Ненекроложное
Колонка «глазами теа-критика»
Позавчера, 24 сентября ушел Семен Михайлович Серебренников. Потрясающий врач. Очень красивый человек. Родился 27 сентября 1933-го. Чуть-чуть не дожил до 91 года. R.I.P.
С 26 лет он работал мужским доктором – лучший хирург-уролог не только в Ростове и области, но чуть ли не во всем СССР. Ездили к нему со всей страны. И, как говорят, ни одного смертельного исхода. В бога не верил. Верил в обязанности человека перед другими людьми.
С сыном последние годы общался в зуме: сын сперва был под домашним арестом, а потом осужден условно. После начала войны, как только стал выездным, уехал. Ну да, сына вы знаете. Это режиссер Кирилл. Он с начала нулевых поставил много спектаклей – сперва на академических сценах, вроде МХТ и «Современника» – там он научил актеров, играя классику, не надуваться и не разговаривать фальшивыми голосами, а быть настоящими. Ну и с классики сдул пыль. И тогда в театр пошли те, кто, по Жванецкому, “и последний раз не был в театре никогда”.
И поскольку я НЕ пишу некролог, напомню чуть подробнее о сыне.
Кирилл учил студентов. Учил «не врать и не бояться» (его формула). И много сделал для того, что мы теперь называем «расцветом российского театра» (не беспокойтесь, он закончился в 2022-м). Занимался современным искусством и даже как-то взял на это деньги у недавнего юбиляра – Владислава Суркова. Ну как взял. В любой уважающей себя стране ему их должны были дать – потому что уважающая себя страна заинтересована в развитии искусства вообще и современного театра в частности. А у нас их не дают. Или дает Сурков. Или вот еще президент Дмитрий Медведев (это не сегодняшний Медведев, это еще тот Медведев, образца десятых годов) приходит вдруг и официально выделяет деньги на проект «Платформа». И вот если возьмешь и сделаешь проект – тебе будут это припоминать примерно всю жизнь. А потом еще уголовное дело заведут. Как бы не за это. Как бы за незаконное обналичивание средств. А на самом деле – вообще за все. За то, что мозолил всем глаза и мешал искусству в целом и театру в частности оставаться тихим и мертвым, а заставлял быть живым и шумным. После 2014 года то, чем занимался Кирилл стало называться не продвигать современное искусство, а “развращать народ”. Именно с такой внутренней формулировкой чиновники не пускали «Гоголь-центр» на гастроли по России. “Г-ц “ – с ним тоже было интересно. В конце лета 2012-го Кирилл получил разваленный и разворованный Театр имени Гоголя (часть помещений прежнее руководство сдавало под кафе и клуб, так что к приходу Кирилла там в прямом смысле пахло тухлым). Кирилл и его команда отремонтировали помещение и перезапустили театр. Против них митинговали артисты, писали доносы. Некоторые обороты помню наизусть. Например: «…после спектакля в фойе можно обнаружить шприцы, бутылки и другие предметы секса».
В итоге Кирилл заслужил любовь и той труппы, которая досталась ему в наследство от Театра имени Гоголя (и сперва писала на него письма). И своих студентов, ставших актерами «Гц», и зрителей, ломившихся в театр так, как в былинные теперь времена ломились на «Таганку».
И даже Владимир Ростиславович Мединский, приехав в первый год на какое-то торжество в «Гц» просил Кирилла “не бросать Платформу” (цитирую не точно, но документ – заметка в прессе – имеется). Это про тот проект современного искусства “Платформа”, за который впоследствии Кирилла посадили и судили.
Осенью 2017-го, когда Кирилл был уже под домашним арестом, одна его подруга заехала в Ростов – навестить его родителей. Мама, Ирина Александровна Литвин, известная всему городу учительница русского языка и литературы, уже почти не вставала, хотя прежде была сильной и крепкой. Приятельнице было трудно – утешить их было нечем. Когда стала уходить, отец Кирилла сказал вслед: “Вы уж расскажите всем, как мы здесь богато живем». Сына Ирина Александровна больше не увидела. В феврале 2018-го ему милосердно разрешили съездить на день в Ростов – на ее похороны.
Семен Михайлович вскоре после похорон упал и сломал обе ноги. Но все равно как-то держался. Мемуары диктовал, улыбался. Носил футболку с портретом сына и надписью: «Мой сын – Кирилл Серебренников».
Есть одна святочная история. Однажды перед Новым Годом, пока сын был под домашним арестом, отцу позвонил чиновник высокого ранга (он сейчас поднялся еще выше). Из тех, кто имел прямое отношение к делу «Седьмой студии». В общем, чиновник, инициировавший процесс против сына, решил поздравить отца с праздником. Хотел ли он поглумиться или его вдруг стала мучить совесть – пусть об этом напишет его психоаналитик. Семен Михайлович его послал. Прямым текстом. На все буквы. А потом позвонил в «Гц» и попросил прощения у сотрудников: очень не хотел им навредить.
Несгибаемый Семен Михайлович дожил до суда, до условного приговора, ему еще довелось обнимать сына. Потом случилась война. Вскоре сын уехал. Он теперь ставит спектакли и снимает кино по всему миру. И все ему завидуют. Все вспоминают, что он взял деньги у Суркова. Что 129 миллионов рублей, которые суд обязал выплатить его и тех, кто был пристегнут к его выдуманному делу – за него заплатил Абрамович. А все остальное вроде как бы уже не так важно.
Подведем итоги. Три человека много сделали для своей страны. Двое, отец и мать, ушли, перенеся страшную пытку: лживое обвинение сына в воровстве.
Сын создал в Москве театр (его закрыли в июне 2022), воспитал команду хороших актеров, сделал много нужного и интересного. Его как следует помучили, и он уехал. Так родина избавилась от трех полезных для нее людей.
Вы скажете, что у нас таких еще мильон. Ну и от этого мильона тоже избавятся. А кто будет упираться – превратят в фарш или в овощ.
Я пишу это – для памяти. И не под своим именем. Потому что сейчас надо выбирать: имя или родина, голос – или родина. Хочешь повидать родину – тогда без голоса и без имени.
Вот сижу и думаю, как же она нас любит.
«А она нам нравится» (с)