«Утренний разворот» / Дима Зицер: Забить урок иностранного языка деланием скворечника
В. РОМЕНСКИЙ: А прямо сейчас к нашему эфиру присоединяется Дима Зицер, педагог. Будем обсуждать тоже, наверное, Северную Корею и российских детей, которые поедут в лагеря ничем не хуже «Артека», а может быть, даже лучше, как считают российские чиновники, которые собираются детей отправлять. Дима, здравствуйте.
Д. ЗИЦЕР: Доброе утро, друзья. Всем привет.
М. СМИРНОВА: Доброе утро.
В. РОМЕНСКИЙ: Что вы думаете по поводу такого обмена детьми? Не знаю, будет ли он культурным.
М. СМИРНОВА: Будет ли он двусторонним.
В. РОМЕНСКИЙ: Да. Должна первая группа российских школьников отправиться на отдых в северокорейские лагеря уже в июле.
Д. ЗИЦЕР: Слушайте, честно говоря, я даже не понимаю, что тут обсуждать. Ну сейчас мы попробуем с вами. Потому что все идет куда идет и идет очень закономерно. И теперь уже очень-очень понятно в спирали все это развивается. Ну, в общем, мы были на этом фильме. Дети, избранные, правда, ездили в ГДР какую-нибудь в конце 70-х – начале 80-х. А теперь ГДР не принимает, я слыхал, так теперь, значит, в Северную Корею, все в порядке.
В. РОМЕНСКИЙ: Мне интересно, вот Виталий Манский, который в Северной Корее бывал, который там снимал, который видел систему образования в Северной Корее, что важно, он говорит, что невозможно даже ребенку не заметить разный уровень просто существования, разный уровень качества вещей вокруг тебя. Виталий Манский говорит, что невозможно не обратить внимание на то, что и линолеум, и ложка, и тарелка, и продукты, которые тебе принесут, они будут качеством хуже. А не поселят ли в умах еще совсем юных людей эту мысль о том, что все-таки по пути Северной Кореи, может быть, не стоит идти?
Д. ЗИЦЕР: Нет, вы знаете, я боюсь, что этого ничего не будет и сравнения никакого не будет, потому что это и к хорошему, и к плохому очень-очень зависит от тех людей, с которыми дети окажутся. Потому что ведь лагеря подобного типа, они же все кичатся тем, что это вроде «Артека», они, в общем, заключаются совсем в другом, не в том, чтобы сравнивать условия, в которых ты находишься, с чем-то там еще.
В «Артеке», между прочим, это легенда про то, что там были такие обалденные условия в советские времена. Ничего там не было обалденного, был, в общем, обычный такой лагерь. Ну, какие-то вещи были чуть более продвинутые. Но вы не представляете себе в середине 70-х, не знаю, что-то такое вау, западное. Ничего подобного. Довольно мерзко. И разные условия были. И по восемь человек в комнате бывали и так далее.
Но тут же штука-то идеологическая, извините за выражение, тут же про сплочение и про то, как правильно Родину любить. И в этом смысле талантливые, к сожалению, талантливые, манипулятивные взрослые, они могут достичь сумасшедших результатов, так что вообще никто не будет обращать внимания даже на плохой линолеум.
М. СМИРНОВА: Мы еще хотели обсудить заявления Петра Толстого, которые появились уже пару-тройку дней назад. Как ни странно, на это обратила внимание сама Мария Захарова, которая училась в МГИМО. Обратила внимание на то, что стало меньше в российских школах уроков иностранных языков. И Петр Толстой как-то с ней поспорил виртуально, можно сказать.
В. РОМЕНСКИЙ: Не виртуально. Они вместе принимали участие в юридическом форуме.
М. СМИРНОВА: Они тоже были на юридическом форуме. Именно там состоялась такая, ну не назовешь перепалкой, но Захарова возмутилась, что не хватает языков, трудом заменяют язык. А Петр Толстой сказал: «Слушайте, ну, может, и правильно? Зачем язык-то?»
М. СМИРНОВА: Главнее строить скворечник.
В. РОМЕНСКИЙ: Да.
Д. ЗИЦЕР: Абсолютно. Если бы я был Петром Толстым, не дай бог, конечно, спасибо Всевышний, что не сделал меня Петром Толстым, но если бы сделал, я думаю, что я говорил бы то же самое. Еще и пожестче, может быть, даже. Ну, что тут, в общем? Ну да. Ну вот так. Скворечник действительно важнее, чем язык. Слушайте, это же опять-таки вот та же самая спираль, по которой все развивается. Ну нет, контакты нам не нужны. Открывать новых друзей и приятелей нам не нужно, говорящих на других языках. Исследования, в общем, читать нам тоже… То, что нам нужно читать, нам переведут. Так что, в общем, абсолютно прав этот самый потомок графа.
М. СМИРНОВА: Если серьезно, вообще в школьной программе изменилась вот эта, я не знаю, как назвать, сетка, наверное?
Д. ЗИЦЕР: Нет.
М. СМИРНОВА: Количество каких-то уроков стало больше, каких-то – меньше?
Д. ЗИЦЕР: Нет, не изменилось на данный момент. Посмотрим, что будет ближе к сентябрю и в начале сентября, потому что надо же куда-то впихнуть, не знаю, семьеведение, извините за выражение. Про историю говорят про увеличение часов. Пока нет. Но тоже, в общем, говорят довольно серьезно. На данный момент нет, ничего не изменилось абсолютно. Но при этом, к моему огромному сожалению, учителя-то по-разному устроены. И, конечно, среди них есть те, кто хотят быть впереди планеты всей – в кавычках – и быть в авангарде.
И в этом смысле, ну понятное дело, что забить урок иностранного языка любого деланием скворечника или лопатки, как это было в моем детстве… Мы постоянно делали, вы знаете, лопатки деревянные для собирания снега, постоянно, на уроках труда. Это было очень странно. Но действительно это было за счет чего-то другого. Ну так вот, они, собственно говоря, поступают опять-таки верно, к сожалению, с их точки зрения, в их системе координат.
В. РОМЕНСКИЙ: Вы уже упомянули про семьеведение. Я так понимаю, что с 1 сентября в расписании российских школьников появится новый предмет. Я тоже до конца не понимаю. Он будет внеурочным? То есть факультатив?
Д. ЗИЦЕР: Вы понимаете, в чем штука… Короткий ответ – да. Это внеурочная деятельность. Но при этом «Уроки о важном» ведь тоже внеурочная деятельность. Это нужно помнить. То есть по привычке все то, что не входит в обязательную программу предметную, выносится во внеурочную деятельность.
Про «Уроки о важном» была же именно на этом основана сумасшедшая надежда самых разных людей, включая вашего покорного слугу. Я, в общем, два года назад считал, что поскольку это внеурочная деятельность, то большинство директоров, большинство завучей, большинство учителей будут этого избегать и уж точно большинство родителей, которые просто скажут: «Внеурочная деятельность не является обязательной». Но ошибся, каюсь, я во всем, во всех своих предсказаниях на эту тему. И оказалось, что в большинстве как раз школ это превратилось в обязательную деятельность.
С семьеведением, в общем, будет все то же самое, конечно, теперь уже, боюсь я. Это только старшие классы, давайте напомним. Но разве от этого легче? Так что да, семьеведение.
М. СМИРНОВА: А что значит превратилось в обязательную деятельность? То есть «Уроки о важном», они не седьмым-восьмым уроком, а могут стоять в самом начале дня.
Д. ЗИЦЕР: Они обычно стоят первым уроком в большинстве школ, известных мне, еще и в понедельник. И они стоят в сетке, что называется. То есть это не урок, который, если школа начинается в девять, он начинается в восемь. Это урок, который начинается в восемь. Он заменяет классный час очень-очень часто. И учителя, профессиональные учителя и хорошие учителя, они ужом вертятся для того, чтобы найти время на классный час. Потому что классный час – это ведь и разговор о том, как мы в классе живем, и постановка каких-то задач, какая-то обратная связь, рефлексия. Это забито «Уроком о важном».
Теперь это окончательно, вероятно, я не знаю, но поговорим про это через пару месяцев, все оставшиеся окна будут забиты теперь семьеведением и рассказыванием того, как по Путину нужно на самом деле строить семью. Этому же детей собираются учить. Совершенно вслух об этом говорят.
М. СМИРНОВА: Мне казалось, что там тоже это обсуждают. Это те же традиционные ценности, нет?
Д. ЗИЦЕР: Ну, традиционные ценности. Но мы-то с вами понимаем, что нет никаких традиционных ценностей. Ну что мы будем это произносить лишний раз? Традиционные ценности – это ценности Путина и Голиковой, которая объявила о необходимости введения этого урока громогласно.
Ну какие ценности традиционные? Традиционные ценности – это те ценности, которые мы считаем важными в нашей семье и для себя. Предок вот этого самого не к утру, не к ночи и не ко дню будь помянут Петра Толстого, он же говорил о том, что каждая семья несчастна по-своему. Я бы к этому добавил и добавил когда-то, да и счастлива каждая семья по-своему.
Каждая семья – это вообще по-своему. Ну вот. А это одна из целей, чтобы все семьи были одинаковые. Вот и все.
М. СМИРНОВА: Семьеведение – внеурочное занятие в России, обучающее нравственным основам семейной жизни, социальной сущности брака и семьи, основам ведения домохозяйства, юридических обязательств супругов, родителей и их детей друг перед другом, социально-демографическим тенденциям развития брачно-семейных отношений в современной России
Д. ЗИЦЕР: От каждого слова хочется блевать лично мне. Я не знаю, как вам, но просто я дослушать это не могу. Да, все так.
В. РОМЕНСКИЙ: Дима, я бы еще процитировал госпожу Останину, депутата Государственной думы. На прошлой неделе была Нина Александровна у нас в эфире, вышла, правда, только на 10 минут. И вот про семьеведение с ней не успели поговорить, а очень хотели. Что говорит Нина Останина, для чего нужно семьеведение: «Для того, чтобы не ужесточать уголовные наказания за домашнее насилие, для того, чтобы не хвататься за головы от беспрецедентно возросшего количества разводов, для того, чтобы наша молодежь понимала, что, создавая семью, на себя берут ответственность и муж, и жена». А что будут преподавать на семьеведении? Я просто даже не очень понимаю.
М. СМИРНОВА: Только что я тебе это зачитала.
В. РОМЕНСКИЙ: Что нужно как бы чем раньше, тем лучше, желательно в 18 ребеночка родить, а уже потом думать о карьере?
Д. ЗИЦЕР: Слушайте, ну я скажу. Вы не волнуйтесь за них, обязательно появятся методические рекомендации. Первые появились уже. Я, в общем, не был готов к этой теме. Я бы вам открыл и прочел. Я в программе у себя читал. Ну муть там вся эта.
Теперь эта Останина и вся эта компания, ребята, давайте назовем вещи своими именами, они залезают в трусы нашим детям, говоря по-простому, впрямую. Вот сейчас я говорю абсолютно серьезно. Они собираются рассказывать нашим детям, как правильно любить и что, на их взгляд, любовь, а что не любовь, как правильно строить отношения. Они считают, что они могут этому научить, вот эта вот шайка, о которой мы говорим. Не родители, не модели, которые наши дети наблюдают, а именно они.
Они вместо того, чтобы ввести жесточайшие законы против семейного насилия, декриминализируют его. Они манипуляторы стопроцентные, еще и туповатые манипуляторы. Но туповатые манипуляторы обычно идут именно таким путем. Как, помимо всего прочего, учит нас классик, так крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть, напоминаю вам. Так к вот, помимо того, что у них дряхлеет плоть и крепнет от этого нравственность, у них еще есть ощущение безнаказанности. И от этого они верят в то, что они действительно знают, понимаете, действительно знают, как правильно любить. Поэтому шутки шутками, а это, вообще-то, история, у меня вызывающая дрожь.
Что они будут делать на уроках, не знаю. Опять-таки боюсь, что через два месяца я найду себя на том же месте и буду говорить: «Ребята, есть разные учителя. Есть те, кто выкручивается». Точно они найдутся абсолютно. Но сама постановка вопроса, что они делают государственным предметом интимную часть нашей жизни, это настоящий фашизм. Если мы посмотрим значение слова «фашизм» – это уроки семьеведения в школе, как бы они ни назывались. Это залезание в постель к гражданам, ну и в трусы, соответственно, тоже. Так что я абсолютно в этом уверен в данном случае.
В. РОМЕНСКИЙ: Но какое-то просвещение, как мне кажется, которое связано с этим аспектом жизни интимным, какое-то сексуальное просвещение там тоже должно быть для детей.
Д. ЗИЦЕР: Конечно.
М. СМИРНОВА: В Европе же есть уроки сексуального просвещения.
В. РОМЕНСКИЙ: Вопросы того, как предохраняться, вопросы другие, которые, как мне кажется, юному человеку, которые нужно с ним проговаривать.
Д. ЗИЦЕР: Конечно, да.
В. РОМЕНСКИЙ: В том числе в семье. Но опять же и в школе, мне кажется, тоже эти вопросы нужно поднимать.
Д. ЗИЦЕР: Ну, конечно, да. Но только это называется не семьеведение, а ведение семьи. Уж простите меня за попытку разбора слова. Это действительно разговор о том, как мы устроены, как устроены наши отношения, наши отношения с другими людьми.
Теперь очень-очень важный момент. Вы абсолютно правы, должно быть сексуальное просвещение обязательно. Но, во-первых, это происходит по соглашению с родителями. Это важный момент.
Что такое по соглашению? Не в смысле родители должны дать письменное разрешение. Хотя и так, между прочим, бывает. Но мы вместе, это было давным-давно, это уже прошло, это пройденный этап, пассе, мы вместе формулировали то, что и как нужно детям. Это должно быть по соглашению с родителями, семья должна понимать, что происходит. Потому что дети в хорошей системе координат приходят с вопросами к ним.
Я абсолютно уверен, что первичная модель в любом случае закладывается семьей, никуда ты не денешься. Я абсолютно уверен, что в этом смысле семья работает в спайке со школой. Ну а как иначе?
Вы абсолютно верно говорите о том, что, ну не знаю, нужно говорить о средствах предохранения. Ну, конечно, да. Нужно ли говорить о любви? Я полагаю, тоже с этим неплохо справляются искусство и литература. Но, может быть, и иначе нужно говорить. Но нужно говорить, нужно открывать. Ни в коем случае нельзя навязывать модели, о которых идет речь.
Ведь как только возникает словосочетание «традиционные ценности»… Почему я так высказался грубовато про то, что мне блевать хочется? Хотя я правду вам сказал. Потому что в этот момент имеется в виду что-то, что они знают, а мы с вами нет, есть некие ценности, есть грааль тайный, которым они обладают. И они собираются наших детей и, возможно, нас с вами научить этим самым ценностям.
Теперь, навскидку, мы знаем, ну я про себя знаю, что 99% их сраных ценностей я не то что не разделяю, я вообще не понимаю, о чем они говорят, это слушать невозможно. Но они-то говорят о том, что именно этому они и будут учить.
То есть речь не идет о свободном обмене мнениями, речь не идет о помощи детям, когда мы рассказываем о том, каким образом в разных ситуациях, возможно, можно выходить, давайте поговорим, давайте поспорим, давайте откроем, что такое действительно противозачаточное средство, что такое сексуальный опыт и как он устроен, каким образом устроено взаимодействие между людьми, когда действительно мы несем ответственность друг за друга, как это устроено. Речь идет о том, что у них ответы все есть. Они приносят сумку с ответами или чемодан, или вагон подгоняют. Вот что будет. Так что вот так.
М. СМИРНОВА: Татьяна нам пишет. Вспомнили мы про уроки сексуального просвещения в Европе. Татьяна: «А вот про сексуальное просвещение на Западе лучше помолчать. Это растление с малолетства. И родителей принуждают водить детей на эти уроки и наказывают за отказ». Я не знаю, насколько это соответствует действительности. Я не про растление, а про то, что нельзя не посещать эти уроки.
Д. ЗИЦЕР: Я скажу. Я не знаю, откуда так хорошо осведомлена Татьяна, но я могу рассказать в двух словах, как устроены уроки сексуального просвещения на Западе, если нужно. Но мне кажется, это общее место вообще, нет?
М. СМИРНОВА: Видимо, Татьяна не знает. Можете просветить ее коротко.
Д. ЗИЦЕР: Ну, хорошо, Татьяна, следующий блок посвящаем лично вам. Это в разных странах устроено по-разному, в разных школьных системах устроено по-разному. Кроме этого, напоминаю вам, что существует в большинстве западных стран, не во всех, но в большинстве существует вариативность образования и по-разному устроенные школы. Школа действительно считается, на мой взгляд, хорошо бы, чтобы она и в России такой считалась, местом, где я учусь в жизни. Зачем школа-то нужна, Татьяна и вся компания? Вот если мы с вами подумаем, зачем в школу ходить? Но не за тем же, чтобы учить школьную программу, 93% которой я не могу вспомнить через год после окончания школы и которая мне никогда не пригодится. Школа нужна для того, чтобы исследовать мир, для того, чтобы исследовать себя, для того, чтобы строить связи между собой и этим миром, и другими людьми, и самим собой. Да, на базе определенных предметов у хорошего учителя. Но в первую очередь это познание жизни.
Теперь, Татьяна и компания, я должен вам сказать, что люди устроены по-разному. По-разному устроены не только мальчики и девочки, но вообще люди устроены по-разному с точки зрения того, как они себя проявляют, что их влечет и так далее и так далее. И если мы говорим о том, что школа – это место, где я познаю себя и жизнь, именно в школе я должен познавать, что мне делать с этими самыми своими чувствами, ощущениями, влечениями, как мне взаимодействовать с другим человеком и так далее.
Татьяна, когда вы были в детском саду, наверняка вы показывали с детьми письки друг другу, правда? Извините, что я называю это этим словом. Боюсь шокировать других слушателей словами «вагина» и «пенис». Ну так вот, это часть на самом деле вашего самопросвещения, которое у вас происходило в детском саду.
Теперь дальше. В возрасте семи лет, это связано с кризисом семилетия, наступает такая первичная довольно глубокая осознанность, в процессе которой у нас появляется куча вопросов. Вопросы, например, не только откуда я взялся, но и что такое секс, что делают мама с папой в спальне, почему мама с папой спят вдвоем или, кстати, мама с мамой или папа с папой (давайте мы, так сказать, продвинемся, Татьяна), а я сплю один? И почему в тот момент, когда я говорю: «Я буду спать с тобой», мама говорит: «Нет, я сплю с папой»? Это очень-очень интересные вопросы. И это очень важные вопросы.
А потом мы идем дальше. Я становлюсь взрослее, и у меня возникают вопросы о том, каким же образом на самом деле устроены вот эти самые чувства между людьми, как мы друг друга выбираем, извините за это слово, как мы строим отношения, как мы взаимодействуем, как мы предохраняемся, потому что к этому возрасту мы уже понимаем, от чего предохраняться, как я вообще устроен, что сексуальность – это часть моей личности. У каждого, между прочим, своя разная часть личности. Я ведь как огромный паззл, я состою из очень-очень многого. И часть этого многого – сексуальность.
И если мы, Татьяна, не поговорим на эту тему, поговорят на эту тему нехорошие мальчики и девочки из подворотни. И вот тогда дети будут говорить не «вагина» и «пенис», а те слова, которые вы сейчас можете себе представить. И вот тогда дети будут твердить, что под одеждой все люди голые. И вот тогда будет много-много-много еще чего.
Так что, в общем, все наоборот. Теперь я должен вам сказать с удовлетворением, что эта тема очень исследована, очень-очень просто, так сказать, в академии, и абсолютно понятно, что уровень насилия, уровень напряжения в обществе, уровень насилия семейного резко падает в тот момент, когда существует сексуальное и не только сексуальное просвещение. Не знаю, удалось ли мне, но напишите нам в комментариях.
В. РОМЕНСКИЙ: О, а комментариев много. Я некоторые буду зачитывать. «О, какой радикальный чувак с утреца». Это, я не знаю, про вас, Дима, или про меня.
Д. ЗИЦЕР: Про меня. Радикальный – это я. Спокойно.
В. РОМЕНСКИЙ: Я тоже.
Д. ЗИЦЕР: А вы даже не думайте. Даже не думайте! Давайте померяемся радикальностью.
В. РОМЕНСКИЙ: А между тем Россия бьет все рекорды по разводам. Чиновники просто пытаются что-то с этим сделать, но делают они это как умеют. Чиновники в Государственной дуре, простите, пожалуйста, сейчас постоянно оговариваются люди в этом термине, ошибки допускают, так вот, в Государственной думе регулярно выступают разного рода люди, которые говорят: «Что же это у нас такое происходит?» И Петр Толстой говорит: «Чему учили детей на протяжении 30 лет? И до сих пор эти ценности им вдалбливаются: строить карьеру, индивидуальный успех». «Это все для нас чуждо», – говорит Петр Толстой.
Ну вот и точно так же выступают народные избранники так называемые и говорят: «Чему учат девушек у нас сейчас? Что надо строить карьеру, добиваться успеха, идти в университет учиться, знания получать. А это тоже не вяжется с нашим. Надо все-таки ребеночка родить». А ведь потом-то, как Павел Астахов говорит, скукоживаются после 27-ми. Допускал Павел Астахов такие выражения еще будучи государственным служащим.
Д. ЗИЦЕР: А что он имел в виду? Что это значит?
В. РОМЕНСКИЙ: А никто не знает, Дима. Вот сейчас люди говорят, что если не сразу рожать, не в 18 – 20-21, то там тоже могут быть плохие последствия.
М. СМИРНОВА: Это, по-моему, Голикова говорила.
В. РОМЕНСКИЙ: Они на регулярной основе сейчас все это говорят. Это часть государственной политики. И с чем она связана, вы тоже можете понимать. Вот про это можно ли тоже вас спросить? Какие идеалы будут прививаться российским детям, если не успех в карьере, не достижение каких-то высоких результатов?
Д. ЗИЦЕР: Так понятно. Я пока посмотрел, что у Голиковой нет детей. Видимо, поэтому она эксперт. Но это, наверное, общее место какое-то. Я не пеняю на то, что у нее нет детей. Но это потрясающе у них устроено, что они понимают во всем, в чем у них нет опыта.
Слушайте, очень-очень понятная история, к сожалению. Человек – ничто, государство – все. Коротко. Потому что тут же дело не в карьере и не в возрасте, когда женщина хочет родить ребенка. Тут дело в том, что человек отвечает за свою судьбу. И его судьба в определенном смысле – это его проект, его жизнь. И жизнь свою он посвящает развитию себя, он посвящает собственному совершенствованию, конечно, в спайке с другими людьми и так далее. Приходят, значит, вот эти люди и говорят: «Нет, это решаешь не ты, это решаем мы. Мы знаем, в каком возрасте рожать. Мы знаем, какие предметы тебе учить. Мы знаем, с кем и как тебе вступать в отношения и когда».
Собственно говоря, мы продолжаем разговор о том, что такое фашистское государство. Я напомню просто, чтобы все были в курсе и не думали, что это слишком крепкое слово. Но фашизм в том заключается, что происходит проникновение государства во все сферы личной жизни. Вот посмотрите это в Википедии или в толковом словаре. И это то, что происходит.
И поэтому это очень-очень плохой признак – семьеведение – действительно, опять-таки, шутки шутками, и что они рассказывают, в каком возрасте рожать детей. То есть если мы остановимся и задумаемся, друзья, да вообще какое это к ним имеет отношение, просто на секунду, кто бы они ни были, хотя они вообще никто, какое это к ним имеет отношение, моя личная жизнь, ваша личная жизнь, как я одеваюсь, как я себя веду, что я ем, как я строю отношения с близкими, как я вступаю в сексуальные отношения, когда я рожаю детей, какое их собачье дело?
И, в общем, то, что мы всерьез обсуждаем, правильно делаем, что мы обсуждаем, но то, что мы всерьез обсуждаем все эти вопросы, это, в общем, признак вот этого вот нехорошего, о чем я многократно уже сказал. Это это. Это это, к сожалению.
М. СМИРНОВА: Может быть, все намного прозаичнее? Просто стоит остро проблема демографии.
Д. ЗИЦЕР: У кого? У меня не стоит остро проблема демографии. У вас стоит?
М. СМИРНОВА: У россиян, у российских властей. Я не знаю. Смотрите, вот, например, замминистра юстиции вдруг заговорил про идеологию чайлдфри. Кстати, мне кажется, что вообще впервые где-то в политическом поле появилось это слово.
В. РОМЕНСКИЙ: Нет, они давно уже борются с чайлдфри.
М. СМИРНОВА: Ну, просто про то, как часто я слышу про традиционные ценности, ЛГБТ, родитель один…
Д. ЗИЦЕР: Они называют это по-английски, кстати, или они говорят где-то «свобода»?
М. СМИРНОВА: Нет, они говорят именно «чайлдфри».
Д. ЗИЦЕР: Зайчики какие. Ой, котики. Смотрите, какие молодцы. Одновременно они говорят о том, что скворечники нужно делать, языки не надо учить, а с другой стороны, не освобождаются от языковых блоков.
В. РОМЕНСКИЙ: Но они сейчас Россию всю освободят от вот этих вот чайлдфри, потому что будет, по всей видимости, чайлдфри также приравнено к ЛГБТ и всяким структурам Навального, а именно найдут вот это движение опять же несуществующее экстремистским. Все к этому идет, движется.
Д. ЗИЦЕР: Ну, верно. Но опять, ребят, вот смотрите, они же в этом смысле, Марфа, я думаю, что вы, может быть, и правы, что у кого-то есть идея высшего оправдания всего. Но это же тоже черта именно фашистская, когда в тот момент, когда мы подминаем под себя так называемого маленького человека, которых не существует, и оправдываем это высшими идеями. У них демографический кризис.
Еще раз, у них демографический кризис. Пусть запираются в спальне и решают это как-то. Мы-то тут при чем? Почему в этот момент это ударяет по нашим детям? Почему в этот момент, если они озабочены демографическим кризисом, который можно обсуждать и у которого, конечно, есть свои причины, в этот момент они идут к самой незащищенной части человечества, населения и штампуют им мозги, и закладывают мину замедленного действия на десятилетия вперед, что, в общем, очень важно? Ну вот. Так что, конечно, чем бы они ни оправдывались, они всегда… Слушайте, насильники вообще всегда оправдываются, между прочим, высшими идеями. Вы же правда знаете? «Я хочу ей добра», «он будет мне благодарен» и так далее.
М. СМИРНОВА: Это еще так глупо. Мне кажется, в целом я не видела, чтобы было какое-то движение чайлдфри в России, чтобы как-то невероятно этим люди увлекались. А они таким образом привлекают…
В. РОМЕНСКИЙ: Фемтерроризм, ты думаешь, будет?
М. СМИРНОВА: Не знаю. Просто про традиционные ценности, ЛГБТ и так далее уже все давно понятно. А мне кажется, что чайлдфри – это какая-то новая ветка у них. Может быть, я ошибаюсь.
Д. ЗИЦЕР: Да им надо подкармливать просто плебс. Вы чего? Они на полном серьезе считают людей, с которыми общаются, пролами. Давайте напомним роман «1984». Они каждый раз. Будет чайлдфри, будет что-нибудь еще. Я прямо действительно как-то даже немного удивлен. Все время должна вбрасываться какая-то вот эта история. Теперь мы понимаем общую систему координат – это должно приходить с Запада. Ну все, они будут просто подбрасывать хворост в этот самый костер бесконечно.
Нет-нет, я, кстати, не думаю, что они раздувают этим интерес к чему-то. Мне кажется, что опять-таки те люди, которые осознают сами себя, они, в общем, сами строят свою жизнь вне зависимости от того, что на эту тему думает вот эта вся опять-таки компания. А те, кто не осознают, ну так они подхватят любой лозунг, какой бы он ни был.
М. СМИРНОВА: Спасибо.
В. РОМЕНСКИЙ: Спасибо большое.
Д. ЗИЦЕР: И вам.
В. РОМЕНСКИЙ: Дима Зицер, педагог, в нашем эфире. Благодарны.
Д. ЗИЦЕР: Спасибо, друзья.