«Виновны ли они?» и «заслуживают ли они сочувствия?»
Дискуссия зашла на -дцатый круг, поэтому можно в ней выступать уже без отсылки к начальным дебатам.
Спорящие согласны, что война против Украины – преступление, но расходятся в том, кто является преступником.
Одни предлагают ограничить понимание преступления юридически: виновны те, кто принимал решение о нападении, виновны те, кто совершал военные преступления (то есть конкретные преступления с точки зрения международного и отечественного права), виновны те, кто подстрекал к преступлению.
Другие считают, что виновны все россияне, подписавшие контракт, или все, взявшие в руки оружие, а многие считают, что виновны все россияне, работающие сейчас в России или все россияне по паспорту или по фамилии.
Дебаты последних дней (хотя и затрагивают весь этот спектр) сосредоточены всё же на тех россиянах, кто заключил контракт и пошел воевать. Вопрос же про них рассыпается на “виновны ли они?” (юридически или морально) и “заслуживают ли они сочувствия?”
По этому поводу в очередной раз проявился раскол (и нет, это не раскол на “уехавших – оставшихся”, перестаньте уже это неверное деление повторять). Причем попытки ответа на него (любого ответа) немедленно тонут в эмоциях, и сам ответ собеседники слышат уже внутри собственной эмоции, а не логики.
Давайте попробуем ответить. Самый простой ответ – на первый вопрос: человек, заключивший контракт с министерством обороны и отправившийся воевать, и не совершивший военных преступлений (не убивавший гражданских и пленных, например), – не является преступником с точки зрения закона (ни российского, ни международного).
Второй вопрос: виновен ли человек с точки зрения этики. Тут ответ сложнее. Неверно тут (как делают некоторые спорящие) сводить дело к “оболваниванию” и пропаганде (при том, что они, конечно, присутствуют). Но неверно и ожидать, будто все люди на земле разделяют наши с вами этические нормы (если бы разделяли – войн в мире вообще бы, наверное, не было).
Да, с нашей точки зрения, человек, подписавший контракт, “подписал контракт на убийство” (со всеми морально-этическими последствиями в виде нашего отношения). Но с точки зрения консервативной части общества (любого общества, рискну сказать, – точно могу утверждать про американское, но предполагаю, в любой нации-государстве такие люди составляют огромную долю, возможно, не менее половины) – с точки зрения этих людей служба в армии (в годы войны) – это такая “мужская работа”.
Это точка зрения, закрепленная в истории и в литературе. На протяжении веков казачество воевало там, куда посылал царь, мужчины шли убивать кого-то за тридевять земель (с Суворовым через Альпы), не имея даже тени сомнений в моральности этих действий. Так же точно американские мужчины (из похожего социального слоя) заключают контракт и летят убивать кого-то в Ираке или Сирии.
С нашей точки зрения – всё это ужасно. Но так устроено национальное государство, и так устроено мировоззрение миллионов людей (не только в России, но в мире в целом), – подкрепленное, опять-таки, международным правом, – что убивать, надев форму и по приказу государства – это работа, а не преступление.
Возражением на это рассуждение служит близость украинского народа к российскому, и вытекающая из этой близости особая гнусность этой войны, которая выглядит братоубийственной; – тут, правда, возражающие опасно сближаются с путинским тезисом об “историческом единстве”. Другим возражением является новая эпоха, – в 21 веке невозможно то, что было нормой в 20-м. Ну тут да, мораль меняется быстро, – но предъявлять моральную претензию “отсталым слоям населения”, не шагнувшим еще в 21 век, на мой взгляд, бессмысленно.
Ну и, наконец, вопрос, “заслуживают ли они сочувствия?” вызвал взрыв эмоций, потому что сочувствие понимается как некое принятие и одобрение. Я уверен, что одобрения добровольцы-контрактники не заслуживают (замечу, впрочем, что в США после проблем с “вьетнамским синдромом” принято одобрять и уважать своих ветеранов, на какой бы несправедливой войне они ни сражались). Но российское общество (послепутинское, конечно) должно будет решать эту проблему. (Одним) морализаторством и остракизмом вернувшихся с войны ее не решить.