Эра милосердия
– Ты убил его, – упрямо повторил я.
– Да, убил и не жалею об этом. Он бандит, – убежденно сказал Жеглов.
Я посмотрел в его глаза и испугался – в них была озорная радость.
– Мне кажется, тебе нравится стрелять, – сказал я, поднимаясь с колен.
– Ты что, с ума сошел?
– Нет. Я тебя видеть не могу.
Одна из финальных сцен “Эры милосердия”. В фильме этот диалог немного иной, приглаженный.
А дальше кино-Шарапов, как известно, отправляется в роддом, забрать ребенка. Узнаёт, что его уже кто-то забрал. Расстроенный, едет к Варе – где она с малышом и встречает его. Хэппи-энд.
Книга кончается иначе. Шокированный гибелью Левченко и жестокостью Жеглова, Шарапов едет на Петровку. Чтобы написать рапорт о переводе в другой отдел. Он заходит в вестибюль – а там висит большая фотография Вари Синичкиной. Погибшей “при исполнении служебных обязанностей”.
И затем – короткая, но сильная сцена. Внутренний монолог Шарапова. Совершенно раздавленного.
Потом:
“Я оттолкнул Копырина и выбежал на улицу. Снова пошел крупными хлопьями снег, он таял на лице прохладными щекочущими капельками. Где-то я потерял свою кепку, но холода совсем не чувствовал. Я вообще ничего не ощущал – я весь превратился в ком ревущей полыхающей боли, одну сплошную горящую рану. Варя…”
И вот уже после этого он едет в роддом.
В книге это явно не проговаривается, но очевидно, что правота Шарапова в его противостоянии с Жегловым начинает трещать по швам.
Об этом говорил и Высоцкий в одном из интервью:
“Когда они поссорились окончательно — два персонажа, — по книге, — и разошлись (тот сказал: “Я не хочу с тобой работать”, а Жеглов ему ответил: “Ну и как хочешь”), приходит Шарапов в МУР — и видит в траурной рамочке свою любимую девушку, которую убили те же бандиты. И вот в данный момент, если бы они ему сейчас попали, он любым способом упрятал бы их за решётку, если бы не уничтожил, правда? Вот Жеглов мой находится всё время в этой позиции, в которой Шарапов мог бы оказаться в конце картины, понимаете?”
И там же, об очень важном:
“… к тому, что — уже хватит, и нужно наоборот — всё в сторону умягчения, а не ужесточения, и что нужно действовать честно даже с нечестными людьми, — эта, в общем, позиция. На словах она хороша. Но вот если сейчас кругом посмотреть, поглядеть что в мире происходит, — и о терроризме, и о том, что — вот эти вот “красные бригады” стреляют по ногам детям, а потом на их глазах убивают учителя, — начинаешь сомневаться…”
Интервью – январь 80-го.
“Эра милосердия Михал Михалыча – она ведь еще нескоро наступит”