Константин Гольденцвайг: Постсоветикус

Константин Гольденцвайгтележурналист

Статья в рамках проекта «Иными словами» Института Кеннана

Константин Гольденцвайг — о цинизме и о том, как волна истории вынесла проигравших наверх

«Вся эта гниль, которая еще осталась, должна быть если не изолирована, то уничтожена», — рассуждает в эфире об избирателях, что откажут на выборах президенту в поддержке, депутат Госдумы Андрей Гурулев. У члена «Единой России», открыто предлагающего часть этой России ликвидировать, стрижка бобриком, взгляд бульдога, двойной подбородок, клетчатый пиджак и интонация, при которой между словами так и просится связующее «мля». Генерал-лейтенант в отставке Гурулев — натура вообще мрачная, цельная, как бетонный забор в ромбик вдоль военных частей и оборонных заводов. Прежде он уже призывал бомбить Британию и Нидерланды, возродить понятие «враг народа» и учредить минпропаганды. Он же — один из любимцев шоу на ютьюбе, разоблачающих телепропаганду, и оппозиционных телеграм-каналов, отбирающих в ней самые идиотские мемы. Им выдержки из таких проповедей гарантированно дают тысячи эмодзи с антропоморфной какашкой и десятки новых подписчиков, подпитываемых встречным гневом.

Ярче, чем на подобных персонажах, на первый взгляд, пожалуй, и не отобразить, как за эти два года оскотинился российский политический класс. Ну вот же они — спятившие ястребы, что, кажется, даже искренне в отличие от сдержанного большинства в «элите» как будто бы верят в борьбу с сатанизмом, «укронацистами» и педофилией. Разве это не от них, бесноватых, чувство стыда за красный паспорт в кармане? Разве не они обрекли страну на катастрофу, повернув ее историю вспять? Разве не их слова вызывают по отношению к родине лишь подспудное: «Господь, жги»?

Эти лица запоминаются лучше всего. Вот героически раненный в задницу, но не сдающийся Дмитрий Рогозин. Охотно став сенатором от (частично) оккупированного Запорожья, он прямо требует больше цинковых гробов. То есть второй волны мобилизации. Вот вновь бегущий впереди паровоза следователь Бастрыкин — обещает лишать российского гражданства мигрантов, что откажутся идти убивать украинцев. Вот некогда кинозвезда первой величины, а теперь участница думской массовки Елена Драпеко — настаивает, что пора уж по-настоящему «покончить в стране с толерантностью и демократией». Вот как будто бессмертный писатель Александр Проханов. После терактов «Хамаса» он открыто — в отличие от президента, иногда еще выбирающего выражения, — провозглашает всех израильтян «сионистскими фашистами».

Кроме высокой цитируемости и пещерного мракобесия, этих людей объединяет еще кое-что. Их подлинные, как правило, взгляды, сложившиеся в прежней жизни. И их постсоветские травмы.

Выходец из военной семьи, мечтавший о карьере в органах, Рогозин уже в 90-х, побегав по восставшему против распада советской империи Приднестровью, встал с молодости на позиции «наших бьют!» — и вступил в созданный генералом Лебедем Конгресс русских общин, умеренно националистическую силу, к которой терпимо относилась власть. Антисемит и сталинист Проханов, еще в конце 80-х поняв, что советскому монстру конец, заклинал дать отпор «русофобии» и «переписыванию истории» державы, подмахивая коллективные письма от лица затравленной якобы титульной нации. Заблудившаяся в новых реалиях Драпеко уже в 96-м поддержала КПРФ и кандидата Зюганова. А замсекретаря парткома Ленинградского университета по идеологической работе Бастрыкин наверняка не раз грустил по прежним славным денькам, «в последнюю осень» 91-го оказавшись буквально на улице, без работы и перспектив. Да и тот самый Гурулев, отвоевав на первой чеченской под началом генерала Рохлина, вошел вместе с ним в «Движение в поддержку армии» — маргинальное сообщество российских «черных полковников», мечтавших в конце 90-х, по сути, о военной диктатуре.

Львиную долю этой суровой публики — тем более что сейчас, в тридцатую годовщину тех событий, о них вспоминают так часто — легче всего вообразить в октябре 93-го, после разгона президентом Ельциным Верховного Совета. Избранного еще при СССР, реакционного и противившегося реформам парламента. Самые рьяные из сегодняшних Z-патриотов тогда были — ну или были бы — точно на стороне проигравших. И в моменте, после расстрела из танков Белого дома, и в исторической перспективе, как из той точки виделось победившим. Те, кому в бойне сегодняшней мерещится возрождение государства, идеально вписались бы в один ряд с самыми одиозными из реваншистов в погонах образца 93-го: Макашовым, Ачаловым, Тереховым. Сравните ту стилистику и эту. Найдите десять отличий.

Не время и не место здесь вновь спорить о том, почему конфликт власти с «красно-коричневыми», как прозвали тогда спевшихся впервые националистов, монархистов, черносотенцев и коммунистов, дошел до кровопролития. Отметим, что за тридцать лет, минувших после их поражения, взгляды их не особо менялись.

Менялось, наоборот, государство. В поисках общего языка с народом оно приближалось сначала к великодержавной риторике на митингах с согнанными бюджетниками, а затем — к тоталитарному строю на деле.

Так, по выражению одного моего знакомого, неофашисты-маргиналы, перед развалом СССР учредившие общество «Память», десятилетия спустя стали памятью общества. И по сути, и даже по форме. В нищем 94-м кабацкая певица Вика Цыганова даже за деньги со своим ура-патриотическим репертуаром не могла попасть на то первое для России «Евровидение». Теперь именно она, что характерно, — голос эпохи, которой ни «Евровидение», ни Европа уже не нужны. Волна истории вынесла проигравших наверх — сделав их мало того что выигравшей, так еще и, кажется, движущей силой потока в бездну.

И все же, уверен, это не вполне так. В потоке этом есть сила мощнее и необузданней тоски по российскому рабству, самодержавию и империи.

Если коротко, это российский цинизм.

Он восходил в основном уже позже — по нарастающей вместе с российскими средним классом, стабильностью и нежеланием возвращаться в лихолетье девяностых.

Человек, оседлавший цинизм, — из числа тех, что «всё понимают». Развивая образ, предложенный философом Александром Зиновьевым, назовем его «хомо постсоветикус». И имя им легион.

Им нравится слыть умными и своими среди либеральной общественности. Но нравится и «бугага» над нею же, вообще над кем угодно. Постсоветикус выше того, чтобы принадлежать к каким-то сообществам: не на заседании парткома ж, в самом деле, сидим, к чему митинговщина. Ему нравятся деньги, успех и шум, а значит и формула из нулевых «всякое упоминание ведет к переизданию». Его убеждения — в том, что дело надо делать. Он вообще — за движ. За проекты — самое емкое слово поколения тех лет.

Если движу это на пользу, а эпоха — под стать, тогда, примерив образ «блондинки в шоколаде», из благородной дочери светоча российской демократии можно вмиг превратиться в стервозную светскую львицу. Эффектно материть на камеру обслугу вроде горничных и гримеров: что ж ты мне лохмотья, дура, из локонов моих вьешь? Ногой на камеру открывать дверь в «Пушкин». Когда доходнее шоу-бизнес политический, чего ж не пойти в президентши — пипл либеральный, глядишь, и схавает отважную и непримиримую по отношению к Кремлю кандидатку, еще недавно улетавшую с Болотной в Куршевель. Что вслед за «Домом-2» и вся российская политика так окончательно превратится в постановочное шоу — ну что ж, ведь у всякого проекта есть издержки. Затем, если хайпу это, опять же, в плюс, можно публично пожурить, скажем, актрису, пошедшую на сделку с совестью и Кремлем ради спасения больных детей: ты чего ж сама-то власть поддерживала, несознательная? Ну а потом, когда игра в поддавки самой власти станет неинтересна, можно, закрыв доходную сделку, быстро отмыться. И вернуться, так сказать, к журналистике. Собрать кликбейт на интервью с маньяком, затем — на освещении и осуждении СВО. Но только аккуратном, чтоб и публику не растерять, и в верхах никого не разгневать. А то кликбейт рухнет — и новый проект не отобьется.

За отсутствием в России института репутации о событиях прежних вспоминать все равно не принято. Неизменно бурную деятельность даже в самые трудные времена можно оправдывать многозначительными фразами вроде «это ведь наша страна».

…Летом 2020-го, когда в стране протестами из-за ареста губернатора Фургала был объят весь верный ему Хабаровский край, в моем распоряжении оказались исходные материалы к командировке тоже преобразившегося в журналиста Сергея Шнурова. Так вышло, что недолгое время мы были коллегами в одной телекомпании. Генпродюсер RTVI, на несколько часов слетав на Дальний Восток, умудрился снять целый фильм об обоих главах региона: смещенном Москвой Фургале и поставленном Москвой на его место Дегтяреве. За одну съемочную смену Шнуров, сменив роль репортера на активиста в первом ряду колонн протестующих, успел тогда покричать в мегафон в поддержку опального губернатора. А потом, как со старым приятелем, поговорить и с новым и. о. Дегтяревым, дружескую встречу в кабинете с новым хозяином завершив в кадре фразой: «Ну, ты давай тут, это, держись!» Зрителя этот политический инфотейнмент должен был повеселить, успокоить и приучить к актуальному ныне выводу «все не так однозначно».

К 2020-му было уже ни для кого не секретом, что для вчерашнего панк-клоуна, лишь на рингтонах к своим песням зарабатывавшего миллионы, очередной проект с подконтрольным «Ростеху» телеканалом RTVI — только трамплин, удобный переход от карьеры псевдожурналиста к карьере политика-спойлера. Из последней, впрочем, у Шнурова тоже ничего не вышло. Карманно-либеральную «Партию роста», сопредседателем которой он стал, Кремль в Думе вскоре заменил аналогичным, но еще не пущенным в ход изделием — движением «Новые люди». И вечный пересмешник, в предвоенные годы вышучивавший любителей «лабутенов» и «прады», вернулся к былой стезе. Правда, в фарс и повод для шуток у него теперь превратилась уже сама война: от бежавших с нее россиян до Пригожина. Кто из действующих лиц в этих песнях преступник, кто жертва — да камон. Такой вот шоу-бизнес (и дальше по тексту). Говорят же, главное — движ.

Это всеобъемлющий принцип. С ним в России на соседних страницах одного издания теперь можно умещать статьи с приятной для хипстера недосказанностью о Ходорковском или Навальном и отчеты о турпоездках по утопленному в крови, но такому похорошевшему при Путине Мариуполю. Можно играть во фрондерском спектакле, воспевающем Горбачева, что дал Европе свободу, а затем с оккупантами разъезжать по Донбассу. Можно даже выдвигаться в либеральные мэры Москвы, сначала предостерегая от войны, а затем покорно за нее голосуя в парламенте. Да что там, и в президенты можно пойти, изображая в рамках остатков приличия антивоенную демократическую оппозицию. Одним проектом в жизни больше, одним меньше…

Делириум про богоизбранную Россию от основателя газеты «Завтра» Проханова, экстравагантные планы удара по Украине космической ракетой от бывшего главы «Роскосмоса» Рогозина, упоенные признания в эфире: «Мы стоим на грани ядерной войны с Западом!» — от философа-фашиста Дугина — все это, с высокой вероятностью, даже в 2023-м так и воспринималось бы как отклонение от нормы. А значит, и не встало б на вооружение власти, у которой, в общем, ведь одна цель: сохранить саму себя.

Однако для этого представление о той самой норме — то есть о порядочности, ответственности, репутации и гражданской позиции — должно было бы иметься у тех, кого на современном русском, что характерно, принято называть ЛОМами. Емкая аббревиатура полностью расшифровывает суть. Лидеры общественного мнения в России ее мнение обычно не формируют, а лишь служат послушным инструментом в чьих-то щедрых руках. Это ЛОМы, против которых нету приема — дали б только им гонорар. Хотите, сыграем концерт в «Лужниках», хотите — выступим на корпоративе в Барвихе, а хотите — в выступление на корпоративе превратим предвыборную гонку.

Российский цинизм, даже если он опция, лишь запасная модель поведения, опасней самых оголтелых, радикальных взглядов. Не оттого, что он безнравственнее, а потому, что приучает и всех остальных: не надо вообще искать ответов, сомневаться, иметь убеждения и испытывать стыд, все ведь всегда относительно. Нет ни виновников, ни жертв, ни соучастников, ни клиентов. Есть движуха. Не раз обсужденный за эти дни кейс с бывшей пресс-секретаршей экс-министра культуры Мединского, что теперь — ну по приколу, в разгар террора в Израиле — выдает в эфир антисемитские анекдоты, — лишь еще одно в бесконечном ряду подтверждение.

…Когда тринадцать лет назад я уехал в Германию (и точно бы не подписался под всем написанным выше), я смог чаще встречаться на местных кухнях со своими приятелями-немцами. Тогда меня, помнится, изумляло: семейный ужин, пара гостей из числа близких друзей. А люди за вином и супом, словно на демонстрации, наперебой, всерьез, без фиги в кармане и защитной самоиронии, обсуждают и осуждают очередного политика, изобличенного в заимствованной диссертации. Госчиновника, заигрывающего с популистскими настроениями. Главу государства, что не брезгует якшаться с очередной диктатурой. Гражданственность, наличие убеждений и готовность отстаивать их после Москвы нулевых казались невероятном занудством и морализаторством. В России о таких говорили: «Ну какие ж вы душные».

Но задушили мы себя в итоге сами. Уехавшие из страны в апатии, оставшиеся в «движе» по инерции — и те и другие удивительно похожи на живых трупов, до которых просто еще не дошло, что все кончено.

А будущее — за газетой «Завтра». Она теперь наше искреннее сегодня.

Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона

Оригинал