Паноптикон никогда не спит
Интересно, что театр в тюрьме – сквозной литературно-мемуарный сюжет (см знаменитый фильм Комедия строгого режима, вольно основанный на Зоне Довлатова). Читатель Фуко сказал бы, что это оттого, что сама тюрьма – театр, Паноптикон, с невидимыми и вездесущими зрителями-надзирателями. И суд – театрализованное представление, комедия или трагикомедия или драма, собственно, courtroom drama – отдельный театральный и кинематографический жанр. Часто цитируемое стихотворение Пастернака использует тот же мотив: зрители-судьи-палачи, тысячью биноклей на оси. Regarding the pain of others, как сказала бы Зонтаг.
Кроме того, актеры – всегда пленники роли (и рабы режиссера), в чем сходство с общей человеческой участью углядел ещё Шекспир (не только в знаменитом монологе из As you like it, но и в Макбете и в Отелло). Потому актеры-заключенные представляют этот мотив в концентрированном виде. См также пограничный сюжет “крепостной театр”, сильно занимавший воображение русской литературы: Тупейный художник, Сорока-воровка (где крепостная актриса, невольница своего барина, представляет на сцене заключённую!), да и Горе от ума. Всякий театр – театр жестокости, гран-гиньоль, наблюдение за чужой бедой из безопасной темноты. Но в это время другой зритель наблюдает и за нами. Паноптикон никогда не спит.
