«Ключевые события»: Крашенинников и Асланян. 25 лет Кара-Мурзе, Кто убил Татарского, Беглый ФСОшник

Александр Плющевжурналист

Сергей Асланянжурналист

Фёдор Крашенинниковполитолог, публицист

Те, кто сегодня в эмигрантском нашем сообществе рассуждают: «Ладно, наверное, я вернусь», — они сядут через год. Они сядут во что бы то ни стало. Не будет никакой пощады для уехавших и вернувшихся. И если сейчас вернувшихся пока еще вежливо ставят на учет в ФСБ и повесткой вызывают для разговора, то через год — расстрел. И в учебнике истории именно об этом написано. И не будет никаких новшеств…

Подписаться на Alexandr Plushev

Поддержать канал Alexandr Plushev

А.ПЛЮЩЕВ: Всем здравствуйте, привет! Надеюсь, нас слышно и видно. Для вас в эфире работает Александр Плющев. И ключевые события, подведение итогов недели с нашими замечательными экспертами. У нас, здесь в вильнюсской студии я рад приветствовать Федора Крашенинникова, легендарного рекордсмена этой передачи, чаще всех участвует…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: И всегда с удовольствием, Саша.

А.ПЛЮЩЕВ: Очень этому рад. И дебютанта сегодняшней программы — Сергей Асланян. Привет, Сережа. Может быть, наши слушатели и зрители «Эха Москвы» привыкли Сергея воспринимать как автомобильного обозревателя. Я-то знал, что потенциал его шире и выше. И сегодня он участвует у нас в качестве общественно политического комментатора.

Поставьте, пожалуйста, лайки, если есть возможность, пошерьте нашу трансляцию, вообще будет замечательно, поскольку больше людей ее увидит, YouTube ее больше раздаст, всем будет хорошо, никому от этого не будет плохо.

Ну, и подписывайтесь на канал, он к вашим услугам. Идем к 300 тысячам подписок. Не знаю, зачем это, но всегда приятно осознавать круглую цифру.

Как обычно, обзор ключевых событий недели мы начинаем с мнений экспертов, а что же, собственно, по их данным, по их ощущениям было ключевым событием недели. Чтобы Сергей лучше въезжал в происходящее, давайте начнем с Федора, что же он считает ключевым событием.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я буду банальным, наверное, этот взрыв в Петербурге, он оказался важнейшим событием недели и по обсуждению и по тому воздействию, которое он оказал и, может быть, еще окажет.

А.ПЛЮЩЕВ: Сергей…

С.АСЛАНЯН: Поскольку я только что предстал в роли весомого политобозревателя, то, конечно же, из общечеловеческого меня потряс прокурор, потребовавший для Кара-Мурзы чудовищный, истинно сталинский срок. Ситуация, когда давали просто сроки кому угодно, кому ни попадя, не вдаваясь в подробности, понимая, что это абсолютное вранье, абсолютная неправда, не имеющая отношения ни к правосудию, ни к справедливости, но при этом стеснялись быть палачами настолько открыто. 5 лет за фейки, 3 года… Причем мы помним еще «Пусси Райот», когда всего-навсего 3 года. А вот теперь, когда просто уже конкретно и Кара-Мурзе как человеку, которого это касается в первую очередь и всем нам объявление новой ситуации. Вот теперь за все, что мы захотим вас назначить виновными мы будем давать не сроки, обнадеживающие, перспективы дождаться хоть какого-то финала, пересмотра, УДО или, в конце концов, смены политического режима, а беспощадный срок такой, который ложится на тебя плитой, и ты из-под него уже ни в коем случае никак абсолютно не вылезешь.

25 лет — это абсолютно по-сталински. И там есть еще один маленький нюанс. Там обвинение строится по трем статьям, и одна из этих статей — измена Родине, и эта измена трактуется чрезвычайно широко, начиная со шпионажа и заканчивая помощью государствам, которые злоумышляют против России, и по статье об измене Родине верхних предел — 20 лет. И здесь прокурор проявил гуманизм. Именно по этому составу преступления он попросил 18, а мог бы и 20. И тогда, в принципе, видя уже безапелляционность и натиск можно было бы предположить, что в таком случае Кара-Мурзе срок был бы 27. И все бы удивились и сказали: «Такого срока быть не может, потому что высшая мера наказания в России — 25».

А.ПЛЮЩЕВ: Выше — пожизненное. Кроме него — да.

С.АСЛАНЯН: То, что исчисляется в годах, имеет предел 25. Ну, почему бы здесь еще раз не открыть новую страницу именно сталинского масштаба, когда 25… ну, 27 — можно было бы. И прокурор показал, что он профессионал, он непредвзятый, он понимает, что по этому составу — 18. Но по совокупности, конечно, 25.

А.ПЛЮЩЕВ: Поговорим еще о 25 годах, да, впрочем, что там, давайте прямо сейчас и продолжим этот разговор. Хоте бы, чтобы Федор Крашенинников тоже добавил по этому обвинению.

Ведь когда Владимира Кара-Мурзу сначала задержали, потом на сутки, потом арестовали, мне кажется, что предполагали, условно говоря, посадку, что его будут сажать, что это надолго и так далее, но 25 лет, мне кажется, не предполагал никто.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я последний раз Володю видел как раз в Вильнюсе, он приезжал сюда. Я уже здесь жил, а он приезжал на какое-то мероприятие в 21-м году и, по-моему, тогда мы с ним в последний раз здесь разговаривали, надеюсь, не последний, но до этого момента. И, конечно, для меня это очень удивительная и тяжелая история. Потому что я его знаю, прямо сказать, человек не богатырского здоровья, особенно после двух попыток отравления. Как мы теперь знаем, это были. действительно, попытки отравления после всего, что вскрылось. И для меня, конечно, большая загадка, почему он так просчитался с поездкой последней в Москву.

Я думаю, что он не один. И я не то что кого-то сейчас обвиняю, я просто говорю, что мы все многократно ошиблись в ощущении того, насколько озверевшая нынешняя власть. Ошибся Алексей Навальный, который, очевидно, полагал, что его посадят, но не думал, что это будет такое изуверство с постоянным ШИЗО, с такими сроками и так далее. Потому что его брат отсидел 3 года и при всем ужасе российской тюрьмы, это не было такое последовательное издевательство и решение всех прав. И ему сейчас готовят тоже новое какое-то дело со сроками.

Я думаю, что и Владимир думал, что… ну, во-первых, он, возможно, полагал, что он успеет уехать, как говорят те, кто с ним беседовали в Москве. А, во-вторых, он тоже думал, что это будет такой срок, как раньше было, довоенный назовем его, срок. Может быть, он был морально готов. Как мне говорили многие ребята из эмиграции, которые уехали, руководители штабов Навального и другие активисты, что «мы были морально готовы год, ну два, ну три придется, но не 10, ни 8…». Есть какая-то мера, которую даже очень активный, очень замотивированый человек начинает пугаться, этих сроков. Я думаю, что Володя в этом смысле, как и мы все, конечно, просчитался. Он не мог полагать, что это будут такие сроки. И Яшин, я думаю, тоже. То есть было такое ощущение, что война началась, а сроки будут довоенными, когда можно будет пойти навстречу — год, два три. Если ты политик, ты видишь большую политическую перспективу, наверное, это и казалось мотивирующим. Но то, что, что сейчас происходит, я думаю, это как раз ответ власти нам всем и, прежде всего, уехавшим.

А.ПЛЮЩЕВ: Это же относится и к Навальному.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Конечно. То, что сейчас власть делает, это послание нам всем. Во-первых, те, кто еще не уехал и понимаем, что он в чем-то замазан с точки зрения власти…

А.ПЛЮЩЕВ: Тут Екатерина Михайловна… по ее выступлению сделали такую небольшую мем-карточку. И если у вас получилось хотя бы два пункта, то надо подумать над геолокацией.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Серьезно, это правда.

А.ПЛЮЩЕВ: Два пункта: если у вас была административка, если вы что-то писали… в общем, я не помню.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: То есть если у человека есть ощущение, что он где-то может попасть, это ему привет, типа уезжай… Еще есть история ужасная Лилии Чанышевой, которая тоже была за границей, но вернулась, потому что она, очевидно тоже… я разговаривал с ее мужем Алмазом, и они, конечно, не ожидали того. Они вообще считали, что если она перестала работать, то какие могут быть вопросы. И это послание всем: Не возвращайтесь! То есть если уж уехал, то сиди там. Приедешь, вернешься — вот тебе 25 лет только так нарисуют за здорово живешь. Это, конечно, чудовищно на самом деле. И это последовательная политика как раз на выдавливание из страны тех, кто еще не уехал.

И опять же хочу сказать, что вчера — давно это пора сделать, может быть, они это и делали — команда Навального опубликовала обращение, что если кому-то нужны документы, кто-то когда-то работал в штабах и нужны документы, подтверждающие, они готовы предоставить. Потому что понятно, что если человек работал где-то когда-то в штабе Навального, хотя бы проходил по боку… и не только в штабе Навального. Давайте честно, если кто-то в какой-то запрещенной организации поработал, то, что сейчас происходит…

А.ПЛЮЩЕВ: И даже, возможно, пока еще не очень запрещенной.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Мы же не знаем, что запретят завтра. Когда доходил дело до Всемирного фонда дикой природы, который стал иностранным агентом, в общем да… Уже всем, я считаю Гринпис…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Все немецкие политические фонды, которые вполне себе тише воды, ниже травы и ничего такого ужасно, в принципе, не могли бы делать. Международные медиа и так далее.

А.ПЛЮЩЕВ: Мне кажется, это еще такая универсальная штука. Это работает как вовне, так и вовнутрь, потому что публика, которой это нравится, она получает лишний стимул поддерживать Путина, поддерживать войну. Ты знаешь, что у определенной части есть запрос на эту сильную руку, условно говоря, что неплохо бы и расстреливать, а неплохо бы ссылать, и 25 лет — прямо как при дедушке. И вот это «прямо как при дедушке» такой посыл к людям, которые считают, что, таким  образом, наводится порядок.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я бы все-таки не думал, что это идет снизу. Мы четко видим, что это идет сверху.

А.ПЛЮЩЕВ: Не идет, это им экивок такой, это им так…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: И вот эта небольшая тусовка  этих громогласных… назовем их словом «фашисты», то есть люди, которые считают, что ради интересов государства и общества можно топтать, насиловать и убивать, их просто очень сильно подзвучивают. Им подносят микрофоны, и когда они что-то выкрикивают, это многократно усиливается машиной пропаганды, а за расстрел у нас высказывается Сергей Миронов и другие зигующие граждане.

Я думаю, что это запугивание, прежде всего. Понятно, что это все адресовано… то есть потешить удовольствие нескольких процентов оголтелых фашистов, это, конечно, одно удовольствие, но запугать всех остальных, что шутки кончились, смотрите, это раньше были шуточки-прибауточки: административки, что-то куда-то… Сейчас уже все серьезно, сейчас, смотрите — 25 лет. Я вчера, извините, зачем-то слушал перед сном подкаст про какого-то маньяка 90-х годов в России. Там его матушке, которая ему помогала убивать людей, 12 лет дали. Она отсидела 12 лет и вышла. За пособничество во множестве убийств. А тут 25 лет человеку, который вообще никого не убивал даже близко.

Или сегодня я читал новость. Там 3,5 года условно за убийство человека дали. А тут 25 лет человеку, который просто инакомыслящий, по сути. Это просто явно сигнал вовнутрь страны: «Сидите тихо, а то на каждого найдем, за что посадить надолго».

С.АСЛАНЯН: Важный момент, конечно, это улюлюканье толпы, на которую тоже этот срок рассчитан — 25 лет. Вызывает восхищение, как совершенно правильно Федор сказал, людей, которым микрофон поднесли, поэтому их реплики воспринимаются именно как чрезвычайно масштабные, якобы высказывание всей страны.

А в целом мы на примере Кара-Мурзы и, впрочем, Навального, также и Ходорковского видим, что интеллигентный человек никогда до конца не верит в людоедство, и ему кажется, он свое отношение экстраполирует на весь мир, он пытается понять, что существуют какие-то правила, и он представление, что бой может быть по правилам, считает аксиомой для своего оппонента.

И я какое-то время назад встретил своего старого приятеля, у которого очень сильно изменилась конфигурация носа. Он дрался на улице. Я его спросил6 «А что случилось?» Он говорит: «В последний момент тот, с кем я дрался, ударил меня по носу». Я говорю: «Но ты же умеешь драться, ты не закрылся». Он говорит: «Я думал, что он не будет по лицу-то». С чего ты так думал?

И Ходорковский говорил: «Я знал, что посадят, но не думал, что на 10 лет». И Навального заманили, объяснив, что «слушай, у тебя один условный срок, второй условный срок, ты же понимаешь…».

А.ПЛЮЩЕВ: Кто заманил, в смысле?

С.АСЛАНЯН: А это как раз та самая разборка по поводу того, с какой стати вдруг Навальный принял решение о возврате в страну, когда было понятно, что его посадят. И одна из версий, которая не получила никакого опровержения и существует на равных со всеми остальными, что суть провокации ФСБ была в том, чтобы убедить его в его неприкасаемости. Ты приедешь, и тебе ничего не будет.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я поспорю  с сами. Это очень дремучая конспирология. Я был в это время с этой стороны границы, когда Навальный был в Берлине и общался с его командой. Он ни одного дня, ни одной секунды не ставил под вопрос свое возвращения. Еще раз: дискуссии возвращаться или нет — не шло. Человек пришел в себя, и первое, что сказал, что он поедет в Россию. Поэтому сказки о том, что кто-то его заманивал, уговаривал, что он сомневался, ехать — не ехать, — это все неправда. Человек сам, как только открыл глаза, сказал, что он поедет в России. И ни с кем не обсуждал ни под каким видом идеи не ехать в Россию.

С.АСЛАНЯН: Из этого не следует, что у него было только одно целеполагание, одна мысль. В этой голове было очень много  разных мыслей. И понимание  и опаска, что посадят, тоже там присутствовали вполне логично. И взвешивая за и против он пришел к выводу, что, скорей всего, за больше, чем против.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я описал логику, по которой шло размышление, что были предыдущие истории…

А.ПЛЮЩЕВ: А давайте вернемся в день сегодняшний. А к тому, что сказал ты про то, что интеллигенты недооценивают риски, я все время вспоминаю в этом смысле песню из кинофильма «Не бойся, я с тобой»: «Ты упадешь, а он не добивает, ударишь в спину и не ждешь ответа, интеллигенту от себя спасения нет».

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это правда. Прекрасная песня. Наше поколение ее помнит. Я бы из нее сделал…

А.ПЛЮЩЕВ: Какой-то гимн.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Потому что она прямо описывает. И хорошая метафора про драку. Она мне еще много лет назад пришла, что это попытка… ты расставляешь шахматы, говоришь: «Давай поиграем в шахматы». Он берет доску и начинает тебя забивать просто. То есть ты продумал комбинации, как ты тут будешь играть. А он говорит: «Знаешь что?!» И пешки в лицо и начинает доской бить по башке. Вот, собственно, во что превратилась российская… Это раньше они пытались кого-то во что-то обыграть, обставить, обмануть, убедить. С 12-го года, во-первых, власть перестала разговаривать с оппозицией, потому что Путин решил, что те, кто не за него, они предатели, с ними вообще не надо ни о чем разговаривать.

А дальше следующая итерация, наступило военное время и те, кто против, их надо просто запинывать и ни о чем с ними не спорить и даже не обсуждать и слова не давать защитного. А чего с ними разговаривать? Ведь это предатели.

С.АСЛАНЯН: И, тем не менее, к разговору об интеллигентах, которые считают, что вокруг тоже все приличные люди и на этом всегда попадаются. Опять-таки все люди, которые являются предметом нашего горестного обсуждения, они очень хорошо знают историю, и они ее не принимают во внимание именно по постулату о том, что история учит, что она ничего никому не учит.

И те, кто вернулся в 37-м году в Советский Союз, все те кавэжэдинцы, которые вернулись в Советский Союз,  поначалу не всех из них посадили на вокзале. Часть из них успели прожить какую-то минимальную жизнь на свободе, а некоторые даже сделали себе какую-то карьеру и биографию. И если почитать того же Разгона или Евгению Гинсбург «Крутой маршрут», то с ней сидело и с Львом Разгоном сидело много возвращенцев. И все знают, что будет дальше. Те, кто сегодня якобы не при делах и в эмигрантском нашем сообществе рассуждают: «Ладно, наверное, я вернусь», — они сядут через год. Они сядут во что бы то ни стало. Не будет никакой пощады для уехавших и вернувшихся. И если сейчас вернувшихся пока еще вежливо ставят на учет в ФСБ и повесткой вызывают для разговора — опрос, то через год — расстрел. И в учебнике истории именно об этом написано. И не будет никаких новшеств.

А.ПЛЮЩЕВ: Тут, кстати, заговорили о возвращении смертной казни.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Вы, мне кажется, драматизируете немножко.

А.ПЛЮЩЕВ: Смотри, я вчера видел, собственно, Владимира Рудольфовича Соловьева, который кричал: «Расстреливать, вешать!» и все такое. И я думаю, что если сейчас спросить человека среднего в России или наблюдающего за российской внутренней политикой: «Готов ли ты поставить деньги, что года до 25-го не вернут расстрелы», я думаю, что меньшинство абсолютно поставит на это деньги.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я просто хочу сказать, что эти случаи про  опросы, они все-таки единичные. И я не верю, что всех простых людей, которые не имели никакого отношения  к политике, уехали и вернулись, с ними что-то будут делать. Наоборот, мне кажется, их будут всячески демонстрировать…

С.АСЛАНЯН: В 37-м все были троцкистами, начиная от доярок.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я не люблю прямые исторические аналогии. Так не работает. История не повторяется. Никакого 37-го года с массовыми репрессиями нет даже близко. Репрессии касаются политических активистов и верхушки. И никакого смысла наказывать людей массово нет.

С.АСЛАНЯН: Смысла — нет, методика — есть.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, можно самих себя пугать и пугать зрителей из прекрасного далека. Я еще раз хочу обратиться к зрителям: Не бойтесь, никаких массовых репрессий против тех, кто ничего не делал, не будет. Я не видел ни одного политического активиста, который собирался бы вернулся. После всего, что было. Может быть, какие-то айтишники, люди, поддавшиеся хайпу куда-то уехали, у них кончились деньги, они ни в чем не участвовали…

А.ПЛЮЩЕВ: На волне мобилизации.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да. Все, что им грозит — это то, что их призовут в итоге. Никакого смысла и резона устраивать массовые репрессии сейчас…

А.ПЛЮЩЕВ: В условиях войны то, что их призовут — хуже тюрьмы.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, это хуже. Но если речь идет о женщинах, о девушках, о людях, которые непризывного возраста. Вот они поддались, уехали, денег нет, не пристроились — вернулись. Ничего с ними не будет, скорей всего. Потому что никакого смысла этом нет.

С.АСЛАНЯН: Смысла нет. Но власть у нас на глазах становится беспощадной.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Удобно считать, что они сошли с ума и совершают какие-то бессмысленные действия. Пока я вижу, что они решают проблемы свои очень хорошо. Они точечно репрессируют на 25 лет Кара-Мурзу и миллионы людей понимают, что надо вести себя тихо. Это в 30-е годы надо было каждом бараке, в каждом подъезде кого-то расстрелять, чтобы все остальные поняли, что надо вести себя тихо. Не было ни интернета, ничего.

Сейчас ты одного Кара-Мурзу порешь или Навального, Яшина и Чанышеву, буквально 20 человек на всю страну — и миллионы людей видят, что надо вести себя тихо. А еще эти рандомные аресты, которыми всех пугают, это ведь не предвестник массовых репрессий, это оно и есть. То есть не только больших, крупных активистов, а ее и рандомных людей несколько, чтобы люди поняли. Ты на своей маленькой страничке ВКонтакте чего-то написал — тоже можешь попасть. Не обязательно, но можешь. Чтобы вели себя тихо. И с помощью современных технологий… Как раз массовые репрессии — это 20-й век, это доинформационное общество, это люди, которые многие даже читать-то не умели в 30-е годы в Советском Союзе.

А.ПЛЮЩЕВ: Возможно, скоро и разучатся, потому что смотрят видео, чему я чрезвычайно рад. Не тому,  что разучатся читать, а то, что видео смотрят. В частности, на нашем канале вышло интервью с Борисом Зиминым, известным бизнесменом. Татьяна Фельгенгауэр сделала его в цикле «Кто такой?» И обязательно его посмотрите.

Немного продолжая про государство, которое сажает людей. Продолжилась история про Эвана Гершковича. Она началась на прошлой неделе. Там есть два ответвления, поскольку выступили российские журналисты. Причем, что отрадно, не только те, которые за рубежом, но и некоторые из России подписали письмо в защиту Эвана Гершковича.

Я сам подписант этого письма. Для было удивлением, что оно довольно громко прозвучало. Его цитировали и в России и за рубежом. И  Wall Street Journal, откуда сам Эван Гершкович, писала об этом.

Другое дело, что все мы, наверное, понимаем, что по письму не освобождают таким  образом, но по меньшей мере, поддержание резонанса общественного и то, что люди не забили, людей по-прежнему это трогает, беспокоит. И то, что это воззвание попало в некоторый резонанс, важно.

Второе ответвление. Это в Нижнем Тагиле какую-то молодую пару задержали, и непонятно, связано это с Эваном Гершковичем или нет, но его задержали в Екатеринбурге, их — в Нижнем Тагиле. И тоже шьют им дело о шпионаже. Якобы они что-то кому-то передали про какое-то предприятие ВПК, которых у вас на Урале очень много.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Очень много. Там танковый завод крупнейший.

А.ПЛЮЩЕВ: Что можно сказать по этому поводу? Тоже такая околосталинская репутация, хотя при Сталине журналистов, насколько я понимаю, иностранных не таскали в кутузку…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Потому что их практически не было. И как раз реставрация этого позднесталинского Советского Союза, она идет полным ходом, то есть не Советского Союза — 30-х годов. То есть Путин хочет быть послевоенным Сталиным, то есть победить и устроить этот послевоенный Советский Союз. А там, этого явления…

А.ПЛЮЩЕВ: А там 53-й год…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Он же думает, что будет жить вечно. Сталин же тоже умирать не собирался, тем более, таким  образом.

Там не было предусмотрено такой функции: живущие и ездящие по всему Советскому Союзу какие-то там журналисты. Между прочим, Свердловск и Тагил Свердловская область…

А.ПЛЮЩЕВ: Закрыты были.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Закрыты. Там никаких журналистов не полагалось вообще. И, я думаю, что очень хочется эфэсбэшникам вернуться к этой ситуации, чтобы журналистов было несколько человек наперечет в Москве, за ними там следить, чтобы они по стране не ездили. Кстати, китайские товарищи эту проблему в ковид хорошо решили. Все   международные медиа жалуются, что все, что у них есть, это журналисты в Пекине и то не много.  И там Гонконг. Но в Китае вообще осталось очень мало иностранцев после ковида. И то, что там происходит, очень трудно собрать информацию. Это  то, к чему стремятся в России.

И вот это дело Гершковича — это, прежде всего, намек иностранной прессе: «А не убраться ли вам вообще всем отсюда, не нужны вы нам тут. Нам нужны люди, которые готовы на компромиссы, которые готовы вести себя по нашим правилам» Это первое.

Во-вторых, я не знаю, что там на самом деле было. Он же не один ездил. И вот это депутат свердловский намекает, что там был еще фотограф, и они собирались ехать в Тагил. Я на самом деле считаю, что он-то был журналистом, и к нему никаких вопросов нет. Но что там вокруг происходило, лучше я не буду комментировать. Он мог быть и жертвой какой-то игры спецслужб. Потому что, очевидно, что идет работа спецслужб в России. Это не странно, это логично. И, учитывая все эти меры, которые предпринимаются по вытеснению иностранцев…  Раньше в Екатеринбурге было очень много консульств: американское, британское, чешское, немецкое, по-моему, осталось, но понятно, что это все урезано. В лучшие времена в Екатеринбурге было полным-полно иностранных дипломатов, представителей, коммерсантов и так далее. Сейчас они все это зачистили. Очевидно, они всем показывают: Не надо вообще сюда соваться. А людям лучше никак не взаимодействовать,  ни с какими иностранцами, потому что потом замучаетесь доказывать, что вы не шпион. Это, собственно, сталинское: любой контакт с иностранцем просто объявляется шпионажем. А учитывая, как сейчас у нас широко размыты рамки шпионажа… то есть, по сути, в чем обвиняют Гершковича? Он собирал информацию. Но он же журналист. Он спрашивал, как люди относятся к войне, к вербовке и так далее. Вполне себе журналистская работа. Но если писать языком протокола: «Имея предварительный умысел, приехал, выяснял информацию», — это уже выглядит шпионажем.

И я вижу в этом именно попытку изгнать из России всех иностранных журналистов и делается это под параноидальной идеей, что все иностранцы, наверное, шпионы, поэтому лучше, чтобы их вообще не было. Вот если их вообще не будет, то нашим  легче. Тогда они никаких секретов танков Т-52, или какие там танки реально сейчас воюют, не украдут.

Подозреваю, что все, что они хотели знать о технике, они и так о ней знают,  получается советская техника примерно та же самая в Украине. А новейшие разработки, во всяком случае, на полях сражений мы пока особенно и не увидели. Во всяком случае из того, что делают украинские танкостроители… Вот точно если эти ракеты, «Кинжалы» и прочее интересуют, то точно не продукция Тагильского танкового завода, которая не славится новизной.

С.АСЛАНЯН: «Уралвагонзавод» — ремарка на полях — в месяц выпускает 6 танков Т-72Б-3.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну вот, довольно известная модификация танков, поэтому…

Ну, это хорошо с точки зрения наведения ужаса: Не надо общаться ни с какими иностранцами.

А.ПЛЮЩЕВ: У нас еще по воскресеньям выходит программа с Дмитрием Быковым, где мы ищем литературные аналогии. Но я-то одну книжку в жизни прочитал, называется «Мастер и Маргарита», и я все время оттуда таская литературные аналогии. Здесь прямо прямая… Не дождусь воскресенья, сейчас скажу: «Вот они где у меня сидят эти интуристы, — интимно пожаловался Коровьев, тыча пальцем в свою жилистую шею, — верите ли, всю душу вымотали. Приедет  — или нашпионит как последний сукин сын или же капризами все нервы вымотает». Вот так, мне кажется, рассуждают, хотят, чтобы так воспринимали.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: И надо понимать, что это еще запугивание людей после того, как, в общем, давайте честно: 30 лет страна жила по-другому, все были открыты, охотно общались с иностранцами…

А.ПЛЮЩЕВ: И потихоньку закрывалась, конечно.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Потихоньку, но до последнего не так заметно. Я, допустим, помню, что пока я жил в Екатеринбурге, я ходил на прием в американское консульство и к американскому консулу домой. Несмотря на то, что там стоял какой-то дегенерат и всех приходящих снимал, это никак не мешало людям спокойно приходить на прием к консулу, и показывать ему язык и говорить: «Иди уже погрейся, дурачок».

То есть не было такого ужаса от общения с иностранцами.

А.ПЛЮЩЕВ: Регулярно встречал в американских посольствах Сергея Маркова и ему подобных.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, это ты в Москве, я то в Екатеринбурге был. Эта попытка вернуть советский ужас от общения с иностранцами, который абсолютно выветрился у людей… Ну, приехал журналист Гершкович — почему не поговорить? Прекрасно, интересно, все рады. О, оказывается, не надо радоваться от общения с журналистом американской газеты. Это может для вас плохо кончиться.

С.АСЛАНЯН: Но с точки зрения  разведки и резидентуры отправлять в Сибирь негра в лаптях и делать вид, что он русский, это повесить на него ярлык и сказать: «Видите, американские шпион. Он сейчас у вас что-то выведывать будет». К разговору о том, насколько Гершкович может…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Он хорошо знал русский язык и не выглядел как-то странно.

С.АСЛАНЯН: В толпе он мог затеряться, но это не значит, что у него на спине не было мишени, пришитой грубыми нитками и его можно совершенно четко идентифицировать, понимая: Вот американец, вот приехал в Нижний Тагил, вот он в таком городе, в сяком городе, вот он пошел на встречу.

А для того, чтобы дело все-таки можно было сшить, должен быть не только один Гершкович — должна быть, например, какая-то семейная пара из Нижнего Тагила, которая ему и передавала эти самые тайны. Поэтому его расстрелять, им — по 25 лет, ну, и посмотрим дальше…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Не будут его расстреливать, его отдадут.

А.ПЛЮЩЕВ: Конечно, нет. Я просто знаю Сергей Степановича не первый десяток лет уже, знаю, где метафора переходит в гиперболу.

С.АСЛАНЯН: Где гипербола, а где парабола.

А.ПЛЮЩЕВ: Ко всему это, как мне кажется, подвязывается этот беглый фэсэошник. Вы видели интервью с ним? Которое взял блистательный коллега Рождественский из Центра «Досье» и всякая ему честь и хвала за это.

Есть какой-то процесс, когда ловят и сажают людей внутри страны, а в этот момент из нее бегут другие. Не только люди, которым угрожает опасность в смысле преследований, но и те, кто должны бы, так или иначе, преследовать или поддерживать эту систему, сохранять ее. Не то, чтобы это массовое какое-то бегство, но единичные случаи есть. Уже это единичный случай, или это отклонения, которых все время будет не так много — давайте об этом поговорим. Вообще, что думаете об этом интервью, об этом фэсэошнике?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я когда начал смотреть, я был в большом скепсисе. Потому что, честно сказать, после деятельности некоторых — не будем тыкать пальцем в конкретных людей, — которые регулярно выбегают в YouTube с криками: «Ой, сбежал такой-то важный информационный источник. Сейчас он нам всё расскажет». А потом ты слушаешь и понимаешь, что это какое-то фуфло и человек, который в лучшем случае когда-то рядом с проезжающим кортежем простоял. И, конечно, я был реально удивлен, что это реальный сотрудник ФСО, инженер, который, действительно, там работал. И тем его интервью было гораздо интересней, чем вот эти интервью фуфлыжных источников, которые все знают, имеют представление о всех интимных тайнах Путина, хотя сами там непонятно, кем были.

В этом смысле оно было информативно и полезно для развеивания многих мифов. И мне понравилось, что он не пытался сыграть в хайп. Понятно, что у него был карт-бланш. Он мог рассказывать любые вещи: что Путин ест детей по утрам…

А.ПЛЮЩЕВ: Мы ждали все. Описание: чемодан с говном. Ждали.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да. Катается на розовом слоне, купается в шампанском. Он мог бы все это рассказать и написать книжку. Мария Овсянникова написала книжку, как мы знаем, о своем героическом подвиге, которая переводится на все европейские языки, дай бог ей здоровья. Но просто о масштабах. То есть он мог сесть и прямо насочинять, переплюнув и профессора Соловья и всех остальных. Но, очевидно, человек другого склада. Он рассказал только то, что он, действительно, знал. И несколько раз в интервью говорил: «Что видел, то видел. Яхты видел. На яхтах устанавливал оборудование. Поезд видел…». Я так понял, что он убежал еще осенью, и с его подачи все про этот поезд и узнали, потому что на «Досье» же вышло сообщение. Про поезд он рассказывает. Про личную жизнь он говорит: «Не знаю». И он не мог знать. Это, кстати, развеивает историю, что вокруг Путина все всё знают. Мне часто говорят: «Почему вы говорите, что не может быть инсайда? Там все всё знают». Как выяснилось, не все всё знают. И личная жизнь Путина огорожена плотным коконом. Даже люди, которые занимаются связью и прочим, они имеют те же слухи, которые и у нас ходят.

Но то, что важно — он подтвердил эту ужасную теорию об изоляции Путина, что три года человек живет в абсолютной изоляции. И уже кончился ковид. Но вот он и с послами тут, ссылаясь на какую-то пандемию, отказался общаться. И человек говорит: «Да, три года в карантине. Три года никто к нему близко не подходит, три года они живет в изоляции». Вот это, пожалуй, для меня было ценным.

Ну, и, может быть, неприятным открытием, что он сказал насчет здоровья Путина, которого он видел ближе, чем многие из нас, он ничего сказать не может. Привет любителям диагностики по фотографиям и видеосъемкам, что он выглядит здоровей людей своего возраста, среднего. Что, конечно, неудивительно при таким мерах предпринимаемых к его оздоровлению. Там эти многотысячеметровые СПА-комплексы для одного пользователя, они, конечно, не проходят…

То есть вот, что я вынес из этого. И плюс его рассказ о том, как он уехал. В общем, мне показалось очень достоверным. Я знаю только еще одного человека… Часто коллеги говорят: «Раскол элит… Раскол элит…». Я знаю только двух людей более-менее, которые уехали и что-то сделали. Это Борис Бондарев, дипломат, который в Женеве.

А.ПЛЮЩЕВ: Вчера был у нас в эфире.

 Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Он замечательный, Борис. Мы с ним общаемся. Спорим, не спорим… Он молодец. Он дипломат. Он свою карьеру похерил. Он сделал важное заявление. Вот он единственный дипломат из всего дипломатического корпуса. И этот парень, он один из всего ФСО, действительно, взял и убежал. С семьей, с ребенком. Понятно, чего это ему стоило в плане нервов. Тоже разрушил всю свою карьеру. И я увидел перед собой, действительно, очень приятного, хорошего человека. Видно, что для него было решение выстраданное. И очень его уважаю за то, что он не решил хайпануть и рассказать какие-то невероятные истории, которые все равно никто бы не смог проверить, а все бы охотно их друг другу пересказывали.

А.ПЛЮЩЕВ: Чуть попозже поговорим, чем значимо нам это интервью. Ты смотрел, Сережа?

С.АСЛАНЯН: Нет, мне было достаточно всеобщего восхищения.

А.ПЛЮЩЕВ: Информационного сообщения.

С.АСЛАНЯН: А также мне было отрадно, что все-таки, находясь на рубеже поколений, я вижу, что и среди молодежи есть приличные люди внутри системы, что было невероятным открытием.

А.ПЛЮЩЕВ: О чем нам говорит это интервью, вообще, в принципе? Что это исключение или это начало… какой-то камешек, который несется с горы и может вызывать обвал.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Насчет обвала не уверен. Это просто говорит о том, о чем Сергей сказал, что, во-первых, очень много хороших людей, и они находятся внутри. То есть по большому счету человек все-таки не работал оператором ракет каких-то и так далее, работал инженером в службе связи и ничего не делал. Поэтому обвинять его в том, почему он не сбежал прямо сразу и в каких-то преступлениях… Очевидно, он их не совершал. Он нашел в себе силы… Там тоже было долгое описание, что не так просто на самом деле. Он то в карантине, то у них паспорта изымают. Он же рассказывает, что он сбежал из Алма-Аты. Им сказали: «Все, сдавайте паспорта». Он понимал, что у него осталось полтора часа… Если бы вылет рейса из Алма-Аты в Стамбул задержался, его бы нашли, потому что его уже начали искать, потому что их всех пасут.

Я думаю, таких людей очень много. Я думаю, что многие из них попали в эту ловушку и теперь из нее не могут выбраться. Потому что, во-первых, паспорта, действительно, еще до войны забирали. То есть, во-вторых, мы знаем, товарищ пытался сбежать в Казахстан без паспорта, и ничем хорошим для него это не закончилось. То есть паспорта они взяли, действительно, очень давно.

То, что люди, могут, работая внутри структуры, испытывать такое чувство, это, конечно, хорошо. И то, что показали этого человека… Причем видно, что после того, как его вопросы с безопасностью были лишены, это очень важно. То есть он не просто убежал. Очевидно, что ему помогли как-то, и спасибо. Я так понимаю, им занималась команда Ходорковского. Спасибо, что они помогли человеку с женой и ребенком сначала решить проблему безопасности, а потом показать это интервью, потому что это важно. Важно, чтобы люди понимали, что если ты, действительно, готов уйти и что-то рассказать, ты все-таки должен рассчитывать на помощь тебе. А не то, что давай все рассказывай, а потом, как хочешь, скитайся по окраинам Стамбула, пока тебя не встретит в переулке привет из Москвы…

С.АСЛАНЯН: Статуэтку донеси — и всё, иди гуляй.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это вот плохое отношение к людям. Мне кажется, человек никогда не должен быть средством, а всегда должен быть целью. И это хорошо, надо людям помогать.

И если мы говорим о популярной теме выхода из системы, то, конечно, я бы больше рассчитывал на средний уровень. Потому что рассчитывать, что верхушка будет выходить пытаться — мне кажется, нет, верхушка себя очень комфортно чувствует. Он даже называет уровень своих доходов совсем не фантастические.

С.АСЛАНЯН: Смешные доходы, да.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: В отличие от своих начальников, которые, как я не устаю говорить, совсем не страдают ни от каких санкций, чудесно катаются на Мальдивы, в Дубай, куда угодно, наслаждаются. Мишустин отдыхал в каком-то шикарном отеле. Люди посмотрели, говорят: «Дешевле на Мальдивы слетать». То есть у них все хорошо.

А вот средний уровень и бизнеса, кстати говоря — богатые люди, но не олигархи, которые заработали все своими руками и вдруг оказались в непонятном положении. И даже, может быть, из силовых органов. Человек пошел работать куда-то, совершенно не ставя перед собой цели стать палачом, убийцей и так далее, и вдруг, оказывается, что ему 30-35 лет, впереди еще большая карьера, и он стоит в непонятном положении.

Вот на таких людей, конечно, хорошо специально искать на них выход и помогать им выходить, потому что они, действительно, неплохие люди, они могут пригодиться в будущем.

А.ПЛЮЩЕВ: Я знаешь, что подумал. У нас не было это в темах, но, я думаю, вы поддержите. Вчера было сообщение о том, что Радио Свобода будет делать платформу развлекательную, куда планирует привлечь Галкина.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Не подтвердили еще.

А.ПЛЮЩЕВ: Но планируют привлечь. Это не значит, что им удастся. Что вроде с ними сотрудничает Михаил Идов и разные другие люди планируются. Я подумал, что это та же примерно история. Что какая-то институция, в данном случае Радио Свобода, Госдеп США через нее, не так важно, создает возможность платформы для тех людей, которые думают: «Вот я приеду — а что я буду делать?» Рынок здесь маленький. Не все Галкины, которые собирают гигантские залы и все прочее. А что делать? Когда у тебя есть такая платформа, ты можешь гораздо более уверенно себя чувствовать.

С.АСЛАНЯН: Это как раз есть свет в конце тоннеля, чтобы знать, куда идти.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это еще и правильная стратегия, о которой тоже очень много говорится. Эта концепция, что достаточно вести бесконечные политические стримы, которые мы все делаем и будем делать и подписывайтесь на мой канал тоже, где я завтра буду вести…

А.ПЛЮЩЕВ: Ссылка в описании.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Спасибо, Саша. …Они не могут решить проблему разговора с широкой аудиторией. Мы все равно разговариваем с заинтересованной аудиторией, которая хочет послушать тебя, меня, Сергея, канал Ходорковского, канал команды Навального. Человек уже настроен на то, что он хочет посмотреть.

А люди, которые пытаются скрыться от всего окружающего мира в развлечениях… Потому что ну правда, это внутренний эскапизм такой. И, как мы уже многократно в других местах говорили, что они ведь и туда залезли. Хоть о чем ты смотри — хоть развлекательное шоу, хоть про оккультизм, хоть по астрологию, хоть про здоровое питание — все-таки там тебе полные уши насыплют по Украину и про Зеленского наркомана.

Поэтому концепция создать еще и развлекательное телевидение, которое хотя бы заходило в широкую аудиторию, но не с политического бу-бу-бу при всем уважении к тому, чем и я занимаюсь, тоже, а все-таки еще с попыткой поговорить с широкой аудитории, привлечь ее к себе…

А.ПЛЮЩЕВ: Самое развлекательное — это Арестович.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, это тоже на любителя развлечение, хочу сказать…

А.ПЛЮЩЕВ: Федор осерьезнит любую шутку вообще.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, я вот такой, в образе…

А.ПЛЮЩЕВ: Просят тебе слово дать, Сергей Степанович, ты хочешь слова?

С.АСЛАНЯН: Я с удовольствием слушаю умных людей. Очень познавательно. Я ведь на самом деле, Саша,  тобой вознесен на Олимп…

А.ПЛЮЩЕВ: Куда? Никуда я тебя не возносил.

С.АСЛАНЯН: …Политического обозревателя из моей очень тихой ниши, в которой я живу совершенно… Заслушаем персональное дело Сергея Асланяна. Я не смотрю, не слушаю и не вникаю. И нормальная ситуация для любого эмигранта — быть на острие, на все реагировать, писать: «Ты видел Дудя? Там 8 часов шикарного Дудя! На 398 минуте тайм-код — там смотри, какая фраза! Упоительно!» 

Я не смотрю Дудя, я не смотрю Каца, я не слушаю, не вижу, ни читаю. Я другим совершенно занимаюсь, поэтому я, наконец, как слушатель прямого эфира пришел узнать много нового. Мне очень интересно.

А.ПЛЮЩЕВ: …нам пишет и правильно пишет. Я забыл одно обстоятельство упомянуть. Когда мы говорили про Гершковича и когда мы или про Кара-Мурзу. Сам их объединил по этому принципу и сам забыл.

Значит, смотрите, у меня был на канале ролик очень интересный. У меня был Александр Гольдфарб, бывший соратник Березовского и общественный деятель, вообще интересный человек. Он рассказывал, как меняли, собственно, предыдущего журналиста, арестованного за шпионаж в Москве — Данилоффа, его менял на Сергея Захарова, советского разведчика.

Но меняли не только Данилоффа  с советской стороны. Было еще три диссидента, которых тоже выдали назад, таким  образом, спасли. И среди них был отец Гольдфарба, поэтому Гольдфарб был вовлечен в это, он все это рассказывает. Очень интересно.

И мы тоже там в конце об этом немного рассуждаем. Сам Александр не исключает, что и сейчас, если будет обмен, собственно, Гершковича на кого-нибудь  на вот этого…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Красикова, да?

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, Красикова вряд ли, потому что он в Германии. Германия не пойдет на такой интеробмен в любом случае.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Но там каких-то шпионов поймали недавно.

А.ПЛЮЩЕВ: Там есть Черкасов, если мне не изменяет память. Сейчас он в Бразилии сидит, но ему предъявили обвинение американцы, он может переехать в США. Он кадровый сотрудник спецслужб. Поэтому в нем заинтересованы, особенно до того, как он может что-нибудь рассказать.

Он говорит очень важную вещь интересную. Американцы не могут обменять сотрудника спецслужб на журналиста, им не дадут… во всяком случае, не давали тогда их собственные «ястребы», потому что ты тогда признаешь, что у тебя журналист — шпион.

Но как тогда вышли из положения, в прошлый раз. Они дали трех диссидентов. То есть они поменяли шпиона на трех диссидентов якобы, а журналиста отдали просто так, чисто формально. Такой некоторый формализм. И он говорит, что сейчас тоже можно себе представить такую ситуацию, когда условных диссидентов, тех, кто находится в тюрьме, Путин может поменять кого-то из них.

Я понимаю, звучит несколько, может быть, фантастично. Но давайте об этом поговорим, как вы думаете, возможно ли это?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Во-первых, если о ком-то говорить, то Кара-Мурза — это, кстати говоря, тот человек, которого они могут отпустить, есть такое внутреннее ощущение, что Навального-то они не отпустят, Яшина — не уверен, а вот Кара-Мурзу могут. Во-первых, у него есть, как я понимаю, не только российское гражданство. Плюс за него очень активно просят  люди, у него очень большие связи международные, за него очень активно просят люди и дай бог, чтобы это случилось. Потому что любой, вырванный из тюрьмы человек — это уже большое дело. Тем более, у него и семья и дети, и все это ужасно, конечно, происходит.

Но в целом, я думаю, что для Путина это и важно — доказать, что вы все шпионы. И я думаю, что и Навальный бы отказался, если бы его меняли на разведчика. То есть, по сути, ты признаешься, что ты разведчик. То есть поменяли разведчика на разведчика. Это Путину так удобно. Это же у него все враги обязательно и шпионы. А самим людям, которые не считают себя шпионами  тоже довольно странная идея — соглашаться, что кадровый сотрудник спецслужб, его меняют на человека, который вообще-то политический активист и так далее.

Я думаю, что путинская заинтересованность еще в идеологической составляющей обмена помешает этому.

А менять они будут… Во-первых, разгромлено очень много резидентуры  по всему миру. На самом деле сообщения о том, что там где-то арестовывают связанных с Россией иноагентов, не журналистов… в Словении там каких-то ребят, вот этого бразильского… Я думаю еще кто-то есть. Есть же американец, который сидит в тюрьме.

А.ПЛЮЩЕВ: Пол Уилан.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я думаю,  что они могут подсобрать какой-то пул разных американцев и сказать: «Меняем всех на всех. Вот вы нам выдаете по списку наших агентов, а вот мы вам всех их отдаем… Ну хорошо, Уилана, шпиона (он же как шпион у них проходит), ну, и в придачу к нему, действительно, забирайте вашего Гершковича, бог с ним.

То есть шпионов на шпионов плюс журналиста довеском я еще готов поверить. Но насчет выдачи каких-то диссидентов… Я думаю, что у Путина после кейса Ходорковского к этому пропал всякий интерес, потому что он уже отпустил Михаила Борисовича…

А.ПЛЮЩЕВ: И на тебе!  И фэсэошников перетаскивает.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, теперь Михаил Борисович помогает фэсэошникам бежавшим, занимается какой-то деятельностью и не хочет никак успокоиться. Я думаю, что для Путина, человека  злобного и мстительного… Он сказал: «Ну вот, сейчас выпускай кого-то…». А кого выпускать? Кто-то поверит, что Навальный, Яшин или Кара-Мурза, будучи выпущенными, скажут: «Всё, я больше ничего не буду говорить. Я тут тихонечку буду жить…». Ну, смешно же.

Нет, шпионов на шпионов, я думаю, он согласиться поменять. Хотя я бы очень хотел, чтобы выпустили и Кара-Мурзу и по возможности Яшина с Навальным, конечно или Лилию Чанышеву.

С.АСЛАНЯН: Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Мы помним…

А.ПЛЮЩЕВ: Ждал, ждал, когда прозвучит.

 С.АСЛАНЯН: Еще бы. Это все-таки девиз наших дней  и в том числе, обсуждение… Буковского на Луиса Корвалана. Для того, чтобы обмен мог стать абсолютно легальной и благотворительной акцией, нужно, чтобы попался в сети кто-нибудь, привлекающий внимание. Подойдет любой журналист. Как тебя там — Гершкович? Отлично. Ты шпион. Теперь все вокруг тебя пляшут и ждут, когда будет этот обмен. Из чего становится всем абсолютно понятно, что это действительно возможно. Обмен обмену рознь. И то, что сейчас сыплется российская резидентура по миру — она всегда сыпалась — и профессионалов становится меньше. И мы помним, как по Англии гуляли два дегенерата и изображали из себя туристов. И это на самом деле еще люди с очень хорошей подготовкой, блистательно справившиеся со свое операцией, но были некоторые нюансы.

То, что весь мир увидел это посмешище, смеялся и говорил: «Ребята, если у вас такая резидентура и такие спецагенты, то значит, вы, в принципе, на обе лопатки упадете сами. Даже не нужно вам дунуть в глаз, чтобы вы схватились за него и сдались. То есть слабаки вы, и с вами всерьез иметь какие-то дела, тягаться в хорошем смысле слова не приходится, потому что вы просто неумехи».

И одно дело, когда нужно спасать резидентуру, и она сыплется и желательно своих как-то вызволять. Вторая страница этого же повествования. Путин, у которого любая уборщица — шпионка, то же самое, как и у Сталина «Ты ходишь в тапочках, соответственно, ты хочешь подобраться ко мне, несмотря на то, что ты мой личный охранник».

И другое дело конъюнктура каждого дня. Сегодня — Гершкович. Мы помним, что золотая карта Ходорковского лежала, лежала и потом… ну, почему бы его не поменять на Олимпиаду, если очень хочется праздника? Праздник так себе получился. Потому что  этот обмен в глазах всего мира выглядел иначе, чем в глазах Путина. И то, что Путин и логика, которую мы сейчас обсуждаем, чисто путинская, если мы в этом обмене участвуем и одного шпиона предлагаем, то все остальные считаются равноценными фигурами и автоматически шпионами. С точки зрения Путина — да, с точки зрения всего мира — нет. Поменять любого человека на шпиона — это абсолютно гуманно, потому что человек ценнее и неважно, что он не шпион и он не равноценная фигура. И это картина сегодняшнего дня.

А вот, например, через полгода, когда, условно говоря, украинские войска будут стоить возле Кремля, тогда уже и Навальный сойдет. — «А давайте так: я вам Навального, вообще всю закрома, а вы войну остановите и не будете бомбить Кремль и мой личный бункер».

А.ПЛЮЩЕВ: Про полгода лихо, конечно. Но у тебя там был другой прогноз. Что через год расстрелы введут. Как это соотноситься?

С.АСЛАНЯН: Успевают. Как раз.  Причем мы помним, что людей, которые получили смертный приговор в 40-м году за отрицание дружественной роли Германии. В 41-м после начала войны по этой статье расстреляли, несмотря на то, что Германия показала свое недружественное лицо. Было  несколько приговоров людям, которые говорили в 39-м, 40-м и начале 41-го: «Германия наш враг». Их за это посадили и концу 41-го года расстреляли, несмотря на очевидность и абсурдность приговора. Его привели в исполнение.

Поэтому одно дело — бомбить Кремль и другое дело  — где-нибудь в Новосибирске расстреливать обывателей.

А.ПЛЮЩЕВ: Честно говоря, не помню такого исторического факта. Но кто я такой, чтобы всё это помнить?

Есть еще, конечно, важная тема, к которой никто не остался равнодушным на этой неделе. Это, собственно, то, что произошло с Владленом Татарским. Врыв в питерском кафе, принадлежащим Пригожину. Как справедливо выразился один из тех, кто наблюдал это собственными глазами, «по-моему,  нашему спикеру пиздец».

Как вы сейчас, спустя почти неделю оцениваете произошедшее? Кто за этим стоял? И что за этим может последовать? Поскольку уже не первое подобное происшествие. Но, пожалуй, самое мощное и громкое.

С.АСЛАНЯН: Очень изящная спецоперация. Вот так всерьез к ней подготовиться, до такой степени все красиво сделать — это очень высокий уровень подготовки, планирования. Это, действительно, не дилетантский подход. Это не пара детей, которые прочитали учебник. Нет, это как раз профессионалы работали.

Немножко удивляет персона этого человека без имени, у которого есть куча псевдонимов, как это принято в ВКПБ(б). — «Товарищ Цедербаум, вы, оказывается, Мартов?» Ну, хорошо.  — «Товарищ Сталин, как ваша фамилия? Джугашвили». И  здесь этот Фомин, он же Татарский… Вообще-то он не стоит тех ресурсов и того изящества и такой глубокой подготовки. Его можно было просто грузовиком задавить, если уж очень сильно мешал.

И здесь, с одной стороны,  теракт, убийство, а, с другой стороны, ты кто такой? О тебе узнали только в связи с твоей смертью. То, что ты в Кремле в течение 3-х секунд в ТикТоке был, что у тебя есть где-то еще какой-то канал, на котором,  конечно, всегда найдутся слушатели и зрители. А вообще весь этого человека равен нулю. Кто такой Татарский? Никто. Зачем его нужно было вот таким образом устранять? Ну, потренировались. Блистательно, зачет.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я не согласен, что это блистательно, зачет. Во-первых, кто такой Татарский? Это украинец. Это украинский коллаборационист. Я знаю регион, где регулярно взрываются украинские коллаборационисты. Это о купированные территории. Я знаю, что так же взорвалась Дарья Дугина. Тоже человек, откровенно говоря, с нулевым весом внутри России, но который почему-то воспринимается  с другой стороны фронта как что-то значимое. Для меня всегда были загадкой эти танцы вокруг великого Дугина. Мы-то изнутри России его считали одним из множества маргинальных спикеров, а на Западе мне несколько раз попадались люди, которые считали, что он чуть ли не главный идеолог Путина.

Поэтому я как раз думаю, что это операция украинских спецслужб. Идет война. Они занимаются диверсиями. Российские спецслужбы не заинтересованы в фейерверке в центре Петербурга. Если бы они хотели этого Татарского устранить, он бы героически погиб на фронте. Если бы хотели передать Пригожину, не стали бы устраивать взрыв по соседству от дома, где когда-то был прописан Путин. Это бьет по престижу спецслужб России. Это как бы выстрел себе в голову. Получается, что ерундой занимаетесь? И обратите внимание, как они  быстро соскочили с темы украинцев. Ведь они не стали говорить, что это украинцы сделали. Почему? Потому что возникает вопрос: Вы чем вообще занимаетесь? У вас тут украинцы в Петербурге взрывы… Нет, они ухватились за совершенно фантастическую версию — спасибо Илье Пономареву, фантазеру, который им подпел, — что это какие-то партизаны. Тогда что, взятки гладки. Это же не украинские… Это партизаны, ФКБ, чего-то там ля-ля… Девочка бомбу собрала, сама взорвала. Что мы можем поделать.  Типа ИГИЛ, террорист-одиночка. Мы же не можем с ним бороться? Поэтому надо усилить репрессии против политической оппозиции.

Я на самом деле, конечно, понимаю, что никакая девочка, которая даже делала эти бюсты — она их делала — не могла бы сделать бомбу из бюста. Тут уж, извините, нужен взрыватель и взрывчатка,  которые только в военторге у Путина продаются. Нет. Я думаю, что это была операция украинских спецслужб. Потому что для них эта фигура очень важна, потому что он коллаборационист. Это для нас он… вот вы говорите, что вы его не знаете. Конечно, для нас он вообще пустое место, откровенно говоря. А для украинцев — нет. Это коллаборационист, человек, который был украинцем, сидел в тюрьме за ограбление банка, перешел на сторону оккупантов и был оголтелым абсолютно персонажем. То есть понятно, что вы его читали. И я его не читал. Это невозможно было читать.

Очевидно, это украинцев очень раздражало. Потому что всегда раздражает, когда человек совершает предательство и вот так себя ведет. Но во всей этой истории мне, конечно, очень жалко эту девчонку. Потому что она очевидно не понимала, что это должно взорваться. Я не верю, что если бы мне сказали: «Поставь кружку — она ворвется».  В небольшом радиусе — 2 метра. Я бы поставил и убежал. Неизвестно. Где два метра, там и 22 метра. Опора какая-нибудь рухнет. Страшно сидеть и ждать взрыва. Она ведь никуда не убежала. Более того, когда случился врыв, она очевидным образом спала в ступор и ее тепленькую взяли. Очевидно, что ее втемную использовали. Но это война. Тут надо быть осторожным. Спецслужбы всех стран циничны. Для них человек — это всегда средство, а не цель.

В этой истории Татарского мне абсолютно не жалко, плевать на него, а вот эту девочку мне жалко. Потому что она, очевидно, не понимала, во что играет. Очевидно, она действовала из каких-то хороших побуждений, что-то она хотела и оказалась просто пешкой в игре. И сейчас она сядет за терроризм. Опять же спасибо Илье Пономареву, который подбросил ФСБ прекрасную версию, что она является активисткой этой фантазийной его армии. Идеально.

А.ПЛЮЩЕВ: Мне нравится, что вы сходитесь в одном: это работали профессионалы. Если уж ты пошел по обстоятельствам теракта говорить и по тому, что нам кажется странным, знаешь, на что тоже обратил внимание? Это на то, что когда происходит взрыв, когда статуэтка у него в руках, когда она рядом с ним… То есть тот, кто взрывал, он приводил в действие дистанционно. Но похоже, что он видел…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Или она могла написать ему: «Я вручила».

А.ПЛЮЩЕВ: Ты понимаешь, «Я вручила»… пока ты посмотришь, между этим может пройти некоторое время. Ведь заряд был не такой большой. Те, кто были чуть дальше, остались живы, и погиб один Татарский. Может быть, это случайность. Но там, где есть основания не предполагать случайности, можно ее и не предполагать. То есть у него, возможно, был доступ к камере наблюдения, которая там была.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Или он мог сидеть в том же зале. Это была открытая встреча. Приходится много обсуждать, почему, дескать, Путин не побоялся ехать в Мариуполь? Как раз таки в Мариуполь поехать не страшно с экспресс-визитом на полностью зачищенную территорию. А вот прийти на мероприятие, которое заранее анонсировано — вот это страшно. Потому что можно было подготовиться.

А тут все понятно. Вот место намоленное, известное, они там регулярно проводили встречи. Там может сто раз ходить любой желающий. Кстати, эта девочка, она ведь очень долго изображала из себя сторонницу этого зигования, хотя таковой не была. Она как бы играла в эту игру. Туда можно прийти, осмотреться, посмотреть, как проходят эти встречи, присмотреться к этому, в общем, павлинообразному персонажу, который упивался собственным, непонятно, откуда взявшимся величием. Видите ли, бывший уголовник стал автором книг, военкором и кем угодно.

То есть они к нему присматривались. Я не специалист по взрывному дело. И самое главное мы не знаем на самом деле всех обстоятельств. Мне попадались две версии, какая последовательность событий была, в какой момент он взорвался: рядом поставил, в коробку запаковывал и так далее…

Но она, очевидно, взрыва не ждала. Потому что, повторюсь, даже мне бы сказали: «Не бойся, это взрыв небольшого радиуса. Ты там рядом сядь…». Мне бы страшненько стало. Я бы на последний ряд пошел, сел.

Я не знаю, откуда эта версия взялась, но она думала, что это подслушивающее устройство. Человеку просто дадут какой-то….

А.ПЛЮЩЕВ: Она, по-моему, так и говорила: камера наблюдения.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: И она же говорила, что за ним будут просто наблюдать. Какая интересная игра. Подсунула ему вещь, которая будет за ним… как геотег повесила. А он взорвался на ее глазах. Это впечатление, я думаю, тяжелое. Как выглядела девочка понятно. На допросе в ФСБ  каждый выглядит плохо. Но то, что она говорила: «Я позже расскажу…» Плюс муж у нее уже в эмиграции.

Я видел, что идет компания: «Собирайте деньги для этой девочки, которая  сидит в тюрьме». Конечно, ей нужны сейчас адвокаты и помощь, потому что она в этой истории выглядит для меня тоже жертвой.

С.АСЛАНЯН: Там не было поражающих элементов в этой взрывчатке, то есть не было начинено никакими специальными металлическими предметами, чтобы поубивало всех. Тот человек, который приводил в исполнение, находился очень близко и видел, и он отслеживал тот момент, когда Татарский возьмет взрывное устройство на уровень с лицом. И было очень важно, чтобы это произошло не под коленкой у него, потому что не было никакого поражающего воздействия, кроме самого взрывчатого вещества. И труп татарского лежит без одежды. Силой взрыва с него сорвало рубашку. И у него окровавленное лицо. То есть в тот момент, когда он поднес на уровень лица, разглядывая эту статуэтку, она и сработала. Этот момент можно отследить, находясь рядом. Он был либо в зале, либо он был на улице, через окно это наблюдал. Понимая, что осколки полетят в него, он мог быть в машине. И по биллингу, наверное, через какое-то время можно установить какой звонок был на этой территории последним, совпадающий по секундам. Что, в принципе, не привет абсолютно ни к ему, кроме как еще одному штриху очень хорошо подготовленной спецоперации.

И задача была — именно Татарский. Никто другой ни в коем случае. То есть не теракт в широком смысле слова, когда чем больше убьем, тем лучше…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Тогда была бы бомба с начинкой.

С.АСЛАНЯН: И тут как раз изящество именно в том, что только Татарский и больше никто. Ну, я думаю, что это после истории с Дарьей Дугиной. Потому что, что если бы взорвался Дугин, эффект был один. А Дарья Дугина при всей ее маргинальной известности в узких кругах, конечно, выглядит странной фигурой. Но джип, я так понимаю, был папин. Вот тут как раз все было не до конца отслежено. И потом погибла Дарья, которую всячески героизируют именно потому, что она практически никто. Взяли и убили только а то, что она дочка. Очевидно, из этого были извлечены какие-то уроки…

А.ПЛЮЩЕВ: Она скорее случайная жертва.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Скорее да. Из нее, конечно, сделали какую-то героиню…

А.ПЛЮЩЕВ: Другое дело, что для тех, кто целился в Дугина, она тоже подходящая, не мирное население и не кто-то…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Все-таки если подводить итог, то если вспомнить все история действий партизан и прочих «Народных волей», то они, конечно, не занимались взрывами каких-нибудь журналистов Катковых и прочих странных людей. Все-таки если у тебя есть такой ресурс, то хочется его употребить на каких-то непосредственно…

А.ПЛЮЩЕВ: Генерал-губернаторов.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Условно. Какие-то следователи, прокуроры. Масса же есть персонажей. Но тут мы видим четко, что это какие-то фигуры медийные, причем очень значимые для идеологической войны там, на Донбассе. Это фигура вот оттуда. Он омерзительный тем, что это украинский коллаборационист, то есть такой персонаж, который еще уголовник. Ладно бы он был какой-то сошедший с ума не евразийской идеологии интеллектуал. А это просто уголовник, сидевший в тюрьме за ограбление банка.

А.ПЛЮЩЕВ: Тут есть еще один аспект, он уже морально-этический. И он спустя несколько дней возник. Это такой… как относиться к этому? Потому что Волков отреагировал одним образом, Сергей Смирнов похожим… или другим образом. Прибежала, конечно, полиция скорби, понятно…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ:  В обе стороны причем.

А.ПЛЮЩЕВ: Ксения Собчак тоже, ее присные тоже всячески осуждают либералов, которые не поскорблели или одобряли одобряли терроризм в данном случае. Михаил Ходорковский, кстати, сказал, что это акт террора и мы этого не одобряем.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, это смелое заявление. Потому что сейчас, действительно, трудно заставить себя сказать, что так нельзя. Я тоже найду в себе силы и скажу, что при всем отвращении к этому персонажу…  можно даже обсуждать, что там были за люди…

А.ПЛЮЩЕВ: С другой стороны, если ты говоришь, что это украинцы, то это акт войны.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Вот я и говорю, что если это акт войны, то надо так это и рассматривать, что это акт войны. Что Россия принесла войну в украинские города… Но я просто не хочу, мне не нравятся попытки уйти от этого, что это не акт войны, а партизаны какие-то… Мне эта версия кажется настолько смехотворная.

А.ПЛЮЩЕВ: Оставим партизан в стороне в данном случае. Если это акт войны, то просто тогда тебе могут вернуть и сказать: Простите, а палестинцы когда взрывают кого-нибудь? Они тоже считают, что к ним принесли войну, что их землю  захватили, и они ее приносят обратно.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я думаю, что есть разные точки зрения. Вот есть точка зрения украинская. Их бомбят —  они сопротивляются. А нас же не бомбят, и мы имеем право говорить: «Здесь мы  — да, здесь мы — нет». Мы не обязаны присягать всему, что там происходит.

Я, например, считаю, что отвратительно было бомбить украинские города и продолжать это делать и преступно, но это не значит, что какие-то другие города бомбить менее преступно и нехорошо.

У войны есть своя логика. Она раскручивала спираль ненависти и насилия. Никогда войны не шли по правилам. Они всегда сопровождались какими-то эксцессами, грабежами и так далее. Известная история, что когда Красная армия вошла в Германию, там много чего плохого произошло. И на это тоже можно смотреть по-разному. А почему это произошло? Что, Красная армия просто так вторглась в мирную Германию, или до этого что-то другое происходило? Может быть, на территории Советского Союза И была идеологическая работа: «Сколько раз его увидишь, столько раз и убей», а потом пришли — вот и пришлось…

Для меня то, что происходит, это просто часть войны. И это ужасно, потому что война.

А.ПЛЮЩЕВ: Ужасно в контексте войны.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Неправильно вырывать эту историю и говорить: «Взяли и взорвали бомбу в центре Петербурга». Ну, подождите, что она, просто так взорвалась, на ровном месте? В 12-м году ничего не предвещало, и вдруг украинцы принесли бомбу и взорвали. Очень смешно. Вот это было бы странно. А здесь полномасштабная война, идут обстрелы, идет остервенение, которое нарастает. Остервенение обстрелов. Ну вот, есть какая-то ответная реакция.

Я думаю, что мы много еще такого увидим. Это не может вызывать никакого восторга, потому что это не ведет к победе напрямую. От смерти этого несчастного пропагандиста победа не приблизилась ни на сантиметр. Но это часть этой             войны. И говорить, что это хорошо? Нет, это не хорошо. Война вообще довольно отвратительная вещь во всех ее проявлениях. Но мы все знаем, кто ее начал и кто запустил эту спираль ненависти.

С.АСЛАНЯН: Нечеткая линия фронта, видимо, до Питера докатилась, в том числе. Есть те, кто удивляется этому. А Федор абсолютно прав, что это часть войны. И она показывает, насколько прогрессируют украинцы в своем воздействии. Мы помним, как Моссад по миру уничтожал всех, причастных к Мюнхенской Олимпиаде 72-го года.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Погибло несколько мирных людей, между прочим. Ошибались, по-моему, один или два раза.

С.АСЛАНЯН: Добили, тем не менее, всех…

А.ПЛЮЩЕВ: Знаем хорошо по фильмам, история мощная была.

С.АСЛАНЯН: История по сию пору в учебниках, если что. И этот безвестный человек с двумя псевдонимами или стремя, без имени и без особой биографии, уголовник. Единственное что у него было до того, как он из шахтеров переквалифицировался в вольные странники. Ну, нашел свою смерть не там, где воевал — воевал на Донбассе,  — а в Питере, в безопасном месте. Ну вот, война пришла к тебе.

В принципе, с таким же успехом война придет не только к нему. И многие уже почувствовали, что, кажется, им пора покупать армейский памперс на 12 часов, потому что страшно.

А.ПЛЮЩЕВ: Есть еще одна тема. Начался призыв в армию 1-го числа. Но как-то от него многого ждали, там второй волны мобилизации… разных ухищрений. Я так понимаю, что сейчас главный мейнстрим пополнения пушечным мясом, он на счет тех, кого удастся правдами или неправдами, хитростью, напуском заставить подписать контракт. И призыв используется как платформа для того, чтобы заставить людей подписать контракт. Такая массовая рекламно-принудительная акция, я бы сказал. С одной стороны, рекламируют, а, с другой стороны, очень оказывают огромное давление. И, таким  образом, пополняют резерв.

Что мешает провести мобилизацию? Почему Путин не решается на вторую волну мобилизации?

С.АСЛАНЯН: Примечателен сам по себе факт, что еще валандаются, уговаривают вместо того, чтобы пойти и сачком половить, как это было во всем времена.

А.ПЛЮЩЕВ: О том и речь.

С.АСЛАНЯН: Опять-таки, мы, видя картину и содрогаясь от ужаса, понимая какое огромное количество людей погибает непонятно, за что, но война, высосанная из пальца и теперь российская армия погибает в Украине , украинская армия погибает, защищаясь. Для нас это ужасно. А представим себе великого Путина, которому просто говорят: «Ну да, там еще сколько-то погибло». Для него политика. Он теперь может в любой момент позвонить американскому президенту, ему не скажут: «Ждите, пожалуйста, ответа». Тут же голубчик подпрыгнет к телефону и скажет: «Да, я слушаю, Владимир. Что у вас?» И Макрон, который бьется в приемную как сто тысяч курьеров и постоянно ему хочет что-то сказать, обращая внимание на себя и на Францию. Кто такой Макрон? Если что, не всегда и до него можно было дозвониться, не говоря уже про Си Цзиньпина.

И одно дело война, которую мы воспринимаем как абсолютную трагедию, а другое дело — Путин. Вот, наконец, он занят невероятно интересным делом. Он на планете земля номер один.  Вот он сейчас захочет — все будут его слушать, все будут смотреть. Он захочет — все к нему приедут. Он захочет — и он к кому угодно приедет. Он человек, который вращает землю. Один.

А.ПЛЮЩЕВ:  Причем, известно, на чем.

С.АСЛАНЯН: Да, конечно. Плюс еще чемоданчик в качестве резервного результата его деятельности. И кто-то ему при этом говорит: «Да там, на фронте… Мы платим Владимир Владимирович за вашу возможность определят судьбу всей планеты каким-то количество людей. Пока у нас 300 тысяч, был такой набор…».

А.ПЛЮЩЕВ: «Сколько у нас всего?» — интересуется Владимир Владимирович. — «147 миллионов». — «Ну, хватит».

С.АСЛАНЯН: Мы не знаем, сколько на самом деле, потому что были данные, что 99 миллионов, а не 147. И есть позиция человека, который занят, наконец, невероятно увлекательным пьянящим делом: он воюет, он меняет границы, он теперь самый значимый, самый цитируемый и самый обращающий на себя внимание мира персонаж. Но есть цена у этого.

И мы помним, что когда Ельцин решил набрать Резервистов  на Чечню и по деревням начали в принудительном порядке собирать 30-35-летних. Там квота была возрастная 5 лет. И показали Краснодарский аэродром, как простые русские женщины провожают резервистов на фронт. Показали цыганский табор, где спившиеся мужики со зверскими рожами, в которых не читалось 35 лет, а читалась уже пенсия и инвалидность… То есть они спились до того, что в свои 35 они выглядели на 50-60. И воющие бабы, очень непрезентабельного вида на каждом из них по две, по три.

Это не то что небоеспособно, это не то что, не армия, это просто лепрозорий, который взяли и переместили почему-то на ВВП. Это не воюет.

Это было тогда, когда еще была некая инерция Советского Союза, когда еще у каждого был ящик тушенки, когда не так уж, чтобы совсем недоедали.

Сейчас подскребли по городам и весям некоторое количество людей. Мы видим  в кадре довольно упитанных  резервистов, которые жалуются типа: «Отец родной, нам обещали большую зарплату за то, что мы будем в тылу, а несколько тут взяли и почему-то на фронт отправили. Что ж такое?» Но лицам там — видно, что не голодали. И такое ощущение, что они-то и закончились. И теперь, с одной стороны, война продолжается. Великий геостратег и геополитик прекрасно себя чувствует, расставляя фигурки на шахматной доске. И он будет этим заниматься еще несколько лет подряд.

И где-то буду да, за это расплачиваться кто-то танками, кто-то жизнью, кто-то деньгами. Ну, будут в бюджете некоторые трудности.  На «Уралвагонзаводе» некоторые проблемы. Количество людей, которых все меньше и меньше, не дошло до того критического состояния и нехватки, когда нужно будет поставить заградотряды и просто из деревень выгрести абсолютно всех. Тем более, что на экономике страны это никак не сказывается и подобное можно позволить. Поскольку уменьшение рабочей производственной силы не приводит к ухудшению экономического положения. Оно и так раньше не работало. И ощущение, что у нас на каждом заводе было занято по 100, по 200, по 300 тысяч человек, которые создавали там какой-то продукт, как Волжский дважды автомобильный завод. Да ничего подобного. Там норма выработки получается на одного человека — 1 автомобиль в год в отличие от производительности труда в других производствах.

Поэтому, кода у тебя страна обезлюдела, когда  у тебя сельские поля поросли бурьяном, у тебя, в принципе, во-первых, на письменном столе ничего не изменилось, еда у тебя еда не закончилась, в твоем супердорогом холодильнике, и ты будет продолжать.  А тебе будут разными сценариями подкидывать какое-то количество людей. Пока не наступила та стадия, когда чесом берут всех. Следующая стадия: церемониться, уговаривать перестанут.

А.ПЛЮЩЕВ:  У нас есть еще вот какая история. Это к Федору на самом деле. Ты писал мне, кажется, совсем недавно. Ты комментировал. Дмитрий Муратов стал владельцем уральской типографии «Прайм Принт Екатеринбург», в которой печатаются издания правительства Свердловской области, «Уральский рабочий», «Областная газета». Переходит в управление Нобелевскому лауреату и бывшему главному редактору «Новой газеты» Дмитрию Муратову.

А.ПЛЮЩЕВ: Там чего произошло. Был норвежский медиахолдинг Amedia, который являлся акционером уральской типографии. Он официально заявил о своем уходе из России. Но уходя, он передал свои российские активы Дмитрию Муратову. Ну, вот так. Теперь, получается, Дмитрий Муратов будет возглавлять типографию, которая издает газеты…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: С утра до вечера печатает агитацию за войну. Давайте называть вещи своими именами. Потому что то, о чем пишут эти газеты, я думаю, можно себе представить. Там «Комсомольская правда» печатается и другие замечательные газеты».

А.ПЛЮЩЕВ: Просто принадлежит это все «Прайм Принт Екатеринбург». В филиалах «Прайм Принт», в разных городах печатались и продолжают печататься газеты «Известия», «Российская газета», «Комсомольская правда», а также печаталась «Новая газета до ликвидации».

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я видел сегодня объяснение «Новой газеты», которая, правда, ничего не объясняет, что это год назад еще все было и что вообще заказами занимается замечательный уникальный творческий коллектив, менеджмент. А к нему типа нет никаких вопросов, потому что он просто управляющий.

Я понимаю, что это, очевидно, попытка норвежцев, уходя, не уходить. А как бы передать в управление какому-нибудь уважаемому человеку. Но у меня только один вопрос: А зачем это уважаемому человеку нужно?

Я вспомнил историю, как Марина Овсянникова ушла, и ее очень долго клевали за то, что она  работала на «Первом канале» или где она там, но работала техническим редактором. То есть она вообще не занималась идеологией. Но ей говорили: «Ты участвовала в этом…». Ну, условно.

А.ПЛЮЩЕВ: Что такое редактор, чтобы было понятно, вообще на телевидении. Это ты пишешь текстовки, в том числе, и для ведущего. И, соответственно, ты можешь написать совершенно идеологично, а можешь нет, но у тебя не примут.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: То есть ты не определяешь. Ты просто технически осуществляешь менеджмент тот самый.

А.ПЛЮЩЕВ: Даже не менеджмент. Нет никакого  управления в работе редактора. Она не чисто техническая, она немного творческая работа. Это  ни низовая творческая работа.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Согласен.

А.ПЛЮЩЕВ: А второе соображение по Овсянниковой, раз уж на то пошла. Участвовала или нет… Люди, которые так говорят, они говорят: «А вот охранник в концлагере. А вот он печку только чинил газовую…».

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Вопрос в том, что человек, который чинил газовую печку, он на самом деле мог не очень понимать, для чего она используется. Тем более, что в печке сжигали трупы.

А.ПЛЮЩЕВ: Дурачок, не понимал.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Дурачков тоже навалом. Но управлять типографией — это не быть наборщиком и не быть младшим менеджером, который просто принял заказ и подписал. То есть я не то чтобы осуждаю, мне просто не очень понятно было, зачем в это вписываться. Ну это правда, странно. Потому что все, что в этой типографии печатается, это всё про войну и за Путина. Это весь фактически официоз региональный и не региональный. Я не знаю, «Красная Звезда» там не печатается, интересно?

И я не понимаю, зачем это Муратову. Я не то чтобы хочу в каком-то белом пальто выйти и его заклеймить. Я просто не могу понять, зачем?

Кода-то там печаталась «Новая газета». И что? А сейчас там печатается всё что попало. «Уральский рабочий», «Областная газета». Что там у них печатается, можете себе представить. Естественно, полная поддержка Путина и его политики. Зачем Муратов в эту вписался, для меня непонятно. То есть Нобелевский лауреат. Неужели нельзя было сказать просто: «Вы знаете, нет. Я просто не будут этого касаться». Это знаешь, как руководить телевидением. Просто управляет телекомпанией. Почему я должен отвечать. Или ретрансляцией. Пусть управляет ретрансляционной станцией, которая с утра до вечера его показывает. Да никаких вопросов. Уникальный коллектив ретрансляторов там сидит просто.

А.ПЛЮЩЕВ: Самая большая ирония там еще состоит в том, что собственно «Новую газету» он там напечатать не может.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Вот именно. И мне еще говорят: «Это же контракт». Может быть, он на что-то хорошее…». Может быть, и хорошее, но, во-первых, ему не дадут там ничего напечатать, давайте честно. Можно быть хозяином типографии и захотеть напечатать листовки «Банду Путина — под суд!» Но я сомневаюсь, что это: а) получится и б) эти листовки выйдут за пределы типографии к тому моменту, когда прибегут эфэсбэшники и всех арестуют.

Для меня это полное непонимание. Идет война. Все бегают и кричат: «Никакого сотрудничества, никакой коллаборации с режимом!» Газеты — это на самом деле низовая пропаганда.

Мне написала в канале: «Ну, что такое? Кто сейчас читает газеты?» Нет, в провинции газеты с большим удовольствием читают и доверяют им. Аж в «Известиях» написали. В «Известиях», условно говоря, написали, что Зеленский — наркоман и бандеровец. Как же не поверить? А где газетку напечатали? В хорошей норвежской типографии на современном оборудовании, чтобы она четкая была, ясная, да еще с цветными фотографиями.

Я понимаю, что нельзя запретить это делать. Но можно сказать: «Ребята, передайте какому-нибудь менеджеру норвежскому, не норвежскому». Но зачем вставать за управление типографией, которая прямо сейчас печатает… я не понимаю.

А.ПЛЮЩЕВ: Я думаю, что это будет специфическая тема для Федора.

С.АСЛАНЯН: Во-первых, подождем, что скажет Муратов.  Это только самое начало. Через какое-то время мы вполне можем увидеть документ, что это не его. Он переписал, продал, избавился и непричастен абсолютно.

С другой стороны, это чрезвычайно интересный сценарий, кода в кои-то веки государевы деньги будут работать на оппозицию.  Очень любопытно.

А.ПЛЮЩЕВ: А как они на нее будут работать?

С.АСЛАНЯН: Вот зарабатывает этот холдинг на печати. Получает деньги из бюджета. Эти деньги из бюджета являются прибылью. Прибыль распределяется, в том числе, владельцем. Владелец  — Маратов эти деньги взял, положил в кошелек и потратил.

А.ПЛЮЩЕВ: А Муратов будет тратить на оппозицию.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Оппозиция в лице Муратова будет на этом обогащаться, а мы все должны радоваться.

С.АСЛАНЯН: Нет, сам лично обогащаться — ни в коем случае…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: не очень меня это радует.

А.ПЛЮЩЕВ: Не думал, что у нас юмористическая получается…

С.АСЛАНЯН: Отобрав у государства большое количество денег…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: По Робин Гуду: отбирал у богатых — оставлял себе.

С.АСЛАНЯН: Не себе. Но, получив эти деньги  виде заработка и прибыли, совершенно спокойно можно направить это на что угодно, и не все узнают, куда.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Все, кому надо, те узнают. Просто я не понимаю, зачем к этому прикасаться.

А.ПЛЮЩЕВ: Мы все не понимаем, но, может быть, поймем через какое-то время.

С.АСЛАНЯН: Репутация Муратова позволяет надеяться.

А.ПЛЮЩЕВ: Готовлю специалитеты тоже. Для тебя — уральские. Думал, что же для Асланяна приготовить, и не нашел ничего лучше, как парад 9 мая — мы тебя дергали по технике туда-сюда. А В Белгороде решили не проводить  парад 9 мая  с потрясающей, конечно, формулировкой: «Чтобы не провоцировать противника», — так сообщил губернатор Вячеслав Гладков.

Он отметил, что вопрос о проведении «Бессмертного полка» и салюта будет решен позднее, подчеркнув, что рисковать людьми никто не будет.

Я не знаю, как он собирается проводить «Бессмертный полк» без людей. может быть, какие-нибудь самобеглые коляски повезут портреты. Но мне казалось, что без людей «Бессмертный полк» не получится провести».

С.АСЛАНЯН: Ну, испугался.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Извини, конечно, что перебиваю, но парады транслируются в прямом эфире. И это тот случай, когда это событие заранее известно. И в прямом эфире из Белгорода получить какие-нибудь некрасивые картинки никто не хочет.

А.ПЛЮЩЕВ: А в Москве-то не отменят?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: В Москву… там ПВО…

С.АСЛАНЯН: Москва зачищена.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Москва зачищена. Еще посмотрим, что будет в Москве. После этой истории в Питере я бы на их месте тоже очень сильно сомневался.

А.ПЛЮЩЕВ: А я бы не после Питера, я бы после того, как дроны все ближе летать начали.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это тоже правда. Прямой эфир — это такая неприятная вещь, что… укротишь не воротишь.  Потому что Белгород слишком близко. И в разгар парада показать какие-то сцены, как что-то прилетает куда-то — это не украсит этот праздник. Поэтому они решили от греха подальше в зоне досягаемости прямой украинской всякой техники ничего не устраивать. Рациональное решение. Хотя, конечно, странноватое.

С.АСЛАНЯН: Сталин 7 ноября 41-го года на трибуне при минус 40 стоял и у него пар изо рта не валил, потому что не было его на этой трибуне, потому что он в подвале стоял. Поэтому показать по телевизору можно все что угодно. Можно провести парад на Красной площади, во-первых, без единого зрителя, как инаугурацию президента…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ:  Кто-то на телефон снимет все равно.

С.АСЛАНЯН: Да. Всегда ФСБ не может совершенно четко перекрыть весь периметр и три желтые «Калины» все-таки через тайгу едут. Но в этот момент выезжает местный джипер читинский, который снимает все на телефон. И страна выясняет, что три Путина на трех желтых «Калинах» едут по трем разным маршрутам,  и ничего с этим не поделаешь.

Но если у тебя стоит задача провести мероприятие в телевизоре, у тебя будет  безупречная картинка. Даже если в этот момент на Красной площади у тебя что-нибудь взорвалось, никто не узнает.

В Белгороде такого перекрытия, таких технических ухищрений быть не может. Тем более, что в Белгородскую область, так же, как и в Брянскую регулярно забегают диверсионно-разведывательные группы, общаются с населением, фотографируются на фоне почтамта…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это один раз было. Не регулярно…

С.АСЛАНЯН: Уже два

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну два раза. Но в очень приграничной зоне, не в Брянске.

С.АСЛАНЯН: И страшно же до невозможности белгородскому губернатору, а, во-вторых, все-таки он очень сильно поиздержался за последнее время. Все-таки кода ты обеспечиваешь Рособоронзаказ, обеспечиваешь засечную черту, при этом должен еще воровать по чину, но это не значит, что ты прекратил воровать…

А.ПЛЮЩЕВ: Там уже кого-то сажали… в смысле пытаются привлечь за хищения при строительстве засечной черты.

С.АСЛАНЯН: Иначе не бывает. Если на любимом путинском космодроме воруют так, что не взлетает…

А.ПЛЮЩЕВ: Так это же еще не хищения. Там просто засечная черта не помогает…

С.АСЛАНЯН: Она и не поможет. Засечная черта, она не для этого и делается. Она делается для морального успокоения и финансового обогащения. Но то, что какой-то губер вздрогнул и сказал, что «я не проведу не потому, что проворовался, а потому что страшно, граница рядом»,  это говорит о том, что как мы идеологические не прислушивались к брутальности заявлений о том, что все в порядке, все под контролем, истина пробивается, в том числе, и через такие заявления, что всё в порядке, всё под контролем, истина пробиваться, в том числе, и сквозь такие поведенческие моменты и у губернатора.

А.ПЛЮЩЕВ: Есть еще несколько событий по международной политике. Но, честно говоря, думаю, что, может быть, не в этом кругу. Поскольку все мы не очень специализируемся по международной политике. Но одно не могу не обсудить.

Конечно, это было весьма ярко, интересно. Интересно, как вы восприняли. Это, собственно, «арест» Дональда Трампа. Вообще вся эта история с его привлечением, как вам отсюда видется? Немного другая планета, согласитесь.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это другая планет. И так всегда было на самом деле. Меня всегда немножко расстраивает, когда какие-то наши коллеги, погруженные в американскую политику очень глубоко, гордящиеся тем, что они прямо в курсе всего, пытаются все это вытащить и совместить как-то с нашей жизнью, с жизнью нашей вселенной, где вообще другие правила игры.

Я как-то всегда стараюсь говорить, что американская политика… темна вода в облацех как бы и там свои специалисты, своя игра. И нам, может быть, непонятно, насколько странно внутрипартийная борьба внутри США может выглядеть с нашей колокольни. Вот у них так. У них две партии, общество поляризовано. Надо вывести из строя Трампа притом, я так понимаю, и части республиканцев, потому что он поднадоел и республиканцам. У них есть другие кандидаты. И вот его, таким  образом, изводят, укрощают. Потому что надо, чтобы к праймериз он все-таки растерял свою популярность среди республиканцев, проиграл республиканский праймериз и про него забыли. Как про страшный сон.

То, что это происходит такими интересными методами — ну, вот такая она, Америка, такая интересная страна. Я думаю, что это на самом деле очень плохо с точки зрения того, что американцы выбирают не только президента США, но еще немножко руководителя Земного шара, что в процессе свары на их американской кухни ничего хорошего не будет. Они этим очень увлечены, американцы, для них это прямо очень важно. Я сейчас скажу страшную вещь — важнее Украины. Важнее войны. Вот свара на кухне в Вашингтоне, она для них очень важна. И чем она будет более ожесточенной, напряженной там, на кухне в Вашингтоне, тем хуже будет для ситуации в мире, потому что тем меньше внимания американские элиты будут уделять разным другим вопросам.

А ближе к президентским выборам там и просто, очевидно, случится замыкание на своих внутренних проблемах. И что бы там не происходило по миру, будет преломляться через плюс-минус кандидата в президенты: вырос — опустился — вырос — опустился… Вот это меня смущает.  Хотелось бы более спокойной кампании без таких эксцессов, как она была  в старые добрые времена, когда демократ вроде как приличный мужик, пусть дама приличная, у республиканцев. И вот они как-то мирно, без похода в суд, без обвинений, без попыток взять Капитолий решают свои американские дела. Куда ушло это прекрасное доброе старое время?

С.АСЛАНЯН: Но в любом случае примечательно, что, казалось бы, неприкасаемая фигура  оказывается не просто прикасаемой, но еще и залапанной во всех местах.  И здесь мы видим разницу наших юридических система. Потому что в юлианской системе принято обвинять только в том, в чем нельзя не обвинить. А прецедентное право, британское, оно же в Америке — там обвиняют о всем, в чем только можно хоть с натяжкой попытаться обвинить. Поэтому про 34-м пункта обвинение Трампа и все 34, выяснилось, что они ничтожны. Именно поэтому, кода начинается слушанье дела, условно говоря,  дела Трамп против Америки, то там сроки на 400 лет и статей может быть сколько угодно. А потом выясняется, что нет, буквально штраф за переход на красный сигнал светофора. Это разница юридических система. Просто Америка обрушивается настолько весомо, что, кажется, ну все, 34 пункта — ну точно конец!

А.ПЛЮЩЕВ: Там они все одинаковые. Там 34 транзакции было.

С.АСЛАНЯН: Конечно. В том-то  и дело, что это цифры такие, это подача. И вот наш бывший президент…  и вот… Да нет.

А.ПЛЮЩЕВ: Кстати, те коллеги-журналисты, которые сообщили, что ему грозит 136 лет тюрьмы, то есть 4 года на каждый пункт. Это не так. Потому что по их законодательству в данном случае все они будут протекать одновременно, все эти 136 лет одновременно по 4 года…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Мне кажется, что с точки зрения этой американской пуризмы самое скандальное, как мне казалось, было то, что он все-таки платил этой порнозвезде. И как вообще сторонник и защитник консервативных ценностей этим занимался, мне казалось, что это и есть главное в скандале, а оказалось, что вовсе нет. Мне понравился комментарий одной российской порнозвезды, которая написала: «А в чем поблема? Платить донаты порнозвездам — это же нормально». Это, действительно, очень смешно.

А.ПЛЮЩЕВ: Там не донат порнозвезде. Это была плата за молчание. И там одно наслаивается на другое. То есть то, что он врал во время предвыборной кампании, что, будучи женатым человеком, у него не было никакой связи с порнозвездой,  о чем пошли слухи. Это одна история. И вторая история — это  то, каким образом осуществляются выплаты. К этому и привязались, что это мошенничество.

Собственно, они же это все сделали с уплатой налогов, это же не просто так деньги перенесли…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Америка — другая планета.

А.ПЛЮЩЕВ: Это первая пташка. Там еще расследования, в частности про неэлектронные выборы…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А про штурм Капитолия они закончили расследование?

А.ПЛЮЩЕВ: Нет. Но это не самое главное. Знаешь, какое расследование самое главное? Это то, кода он звонил в Джорджию и требовал найти 11 тысяч голосов.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Как в советском анекдоте. Снился сон, что  я сижу Белом доме, раздается звонок. Вашингтонский обком партии. Звонит Брежнев из Кремля и орет: «Когда будет план по заготовкам?!»

И в Джорджии испытали те же чувства, когда вдруг позвонил президент США и с совершенно российским заходом: «Что вы там считаете? Куда вы дели 11 тысяч голосов?»

А.ПЛЮЩЕВ: За этим крайне интересно будет смотреть. Поставьте, пожалуйста, лайков, потому что важно как можно лучше раздать эту трансляцию. 10 тысяч нас смотрит сейчас, очень неплохой показатель.

Благодарю наших сегодняшних блистательных экспертов Федора Крашенинникова и Сергея Асланяна, как мне кажется отлично дебютировавшего в нашей программе.

С.АСЛАНЯН: Бесспорно блистательного.

А.ПЛЮЩЕВ: Буду рад видеть еще. Спасибо всем, кто нас смотрел. «Ключевые события» всегда с вами по пятницам в 12 часов, а после них вечерком идет стрим и сегодня стрим в 22 по Москве. И сегодня в 22 часа мы все долги вам раздадим.