«Хочу сказать. Ларина» с Аббасом Галлямовым

Ксения Ларинажурналист

Аббас Галлямовполитолог

Они же везде своими чекистскими носами вынюхивают измену. И они уловили в этом элемент фронды. То есть открыто выступить, дескать, против войны эти люди не могут, но они демонстрируют, что они принципиально не с нами. У них своя жизнь, весь этот патриотизм и марширование им побоку. Они пытаются жить так, как будто нас нет…

Подписаться на канал Ксении Лариной

Поддержать канал Ксении Лариной

К. ЛАРИНА: Добрый вечер, дорогие друзья, дорогие подписчики нашего канала, дорогие зрители. Это канал Ксении Лариной. Ксения Ларина – это я. Сегодня у нас среда, 27 декабря. И, конечно же, мы, как и все нормальные люди, тоже пытаемся подвести итоги уходящего 2023 года. И сегодня у нас в нашей виртуальной студии, важно подчеркнуть, по вашим многочисленным просьбам, политолог и эксперт в области политики Аббас Галлямов. Аббас, приветствую вас, здравствуйте.

А. ГАЛЛЯМОВ: Здравствуйте, Ксения.

К. ЛАРИНА: Очень приятно вас видеть. Спасибо за то, что согласились прийти. Я очень хотела, чтобы мы это сделали, и мы это сделали. Спасибо вам.

А. ГАЛЛЯМОВ: Спасибо, спасибо.

К. ЛАРИНА: Смотрите, друзья, это прямой эфир, поэтому передо мной чат трансляции. Я обещала, что ваши вопросы мы будем обязательно переадресовывать нашему гостю. Я думаю, что на многие вопросы мы успеем ответить.

Но скажу так, видит бог, что я не хотела начинать с этой темы. Но поскольку стремительное развитие событий не может нас оставить равнодушными, конечно же, я спрошу про вот эти последствия так называемой «голой вечеринки» или как угодно ее назовите. Мы видим сначала вот публичные покаяния, а сейчас начинаются практически публичные расправы, пока еще в области искусства, когда и с афиш снимают, вырезают из огоньков, но я так понимаю, что не за горами и настоящие расправы, поскольку там уже обыски идут у этой бедной Насти. Обыски в ее офисах и так далее. Вопрос, Аббас, кому и зачем это нужно?

А. ГАЛЛЯМОВ: Ксения, да, я сейчас постараюсь порассуждать на эту тему. Я просто добавлю к тому, что вы сказали. Тот факт, что к преследованию Ивлеевой подключилась ФНС, Федеральная налоговая служба, окончательно, конечно, снимает всякие вопросы относительно того, насколько мощный административный ресурс задействован.

Надо просто понимать, что ФНС – это любимое детище премьер-министра Мишустина. И он долгие годы создавал и тщательно, знаете, вот прям реально работал, вкладывал массу эмоций, усилий своих в то, чтобы обелить имидж этой структуры, какой она раньше была, обелить его и создать образ структуры такой эффективной, объективной, дисциплинированной, то есть позитивной такой. Она ни в коем случае не занимается кампанейщиной, вот она работает системно.

А вот тот факт, что ФНС вопреки вот этому… То есть понятно, что вот это вовлечение ФНС в эту кампанейщину, конечно же, бьет по вот этой репутации ФНС. То есть это всего лишь еще одна такая плетка, с помощью которой власть стегает неугодных. И чтобы заставить ФНС вот таким образом действовать… Я повторюсь, это структура, которая курируется Мишустиным до сих пор лично, то есть чужие там не ходят, что называется. И тот факт, что вот ФНС вынуждена всем этим заниматься, участвовать в этой кампанейщине, превращаясь в очередную структуру по заказу, конечно, говорит о том, что команда откуда-то прям совсем сверху прошла.

СМИ со ссылками на источники в Кремле называют Громова, первого заместителя главы администрации президента, который курирует медиа. В общем, похоже на правду, потому что Громов из всех троих, которые там курируют пропаганду в разных частях, в разных составляющих (Громов, Песков и Кириенко), он самый, если можно так выразиться, консервативный, самый такой оголтелый. То есть вот эта вся истеричная, визжащая там соловьевщина, которую мы видим на нашем телевидении, в нашей пропаганде, это все вот громовское. То есть он вот такой. И поэтому похоже, что команда действительно идет оттуда.

Потому что, помимо ФНС, второй индикатор, чтобы заставить телевизионщиков вырезать кого-то из уже отснятых, отмонтированных шоу, тоже надо напрячься. Просто так на какую-нибудь ерунду они реагировать не будут. Это же машина целая, такая индустрия. И когда она вдруг там «стоп, машина», разворачивается и начинает там что-то переигрывать, это форс-мажор.

И я думаю, что это идет прям вот, сами ли они это высказали, кто-то уловил ли их настрой, но вот на уровне эмоций это прям идет от Путина, от Патрушева, от этих стариков. Во-первых, они в целом против сексуальности, мне кажется. Вот эта вся история борьбы с ЛГБТ, когда они к гражданам в постель постоянно пытаются залезть, плюс вот эта история, она отчасти такая личная, психологическая. То есть их какие-то комплексы. Они сами бы в этом хотели поучаствовать, уже не могут.

К. ЛАРИНА: То есть импотенция такая. Постойте, у нас этот самый Путин, он был символом сексуальности.

А. ГАЛЛЯМОВ: Теперь он символ асексуальности. Да, это точно. Он превратился вместе с Патрушевым, со своим ближайшим окружением, они же все глубокие, в принципе, старики уже, они превратились, как эти бабушки около подъезда, которые постоянно осуждают соседок молодых за юбки, хотя сами в молодости черт знает чем занимались. Во-первых, есть вот эта психологическая составляющая.

А во-вторых, они же везде вот своими чекистскими носами вынюхивают измену. И они уловили в этом такой элемент фронды. То есть открыто выступить, дескать, против войны эти люди не могут, но они демонстрируют, что они принципиально не с нами. У них своя жизнь, весь этот патриотизм и марширование им по боку. Они пытаются жить так, как будто нас нет.

Ксения, в этом есть элемент уже тоталитаризма, который, знаете, принципиально отличается от авторитаризма как раз чем? Тем, что авторитаризм не предполагает вмешательства в частную жизнь граждан. Он предполагает, что гражданин должен быть всего лишь лоялен в части политики, а вот все остальное, его частная жизнь нас не касается, пусть живет как хочет. И вовсе не обязательно иметь какие-то убеждения. Если ты не выходишь на улицу на марши протеста или не пытаешься голосовать за оппозиционные партии, а либо сидишь дома, либо голосуешь за «Единую Россию», ну так все нормально, в частной своей жизни делай что хочешь. Ну, собственно говоря, на протяжении десятилетий вот так у нас это и было.

Но после начала войны, конечно, мы начали двигаться уже в сторону вот этого тоталитаризма. Этих элементов тоталитаризма сейчас все больше. И тоталитаризм, как раз одно из принципиальных отличий заключается в том, что он предполагает уже вмешательство в частную жизнь граждан. То есть надо быть лояльным не только в сфере политики, а вообще везде всегда: в частных разговорах, на кухне, на вечеринке. Ты должен соответствовать, так сказать, официозу.

А они так явно пытаются быть в стороне. Они себя ведут так, как будто в стране обычный авторитаризма. И это такой челлендж. То есть сегодня они так демонстрируют нам свою фронду, а завтра что? То есть мы на них не можем рассчитывать, получается? А завтра мы ослабеем, у нас какие-то проблемы, так они вообще могут какой-нибудь фортель такой выкинуть. Нет, надо, значит, за это бить по голове. Ну вот такое ощущение там у них у всех доминирует, поэтому они к этой теме и прицепились.

Ну, попутно такие функциональные люди, как Песков и Кириенко, я думаю, они утешили себя тем, что зато от Дунцовой отвлечем внимание. Нет худа без добра, как говорится.

К. ЛАРИНА: Сейчас мы к Дунцовой перейдем, но еще остановлюсь на этой теме. В заключение этой темы тут еще очень важный момент. Как мне кажется, опыт публичных покаяний, публичных унижений очень большой в истории нашей страны. И то, что сейчас происходит, меня наводит на мысль, что следующим этапом будет уже публичное покаяние, публичное отречение из другого сообщества, из другой страты – это из области политической фронды, оппозиции так называемый, то, что было в сталинские времена, когда каялись члены партии за то, что они предали идеалы партии и идеалы вождя. Возможно ли такое развитие событий, учитывая, что это уже выстраивается в некую систему?

А. ГАЛЛЯМОВ: Да. В этом направлении все и движется. Вот так авторитаризм постепенно пытается трансформироваться в тоталитаризм, в тотальность. Значит, никаких даже минимальных отклонений от генеральной линии быть не должно и в общественной, и в частной жизни. А любой, кто позволит себе такие отклонения, он виноват, получается.

То есть раньше в этом вины не было, вообще не было состава преступления, если выражаться юридическим языком. Ты же не вышел на Красную площадь, ты же не кричал «Долой Путина!». Ну, в ночном клубе собрался полуголый, какие проблемы? Вот раньше искренне они же сами, вот этот же Путин, этот же Патрушев, они же сами к этому так относились.

А сейчас, во-первых, логика развития недемократического режима в условиях роста протестных настроений, куда толкают: постоянно надо закручивать гайки, под это закручивание гаек нужно подводить какое-то идеологическое обоснование, какую-то мотивацию. Плюс вот это ощущение, что а ля гер, ком а ля гер (на войне как на войне), связанное с СВО. Плюс естественное старение.

Вот вы упомянули Сталина, сталинскую эпоху. Вот плюс надо еще иметь в виду, что Путин реально на уровне эстетики все это очень любит, ценит, вот это все советское. И он постоянно пытается все вернуть. То там парады физкультурников на Красной площади и также вот это покаяние и так далее.

Ксения, он на самом деле прошел большой путь. Когда-то, когда он начинал, вот это все казалось ему очень диким. Я помню очень хороший репортаж Андрея Колесникова, который сейчас превратился в клоуна, а тогда был еще нормальным журналистом. Это был где-то 2007-й, если не ошибаюсь. Ну, плюс-минус год. Путин поехал на вот этот Бутовский полигон под Москвой. Там, где мемориал.

К. ЛАРИНА: Там, где открывали «Стену скорби».

А. ГАЛЛЯМОВ: Да-да-да. Вот он туда поехал. И Колесников очень хороший репортаж написал про эту историю. И там вот ближе к концу есть момент, когда Путин что-то там осматривает и шепчет, и Колесников просто рядом стоит и слышит это, что-то вроде «Как вообще можно было до этого докатиться? Это какое-то безумие». И вот видно, что в тот момент, при том, что он был уже вполне себе авторитарным правителем, но ему казалось, что можно ограничиться авторитаризмом средней руки и вовсе не обязательно скатываться в тоталитарность.

К. ЛАРИНА: Простите, Аббас, он же еще и в те времена на колени вставал в Катынском лесу и просил прощения, и говорил о том, что это преступление сталинского режима, страшное, кровавое преступление. Сейчас как будто все забыто и зачеркнуто.

А. ГАЛЛЯМОВ: А сейчас он движется вот в том самом направлении. Все-таки есть, Ксения, величайшая мудрость, которую человечество, в конце концов, после тысяч лет мучений родило, что нельзя властвовать вечно. Ограничение по количеству лет пребывания у власти, ограничение по количеству сроков, количеству лет – это наше все, так сказать.

И на самом деле находятся в достаточной степени продвинутые авторитарные системы, которые умудряются соблюдать это правило. Я сейчас не говорю о демократии в целом. Понятно, что любой демократический опыт для Путина и его сторонников это моветон.

Но посмотрите, например, на режим мексиканской Институционально-революционной партии. Вот более 70 лет режим существовал, но ни один президент не сидел дольше одного срока. Вот 7 лет, один срок – все, уходи. Партия – субъект управления, а не президент. То есть президент, пока он там правит, он, конечно, тоже человек номер один в стране, но ни один из них не пересидел и даже не пытался, по-моему, пересидеть этот срок.

После Мао Цзэдуна Китай, в общем-то, тоже двинулся в этом самом направлении. Правда, Си Цзиньпин сейчас, посмотрев на Путина, наверное, тоже пытается этот процесс остановить, закончить и превратить Китай в персоналистскую диктатуру. То есть тоже двинулся по пути персонализма.

В общем, не обязательно быть демократичным, можно быть авторитарным, но все-таки чтобы власть менялась, чтобы она не вырождалась в такое.

К. ЛАРИНА: На ваш взгляд и по вашему ощущению, есть ли какие-то страхи у этой власти? Если есть, то что? Чего он боится, Путин?

А. ГАЛЛЯМОВ: Конечно. Эта власть соткана из страхов, на самом деле. И агрессивная борьба с соперниками, она как раз является следствием вот этих страхов. Сам по себе Путин, вот я его вблизи же наблюдал, я три года работал у него, я видел его даже не десятки, наверное, а сотни раз на всяких совещаниях узких, широких, открытых, закрытых, публичных, непубличных, когда он чувствует себя уверенно, он абсолютно спокоен, добродушен, очень рационален, функционален. То есть он не источает зло, он не является носителем зла в ситуации, когда он не чувствует угрозы своей власти. Он становится истеричным в момент, когда чувствует опасность, когда чувствует, что он может утратить власть.

Еще, наверное, больше, чем вот этой властью, он озабочен… Знаете, как говорят, есть люди, для которых важно быть, а есть люди, для которых важно казаться, вот видимость. Вот Путин на самом деле видимостями озабочен не меньше, а может быть, даже больше, чем сущностями. Он очень озабочен тем, чтобы не выглядеть слабым, чтобы случайно кто-то его какие-то действия не прочитал как слабость, как то, что он дрогнул, то, что он колеблется.

К. ЛАРИНА: Ну вспомните, простите… Извините, что я перебиваю. Просто вспоминаю сразу же по ходу вот такой самый страшный прокол, когда вдруг этот образ пошатнулся. Это когда Пригожин, пригожинский мятеж и вот это ночное выступление про предательство и про удар в спину. Было видно, что человек находится в состоянии истерики просто еле-еле-еле скрываемой.

А. ГАЛЛЯМОВ: А помните, как потом было? Потом он исчез почти на сутки. И потом, кстати, Лукашенко так и рассказал, по сути, что Путин исчез. Он сказал: «Путин, мы с ним переговорили». И после этого он рассказывал долго, как он звонил Бортникову, звонил Пригожину; поговорил с Пригожиным, рассказывал, о чем он договорился с Бортниковым, поговорил с Бортниковым, рассказывал, о чем он договорился с Пригожиным. Путина там больше он не упоминал. То есть Путин самоустранился вообще от этой темы, он исчез неизвестно куда. Там Кремль запустил мульку, что он поехал якобы в Питер на фестиваль «Красные паруса», по-моему. «Алые паруса».

К. ЛАРИНА: «Алые паруса».

А. ГАЛЛЯМОВ: Да-да-да. Но его там никто не видел, насколько я помню. Это было похоже на то, что Кремль пытается как-то изобразить, что он совсем не волновался, он был уверен, он спокойно там фестивалил. На самом деле черт его знает, в каком бункере он прятался, что он делал. Ну, в общем, он исчез. Страной рулил президент Белоруссии. То есть когда президент соседнего государства отдает приказы директору ФСБ России – это все что угодно, но это нельзя признать нормальными. Поэтому ссылки на то, что Путин там на фестивале «Алые паруса» – это, конечно, смешно.

То есть есть святые вещи. Отдать чужому президенту рычаг, контроль над ФСБ – это как отправить своего, я не знаю, заместителя, пардон за сравнение, но раз мы с «голой вечеринки» начали, как отправить своего заместителя спать со своей собственной женой. То есть есть вещи, которые ты должен делать сам, каким бы великим ты ни был. И разруливать конфликт с Пригожиным и руководить ФСБ, конечно, должен президент России, а не президент Белоруссии.

Так вот, самое смешное началось потом, когда Путин все-таки нарисовался, когда Пригожин уже развернулся, сторговались с ним, договорились, когда он ушел в казармы. Путин, помните, на протяжении нескольких дней, вот как преступник возвращается на место преступления, он возвращался к этой теме, он всех награждал, всех благодарил.

К. ЛАРИНА: Он поехал, кстати, туда, если помните. Он поехал в тот регион, где было место гибели. А, это вы говорите еще до гибели.

А. ГАЛЛЯМОВ: В Дагестан он потом поехал – надо было народную поддержку показать. Но первые несколько дней он награждал всяких силовиков постоянно. То есть силовики, совершенно очевидно, показали себя крайне неубедительно. То есть они просто исчезли и рассосались. Хочешь в Ростов? Заходи в Ростов, делай что хочешь. Хочешь в Москву? Иди на Москву. Несколько вертолетов отправили, а он их сбил, и они все исчезли после этого. Потом они нам рассказывали, как они заняли оборону, но ровно там, вот докуда он не дошел, оказывается. Золотов рассказал.

И Путин, понимая, насколько неубедительно он сам выглядел, понимая, насколько неубедительно выглядели его силовики, он пытался, как говорится, over and over again, каждый раз, снова и снова прокрутить эту пленку назад, с тем чтобы переиграть ее. И когда он всех награждал, он пытался всех убедить, что раз я их награждаю, значит, все нормально, значит, мы не паниковали, мы победили, все хорошо. Ну хорошо, один раз ты наградил, проехали. Нет, он на следующий день в другом антураже других людей в других погонах, в других формах, но про одно и то же – какие чудеса сплоченности и мужества, и координации все проявили.

И то, что они по норам своим попрятались, это, оказывается, не попрятались, а взяли под охрану особые объекты особого назначения. То есть, оказывается, задача силовиков не защитить население от мародеров и уголовников, как в случае с Ростовом. Ладно не стали грабить. А кто же знает… Толпа уголовников идет в мирный город. Черт знает, что они будут делать. Идут, по ходу стреляя, сбивая боевые вертолеты. И все попрятались, чекисты спрятались в своем здании, заперлись, отправили месседж Пригожину, что, дескать, мы тебе мешать не будем, делай что хочешь, но ты, пожалуйста, нас не штурмуй, у нас объект особо важный. И он говорит: «Ну ладно, хорошо».

То есть они вместо того, чтобы защитить горожан, которые их на протяжении двух с половиной десятков лет кормили так сытно от пуза, они все просто рассосались, все попрятались.

Путин понимал, как это выглядит. И он пытался нас всех, всю страну переубедить, что да нет, вы неправильно поняли, что на самом деле они охраняли объекты особого значения, и вообще никто не прятался, и вообще все молодцы, и все победили. И вот он ходит всех благодарит, всех награждает вот один день, второй, третий. Это, конечно, вот такая реально была истерика. Пригожинский мятеж, конечно, это была такая феерия.

К. ЛАРИНА: Ну вот я хотела вас спросить, поскольку вы знаете, из чего это все состоит, все ингредиенты этого месива под названием «путинская власть». Вот за этот год были ли вещи, события или поступки, которые вас поразили, или вы каждый раз говорили себе: «Ну вот да, именно так они должны были поступить, в их логике»? Или было то, что вас удивило и поразило и было непредсказуемым для вас?

А. ГАЛЛЯМОВ: У меня давно уже нет никаких иллюзий по поводу их морально-этических качеств. Поэтому сказать, что меня ужаснуло какое-то их злодеяние, нет. Уже нет той степени злодейства, на которую они не способны. Удивила их нефункциональность, их слабость во время пригожинского мятежа. Вот почему я так с удовольствием об этом говорю? Потому что это действительно глаза открылись.

Пожалуй, удивила, вот я сейчас вспомнил, зимняя история с резким возвышением Медведева. То есть Медведева все давно уже списали за борт. Он там строчит в социальных сетях свои пьяные посты, а реальным делом уже давно не занимается. Как-то с премьерства отправили в этот Совбез. В Совбезе он ничего себе отжать не смог. Совбезом по-прежнему рулит Патрушев, Медведев там фигура такая номинальная. Про него уже все особо думать забыли.

Тут, когда СВО началась, один раз, если не ошибаюсь, в сентябре прошлого года, да, я это тогда тоже зафиксировал, вдруг Путин поручил ему, Медведев провел совещание с силовиками, с руководством администрации президента, если не ошибаюсь, то ли в ДНР, то ли в ЛНР. Куда-то он туда выезжал. По-моему, в Луганске это было. Это был, по-моему, август прошлого года или сентябрь. Я так удивился: надо же, ну тогда Медведева рано со счетов списывать. А там прокурор приехал, руководитель Следственного комитета, Бортников приехал. И когда ты проводишь совещание, тебе дается право давать им распоряжения и контролировать исполнение этих распоряжений, хотя бы формально. То есть это было круто.

То есть после его падения с поста премьерства и когда особенно всю его команду оттуда вычистили, совершенно таким, знаете, отдельно можно рассказывать, беспардонным образом, просто в буквальном смысле слова пинками их из кабинетов выкидывали, мишустинцы медведевцев, вот после этого казалось, что все, возврата уже не будет. Но тут я зафиксировал для себя это совещание, стал дальше наблюдать внимательно, увидел, что никакого продолжения нет.

Потом, в октябре, если не ошибаюсь, Путин создал некий координационный орган при правительстве, его возглавил Мишустин, и туда вошли силовики.  Коллегия при правительстве по вопросам материального обеспечения СВО. Как-то так звучит. Туда вошли силовики, и получилось, что премьер получил то, чего у него никогда не было – право давать силовикам поручения. Ну, думаю, ладно, материальная база, так сказать, войны – это крайне важно. Мишустин имеет репутацию эффективного управленца. Путин ему поручил. Ну, ладно, я это зафиксировал.

И вдруг в конце декабря, по-моему, это было типа вот ровно год назад, 27-е плюс-минус, Путин назначает Медведева своим первым замом в Совет… Господи, забыл вот эти названия бюрократические. Ну, в общем, при президенте есть… То есть это президентский совет. Его председателем является президент. Это высшая штука в бюрократической иерархии. Путин назначает Медведева своим замом вот в этот самый Совет по оборонной политике, что-то там такое. Оборонная промышленность, что-то такое. Короче, он сначала вроде Мишустину эту тему отдал, а потом через полтора месяца почему-то над Мишустиным ставит Медведева, вернее, создает какую-то странную конкуренцию.

И Медведев с Мишустиным тут же вступает в такую жесточайшую схватку. То есть чернила на этой бумаге еще не остыли, началась борьба за пост руководителя аппарата этой комиссии. То есть это реальный вопрос влияния, будет ли комиссия пустышкой, Медведев будет пустышкой на этом месте или он будет наполнен реальной властью. И аппарат этой комиссии, который контролирует исполнение поручений, готовит предложения по поручениям, ну, всю текущую работу ведет. Медведев сам не будет сидеть там с утра до вечера, работать, это понятно. Они ему должны приносить, он должен давать команды, так сказать, сюда идем, сюда не идем. Они приходят, говорят: вот такие проблемы, вот эти виноваты, и ты принимаешь решение.

Короче, за пост руководителя этой комиссии начинается борьба. Там работал до этого благополучно, Мишустин уже три года премьер, там спокойно сидел человек по фамилии, если не ошибаюсь, Боровков. Даже я его еще помню, там при мне сидел, когда я там работал в 2008-2010 годах. Ну, то есть ветеран. И у Мишустина к нему никаких претензий не было.

И вдруг в течение одного-двух дней его оттуда отправляют на пенсию, хотя он не достиг пенсионного возраста, и на его место Мишустин сажает абсолютно своего человека, Богдана Стежку, которого он с собой из ФНС притащил. То есть исполнять поручения Медведева и контролировать всю медведевскую работу, по сути, будет человек Мишустина. Медведев в ответ создает отдельный коллегиальный орган при комиссии своим решением, с тем чтобы не через аппарат комиссии работать, а отдельно.

В общем, я сейчас эти бюрократические тонкости опускаю. Где-то с декабря, весь декабрь, январь и почти весь февраль у них идет такая жесточайшая аппаратная борьба. Аппарат парализован. Я пытаюсь понять, зачем это Путин сделал. Потому что эффективность аппарата в такой ситуации падает. Это же ключевой вопрос – вооружение.

К. ЛАРИНА: Как вы отвечаете?

А. ГАЛЛЯМОВ: Медведев явно вторгся на половину правительства. То есть, по сути, Путин расколол правительство. Он, по сути, создал альтернативное правительство. Зачем? Я тогда для себя решил, что, наверное, может быть, он вообще Медведева в преемники метит. На самом деле, до того, как Путина объявили в розыск, разговоры о приемнике там ходили очень активно. То есть многие считали, что он не пойдет на следующий срок, а выдвинет приемника. После того, как его объявили в розыск, эти разговоры прекратились. Ну, стало понятно, что он не рискнет уйти уже в этой ситуации, будет сам до самой смерти править.

Вот в тот момент еще не было, это была зима, не было еще вот этого решения Гаагского суда, тема преемника была еще более-менее актуальной, и я для себя решил, что, наверное, Путин сейчас, весной, когда, очевидно, провалится зимняя попытка наступления, плюс его план, если помните, у него был гениальный план заморозить Европу без российского газа, вот когда все это провалится, возникнет вакуум и надо будет что-то делать, вот в этот момент он, наверное, премьером поставит снова, получается, Медведева, с тем чтобы потом дать ему шанс поработать, и если Медведев покажет себя эффективным управленцем, дать ему возможность спокойно избраться, сделать его приемником.

К. ЛАРИНА: Но что-то пошло не так, да?

А. ГАЛЛЯМОВ: Да, что-то пошло не так. И у меня нет объяснения, почему начиная вот с марта где-то, март-апрель, Медведев сдулся снова. То есть его полностью Мишустин с Мантуровым просто оттеснили. Вот что это было, я так до сих пор не знаю. Но была какая-то в высшей степени иррациональная вещь, которая, повторюсь, била по самому режиму. То есть Путин что-то хотел, что-то запустил, а потом отыграл назад. То ли Медведев его чем-то не удовлетворил, то ли пил много, то ли какой-то неуправляемый, то ли слишком неэффективный. То есть какое-то разочарование в Медведеве. Или обстоятельства изменились. Может, действительно вот это решение Гаагского трибунала изменило его планы.

Но, в общем, Медведева снова списали в утиль. Правда, ему дали одно поручение. Он занимается сейчас набором контрактников. Вот эта тема, он за нее отвечает. Но больше он ничем не занимается. Весь аппарат знает, что Медведев – это снова пятое колесо в телеге, такая ненужная штука, которая вот много шума производит. Он же такой очень скандальный, его люди такие очень скандальные, вздорные. То есть они постоянно всех пытаются построить.

Ну, он же себя воображает вторым человеком в государстве, член тандема. Он-то помнит о том, что он бывший президент. Все забыли про это. Он помнит. И поэтому аппарату жить мешает, работать мешает, спать не дает. Производит много шума, но, как у Шекспира, много шума из ничего. Much ado about nothing.

К. ЛАРИНА: Давайте я несколько вопросов вам задам из нашего чата от наших зрителей, поскольку у нас времени не так много. Остается больше 20 минут до конца нашей сегодняшней встречи. Здесь вопросы самые разнообразные. Катя спрашивает, вопрос такой задает: «Насколько реалистична идея проведения альтернативных оппозиционных интернет-выборов в марте 2024 года?»

А. ГАЛЛЯМОВ: На самом деле, я вот про то, что надо провести выборы в оппозиционный парламент, стал писать сразу же, как только началась война и оппозиционеры уехали массово за границу. Я написал, что нет коллективного органа, от имени которого надо выступать. Я тогда писал, что нужен парламент для того, чтобы он, во-первых, мог представлять интересы россиян и вести переговоры с Западом по каким-то текущим вопросам, он должен был бы разрабатывать стратегию и реформы.

Пожалуй, самое главное, нужен был даже не столько парламент, сколько альтернативный суд, альтернативная судебная система, для того чтобы сразу сходу, какие-то решения принимаются, законы какие-то, кто-то нужен авторитетный, вот юридически который бы говорил, вот собирался бы и говорил: «Так, вот это изменение законодательства противоречит Конституции, статьей такой». То есть юридически обоснованное, тяжеловесное, солидное, профессиональным языком написанное обоснование, почему эта норма нерабочая. То есть парламент нужен был для того, чтобы вот такой суд создать.

Поэтому я эту идею прописал тогда, она куда-то там канула в лету, и поэтому я больше ее не педалирую. Но поскольку вы меня спросили, я скажу, что, конечно, да.

К. ЛАРИНА: А Съезд народных депутатов Пономарева? Вот вам, пожалуйста.

А. ГАЛЛЯМОВ: Смотрите, их же никто не избирал. То есть это попытка заполнить вакуум. Когда эта штука произошла, я сказал, что хотя бы пономаревцы пытаются создать некий коллегиальный орган. Но это слабая попытка, она неубедительная, потому что, как политтехнолог говорю, там проблема в том, что набрали бывших депутатов, так сказать. То есть критерий отбора какой? Ты был депутатом. Но просто повторюсь, как политтехнолог говорю, людям не нравятся бывшие, им вчерашний день не нравится, они хотят идти в будущее.

К. ЛАРИНА: Других нету, Аббас. Сейчас все бывшие. Других нет.

А. ГАЛЛЯМОВ: Так вот поэтому я и говорю, что нужно провести новые выборы. Ксения, нельзя полагаться на мандаты, данные когда-то, особенно там в 90-е годы. То есть Кремль постоянно пытается ехать на наследии лихих 90-х. И мы сами берем людей из 90-х, вытаскиваем и сажаем их в качестве своих представителей и говорим: «Вот они легитимная российская власть». Кремль говорит, обращаясь к российскому народу: «Мужики, ну вот мы же вам говорили, что они хотят вернуть 90-е. Вот, пожалуйста, смотрите, они уже этим занялись». То есть нельзя такие подарки врагу делать.

То есть сама интенция, само намерение Пономарева объяснимо и правильно. Но методика, я с ней не согласен, повторюсь, вот по таким скорее политтехнологическим соображениям. Это должен быть мандат, выданный прямо здесь и сейчас. Не когда-то там 30 лет назад, а здесь и сейчас. И технологически организовать выборы в интернете, конечно, можно. И российская оппозиция, в принципе, вот такой не очень удачный опыт, но она имеет, она же пыталась Координационный совет оппозиции избирать когда-то.

К. ЛАРИНА: Да, простите. Тороплюсь, чтобы успеть еще несколько тем затронуть. Если мы уже заговорили про эти оппозиционные интернет-выборы, за эти два года войны, за эти годы политической эмиграции вот та самая политическая эмиграция-оппозиция, на ваш взгляд, какие-то внятные стратегии выработала? И есть ли у вас какое-то ощущение, что намечен какой-то вектор, как себя организовать, сорганизовать, как сделать себя влиятельной силой? Если же не впрямую идти там на Кремль с вилами, это как-то даже в голову не придет никому, но какую-то выработать очень четкую политическую программу. Или так и не пришли ни к чему?

А. ГАЛЛЯМОВ: Не получилось, потому что они разобщены. Они не создали единого, условно говоря, коллегиального органа, парламента, они не выдвинули единого кандидата на президентских выборах вот этих начавшихся. Поэтому это масса людей, каждый из которых сам по себе. И поэтому им крайне сложно в этой ситуации. Вот нет института, так сказать, нет платформы, от которой оттолкнувшись они могут совместно действовать, озвучивать. Есть какие-то коалиции. Условно говоря, Ходорковский с Гудковым создали Антивоенный комитет, есть отдельно Штабы Навального, есть масса ломов, которые там на Ютюб-каналах.

К. ЛАРИНА: Форум свободной России Каспарова еще.

А. ГАЛЛЯМОВ: Вот. Ну вот есть такие структуры, каждый из которых уважаемые люди, никого не хочу обидеть, но все-таки они не целые, а каждый из них часть целого, но не целое. И поскольку вот этого единства нет, ну и нет возможности выработать единую программу, платформу.

Я, Ксения, во-первых, не сильно их в этом обвиняю. А во-вторых, я не считаю это на самом деле большой проблемой. Вот принято считать, что революция – это когда оппозиция свергает власть. На самом деле, Ксения, нет. По-настоящему глубокие исследователи революции все в один голос утверждают, что оппозиция подбирает власть, которая валяется на земле.

К. ЛАРИНА: Как Владимир Ильич Ленин учил. Да-да-да.

А. ГАЛЛЯМОВ: Да. И Ленин же сам, кстати, потом, если не ошибаюсь, где-то в мае 1917 года говорил, что если бы не война, то революции в России могло не случиться. При том, что он говорил о том, что революционная ситуация сложилась, еще в 1905 году. Но при этом он же говорил, что революционная ситуация может растягиваться на годы и даже десятилетия и что если бы не война, революция в России могла бы не случиться еще долго. То есть режим совершает критическую массу ошибок, и власть, по сути, вываливается из его рук. Это стихия. Первый этап – это стихия.

Никто не готовил февраль 1917 года в том виде, в каком он случился. В первые несколько дней тех событий никто даже не возглавлял февраль. То есть все обалдев на все это смотрели. И только потом, через несколько дней Государственная дума робко занялась этим, создав Временный комитет Государственной думы, потом он создал Временное правительство, параллельно там Петросовет возник. Это были те люди, которые возглавили государство после того, как государство само себя уже, по сути, обезглавило.

И большая часть революций, она именно такова. Я как политтехнолог тоже это хорошо знаю. Вот на выборах инкумбент, если он по-настоящему силен и не совершает ошибок, он выборы не проиграет. То есть у оппозиции почти никогда нет шансов. У оппозиции появляется шанс, когда инкумбент совершил критическую массу ошибок. Потому что при прочих равных… Люди все-таки существа консервативные. Вот если все хорошо и нет претензий, то, скорее всего, они не будут голосовать против инкумбента.

Есть исключения из правил. Например, победа Тони Блэра и лейбористов в Великобритании в 1997 году, когда в целом консервативный курс, начиная от 1980 года, 1979 даже, когда Тэтчер пришла к власти, и вот до 1987, 17-18 лет консерваторы были у власти, они, в принципе, проводили достаточно эффективную политику, в целом курс удовлетворял людей, и там запрос на перемены возник как раз от сытой, хорошей жизни. Эстетическая такая история. Ну сколько можно одних и тех же? Давайте уже других посмотрим, попробуем. Но это исключение из правил.

Обычно, если инкумбент не делает ошибок, если он силен, то он удерживает власть. Даже в США с ее традицией демократии. Это посчитано за всю историю выборов президентских. То есть если президент, идущий на второй срок, и губернатор, идущий на второй срок – по-моему, это статистика по президентским и губернаторским выборам – вот крайне редко проигрывает перевыборы. То есть только когда, условно говоря, он два срока отработал, ему больше нельзя переизбираться, только в этот момент у противоположной партии появляется возможность перехватить власть. То есть в среднем из трех выборов двое выигрывает тот, кто уже находится у власти.

Нет, это еще и по сенатским выборам, по-моему. То есть это такая общая статистика по всем выборам, по-моему, федерального и регионального уровня, если не ошибаюсь.

В общем, вот в этом смысле тот факт, что российская оппозиция не очень эффективна, на самом деле мало что меняет. Не от них зависит, когда рухнет режим. Это зависит от самого режима, когда накопится критическая масса ошибок, которые он совершит. Он их совершает.

К. ЛАРИНА: Тогда, постойте, откуда ждать возможной опоры будущих перемен революционных, скажу я по-простому, чтобы было понятно зрителям? Грубо говоря, откуда ждать бунта? Мы сейчас вот наблюдали что-то, что, мне кажется, в этом году именно. В 2023 году вдруг мы увидели, что люди начинают если не прозревать, то хотя бы пытаться задавать вопросы, как вот жены мобилизованных, как и сами мобилизованные. Вон какое количество видеообращений мы видим от солдат, которые из окопов кричат. Раньше Пригожин кричал: «Где боеприпасы?!», а сейчас кричат вот эти вот люди: «Давайте нас возвращайте домой». «Путин, иди сам воюй!» – уже кричат они ему из окопов.

Вот в этой связи здесь могут быть какие-то реальные очаги, которые могут испугать власти и которые реально могут дать шанс для оппозиции в том числе?

А. ГАЛЛЯМОВ: Конечно. Ну вот все, что вы назвали, это и происходит. На самом деле процессы делегитимизации режима и утраты популярности Путина, они шли давно. Как минимум с 2018 года они были заметны. К январю 2020-го путинский электоральный рейтинг упал по сравнению с 2015 годом, это данные ФОМ, с 76 до 45. Почти в два раза, представляете? То есть меньше половины россиян в январе 2020 года собирались голосовать на следующих выборах за Путина. После января 2020-го ФОМ перестал этот рейтинг вообще публиковать. Они заменили электоральный рейтинг рейтингами одобрения деятельности, доверия, такими суррогатами. А электоральный рейтинг они от нас спрятали.

Для того, чтобы подстегнуть свою популярность, Путин как раз и попытался организовать эту маленькую победоносную войну. То есть он решил повторить трюк с Крымом. Он помнил, что когда-то с помощью Крыма он справился с кризисом Болотной. И со второй половины 2012 года и 2013 года его рейтинги стагнировали и снижались, там роста не было. Был момент, когда подрос после победы 2012 года, а потом все, вниз. И он этот тренд поломал с помощью Крыма.

И тут он смотрит, опять ситуация возвращается на круги своя. И он попытался повторить, войти в ту же реку дважды, начав эту войну. Поскольку война затягивается и крайне непобедоносна… Знаете, авторитарный социум, он очень оппортунистичен, он конъюнктурен, он с тобой, когда ты силен.

Позволю себе вспомнить маленькое стихотворение Жана Расина. Франция, если не ошибаюсь, XVII век или XVII. «Народ покорствует и чтит царя обычно до той поры, пока царь не попал в беду; тогда он восстает и рвет свою узду». Вот царь попал в беду. Он вляпался.

К. ЛАРИНА: Он сейчас в беде, вы считаете, по мнению народа?

А. ГАЛЛЯМОВ: Да. Ну да, и движение жен мобилизованных, и критика войны, голоса, раздающиеся с фронта. Я в этом смысле рекомендую посмотреть, буквально на днях на Ютюб выложили фильм, «Великая неотечественная» называется. Я через одни руки знаю людей, которые этот фильм сделали. Что интересно, это люди, работающие на государственном телевидении.

К. ЛАРИНА: Да что вы?

А. ГАЛЛЯМОВ: И записали они человека, который реально сотрудник спецслужб, который пошел добровольцем. То есть это такой путинский электорат пошел добровольцем на войну. И вот за эти полтора года, что он там воевал, у него там открылись глаза и у них открылись глаза, и они сделали этот фильм. То есть вот настроения, которое на фронте царят, там очень хорошо показаны. Ну так вот, в новых, прежде лояльных группах возникает это недовольство, возникает вот этот протест. Почему, собственно, Путин пошел на выборы? Строго говоря, мог отменить и ввести военное положение.

К. ЛАРИНА: Да, я тоже хотела вас об этом спросить.

А. ГАЛЛЯМОВ: Ему нужна инъекция легитимности, ему нужно напомнить всем, что он не какой-то диктатор и узурпатор, которого народ ненавидит и от которого народ мечтает избавиться. Он хочет доказать всем элитам в первую очередь, да и Западу тоже это важно доказать, себе, людям, самому народу, что нет, он по-прежнему всенародно любимый. Он себя запомнил таким триумфатором, которого народ на руках носит, и вот он пытается вернуться в это свое прошлое. Он пытается вдохнуть в себя новую порцию легитимности. Для этого он на эти выборы и пошел, понимая, что с легитимностью серьезные проблемы.

Думаю, что, знаете, как будет? Они выборы формально выиграют. Высокие цифры они себе нарисуют. Там не может быть неожиданностей, потому что все институты, формально отвечающие за результаты, они контролируют. Другое дело, что, конечно, никто в этот результат не поверит, и Путин выйдет из этих выборов с легитимностью ослабленной, а не легитимностью укрепившейся. Но сами они же такие не про содержание, а про форму. И они все привыкли не подвергать сомнению все, что говорит начальник. А начальник, понятно, скажет спасибо избирателям, про мандат будет говорить.

К. ЛАРИНА: Ну что, он не знает, что все врут?

А. ГАЛЛЯМОВ: Он очень хамелеон, он очень умеет убеждать себя, адаптироваться к ситуации. Он будет, с одной стороны, знать, а с другой стороны, знание это в себе давить. В общем, он будет торжествовать так же, как после пригожинского мятежа, раздавать всем награды. У них у всех реально гора с плеч упадет. То есть его переизбрали с высоким результатом, задача выполнена. То есть у них возникнет ощущение, что, в принципе, шесть лет можно больше ничего не делать. Они все разъедутся, кто на Валдай, кто в Сочи, кто в Дубай. Они ослабят контроль над системой. Вот сейчас они напряжены и пытаются ей руководить, а тут они очень сильно контроль над системой ослабят.

И вот тут как раз эти так называемые «черные лебеди» могут и полететь. Потому что в целом, повторюсь, ситуация на фронте неблагоприятная, в экономике дела, никаких оснований говорить о том, что там шикарные перспективы, точно нет, и протестные настроения по итогам выборов все равно усилятся. И вот какие-то такие вещи, которые мы видели в исполнении Пригожина, совершенно неожиданные внутренние кризисы. Ведь важная штука по поводу пригожинского мятежа, которую надо понимать, что это кризис системы, возникший внутри системы. Это же не Ходорковский там организовал, не Госдеп там агентуру заслал. Это люди, которые плоть от плоти режима. И они вдруг этот режим изнутри практически взорвали.

То есть вот такие штуки в какой-то момент начнут происходить после выборов, после того как они расслабятся. Может быть, в связи с очередной мобилизацией.

К. ЛАРИНА: Вот-вот, я как раз про это хотела спросить, потому что, с одной стороны, мы сейчас наблюдаем очередной каток репрессий, хотя вот я сейчас вас слушаю и подумала еще и о том, что вся эта история с селебрити и с преследованием вот этих вот народных и нарядных артистов – это как бы вот какой-то кусок, который необходимо бросить своему электорату. Ведь, собственно, люди, которые молятся на этих кумиров, одновременно ненавидя их за то, что они тут жируют на народные деньги, это как раз электорат, основа, опора электората путинского. И может быть, эту кость и им бросили, чтобы вот они поняли, что Путин с нами, он также раздражен и взбешен поведением этих людей, которые вот позволяют себе вот такое безобразие.

Но при этом мобилизации нет. Сейчас дам слово, простите. Мобилизации нет. Но людей надо либо возвращать, либо объявлять мобилизацию. Иначе там тоже с этой стороны опухоль под названием «мобилизованные», «навечно мобилизованные» и эти женщины в белых платках, она разрастается, она пухнет. Значит, получается ли тогда, что он сейчас проведет выборы, получит свой прекрасный феерический результат, но после этого тогда, уже обладая этим мандатом как ни крути, он, вполне возможно, объявит ту самую мобилизацию, да?

А. ГАЛЛЯМОВ: Конечно, Ксения. А если бы ему была не нужна мобилизация, то каким чертом понадобилось бы им принимать закон об электронной повестке, понадобилось бы вносить вот эти многочисленные изменения в законодательство, которые они вносили весной-летом уходящего года по поводу того, что мобилизованные там не имеют права уезжать за границу, там водить машину, там получать права (ну, там масса ограничений)? Конечно, это все говорит о том, что была подготовка к мобилизации, потом в связи с выборами ее отложили. Ну а после выборов не будет уже необходимости откладывать.

Слушайте, на прямой линии ему же этот вопрос задали. И он мог вообще, в принципе, сказать: «Не будет мобилизации». Он же этого не сказал. Он пытался жонглировать цифрами и доказать, что она не нужна. И в конце он так и сказал: «В настоящий момент потребности в мобилизации нет». «В настоящий момент» – зачем он это добавил? Вот если ты уверен, что она точно не понадобится, ну так и скажи – нет, не будет. Нет, «в настоящий момент». А в апреле будет другой момент, за язык уже не поймаешь. Он скажет: «В тот момент вот не было потребности, а сейчас появилась, дорогие избиратели».

Поэтому, конечно, риск того, что мобилизация будет, велик. В конце концов, голос генералов в исполнении Соболева, Гурулева и так далее, он вполне явственно звучал. Сейчас, по-моему, подзаткнули на этот счет, а весной-летом прошлого года он был очень явственным, они требовали этой мобилизации. Пригожин ее требовал, а он ситуацию на фронте очень хорошо чувствовал. И поэтому предпосылки считать, что она будет, есть.

И я думаю, оппозиция… Вот вы меня спрашивали, что оппозиция делает? Она должна этим воспользоваться. В последние 2-3 недели кампании если они запустят тезис о том, что Путин = мобилизация, что, голосуя за Путина, ты голосуешь за мобилизацию, вот если они этот тезис раскрутят, сделают его, что называется, лозунгом последнего дня, последней недели, Путин очень многих голосов не досчитается, потому что очень многие из тех, кто, в принципе, готовы одобрить то, что он делает на уровне абстракции, как только дело доходит до них, их близких, они очень быстро перекрашиваются. Как-то так.

К. ЛАРИНА: Друзья, я обещала Аббаса отпустить без пяти. Выполняю свое обещание. Но последний блиц-вопрос все-таки задам. Как вы знаете, есть такая анкета «Толстой или Достоевский?» Вот, Аббас, скажите, по итогам года какая формула вам ближе: Путин жив, Пригожин мертв или Путин мертв, Пригожин жив?

А. ГАЛЛЯМОВ: Нет, конечно, первое. То есть я не люблю конспирологию. Для нее нужны основания. Путин жив, к сожалению.

К. ЛАРИНА: Хорошо, что добавили «к сожалению». А то у нас так получается…

А. ГАЛЛЯМОВ: Не очень конец, да, получился? Давайте так скажем – пока, пока жив.

К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое, Аббас. Я вас отпускаю. Завершу трансляцию уже с нашими зрителями. Но я надеюсь, что это только начало нашей уже такой почти развиртуализированной дружбы.

А. ГАЛЛЯМОВ: Я тоже.

К. ЛАРИНА: И надеюсь, что вы еще примете приглашение. Нам есть что обсудить. С наступающим вас поздравляю Новым годом! И надеюсь, что новый год будет все-таки поинтереснее, что надежда какая-то появится на светлое будущее. Спасибо вам огромное! Отключайтесь.

А. ГАЛЛЯМОВ: Спасибо! С наступающим! До свидания!

К. ЛАРИНА: Счастливо! Друзья, да, у нас завершился на этом эфир с Аббасом Галлямовым. Спасибо большое за то, что присылали вопросы. Но видите, мы сегодня были, к сожалению, ограничены во времени. Я пообещала человеку. Потому что вы знаете, что Аббас на расхват. Но у него очередной эфир следующий вот после нас, буквально через 3-4 минуты. Поэтому, конечно, человек должен вздохнуть, выпить водички и пойти в следующий эфир. Но в любом случае я очень рада, что мы сегодня как бы открыли эту линейку наших встреч. Я очень хотела с Аббасом уже вживую, что называется, познакомиться, чтобы мы тоже с ним периодически встречались. Я надеюсь, что это получится.

Меня поражает, здесь в нашем чате появился новый пользователь, которого зовут Худсовет имени Кс. Лариной. Так, что ли, да? Это человек или кто? Кто знает? Никто не знает? Скажи мне, Худсовет имени Лариной, кто ты такой? Мне очень хочется с тобой познакомиться. Но тем не менее, спасибо за вопросы, дорогие друзья, и спасибо Худсовету Лариной тоже за вопросы.

Значит, давайте так. Вот мне, кстати, Худсовет пишет, редактуру вносит в мое сегодняшнее представление гостя: «Ксения, поскольку у нас академические эфиры, не забывайте добавлять перед представлением гостя его ученую степень, если таковая имеется. Аббас – кандидат политических наук». Спасибо, дорогой Худсовет. Буду слушаться вас обязательно. И спасибо за замечание. Надеюсь, что и дальше будете редактировать мои действия. Я, вообще, очень польщена, что есть ник с таким с таким именем. Спасибо.

Смотрите, хочу сказать, что мы остаемся в записи. И вы смотрите и ставите лайки обязательно, пожалуйста, и пишете комментарии, пожалуйста, пишете их прям и распространяете наш разговор, для того чтобы его обсудить в разных сообществах. Пожалуйста, сделайте это. Ну, конечно, подписывайтесь обязательно на наш канал. Я всегда жду новых подписчиков.

Скажу, что фильм, о котором говорил Аббас, «Неотечественная война», он висит на канале под названием «Честно о главном». Мы повесим обязательно ссылочку. Сейчас вот найдем и повесим, чтобы вы тоже посмотрели. Он небольшой фильм. Я тоже про него прочитала у Аббаса в Телеграм-канале. Там где-то около получаса, по-моему, он идет. В общем, надо посмотреть. Еще есть ссылка на Телеграм-канал Аббаса Галлямова. Его тоже не забывайте.

Кстати, и наши Телеграм-каналы, они тоже очень полезные. Пожалуйста, подписывайтесь. Здесь тоже в описании у нас есть, дорогие друзья. Телеграм-канал мой «Хочу Сказать. Ларина», по названию, собственно говоря, наших эфиров. И Телеграм-канал программы «Человек без Телевизора». Тоже не забывайте, подписывайтесь. Он очень полезный, просто как записная книжка. Мы там собираем все самые интересные видео, которые мы видим или которые хотим посмотреть, или которые вы нам рекомендуете. Тоже про это не забывайте.

По планам дальнейшим. Я повторю, что я 1 января выхожу к вам, дорогие друзья. 1 января – это понедельник. Это традиционный эфирный наш день. Но мы не будем ограничиваться рубрикой «Человек без телевизора», а сделаем просто такой свободный стрим. Поэтому если хотите какие-то вопросы задать, хотите предложить каких-то кандидатов на наши встречи и передачи, на наши эфиры или темы, или вообще какие-то ваши идеи появятся, и в конце концов, просто вот что-то такое вот пожелать всем остальным людям, и я это прочитаю. Это будет свободный стрим. Как обычно, в 7 часов по московскому времени. И, пожалуйста, приходите. Я думаю, что к этому времени уже многие воспрянут духом после новогодней ночи.

Ну и, конечно же, мне кажется, что мы, что называется, не должны уповать на то, что наш, наш, наш зритель будет сидеть у телевизора и смотреть на вот эти вот новогодние шабаши. Правда, я не знаю, кто там останется после вот этих вот разборок, кто в этих шабашах останется, с кем они там будут вообще плясать и петь. Бабкина осталась, наверное, Лариса Долина. Вот кто сейчас счастливо избежал этой участи, поскольку, наверное, почуяли, что наверняка какая-то там подлянка в этом заведении, которое они сейчас называют арт-объектом или арт-выставкой.

Но отдельно еще к этому вернемся, потому что события продолжают катиться снежным комом. И вот я не знаю, вот пока мы разговаривали, может, еще там кого-нибудь арестовали или еще кого-нибудь изъяли, или еще кого-нибудь скрутили. Боже мой, это просто, конечно, неожиданный совершенно наезд под конец года.

Теперь еще одна хорошая новость для нас с вами, для меня уж точно, хотя для вас тоже. 30 декабря в субботу у нас вырисовывается некая традиция, потому что 30 декабря прошлого года, ровно год, назад нашими гостями на нашем канале в субботнем эфире были Дмитрий Назаров и Ольга Васильева, блистательная актерская пара. Это было ровно год назад. В этот раз я решила действительно сделать такую традицию, учитывая, что у Дмитрия Назарова в анамнезе есть, вообще-то, образ Деда Мороза из Великого Устюга. Я думаю, что это тоже будет правильно, что мы сейчас повторим этот наш эфир, в смысле не повторим, а продолжим, это будет новый эфир.

Так что приходите 30 декабря в субботу, тоже в 7 часов вечера по московскому времени. У нас в гостях в прямом эфире будут Дмитрий Назаров и Ольга Васильева. Я думаю, что это большая радость для вас. Я знаю, что вы любите очень этих замечательных артистов, эту пару очень искреннюю, талантливую, мудрую, умную, остроумную. И Дима продолжает, что называется, жечь глаголом, слагает прекрасные стихи и басни, о чем и сразу же записывает свои ролики на своем Ютюб-канале «Дмитрий Назаров». Подписывайтесь, кстати. Вот пока так, да?

Что я могу еще сказать? Могу еще сказать про то, что первая неделя нового года у нас, вот 1-го я выхожу, 3-го, среда, тоже мы не отменяем, я специально спросила у своего партнера по эфиру, Евгения Киселева, как там у него настрой. Он говорит, работаем. Хорошо. Я тоже всегда за то, чтобы работать. Поэтому 3 января мы встречаемся с Евгением Киселевым в рамках наших традиционных посиделок раз в две недели по средам.

И здесь тоже могу вам сказать, что мы тут планируем замутить какой-то совместный эфир с Фаридой Курбангалеевой, с которой мы уже несколько раз встречались в эфирах. И вполне вероятно, что мы что-нибудь придумаем, тоже какие-нибудь регулярные наши встречи, поскольку как-то так строится у нас эфир хорошо. Короче, получается в диалоге.

Кстати, могу сказать, что я была у Фариды на этой неделе в гостях на канале «Утро Февраля». И я думаю, что, наверное, и завтра мы поставим и у нас на канале нашу встречу с Фаридой. Тоже посмотрите. Мне кажется, у нас получился хороший эфир.

Наверное, всё. Могу сказать еще, что сегодня записывала Андрея Архангельского, тоже моего товарища, публициста, журналиста, культуролога, на канале The Insider Live. Завтра этот эфир вы можете увидеть на канале The Insider Live. Ну, пока всё. Всё я сказала, да?

Дорогие друзья, не забывайте лайк, не забывайте подписку. Огромное спасибо. Я пока еще не поздравляю окончательно и бесповоротно с Новым годом, поскольку, повторю, мы еще с вами встретимся до конца года. Это не последний эфир на нашем канале. Встречаемся 30 декабря. Приходите обязательно. Спасибо всем. До встречи, до свидания. Хороших вам дней и вечеров.