«Особое мнение» Максима Каца
Сейчас всё разделение — оно по одному вопросу, по вопросу войны. Кто за мир, с теми я готов и разговаривать, и что угодно. Даже если он там, не знаю, против платных парковок. Не знаю, трамвай не хочет строить, гад. Я, конечно, шучу, но сейчас один вопрос глобальный — это война…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Н. ВАСИЛЕНКО: Понедельник, 4 марта. У микрофона Никита Василенко. Приветствую всех наших зрителей и слушателей. Это Youtube-канал «Живой гвоздь», на своем месте программа «Особое мнение». И сегодня со своим особым мнением выступит общественный деятель Максим Кац. Максим, здравствуйте!
М. КАЦ: Добрый вечер!
Н. ВАСИЛЕНКО: Главное политическое завещание Алексея Навального — «Не сдавайтесь!». Мы видели тысячи граждан — именно граждан, неравнодушных к судьбе своей страны, пришедших проститься с политиком. И все же кому адресована последняя политическая воля? Много ли тех, кто хочет для России демократических перемен?
М. КАЦ: Я думаю, что таких людей много. Даже провластные опросы показывают: таких людей 20-25% от российского общества. В реальности, я думаю, если у людей будет реальный выбор, где не надо для того, чтобы выбрать один из вариантов, подвергать себя опасностям, мы получим таких людей больше половины российского общества. Так что, я думаю, этот призыв как раз очень даже есть кому адресовать.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но ведь опций намного больше: есть люди левых взглядов, есть ультраправых. К ним тоже адресовано или нет?
М. КАЦ: Не знаю. Я говорю про людей наших взглядов, либеральных взглядов. Мне кажется, что таких довольно много. Опять же, люди, как вы говорите, левых взглядов — мне кажется, сейчас задача их ничем не отличается от нашей. Сейчас в России власть держат совершенно неадекватные силы, которые состоят из очень специфичных людей, необычной такой страты российского общества, совершенно не представляющей все общество. Это пожилые чекисты. И то, что они рулят фиг знает куда, это проблема для людей всех политических убеждений, не только либеральных. Но я говорю конкретно про либеральных. Я думаю, что это наиболее такой сильный общественный запрос в России, если люди не будут бояться высказывать свою позицию.
Н. ВАСИЛЕНКО: А вам не кажется, что людей либерально настроенных все-таки меньшинство, и их голоса действительно, несмотря на все усилия, будут тонуть в этом шуме, который создают абсолютно разные стороны политического процесса?
М. КАЦ: Мне кажется, что нет, что это довольно большая политическая сила в России, и что ценности, которые мы предлагаем и которые мы заявляем, близки очень значительной части российского общества. Поэтому нет, я не думаю, что это какая-то маленькая сила незаметная.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы сказали, что близки, но в России не было периода, чтобы в России была устойчивая демократия хотя бы несколько десятилетий. По сути, даже 90-е закончились выборами 1996 года, где много есть сомнительных вопросов по поводу результатов, и дефолтом 1998 года, который многим показал, что будто бы демократия не работает и только на вред России.
М. КАЦ: Демократия в России действительно не была устойчивой, потому что ни разу не менялась власть демократическим путем. Не было такого вообще в России ни разу. Поэтому невозможно говорить о демократии. Были зачатки некоторых демократических институтов, которые начали развиваться, но Путин их развитие остановил и повернул под себя. Мы же сейчас говорим о ценностях, а не об институтах.
Н. ВАСИЛЕНКО: А значит ли это, что у Путина была опора и реально люди доверяли ему выбрать этот путь?
М. КАЦ: Нет, у Путина была страна в очень уязвимом положении, которая пришла к нему после тяжелых 10 лет трансформационного кризиса, которая переделывалась из плановой экономики в рыночную и переделала полностью всю жизнь, как она жила. Институты только начали появляться. Они не были крепкие, их можно было разломать, и он это сделал.
Получится ли после Путина построить крепкие институты, которые уже следующий подобный человек не сможет разломать, я не знаю. Но запрос на то, чтобы были вот эти либеральные ценности: свобода, чтобы не бояться полиции, чтобы были честные суды, свобода выражения мнений, свобода творчества, заниматься тем, что тебе нравится, без того, чтобы бояться государства при этом — запрос на такое дело в российском обществе очень высок. Поэтому мы будем от этого отталкиваться и пытаться добиться каких-то хороших результатов.
Н. ВАСИЛЕНКО: Мне хочется очень верить вашим словам, но есть много вопросов, и эти вопросы я в том числе задам после небольшой паузы. Сегодня, я напомню, в эфире «Живого гвоздя» политик Максим Кац, и мы будем говорить много в том числе о том, где место либеральных ценностей в России, и о выборах, потому что много-много вопросов приходит сейчас в чат от наших зрителей касательно стратегии на грядущих выборах. Мы об этом тоже подробно говорили в прошлый раз. Вводные меняются, и поэтому вопросы обязательно будут заданы. Ну а пока короткая пауза.
РЕКЛАМА.
Н. ВАСИЛЕНКО: За что я люблю Грецию, так это за приверженность к их демократическим традициям и то, как они эту приверженность в очередной раз продемонстрировали, ведя противостояние против их тиранов и «черных полковников» и успешно вернувшись — им удалось вернуться на пути демократии. Но сегодня мы говорим о России. У нас в гостях Максим Кац и мы продолжаем наш разговор.
Знаете, Максим, у меня появилось такое наблюдение просто на примере истории России: наше общество будто находится в заложниках двух полюсов. Есть всегда запрос на справедливость, и как только идет борьба за справедливость, начинаются беспорядки. И как только справедливость достигнута, все, порядок, приходит понимание, что справедливость не та, кому-то что-то не досталось. И снова все в этом цикле: справедливость меняется на порядок, порядок на справедливость, и мы никак из него не выйдем. И все же где здесь место для либеральной идеологии, либеральных ценностей?
М. КАЦ: Ну слушайте, смотреть в какие-то исторические дали мне не кажется хорошей идеей. Сейчас ведь время совсем не такое, как было раньше. Оно отличается по очень многим параметрам. Не знаю, вы, наверное, говорите про какие-то там начало XX века, середину XX века.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да даже те же 90-е: сразу случился беспорядок — появился запрос на порядок, на сильную руку.
М. КАЦ: Можно это так упростить, но, в принципе, это вполне понятный такой маятник. Не знаю, надеюсь, что сейчас запрос на справедливость в рамках этого маятника должен как раз стать сильным. Но то, что мы видим по какой-то социологии, которая делается в российском обществе — мы там видим, что есть запрос больше не на справедливость, хотя и на справедливость тоже, но есть запрос на нормальную жизнь. Чтобы просто жить и заниматься своей жизнью, чтобы к тебе никто не лез со всякой там какой-то лабудой про традиционные ценности, а уж тем более с войной. Чтобы ты не боялся ментов, а чтобы они тебя защищали. Чтобы ты жил просто в нормальной своей стране.
Вот на это запрос у россиян. Он очень такой типичный для ХХI века. То есть если посмотреть ценностную карту россиянина, освободив ее от этой всей надстройки в виде их боязни что-нибудь не то ответить, если посмотреть на реальную ценностную карту, она будет, в общем-то, не сильно отличаться от среднеевропейской. Россиянин там будет намного менее религиозен, чем житель Польши, к примеру — более такой секулярное у нас общество и взгляды. Но, с другой стороны, меньше будет ценностей свободы, чем в какой-нибудь Скандинавии, но все равно довольно высокие, будут как среднеевропейские. То есть мы увидим такое обычное европейское общество. Опять же, если не брать какие-то отдельные регионы или отдельные общества, живущие сами в себе.
Поэтому мне кажется, что есть все основания, чтобы в России получилось нормальное европейское государство. Но сейчас это пока заблокировано тем, что шайка пожилых чекистов крепко держит власть и правит так, как считает нужным и правильным, совершенно без учета каких-либо других мнений, имеющихся в российском обществе. Но это не навсегда.
Н. ВАСИЛЕНКО: Хорошо, а что есть у них, чего нет у носителей либеральной идеологии?
М. КАЦ: Пушки. Люди с автоматами, с дубинками. Силовой ресурс бесконечный. Поэтому они могут снимать кого угодно с выборов и затыкать кого попало, в тюрьму сажать кого им не нравится, даже убивать, в том числе лидеров, как мы видели. У них есть силовой ресурс. Но, опять же, это не навсегда, не всегда так будет. Превратить Россию в Северную Корею непросто — намного более сложная страна.
Пока выстроена персоналистская система, действительно, Путин многое контролирует и друзья его. Эта система долго выстраивалась, все нелояльные люди из нее давно выдавлены. И судебная система, и силовики, и прокуратура, и ФСБ, и армия — все это контролируется Путиным. И политическая система. Но, опять же, и Путин сам не вечный, и конструкция эта не вечная. Это изменится.
Н. ВАСИЛЕНКО: Мне кажется из вашего ответа, что все-таки идеальная формула спасения России — это некие гражданин Минин и князь Пожарский, которые должны взаимодействовать. То есть представитель граждан и представитель правящего класса. Может ли сложиться такая ситуация в России?
М. КАЦ: Может всякая сложиться ситуация. Будем смотреть, как будут развиваются события: может быть так, может быть эдак. Тут про будущее я говорить не очень могу. Единственное, что я могу сказать — что, на мой взгляд, вариант развития событий, что Россия пойдет в сторону Венесуэлы или Северной Кореи, то есть совсем failed state, которое контролируется просто за счет грубой силы, — он выглядит маловероятным. Он выглядит намного менее вероятным, нежели Россия пойдет по обратному направлению, как она двигалась в 2000-е годы, в начале 2000-х — в конце 90-х: на взаимодействие с Западом, на восстановление отношений, на интеграцию в мир.
Н. ВАСИЛЕНКО: Видите ли вы диалог с кем-то из представителей власти? Те, кто, например, занимает сейчас ответственные посты в правительстве Российской Федерации или в околоправительственных институтах вроде Центробанка.
М. КАЦ: Вижу ли я? Я не понял вопроса.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть можно ли найти там союзника тем, кто относит себя к представителям либеральной…
М. КАЦ: Можно. Мой канал там чуть ли не все смотрят. Мне постоянно сообщают: там и руководство, и средний уровень — все смотрят мой канал, вроде бы поддерживают.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ладно, тут, как говорится, будем наблюдать. Хорошо, тогда вернемся в лагерь либеральной демократии. Как известно, беда сплачивает. Можем ли мы говорить, что гибель, убийство Алексея Навального создало сейчас уникальную ситуацию, когда появился тот самый высокий шанс консолидации демократических сил? Или противоречий по-прежнему много?
М. КАЦ: Да, появился. Шанс появился. Но сейчас посмотрим, что будет делать Юлия Навальная. Ее поддержали более-менее все — и я, и все остальные. Надо посмотреть, какие будут ее действия. Она вполне может объединить оппозицию, стать лидером объединенной оппозиции и много чего добиться.
Н. ВАСИЛЕНКО: Тогда подойду от обратного: какие действия Юлии Навальной могут вас отвернуть от нее?
М. КАЦ: Я не буду сейчас это обсуждать.
Н. ВАСИЛЕНКО: Хорошо, оставим этот разговор. Опять же, есть еще третья сила. Сейчас основной диалог либеральной оппозиции выстроен с разными европейскими структурами. Но, как я понимаю, это только диалог, который ведет в некий тупик. И правильно ли я здесь понимаю, что помощь от Европы российским оппозиционным политикам во многом находится в зависимости от результатов выборов президента США? Они ждут буквально, кто там будет в Вашингтоне сидеть.
М. КАЦ: Нет, ничего такого я не знаю. Помощь, которая есть российским политикам от европейских стран — она в основном такая гуманитарная. Гуманитарные визы выдают, помогают уехать тем, кому надо уехать, помогают вывезти команды. Иногда дают гранты на то, чтобы продолжал существовать какой-нибудь канал, которому полностью заблокировали в России все пути финансирования. То есть такого рода помощь никак не зависит от Соединенных Штатов.
У Соединенных Штатов есть свои такого рода программы. Я их, правда, никогда не брал, но другие берут. Это хорошо и нормально. Есть программы поддержки свободы слова, есть разные другие вещи. Вот, например, программа с гуманитарными визами немецкая — мы воспользовались, наша команда. Значительная ее часть поехала по ним в Германию. И эти программы никак не зависят от выборов президента США. Это принципиальная позиция европейских стран, основанная на их ценностях, на ценностях прав человека. Тут не будет никаких изменений.
Н. ВАСИЛЕНКО: Пока мы далеко не ушли, незадолго до нашего эфира пришла новость, что Верховной суд Соединенных Штатов постановил, что Дональд Трамп имеет право баллотироваться в президенты. Теперь, как говорится, без вариантов, ждем Трампа в ноябре?
М. КАЦ: Нет, американские выборы не бывают такими предсказуемыми. Сейчас там кажется, что есть такая вероятность, что она высокая. Но она очень далека не то что от 100%, а даже от 80%. Будем смотреть ближе к делу, как там получится.
Н. ВАСИЛЕНКО: А на что сейчас нужно обратить внимание тем, кто намеревается следить?
М. КАЦ: На результаты опросов в основных штатах, которые будут решать судьбу выборов.
Н. ВАСИЛЕНКО: Хорошо, возвращаемся тогда в Россию. Еще одна тема, которая связана с внутренней политикой — это обращение президента Путина к Федеральному собранию. Что мы читаем там между строчек, что пытался донести Владимир Путин?
М. КАЦ: Там, мне кажется, даже не между строчек, а вполне напрямую было сказано элитам российским, что это положение с войной — оно не временное, а навсегда. Что ничего переждать не выйдет, что ничего на круги своя не вернется, и устраивайтесь поудобнее, у нас теперь война и воюющая страна. Путин полностью ассоциировал себя с войной, ему сложно из нее выйти обратно, и он прямо говорил, что это теперь надолго. Вот это было его основным месседжем к элитам.
Н. ВАСИЛЕНКО: А если мы говорим об этих самых элитах, он произнес фразу, что она должна воспроизводиться из участников специальной военной операции. Не стало ли это, наоборот, неким прецедентом, что нынешняя элита задумаются о том, хорошо ли она сидит на своих местах?
М. КАЦ: Да нет, все понимают, что это чушь какая-то. Просто понятно, что до сих пор ни один человек, хоть как-то отдаленно даже связанный с войной, не продвинулся никуда по лестнице элит.
Н. ВАСИЛЕНКО: А вице-губернатор Приморского края, назначенный как раз — бывший глава добровольческого батальона «Тигр»?
М. КАЦ: Ну, это какие-то… Ну хорошо, никаких каких-то значимых вещей, чтобы там министром… Нет, ну вице-губернатором какого-нибудь региона, в принципе, могут назначить кого-нибудь. Это не ахти тебе какая должность.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы считаете, что это не повлияет никак на то, куда будет направляться политика в том числе в регионах?
М. КАЦ: Думаю, что сейчас нет. Элиты действующие будут активно сопротивляться попаданию этих людей куда бы то ни было, и даже в случае каких-то назначений их будут выдавливать всячески из системы принятия решений. Я думаю, что все понимают, что это все какая-то ерунда, и никакие участники СВО не будут занимать никаких существенных значимых позиций.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть это может стать той самой ахиллесовой пятой режима?
М. КАЦ: Не думаю. Это какое-то стандартное словоблудие, ничего не значащее.
Н. ВАСИЛЕНКО: Однако точно так же воспринимается, как предвыборная речь. Для чего Владимир Путин обозначил такие огромные суммы? Чтобы от чего-то отвлечь?
М. КАЦ: Суммы? Да нет, не думаю, что отвлечь. Суммы — это обычное дело. У него еще майские указы были. Перед каждыми выборами какое-нибудь такое: огромные суммы какие-нибудь, социалка. Вообще они прикинулись шлангом. Они в целом прикидываются, что ни выборов никаких нет, ни войны никакой нет, и что в целом они занимаются в основном социальными вопросами.
Н. ВАСИЛЕНКО: А работает ли эта стратегия?
М. КАЦ: Не знаю. Пока выглядит сейчас так, что работает. Сейчас действительно о выборах говорят довольно мало. Сейчас более-менее последний раз очереди за Надеждина были, которые вызвали некоторую турбулентность. Сейчас все довольно спокойно. Сейчас речь идет о том, что это какая-то мелкая административная процедура: иди поставь галку, как говорят, и забудь. И пока выглядит так, что это в какой-то степени даже получается.
Н. ВАСИЛЕНКО: Даже получается. Однако, опять же, суммы, которые были обозначены — они просто непостижимо гигантские. Такие суммы — это удел мирного времени. И явно ресурсов у Российской Федерации будто бы нет. Может быть, это внешний сигнал, для наших западных партнеров: мы вот держимся, давайте скорее к нам на мировую?
М. КАЦ: Это в какой-то степени может быть демонстрацией силы. А может быть, и просто девальвируют рубль, сделают доллар по 150 и все, хватит на все денег. Так что, в принципе, я не думаю, что здесь что-то есть. Ну, как обычно: вышел, понаобещал там всякого — совершенно стандартное дело. Мне кажется, основной месседж этой всей штуки — он именно вот такой: «Уважаемые элиты, имейте в виду, это навсегда. Мы теперь воюющая страна, у нас военные рельсы. Так что готовьтесь, так и будет». Вот это вот основное.
Н. ВАСИЛЕНКО: Извините, я привязался к этим суммам — наверное, у кого о чем болит. Но смотрите, а вот то, куда они выделены, в какие сферы — не может ли это создать некое пространство для противоречий внутри путинской элиты, начать определенную борьбу за эти суммы и тем самым, опять же, пошатнуть стабильность этого режима?
М. КАЦ: Ну, может там что-то произойти, но это всегда там происходит. Постоянно какие-то суммы делятся и пилятся. Как-то они там в этом смысле уже устаканились. Не думаю, что какие-то новые суммы, а тем более обещанные суммы, могут привести к какой-то турбулентности.
Н. ВАСИЛЕНКО: Значит ли, что буквально все политическое околопутинское пространство зацементировано, оно абсолютно монолитно?
М. КАЦ: Нет, они совершенно не так стабильны, как может показаться на первой взгляд. Только вот, конечно, не суммы и не участники СВО, попадающие на госдолжности, их там расшатают. Расшатать их может резкое изменение общественного мнения. Путин никогда не жил в ситуации, что у него низкая поддержка — явно низкая, видная всем низкая поддержка людей. То есть, может, низкая поддержка и была, но не всем было это очевидно. То есть если вдруг станет очевидно, что его не поддерживают россияне, это будет большая турбулентность.
Могут возникнуть какие-то другие внутренние противоречия, как с Пригожиным было внутреннее противоречие существенное. Сейчас вот трамбуют этих всяких Z-военкоров, вот эти какие-то армейские псевдоэлиты. Кто-то там самоубился у них даже важный, по фамилии Морозов. В общем, там происходит какой-то процесс. Армия в целом, воюющая непонятно зачем и непонятно за что, непонятно зачем там стоящая, плохо снабжаемая и в очень тяжелых условиях находящаяся — это тоже такой момент напряжения. Сами выборы — момент напряжения, потому что кто их знает, как они пройдут? В принципе, пока все идет спокойно, но возьмут граждане и накидают не тех бюллетеней. Придется фальсифицировать грубо, это будет заметно, могут начаться протесты. Поэтому есть точки напряжения, они могут сработать.
Н. ВАСИЛЕНКО: Давайте зафиксируем, что за точки напряжения на данный момент, на 4 марта 2024 года.
М. КАЦ: Ну я говорю: во-первых, это выборы. Выборы — это по-любому точка напряжения, которая есть. Во-вторых, это война, которая приводит к постоянным точкам напряжения. Что-нибудь произойдет, куда-нибудь ударят, что-нибудь утонет или возникнут какие-то проблемы в войсках. То есть война — это постоянная точка напряжения, которая может создавать непрогнозируемые риски.
В-третьих, это экономика. Потому что видно, что они сжигают много резервов, держат рубль ниже 100. Им это важно. Отпустят они его после выборов или оставят? Вопрос. Если оставят, значит, надо еще больше сжигать резервов. Значит, через год будет проблема. Отпустят — значит, сразу будут проблемы. Люди резко, быстро обеднеют, может возникнуть турбулентность, особенно после выборов. Потому что в прошлый раз, в 2018, после выборов была пенсионная реформа и резко упал рейтинг Путина тогда. Это третья точка напряжения, экономическая.
Ну и могут быть внутриэлитные точки напряжения, о которых мы не знаем. Сейчас мы их не видим, потому что как только мы их увидим, так сразу они будут приходить к какому-то разрешению, как это было с Пригожиным. То есть есть это достаточно точек напряжения, которые есть в путинской системе. Они сейчас совсем не монолитно стабильно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Я напомню, что у нас сегодня в гостях общественный деятель Максим Кац. Поддержите эту трансляцию лайком. Лайк — это топливо эфира. Кроме того, можете поделиться этой трансляцией с друзьями, со своими соратниками. И также вы всегда-всегда можете поддержать проекты «Живой гвоздь» и «Дилетант», зайдя в наш магазин shop.diletant.media, где много разных лотов. Например, подписка на бумажную версию журнала «Дилетант» или книга Марко Феррари «Диктатор, который умер дважды. Невероятная история Антониу Салазара». Чем она ценна: Марко Феррари приехал в Португалию сразу после падения режима Антониу Салазара, и здесь очень много реальных свидетельств, можно сказать, по горячим следам того, как это все происходило. Я всячески рекомендую вам эту книгу.
Но возвращаемся в Россию, в российскую реальность. Действительно, выборы совсем скоро. Четыре кандидата осталось, официальный бюллетень утвержден. Более того, идут уже предварительные выборы в дальних уголках, куда не добраться и с вертолетом, и с пароходом, и прочими транспортными средствами. Но все-таки есть один основной кандидат и три человека — извините, я по-другому не назову, — массовки. И понятно, что они за что-то борются. За что, за второе место?
М. КАЦ: Не знаю. Нет, мне кажется, они в целом играют роль статистов, но в рамках этой штуки пытаются что-нибудь куда-нибудь там завернуть так, чтобы увеличить какое-нибудь к себе внимание. Не думаю, что они прямо за что-то борются.
Н. ВАСИЛЕНКО: А вы видели предвыборные ролики кандидатов?
М. КАЦ: Видел.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы же понимаете, что это приличным людям показывать нельзя. Это максимально стыдно.
М. КАЦ: Да, конечно. Но приличным людям это показывать никто и не собирается. Это же для телевидения ролики.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но телевидение смотрят миллионы россиян. Мы же не можем отрицать, что миллионы россиян неприличные люди?
М. КАЦ: Нет, конечно, я не это имею в виду. Эти ролики как бы сделаны так, показать их по телевизору. Никто не ожидает, что кто-то их будет там внимательно изучать. Когда идет кампания в интернете, там надо тщательно думать, что ты там в этих роликах показываешь — их оценивают и все такое. Ну а в телевизор запихнул и забыл.
Н. ВАСИЛЕНКО: А для вас какая-то ясность наступила при просмотре этих роликов? Как они хотя бы себя пытаются позиционировать, какой образ создать для избирателя?
М. КАЦ: Для меня? Вот последние дни я смотрел, какая вообще идет реклама, и я увидел: во ВКонтакте, в Мэйл.ру и вообще активно закупает Даванков рекламу, что я за мир и переговоры. То есть он позиционирует себя как антивоенный кандидат. Он четко говорит, что он против войны — настолько четко, насколько он может это сделать. Он говорит, что он за мир, и это значит, что он против войны — одно другое означает. И он это по официальным совершенно каналам с избирательного счета закупает и крутит.
Возможно, ему дадут по шапке на днях, и он перестанет это крутить и начнет крутить, что он за бизнес и что-нибудь подобное. Но сейчас он явно отпозиционировал себя в системе «свой-чужой»: вот нам он свой, а им он чужой. Может, он и не хотел, я не знаю, но он явно показывает себя как антивоенного кандидата.
Это для меня очень важно. Я буду за него голосовать в связи с этим, и мне кажется, что это очень хороший такой не то что поступок, но очень хорошо, что это произошло, так скажем. Потому что теперь он хоть и будет тут выплясывать пляски и говорить, что это он вовсе не имел в виду, уже все зафиксировано, заскриншочено и опубликовано. Так что теперь если есть желающие проголосовать против войны, то понятно, что нужно голосовать за Даванкова.
Н. ВАСИЛЕНКО: Наша зрительница Марина просит вас уточнить: ведь в программе Даванкова мир на условиях России. Разве это не означает продолжение войны? Ведь для Украины это исключено.
М. КАЦ: А какая разница, что написано в программе Даванкова? Понятно, что он не будет президентом, речь же не об этом. Это же демонстративное голосование. Это же не о том речь, чтобы его президентом выбрать. Президентом сейчас его не выберешь — это же не настоящие выборы, это электоральная процедура. Здесь вопрос — высказаться, как можно высказаться. И такая реклама, которая явно говорит «Я за мир и за переговоры» — она позволяет людям высказаться против войны, проголосовав за него.
Совершенно понятно, как это будет воспринято, как это будет увидено, и это очень хорошо. Понятно, что вряд ли мы добьемся каких-то там огромных процентов. И еще подрисуют, и все такое. Но однако, это явно демонстрация, что он кандидат за мир. Это хорошо.
Н. ВАСИЛЕНКО: Опять же, в чате был вопрос — я его, к сожалению, упустил, извиняюсь перед тем зрителем, кто его оставил: а зачем голосовать за того же Даванкова, Харитонова, Слуцкого как протестное голосование, если в ином случае они будут эти результаты использовать, чтобы выторговать что-то для себя, для своей партии, для своих сил, и это только усилит их политические амбиции?
М. КАЦ: Да пусть себе выторговывают что хотят. Что до этой возни нам такое дело? Ну выторгуют они себе особняк в Москве — у «Яблока» есть, будет еще и у «Новых людей». И что с того? Нам мешает, что ли, их особняк? Наш вопрос — это высказаться. Высказаться, и чтобы это было видно и посчитано. Это будет видно и посчитано. Будет много участков, которые посчитают голоса честно и опубликуют результат. Он будет опубликован в системе ГАС «Выборы», его там будет видно.
Н. ВАСИЛЕНКО: А вы в этом уверены?
М. КАЦ: Абсолютно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Потому что я, опять же, вижу, что многие кандидаты буквально совсем не озабочены тем, чтобы, например, направлять наблюдателей. Да и вообще, если посмотреть на ситуацию в России, движение «Голос» разгромлено и больше каких-то НКО нет, которые могли бы хотя бы за честность процедуры отвечать.
М. КАЦ: Даже без наблюдателей вообще многие участки покажут честные результаты. Абсолютно не все комиссии приспособлены для фальсификаций. В Москве минимум 2/3 комиссий плохо приспособлены под фальсификации. Понятно, там можно фальсифицировать электронно, но все равно будет живое голосование. Есть города целые, где мало комиссий фальсифицирующих.
Реальный результат мы узнаем. То есть если будет ситуация, что за Путина проголосовало 30% россиян, мы будем это знать. Мы увидим участки, которые это опубликуют. Поэтому нам важно высказаться, выступить. Власть пыталась активность сделать так, чтобы нам голосовать было не за кого. Чтобы там все ходили и говорили: «Мы за войну. А мы еще больше за войну. А мы еще больше за войну, и только Путин, может быть, не так за войну, как мы, но тоже за войну». Но нет, видите — получилось так, что есть кто-то, кто говорит, что он за мир.
Да, ему дадут по шапке, завтра он наверняка будет с автоматом по Донбассу рассекать. Ну или, я не знаю, петь там, плясать — я не знаю, что он будет делать. Наверняка вряд ли его погладят по головке за подобного рода рекламу. Но нам-то что? Для нас-то он инструмент. Это же не наш политический лидер. Мы же не собираемся его в реальности никуда избирать. Просто у нас появилась графа в бюллетене «За мир» — вот мы туда и кинем.
Н. ВАСИЛЕНКО: Хорошо, допустим, что даже суммарно Харитонов, Даванков и Слуцкий наберут 25% — вот максимально оптимистично сужу, 25% протестных голосов. А все равно в итоговом протоколе мы увидим, что за Владимира Путина 85 и больше процентов. Почему вы так уверены, что они не нарисуют просто для картинки?
М. КАЦ: Они нарисуют, конечно. Я уверен, что они нарисуют.
Н. ВАСИЛЕНКО: А тогда для чего это все?
М. КАЦ: Потому что мы узнаем реальный результат. Они-то нарисуют.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но мы-то не узнаем. Мы-то узнаем то, что нам продадут.
М. КАЦ: Нет, мы узнаем то, что было. Мы будем знать, что они нам хотят продать, и мы будем знать, что было в реальности. Вот, например, с голосованием в 2020 году — мы знаем, что в реальности 35% проголосовало «нет». А они нам продают, что «нет» проголосовало 20%. Но мы знаем.
Н. ВАСИЛЕНКО: В 2020 году были травоядные времена. У нас были независимые институты, которые могли…
М. КАЦ: Ой, да ладно! Ой, да ну! В 2020 году все рассказывали, что это голосование на пеньках, что теперь вообще решения все уже давно приняты и что вообще все теперь сфальсифицируют. Уже было, по-моему, трехдневное голосование, и что вообще все это совершенно бесполезно. И тогда говорили, что вот раньше времена были травоядные, а вот теперь-то все. Сейчас у нас все совершенно то же самое. Это неважно, мы будем знать результат.
Другое дело, что пока идет дело к тому, что тот результат, который мы будем знать — он тоже будет хреновый. Вот это плохо. Потому что, по всей видимости, пока идет дело к тому, что даже в центральных районах Москвы мы увидим, где честно все посчитают, что будет большинство за Путина. Вот это плохо. Потому что опять мы видим опросы: 30% говорят, что не пойдут, потому что они не хотят в этом участвовать, легитимизировать. А из этих 30% — 90% против войны. Вот мы и потеряли сразу огромный кусок аудитории, которые могли бы накидать не тех бюллетеней. Они кидать не хотят. Потом эти все дискуссии: хорош Даванков, плох Даванков, а вот у него в программе то, у него в программе это — тоже как бы это все начинается, что непонятно до конца, что делать. И в этой связи возможно, что опять, как обычно, как и на всех выборах прошлых бывало, не будет консолидированного действия оппозиционно настроенных граждан, которых много. И поэтому нейтральным гражданам не к чему будет присоединяться, потому что когда нет консолидированного действия, то и присоединяться не к чему. И да, мы можем проиграть даже на честных участках. Вот это будет хреново.
Ну что сделаешь? Вот надо постараться, чтобы этого не было. Я вот YouTube свой использую, убеждаю. Вот сейчас там про Даванкова там расскажу, рассказывал там про Надеждина. Пытаюсь сказать оппозиции, что нужно бы единым фронтом выступить, сказать, обратиться к избирателям всем вместе. Делаю что могу. Но все-таки я, конечно, более известен, у меня ресурс побольше, чем в 2018-2020, но все равно пока маловато, чтобы это дело полностью развернуть. Но делаю что могу. Но это, конечно, да, это, возможно, сейчас опять не получится.
Н. ВАСИЛЕНКО: Опять же, пока мы с вами беседуем, в нашем чате, чате «Живого гвоздя», появилось несколько стратегий. Вот я бы их выделил именно три: испортить бюллетень любым способом; испортить бюллетень, написав своего кандидата Алексея Навального, и просто бойкотировать выборы, не ходить, оставаться дома и тем самым снижать явку, которая тоже очень важное число для тех, кто организовал эти выборы.
М. КАЦ: Вот я и говорю: это ровно так всегда и бывает. То есть оппозиционная аудитория в связи с тем, что нет единой позиции всех лидеров, расплывается на разные стратегии, спорит между собой, какая из них лучшая, до хрипоты: вот эти за Даванкова — ах ты мурзилка, какой Даванков, а какой Надеждин, а давай вообще бойкот, да эти выборы на оккупированных территориях проходят, нельзя на них ходить… Миллион аргументов. Пока все эти споры идут, мы находимся в своем пузыре. Эти наши там 25%, которые, в принципе, нас слушают — они все это смотрят, смотрят… Из них половина решает: да черт с ними, вообще никуда не пойду. И не идут. А остальные идут и делают одну из этих стратегий. В итоге у нас и кандидаты мало набирают, которые могли бы набрать больше, и испорченных бюллетеней мало, потому что это тоже неконсолидированная была позиция, и многие вообще не пришли. Но это традиционная вещь, она у нас каждые выборы происходит.
Н. ВАСИЛЕНКО: Это я понимаю, но Максим, вы, как политтехнолог (я очень люблю вас представлять как политтехнолога), все-таки объясните, почему именно вот эти три неэффективны именно с точки зрения выражения протеста. Прямо на пальцах.
М. КАЦ: Нет, испорченный бюллетень — нормально. Это голос против Путина. То есть испорченный бюллетень — это голос против Путина. Голос за любого из других кандидатов — тоже голос против Путина. Бойкот — это поддержка Путина. Потому что система эта считает тех, кто не пришел, как тех, кто за. Ну так она устроена. Потому что ей не надо, чтобы вы голосовали за Путина — ей надо, чтобы вы не сопротивлялись, чтобы вы принимали Путина, пусть даже молча и неохотно. Поэтому то, что вы не приходите и не участвуете в этом всем — это, в принципе, вы говорите, что вы готовы принимать это все и вы не против. Это плохо. Но, опять же, вообще-то неплохо бы сейчас накидать всем за Даванкова и посмотреть, как будет весело. Как он поедет на Донбасс или куда-нибудь еще рассказывать, как он вовсе не хотел. Это же будет очень весело. Почему это не сделать, непонятно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Здесь очень просит пользователь под именем Никон Ковалев спросить у вас сложить бюллетень гармошкой, как это было в Беларуси, тем самым чтобы члены избирательной комиссии заметили протест.
М. КАЦ: Наша проблема в том, что в Беларуси, когда речь пошла про сложить бюллетень гармошкой, у них уже пошел процесс вот этого общенационального спора, что именно им делать: не ходить, или ходить, или того, или этого. И они все решили дружно накидать за Тихановскую, которая, кстати, совершенно не была каким-то известным политиком или кандидатом. Решили накидать за нее.
И когда у тебя там 80% собирается накидать за Тихановскую, то тут уже можно и гармошкой бюллетень складывать, и приходить всем в одно и то же время, и в очереди выстраиваться. Это уже хорошо. А когда у тебя в обществе не обсуждена стратегия и нет единого знаменателя, что мы делаем-то вообще — то ли мы идем, то ли не идем, то ли идем, но не голосуем…
Тут опять началось: приходите, значит, в 12 на участок, а голосовать или нет, там решите. Ну что это такое вообще? То ли, значит, приходим и голосуем. Пока у нас такая вот дискуссия, то гармошкой у нас сложат бюллетень ровно 15 слушателей сегодняшней передачи. Ну или 15 тысяч слушателей сегодняшней передачи. И на каждом участке будет у нас один сложенный гармошкой бюллетень. Ну и что нам это даст? Ничего.
Поэтому тут как бы надо определиться со стратегией. Перестать спорить, выработать одну. Пусть она будет немножко хуже, чем идеальная, но зато она будет одна для всех и мы ее возьмем все и жахнем. И тогда, может, что-то сработает.
Но я устал уже, я язык стер. С 2012 года я это все рассказываю. Уже почти получилось в этот раз. Я уже всю эту дискуссию в августе развернул, уже все проспорили в августе. И вроде уже начал разгораться даже пожар с этими очередями, вроде все пошло — но нет, опять началось. Перед выборами, за 2 недели опять: «Давайте обсудим, нужно ли нам голосовать. А не лучше ли будет не участвовать? А вдруг ничего не получится? А может быть, стоит прийти и не голосовать? Комиссии сказать, что ух вы, гады, я не буду голосовать, зато пришел». Ну что это такое? Не знаю я, короче, что мне тут еще сказать. Но я попробую. Я не сдаюсь, буду убеждать. Выпущу видосы, призову голосовать за Даванкова. Посмотрим, что получится.
Н. ВАСИЛЕНКО: У вас большая аудитория, только в YouTube 2 миллиона человек. Большинство, я понимаю, из России вас смотрит и подписаны?
М. КАЦ: У меня 60% из России сейчас, да.
Н. ВАСИЛЕНКО: И вы понимаете даже географически, где они расположены?
М. КАЦ: Понимаю.
Н. ВАСИЛЕНКО: Это москвичи, как я понимаю, скорее всего.
М. КАЦ: Нет, это не москвичи. Есть москвичи, но не так много. Это по всей стране распределены. Раз в 3 месяца на мой канал заходит примерно 15% населения любого российского города плюс-минус.
Н. ВАСИЛЕНКО: Я к тому, что будто бы нас услышат сейчас москвичи, жители северной столицы, но в регионах так ваш голос и останется неуслышанным.
М. КАЦ: Услышат. Но просто у меня что? У меня ролик даже очень популярный набирает ну 1,5 миллиона. Из них из России, ну хорошо, 900 тысяч. Но даже, предположим, они возьмут и все меня послушают, придут и проголосуют — это же мало. Я могу начать процесс.
Вот кто смотрел эти графики, как шло с Надеждиным, его кампания: вот она шла, шла низко, потом я выпустил ролик, она выросла, но не сильно. Но выросла. То есть она выросла в разы, но она все равно… А потом все начали об этом писать, и она в небеса улетела. Потому что одного меня мало. Нужно, чтобы все одну и ту же стратегию долбили. Все должны одно и то же говорить. Немножко пройти мимо своих этих вот каких-то, что можно было бы получше, а вот я не могу переступить через себя — вот это вот все. И топить одну стратегию. Тогда может получиться какой-то эффект. Вот с Надеждиным ровно это получилось. Очереди появились, когда я призвал, но длинные они стали, уходящие за переулки, далеко за штаб, когда все об этом сказали. Вот как бы в чем дело-то.
Н. ВАСИЛЕНКО: Максим, раскройте секрет кухни: как происходит именно выработка стратегии? Вы буквально звоните: «Михаил Борисович, здравствуйте, есть дельце на миллион голосов. Выслушайте». Как это происходит? Как вы пытаетесь вместе с коллегами выработать?
М. КАЦ: Вот хорошо бы это было так. Нет, с Ходоррковским я могу так поговорить, но у нас нет контактов с очень большим количеством коллег. И все наши контакты происходят публично. Как бы публично я призываю к чему-то, начинает идти — другие присоединяются.
Н. ВАСИЛЕНКО: Площадка Х — это вот буквально там мы наблюдаем реальную живую политику, которая ушла из России.
М. КАЦ: Да-да, практически нет непубличных переговоров. Это огромная проблема. У нас реально нет оппозиционной коалиции. То есть нет какого-то чата или круглого стола, где все сидят, высказывают мнения, вырабатывают стратегию и потом все по ней идут. Нет такого.
Например, эта акция «Полдень против Путина». Ну хорошая акция, я поддержу ее. Но я сколько раз говорил: рано, нельзя ее сейчас. Ее надо за неделю до выборов начинать. Потому что вы говорите, политтехнолог. Политтехнология избирательной кампании говорит, что обсуждать, когда вы придете на участок и что вы там будете делать, надо после того, как вы убедили всех идти на этот участок. Нельзя эти этапы смешивать. Но нет, не послушали, пошли этот «Полдень против Путина» раньше времени. И теперь вместо того, чтобы убеждать и увеличивать нашу аудиторию, ходят самые активные люди, лидеры мнений, которые должны это толкать, и рассказывают, что вот, мы придем в 12 и таким образом Путин нас испугается. Да хер он там чего испугается. Потому что придет три с половиной калеки, извините. Потому что нужно убеждать других, а не размышлять, когда мы туда придем, блин. Фу, блин, как мне это все надоело! Все, извиняюсь, ладно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Я вас прекрасно понимаю, понимаю вашу эмоциональность. Но я вот пытаюсь смотреть через призму российских пропагандистов и в том числе на вот эту идею консолидации, общего какого-то коллективного органа. А вы считаете, что необходимость прямо действительно сейчас существует и не надо оставлять это все в такой горизонтальной плоскости?
М. КАЦ: Это должно оставаться в горизонтальной плоскости. Каждый должен сам работать со своими аудиториями. Но должна быть координация. Где-то нужно иметь возможность сесть и вот так вот обменяться мнениями. Эти сказали про ту акцию, эти про эту, я сказал про свои соображения. Подумали, обсудили, проголосовали, решение приняли и пошли все одно и то же дело транслировать вместе. Это же будет эффективнее.
Вообще так политика работает. Политика — это командная игра, она не персональная. Ты должен вместе что-то делать. Это же 100 раз уже доказано, что когда все вместе что-то делают, есть эффект. Очень много людей сразу вместо того, чтобы спорить между собой, начинают наружу свою энергию направлять и привлекать новых избирателей к нам и сторонников. Это работает. Но для этого надо иметь возможность общаться. Не в Твиттере друг с другом спорить и не через эфиры на «Живом гвозде», а лично поговорить.
Иногда я могу там, не знаю, позвонить Резнику, который придумал этот «Полдень против Путина», и сказать ему: «Резник, типа, ну давай попозже его запустим. Рано сейчас, не по технологии». Ну а мне что Резник скажет? Резник мне скажет: «А я с тобой не согласен, я сейчас запущу». И все. Потому что нужен орган, где это все обсуждается, принимаются решения, и тот, кто дискуссию проиграл, принятым решениям подчиняется и вместе со всеми идет делать одно и то же, как минимум в ключевые моменты. Это не значит, что все теперь должны идти одни и те же ролики записывать. Но по отношению к выборам-то нужно вырабатывать общую какую-то позицию, вместе все делать. Но нет, пока этого нет. Это очень плохо.
Н. ВАСИЛЕНКО: Мне кажется, что получится очередной Координационные совет оппозиции, который показал свою неэффективность и разрушился от внутренних склок.
М. КАЦ: Координационный совет был прекрасной историей, очень хорошей. Если нам удастся воссоздать что-то подобное, это будет очень здорово. За Координационным советом оппозиции следило примерно 25-30% населения страны тогда, когда еще не было таких огромных медиаресурсов, когда все узнавали в основном новости через обычные СМИ. Тогда за Координационным советом каждый третий россиянин следил примерно или каждый четвертый. Это было очень большое дело. Другое дело, он был так составлен, что там не получилось. Там были вопросы к тому, как он… Там курии какие-то были — неважно. Но сам факт, что все сидели за одним столом, обсуждали, вырабатывали решение и принимали его, и многим россиянам это было важно и интересно — он ключевой. И если мы сможем добиться чего-то подобного в российской оппозиции сегодня, это будет огромное достижение.
Н. ВАСИЛЕНКО: Значит ли это, что соответствующий координационный орган, который может появиться, точно так же, как и Координационный совет оппозиции 2012 года, должен быть избран прямым голосованием россиян?
М. КАЦ: Было бы хорошо, но необязательно. Сейчас есть много способов составить. Примерно понятно, кого сейчас поддерживают оппозиционные аудитории. В принципе, можно и голосование провести, это не проблема — было бы желание. Но пока вот нет желания. Но сейчас посмотрим, может, появится.
Н. ВАСИЛЕНКО: А будете ли вы выступать с подобной инициативой среди своих?
М. КАЦ: Я с подобной инициативой целыми днями выступаю. В каждом эфире говорю: давайте уже сделаем.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вот конкретный пошаговый план, помимо заявлений…
М. КАЦ: Ну какой план?
Н. ВАСИЛЕНКО: Пять пунктов Каца, назовем их так.
М. КАЦ: Но это же не могу я быть во главе этой штуки.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но вы можете стать инициатором. Вы можете искру разжечь, а из нее уже пламя будет.
М. КАЦ: Не смогу. Я потому что в российской оппозиции не объединяющая фигура. Это должна сделать какая-то объединяющая фигура в российской оппозиции или вообще в российском общественном дискурсе, поле.
Н. ВАСИЛЕНКО: И возвращаясь к началу эфира, я правильно понимаю, что сейчас такой фигурой может стать Юлия Навальная?
М. КАЦ: Может, если захочет.
Н. ВАСИЛЕНКО: Я напомню, у нас в гостях Максим Кац. Вы многое сказали о стратегиях. Опять же, я сегодня очень много гипотетического в эфир вбрасываю. Допустим, проголосовали наши сограждане тем самым протестным образом, единым порывом, именно тем способом, о которым мы сегодня говорили. И действительно, мы не узнали цифр, реальных цифр — нам показали те самые 85%. Но какие могут быть индикаторы того, что все-таки власть, кому был адресован этот протест, услышала и увидела? Новый виток репрессий или, может быть, что-то получше?
М. КАЦ: Да черт его знает. Для начала, я говорю, мы узнаем результаты. Мы результаты на УИКах посмотрим и увидим. Шпилькин графики построит. Всегда же так и было, так и сейчас будет.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но это как-то не располагает к оптимистичному взгляду на будущее — «как всегда». Вот ключевое слово вашей речи — «как всегда».
М. КАЦ: Проблема в том, что он всегда графики эти строит, и там всегда Путин побеждает. Даже несмотря на то, что они очищены от фальсификации. В этом проблема-то. Если будет опять так же, ничего хорошего не будет. Будет, конечно, и новый виток репрессии, и, возможно, новая волна мобилизации — кстати, еще одна точка напряжения, мы в начале об этом говорили. Потому что, в принципе, еще одна волна мобилизации может сокрушить украинскую оборону на самом деле. Потому что они и так там держатся довольно с трудом, и если там он сможет призвать еще 500 тысяч человек, то я даже не знаю, что будет. Но в России это может стать очень большим политическим землетрясением, как стала прошлая волна мобилизация. Они как-то выдержали, но тем не менее. Ну посмотрим.
Н. ВАСИЛЕНКО: Мрачный прогноз от Максима в эфире «Живого гвоздя». Но все равно я призываю наших зрителей и слушателей поддержать трансляцию лайком, потому что будем чаще приглашать Максима Каца и, надеюсь, все-таки с оптимистичными взглядами на будущее. Но все-таки в будущее хочется посмотреть. Осень, единый день голосования. Много будет разных региональных выборов. Есть ли уже какой-то взгляд туда, в осень, как консолидировать и направить действия оппозиции?
М. КАЦ: Там Мосгордума будет, тоже будет весело. Ну слушайте, опять то же самое. Если у нас будет какой-то единой центр оппозиционный, который будет придумывать стратегию, ту или иную, и ее предлагать российским гражданам, то мы сможем на что-нибудь повлиять, где-нибудь там какой-нибудь пистон вставить. Может, большой, может, маленький, не знаю. Но если опять будет как сейчас, кто в лес, кто по дрова, то не сможем.
Н. ВАСИЛЕНКО: Возвращаясь к опросам. Вы утверждаете, что в России все-таки большой запрос на мир — скорейший мир на любых условиях.
М. КАЦ: Да. Не на любых, но на мир — да.
Н. ВАСИЛЕНКО: Значит ли это, что, например, той же осенью кандидаты в регионах могут использовать этот запрос на мир? Что они в том числе через региональные парламенты будут это продвигать на федеральный уровень. Или это будет непопулярно и это однозначно закроет им доступ к органам власти?
М. КАЦ: Я боюсь, что им просто дадут по морде дубинкой. Вот в этом будет проблема. Не в том, что это будет непопулярно — я думаю, что это будет очень популярно. Но я думаю, что их просто не допустят таких никого, и всё.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но есть же, например, партия «Яблоко», которая о мире еще до войны начала говорить — «Яблоко за мир».
М. КАЦ: До войны лет за 25 она начала говорить о мире. Она всегда говорит о мире с момента своего создания. Ну да, с «Яблоком» будет непонятно чего. Но посмотрим. Как-то раньше они справлялись с этими задачами с помощью того, что выдвигали слабых кандидатов и ни на что особо не претендовали. Сейчас им будет сложнее реализовывать такой план, потому что за них могут голосовать, даже если кандидаты их будут очень слабые. Могут вообще никого не выдвигать — вот как они на президентские не выдвинули никого и всё. Могут сказать: «Мы не будем в этом участвовать. В Москве подписи, думаем, не собрать нашим кандидатам». И не выдвинут никого в Мосгордуму, или в Питере на муниципальных выборах. Или в губернаторы тем более — нет муниципального фильтра и всё. Ну, с «Яблоком» будут проблемы. Но посмотрим, не знаю. Как-то туда загадывать пока трудно.
Н. ВАСИЛЕНКО: А что скажете про перспективы Бориса Надеждина и «Гражданской инициативы»?
М. КАЦ: Смотря что делать будут, посмотрим.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть, опять же, пока отказываетесь загадывать, смотреть в будущее, пока не наступило 17 марта?
М. КАЦ: Да и не только в 17-м марте дело. Все кандидаты в президенты, которые идут — они всегда заявляют о своих больших политических планах после завершения кампании. Это было у нас со всеми: и с Прохоровым, и с Собчак, и Явлинский это заявлял, и вообще все это заявляют. И обычно никто ничего не делает. Или ни у кого ничего не получается: или их закрывают, или они сами закрываются.
Если тут будет ситуация иная — ну прекрасно, будем поддерживать, значит. Потому что это хорошая команда. Они хорошие, взгляды у них правильные. Все, это либеральная история, все отлично. Но если не смогут они ничего сделать — значит, не смогут. Будем смотреть. Они же в условиях России сегодняшнего дня работают. Они в пасти крокодила ведут какую-то политику. Пасть крокодила может захлопнуться в любой момент, о чем все они прекрасно знают. Поэтому невозможно ничего прогнозировать.
Н. ВАСИЛЕНКО: А вы, как политик, как политтехнолог в том числе, открыты для всех для сотрудничества, или есть какие-то силы, с которыми вы никогда не сядете за стол, несмотря на, не знаю, антивоенные какие-нибудь позиции?
М. КАЦ: Нет, у кого антивоенные позиции, с теми я со всеми готов разговаривать. Я не хочу разговаривать с теми, у кого провоенные позиции, не буду. Сейчас все разделение — оно по одному вопросу, по вопросу войны. Кто за мир, с теми я готов и поддерживать, и разговаривать, и что угодно. Даже если он там, не знаю, против платных парковок. Не знаю, трамвай не хочет строить, гад. Но я не знаю, я, конечно, шучу, но сейчас один вопрос глобальный — это вот война. Если человек против войны, значит, я готов с ним разговаривать.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но если война платным парковкам, то Максим Кац забанит этого человека. Хотелось на мажорной ноте, потому что мы как-то, мне кажется, Максим, сегодня мрака нагнали на нашу аудиторию и, я боюсь, оставили некую неопределенность. Лично у вас есть хоть в чем-то уверенность по поводу завтрашнего дня?
М. КАЦ: Странный вопрос какой-то. Ситуация нестабильная в России, непонятно ничего. Но, опять же, это не так-то и плохо. Если бы Путин осень стабильно держался и уверенность была бы, что он еще 10 лет будет президентом, то вряд ли это можно было бы назвать хорошим сценарием.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну что ж, вы ответили как настоящий серфер, который оседлал волну и ждет, куда же она выведет. Максим Кац сегодня. Блестящий эфир, спасибо вам большое! Спасибо всем, кто был с нами. Эту программу провел Никита Василенко. И напоминаю: лайки — топливо эфира. Пожалуйста, поддержите эту трансляцию. А пока всего доброго, до новых встреч, берегите себя и своих близких!