День захвата заложников на Дубровке
Траурный день, день захвата заложников на Дубровке. Потом – три дня жути и надежд, потом – убийственный штурм. Из фактов обо мне: это была та моя личная точка, после которой я вернулась (нельзя сказать “пришла”) в правозащиту. Я знаю, что у многих из нас, у каждого своя, есть такая вот точка, после которой он или перестал верить власти, или, если и не верил раньше, понял, что нужно что-то делать. Вставать, куда-то идти, плакатом махать, в газету писать, еще что-нибудь… что умеешь. Может быть, кто-нибудь расскажет и о своей такой точке ясности?
Вот у моего друга и в прошлом коллеги по ОНК Михаила Кригера, который теперь сидит в колонии (вот ирония судьбы – за оправдание терроризма!), такой точкой были “учения в Рязани”, которые открыли ему глаза на череду событий со взрывами в 1999-м году. На меня это тогда такого впечатления не произвело, версия причастности ФСБ казалась конспирологической. Стало открытием то, что моим коллегам по редакции, казавшимися мне более лояльными, чем я сама, эта версия такой не казалась. А у кого-то такой точкой стал “Курск”, у кого-то – первая чеченская, у кого-то – суд над Ходорковским…
У меня почему-то “Норд-Ост”. Хорошо помню, что в тот день я как раз получила в “Эксмо” десять авторских экземпляров своего первого изданного детектива. Хотелось раздуваться от гордости, но новости не располагали. Помню, что из издательства с сумкой книжек поехала к театральному центру, какими-то подворотнями пробралась к нему через оцепление. Помню, как собравшимся там родственникам террористы сказали (или якобы сказали: ни у кого не было полной информации), что нужно писать плакаты: “не штурмуйте, там наши дети». Ватманов не было, и вообще бумаги не было. Тогда я поотрывала первые белые листики от своих книжек и раздала – чтоб хоть маленькие плакатики вышли. Помню свои ощущения… беспомощности, тоски, – но пересказывать не буду: у многих, наверное, были такие же.
Потом был штурм, десятки погибших, я стала размышлять, что же это такое было, почему и откуда пришло, чтоб забрать жизни, я стала задавать вопросы и поругалась на форуме, где в то время общалась. Мне сказали: все вот такие, которые вот всяким таким интересуются, – собираются в пикете на Пушкинской. По четвергам. Иди типа своих ищи… Я про это забыла, но однажды повела сына в Макдональдс. А потом смотрю – а ведь четверг. И где тут… такие же, с вопросами?.. Они там, кстати, оказались. И Михаил оказался, и Айша, и много кто.
Потом был «Мемориал», и война, потом – тюрьма, но моей личной точкой бифуркации, перелома – стали эти октябрьские дни, 22 года назад. Это не точка недоверия и не та, в которой жизнь разом меняется, ещё один детектив я успела написать… но ты понимаешь, что она должна измениться, жизнь, потому что что-то вокруг идёт точно не так, и ты должен вмешаться, как умеешь. У вас была такая? Когда?