Подкаст Сергея Смирнова: Завоевание Камчатки: массовая гибель местных жителей и уничтожение природы
В дореволюционной России и первые годы советской власти большинство историков писали именно о завоевании Сибири и, в частности, Камчатки. Позже возобладала точка зрения о, цитата, моя любимая цитата по этому поводу, «добровольном вхождении» всех этих территорий в состав России. Уже в современной России был использован другой термин в этом отношении, уникальный, «присоединение»…
Подписаться на канал Сергея Смирнова
Поддержать канал Сергея Смирнова
Камчатка. Волшебное место с вулканами, красивой и почти первобытной природой, ну, вы видели, наверное, это в фильме у Юрия Дудя. Из-за сурового климата кажется, что регион крайне неприспособлен для жизни и так было всегда. А если так, то и присоединение Камчатки к России должно было быть мирным и спокойным. Если бы. Давайте поговорим об этом сегодня. О том. Что после кровавой колонизации Камчатки, по оценкам современников, местное население уменьшилось в несколько раз, и это по самым консервативным оценкам. Начинаем.
Всем привет, меня зовут Сергей Смирнов, вы на моём историческом канале. Как обычно, ставьте лайки, оставляйте комментарии. Если вам нравятся исторические ролики, можете подписаться на Патреон, на Бусти, ну и, если досмотрели ролик до конца, обязательно напишите комментарий, тогда больше людей его увидят. А мы начинаем.
К 17 веку, когда на берегах Тихого океана появились первые русские отряды, Камчатка была довольно плотно заселена, то есть, она вовсе не была заселена безлюдной пустыней, где время от времени можно встретить какое-то охотничье кочевье. По самым минимальным оценкам, к моменту прихода русских на Камчатке проживало около 13 тысяч человек, это местные жители, и по тем временам это довольно много, хотя, наверное, эта цифра и занижена. Во всяком случае, как писал начальству в Якутск камчатский Ермак Владимир Атласов, о нём я ещё расскажу подробнее, вдоль реки Камчатка его казаки насчитали до 160 поселений коренных жителей, в каждом из таких селений проживало 150-200 человек. Простой подсчёт говорит, что только в долине одной реки жили, как минимум, 25000 человек. Что уж тут говорить за весь полуостров, сопоставимый по площади с Британией или Италией.
До появления русских на Камчатке проживали два народа, коряки и ительмены, причём, если зона расселений коряков простиралась далеко за пределы полуострова, то ительмены жили исключительно на Камчатке. Первоначально именно ительменов называли камчадалами. Позже это слово закрепится за теми русскими, которые осели на полуострове и частично смешались с коренными жителями. В дальнейшем судьба коряков и ительменов сложится по-разному. Корякам удастся в большей степени сохранить свою культуру и язык, а ительмены были сильнее ассимилированы. Например, на корякском языке говорит порядка 1000 человек, тогда как ительменов, которые владеют своим языком, остались единицы.
Ну, ещё не стоит забывать, что до 2007 года коряки были представлены на федеральном уровне собственным субъектом, Корякским автономным округом. Сейчас он ликвидирован, укрупнение вот это вот всё, и теперь он всего лишь часть Камчатского края. Давайте небольшую деталь про ительменский язык, которая меня ну прямо поразила, удивила – дело в том, что в нём нет отличий между синим и зелёным цветом, это одно слово.
Ладно, вернёмся к истории. Кочевые коряки занимались оленеводством, а осёдлые, как и ительмены, жили, в основном, за счёт рыбной ловли. Цитата: «Камчатка питается исключительно рыбою», – писал в 18 веке немецкий путешественник и естествоиспытатель Георг Стеллер, работавший, как и многие немцы того времени, в России. Я буду ещё не раз его цитировать, так как его описание земли Камчатки даёт наиболее полную картину жизни полуострова, как до прихода туда русских, так и первые десятилетия после. Почему сами колонизаторы не удосужились сразу же составить, так сказать, опись полуострова? Стеллер даёт ответ и на этот вопрос, цитата: «Труд описания Камчатки предоставили казакам, всецело положившись на их суждения и выводы, но казакам было мало дела до хлеба, они требовали только сена, водки и курева и, заполучив всё это, вернулись в Якутск». В 17 веке коряки жили ещё первобытными порядками. По словам Стеллера, на время военных походов ительмены выбирали себе специальных вождей. Исследователь указывает, что у жителей Камчатки никогда не возникало споров из-за владения землёй или рыбными промыслами, цитата, довольно важная: «Каждый жил свободно, где хотел. Страна всем была открыта, каждому разрешалось селиться где угодно по собственному усмотрению. Оттого-то у них никогда не было недоразумений относительно границ, в реках же было гораздо больше рыбы, чем можно было отловить и съесть». Прямо всё очень хорошо на Камчатке, прекрасное место, ну, если, конечно, не брать в расчёт суровый климат, болезни, опасных животных и, главное, полную беззащитность перед внешним миром.
В отличие от воинственных коряков, ительмены не отличались, скажем так, задиристостью, ну просто в силу того, что вокруг всего было в достатке и не было надобности с кем-то сражаться за ресурсы. Вот в такую идиллию и явились первые, так скажем, лихие люди с запада. Несмотря на то, что именно Атласова Пушкин назвал камчатским Ермаком, открыл Камчатку вовсе не он. Ещё в середине 17 века здесь зимовали спутники якутского атамана Семёна Дежнёва, первого прошедшего Беринговым проливом. Позже на полуостров периодически проникали колымские казаки и охотники за пушниной. В чём Атласов был пионером, так это в том, что он первым явился на Камчатку с целью привести эту землю в русское подданство.
Вообще довольно человек Атласов. С одной стороны, отважный исследователь и автор так называемых скасок, через букву «с», так тогда было принято. Это редкий образец русской документалистики того периода, ни один из других завоевателей Сибири ничего подобного не написал. С другой стороны, во многих заслуживающих доверия письменных источниках Атласов предстаёт как алчный и кровожадный завоеватель, не стеснявшийся грабить даже своих – купцов, казаков. Сам Атласов из Великого Устюга, в Сибирь его семья перебралась из крайней нужды, и здесь Атласов сделал стремительную карьеру. В возрасте 20 лет он трудился сборщиком ясака в Якутии, а в 34 года получил уже звание пятидесятника и приказчика анадырского острога. На тот момент это было самое восточное поселение русских. В 1697 году Атласов выдвинулся из Анадыря на Камчатку с отрядом из 60 казаков и такого же количества юкагиров, этот народ русские к тому времени уже замирили, скажем так, подавив несколько крупных восстаний и заставив платить ясак. Отряд Атласова прошёл всю Камчатку до её южной оконечности, откуда русские впервые увидели Курильские острова.
На реке Камчатке Атласов заложил острог Камчатский, первое русское поселение на полуострове. Здесь были оставлены полтора десятка казаков. Прожив в остроге около трёх лет и не получая с Анадыря никакой помощи, они отправились на север, но по дороге все погибли в бою с оседлыми коряками. Поначалу контакты казаков с местным населением были относительно мирными, однако, уже вскоре жившие на севере полуострова коряки отказались платить ясак. Одновременно юкагиры из отряда Атласова изменили ему и, объединившись с коряками, внезапно напали на казаков. В завязавшемся бою часть русских погибла, остальные, в том числе и сам Атласов, получили ранения. Позже казаки снова столкнулись с коряками. Как отчитывался позже Атласов, с ними русские «бились день и ночь, и их, коряков, человек ста с полторы убили, и оленей отбили и тем питались».
Сбор ясака у ительменов тоже не принёс ожидаемых доходов, поскольку, по словам самого Атласова, зверья они не припасали в запас. Тем не менее, богатство Камчатки поразило русских. Атласов писал: «Идёт рыбы из моря по тем рекам гораздо много, и назад та рыба в море не возвращается, а помирает в тех реках и в заводях, и для той рыбы держится по тем рекам зверь: соболя, лисицы, выдры». В июле 99 года Атласов вернулся в Анадырь со скромной по тем временам добычей: ему удалось собрать лишь около 500 различных шкур. При этом из отряда в 120 человек после столкновения с коренными жителями Камчатки осталось только 15 русских и 4 юкагира. Помимо ясака, Атласов привёз с Камчатки некоего японца по имени Дембей, выкинутого на берега Камчатки после кораблекрушения. Пётр Первый, узнав о загадочном иноземце, велел срочно доставить его в Москву. Таким образом, этот Дембей стал первым японцем, попавшим в русскую столицу. В 1702 году он был представлен Петру, впоследствии японец трудился в артиллерийском приказе и обучал русских японскому языку. Некоторые из учеников Дембея участвовали в дальневосточных экспедициях Беринга.
Ладно, вернёмся к Атласову. Из Анадыря он отбыл в Якутск, а уже оттуда отправился в Москву на доклад к царю, хотя с ним лично не встречался. В столице Атласов представил свои скаски – первые сведения о рельефе и климате Камчатки, о её флоре и фауне, о морях, омывающих полуостров. Таким образом, с формальностями было покончено: Камчатка была официально включена в состав России. Атласов получил за присоединение полуострова 100 рублей различными товарами, а заодно и чин казачьего главы. Царь отправил Атласова обратно на восток, но тот напал на судно купца Добрынина. Покоритель Камчатки набрал товаров на 16000 рублей и поделил всё между своими людьми. Есть версия, что Атласов это обосновал тем, что так и не получил обещанное в Москве вознаграждение (ну, за присоединение Камчатки, скажем так) и решил забрать товары самостоятельно. Дали пистолет, крутись как хочешь. В итоге, Атласов вместо Камчатки оказался в якутской тюрьме, где просидел до 1706 года, только потом ему удалось добраться до полуострова.
В посольство Атласова проникли несколько отрядов казаков и охотников аз пушниной, построив Большерецкий и Нижнекамчатский остроги, пришлые начали убивать коряков и ительменов. Те отвечали восстаниями. Поначалу бунтовали только коряки. В 1700 году они уничтожили отряд казака Потапа Серюкова, а в 1705 году отряды сына боярского Фёдора Потопопова и Василия Шелковникова. Одновременно на реке Тегиль были уничтожены две группы промышленников и весь отряд якутского казака Луки Морозко. Потери со стороны русских исчислялись десятками убитых, со стороны местных же обычно потери никто не считал.
Наконец, эти порядки достали не только коряков, но и мирных ительменов. Они взялись за оружие и сожгли первое поселение русских на полуострове, Верхнекамчатский острог. Воевали ительмены отчаянно. Посетивший Камчатку в 19 веке русский путешественник Отто Кацебу писал о камчадалах: «Этот маленький невзрачный народ обладал геройским духом. Осаждённые, потеряв надежду на спасение, не складывали оружие. Они сначала убивали женщин и детей, а затем бросались на врага, чтобы как можно дороже продать свою жизнь, или, как они выражались, постелить себе ложе».
Словом, стоило жителям Камчатки познакомиться ближе с русскими порядками, как весь полуостров заполыхал. Однако, русскому правительству было не до сантиментов. К тому времени Пётр Первый уже ввязался в Северную войну со Швецией, и казне в огромных количествах срочно требовался ясак. Его можно было конвертировать в золото и пустить на покупку оружия, строительство кораблей и прочие военные расходы. Значение пушнины для русской казны было чрезвычайно далеко. Ещё при отце Петра Первого, царе Алексее Михайловиче, до половины доходов государственного бюджета поступало из Сибири и в виде ясака. Например, в 1660 году из Сибири правительство получило 660 тысяч рублей, тогда как все доходы казны равнялись 1300 тысяч рублей. Ну, почти половина, на самом деле.
Но вернёмся к колонизации Камчатки. Царское правительство наделило Атласова всей полнотой власти. Казаков он мог по своему усмотрению пороть и сажать под замок, а инородцев казнить без суда и следствия. Всеми этими полномочиями Атласов не преминул воспользоваться, что только подлило, так сказать, масла в огонь. Ситуацию для русских колонизаторов осложняло то, что путь в долины Камчатки, где жили ительмены и где было больше всего пушного зверя, преграждали земли коряков, а коряки по воинственности могли поспорить с чукчами. Часть корякских племён русские сумели привести к покорности, умело используя распри с соседями и предлагая помощь, но полного спокойствия такое положение дел не гарантировало. Коряки к большому удивлению русских быстро научились пользоваться огнестрельным оружием и при малейшей возможности применяя его как против врагов, так и против вчерашних союзников, тем более, что поводов для возмущения было предостаточно.
Если закон обязывал казаков брать с одного инородца одну шкурку лисы или соболя, то казак брал, как минимум, четыре, причём три шли непосредственно ему. Если казак предлагал камчадалу, например, нож, то мог просить за него любую сумму, какая приходила в голову. В том случае, если местный житель не мог расплатиться, его избивали и забирали в рабство или забирали в рабство его семью. После подавления мятежей местные жители должны были платить ясак не только за себя, но и за всех убитых соплеменников. Помимо этого, казаки занимались, разумеется, обычными поборами, отнимая у местных одежду, продукты, в первую очередь, те, которые шли для перегонки на водку. Вообще вместе с водкой начались сопутствующие в регионе события: спаивание местных, насилие над женщинами, избиения, убийства – ну, ничего необычного, я думаю, я не рассказываю.
Вскоре, это был 1707 год, ительмены осадили казаков в Большерецком остроге, но те сумели отбиться. Казаки докладывали в Якутск: «23 мая убили и потопили дикарей столько, что Большая река запрудилась их телами». Тем не менее, обстановка на тот момент на Камчатке сложилась сложная. Атласов так и не смог навести порядок в новых русских владениях, зато перессорился с остальными казаками. Те подняли бунт, жалуясь на Атласова за то, что тот, цитата, «нашу братию служилых людей многих ножом резал». Вероятно, жалобы на насилие в отношении Атласова были, скажем так, не безосновательны. Он максимально жёстко наказывал как чужих, так и своих.
После этого власти направили на Камчатку нового приказчика, Петра Чирикова, но казаков было уже не остановить. В итоге Атласова зарезали спящим в его доме, а Чирикова связали и утопили в проруби. Будни империи, так сказать. Предводителем мятежных казаков был Данила Анциферов, из своего родного Томска он перебрался на Камчатку вслед за Атласовым. Покаявшись перед начальством в Якутске за все эти убийства, Анциферов получил должность начальника казацкой команды и принялся усмирять ительменов. Одновременно анадырский приказчик Афанасий Петров получил царское распоряжение, цитата, «на коряк идтить войною и камчатской путь очистить». Для этого Петров собрал огромное по сибирским меркам войско в несколько сот человек. У отряда даже имелась пушка, правда, стрелять из неё можно было только цельными ядрами. Высокотехнологичное оружие в то время до Анадыря ещё не доехало. И вот, пока русские войска сражались на западе со шведами, отряды казаков на другом конце света штурмовали укрепления коряков по берегам Тихого океана и приводили к покорности живущих на Камчатке ительменов.
Экспедиция Анциферова поначалу шла успешно, и часть камчадалов он склонил к уплате ясака, однако потом ительмены устроили для казаков западню. Сперва они приняли Анциферова с почестями, построив для него балаган – хижину на сваях – и даже дали ему заложников. Это, кстати, ещё одна из колониальных традиций того времени. Усыпив бдительность русских, ительмены сожгли Анциферова вместе с его казаками прямо в подаренном балагане. У выступившего из Анадыря войска тоже шло не всё гладко. Преграждая русским путь на Камчатку, коряки засели в так называемом Большом остроге. Это было укрепление, располагавшееся на перешейке, соединяющем материк с Камчатским полуостровом. Коряки уже были знакомы с жестокими нравами казаков, поэтому решимости сражаться у них было предостаточно.
Осада острога продолжалась более полугода. К отряду Петрова всё время подходили подкрепления, в то время, как корякские воины оказались в полной изоляции, страдали от холода и даже были вынуждены прибегнуть к каннибализму. Наконец, укрепление было взято штурмом. 300 его последних защитников погибли все до единого. Путь на Камчатку был открыт, и это немедленно сказалось на объёмах собранного ясака. Если Атласов привёз из своего первого похода на полуостров всего несколько сотен шкур, то Петрову удалось собрать более 6000 шкур на 100 тысяч рублей. На эти деньги во времена Петра Первого можно было построить и оснастить, не знаю, целую эскадру кораблей.
Вот только проблема: казна этих денег так и не увидела. Обоз с пушниной по пути в Анадырь был разграблен местными племенами, а сам Петров вместе со своим конвоем погибли. Более того, пару лет спустя коряки атаковали и русские укрепления, построенные на месте Большого острога. Оборонявший его гарнизон отбил несколько штурмов, но потом должен был ретироваться. Сухопутный путь на Камчатку был снова перекрыт. Впрочем, русские на тот момент уже наладили морское сообщение с полуостровом через порты на берегу Охотского моря. И всё же, с падением Большого посада сопротивление коряков пошло на спад. Но дело тут не столько в военных победах русских, сколько, скажем так, в геополитике. Наибольшую угрозу на тот момент для коряков представляли не казаки, а чукчи. Они участили свои набеги на соседние племена, отнимая у них оленьи стада, изгоняя их с пастбищ и рыбных угодий. Кочевья коряков чукчи разгоняли подчистую, будучи не в состоянии вести войну на два фронта, большинство корякских племён приняли российское подданство и согласились на выплату ясака. Взамен они получили защиту от опасных чукчей.
В очередной раз пообещаю всё-таки записать ролик про чукотскую войну, будет. Но, если мы говорим, что у коряков был хоть какой-то выбор, то у ительменов его даже не было, и они были, что называется, быстро объясачены. Спасаться с Камчатки им было некуда, хотя ительмены, плавали время от времени на соседние Курильские острова, как пишет Стеллер, заговаривая море, чтобы оно не потопило их лодки, камчадалы говорили: «Не обижайся за нас за то, что мы часто переезжаем через тебя, как бы совсем забывая о страхе, мы в достаточной мере тебя страшимся, но что тут поделаешь, мы в этом не виноваты, к этому нас принуждают казаки, заставляющие нас платить им ясак и делать им подарки. В противном случае мы спокойно сидели бы на своём месте».
При обложении камчадалов налогом казаки сначала переписали всех местных жителей. Ительмены, не имевшие собственной письменности, легко называли свои имена. Но когда русские приезжали на следующий год и, требуя ясак, снова называли те же имена, ительменам это показалось колдовством. Они не верили, что человек может запомнить столько имён. Причём, в ясачные книги заносилось всё население, вплоть до младенцев, хотя законом это было запрещено. Вообще царские власти несколько раз выпускали указы, предписывающие обращаться с аборигенами Сибири и севера ласкою, а не жесточью. Москва запрещала обращать инородцев в рабство, казнить и пытать их без санкции на то государя, но на месте все эти указы не работали, в новых владениях России обычно царили беззаконие и страшный произвол. Злоупотребления вызывали постоянные восстания, за которыми следовали карательные экспедиции – и по кругу. Число коренных жителей полуострова катастрофически уменьшалось. Сыграли свою пагубную роль широко распространившееся пьянство и принесённые извне болезни: тиф, оспа, туберкулёз, скарлатина.
Как утверждает Стеллер, спустя 40 лет после завоевания полуострова, «вследствие частых восстаний и массовых убийств мятежников Камчатка стала так бедна людьми, что их осталось едва двенадцатая часть её населения». Вдумайтесь, двенадцатая часть – это Стеллер пишет. Однако, страдали не только люди. Природные богатства Камчатки, казавшиеся поначалу неисчерпаемыми, тоже постепенно сходили на нет. Стеллер пишет, что после 30-40 лет русского правления с полуострова не увозилась и десятая часть того количества соболей, что добывалась раньше. Ну, раз мы уже заговорили о вымирании видов, то тут очень сложно не вспомнить стеллерову корову, морское млекопитающее типа ламантина, обитающее у берегов Камчатки. Стеллер открыл это животное только в 1741 году, а уже через 25 лет всё поголовье коров было выбито из-за вкусного мяса и шкур. Своеобразный рекорд по скорости вымирания.
Если кому-то выкладки Стеллера кажутся преувеличенными, то обратимся к более проверенным цифрам. Согласно отчёту Министерства внутренних дел Российской империи, по состоянию на 1831 год на полуострове проживало только 2800 камчадалов. Это точно в несколько раз меньше, чем ительменов насчитывалось до русского завоевания. На самом деле, в число камчадалов, скорее всего, включили людей и с русскими корнями, поэтому разница была ещё значительнее. Пусть об этом подумают те, кто любит говорить о геноциде индейцев Северной Америки, и это, заметьте, я очень консервативен. Стеллер пишет, в 12 раз.
В том же документе указывается, что, хоть Камчатка питается по-прежнему рыбой, её запасы, цитата, «были весьма посредственны, так что жители прибрежных мест нуждались в пособии», а что касалось медицинского обслуживания на Камчатке, то чиновники МВД открыто признавали, что «успехи в лечении больных не могут быть ощутительны». Экономическая составляющая отчёта тоже выглядит малоубедительно. Согласно правительственным выкладкам, в 1831 году на Камчатке было собрано всего 500 шкур ясака на общую сумму 8500 рублей. Ещё 2000 рублей местные жители заплатили в казну в виде различных податей. Получается, за отчётный год Камчатка принесла чуть больше 10000 рублей, при этом одной водки на полуостров было завезено на 11500 рублей. Такая вот экономика.
Кстати, надо заметить, что сегодня ительменов насчитывается чуть больше 2500, при этом к статистике следует, скажем так, с осторожностью относиться, власти могут манипулировать цифрами в целях пропаганды или каких-то своих задач, не знаю, например, по переписи 2010 года самым малочисленным коренным народом России были кереки, это родственники коряков и чукчей, тогда их насчитывалось всего 4 человека, а вот по переписи 21 года их уже 23. Как-то слабо верится, что за 10 лет их стало в 6 раз больше. Ну, оптимисты могут, конечно, объяснить такие перепады в цифрах заботой государства, законом действительно предусмотрен ряд льгот для этой категории населения, однако, на самом деле польза от большинства из них нивелируется бюрократией.
Как утверждал в интервью «Важным историям» редактор сайта «Россия коренных народов» Дмитрий Бережков, а он по национальности ительмен, никаких выгод и привилегий причисление к коренным народам сегодня не несёт, цитата: «Нужна другая политика государства, другое законодательство и базовые принципы в стране, чтобы права меньшинств, права уязвимых групп населения уважались. В первую очередь, дать людям доступ к их традиционным ресурсам, к традиционным землям». Кстати, представители малочисленных народов имеют право на замену военной службы на альтернативную гражданскую, но вот на войну их призывают по полной программе. И многие и вовсе идут добровольцами из-за отсутствия денег, работы и перспектив у себя дома. Идут – и гибнут. По словам того же Кочеткова, в некоторых деревнях коренных народов было призвано до трети всего мужского населения, способного служить. Ну ладно, это я уж в современность. Давайте вернёмся на Камчатку и к её истории.
Ко второй половине 18 века более-менее организованное сопротивление коренных народов было сломлено. В 1740 году экспедиция Беринга заложила Петропавловск-Камчатский, столицу современной Камчатки. К тому времени относятся и последние вспышки сопротивления ительменов. Коряки на севере Камчатки воевали с русскими вплоть до конца 18 века. Нельзя не упомянуть и о крещении Камчатки, поскольку, чем меньше становилось коренных жителей, тем больше среди них становилось православных, так что эти процессы шли параллельно. Полуостров был крещён всего за полвека. Правда, поначалу ненависть, которую камчадалы испытывали к казакам, распространялась и на их священнослужителей с их миссией. Так, в 1717 году архимандрит Мартиниан был задушен своими же холопами из крещёных ительменов.
К тому же, философия камчадалов не билась с христианскими нормами. Как писал один из первых русских исследователей Камчатки Степан Крашенинников об ительменах, «по их мнению лучше умереть, нежели не жить, как им угодно. То есть, люди просто шли на суицид, не желая жить жизнью, которую им навязывают пришлые». По словам Крашенинникова, после покорения Камчатки число самоубийств среди местных настолько увеличилось, что из Москвы слали специальные указы не допускать камчадалов до самовольной смерти.
В дореволюционной России и первые годы советской власти большинство историков писали именно о завоевании Сибири и, в частности, Камчатки. Позже возобладала точка зрения о, цитата, моя любимая цитата по этому поводу, «добровольном вхождении» всех этих территорий в состав России. Уже в современной России был использован другой термин в этом отношении, уникальный, «присоединение». Он предусматривает как добровольное вхождение, так и завоевание. Убедительную трактовку представил доктор исторических наук, профессор Новосибирского университета Андрей Зуев. Говоря о включении в состав Российской империи Северо-Восточной Сибири, Чукотки и Камчатки, он указал, что контакты пришлых и коренных жителей с самого начала разворачивались по военному сценарию. По мнению учёного, можно говорить о преимущественно военном присоединении, а сам процесс протекал преимущественно в форме завоевания. Каждый из народов вёл свою войну, резюмирует Зуев. Русские колониальную, коренные жители Сибири – освободительную.
Такое вот вышло присоединение Камчатки. Если ещё раз пересмотрите фильм, будете любоваться фотографиями, надо помнить, что завоевание полуострова было совсем не мирным и принесло огромное число жертв и резкое сокращение коренного населения. Всем большое спасибо, до следующих роликов. Уж кто досмотрел до конца – поставьте лайк и напишите комментарий. Всего хорошего, до свидания!