частности, его собственными соратниками. И это в некоторых элементах, конечно, видно. Ничего хорошего, конечно в этом нет. Тем большее восхищение вызывает то, что он и в этих обстоятельствах умудряется делать свою важную политическую работу.
О.БЫЧКОВА: Закончим на этом. Спасибо большое! Это было «Особое мнение» на «Живом гвозде». Всем счастливо, пока! Встретимся через неделю.