«Суть событий» с Сергеем Пархоменко

Сергей Пархоменкожурналист, политический обозреватель

Это то же самое, что анекдоты про тещу, анекдоты про жопу. Это грубый, хамский, дешевый, быдлячий юмор. Вот что такое «Мойша Израилевич», при помощи которого хихикал над Чубайсом Путин…

Подписаться на Сергея Пархоменко

Поддержать канал Сергея Пархоменко

С. ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер, дорогие друзья! В Москве 21 час ровно. Меня зовут Сергей Пархоменко. Это «Суть событий». Вы находитесь на моем канале. Традиционная пятничная программа, в которой мы пытаемся осмотреть происшествия за неделю и понять, что из этого важно, что стоит запомнить и к чему стоит приглядеться повнимательнее, что кажется реально значительными событиями.

Большое спасибо тем, кто сейчас уже начал здесь собираться. Я вижу традиционные сообщения о том, кто откуда. Много российских городов, это меня очень радует. Здесь и Петербург, и Екатеринбург, и Петергоф. А вот я вижу Сиэтл, Пунта-Кана (Доминиканская республика). Вижу я и Запорожье, и Одессу, и Торельехо. Я думаю, что со временем еще добавится разных замечательных географических пунктов.

Пока вот мы тут с вами собираемся, давайте напомню, что очень пригодятся ваши лайки. Они всегда нужны, потому что они расширяют аудиторию, помогают алгоритмам YouTube распространить этот стрим пошире и показать его кому-то, кто, может быть, специально его не ищет, обнаружить его в рекомендациях. Это именно при помощи лайков происходит. Очень помогают для этого также и подписки. Мы с вами совместными усилиями совсем недавно преодолели рубеж в 100 тысяч подписчиков у моего канала. Меня, конечно, это очень радует. Я давно этого ждал и буду очень рад, если вы присоединитесь или рекомендуете этот канал кому-то, кто не присоединился до сих пор, если вы уже давно здесь.

О, смотрите, пошли и украинские города: Харьков, Николаев, Миасс, Киев. Смотрите, какими-то кустами прямо это происходит. Тем временем Пущино, опять Киев, Брест, Паргас (или ПаргАс) — Финляндия, в общем, как кто-то мне подсказывает. Кишинев, Целендорф — это такой район Берлина, очень хорошо знаю этот район. Петербург, еще Петербург, еще Киев, Челябинск, Франкфурт-на-Майне. В общем, географически ситуация вполне ожидаемая. Действительно большинство наших слушателей из России, второе место прочно занимает Украина, а дальше и Германия, и Соединенные Штаты, и Израиль, и еще разные европейские страны кроме Германии. Так что я не жалуюсь, так сказать, на узость аудитории.

Ну и последние технические сообщения, опять же, дожидаясь, пока соберутся те, кто хотели быть к началу разговора. Напомню вам, что есть множество возможностей для поддержки моего канала. Есть «Суперчат». Это очень простое удобное средство — кнопка с колокольчиком внизу справа под экраном. Можно кликнуть и можно прямо сразу в эфир отправить ваши пожертвования. Особенно удобно это делать, если вы находитесь за пределами России и у вас карты каких-то нероссийских банков.

С помощью этих же самых карт вы всегда можете подписаться на «Патреон». Это тоже очень удобная система подписки на регулярные ежемесячные пожертвования. Они могут быть совсем небольшими, но в результате как раз складывается такой поток постоянной поддержки, которая мне очень пригодится. Если же вы в России, то обратите внимание на те ссылки, которые есть в описании этого стрима.

Ну и, наконец, посмотрите на ссылку, которая у меня над головой — такой небольшой плакатик. Это, кстати, тоже для тех, кто за пределами России. Тоже очень удобная и простая система, которая позволит вам сделать одноразовое пожертвование и этим очень меня порадовать. Знаете, не так порадовать этими деньгами — хотя за деньги огромное спасибо, это важная вещь, — как порадовать тем, что кому-то канал нужен. Вот я вижу Елену Дитрих, которая при помощи «Суперчата» принесла свои, если я правильно понимаю, 10 долларов. Спасибо большое, Елена! Спасибо вам за ваше внимание, вашу благодарность и так далее.

О’кей, ну что, поехали. Знаете, я хотел бы построить эту программу так, как она в свое время начиналась. Не зря она называлась «Суть событий. Дополнительное время». Начиналась она тогда, когда еще существовал еженедельный выпуск «Сути событий» на радио «Эхо Москвы», было реальное настоящее радио «Эхо Москвы». Эта самая «Суть событий» выходила по пятницам в это время, в 9 часов вечера и в ней систематически не хватало времени. Там же радио. С радио, что называется, не забалуешь — у вас есть час в эфире и, собственно, все, вылезти за пределы этого часа ни в коем случае нельзя. Я очень мучился от того, что мне не хватило времени про то поговорить и про это. И тогда я придумал вот это самое дополнительное время в YouTube для того, чтобы можно было обсуждать те сюжеты, которые остались за пределами.

Вот я примерно так хочу поступить и сейчас. В среду в 4 часа дня по Москве выходит традиционный тоже стрим под названием «Особое мнение». Мне помогает его вести всегда Ольга Бычкова, с которой мы много лет дружим, много лет сотрудничаем на радио, и я очень рад, что у меня есть такая опора в этом эфире. По средам это происходит. Очень рекомендую смотреть на канале «Живой гвоздь». И вот в этот раз тоже была такая программа. Осталось существенное количество тем, за которые я хотел бы взяться, но мне и там не хватило времени. Поэтому я не по остаточному принципу, а намеренно оставив их там, хочу перенести их сюда.

И прежде всего о чем я не говорил в той программе — я не говорил о событиях на Дальнем Востоке, где произошел Дальневосточный форум и где произошла встреча двух бронепоездов. На эту тему как-то уже все исшутились — по поводу того, что вот и встретились два бронепоезда, а не два одиночества. И два эти бронепоезда встретились на космодроме. Эта встреча произошла, разумеется, на запасном пути, и вот, в общем, все, что можно сказать про бронепоезда, про всех этих бронетемкиных поносцев, которые в них сидят.

Ситуация, в общем, понятна. Зачем они встречались, совершенно ясно. что им друг от друга надо, совершенно ясно. Это, знаете, тот фасон дипломатии, который скрывай не скрывай, ничего не скроешь, потому что всем все известно и так. И сколько ни будут продолжаться эти разговоры о том, что в действительности ничего не подписано, в действительности все такое загадочное, все такое возвышенное, все такое внезапное… 

Это, собственно, было разыграно сегодня с участием Лукашенко, которого привлекли к этому спектаклю. Он, знаете, работает, что называется, в этой антрепризе на подпевках. Как-то когда надо напомнить, обратить внимание, нагнать какой-то дополнительной загадочности, вот его просят этим заниматься. Он тогда вылезает со свойственным ему слоновьим изяществом и начинает говорить: вот, я тоже хотел бы присоединиться. «Я знаю, сказал он, что кореяне…». Изобрел по ходу дела такую замечательную национальность «кореяне». У него, значит, есть кореяне, которые как-то там относятся к этим взаимоотношениям с Россией, и вот он тоже хочет как-то туда влезть. На это ему было сказано: «Да нет, что вы, ни о чем мы таком не договорились, вам все показалось», и так далее.

В действительности все абсолютно понятно. Понятно, что совершенно неожиданно Корея, которая на протяжении многих лет, теперь уже десятков лет, оказывалась таким местом свалки всякой военной рухляди… Потому что страна очень отсталая, страна чрезвычайно жалкая, нищая, дремучая, и вот в нее сваливали всякое старье довольно долго.

Время от времени им удавалось получить в небольших количествах какие-то более современные вооружения, но главным образом там оставалось всякая оружейная древность, всякие списанные полупросроченные боеприпасы и так далее. Потому что и нынешний корейский диктатор, и папа его, и дедушка, собственно, Ким Ир Сен, который основал этот ужас под названием северокорейское государство — они были маниакально привержены к разного рода вооружениям. Они создавали вот это ощущение и идеологию осажденной крепости. Они полностью подчинили жизнь целого народа — а это, в общем, страна с довольно большим населением, — жизнь целого народа идеям защиты от агрессора, который вот-вот сейчас придет, нападет и так далее, и поэтому надо успеть вовремя на этого агрессора как-нибудь наехать.

У меня вот сразу тут спрашивают, сваливали ли Корее рухлядь бесплатно. В общем, бесплатно. По большей части бесплатно. Ничего, собственно, они такого предъявить не могли, а сваливали, потому что это был, что называется, плацдарм. Некоторое такое место, которое находилось в особых отношениях с Советским Союзом — сначала на протяжении долгих-долгих лет с Советским Союзом, потом с Россией. Считалась, что если перестать им помогать, то их просто в политическом смысле поглотит Китай.

С Китаем отношения всегда были если не напряженные, то, во всяком случае, сложные, какие-то такие подозрительные, и не хотелось, чтобы Китай, который и так очень влиятелен в этом регионе, окончательно остался там единственной доминирующей силой без какого бы то ни было противовеса, окончательно сожрал эту Северную Корею… Ну, не присоединил ее к себе, присоединять ее никто не собирался, но окончательно подчинил бы ее своему влиянию и крутил бы ей и вертел как хотел, потому что остался бы единственным поставщиком туда всего.

Поставщиком туда еды прежде всего. Никогда эта страна не могла себя прокормить. При том, что рядом находится Южная Корея — как вы понимаете, кусок совершенно такой же земли, абсолютно в таком же климате, в тех же широтах, абсолютно точно так же нам полуострове, окруженном водой. Тем не менее, Южная Корея — процветающее, бурно развивающееся государство. Со своими всякими политическими проблемами, но тем не менее. А Корея была отсталой, нищей, Христом Богом кормилась от милости Китая и Советского Союза, а потом России, и была складом всей этой рухляди.

Теперь эта рухлядь понадобилась. Жизнь повернулась таким образом, что Россия в своей агрессии против Украины испытывает большой дефицит прежде всего всяких боеприпасов — то, что называется снарядный голод. И вот оказалось, что подождите, мы же туда складываем, мы это все туда везли, всю эту дрянь, которая никогда была не нужна, а теперь она очень нужна. Давай-ка мы ее попробуем вытащить обратно.

Это первое. Второе. Северная Корея — одна из очень немногих (может быть, последних) стран в мире, которая относится абсолютно хладнокровно к жизням своих граждан. Владеет этими жизнями безвозвратно, не испытывает никакого сопротивления с их стороны. На протяжении многих десятилетий эта страна создавала внутри себя абсолютно террористический бесправный режим, где людей уничтожали по мановению пальца диктатора и его приспешников. Расстреливали, казнили самыми, я бы сказал, варварскими способами. Есть масса всяких историй, с ужасом рассказанных теми, кому удавалось оттуда выскочить, из этой Северной Кореи, или рассказанных немногочисленными иностранцами, которым удавалось все это понаблюдать — как врагов этого тиранического режима расстреливают из крупнокалиберных пулеметов, отдают на съедение каким-то собакам или всякому дикому зверью.

Я поглядываю тем временем, не откладывая, вопросы, которые мне присылает мой друг Кирилл, который приглядывает за чатом здесь. Вот он пишет мне и пересылает чей-то вопрос. Сейчас, одну секунду, что-то у меня никак не включается. Марк ТЗ спрашивает: «Слышал мнение, что Путин и Ким друг к другу никакой особой любви не испытывают, однако согласны на некое сближение, что не отменяет их намерения обдурить, кинуть, обжулить другую сторону». Да какая уж там особая любовь? Такого рода люди в принципе неспособны никакую любовь ни к кому испытать. Понятно, что они относятся к этому как к торгу, они относятся к этому как к вынужденному союзу.

Так вот Северная Корея — та страна, которая легко может себе представить отправку на чужой фронт живого человеческого мяса в виде живой силы. Про это тоже говорят все громче и громче. Хотя для этого есть кое-какие технические проблемы, потому что довольно трудно управлять человеческой массой на фронте, если эта человеческая масса абсолютно не понимает, что происходит, не понимает, где она оказалась, не понимает, за что и с кем она воюет, не понимает языка, находится в абсолютно непривычных условиях.

Так что это инструмент довольно грубый и неприятный в управлении. Но, тем не менее, почему бы и нет? Для выполнения каких-то совсем уж варварских задач — для разминирования человеческими телами, для того, чтобы сидеть в траншее… Как в прежние времена, знаете, пулеметчика приковывали цепью к соседнему дереву или камню: вот сиди и отстреливайся, пока не убьют, а бежать тебе все равно некуда. Вот для чего-нибудь такого они и сгодятся. Можно в какой-нибудь старый танк их засунуть — один из тех старых танков, которые тоже складывали на протяжении долгих лет там, в Северной Корее. 

Вот чего хочет от них Путин. Чего хотят они? Они хотят двух вещей. Они хотят еды, во-первых. Нищая Северная Корея — нищая голодная страна. В буквальном смысле голодная. Там бывали периоды прямо реального мора среди населения, когда люди питались буквально травой, которую они рвали. Причем тайно, потому что это им еще и не разрешали. Рвали там в городах на газонах. Как всегда при советской власти (а у них там советская власть) надо же все в порядке содержать. Поэтому вот тебе газоны, какие-то клумбы, кусты. Рвали эту растительность и ели. Варили кору, мучительно пытались из каких-то остатков, каких-то эрзацев, заменителей что-то такое раздобыть.

Но главное, чем питается Северная Корея — она питается тем, что ей подадут. Подает ей Китай, который тоже находится с ней в достаточно интересных отношениях, несмотря на российские усилия, сохраняет очень большое влияние. Преуменьшать это нельзя. И тоже обменивает это влияние на еду, на рис, в частности, на какие-то другие немудрящие формы питательных веществ в виде съедобных или относительно съедобных продуктов. Вот Китай им подает, ну и Советский Союз всегда подавал еды. В последнее время, соответственно, Россия. Вот, собственно, два главных источника. За счет того кое-как они были живы.

Как всегда, есть множество рассказов про то, как живет при этом политическая верхушка — сам диктатор и ближайшие его приближенные, его семья и еще какое-то количество генералов и каких-то важных государственных бонз. Чем именно они питаются — есть знаменитые рассказы про то, какое невероятное количество всяких роскошных и супердорогих западных спиртных напитков там всегда выпивалось. Сколько туда ввозили для личных нужд этой верхушки каких-то дорогих французских коньяков, роскошных французских и итальянских вин, разнообразных висок и всякого такого. Это все как-то мировая пресса, охочая до сенсаций, с большим удовольствием тиражировала.

Это такое естественное, привычное родовое пятно всех этих тиранических режимов. Они очень склонны к такому я бы сказал, дешевому роскошеству: бесконечная жратва, бесконечные какие-то предметы роскоши и так далее. Специально отправлялись делегации в Европу для того, чтобы закупать какие-то атрибуты роскошной жизни со всякими дорогими торговыми марками — какие-то сумки, какие-то там платки, платья и всякое такое, во что одевалась женская часть этого диктаторского режима.

Значит, нужно им вот это все. Ну и им нужно продолжать пугать. Потому что, знаете, всегда это происходит. Когда страна живет в обстоятельствах, когда она самое себя бесконечно убеждает в том, что она окружена врагами и вот-вот подвергнется нападению, то в конце концов ей удается себя в этом убедить. В конце концов они начинают в это верить. В конце концов у них действительно образуется понимание того, что да, на секунду как-то зазеваешься, на секунду перестанешь защищаться — и все, конец. Рядом Южная Корея, рядом Япония, рядом разнообразные военные базы разных других стран. У них все лучше отношения со страшным врагом. А страшный враг у нас кто? Соединенные Штаты, разумеется.

Поэтому Корея всегда отличалась еще тем, что из последних сил, обрекая на голод, буквально голод и нищету, свое население, продолжала поддерживать свою ядерную программу, продолжала завозить специалистов и находить возможность платить им, продолжала завозить разнообразные элементы, запчасти, всякие конструктивные детали и так далее для ракет. Тоже много ходило всяких анекдотов про то, что они там вручную соломой что-то такое шлифуют. В какой-то мере это так до сих пор и происходит, как доносят, опять же, те немногочисленные люди, которые успевают туда доехать и умудряются оттуда выехать живыми.

Но в каких-то ситуациях, в каких-то отраслях им удалось продвинуться. Вот они что-то такое запускают. И вот они иногда грозят тем, что они вот-вот уже совсем приблизились к ядерным боеголовкам, к ядерной бомбе. Вот у них появляются подводные лодки. Правда, никто никогда в точности не знает, что из того, что они там запускают или торжественно открывают — вот недавно подводная лодка, — что из этого реальность, что из этого обман. Потому что совершенно не исключено, что это какой-то макет жестяной или что это не вполне то, за что это себя выдает. Так-то говорили, что это атомная подводная лодка, а в действительности она окажется какой-нибудь дизельной или еще какой-нибудь. Проверить это очень трудно.

Но что можно проверить — что время от времени оттуда, с их территории что-то такое улетает. Улетает и прилетает то в нейтральные воды, то в воды, которые относятся к зоне экономической деятельности Японии, что является нарушением международного права. Но тем не менее.

Вот у меня тут спрашивают: «Откуда в Корее собаки?». Да, есть такая легенда, что блюда из собачьего мяса являются важным элементом корейской кухни. Это действительно так и в Северной, и в Южной Корее. Но тут я должен вам сказать, что это собаки, которых специально разводят на мясо. Я сам не ел никогда в жизни, но читал про это, как-то наводил всякие справки. Да, действительно, эта отрасль сельского хозяйства там существует. Действительно есть породы собак, которых разводят для таких мясных целей, и деликатес существует. Но поскольку северокорейское начальство является любителем разнообразных деликатесов, и у них там и икры, и лобстеров, и не знаю чего, и трюфелей как-то никогда в последние годы и десятилетия не было дефицита, пока население пыталось травой, я, в общем, нисколько не сомневаюсь, что этой части традиционной корейской кухни они тоже отдают должное.

Ну так вот, да, время от времени из Кореи все-таки что-то вылетает. Значит, им нужны технологии в разных формах. Им нужны специалисты, которым разрешат туда поехать для того, чтобы там поддерживать и развивать все вот эти военные технологии и учить местный персонал строить, изготавливать этого вооружение, разрабатывать это вооружение, модернизировать это вооружение. У них довольно много было случаев, когда их ловили натом, что они покупали какую-то, в общем, довольно примитивную по нынешним меркам советскую или китайскую технику, какие-нибудь ракеты или что-нибудь вроде этого, и их переделывали и модернизировали для того, чтобы увеличить дальность полета, для того чтобы увеличить нагрузку, для того, чтобы создать ситуацию, в которой теоретически эти носители могут нести на себе ядерные боеголовки. Но этому всему кто-то должен их учить. Своего образования, разумеется, у них нет. Ни своей школы, ни своей подготовки — ничего такого, разумеется, у них нет. Ну а дальше элементы разнообразные.

И вот, собственно, речь идет о такой сделке. Речь идет о том, что давайте вы дадите нам того готового оружия, которое у вас есть и которое подойдет и пригодится для российско-украинского фронта, а мы, Россия, пришлем вам, во-первых, что-нибудь покушать, а во-вторых, пришлем вам разнообразных технологий для того, чтобы вы могли продолжать свои милитаристские программы и пугать соседей.

Меня спрашивают справедливо, дал ли Китай согласие на эту сделку с КНДР, нужно ли это согласие, нужно ли Китаю продолжение войны в Украине. Мы не знаем, дал ли Китай согласие она сделку. Кстати, мы не знаем и какую. Мы знаем, какая она должна быть, а какую ее удалось заключить, мы не знаем.

Нужно ли это согласие? Лично я убежден, что да, нужно. Без участия Китая в этом не обойдется, исходя просто из всей конфигурации того, что там, на Дальнем Востоке происходит. Исходя из веса Китая, исходя из того, что у Китая сохраняются чрезвычайно существенные рычаги для давления на северокорейский диктаторский режим, на то, что у них там в местной экономике, на вот эту систему оборота привозного риса и прочей привозной еды, они легко могут это все задушить. Но этого не делают. Им важно иметь такую дразнилку, иметь такой форпост, иметь такую угрозу и иметь такую ценность.

Понимаете, это тоже важный политический и дипломатический ресурс — иметь возможность воздействовать на вот это чудовищное, опасное для всех образование. Это длинная, протяженная политическая выгода, которая из этого получается. Она существенно больше, чем однократный успех, который можно было бы получить, просто раз и навсегда покончив с этим. Лучше, чтобы заноза эта сидела, торчала из тела международного сообщества, а мы вот, значит, умеем с этой занозой обращаться. Если хотите, чтобы она вам не приносила таких страданий, чтобы не была опасна, вы попросите нас. Мы с ними поговорим, мы с ними это все обсудим и так далее.

Вот сейчас, например, наступил ровно этот самый момент, когда те, кто не хотят этой сделки между Северной Кореей и Россией, те, кто не хотят, чтобы эта старая техника, эти боеприпасы, а может быть, даже и эти солдаты поехали через всю Евразию туда, на украинский фронт — что они должны делать? Никаких ресурсов для разговора собственно с северокорейским диктатором ни у кого больше нет. Можно обратиться к Китаю. Ну так они и пошли к Китаю. Вот ровно сейчас это происходит. Ровно сейчас и американская дипломатия, и японская дипломатия, и европейская дипломатия будет обращаться к китайской стороне с просьбой как-нибудь это отрегулировать, как-нибудь корейцев утихомирить и как-нибудь создать ситуацию, в которой этого бы не произошло. Что, собственно, китайцам и требуется.

Нужно ли Китаю продолжение войны в Украине? Вы знаете, из этих же соображений пока такое впечатление, что нужно. Ровно потому, что Китай претендует на роль модератора, на роль успокоителя, на роль разрулителя. Как только война кончится, роль эта исчезнет. Разрулитель будет не нужен, разруливатель — я не знаю, как в точности это сказать. А сейчас очень нужен. Сейчас многие связывают свои надежды с тем, что в какой-то момент удастся все-таки с этим справиться. Людей будут убивать и города будет бомбить не вечно, а в какой-то момент это все-таки кончится. И это кончится так, что появится гарантия или, во всяком случае, надежда на то, что это не возобновится снова, когда Россия немножко передохнет, российский диктатор залижет свои раны и накопит еще оружия и боеприпасов. Куда за этим идут с просьбами как-нибудь в это вмешаться и попробовать как-нибудь с этим разобраться? Да в Китай и идут.

Вот вам и ответ на вопрос, нужно ли Китаю продолжение войны в Украине. Как политический инструмент — да. Никогда у Китая не было настолько яркой, настолько реальной возможности оказаться в положении модератора европейских дел, оказаться в положении страны, от которой действительно зависит будущее Европы, вообще существование Европы, как сейчас. И они совершенно неслучайно предъявляют какие-то свои мирные планы, какие-то инициативы и так далее. И к ним вынуждены относиться серьезно, потому что это страна, которая влияет сегодня на Россию. И речь идет о том, что, пожалуй, опять-таки, больше в мире, за исключением той же самой Северной Кореи, наверное, нет стран, которые до такой степени были бы зависимы от Китая, как сегодня Россия.

И вот это становится важным инструментом и источником политического дохода для Китая — управление этими изгоями, управление этими чудовищами, с которыми никто больше не может не только справиться, но не может и поддерживать какие-то отношения, поддерживать какой-то разговор, какой-то диалог, обмениваться какими-то аргументами. А вот мы можем, у нас есть инструмент давления. У нас есть веревка, которую мы можем затягивать и тогда все будет по-нашему. Договоритесь с нами, с Китаем, и мы вам это устроим.

Россия много десятилетий претендовала на это положение. Путинская Россия, между прочим, 20 лет претендовала на роль такого вот утихомиривателя всяких чудовищ. Договоритесь с нами и мы как-то урегулируем вам в Ливии, урегулируем вам в Сирии, мы договоримся со всякими ближневосточными террористическими организациями, которые нападают на Израиль, мы попробуем повлиять на Ирак и на Иран. Да, мы попробуем повлиять на Северную Корею, попробуем повлиять на всяких африканских чудовищных диктаторов. Россия пыталась быть в этом положении. Ничего не вышло. В результате все рухнуло и кончилось тогда, когда началась эта война. И сегодня от этих амбиций России как какого-то регулировщика, как какого-то международного арбитра, даже такого очень специфического, в этих очень специфических видах спорта с этими очень специфическими участниками чемпионата — ничего от этого не осталось. А Китай, наоборот, по этой части очень усилился. Мы много раз с вами про это говорили.

Так вот, заканчивая эту затянувшуюся корейскую тему. Она важная на самом деле. Она важная вот почему — потому что она позволяет понять реальное положение России сегодня в мире. Не просто на международной дипломатической арене или в какой-то важной дипломатической игре, а просто в мире.

Где сегодня Россия? Россия сегодня, я бы сказал, фактически у ног Северной Кореи. Потому что да, при всем презрении мира к северокорейскому диктатору и при том, что мир привык к ситуации, в которой есть вот эта кровавая мозоль, которая там образовалась на краю Юго-Восточной Азии… Там сидит это чудовищное семейство, которое уничтожает свой собственный народ, угрожает соседям. Но, в общем, все понимали, что они слабые и нищие.

Они в своей слабости и нищете могут в какой-то момент как-то что-то такое изрыгнуть. Знаете, могут плюнуть какой-то ядовитой слюной и напоследок перед смертью нанести какой-нибудь ущерб соседям. Это будет очень неприятно, потому что регион важный, там происходят важные политические события, там рождаются важные для всего мира, между прочим, экономические процессы. Кризис там или какое-нибудь бедствие, вызванное буйствами вот этого диктатора, нигде в мире на самом деле был не нужен. Никто не хотел, чтобы случились какие-то большие несчастья в тех краях.

Но никто никогда на протяжении всей истории существования этого диктаторского режима не доводил себя до такого ничтожества, чтобы оказаться в зависимости от них. Никогда не бывало ситуации, когда кто-то что-то у них выпрашивал. Говорят, что они принимали участие в каких-то африканских проектах. Что есть какое-то количество нищих полуразрушенных африканских стран, измученных бесконечными междоусобицами, измученных какими-то дикими озверевшими своими вождями, которые долгие десятилетия там сидят и буквально едят своих политических противников — что вот какие-то из них в качестве какого-то последнего выбора прибегали к взаимоотношениям с Северной Кореей, опять же, пользуясь тем, что можно там людей скупить за бесценных, чтобы они строили какую-то дорогу или рыли какие-то шахты, можно использовать это как мясо. Но никогда — и вот это совершенно поразительная вещь, — никогда никто не оказывался в зависимости от Северной Кореи. Никто никогда не оказывался просителем при Северной Корее.

Вот по интернету ходит несколько фотографий с такой похожей мизансценой. Стоят два кресла, между ними столик, позади какие-то флаги. И в этих креслах в правом сидит Путин, а в левом сидит его собеседник. И вот две фотографии, составленные рядом. Одна фотография — это такой разговор Путина с Лукашенко. В левом кресле сидит Лукашенко. И Лукашенко, хоть и сидит в кресле, но фактически стоит на коленях. У него такие подогнутые ножки, такая вся вытянутая поза просительная и так далее. А есть другая такая же фотография, где в левом кресле сидит этот самый Ким Чен Ын — надменный, расположившийся удобно в этом кресле, разложив руки царственно на подлокотниках и глядя буквально из полуопущенных век на своего собеседника. А в правом в этой самой позе Лукашенко, с подогнутыми коленками, с этой протянутой шейкой, с выдвинутой спинкой сидит в просительной позе Путин.

Ну действительно очень просится поставить эти фотографии рядом. Хотя в действительности вот эта вторая фотография с Путиным и Ким Чен Ыном — она не нынешняя, она прежняя. Она какого-то там 2021, что ли, или 2019 года. Что довольно легко обнаруживается и что немедленно все сказали: «Подождите, это же прежняя фотография». А какая разница, что она прежняя? Это вот, что называется, путь к себе. Это путь к нынешнему положению. Он начался не сегодня, он начался не вчера. Еще в 2019 году уже эта просительная поза была. Уже постепенно дело двигалось к этому и пришло к тому, что мы видим сегодня.

Да, Путин в значительной мере, как я понимаю, из пропагандистских соображений, мечтая сбить это ощущение, вот это ощущение жалкого просителя у корейского диктатора, в котором он оказался, везет его хвастаться космодромом. Тем самым космодромом, который фактически не работает. Космодромом, с которого только что произошел запуск, который кончился крушением лунной программы, абсолютно закономерным, с которого бесконечно что-нибудь не взлетает, бесконечно что-нибудь куда-нибудь уклоняется, бесконечно что-нибудь оказывается не там. Он хвастается космической программой, которая, в сущности, не работает и которая, в сущности, уже сегодня систематически заменяется европейскими пусками или пусками ракет Space X, ракет Илона Маска. Россия уходит из космического процесса, из мировой космической индустрии, потому что не справляется с ней. Выясняется, что удержаться на наследии того, что осталось от Советского Союза, невозможно. Сколько можно это эксплуатировать, сколько можно разворовывать? Вот разворовали до дна.

Тем не менее, Путин везет Ким Чен Ына туда показывать ему эту несуществующую космическую мощь для того, чтобы хотя бы в какой-то мере смягчить, смазать вот это впечатление, которое сложилось от того, что он бесконечно что-то выпрашивает и оказался в этом постыдном положении.

Как же он там оказался? Что такого случилось? Что произошло вдруг, что Россия нашла себя в этой яме? Вот это финал этой самой путинской политики. Вот ровно в такие моменты ты понимаешь, как пролегает этот путь. Кусочек по кусочку. Знаете, как один повар популярный в YouTube… Там есть такой французский шеф-повар. Он по-русски рассказывает свои рецепты и у него есть такая прекрасная приговорочка, которую он часто использует: «Чуть-чуть по чуть-чуть». Вот чуть-чуть по чуть-чуть Путин двигался и двигал Россию в этом направлении.

Каждое отдельное решение сдвигало, может быть, недалеко и, может быть, иногда имело еще внешний вид, создавало ощущение, что на самом деле это к какому-то усилению, это что-то развивает, продвигает. Вот в Сирию вмешались, там оказались важной силой, которая удержала у власти сирийского диктатора Асада. Россия оказалась важным игроком на Ближнем Востоке. А вот Россия оказывается важным игроком, благодаря своим наемникам, в Африке. А вот Россия как-то демонстрирует свою волю там и тут, вывешивает какие-то ультиматумы, требуя, чтобы кто-то куда-то отодвинулся от границ и прочие. А вот Россия не дает сменить абсолютно бессовестный, беспомощный и идиотский режим в Венесуэле. Все вроде как-то ничего. А в целом чуть-чуть по чуть-чуть вот где оно оказалось.

Вопрос не только в том, что Россия больше не в «большой семерке», Россия больше не в «большой двадцатке», Россия утратила возможности разговора со своими партнерами, с которыми она разговаривала на протяжении века. И в какие-то моменты разговаривала вполне на равных, в какие-то моменты пользовалась поддержкой, симпатией, участием, оказывалась важной силой, важной частью, без которой невозможно было принять ни одно европейское решение.

Россия, ельцинская Россия — откуда она взялась в «большой семерке»? Потому что все понимали, что «семерку» надо превращать в «восьмерку». Потому что решения иначе не вполне легитимны и действенны. Нельзя без учета России как естественного наследника советской империи. Это будет неправильно, это будет неполно. Кто-то должен гарантировать участие и этой страны тоже и ее согласие с происходящим.

С этим осознанием мир жил на протяжении довольно долгого времени. Чуть-чуть по чуть-чуть оказались в паре, в компании, в одиночестве, в запертой комнате с Ким Чен Ыном, вот этим карикатурным, над которым весь мир смеется, весь мир испытывает к нему отвращение.

Это важно понимать, потому что это и есть исторический процесс. Вот если мы говорим, куда движется история, как разворачиваются большие исторические процессы — то, о чем так беспокоится Мединский и все остальные, — вот куда. Исторический процесс движется в эту сторону.

Ну вот, больше половины программы мы с вами просидели в Северной Корее или, точнее, рядом с северокорейским диктатором. Вы уж простите меня, но мне действительно кажется это важным, потому что не так часто нам попадаются на пути возможности оценить большие исторические события и большие исторические обстоятельства. Куда движется Россия, что происходит с Россией в целом, так сказать, в масштабе веков? Вот куда. И мы совсем не всегда это видим так ясно и понимаем так отчетливо, как сейчас.

Пойдемте дальше. Нет, давайте напомню вам про лайки. Их что-то маловато пока, до тысячи даже не дотянули. Пожалуйста, уж давайте дотянем. Это будет важно, полезно. Лайк стоит вам ровно одного клика. Вот берете указательный палец правой руки, клик — и готово. Я бы с удовольствием посмотрел и на то, что происходит с подписками, не добавилось ли их за этот эфир. Надеюсь, что какое-то количество добавилось. Но вы, пожалуйста, используйте просто это время, пока слушаете меня, для того, чтобы послать ссылку кому-нибудь из ваших друзей и рассказать о том, что вот есть, между прочим, отличный канал, на котором правильный человек правильными словами рассказывает какие-то серьезные, важные и имеющие отношение к делу вещи. Не стесняйтесь, скажите это. Вот и все. Вы же так думаете на самом деле, я надеюсь.

Ладно, это все шутки, конечно. Да, и большое спасибо тем, кто воспользовался «Суперчатом» и кто воспользуется вот этим плакатиком, который висит у меня над головой. Диана Замошкин только что это сделала. Большое спасибо вам, Диана. Я вижу вашу помощь, вашу поддержку. Level 22 Ice — хорошо бы знать, как зовут этого человека на самом деле, но о’кей, будем называть его так. Level 22 Ice, спасибо вам большое! Я вижу вашу помощь, вижу ваше желание мне помогать. Так что отлично, я очень рад, что кому-то мой стрим понадобился аж прямо до такой степени, что хочется ему помогать.

Пойдемте на следующие темы, о которых я хотел бы поговорить. Смежная тема – это то, что происходило с Путиным, который действительно в разговоре с Ким Чен Ыном то бесился, то пресмыкался. С Ким Чен Ыном пресмыкался, а бесился рядом, на этом самом форуме, где как-то чувствовал себя хозяином, чувствовал себя барином.

Все запомнили отвратительную шутку про Чубайса, что вот он там теперь называется каким-то еврейским именем и еврейским отчеством. На самом деле, как я понимаю, не называется. На самом деле нет никакой замены имени. Во всяком случае, мы не знаем ничего подобного. Нет никакой устойчивой информации о том, что кто-нибудь что-нибудь поменял, получая израильские документы. А впрочем, это не имеет значения. Хочет человек поменять имя — ну пусть поменяет. Как-то при всем, что называется, отношении к Чубайсу, весьма разнообразном и весьма внутренне противоречивом, почему мы должны вмешиваться в эту историю?

И вот эта шутка заставила многих снова говорить о том, что в Путине вскипает дерьмо антисемитизма, что это вещь, которая всегда ходит вместе с бесчеловечной диктатурой. Что когда человек становится фюрером, когда человек становится вот таким диктатором, то в нем проявляется ненависть ко всему чужому, ненависть к непонятному, ненависть к постороннему. А как-то вот так сложилось по итогам XX века, что разного рода примитивным кретинам проще всего эту ненависть к чужому выразить в форме ненависти к евреям, которые всегда рядом — вот они, их видно, они заметные, они активные, они знаменитые достаточно часто в разных областях. Поэтому только протяни руку — дотянешься до еврея и можно в его адрес сказать какую-нибудь мерзость. Так что всегда антисемитизм ходит рядом. Это давно замечено. Рядом со злодейством, рядом просто с ненавистью к людям.

Но я бы сказал, что в данном случае это, пожалуй, даже не совсем антисемитизм. Это просто гнусность. Это желание, например, понравится тому, что этот человек, вот этот самый фараон Путин, считает своей социальной опорой, основой своего политического влияния. Вот он так себе представляет вкусы тех людей, поддержкой которых он дорожит, поддержку которых он пытается купить. Он пытается ее купить, потому что она ему сейчас нужна на войне прежде всего. Ему кажется, что должно понравиться. Что масса вот этих людей будет гыгыкать, будет как-то приятно осклабливаться. Я правильно употребляю этот глагол? Наверное, неправильно, но я думаю, что вы поняли, что я имею в виду. Появится вот эта гнусная, какая-то слюнявая улыбка на этих лицах: «Гы-ы-ы, про евреев сказал, обозвал Чубайса».

Это примерно то же самое, что манера говорить про Беню Эльцина. Помните, была такая бесконечная дразнилка — кому не нравился Ельцин, тот таким способом… Это то же самое, что анекдоты про тещу, анекдоты про жопу. Это грубый, хамский, дешевый, быдлячий юмор. Вот что такое «Мойша Израилевич», при помощи которого хихикал над Чубайсом Путин. На мой взгляд, именно так это и надо понимать.

Это одно из последних средств заигрывания со своими. Это одна из последних возможностей, которые остались у Путина, послать им какие-то приветы и сказать: «Я ваш, я такой, как вы любите». Сколько раз уже на протяжении этой войны возникала вот эта ужасная фраза в самых отвратительных, каких-то грязных устах: «Все как мы любим». Помните, говорил какой-то так называемый военкор, которого потом подорвали? Потом в устах Пригожина мы с вами это слышали: «Все как мы любим». Ну вот Путин говорит своим: «Все как вы любите. Вот над евреями сейчас посмеемся вместе с вами. Над тещей, над жопой. Пивка выпьем, в майке посидим, на рыбалку съездим». Я думаю, что мы скоро увидим и все остальные эти атрибуты тоже. Мы их уже видели, но будем видеть чаще — вот это пивко, рыбалку обязательно, резиновые эти шлепанцы… Образ этого хама. Собственно, то самое, что выражается при помощи хамства.

Очень трудно, надо сказать, перевести это слово, особенно если ты разговариваешь с какими-нибудь не врожденными носителями русского языка. Очень тяжело это слово перевести. Оно действительно носит какой-то эндемичный характер. Оно относится к этой земле, к сожалению. Потому что есть люди, вот такие, как Путин, которые его возделывают на этой земле на протяжении многих десятилетий. Вот что это такое было.

Но было и некоторое содержательное послание. Конечно, Путину нужно было продемонстрировать свое общее отношение к отъезжающим. И конечно, он дал понять, что большим людям никуда ехать нельзя. Он напомнил, что это условие сохраняется. Вы можете украсть все, что угодно, внутри страны, вы можете компенсировать, как хотите, те утраты, которые получили от разного рода санкций и так далее, но сидите здесь и не смейте соскакивать. И в этом заключалось послание, переданное, собственно, через голову Чубайса.

Чубайс — это, конечно, наиболее тяжелый случай, потому что он действительно был очень близок и очень обязан. Он явно не хочет принимать участие в дальнейшей судьбе диктатора, сидит максимально тихо. Правда его видят время от времени. Вот в последний раз он был замечен в Риге в компании одного замечательного человека и, надо сказать, прекрасного историка Юрия Слезкина. Я много раз его упоминал в своих программах и в своих текстах. Что уж Слезкину потребовалось от Чубайса? Думаю, что интерес ученого, интерес историка, что называется, не устоять перед искушением спросить непосредственно у источника, что происходило тогда, как принималось такое-то решение, как решали то и это.

Так что по Чубайсу он прошелся особенно жестко, но прошелся и по всем остальным. Некоторыми показалось, что он снисходительно говорил о Воложе. Нет, ничего снисходительного я в этом не вижу. В этом, конечно, звучит угроза, и понятно, что сигнал этот, совершенно очевидный, дан. И это один из последних участков, на которых он может куражиться. Вот разговаривая с Ким Чен Ыном, он может только унижаться, он может пресмыкаться. А тут он может как-то сесть в позу Ким Чен Ына. Вот он смотрел на Ким Чен Ына, как сидит человек, который владеет положением — вот так, разложив руки, распрямив спину. И вот он садится в эту позу и тем, кому, как он считает, он может себе позволить говорить более-менее что угодно, кем он владеет безвозвратно, начинает это говорить. Вот и все.

Давайте к другим сюжетам недели. Важнейший, конечно, сюжет… Это тоже, конечно, несовершенство нашей с вами натуры, что мы постепенно перестали начинать с этого наш разговор о новостях — начинать их с войны. Конечно, все равно ничего важнее войны сейчас не происходит. Ничего важнее событий на фронте, в мире — я в этом абсолютно уверен, в мире, — не существует. Прежде всего потому что Россия угрожает не Херсонской области или Запорожской области, и не Украине в целом — Россия угрожает Европе в целом, Россия угрожает миру. И здесь, на фронтах российско-украинской войны, решается судьба Европы и судьба мира.

Что мы видим? Мы видим постепенное продвижение украинской армии в Крым. Я не оговорился, это продвижение в Крым. Да, она продвигается по воздуху. Она продвигается, приобретая и осваивая все лучше и лучше все новые системы дальнобойного огня, все новые системы беспилотников, все новые ракетные системы, которые Украина строит сама и использует, надо сказать, очень эффективно, действительно точечно. Вот мы как-то привыкли к этому выражению: точечные удары. Вот точечные удары — это то, что делает Украина.

Вот точечно выстрелили два раза и раздолбали С-400. Современнейшую, мощнейшую и самую дорогую из имеющихся на вооружении у российской армии ракетную систему. Между прочим, ту самую ракетную систему, из-за которой целая Турция поссорилась с Европейским Союзом и Соединенными Штатами в свое время. У них был глубокий многолетний конфликт, потому что Эрдоган пытался купить у России С-400. Не С-300, которая сама по себе довольно мощная вещь, а С-400. Вот этот «Триумф» так называемый. Так что это прямо предмет каких-то крупнейших международных скандалов, международных противостояний. Но вот взяли и шарахнули.

Там есть анекдотическая деталь, конечно, связанная с тем, что еще год тому назад расположение этой системы… А это большая система, это не просто одна какая-то пусковая установка. Это серьезная система запуска этих ракет. Это довольно большое количество всякой вспомогательной техники, это всякие запасные ракеты в специальных контейнерах и техника, которая позволяет обращаться с этими контейнерами. Наконец, это довольно мощные системы наведения, разнообразных радаров, ближних и дальних, всяких. Вот весь этот комплекс был обнаружен больше года тому назад, и обнаружен благодаря тому, что в социальных сетях появилась фотография какого-то чувака в плавках, который сфотографировался на фоне этой С-400 и выложил эти картинки.

Я уж не знаю, то ли там было какое-то геопозиционирование сохранено и по геотегам этой картинки можно было что-то определить, а может быть, можно было вычислить просто по мелким деталям, которые там есть. Там есть на фоне вдалеке какие-то маленькие домики, какая-то труба в каком-то месте торчит — то ли какой-то ангар, то ли что-то такое. Какое-то техническое сооружение, в общем. Есть какие-то маленькие детали, по которым можно попробовать позиционировать эту картинку. Умельцев по этой части довольно много теперь.

Поразительно не то, что кто-то сфотографировал и выложил, а поразительно, конечно, что в течение года эта штука оставалась на своем месте. Потому что они там в течение года обустраивали для нее позицию. За этот год видно по спутниковым снимкам, как они что-то такое выкопали, какие-то защитные сооружения, построили какие-то брустверы, как-то там это все оборудовали. В общем, расселись поудобнее на этом месте. Ну вот как расселись поудобнее, тут оно и произошло, потому что за это время украинская армия накопила возможности и умения для того, чтобы наносить такого рода удары.

То же самое происходит с Севастополем. То же самое происходит, собственно, уже с прибрежными территориями. В общем, понятно, что Крым удалось украинской армии накрыть. Накрыть в целом своим огнем. Все это обходится им недешево, довольно большие потери. Понятно, что из множества запущенных ракет, из множества запущенных дронов долетают совсем не все, процент отсева довольно значительный. Но, тем не менее, эффект, который получается, тоже очень большой. И конечно, это меняет в целом ситуацию на фронте.

Ситуация очень тяжелая. Украина медленно подходит к пределу своих ресурсных возможностей и надо это понимать. Потому что невозможно бесконечно вычерпывать людей из своего населения, невозможно бесконечно использовать все имеющиеся экономические мощности на военные цели, исключительно на производство военного оборудования и военного имущества, которое нужно для войны. Это не может продолжаться вечно. Это совершенно очевидно.

К счастью, Украина пользуется поддержкой окружающего мира. И Путин, как может, этому помогает. Помогает не только теми зверствами, которые он устраивает на украинской территории, но и теми безумствами, которые он устраивает далеко от Украины. Например, на Дальнем Востоке.

И здесь мы возвращаемся к истории с Северной Кореей. А что его отношения с Северной Кореей? Вполне вероятно, если там будут заключены какие-то договоренности, писанные они будут или неписанные, понятно, что они будут тайные. Понятно, что никто их не разгласит, что их будут прятать до последнего. И понятно, что в какой-то момент они вылезут на поверхность. Станет понятно, что Россия систематически масштабно нарушает…

Что такое все эти поставки вооружений, поставки технологий, поставки специалистов? Что это в целом, как это описать одной фразой? Это нарушение санкций, под которыми находится Северная Корея на протяжении уже довольно многих лет. Международных санкций. Кто будет нарушителем этих международных санкций? Россия. Улучшит это отношение к России, увеличит это уважение и желание как-то учесть ее интересы?

Знаете, есть такой способ разговаривать про украино-российскую войну: «Вот у нас имеется конфликт, и в этом конфликте интересы обеих сторон должны быть учтены». Вот так вот, складывая губки бантиком, можно про это разговаривать. Нельзя. Особенно нельзя про это разговаривать после того, что произошло там, на Дальнем Востоке, в этих переговорах.

Ну вот. «Сегодня на «Дожде» социолог предположил, что война затянется надолго. Вы согласны с таким прогнозом?», спрашивает у меня Наталья Сухорученко. Послушайте, Наталья, а какой же это прогноз? Это не прогноз никакой, это констатация факта. Война уже затянулась надолго. Война с Украиной уже переступила тот порог, когда можно ее называть военным конфликтом или там, не дай бог, военным инцидентом, столкновением или еще чем-нибудь таким. Война идет больше 1,5 лет. Это одна из самых длинных войн в Европе нового времени. Ну да, были и 30-летние войны, и 70-летние войны, и 100-летние войны в Европе. Еще до Второй мировой войны. Срок Второй мировой войны не преодолен, но шансы очень большие.

Действительно, специалисты и в истории военного искусства, и в истории дипломатического искусства, и в истории политики говорят, что если война не кончается в течение года, прекратить ее становится очень трудно. Потому что ее уже невозможно просто прекратить. Она может только кончиться. Кончиться тем, что одна из сторон добилась своих целей или одна из сторон полностью истощена. Нельзя просто это остановить. Знаете, как про ремонт говорят: ремонт нельзя закончить, можно его только прекратить. А вот войну прекратить нельзя. Если она длится достаточно долго и наносит участникам достаточно страшный урон, когда жертвы, прямо непосредственные жертвы войны, начинают исчисляться десятками, а потом сотнями тысяч, когда количество разрушенных семей, разрушенных жизней, беженцев начинает исчисляться миллионами, когда разрушена экономика и так далее, просто остановить войну невозможно. Обе стороны считают, что они должны довести ее до победного конца.

А в данном случае мы видим одного из участников, мы видим одну из сторон, которая просто работает на то, чтобы сделать войну бесконечной. Потому что люди, которые управляют страной, понимают, что за пределами этой войны у них нет никакого будущего. Они существуют столько, сколько существует эта война. Для них это форма жизни сегодня, а никакое не событие, происшествие, какая-то проблема, которую можно решить, или что-нибудь вроде этого.

Так что нельзя говорить в будущем времени о том, что война затянется надолго. Она уже затянулась надолго. Она идет очень долго и будет дальше идти очень долго. И в этом теперь ее логика.

Дальше пойдем по сюжетам, которые нам оставила минувшая неделя. Конечно, не могу не вернуться к истории с «Медузой», одним из крупнейших российских независимых медиа, работающих сегодня в изгнании, за пределами России. Это важнейший информационный ресурс для миллионов людей сегодня, которые так или иначе следят за событиями при помощи «Медузы».

Вы знаете, что произошел очень неприятный инцидент. Была обнаружена информационная атака на генерального директора «Медузы» Галину Тимченко — человека очень важного для российского медийного сообщества в целом. Это человек, который во многом представляет интересы — ну, не интересы, наверное, вопрос не в интересах, — который является голосом, я бы сказал так, российских журналистов в очень многих обсуждениях, дискуссиях, говорит о том, как существуют сегодня российские независимые медиа, медийное сообщество, журналистская профессия. Человек очень известный, человек бесконечно участвующий во всяких очень важных разговорах, бесконечно контактирующий с самыми разными важными партнерами по всему миру. И она делает это, надо сказать, мастерски. Давно уже ее работа вышла за пределы «Медузы». Она не просто менеджер какой-то редакции — она важный представитель вот этой части российского общества, российского информационного сообщества.

В ее телефоне была обнаружена шпионская программа, самая современная, самая эффективная. Она называется Pegasus, разработана крупной израильской компанией, надо сказать, очень продвинутой. Специалисты оценивают возможности этой программы очень высоко. Она стоит громадных денег.

В соответствии с политикой этой компании, которая изготовила эту программу, она не попадает в частные руки. Поэтому это не какой-то случайный злодей, враг, недоброжелатель или еще кто-нибудь, завистник, конкурент. Нет, только правительства разных стран получают за огромные деньги доступ к возможности использовать эту программу и заражать телефоны — буквально штучные; количество их исчисляется, самое большое, десятками, — заражать телефоны каких-то людей, которые эти правительства интересуют особенно и которые для этих правительств являются какой-то стратегической целью.

Очень много критики в адрес производителей этой программы связано с тем, что они, в общем, довольно легко общаются со всякими тираническими режимами, какими-нибудь вполне отвратительными, вполне недемократическими. Но они заявляют о том, что в Россию они ничего не продают. И надо сказать, что понимая логику российских спецслужб, можно заключить, что, по всей видимости, Россия сама и не хотела бы это использовать, потому что действительно нет гарантий, что изготовитель этой программы не сохраняет какую-то заднюю дверь в нее. И, возможно, если использовать — а если это использовать, то в каких-то уж особенно важных критических случаях, — если это использовать, то, дескать, есть опасность, что та сторона, изготовитель, будет знать тоже, для кого использовали, как использовали, что добыли, эту информацию каким-то образом употребить в своих целях и так далее.

Поэтому Россия, у которой есть вот эта паранойя… Вы помните, что очень много всегда ходит разговоров о том, что будет от того, что такие-то государственные учреждения пользуются программным обеспечением Microsoft или тем более Apple, что будет от того, что у чиновников в кармане айфоны, что будет от того, что Google является доминирующим поставщиком информации в интернете и так далее. А вот они нас с помощью этого начнут завтра контролировать и так далее.

Хотя надо сказать, что эти компании — в частности, Apple, например, — много раз демонстрировали, что они себе ничего такого не позволяют. Было много, например, конфликтов. Если вы погуглите, вы найдете их, когда американское правительство, или американские спецслужбы, или всякие американские следственные органы требовали от Apple, чтобы Apple предоставил возможность влезть в чей-нибудь телефон, что-нибудь там разлочил, дал какие-нибудь пароли от чего-нибудь. Apple отказывался и были громадные скандалы по этому поводу, угрозы в адрес Apple со стороны правительственных агентств — в частности, американских.

Apple стоял насмерть по этой части. Были случаи, когда, скажем, какие-то телефоны, принадлежащие реально большим уголовным преступникам, совершившим какие-то ужасные преступления — нет, они не давали доступа к ним или давали таким образом, что извлекали только ту информацию, которая могла действительно иметь отношение к следствию, и то, в общем, как-то очень ограниченно. Я помню, что это все было крайне сложно.

Но паранойя у российских спецслужб, несомненно, есть. Да и российские спецслужбы, что уж говорить, поставили себя в такое положение, что действительно противостоят всему остальному миру. Поэтому, в общем, мала вероятность, что непосредственно Россия использовала этот инструмент слежки за журналистами. Но существует вероятность, что Россия использовала его при помощи каких-то своих союзников.

Азербайджан, например, имеет доступ к этим программам. Казахстан имеет доступ к этим программам. По всей видимости, Узбекистан имеет доступ к этим программам. И велика вероятность, что на уровне взаимодействия спецслужб с этими странами, какие бы ни были там сложные отношения — например, с Казахстаном в последнее время совсем-совсем не гладкие, совсем-совсем не идиллические отношения, мы много раз с вами говорили по разным поводам об этом, но, тем не менее, похоже, что спецслужбы могут договориться. И на мой взгляд, если вы спросите у меня, что мне представляется наиболее вероятным сценарием, я бы сказал, что именно этот след. Что в конечном итоге это атака со стороны России, но с использованием каких-то посредников.

Потому что есть простейшие соображения относительно подозрений в адрес Латвии, в адрес Германии, в адрес Голландии — в смысле, Нидерландов. Я сейчас перечисляю те страны, о которых тоже известно, что у них есть доступ к этим программам. они покупали этот доступ у производителя. Правда, в ряде случаев свое собственное законодательство и решения своих собственных правительств и парламентов ограничивают использование этого, потому что это противоречит важным конституционным принципам этих стран. Они должны это учитывать. В том числе и спецслужбы должны это учитывать. Но, тем не менее, факт остается фактом: в распоряжении латвийского государства, в распоряжении эстонского государства, по всей видимости, в распоряжении Германии, в распоряжении Нидерландов — как минимум, про это известно, — эти программы есть. Но абсолютно непонятно, что они могли бы искать в телефоне у Галины Тимченко.

Я хорошо понимаю, что в телефоне у Галины Тимченко могли бы искать российские спецслужбы, потому что они осознают российскую независимую прессу, российских свободных журналистов, несущих правду о войне, как врагов. И не зря изобретают бесконечное, все новое и новое законодательство по этой части, по этому поводу.

Кстати, если вернуться на Дальний Восток, к тому, как там гарцевал Путина на этом Восточном форуме. Он врал бесконечно в очередной раз по поводу закона об иностранных агентах, говорил о том, что он повторяет собой американский.

Абсолютно не повторяет, ничего общего. Мы много раз про это говорили, я много раз про это писал. У кого есть Фейсбук, наберите просто в поиске Фейсбука «Пархоменко, американский закон об иностранных агентах» и найдете. Я, в общем, подробно это разбирал. И не я один. Есть люди, которые довольно хорошо в этом соображают. Я сам потратил много времени, чтобы в этом разобраться. Ничего общего нет между этими законами прежде всего потому, что американский закон требует абсолютно точного указания на заказчика и абсолютно точно указания на то, в чем заключается исполняемая по воле заказчика вот эта самая агентская работа. Если есть иностранный агент, должно быть известно, на кого он работает и что он для него делает.

Это абсолютно не так в российском случае. В российском случае закон об иностранных агентах применяется облыжно, что называется, применяется просто против любого, кто не нравится. Вот он говорит что-то не то. Нам не нравится, что он говорит. И теперь уже новые внесенные в этот закон нормы уже не требуют даже обнаружения какого-то конкретного финансирования, о чем врал Путин — что этот закон относится к тем, кто получает финансирование из-за рубежа. Нет, абсолютно нет. Давно уже нет. Давно уже не требуется никакого финансирования.

И уж не требуется никаких доказательств. Достаточно сказать: «Мы уверены», как это происходит регулярно в суде. Потому что люди, которых назначают иностранными агентами, оспаривают это. Им в суде тот, кто представляет российское Министерство юстиции, говорит: «Мы доказать не можем, но мы совершенно уверены, что это так». С чего вдруг уверены?

Да можно и не доказывать. Можно даже в этом и не обвинять. Важно, что иностранный агент — это тот, кто пытается вмешаться в деятельность государства. А вмешивается в деятельность государства не только любой политический деятель, а любой общественный деятель, любой гражданский активист, любой правозащитник. Любой адвокат, в конце концов, вмешивается в деятельность государства.

Так что абсолютно ничего общего нет. Так что если интересно, погуглите. Американский закон называется FARA — вот этот самый закон о регистрации иностранных агентов. Вранье такое же точно — это вранье о гуманности этого закона, о том, что он не подразумевает уголовных наказаний. Подразумевает, разумеется. Вранье о том, что он не подразумевает дискриминации, лишения гражданских прав, запретов на профессию. Подразумевает. В этом весь смысл его.

Так вот, что я вдруг ответвился в эту сторону? Чтобы напомнить вам, что российское государство относится как к врагу к независимым журналистам. Я легко могу себе представить, что они там ищут в телефоне у Галины Тимченко. А что германское государство ищет в телефоне Галине Тимченко, я не понимаю. Мой телефон оно там ищет? Я его, в общем, не скрываю. Оно ищет информацию о том, чем занимались 20 российских главных редакторов, приехавших в феврале прошлого года в Берлин, когда, собственно, и произошло это заражение? Приехавших в Берлин для того, чтобы послушать разных экспертов в области медийного законодательства. В частности, вот этого законодательства об иностранных агентах. Послушать, что они рассказывают о новых принятых нормах и о том, какие это создает дополнительные риски в работе журналистов. Это, что ли, хочет при помощи телефона Галины Тимченко послушать германское правительство? Не понимаю, зачем.

Да еще за такие деньги. Там порядка 50 тысяч евро стоит одна установка в один телефон. И эта установка работает до первого выключения этого телефона. То есть поставили телефон, поработал несколько дней, потом его выключили, включили обратно — там уже ничего нет, ставь заново.

Я не понимаю, это необъяснимо. Это не вписывается ни в какую логику. А знаете, если это не вписывается ни в какую логику, то все-таки следует признать это маловероятным. Просто так, из вредности, чтобы напугать? А зачем напугать? Кто-то хочет удалить из Германии, где она в этот момент находилась, Галину Тимченко, чтобы она перестала приезжать в Берлин? Абсолютно исключено. Ее там многие серьезные политики — собеседники, партнеры, контрагенты, — ждут. И зовут ее, и общаются с ней, и рады ей, и ценят ее. Что это вдруг, зачем это? Так что не надо, мне кажется, подозревать неподозреваемого и как-то пытаться впихнуть невпихуемое. Все гораздо проще. Это, конечно, Россия, не сама, а с чьей-то помощью, и это гораздо более вероятно.

Ну что, осталось не так много времени, а я обещал вернуться к истории с Осечкиным. Это тоже был важный сюжет нынешней недели — большой материал, очень содержательный, местами увлекательный, в расследовательском медиа, которое называется «Проект».

Фигурант этого расследования, правозащитник на доверии, как его называют, а также бизнесмен от правозащиты Владимир Осечкин, повадился как-то пренебрежительно отзываться об этом медиа и его журналистах, называть их проектантами. Понятно, что он избегает называть их журналистами и избегает называть их расследователями, поэтому и придумал такое слово — «проектанты».

Послушайте, «Проект» — известное на весь мир расследовательское медиа, сделавшее множество блистательных работ, участвующее в работе многочисленных международных журналистских организаций. Журналисты эти — признанные партнеры, коллеги, собеседники лучших журналистских образований в мире, участвующие во всяких коллаборациях, кооперациях, международных совместных расследованиях. Да и если бы даже этого не было, много раз доказали свою эффективность. Много раз выкопали такое, чего никто не знал до них, доказали, показали, разжевали, разложили, продемонстрировали.

Конечно, к каждой публикации можно предъявить какие-то претензии: где-то поторопились, где-то недотянули, где-то недобрали. И к этой публикации про Осечкина тоже. Но вот что важно и вот главный месседж, который я хотел бы донести.

Вокруг Владимира Осечкина и его проекта «Гулагу.нет» разведено невероятное количество какой-то жидкой каши и наведено какого-то тумана. Какие-то миллионы слов по этому поводу. Осечкин обладает, надо сказать, большим талантом уводить разговор в сторону, забалтывать тему, заваливать ее не имеющими никакого отношения к теме подробностями, отступлениями в сторону, ссылками на факты или предположения, какие-то события и сообщения людей, которые не имеют никакого отношения к обсуждаемой теме и так далее. Он в огромных масштабах этим пользуется бесконечно. И мы это видели в данном случае.

Его, Осечкина, манера разговора с журналистами, которые просят его разъяснить какие-то обстоятельства его деятельности, обычно сводится к следующему. Всегда один и тот же месседж: вы должны приехать, сидеть тут со мной неделю и неделю слушать, как я буду вам засирать мозги. Мне есть чем вам их засрать. У меня есть 148 дисков, которые я вам не покажу, и вы не увидите, что внутри, но я помашу ими у вас перед носом. У меня есть 250 папок с документами, которые я вам не раскрою, но я помашу ими у вас перед носом. Вы должны будете выслушивать, что я вам на эту тему скажу, и принимать на веру все, что я вам про это скажу. Неделями. А если вы этого не сделали, значит, вы не продемонстрировали достаточной добросовестности и достаточной воли, чтобы вникнуть в обстоятельства. Вот придите и неделю слушайте, что я буду вам рассказывать.

Он и мне это предлагал. Я тоже помню, как он выступал с этими инициативами: «А давайте мы с Пархоменко встретимся в эфире и я буду ему 5 часов рассказывать, что я думаю по поводу того, что я сделал». Да мне не нужно выслушивать, что ты думаешь. Я вижу, что ты сделал.

А вижу я следующее. И вот это важнейшая вещь, которую можно сказать об Осечке и о его деятельности. Ситуация очень простая. Это классическое GONGO, классическая такая государственная имитация гражданского проекта, государственная имитация общественной организации. Это давно известное и, я бы сказал, почтенное ремесло — назвать себя правозащитником, назвать себя общественником, назвать себя гражданским активистом, назвать себя независимым исследователем, а в действительности работать на государство, при государстве, внутри государства. И так это и происходило. Этих людей вы в огромных количествах встретите и в Государственной Думе, и в других выборных органах, и вблизи разных государственных учреждений, министерств и так далее.

И таков был путь Осечкина, который в какой-то момент, после того, как он посидел… Ну, в судьбе его случился такой момент, когда он оказался в местах заключения. Ему, разумеется, как всякому нормальному человеку, там мне понравилось, ничего хорошего там нет. Кроме того он оказался таким заключенным… Люди, которые бывали в местах лишения свободы, знают, что там встречаются люди, которые начинают помогать своим соседям, своим, так сказать, товарищам по несчастью писать разные жалобы, письма, документы и так далее. Там сидит довольно много безграмотных людей — буквально безграмотных, буквально не имеющих писать, не умеющих связать двух слов. Поэтому помощь людей, которые могут составить какую-то бумагу более или менее отчетливо, ценится очень высоко. И такие люди и в СИЗО, и в колониях, и во всяких других местах заключения всегда очень ценятся. Об этом испокон веку, что называется, написано.

И вот Осечкин сделался одним из таких людей, которые там, в этих местах лишения свободы, помогали своим сокамерникам. Выяснилось, что это поднимает авторитет, это помогает наладить отношения с соседями, это заставляет себя уважать. Это, в конце концов, защищает. Это проблема, которую каждому заключенному приходится решать — как себя поставить, как сделать так, чтобы в этой внутренней иерархии расположиться достаточно высоко. И вот Осечкин получил какой-то вкус к тому. Выяснилось, что он может писать эти документы.

А когда он вышел, то ему показалось, что из этого можно и карьеру сделать. И вот он стал участвовать во всем, во что ему удалось пролезть вблизи государства. Он отстаивал закон об иностранных агентах. Он последовательно работал на разрушение общественных наблюдательных комиссий, на исключение из них реальных, настоящих, действующих правозащитников. Можно это забалтывать сколько угодно, можно сколько угодно вывалить каких-то слов и обещаний показать какие-то документы, но факт остается фактом.

Да, он принимал участие в подготовке этих репрессивных законов. Он отстаивал оккупацию и аннексию Крыма и участвовал даже во всяких общественных событиях и разных публичных массовых акциях на эту тему. Есть от этого совершенно ясные оставшиеся свидетельства.

Да, он вместе с самыми отвратительными нанятыми государством и спецслужбами специалистами, такими, как Антон Цветков, принимал участие в разрушении общественных систем, общественных наблюдательных комиссий и в изгнании оттуда реальных правозащитников. Да, он работал против признанных, очень активных, очень эффективных и, надо сказать, очень мужественных, много лет существовавших в России общественных организаций и правозащитных организаций — таких, как Комитет против пыток, например. Можно сколько угодно слов на это вывалить, но это факт.

Дальше, когда он стал одним из множества таких же… Они существуют в разных областях, совсем необязательно связанных с какими-то уголовными проблемами, с правами заключенных или с чем-то таким. Такие же люди борются со СПИДом внутри государства, такие же люди занимаются экологией, такие же люди занимаются какими-то медицинскими проблемами, такие же люди занимаются борьбой с коррупцией. В любой области правозащиты, в любой области общественной деятельности вы найдете тех, кто пытается паразитировать на связях с государством. Это на самом деле вещь вполне расхожая.

Кому-то это удается, кто-то делает на этом большую карьеру. Вон у нас полный Совет по правам человека при президенте сегодня состоит из таких людей, у которых получилось, которые смогли это сделать. А кто-то в какой-то момент срывается. У кого-то случается какая-то неприятность. Кто-то просто зарвался, кто-то просто решил, что бога за бороду схватил, кто-то взял какую-то взятку, кто-то поссорился с каким-то начальством. Кто-то не поделился — такое тоже бывает. И карьера ломается.

Вот так она сломалась и у Осечкина. И он в какой-то момент… Там была еще история с совершенно очевидной мошеннической операцией, когда он пытался торговать так называемыми страховками для заключенных. Любой человек, который занимается профессионально всем, что связано с местами лишения свободы, с правами заключенных, поймет, что в российских условиях никакое страхование принципиально невозможно прежде всего потому, что никогда этих страховок не признает никакой тюремщик. Никогда этого страховщика, этого страхового агента не впустят внутрь пенитенциарного учреждения. Никогда это не будет работать. Поэтому это прямое мошенничество.

Что такое мошенничество? Это когда человек обещает, что он окажет какую-то услугу, сделает какую-то работу, при том, что он твердо понимает сам, что он этой работы не сделает, услуги этой не окажет и помощь эту предоставить не может. Вот это и есть мошенничество. Это и есть на доверии: человеку доверяют, а он обманывает. Вот это и была работа Осечкина. Можно сколько угодно слов на это все навалить, но она была и никуда не денешься.

После этого он вынужден был уехать. Уехал он очень странно. Он оказался в Биаррице. Биарриц, знаете ли, последнее место во Франции, где может оказаться политический беженец. Это невероятно дорогое, невероятно пижонское, невероятно роскошное место. Роскошнее него, не знаю, может быть, Кап д’Антиб на Лазурном берегу. Еще, может быть, с большим трудом можно найти пару населенных пунктов, где цены на недвижимость выше и где вообще стоимость жизни выше, и где правозащитник будет чувствовать себя неуместнее.

Я думаю, что речь шла о том, что, так сказать, жизненным проектом была торговля недвижимостью для российских клиентов. Так и есть. Вы это найдете в материале «Проекта», что фирма эта существует, она найдена. Формально ей управляет жена Осечкина. Это не я выдумал, я просто это читаю там. И в этом смысле это очень логично. Да, вот за этим стоит жить в Биаррице.

Кроме того, там есть еще очень странная история с неким французским правозащитником удивительным, который, в общем, более-менее незнаком никаким французам. Очень смешно: у него русская статья в Википедии есть, а французской статьи в Википедии нет. Правозащитником, который помогал Осечкину там осесть. Это довольно странный человек, очень скандальный. Он известен тем, что устраивал какие-то странные акции на вот этих объектах недвижимости, которые принадлежали вроде бы первой жене Путина. Ну вы понимаете: Биарриц, первая жена Путина и Владимир Осечкин. Собственно, вот они как-то нашли себе правильное место жизни.

Этот человек, действительно довольно странный, помог Осечкину. Есть одно интересное обстоятельство. Оно заключается в том, что у этого правозащитника был еще один подопечный, еще один русский — российский, точнее, — политический беженец, которому он помогал.

Да, правозащитника этого на самом деле зовут Пьер Афнер. Просто если вам попадется это имя, чтобы вы имели в виду, что это он. Так вот, этот российский политический беженец, которому он помогал, называется Вячеслав Мальцев. Это тот самый человек, помните, который анонсировал какую-то там свою революцию, подвел тысячи людей под уголовное преследование и потом сбежал. И, в общем, явно тоже является политическим аферистом, несомненно.

Вот протягивается такая странная линейка, странная такая ниточка между Вячеславом Мальцевым, Владимиром Осечкиным. Можно тысячу слов на эту тему вывалить, можно бесконечно на эту тему оправдываться и размахивать какими-то папками с документами, содержание которых неизвестно, но что там внутри? А внутри там Вячеслав Мальцев и вот этот странный Пьер Афнер, никому не известный, который, собственно, и помогал.

И дальше случился один эпизод. Один. Это эпизод с Сергеем Савельевым, человеком, который вывез из России большой диск, наполненный видеосвидетельствами пыток в тюрьме. В этой истории с Савельевым все странно. Очень странно, Каким образом образовалась эта коллекция, как так вышло, что огромное количество разнообразного видеоматериала стекалось в одно место, и человеку удалось в условиях тюрьмы его сохранить. Очень странно, каким образом ему удалось этот диск вынести из зоны. Там есть вполне фантастическая история о том, что он где-то его спрятал при выходе уже после всех обысков, а потом, когда выходил на волю, споткнулся и упал, и упал ровно на тот кустик или на ту ямку в земле, где это было спрятано.

Все это выглядит очень странно. Еще более странная история с тем, как все это удалось вывезти из России. Но, тем не менее, в этом много реального. Реальный пыточной материал, реальный громадный сборник этого пыточного материала, реальный диск, действительно вывезенный, действительно оказавшийся за границей. Действительно материалы эти начали демонстрироваться широко. Это все происходило осенью 2021 года.

Объяснение у этого может быть только одно: в этом был кто-то заинтересован внутри системы соперничающих спецслужб. Является ли это чем-то невероятным, редким, необычным? Нет, не является. Это обычно так и устроено. Более того, я вам скажу, является ли это чем-то, что, скажем, дискредитирует каким-то образом этот материал, эту видеоинформацию и так далее? Абсолютно нет. В конце концов, любой расследователь скажет вам, что огромное количество расследований делается именно так. Находится интересант. Находится кто-то, кто хочет навредить конкуренту, кто действует из своих собственных интересов, кто пытается испортить жизнь кому-то, а расследователь этим пользуется. Расследователь говорит: «Давай-давай, иди сюда, неси мне. Ты хочешь завалить вот этого твоего конкурента? Очень хорошо. Давай, неси мне, мне пригодится это. Я тебе помогу».

В этом нет ничего экзотического. В этом нет абсолютно ничего непривычного, ничего фантастического. Так устроена в значительной мере работа расследователя. Она построена на том, что люди злые, жадные, мстительные, глупые. Они лезут друг на друга, они добывают друг на друга компромат и они потом этот компромат пытаются каким-то образом сбыть и продемонстрировать. И люди, которые придерживаются совсем других интересов, которых интересует в этой ситуации правда, интересуют права человека, интересует наказание преступников и так далее — они этим искусно пользуются.

Поэтому тот факт, что кто-то для того, чтобы расправиться с руководством тогдашнего ФСИН и с его начальником Александром Калашниковым, собрал этот материал, организовал эту утечку и в конечном итоге организовал эту публикацию — я не вижу в этом ничего плохого. Очень хорошо. Когда еще кому-нибудь захочется какого-нибудь Калашникова свалить, давайте еще такого. Собирайте и организуйте утечки.

Почему это в итоге пришло к Осечкину, к тому моменту, в общем, прекратившему всякую свою правозащитную деятельность и вообще всякую деятельность, связанную с какими-то общественными проектами — потому что он ведь работал под защитой и внутри государственной системы, а тут он рассорился с государством и уехал из этого государства, — почему это попало к нему? Не знаю. Видимо, существовал какой-то тендер. Кому-то пришло в голову, что есть такой человек. Мы его давно знаем, мы с ним давно имели дело, мы знаем, где он. Мы как-то примерно себе представляем, как с ним работать, как с ним разговаривать, у нас есть его координаты. Почему бы не ему?

Есть какая-то странная история про то, что Сергей Савельев, собственно, обладатель этой первичной информации, на протяжении многих месяцев ходил по разным правозащитным организациям, предлагал этот материал, но никто из них не заинтересовался. Абсолютно неподтвержденная и очень малоправдоподобная информация. Почему-то никто не свидетельствует о том, что он куда-то ходил и кому-то что-то предлагал. Да и сама эта ситуация — ходит человек с диском и говорит: «Вот я вынес из тюрьмы»… Не всякий в это поверит, надо сказать.

Ну вот решили использовать для этого Осечкина. Очень хорошо, прекрасно. Но только надо отдавать себе отчет, что на этом правозащитная деятельность Осечкина как началась, так и закончилась. Ничего больше он предъявить в качестве успешных проектов не может. Дальше нескончаемая история разнообразных обломов и неудач, бесконечное «вот я вывозил такого-то человека, но не вывез», «я помогал спастись, найти статус за границей, но не помог»… Дальше выяснилось, что на этом он еще и пытается зарабатывать. Появилось множество свидетельств людей, которые говорили и писали о том, как он выставлял какие-то совершенно невероятные тарифы, совершенно, надо сказать, жульнические.

Вот очень простая история. Если снять с нее всю эту шелуху, если с этого лука обобрать все эти сто одежек без застежек (или что это, капуста, сто одежек?), все очень просто. Человек, который пытался сделать карьеру на государственной правозащите, один из очень многих таких. Человек, которому это не удалось. Человек, который потом получил шанс прославиться. Ну что ж, отлично. Этот шанс и нам пригодился.

Ровно так же, как нам пригодится война — чья-то, мы не знаем, чья, — чья-то война с Калашниковым. Это, собственно, обычно так и бывает. Когда кто-то хочет уничтожить своего политического врага, общество извлекает из этого свою пользу. Когда кто-то хотел уничтожить, не знаю, генпрокурора Чайку, полезла наружу разная информация о нем. Когда кто-то хотел уничтожить Медведева, полезла наверх информация о нем. Когда кто-то разозлился на то, что его выкинули из проекта этого самого дворца в Геленджике, полезла информация о дворце в Геленджике.

Собственно, да, расследователи, правозащитники умеют этим пользоваться обычно. Ну и очень хорошо, прекрасно. И в данном случае воспользовались. Только не надо ничего преувеличивать. Не надо после этого рассказывать, как много удалось сделать. Кроме этого, не удалось сделать ничего. Все остальное — бесконечная цепь неудач, бесконечная цепь не случившегося, не сложившегося, не получившегося, недотянутого, не организованного и бесконечная эксплуатация одного и того же успеха. Вот и все, что я хотел бы рассказать вам на эту тему. Я не буду больше к ней возвращаться. Хватит, я потратил на это уже достаточно много времени.

Ну что же, вот, пожалуй, те события, которые стоят обсуждения. Остался один сюжет, но я специально его приберегу на будущую неделю. Это сюжет о тех довольно активно поднявшихся разговорах о возможности обменов, в том числе обменов российских политических заключенных на преступников и убийц, которые сидят в западных тюрьмах, которые действовали по заказу путинского режима. Вот как-то пошел разговор о том, что их все-таки хотят получить назад и что здесь возможны всякие варианты с обменами. Не буду сейчас в это углубляться, поговорим с вами об этом на следующих неделях. Я уверен, что этот сюжет будет иметь продолжение. Я уверен, что нам еще много предстоит к нему возвращаться.

А пока все. Это была программа «Суть событий», это было эфир «Сути событий», стрим «Сути событий». Я благодарю тех, кто навалил мне тут лайков довольно значительное количество. Большое вам спасибо! Я буду очень рад увидеть их еще. Это явно не предел, на который я могу рассчитывать. Я благодарен тем, кто подписывался, я благодарен тем, кто воспользовался «Суперчатом» за эти 1,5 часа, и тем, кто воспользовался другими возможностями для поддержки моего канала.

Спасибо, что вы были моими зрителями и слушателями. Спасибо, что вы были внимательны к тому, что я говорю. Я буду продолжать. Мы встретимся с вами в будущую пятницу. Меня зовут Сергей Пархоменко. Всего вам хорошего, до свидания!