«Предатели»: мои две копейки
Решила впрыгнуть в поток споров воркуг фильма Певчих.
Первое — много видела обвинений Певчих в прокурорском тоне. Но вообще-то, ничего особенно жесткого в ее тоне нет: уверенная и сухая, а не эмоциональная и мягкая речь, когда исходит от женщины в публичном поле, часто воспринимается как агрессия или нападка, хотя, по факту, это просто отход от типичного гендерного дисплея. В случае Певчих еще речь сильно контрастирует с очень феминной прической, макияжем и одеждой. Но я радуюсь такой вариативности женской публичной речи — не все же у нас должны быть мягкие и заботливые мамы, страстные и язвительные феминистки или сердобольные бабушки в публичной политике.
Второе — я не знаю слишком хорошо историю девяностых, чтобы заявлять что-то конкретное о содержании. Но мне совершенно точно кажется удачным упор на связи путинского режима с ельцинским, 2000х с 1990-ми больше, чем так излюбленные параллели со сталинизмом и 1937-м годом — имею в виду в моем поле, в гендерном порядке. Ау, ребята! Мы без СССР уже 30 лет, а тот существовал 70 лет. Меня всегда очень фрустрирует, когда все беды современной России, особенно традиционные ценности, списываются на счет советского периода. Даже блестящая исследовательница Элизабет Вуд зачем-то использует «Баба-комиссар» для описания женщин в современной российской политике. Конечно, многое унаследовано из советского периода, но еще больше перелопачено 1990-ми и взращенно путинизмом. Поймите меня правильно: никакого оправдания сталинизму быть не может, но он просто не особенно релевантен, мне кажется, когда речь идет о генеалогии современного российского гендерного порядка. Использование сталинских символов современным режимом особенно здорово высвечивает этот разрыв.
Спасибо моей любимой драматургине Наташе Зайцевой, что спросила!