«Аэростат» с Борисом Гребенщиковым
О чем мои песни, я сказать никогда не смогу, поскольку это находится за пределами известных мне слов: нельзя быть собой – и одновременно видеть себя со стороны – и продолжать быть при этом собой, как ни в чем не бывало…
Поддержите «Эхо» и своих любимых ведущих
Гребенщиков Б.: Здравствуйте!
Есть один замечательный лес, в котором никто не ходит.
По нему-то я и хочу сегодня с вами погулять.
Tony Scott – Za-Zen (Meditation)
Когда-то на «Музыкальном Ринге» суровый юный джентльмен задал мне вопрос: «Борис, о чем Ваши песни?»
Понятно, что джентльмен исходил из нормальной потребительской концепции творчества: человек хочет добиться какого-то результата, а для этого пишет песню о том или о сем. Для него песня – продукт придуманный. О том, что существует поэзия и музыка, которые больше любых человеческих ярлыков, которые не направляются человеком, а направляют его, этому джентльмену никто не сказал.
Поясним на конкретном примере.
Возьмем песни Боба Марли. Прислушаешься к голосу Марли и понимаешь, что перед тобой человек, которому в голову не приходит, что он может ошибаться.
Собственно, это замечательное качество можно увидеть в большинстве фильмов: попробуйте представить себе, что Сэмюэл Джексон – или кто там еще есть еще – могут ошибаться. Разве могут ошибаться Джеймс Браун или Принс? Вопрос об этом просто не стоит.
И вот Боб Марли, как истинный мессия, легко доказывает, что в песнях есть значительно больше того, что мы можем придумать.
Bob Marley & The Wailers – Ride Natty Ride
А вот сын Боба Марли – Дамиан – совсем другое дело: в его голосе (для меня, по крайней мере) звучит вечная неисправимая тоска мальчика, который в детстве лишился отца. И что бы он ни пел, что бы они ни делал, как бы он ни жил – эта тоска всегда слышна, и с этим ничего не поделать.
Damian Marley – Time Travel
Или вот взять «Rolling Stones».
Почти 60 лет я их слушаю – и не могу понять, что же в них такого хорошего, чтобы их стоило слушать: но слушать продолжаю, потому что часто их музыка приводит меня в нужное состояние. Но вот на днях я задумался – а от чьего лица они поют? И начал слушать.
Бывают такие люди, как говорят – «воспитанные улицей»: с презрением ко всему, плюющие на вас и на всех, наглые, весьма неприятные собой: приученные думать только о себе и плевать на всех остальных; есть такой образ.
Песни «Rolling Stones» еще в 1960-е годы выделялись из общей массы поп-музыки своей хамоватой прямотой Типа того, что «ах ты думаешь, дорогуша, что ты тут пуп земли, ну так вот слушай, я скажу тебе, кто ты такая на самом деле».
В эпоху приторной романтической поп-музыки такой подход, надо сказать, весьма освежал. Но этого мало; на одном хамстве все-таки далеко не уедешь, а Мик Джаггер с Китом Ричардсом были идеальным дуэтом авторов (как плохой полицейский и хороший полицейский).
Поэтому иногда в этом наглом лицедействе – как это случается – вдруг просыпается что-то живое, и наш хам перестаёт понимать – что с ним происходит.
Собственно, тут всё открытым текстом: в полувековых держателях титула «главной рок-н-ролл группы в мире», в лице Кита мы видим пирата-хулигана с горящим романтическим сердцем, а Мик Джаггер – одновременно ужасно сентиментальный, но – как метод скрыть это от жестокого мира – никого в грош не ставящий и крайне расчетливый.
И получается в их песнях такая борьба между льдом и огнем, между Хаосом и Порядком.
Говорят, что, когда Мик Джаггер запел песню «Angie», написанную им вместе с Китом Ричардсом (который в основном написал всю романтическую красивую музыку к ней), и Кит увидел, что Мик с нею делает, он был сильно ошарашен – и сам в этом признавался; но потом привык.
Rolling Stones – Angie
Иногда то, что я слышу в музыке какого-то любимого мной артиста – резкий контраст с тем, как мир воспринимает этого человека.
Например, мало кто был столь изобретателен в ремесле музыки и так всемирно популярен, как Дэвид Боуи; кажется, само понятие «суперзвезда» было изобретено именно для него.
Но, сколько я ни слушаю его, в музыке я всегда слышу разочарование, как он сам поет – «существует такой ужас: знать – о чем этот мир».
Может быть, узнаваемый всеми страх узнать, «как устроен этот мир», и сделал Дэвида Боуи всенародным героем.
David Bowie – Because You’re Young
А вот еще один пример, из самых любимых – Ричард Томпсон: один из самых выдающихся авторов песен 20-го и 21-го века.
И, может быть, самый умный и самый мрачный из них всех. Не зря сборник его лучших песен кто-то остроумно назвал «Наблюдая Тьму».
И герой его, какие бы слова он ни пел, всегда поет одно: «мир меня предал». И эту боль каждый узнаёт в своей душе.
Richard Thompson – Ghost Of You Walks
Когда-то, еще в середине 1970-х, я открыл для себя английскую народную музыку, услышав альбом группы «Steeleye Span». И то, что я слышал в них – это была сила духа, замешанная на фантастической человеческой трагедии. Откуда трагедия – понять легко, если почитать историю Британии.
И вот, слушая «Steeleye Span», я не могу не слышать дух Альбиона (как называли Британию в древности). Если бы его нужно было попытаться описать, я бы сказал, что это прочность, выкованная трагедией; как небо, которое отражается в глазах короля Артура, смертельно раненого собственным сыном, которого в зачарованной ладье феи увозят на магический остров Яблок – Аваллон.
Как и почему это происходит – вопрос явно не для нашей передачи: но, наверное, не зря Уильям Блэйк, поэт, беседовавший с ангелами, писал, что первочеловек Адам Кадмон – по образцу которого устроена Вселенная – на самом деле не сам по себе; он точная копия Альбиона. То есть, Альбион изначален.
А что до трагедии, то, как пел Леонард Коэн, «во всем есть трещина: именно через нее в мир попадает свет».
Steeleye Span – Little Sir Hugh
И, кстати говоря, о Коэне: про пение самого Леонарда все было понятно изначально. Лучше всего он выразил это сам.
Однажды много лет назад я случайно оказался в Нью-Йорке на Новом Музыкальном Семинаре. Семинар на самом деле был семинаром; вечерами происходили концерты, а днем разнообразные герои музыки собирались на сценах больших аудиторий и отвечали на вопросы заинтересованной публики; это называлось «панель». Леонард Коэн был на одной из таких панелей, посвященных искусству писания песен; я, конечно, не мог там не оказаться. И кто-то из зала отчаянно закричал: Леонард, скажи, как жить?
Он мрачно махнул рукой и сказал: «не спрашивайте меня, я …» (далее последовало красочное и исчерпывающее слово, обозначающее полную засаду).
Коэн, как справедливо сообщает его фамилия – из рода первосвященников, то есть – именно тот библейский мудрец, который создал всего себя из невозможности понять, как жить в этом непостижимом мире.
Как сказал кто-то из друзей: если бы объявили, что завтра наступает конец света, то сразу можно было бы представить себе, как Леонард Коэн входит в роскошный бар в безупречном костюме-тройке с галстуком, по красавице на каждой руке; со словами – «я говорил, что конец света и конец всем нам; ну-ка давайте сюда ящик «Дом Периньон».
Leonard Cohen – By The Rivers Dark
И, как контраст ко всем этим музыкам – вот вам великолепный Роберт Плант, который, как совершенный наследник всех традиций мюзик-холла, эстрады, рок-н-ролла, является настоящим певцом, который всегда найдет, как вдохнуть жизнь в песню, не вкладывая при этом ничего от свой души. Никто же не ожидает от Шаляпина или Элвиса Пресли исповеди; все ждут, чтобы их развлекли.
И вот Плант, вероятно, один из лучших певцов, которые умеют развлекать.
Robert Plant – Falling In Love Again
И в конце передачи было бы только логичным повторить вопрос сурового юноши из «Музыкального Ринга»: «Борис, так о чем Ваши песни»?
Отвечу, как на духу: о чем мои песни, я сказать никогда не смогу, поскольку это находится за пределами известных мне слов: нельзя быть собой – и одновременно видеть себя со стороны – и продолжать быть при этом собой, как ни в чем не бывало.
Могу точно сказать, что у моих песен нет и никогда не могло быть никакой цели: они просто есть, и все тут.
Спасибо вам огромное.
Мир всем нам.
БГ+ – Bernie & Ciaran