Принуждение к голосованию было видно очень явно
Мы с женой уже достаточно давно состоим ЧПРГ в одном из УИКов Васильевского острова. Отработали три дня на прошедших выборах. Наш участок в самом центре острова: микрорайон старый, но непарадный, на границе жилой и индустриальной зоны. Население (на выборах это особенно хорошо видно) старожильческое, стареющее, много очень пожилых людей. Эти пожилые люди в большинстве своем искренне и восторженно поддерживают власть: получив бюллетень, они сразу радостно сообщают что непременно проголосуют за действующего президента.
Предварительные замечания.
В Петербурге нет ДЭГ (электронного голосования). Все бюллетени обрабатывают КОИБ (машина считает и бюллетени, и за кого подано сколько голосов), то есть ситуация близка к идеальной. Наш УИК работал абсолютно честно, тратя силы и время на соблюдение малейшей буквы закона. Никаких фальсификаций или их попыток не было. Вообще процедура выборов обставлена таким количеством защитных механизмов, что если нет злостного намерения фальсифицировать, то это просто невозможно. Председатель и секретарь участковой избирательной комиссии вели себя исключительно корректно и приветливо: все документы показывали, все заверенные копии протоколов выдавали.
Результаты (для удобства предъявления и восприятия округляю числа до десятков).
На участке 1600 избирателей.
Открепилось 140
Прикрепилось 240
Итого: 1700 голосующих
Привезли 1600 бюллетеней
Проголосовало всего 1080, из них вне участка 100, то есть явка 65%.
За Даванкова – 150 (14%)
За Путина – 800 (74%)
За Слуцкого – 30 (3%)
За Харитонова – 40 (4%)
Недействительных бюллетеней – 60 (6%)
Примечание: в опубликованном отчете по выборам в Петербурге сказано, что явка у нас составила 74%, за Путина проголосовал 81%.
Уточняющие подробности и пояснения.
На надомное голосование записалось 30 человек. Все очень пожилые, плохо ходящие, обожающие Путина люди. Я в этом сам смог убедиться, так именно мне поручили их обойти.
К нашему участку прикрепили детскую инфекционную больницу, в которой мамы лежат с детьми. К ним отправили двоих ЧПРГ (не нас с женой), которые заранее сделали для этого медицинские справки. Все бумаги на голосование вне участка были оформлены верно. Отправленные члены УИК провели там шесть часов и вернулись с 70 бюллетенями. Теоретически это могло быть фальсификацией, но заполнять на каждую проголосовавшую (якобы проголосовавшую) в больнице отдельное заявление с данными, а потом вносить их в отдельную книгу с пустыми графами (на профессиональном лекте «пустографка») и все это ради приварка в 4% от списочного состава или 6% от проголосовавших – на такое мне воображения не хватает.
В нашем здании было несколько участков. На некоторые автобусами привозили полицейских или военных, чтобы они проголосовали всей частью. У нас такого не было.
Принуждение к голосованию было видно очень явно. Первая волна голосующих ломанулась в пятницу утром. Они не стеснялись рассказывать, что начальство велело проголосовать как можно раньше, фотографировались для отчета на фоне участка и фотографировали заполненный бюллетень, перед тем как опустить его в КОИБ. В шесть вечера прибежала молодая учительница и спросила, будет ли по ее бюллетеню видно, что она проголосовала после пяти. Директор строго велел проголосовать до пяти, но она завозилась с детьми, и вот уже шесть… Моя жена ее как могла успокоила. У многих ощущение, что «большой брат» реально видит во сколько ты пришел, за кого проголосовал.
Еще смешная подробность. На табло КОИБа высвечивается общее число опущенных бюллетеней. Охранявшая УИК девушка-полицейский раз в несколько часов строгим голосом передавал куда-то по рации количество проголосовавших. Полиции-то какая печаль?
В 12.00 в воскресенье пришло человек шестьдесят. Образовалась микроочередь к столам членов УИК, но быстро рассосалась.
Было две дамы-наблюдательницы – одна от Путина, другая от Общественной палаты. Так как у нас все делалось по правилам, то их просили присутствовать при опечатывании ящиков для голосования, выдаче протоколов и т. п. Одна из них ходила по домам вместе с ЧПРГ и всё норовила сфотографировать старушек, опускающих бюллетень в ящик. Этой ей нужно для отчета и вкладывания на каком-то сайте. Наблюдателям платят деньги, по слухам 10 тыс., так что политической ангажированностью тут и не пахнет. Достаточно сказать, что наша наблюдательница не знала фамилию губернатора Петербурга и вообще не твердо помнила, есть ли в Петербурге губернатор, кто он и зачем. После окончания голосования обе наблюдательницы счастливо вздохнули и ушли ДО начала подсчета голосов и распечатки итоговых протоколов. Протоколы им предлагали, но они им были не нужны.
Анализ.
Людям оказалось сложно голосовать за абстрактный принцип «против всех», портя бюллетень тремя галочками, поэтому «подпоручик Киже» Даванков набрал в три раза больше, чем количество испорченных бюллетеней. На одно бюллетене, исписанном антивоенными и антипутинскими лозунгами, тем не менее стояла галочка за Даванкова. (На одном из соседних УИКов Киже-Даванков получил 25%.)
Я не знаю, сколько народу прикрепилось к участку именно по команде, сколько из прописанных на участке пришли голосовать не своей волей, а по распоряжению начальства, сколько из пришедших не своей волей проголосовали за Путина, поэтому всё дальнейшее – это плохо обоснованные предположения. В пятницу пришло на участок 400 человек, в субботу – 200, то есть можно предположить, что лишние 200 – это те, кому было предписано проголосовать в рабочий день и отчитаться. Плюс еще 100 приписанных к участку сверх прописанных. Таким образом, можно предположить, что без административного давления проголосовало бы человек на 300 меньше. Если думать, что большинство «мобилизованных» голосуют за Путина, то после вычитания мы получаем явку в 50-55% и 60-65% голосов за Путина. Эти цифры мне кажутся интуитивно верными.
Главный вывод: старые-добрые фальсификации (вбросы, карусели и т. п.) ушли в прошлое. Зачем фальсифицировать, когда все можно сделать, во-первых, с помощью административного давления, то есть за стенами избирательного участка; во-вторых, смело нарисовать нужные цифры в итоговых протоколах ТИКов, избирательных комиссий субъектов федерации и ЦИКа – все равно ни у кого нет возможности оспорить эти цифры в публичном и правовом поле.