«Курс» с Владимиром Миловым: Цены будут расти быстрее. Денег на Курск нет. Ипотечный пузырь. Ставка ЦБ vs люди
Внешние инвестиции перестали идти в Россию после начала полномасштабного вторжения. Они не идут даже из Китая, Индии и Турции. Ноль инвестиционных входов на российский рынок вот за это все время. Все, что у нас осталось, это бюджетные деньги и вот эти какие-то относительные там прибыли у компаний, в которые государство уже залазит своей налоговой лапой активно…
Подписаться на «Ходорковский live»
Б. БАКАЛЕЙКО: Суббота. В Москве 12 часов дня. Вы на Ютюб-канале «Ходорковский LIVE». Меня зовут Богдан Бакалейко. А это идеальная формула для того, чтобы разобраться в экономических вопросах. С вами программа «Курс». По традиции в начале выпуска попрошу вас подписаться на наш Ютюб-канал, поставить лайк. Также у нас теперь Телеграм-канал появился. Ну и, в общем, мы начинаем. Я рад приветствовать в нашем эфире экономиста Владимира Милова. Владимир, здравствуйте.
В. МИЛОВ: Здравствуйте.
Б. БАКАЛЕЙКО: Давайте сегодня начнем обсуждение с жилищного вопроса, с ипотечного вопроса. Месяц уже как прошел после того, как Эльвира Набиуллина отменила льготную ипотеку. И как будто бы на людей это особо не повлияло. Статистика такая: 91 тысяча ипотечных кредитов на 350 миллиардов рублей. Да, это в два раза меньше, чем за месяц до отмены льготной ипотеки, но тогда был высокий спрос, все пытались успеть в последний вагон. В общем, показатели февральские, показатели высокие.
И дальше, когда мы читаем газету «Коммерсантъ», оказывается, что Эльвире Набиуллиной, оказывается, коммерческие банки вставляют пальцы в колеса. Они придумали схему, при которой предлагают первые два года льготную ставку 8%, ну а потом она будет под 18-20%. И люди, в общем, на это идут. Они надеются, что там через два и более лет ставка будет сокращаться ключевая, а значит, и ипотеку будет как-то обслуживать попроще. Тем не менее, выглядит как такая, знаете, игра в рулетку. Что там будет через два года с российской экономикой непонятно, и уж тем более с ключевой ставкой. Как вы смотрите на такую схему?
В. МИЛОВ: Давайте так в целом о ситуации, которая сложилась у нас на вот этом девелоперским рынке. Там существует очень-очень мощный картель между девелоперами и банками, которые настолько сильные, что, во-первых, у них существуют там очень сложные договоренности о том, каким образом каждый раз маркетингово впаривать людям квартиры под самыми разными. Там нулевая ставка… Ну видели вот эту всю рекламу.
Вот это те схемы, о которых все время говорит Набиуллина, когда они, например, делают действительно льготные ставки по кредитам, но при этом закладывают дополнительные доходы в рост, собственно, цены квадратного метра. И там этих схем бесконечное количество. Если послушать выступления Набиуллиной по жилищному рынку, то постоянно это вечно как такая вот попытка поймать собственный хвост, вечная борьба Центробанка с самыми разными новыми хитрыми схемами.
С другой стороны, мы видим, что вот этот картель банков и застройщиков, он максимально силен с точки зрения лоббистских возможностей. То есть они, в принципе, вот еще когда был ковид четыре года назад, и несмотря на то, что пандемия закончилась, держали эту масштабную льготную программу, для того чтобы вот по этим ставкам и на этих условиях населению квартиры впаривать. Поэтому они, конечно, очень сильны. И они будут массу схем придумывать, чтобы не снижать цены.
Но, с другой стороны, падение спроса здесь неизбежно. Все-таки люди еще берут ипотечные кредиты по инерции, но мы видим, что вот этого ожидаемого снижения ставки, которое нам обещали год назад, не то что не случилось, но она будет теперь высокая, как говорится, indefinitely, то есть неопределенный период. В какой-то момент это действительно начнет кусаться. И да, сегодня многие люди в целом рассчитывают на то, что каким-то образом вот эти обязательства из-за будущих экономических кризисных явлений как-то обнулятся.
Я вот даже людей спрашиваю в России, не понимают, что ли, что они таким образом залезают максимально в серьезную долговую яму? В целом люди действительно рассчитывают на чудо, что как-то все это дефолтнится и платить им не придется. То есть, в принципе, это классическая схема, вот как надуваются пузыри.
Но тем не менее по ряду признаков мы видим, что чудес не бывает, что застройщики не хотят снижать цены. Но, с другой стороны, они вынуждены по многим сделкам давать дисконты, идти на скидки. То есть цену держат старую, но после переговоров соглашается уступить квартиры, например, дешевле.
Поэтому, в принципе, вот этот огромный навес избыточного жилья и, с другой стороны, проседание спроса из-за окончания льготной ипотечной программы, они где-то вот неизбежно встретятся. Там по последним данным, если я не путаю, почти 77 миллионов квадратных метров нераспроданное жилье в новостройках. С другой стороны, все-таки хотя спрос остается, даже при высоких ставках, но тем не менее он упал заметно. И видно, что покупатели массово ищут и просят у застройщиков дисконты. То есть мы видим какие-то ранние вот такие процессы, которые говорят о том, что это все не может не закончиться серьезным снижением цен.
Хотя, еще раз, возвращаясь к пункту номер один, лобби застройщиков и банков очень сильное, и они попытаются держать высокие выдачи по высоким ценам и высоким ставкам так долго, как они смогут. Вот очень интересная такая здесь игра в перетягивание каната.
Б. БАКАЛЕЙКО: Когда я был очень маленький, еще до Эльвиры Набиуллиной, я слышал по телевизору такую шутку, что кот в ипотечную квартиру никогда не зайдет. Эльвира Набиуллина немножко изменила все-таки ситуацию. И да, мы уже как будто бы привыкли к низким ставкам, вот возвращаемся обратно в те нулевые. Тем не менее хотелось бы все-таки понять, те люди, которые сейчас берут, да, может быть, по промо-акциям, на первое время под 8%, с уже требованием потом платить 20% или люди, которые берут под 20% ипотеку, складывается впечатление, что, как вы сказали, чудо не произойдет, скорее всего, произойдет какая-то большая трагедия с этими людьми.
В. МИЛОВ: Да. Вы знаете, я семь лет назад запустил экономическую программу «Где деньги?» на канале «Навальный Live». И я постоянно ругаюсь с ипотечниками. То есть у меня много идет и в личном общении, и в мессенджерах вот этого переругивания. Я всегда объясняю простую вещь, что, ребят, при таких ставках вы в лучшем случае одну стоимость квартиры дополнительно отдаете банку, если не больше. То есть если вы просто где-то взяли бы взаймы денег у друзей и купили сейчас квартиру на рынке, то это обошлось бы вам в два раза дешевле или, может, даже еще дешевле, чем вот учитывая те конские проценты, которые вы платите банку.
Но мне кажется, что здесь его величество маркетинг все-таки работает. Потому что маркетологи нашли ключик к сердцу россиян. То есть у россиян традиционно, вы же прекрасно понимаете, какая была проблема – огромный дефицит жилья. В моей молодости там все жили с родителями напропалую. Горбачев, у него был основной пункт его экономической программы в 80-е годы – это каждой советской семье отдельную квартиру к 2000-му, что казалось тогда абсолютно несбыточным. Поэтому люди изголодались, и они готовы идти на абсолютно просто невероятные издержки и трудности, лишь бы иметь вот это вот свое жилье, свою квартиру, любую. И в итоге они адски за все это дело готовы переплачивать.
Центробанк все время говорит, что там основная часть достигала 50% в новых выдачах – это люди с долговой нагрузкой уже там типа 50-80% и выше. То есть люди готовы отказывать себе в повседневной жизни в самом необходимом, но брать новые кредиты на жилье, потому что вот это вот ощущение своей квартиры. Вы же посмотрите на маркетинговые объявления. То есть все время на эту точку банки и девелоперы бьют: вы нам заплатите очень-очень много лишнего, и у нас будут сверхприбыли, но зато у вас будет свое жилье. И вот люди вот это вот все пропускают и слышат только слова «свое жилье».
Поэтому действительно нагрузка эта формируется какая-то очень такая серьезная. И мы видим, что люди отдают. 50-80% своего дохода отдавать на погашение этого дела – это безумие, просто безумие. Я бы жил всю жизнь в съемной квартире, но не делал бы так. Мне вот это очень сложно понять. Но вот это то, что наши люди там очень там длительный период изголодались без собственного жилья и вот готовы за это переплачивать. Маркетологи, в общем, их на этом деле ловят.
И да, это все ведет к какой-то неприятной катастрофической ситуации. Вот, собственно, Греф недавно говорил о том, что мы тут поболеем на ипотечном рынке. Больно будет и той, и другой стороне. И застройщики будут в тяжелом финансовом положении, и людям будет нечем по кредитам расплачиваться.
Б. БАКАЛЕЙКО: Да, еще, как я понимаю, это такая единственная понятная инвестиция для русского человека, тем более что с фондовым рынком особо не получилось. Я попробую встать в позицию ваших критиков. Главный аргумент за ипотеку – это то, что со временем инфляция съест эти проценты, и, в общем, да, мы будем переплачивать, но деньги, так или иначе, обесцениваются. И здесь, в общем, инфляция как будто бы ожидается довольно высокая в ближайшее время. Что вы на это ответите?
В. МИЛОВ: Я на это отвечу, что если вы посмотрите на то, как работает наша финансово-регуляторная система, то она заточена на исключительное преимущество, на обслуживание интересов крупных банков, которые на всей нашей там очень слабой экономике зарабатывают колоссальные сверхприбыли. То есть регулятор не даст банкам потерять деньги, деньги потеряете вы.
Если вы посмотрите на все, что происходило в последние годы, фактически как ЦБ в последние два года после начала полномасштабной войны банки спасал? Он разрешил им резко увеличить маржу и фактически ввел такой банковский налог на остальную экономику. Если, например, в первом полугодии 2022 года процентная маржа банков там была меньше 3%, то сейчас это 5%. Комиссионные доходы. Ну вот просто наберите в Гугле «прибыль Сбербанка от комиссионных доходов, чистый комиссионный доход в первом полугодии». Это какие-то невероятные сотни миллиардов рублей.
Поэтому, дорогие мои товарищи-телеслушатели, если вы думаете, что российские власти и Центробанк дадут вам заработать на том, что банки потеряют в процентах из-за инфляции, нет. Они найдут способ, как банкам дать возможность дополнительно заработать на вас. Это всегда в последнее время так было. Для них это приоритет. И это происходит прямо сейчас на ваших глазах. Поэтому, да, инфляция, но они что-нибудь придумают, чтобы банки не потеряли.
Потому что, как говорит Набиуллина: «Для нас это кровеносная…». У них вот такое представление. То есть, смотрите, наш финансовый регулятор, он не любит реальный сектор, он не любит население, он любит банки. Для него вот это приоритет. Если вы Набиуллину послушаете, она говорит: «Прибыль банков сейчас в условиях отрезанности от мировых финансовых рынков – это единственный источник капитала. Поэтому мы будем, как мама-утка, делать все, чтобы вот эти цыплятки у нас банковские продолжали жиреть».
Поэтому это максимально наивно думать, что вот все эти инфляционные процессы и политика властей, она каким-то образом обдефолтит банки за счет того, чтобы с людей какое-то бремя снять. Нет, обдефолтит вас, а у банков все будет хорошо. Вот просто посмотрите, что в последние годы у нас финансовые власти в этом плане делают.
Б. БАКАЛЕЙКО: Такой вопрос. Что страшнее для системы, для экономики России в целом: ипотечный пузырь, который может лопнуть в какой-то момент, или сокращение строительного сектора, который, так или иначе, довольно большой, как вы уже сказали, от него еще отходят дополнительные секторы (и железо, и бетон, все эти строительные материалы), и если, в общем-то, он сократится, то и сократится какой-то вклад в экономику? Что здесь опасней?
В. МИЛОВ: Ну, вообще опаснее все. Это же не в вакууме существует. У нас такая классная, здоровая, развивающаяся экономика, и тут пара черных пятен, тут застройщики с пузырем, а здесь люди с непомерной ипотечной кредитной нагрузкой. Если все это дело укладывается в общую систему огромного количества проблем там по всем фронтам, то в итоге…
Вот посмотрите, например, что с Китаем происходит. Там же вот этот кризис на рынке недвижимости. Да, он играет такую важную, центральную роль, но это одна из большого количества проблем, которые тянут китайскую экономику вниз. И то же самое у нас. То есть это не самостоятельная какая-то история, которую отдельно в вакууме можно разрешить. То есть все это, так или иначе, ложится бременем на бюджет.
Самолеты Россия не может делать, у авиакомпаний из-за этого убытки. Кто их будет компенсировать? Бюджет. Соответственно, грузоперевозки и железная дорога в Китае убыточная. Кто будет это субсидировать? Бюджет. Все обанкротятся застройщики и там люди не смогут выплачивать ипотечные кредиты, ну на кого по крайней мере часть этой нагрузки ляжет? На бюджет. Вы видите, что творится, например, с кризисом госдолга и доходностями ОФЗ. Кто будет платить эти все бешеные деньги по бешеным ставкам за обслуживание долга? Бюджет.
И вот когда все это собирается в одном месте, возникает вопрос к этому самому бюджету, вообще как у него дела, там как он себя чувствует? Он вообще справится вот с этим вот со всем? Поэтому это стоит рассматривать не отдельно само по себе.
А что касается людей или застройщиков, там проблема, с точки зрения общего населения, не будет настолько супермасштабной. Потому что люди, которые попадают в зону катастрофы, – это миллионы домохозяйств, не десятки миллионов. С вот этой именно высокой кредитной нагрузкой, которые действительно будет испытывать большие финансовые трудности. Это очень неприятно будет для большого количества людей, но это не будет проблемой макроэкономического порядка скорее. То есть она просто внесет как очередной кирпичик какой-то вклад в общие проблемы.
Для застройщиков, я абсолютно уверен, вот условно говоря, если бы я эту политику проводил, да банкротить к чертовой матери. Это максимально полезная история. Банкротства этот сектор только оздоровят. Там в строительстве 80% рабочей силы – это трудовые эмигранты. Вот если просто даже смотреть на квоты, которые устанавливает правительство. Все физические, материальные активы просто скупят по дешевке новые игроки. То есть, условно говоря, массовое банкротство сектора застройщиков, во-первых, оно его оздоровит, придут новые, которые не будут обременены долгами.
Мы фактически вот что делаем, поддерживая этот пузырь, вот там правительство и Центробанк, прежде всего правительство и Хуснуллин, которые всячески создают им тепличные условия? Мы фактически позволяем конкретным жуликам спастись от справедливого банкротства. Вот что происходит.
А так, банкротство застройщиков… Физические активы никуда не денутся. Их скупят по дешевке какие-то новые игроки. Старые вот эти жулики, которые наворовались, они обдефолтятся и будут там из своих денег выплачивать damage. Поэтому я, например, считал бы, что массовое банкротство застройщиков, создавших нам этот пузырь, было бы хорошее дело. Мне кажется, что властям это сейчас была бы такая очень сильно оздоровительная мера. Но они именно из-за лоббизма и клановых интересов, которые крышует вице-премьер Хуснуллин, они на это не идут и не пойдут, и будут защищать их сверхприбыли и дальше.
Б. БАКАЛЕЙКО: Да, тоже хотел сказать, что у Хуснуллина такая большая сила, что, мне кажется, ни за что он не отпустит даже каких-нибудь средних региональных застройщиков, которые в его интересы входят. Давайте дальше про цены поговорим. Производители продуктов уже сообщают о том, что стоимость производства этих самых продуктов вырастет в ближайшее время от 5 до 40% из-за высокой ключевой ставки. Параллельно ФАС призывает сети цифровой техники сдерживать цены искусственно на какие-то самые популярные товары. В общем, нас так потихонечку готовят, что осенью цены как будто бы вырастут на все и надо к этому плюс-минус готовиться. Сезонная история.
А с продуктами у меня такой вопрос возникает. Каждый год одно и то же. Производители предупреждают о том, что что-то вырастет на 40-50%, то есть очень высоко. Все это читают, все начинают переживать, кто-то закупает гречку, кто-то еще что-то. Неужели нельзя как-то плавно подготовить население к тому, что вот скоро что-то вырастет? Почему нужны такие шоки? Что мы дальше увидим? Опять будут возбуждаться какие-то антимонопольные дела, какие-то прокуратуры будут проверять, кого-то одного посадят, но цены, так или иначе, вырастут, люди будут переживать. Почему бы не сделать как-то для людей, скажем так?
В. МИЛОВ: Какая разница? В принципе, вот на более длинном горизонте, мне кажется, совершенно неважно, вот если цены повышаются на определенную величину, они повышаются плавно или резко. То есть резко – это, конечно, неприятно психологически, когда ты приходишь в магазин и вдруг видишь, что на десятки процентов выросла цена. Но, с другой стороны, если она в итоге повысилась на примерно одинаковую величину, то тут как бы без разницы.
Другое дело, что у нас такая квазирыночная экономика, где, конечно, участники рынка боятся окрика правительства и боятся, что если они слишком быстро будут повышать цены, то включат вот эти вот комиссарские административные методы контроля, и им там не будет хорошо. Поэтому происходит что? Что они додерживают цены до какого-то момента, когда уже дальше не повышать нельзя. И вот мы периодически видим от разных ассоциаций производителей вот эти сообщения, что, ребятки, мы вот как-то держались-держались, но все настолько накопилось: и сырье, и логистика подорожала, и ваша ставка.
Ставка, кстати, ключевую здесь роль играет. Почему? Вот видите, как она сейчас, вопреки там представлением Набиуллиной, она начинает играть вот эту спиралевидную роль. Потому что у них был шанс, у Центробанка, пролезть вот в это игольное ушко, если бы они победили инфляцию за несколько месяцев и сейчас начали бы ставку снижать. А вот то, что год они не могут с этим справиться… Вот сейчас зампред ЦБ Заботкин говорит о том, что может быть повышение ставки до 19-20% в сентябре. А инфляция не успокаивается. То есть это очень вероятно.
То есть здесь мы видим, как вот эта высокая стоимость кредитов, она становится дополнительным фактором еще, разгоняющим инфляцию. То есть здесь им нужно было вот пан или пропал. Им надо либо быстро было победить инфляцию высокой ставкой. Но вот сейчас они это сделать не смогли, и она сама становится мощным таким проинфляционным фактором. Ну а кто? Все эти производители, они же тоже закредитованные. У очень многих плавающие кредиты по кредитным договорам. То есть стоимость денег дорожает вместе с новым повышением ставки, поэтому как бы и рост цен.
Поэтому все эти условия, они плавности не способствуют, они способствуют скорее вот таким шокам, когда они ждут-ждут, держат- держат, надеются-надеются на лучшее, но потом понимают: нет, блин, нам вот на 20-40% придется цены повысить. Это вот именно такая спиралевидная траектория развития событий. В общем-то, мы ее, в принципе, наблюдали в конце 80-х и начале 90-х. По немножко другим причинам, но в целом ситуация довольно похожая.
И я думаю, что здесь выхода из этой истории нет. То есть вообще погасить бешеный рост цен в России невозможно какими-то регуляторными мерами или мерами монетарной политики. Только возвращение в нормальность может помочь. То есть это окончание войны, отмена санкций и международной изоляции. Потому что мы видим, что военная экономика и дефицит бюджета, и вброс денег в военку разгоняют инфляцию, дефицит на рынке труда, который создан войной, разгоняет инфляцию, перестройка на Китай и дорогая логистика, удорожание товаров разгоняют инфляцию, ослабление рубля разгоняет инфляцию. Вернуть это все обратно можно только вернувшись в такое совсем довоенное время.
Ну вот пока мы будем оставаться в нынешней реальности, мы будем жить с растущими ценами. И темпы эти, скорее всего, будут ускоряться. Так что здесь, мне кажется, максимально наивная идея, что это можно погасить какими-то простыми мерами монетарной политики. Мы видим, как спиралью это все раскручивается.
Б. БАКАЛЕЙКО: Я только отмечу, что обычно плохие новости приходят в самый неподходящий момент. То есть когда ты вышел из отпуска, тебе надо вроде как там собирать детей в школу, в университет, вот тебе сообщают, что цены вырастут на 40%. Или ты там вышел после Новогодних каникул, и тоже все подорожало. И вот в России всегда все так: в последний, в самый неудобный для россиян, мне кажется, период жизни происходят такие скачки.
Про курс рубля хотелось бы поговорить, так как мои индикаторы сообщают мне, что всем стало все равно на курс доллара и евро. Вот он на этой неделе скакнул: евро там за 100, доллар за 91. Мне вообще никто не написал, хотя обычно спрашивают и пишут, что там с долларом, что там с евро? А тут складывается впечатление, что раз уж доллар больше не рыночный, отвязался, то и как будто бы все равно на него и что там с ним происходит. И параллельно мы видим, что тот курс, который есть в России, не соответствует тому рыночному курсу, который есть за пределами России. Действительно ли все, россиян больше не будет волновать этот вопрос?
В. МИЛОВ: Пока не будет. То есть если речь вести вот именно об обычных гражданах, которые валюту рассматривали как средство сбережений, например, действительно сейчас эта тема ушла на второй план. Волнует она совсем другую категорию – это вот те, кто участвует в международной торговле (экспортеры, импортеры). Там то, что так это все дело лихорадит, это максимально ненормально. То есть мы видели, что за неделю, например, курс доллара был меньше 85, потом стал почти 93 за шесть дней или сколько там. То есть это зимбабвийские такие какие-то движения. Вот представьте, вы ведете внешнеэкономическую деятельность и планируете свои доходы и расходы. А он потом по Центробанку пошел еще резко обратно вниз. И вот это, как форточку открытую, болтает все туда-сюда.
Вот, собственно, это было довольно понятно, когда мы лишились в июне из-за американских санкций прозрачного рыночного курсообразования. Вот понятно, что этот эффект непредсказуемой форточки и высокой волатильности, он обязательно нас будет ждать. Вот это сейчас и происходит, как это, в общем-то, и прогнозировалось.
Это максимально неудобно для бизнесов, которые ведут внешнеторговую деятельность. А у нас сейчас это более-менее все. Потому что все, кто даже работает на внутренний рынок, они обязательно что-то и много, скорее всего, закупают по импорту. И те, кто работает в торговле, и те, кто работает в промышленности, закупают там компоненты, сырьевые технологии, и сельское хозяйство, и прочее.
И вот вы представьте, вы планируете свои там доходы и расходы по одному курсу, а происходит вот это, болтание форточки. Я вижу, там просто мат стоит. Я тоже общаюсь с людьми из вот этой сферы внешнеторговой, которые занимаются всеми этими операциями. Про юань я там вообще молчу. Это же стала наша основная сейчас внешнеторговая валюта. Китай – основной внешнеторговый партнер. Там уже открыто все переходит просто к совершенно разным курсам. То есть да, есть какой-то биржевой курс юаня, но на него уже всем плевать, потому что в реальности все транзакции стоят гораздо дороже. И поэтому планировать на таком фоне ничего невозможно.
Какое у этого будет следствие? Будет замедление экономической активности, потому что многие в такой ситуации будут просто махать рукой: «Мы не можем планировать, мы не знаем, какой курс. А тут еще и налоги растут. И тут еще и с курсом непонятки». И там еще много чего разного. А таможня наша не перестает жестить. И даже скорее вот в отсутствие общественного какого-то контроля она там, наоборот, отвязывается.
Вот представьте, вы участник внешнеэкономической деятельности. У вас еще маржа низкая. То есть у очень многих вот тех, кто занимается этой торговлей, там ноль или минимум рентабельности или убыток. Вот посмотрите там на тех же, например, Wildberries или Ozon, которые оптово все покупают в Китае и везут в Россию. У них или убытки, или ноль прибыли. Логистические компании – то же самое. Там СДЭК или «Деловые линии». Вот вы видите, что у них там минимум рентабельности или в нуле они работают.
Поэтому в этой ситуации будете вы дальше вдолгую планировать? Что вы подумаете про перспективы своего бизнеса? Я вот слышу, как многие говорят: «Мы будем сворачиваться, потому что мы не понимаем, по какому курсу работать. И для нас это дополнительно 10-20% к издержкам в лучшем случае, вот эти колебания курса. А тут еще и проблемы с платежами, и все эти комиссии посредникам и так далее». Все это дело будет вести к замедлению экономической активности. В общем-то, уже ведет. Мы его уже в статистике видим. Так что у отсутствия прозрачного рыночного курсообразования есть такая вполне понятная цена.
Б. БАКАЛЕЙКО: Ну а нельзя отпускные цены просто по верхней планке ставить?
В. МИЛОВ: Вот когда есть прозрачный курс, формирующийся на бирже, то все на него ориентируются. Когда такого курса нет, то начинается кто в лес, кто по дрова, и все в контрактных отношениях пытаются себе выгадать какой-то арбитраж. То есть единого сеттлмента, понятного для всех, всеми принятого и признанного курса нет, и начинается вот эта игра: «нет, мы в контракте поставим курс такой», «нет, мы поставим курс другой», а в итоге Центробанк вообще устанавливает третий, а китайские банки – четвертый. Ну то есть все идет просто кругом.
Поэтому поставить-то можно, а вот вопрос в том, что без биржевого курса все эти переговоры очень сильно осложнились и каждый начинает устанавливать такой курс, который ему взбредет в голову, в том числе заложив туда и какую-то страховку от волатильности, и желание, понятное дело, любой бизнес пытается на вот этом арбитраже с курсом как-то заработать, это там вполне естественно.
Поэтому вот так легко взять – давайте мы как-то договоримся. Но не получается. Вот биржевой механизм, человечество лучше ничего не придумало, он для этого и существует. Потому что там вот эти все агрегаторы спроса и предложения встречаются в одной точке, и все говорят: «Окей, ну раз курс такой, значит, такой». Но этого больше нет, мы с этим попрощались.
Б. БАКАЛЕЙКО: При этом, как я понимаю, бизнес, так или иначе, находит новые способы обходить санкции. Именно поэтому мы видим рост валюты.
В. МИЛОВ: Он находит новые способы обходить санкции, но это дорого, то есть вы видите, все если сообщения последние посмотреть. И услуги посредников стоят десятки процентов. Даже вот «Коммерсантъ» называет цифру до 30% стоимость разблокировки расчетов с Китаем. Вот ВТБ предлагает услуги через свой банк, но по повышенному курсу через ВТБ Шанхай. Поэтому, да, они находят, безусловно, все эти способы обхода есть, просто когда не работает нормальный механизм, то все это дело гораздо дороже и на фоне низкой рентабельности бизнеса вообще и торговли и логистики возникает вопрос, а нафига козе баян и вообще стоит ли все вот это дело продолжать?
Б. БАКАЛЕЙКО: Еще немножко про лоббистов хотелось бы поговорить. Игорь Сечин здесь появился в информационном поле, хотя не так часто мы про него вспоминаем. Он просит возместить ему из бюджета. Опять, когда мы говорим про бюджет, я, в общем, закладываю население России. Да, бюджет по-разному формируется, но дыры теперь латают за счет повышения налогов. И мы неоднократно говорили, что налоги эти еще есть куда повышать.
И вот Игорь Иванович Сечин хочет 3 доллара за каждый поставленный баррель за рубеж, так как, собственно, издержки выросли, вот этот теневой флот тремя какими-то крюками доходит до цели, не всегда доходит до этой цели. И, в общем, написал он письмо в администрацию президента. Как вам кажется, пойдут ли на эти условия в администрации, пойдет ли на эти условия Антон Силуанов, судя по всему? Как-то вот в это время не то чтобы очень с точки зрения даже пиара помогать Сечину. Все затягивают пояса.
В. МИЛОВ: Пока не пойдут. Надо сказать, что это уже далеко не первое такое письмо «Роснефти». Они периодически вот с продолжительностью раз в несколько месяцев продолжают слать вот эти слезные письма в правительство, что нам тут денег не хватает, грубо говоря, снизьте нам налоги. И их можно понять, потому что по факту, вот за счет разных многих мер, прежде всего за счет того, что выросла нагрузка на них из-за изменения методики расчета экспортной цены Urals для целей налогообложения.
В чем здесь вилка? И когда это повлияет на Путина и на Силуанова? Когда это сработает? Когда они начнут резать капитальные инвестиции, и это скажется на объемах добычи и экспорта. Пока это не сказывается. Но при вот этом ползучем повышении налоговой нагрузки это неизбежно.
Читайте книжку Егора Гайдара «Гибель империи». Это ровно такая же ситуация была в 80-е годы, когда цены на нефть упали, бюджет потерял и оказался дефицитным, сокращать расходы Горбачев не хотел. Поэтому вот они начали больше денег у нефтяников забирать. Сначала как бы все было вроде нормально, но потом это вот обернулось обвальным падением добычи из-за дефицита инвестиций.
А инвестиции им нужны серьезные, потому что месторождения становятся все труднее. Старые западносибирские месторождения выработаны, обводненные. Для того, чтобы поддерживать добычу на истощающемся фонде, им надо идти в трудную нефть. Это гораздо выше издержки там и гораздо больше инвестиций нужно.
Поэтому здесь, в принципе, не поймите неправильно, но Сечин-то как бы прав в этой ситуации. То есть он говорит что? Что если вы нас будете мучать повышенными налогами, мы в итоге инвестиции сократим. Так и будет. Но у Минфина сейчас другие проблемы. Как говорит Силуанов, у нас «бюджет победы». То есть им главное найти денежек на то, чтобы продолжать войну. Они не думают сейчас о каких-то вот этих средне- и долгосрочных последствиях. Они, конечно, за все это обязательно заплатят, это абсолютно понятно. Уже те же самые грабли. Тысячу раз все это было.
Но вот именно сейчас они смотрят вокруг и видят, что, минуточку, у «Роснефти» не самая плохая сейчас ситуация, поэтому не будем на них обращать внимание. Как вот там предыдущее письмо было по налогам от Сечина в марте месяце или весной, никакой не было и тогда реакции. Пока вот власти считают, что у «Роснефти» все более-менее. Я думаю, что реакции не будет и сейчас.
Б. БАКАЛЕЙКО: Особенно если сравнивать «Роснефть» с каким-нибудь «Газпромом», у которого совсем все очень плохо. И здесь, конечно, хотелось бы в конце обсудить, так или иначе, Курскую область. Судя по всему, вот эта атака Украины на Курскую область – это надолго. Я понимаю, довольно сложно, в принципе, понять, какой экономический эффект от этого может быть. Да, «Газпром», видимо, может что-то потерять, но тем не менее, вот у страны выпадает, так или иначе, половина региона. Одна область, не регион. Может быть, даже она будет вся, да? Большое количество беженцев. В этой области есть какой-то бизнес, агробизнес, есть атомная энергетика, есть те же самые трубы газпромовские, которые шли через Украину в Европу. Насколько это существенный удар по экономике России?
В. МИЛОВ: В перспективе, конечно, существенный. Потому что здесь вот очень важно понимать, например, сельскохозяйственное значение этих регионов. То есть в целом и Белгород, и Курск – это важные сельскохозяйственные регионы. И в том числе, например, по животноводству, на которое они делали ставку в последнее время.
Мы видим, вообще, даже еще до вот этого вхождения украинских сил на территорию Курской области, бизнес из приграничных регионов бежал. Просто давайте называть это своими именами. То есть это там прямой ущерб в десятки миллиардов рублей от сворачивания деловой активности.
Я думаю, что если эта ситуация затянется, это перерастает в сотни миллиардов по самым разным направлениям. И вот дополнительные затраты на строительство фортификаций, и переселение населения, и сокращение экономической активности. То есть если это затягивается, то это ущерб сотни миллиардов рублей в годовом выражении.
Не только по одной Курской, но и в целом по всем приграничным регионам, где похожая история происходит. В Белгороде нет занятия территории Украиной, но там ситуация ничем не лучше. И вы знаете, и журналисты много рассказывали о том, что оттуда массовое бегство людей, бегство бизнесов, перспективы там никто никакой не видит.
Сами по себе сотни миллиардов рублей в год – это не критичная сумма сегодня для бюджета. Но вот еще раз, мы возвращаемся к этой теме, что везде, куда ни посмотри, на любую проблему, на любую отрасль, на любую сферу, там от авиации до обслуживания госдолга, до вот всех этих проблем на жилищном рынке, строительном, и там надо сотни миллиардов рублей, и здесь, и тут. И это в какой-то момент лопнет просто, треснет.
Поэтому, конечно, сейчас то, что совершенно не может себе позволить российская бюджетная система, это генерацию вот этих новых черных дыр, которые требуют масштабных государственных субсидий. Допденег у них нет на вот это все дело, давайте называть вещи своими именами.
Я вот по первой реакции на Курскую область вижу, что они не могут мобилизовать каких-то значительных дополнительных ресурсов. То есть они как-то балансируются вот с тем масштабом войны и экономических трудностей, которые у них есть. И вот найти вдруг где-то много денег на решение вот новой такой проблемы и новой зияющей черной дыры вот не могут они. За две недели пока вот никаких видимых признаков, как они это сделают, незаметно. Так что еще одна серьезная дырка такая. Вот когда-то критическая масса этих дырок станет уже для них трудноподъемный.
Б. БАКАЛЕЙКО: Понятно, да. Нам военные эксперты говорят, что людей не хватает для того, чтобы воевать. А экономисты говорят, что производство на максимуме и это вот предел. И это получается, что при таком предельном производстве Россия не может какие-то сверхресурсы перекинуть, чтобы отбить Курскую область.
В. МИЛОВ: Абсолютно точно. Что значит производственный предел? Это значит, что для того, чтобы создавать новые мощности, нужны инвестиции. Но их нет. Внешние инвестиции перестали идти в Россию после начала полномасштабного вторжения. Они не идут даже из Китая, Индии и Турции. Ноль инвестиционных входов на российский рынок вот за это все время. Все, что у нас осталось, это бюджетные деньги и вот эти какие-то относительные там прибыли у компаний, в которые государство уже залазит своей налоговой лапой активно.
Поэтому, да, вот каких-то дополнительных ресурсов и в том числе для создания новых мощностей нету. И если будут появляться такие новые масштабные проблемы и зияющие дыры, то латать их действительно нечем. Они еле-еле сводят ресурсные концы с концами для решения текущих проблем, а тут еще Курская область появилась. А если будут еще другие «черные лебеди», то это прям будет такая максимально тяжелая ситуация.
Б. БАКАЛЕЙКО: Дуршлаг. Спасибо большое. Это был экономист Владимир Милов. Спасибо вам за ваш разбор.
В. МИЛОВ: Спасибо.
Б. БАКАЛЕЙКО: Это была программа «Курс». Меня зовут Богдан Бакалейко. По традиции я вас, наших зрителей, попрошу поддержать нашу работу лайком, подпиской. И не забывайте, что у нас появился Телеграм-канал. Туда мы дублируем все материалы, которые выходят на Ютюбе. Ну и в 6 часов приходите, будем с Владимиром Роменским подводить итоги недели. Всем пока-пока. Берегите себя. До новых встреч.