«Статус» с Екатериной Шульман
Противопоставить веселым очередям — что за Дунцову, что за Надеждина, что в «Полдень» — нечего. Грустные и невыспавшиеся бюджетники, которых сгоняли утром 15-го числа, как-то не смотрятся. Если у вас 87%, то этому должна соответствовать определенная картина — колонны трудящихся, которые со знаменем и с песнями маршируют на участки. Ничего подобного продемонстрировано не было…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
М.КУРНИКОВ: Здравствуйте! В эфире программа «Статус», которая выходит на трех каналах: на канале Екатерины Шульман… Здравствуйте, Екатерина Михайловна!
Е.ШУЛЬМАН: Добрый вечер!
М.КУРНИКОВ: На канале «Bild на русском» и на канале «Живой гвоздь».
У нас сегодня должно быть довольно плотно, потому что событий много. У нас еще сегодня будет рубрика «Отцы», и мы должны успеть к вашим вопросам. Поэтому начинаем скорее.
НЕ НОВОСТИ, НО СОБЫТИЯ
М.КУРНИКОВ: Даже не буду спрашивать, о каком событии вы будете говорить.
Е.ШУЛЬМАН: Думаю, что вы угадали. Закончилось наше трехдневное электоральное упражнение. Мы довольно много времени посвятили его ходу, его возможным последствиям. И рассматривали мы его с политической и с административной точки зрения.
А сегодня, когда оно завершилось, мы поговорим о том, почему это всё было незаконно от начала и до конца. Сейчас самый момент рассказать о том, о чем все знают, но, мне кажется, не то чтобы собирают в некую цельную картину.
Кроме того, послушав некоторое количество подведения итогов нашего электорального мероприятия, я опасаюсь, что многие, в том числе, профессиональные наблюдатели имеют склонность его как бы отбрасывать, как нечто, что мы видели уже много раз: А чего вы ожидали? Разумеется, результат предрешен. Тут не на что смотреть. Поехали дальше.
Мне кажется, это неправильный подход, потому что с точки зрения научного наблюдения, мы всегда рассматриваем изменения, смотрим на то, что трансформируется. А с точки зрения прикладной, таким образом, откладывая всё это в некую папку «Проходите, тут не на что смотреть», мы позволяем этому свершиться, даже не фиксируя, что на самом деле происходит.
Давайте вспомним про правовую рамку происходящего. Когда были предыдущие выборы в 18-м году, наша передача уже выходила, это было 6 лет назад. С тех пор довольно много произошло событий и трагических и драматических. И в этой череде происходящего конституционные изменения 20-го года несколько забылись. О них довольно редко вспоминают. При этом, поверьте, те люди, которые организовывали эту процедуру изменения конституции, вовсе о ней не забыли, потому что она является основой для их дальнейшего пребывания во власти. А сохранение власти — основная цель и смысл существования любой автократии. Повторяем этот простой тезис, потому что он очень хорошо дисциплинирует нашу мысль, выстраивая голову нужным образом.
Итак, в 20-м году Конституция Российской Федерации была изменена в ходе неконституционной процедуры. Не было никакого референдума. Конституция была одобрена — новая, Конституция фактически, обширные поправки во все ее части — в ходе конституционного голосования, проведенного по закону, принятому специально для этого случая. Так не бывает. Законы не принимаются на случай, они либо постоянно действуют, либо не действуют.
Все эти поправки, касавшиеся самых разных глав и разделов Конституции, было предложено одобрить одной галочкой — это тоже противоречит действующему российскому законодательству, согласно которому каждая из поправок должна рассматриваться отдельно. Это касается, как рассмотрения в парламенте, так и одобрения на референдуме.
Это было сделано для того, чтобы накрыть под кучей всяких бессмысленных деклараций про традиционную семью и социальную роль государства ту единственную поправку, которая, собственно, и была причиной всей этой процедуры, а именно так называемое обнуление или, как говорят наши латиноамериканские коллеги continuismo — это у них называется эта самая склонность вписывать в Конституцию всякие разные новеллы с целью посидеть еще подольше.
М.КУРНИКОВ: Валентина Терешкова сказала бы: «Чем мудрить?»
Е.ШУЛЬМАН: Да, действительно, мудрить тут нечего. Нет ни одного авторитарного режима на белом светушке, который этим бы не увлекался. Посмотрите на конституционный процесс наших братьев по постсоветскому пространству, на страны Центральной Азии, на страны Латинской Америки, Северной Африки, Центральной Африки. Крайне редок тот случай, когда бы это не происходило. То есть в этом был весь смысл.
Таким образом, наш с вами инкумбент имел свой последний срок с 18-го по 24-й год. Напомним, что он просидел 2 раза по 4 года, 2 раза по 6 лет — президентский срок был продлен…
М.КУРНИКОВ: Злые языки скажут, что в 2008 вообще-то кончился его последний срок, и уже третий и четвертый были сомнительными.
Е.ШУЛЬМАН: На тот момент было в Конституции написано, что нельзя два срока подряд. Мы же напомним нашу чудную конституционную казуистику. В 20-м году слово «подряд» было уничтожено, демократизм восторжествовал за одним единственным исключением: всё, что было до этого, не считается, каким-то образом оно обнуляется. То есть если смотреть очень великодушно на Конституцию, то два срока по 4 и два по 6, но больших — это, в общем, еще в какие-то рамки лезет. То, что у нас произошло за эти три дня, не лезет ни в какие рамки совсем.
Это не вопрос наличия или отсутствия народной поддержки, искренности этой любви, или это любовь из-под палки — это абсолютно неважно. Народ может обожать кого угодно, но это никак правовых условий не меняет.
Давайте представим себе на мгновенье, как это происходит в правовой ситуации. Вот есть у вас национальный лидер, которого любит вся страна, обожает. А у него второй срок заканчивается. Что же он делает, бедный? Он говорит: «Дорогие граждане, я бы с вами всю жизнь прожил, в глаза бы вам глядел, — «а нынче все косится в сторону», как писала Марина Цветаева, — но вот не могу: закон не позволяет. Вот, пожалуйста, преемник мой Петр. Люблю его как сына родного. Он будет продолжателем моего дела. Если вы его так же любите, голосуйте, пожалуйста, за Петра».
Вот это нормальный порядок вещей. Я это рассказываю для того, чтобы отстроиться от нормы и понять, как далеко мы от нее отошли. Если мы не будем держать ее в нашем поле зрения, то мы совершенно утонем в бессмысленных дискуссиях о том, сколько голосов настоящий, сколько ненастоящих, а вот бюджетники… а что у них в душе? А что они чувствуют на самом деле? А можно это как-то выяснить без вскрытия? — это все пустные умствования.
М.КУРНИКОВ: Давайте осмыслим это. Это правда, важная мысль. Мы посмотрим рекламу…
Е.ШУЛЬМАН: Столь же очевидная, сколь необходимая.
М.КУРНИКОВ: Коротенечко подумаем и вернемся.
РЕКЛАМА
М.КУРНИКОВ: Продолжаем первую рубрику.
Е.ШУЛЬМАН: Продолжаем отмечать, что отличает этот электоральный цикл от всех предыдущих. Первый слой мы с вами разъяснили до рекламной паузы.
М.КУРНИКОВ: В общем, его уже немало на самом деле.
Е.ШУЛЬМАН: Его достаточно, чтобы сформировать свое мнение о всем происходящем, но это еще не всё.
Сейчас, когда у нас этот сомнительный торт «Наполеон» будет покрываться всё новыми и новыми слоями, полезно помнить, что такое выборная процедура. Что сколько ее не ломай, все равно мало. Все равно она не поддается. Вот узурпировали вы власть незаконно, Конституцию переписали под себя. Хорошо. Вы имеете возможность не допускать никаких конкурентов кроме тех, которых вы сами выберете по известному принципу, многократно описанному о Белоснежке и семи гномах. Еще одна, кстати, необычность этого электорального предприятия состоит в том, что это самый короткий список кандидатов во всей постсоветской истории России. Никогда там мало людей не получало возможности баллотироваться в президенты.
Кстати, мелкая, но интересная деталь подготовки этой кампании состояла в том, что у нас есть некоторый набор стандартных лиц, которые каждый цикл баллотируются. Например, Сергей Бабурин или Андрей Богданов, видный российский масон. Они создают какое-то оживление, отвлечение внимания, просто демонстрируют, что в бюллетене какое-то количество людей.
А эти регулярные кандидаты тоже начали собирать подписи. Более того, они даже пришли с ними в ЦИК, но там они внезапно передумали, вспомнили, что у них дома не выключен утюг и ушли домой, больше не возвращались. То есть этих персонажей, этих украшений сцены привычных было решено на эту сцену не ставить? Почему? Потому что это слишком рискованно. Мало ли вокруг кого наш непредсказуемый избиратель решит на этот раз сплотиться, поэт оставили только троих, выбранных по принципу уже совершеннейшей безнадежности.
Впервые применяется на президентских выборах трехдневное голосование — практика, заимствованная со времен ковида. В 18-м году, естественно, никто о трехдневном голосовании ничего не слышал. Это дает большие возможности для фальсификации, потому что две ночи без присмотра бюллетени проводят в здании избиркома в то время, когда силы зла властвуют безраздельно.
Впервые на президентских выборах применяется электронное голосование. В 29 регионах граждане могли им пользоваться, и не просто могли, но активно к этому были принуждаемы. Повесть об электронном голосовании — это отдельная трагическая история, даже если вообще не брать ее технического аспекта, в котором я не очень разбираюсь. Но то, что оператор, провайдер этой системы — ФСБ, уже наводит на какие-то мысли.
М.КУРНИКОВ: Сила бренда сказывается.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Даже если мы оставим вопросы о том, где блокчейн, а где не блокчейн, тысячи сообщений и скриншотов всяких переговоров в чатах о том, как сотрудников предприятий, преподавателей вузов, студентов заставляют регистрироваться в этом ДЭГе, прямо говоря о том, что то, как вы проголосуете и проголосуете ли вы вообще, будет видно и известно, — это, конечно, поражает воображение.
Кроме того, те регионы, которые могли пользоваться онлайн-голосованием в этот раз, почему-то в этот раз переживают рост числа избирателей в время, как по сравнению с 18-м годом, в целом у нас людей в целом стало меньше. У нас демографическая тенденция отрицательная, мы с вами об этом говорили много раз. Более того, это является предметом озабоченности нашего руководства, которое тоже все время об этом говорит. Но в некоторых местах избиратели прямо как грибы растут, и все они находятся в электронном пространстве.
Следующий увлекательный слой этого электорального мероприятия, отличающий его от всех остальных, — это, конечно, голосование новых или «воссоединенных территорий». Так это называется на официальном языке.
Кстати, интересное было исследование по статистике таких употреблений. Ищется термин, это назвать-то эти наши воображаемые субъекты Федерации — вот «новые территории», «присоединенные»… Ну, как-то кисло это звучит. Остановились в течение 23-год на набирающем популярность термине «воссоединенные».
Так вот эти субъекты Федерации, ни один из которых не контролируется физически целиком. Это является тоже предметом всяких гласных переживаний и обещаний исправить такое положение вещей. То есть там идут активные боевые действия. Там нет никакой стационарной администрации в том смысле, в какой она была даже в Крыму в 18-м году. В 18-м году Крым голосовал на российских президентских выборах. С точки зрения международного сообщества это было незаконно, потому что он не был признан субъектом Российской Федерации, но там, по крайней мере , жили какие-то люди, их можно было посчитать, составить списки, было кому их составлять были участки избирательные, куда можно было прийти, не по попав под обстрел.
В этих новых территориях ничего подобного не наблюдается. При этом ЦИК публикует цифры, согласно которым там имеется 4, 6 миллиона избирателей. Если результат 87 с копейками процентов кажется вам центрально-азиатским, то посмотрите, как голосуют в ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской области. Я говорила в этой студии, что, скорей всего, будут взяты украинские списки мирных времен. И все эти люди — живые, мертвые, совершенно не находящиеся под российским контролем — проголосуют на президентских выборах. Судя по всему, это, действительно, так. То есть город Херсон, видимо, голосовал за президента Российской Федерации.
Это основа нашего торта. Сейчас будет крем и вишенки. Соорудив эту изумительную конструкцию, вы все равно не можете себе позволить ни честного подсчета явки, ни честного подсчета голосов. Вы начинаете фальсифицировать.
Что касается старых добрых фальсификаций. Это были у нас новации. А сейчас мы перейдем к тому, что мы более-менее видим каждый электоральный цикл.
Часто представляют себе эволюцию российской фальсификационной машины как линейный процесс — от плохого к худшему, постоянного ухудшения ситуации. Это не так, это процесс нелинейный. До того, как свершилось электоральное мероприятие 24-го года, максимальные вбросы, приписки и подделка протоколов, как ни странно это покажется, у нас были, знаете, на каких выборах? На выборах президента 2008 года. Помните, кто в 2008 году в президенты баллотировался?
М.КУРНИКОВ: Дмитрий Анатольевич.
Е.ШУЛЬМАН: Вот. Причина этого административного бешенства, честно говоря, мне неясна. Может быть, система настроена на одного человека, может быть, на Медведева не сработает или боялись, что за него никто не проголосует, поэтому надо стараться. Он был не очень понятный человек и, видимо, были опасения, что народ как-то «не вкурит», как говорят, эту непонятную рокировку и то ли не придет или то ли придет, но проголосует как-то иначе. Тогда были какие-то фантастические приписки. И далее эта приписочная индустрия развивалась, поимев свою кульминацию на парламентских выборов 11-го года. Вот «волшебник» Чуров, «пила Чурова», впервые Гаусс вышел из могилы, потрясенный происходящим и сказал, что так нельзя себя вести. Протесты. Подавление протестов.
Но одновременно — отметим это — реформа российской избирательной системы. С 12-го одновременно с консервативным поворотом во внутренней политике и довольно агрессивным поворотом политики внешней, надо сказать, что система электоральная улучшалась — это надо признать. И доулучшалась она до того, что в недавние годы называлось «золотым московским стандартом». Сейчас уже никто не помнит, что это такое, но Москва гордилась чрезвычайно тем, что она не фальсифицирует, не вбрасывает, борется с каруселями, вообще сотрудничает с наблюдателями. Вот сейчас у нас Григорий Мельконьянц в тюрьме сидит, а до того он в ЦИК ходил, как на работу. То есть он был постоянным участником всех в ЦИКе совещаний. Это не значит, что «Голос» прямо как-то слушали непременно, но участниками процесса они, несомненно, были.
Появилась индустрия наблюдателей, одновременно развивались технические средства, которые наблюдение это облегчали. Появились КОИБы, появилось наблюдение на участках с выкладыванием записей в сеть, чтобы можно было посмотреть, что там происходит.
Это не делало наши выборы конкурентными, потому что недопуск кандидатов, контроль над информационным пространством и контроль над финансовыми потоками только усиливался, но техническая сторона дела прогрессировала. Вот такое у нас было странное, диспропорциональное развитие.
Так вот оставшиеся наблюдатели — а надо сказать, они остались, «Голос» продолжает работать, трижды иностранный агент по новому закон; карты нарушений, на которую граждане только присылают (это только мне так кажется, чт о они мне все присылают — нет, они присылают и «Голосу» тоже и правильно делают, лучше им: они лучше разбираются в предмете); «Голос» выпустил доклад, кстати говоря, два уже доклада, на который я бы тоже обратила внимание, — так вот, по словам наблюдателей и экспертов в 24-м году мы видим обрушение этого процесса. Те практики, которые, казалось бы, остались в 2011 году вернулись в полной мере. Административная машина находится в состоянии истерической активности.
Люди, которые организуют выборы практически, видимо, очень опасаются за свою жизнь, здоровье и безопасность и также понимают, что никакие наказания за избыточное рвение, даже символически им не грозят. А вот наказание за невыполнение KPI им грозит самое определенное. Поэтому мы видим старые добрые просто фальсификации протоколов…
Вспомним вот еще какую вещь. Мы часто употребляем термины «электоральный султанат». Некоторые его ругают за этническую окраску. Но поскольку электоральным султанатом является, например, Саратовская область, то надо помнить, что это абсолютно не про этничность, а исключительно про способ администрирования. Так вот чем отличаются электоральные султанаты от всех территорий, где тоже могут быть фальсификации? Отличаются они тем, что фальсификации происходят на уровне протокола.
То есть либо вы химичите с бюллетенями — не в смысле зеленкой заливаете, а вы смысле перекладываете их из пачки в пачку (так называемый «владимирский перевертыш»). Заполняете пустые бюллетени, которых у вас осталось много, проносите их в нижнем белье, как делают иногда члены избирательных комиссий, в общем, вкидывайте их. А потом считаете, как есть. Вот вы нарисовали, а потом посчитали и посчитанное отправили наверх. Это одна история. Это трудоемко, это небезопасно, за этим можно наблюдать.
Либо вы переписываете протокол на уровне УИК, либо на уровне ТИКа. То есть вне зависимости от того, что у вас там в бюллетенях, вы просто рисуете какую-то нужную вам картину. Всё это, естественно, выявляется методами статистического анализа, так называемый «метод Шпилькина». Сергей Шпилькин — наиболее известный аналитик, работающий в этой области.
На этих выборах мы наблюдаем то, что мы называем «калькуляторный результат». Это та финальная цифра, которую вы вписываете в протокол и которая очевидным образом получилась у вас, когда вы желаемое вами число бюллетеней поделили на желаемое вами число бюллетеней за нужного кандидата. То есть у вас есть KPI , у вас есть ответ задачи, вы подгоняете задачу под ответ.
Это все отличным образом ловится. Почему-то люди, которые говорят о фальсификациях, часто представляют себе фальсификацию результатов. Но точно так же рисуется и явка. …скачок явки произошел в первый день после 15 часов. Всех бюджетников загоняли голосовать в первой половине дня. Кого-то согнали, кого-то не согнали — где как вышло. Эта компания вообще отличается глубоким недоверием к белковым телам. Понимаете, физический избиратель, какой бы он ни был бюджетник, он ненадежен. А вот несуществующий избиратель — мертвые души, электронные какие-то протоны или нейтроны — кто там бегает у них в ДЭГе? — вот это да, с ними можно добиться нужного результата, потому что с людьми все-таки как-то опасливо.
Поэтому бедные бюджетники проголосовали в первую половину дня 15-го числа. За это им были обещаны отгулы, а также сохранение жизни, что в другом сценарии не гарантировано. После 15 часов вдруг у вас происходит резкий скачок явки. Это значит, что вы посмотрели, сколько пришло ваших бюджетников — их пришло недостаточно — явку вы пририсовали.
Наиболее чистыми, красивыми «калькуряторными результатами» отличаются, конечно, наши четыре воображаемые территории.
М.КУРНИКОВ: Даже Чечню обогнали.
Е.ШУЛЬМАН: Не знаю, кому отдать сомнительное первенство в этом позорном соревновании. Но не готова. То, что и там и там 95+ — это было предсказуемо. Если вы выдумываете несуществующую территорию, населяете ее воображаемыми людьми и проводите там воображаемые выборы, то чего стесняться-то? Это все происходит, в общем-то, во сне. Чего тогда ограничиваться этими 87%?
М.КУРНИКОВ: Вспомнил эту фразу Дугина: «Мы всех заставим видеть русские сны». Вот, видимо, это про это.
Е.ШУЛЬМАН: Может быть. «Пила Чурова» во всей красе видна нам, как на графиках явки, так и на графиках результатов. Это так называемое неестественное распределение. Кстати говоря, это отвечает нам на вопрос, почему на зарубежных участках, где наиболее эффектно выглядела акция «Полдень против Путин», потому что количество участков сократили, соответственно, все люди пришли в одно место — это максимально напоминало митинг. Тогда как в России 95 тысяч участков, поэтому вы пришли на свой участок в 12 и еще 5 человек пришло. Вы смотрите — вам грустно, что мало народу. В соседней школе тоже пришло 5 человек, они тоже смотрят друг на друга с печалью.
М.КУРНИКОВ: И то были участки, где все-таки образовались очереди.
Е.ШУЛЬМАН: Да, это были в основном крупные города, которые у нас наиболее репрессированы политически, тем более, что они представляют основную Россию вопреки распространенному представлению.
Так вот, многие удивляются, почему в результате на зарубежных участках, во-первых, не совпадают итоги с экзитполами, А во-вторых, итоги какие-то среднероссийские. Как же так? Неужели все эти люди пришли постоять в очереди за инкумбента?
М.КУРНИКОВ: Но много где совпадают.
Е.ШУЛЬМАН: Кое-где совпадают, а кое-где нет. В Праге, по-моему, не сильно совпали. Многие насчёт Праги удивлялись. Это достигается двумя элементарными приёмами. Во-первых, не пускают тех, кто пришёл после 12, пускают тех, кто пришёл до 12, а это в основном пожилой электорат. Дальше создаются искусственные заторы, искусственные промедления, и люди не могут зайти. Если вы стояли в городе Берлине, вот вам в городе Осло повезло.
М.КУРНИКОВ: Мне повезло в городе Осло. Я вам могу тоже рассказать технологию, которая там была. Там до 11.00 подвезли несколько автобусов, которые очень быстро прошли, проголосовали, как положено. И эти люди почти все отказались участвовать в экзитполах. А вот те, кто начали приходить к полудню или после, — вот те уже попали в многочасовую очередь ,и там всё не спеша. Так это было. Но в Осло повезло.
В любом случае мы понимаем эту технологию. Я так понимаю, она подтверждается сразу в нескольких городах, что до 12.00 — очень активно, важно было подвести правильный электорат на специальных автобусах с синими номерами, чтобы они все проголосовали.
Е.ШУЛЬМАН: Ну, кроме того, фальсифицировать результат на участке в посольстве точно так же легко и приятно, как на любом другом участке. Поэтому здесь удивляться на самом деле нечего.
Итак, что мы имеем? Мы имеем тот результат в качестве объявленного, который и до этого демонстрировался в качестве сначала KPI, потом так называемых формирующих опросов, то есть такой опрос, где на самом деле рассказывают, что будет, а потом и в качестве первых так называемых экзитполов.
Напомню, что кроме результата первого кандидата, ещё все остальные должны быть выстроены в правильном порядке, который подтверждает валидность нашей партийной системы. Только то есть, сколько фракций, столько и голосов. Это не совсем так получилось, но, видимо, Судя по тем протоколам, которые присылаются, всё-таки наш пластиковый кандидат Даванков так и пришёл вторым. Видимо, так оно и было, и его голоса были распределены в основном в пользу кандидата Харитонова, которому нельзя было дать провалиться, потому что КПРФ правильно себя ведёт политически. За что же их обижать?
А кроме того, немаловажный момент: все они должны были получить больше трёх процентов, потому что тогда Они получают бюджетное финансирование. 170 руб. за голос. Каждый может посчитать, сколько это будет.
М.КУРНИКОВ: Там за 500 млн.
Е.ШУЛЬМАН: Вот опять же, как в анекдоте про Раскольникова. 10 старушек — червонец. Тут всё-таки сумма набегает вполне прилично.
Кандидаты, естественно, были подобраны такие, что они за свои голоса бороться не будут. Трудно себе представить по окончанию выборов выход кандидата к разъярённым избирателям с призывом: «Давайте соберёмся вокруг ЦИКа и не дадим украсть ваш голос!»
М.КУРНИКОВ: Кстати говоря, надо сказать, что в 11-м году партии поиграли в эту игру.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Поэтому в 24-м году как раз кандидаты были подобраны, и партии за эти годы выдрессированы таким образом, что никаких такого рода неожиданностей от них ждать не приходилось.
Всё у нас получилось, таким образом, максимально красиво. Хотя надо сказать, что это была необычная ситуация, когда приходится не просто добрасывать главному кандидату, а, опять же возвращаясь к методу Шпилькина и к подсчетам коллег из «Голоса», — у них получилось около 22 миллионов нарисованных голосов.
М.КУРНИКОВ: Как минимум, не учитывая электронное голосование и воображаемые территории.
Е.ШУЛЬМАН: Совершенно верно. Это материковая Россия. Это физические голоса, 22 миллиона голосов. Вспомним опять же наш слоеный пирожочек. Всё это выстроено вами, вся эта замечательная конструкция и все равно вы такое чудовищное количество голосов как минимум просто вынуждены нарисовать, потому что все равно столько, сколько у вас задано, столько не получается.
Зачем нужно было 87%? Это многих удивило. Потому что такая цифра не вызывает доверия и избирателя. Она все-таки чудновата, на среднерусский слух она звучит странно. Мы не привыкли к такому, мы привыкли, что это где-то в Чечне — ладно, в Таджикистане — ладно, а у нас такого все-таки не бывает. Ну, и кроме того это чрезвычайно облегчает задачу всем внешним контрагентам, потому что признать такие выборы мудрено. Трудно поверить, что 87% взяли да и проголосовали за действующего президента уже бог знает, в который раз, а еще при такой изумительной совершенно явке.
Отвечая на вопрос «зачем?»,можно давать разные ответ. Во-первых, результат в 24-м году должен быть больше, чем в 18-м, потому что иначе получается, что людям в 18-м году президент больше нравился. А почему же он мог больше нравиться в 18-м году? Ну, наверное, потому что тогда войны не было. Можно ли привести наблюдателей к такому вывод? Ни в коем случае нельзя.
Кроме того, как верно заметил коллега Баунов, многие губернаторы в 22-м, 23-м году переизбирались с результатами 80-процентными и повыше. И они могли быть в ужасе от мысли, что кто-то может подумать, что они для себя больше старались, чем для президента! Для себя ты насобирал вон сколько голосов, а в Москву сколько отвез? Меньше отвез. Это совершенно неприемлемое подозрение, пугающее. Поэтому старались.
Что из этого можно считать? Мы с вами много говорили о том, что система отношений после выборов зависит от того, какое впечатление на нее саму произведут эти выборы.
Мы не знаем пока, ориентироваться на чьи-то выражения лица мы не будем, потому что были уже на этот счет всякие психологические анализы: сначала был грустный, потом стал веселый, был веселый, потом погрустнел. Не надо этим заниматься. У каждого человека свой метаболизм, он отражается у него на лице.
Мы узнаем это по выводам несколько позже. Например, будут ли какие-то кадровые изменения в политическом блоке, хорошо они сработали или не очень хорошо. В принципе, выборы в автократиях — упражнение для самой системы. Во-первых, она должна продемонстрировать эффективность свою, во-вторых, лояльность, только способность работать и готовность фальсифицировать. То есть все эти люди вместе заняты работой фальсификации — это их повязывает.
Тут мы видим, что все участники вполне готовы заниматься тем, чего от них ожидают, то есть в этом смысле показать красиво не получилось. Прямо скажем, по картинке — проиграли.
Противопоставить веселым очередям — что за Дунцову, что за Надеждина, что в «Полдень» — нечего. Грустные и не выспавшиеся бюджетники, которых сгоняли утром 15-го числа, как-то не смотрятся. Потом, если у вас 87%, то этому должна соответствовать определенная картина, и эта картина может быть… Если вдруг на мгновение мы можем поверить, что это всё так… То есть какая социальная реальность должна соответствовать таким итогам?
М.КУРНИКОВ: Необычайное праздничное единение.
Е.ШУЛЬМАН: Колонны трудящихся, которые со знаменем и с песнями маршируют на участки. То есть их должно быть дико много и они должны быть полны просто невероятного энтузиазма, бьющего через край. Ничего подобного продемонстрировано не было. Вообще компания была небеспроблемная, если мы попробуем на нее посмотреть изнутри.
Ну и объем фальсификаций и их демонстративность, конечно, может быть сочтена признаком силы и политической устойчивости. Вот смотрите, что мы можем себе позволить, вот, насколько мы не хотим производить хорошее впечатление, мы хотим производить пугающее впечатление.
С другой стороны, это можно рассматривать как грубую работу. Система ведь не любит особенно распускать свои винтики. Если так легко можно все нарисовать, это расслабляет, снижает дисциплину.
Приведу пример. Почему большинство армий мира преследует мародеров в своих рядах? Не из любви к гражданскому населению, не из гуманизма. А потому что если вы разрешаете солдатикам своим этим заниматься, то они очень скоро перестанут и вас слушаться. Если разрешать легко, не опасаясь никакой щуки в море, делать это самым легким для себя способом, идти по пути меньшего сопротивления, это исполнительскую дисциплину расшатывает.
Посмотрим какие выводы будут из всего этого сделаны. Первое важное выступление победившего кандидата… Кстати, вот у кого будут проблемы, Максим Владимирович, так это у нас с вами.
М.КУРНИКОВ: Почему?
Е.ШУЛЬМАН: Потому что если мировое сообщество, действительно, не признает результаты выборов, то мы окажется в ситуации, как в Беларуси и не сможем называть нашего товарища президентом. Что будем делать? Я по имени никого не называю, я всех стараюсь по должностям.
М.КУРНИКОВ: Всем бы такие проблемы, Екатерина Михайловна.
Е.ШУЛЬМАН: Будем инкумбентом продолжать?
М.КУРНИКОВ: Есть разные варианты. Главарь государства. Если серьезно, то фактическим руководителем. Но президентом после этого называть как-то язык не поворачивается.
Е.ШУЛЬМАН: Я боюсь, что да, будет затруднительно. Институционалисты мы или кто? Мы всегда адресовались к институтам, а не к персоналиям, но вот это… не имеет институциональной окраски.
Кто бы он ни был, товарищ наш, первым делом только вот были объявлены результаты выборов, поспешил он, как и в прошлый раз, на расширенную коллегию ФСБ. И произнес там речь. Речь эту я прочитала, чтобы вам не пришлось.
М.КУРНИКОВ: Вдохновились?
Е.ШУЛЬМАН: Да вообще хочется жить и работать сразу после этого. Сначала всех хвалит, говорит, что замечательно сработало ФСБ в 23-м году. Вот за что хвалят, это интересно, иногда звучит немножко как издевательство: «В 23-м году сотрудники ФСБ грамотно и четко действовали по всем своим направлениям, на деле подтверждая высокий статус, авторитет службы …
Особое внимание вы уделяли выполнению задач, связанных с проведением СВО, надежно стояли на страже конституционного строя, пресекали попытки вмешательства в наши внутренние дела, в том числе, в ходе выборов. В сложной, часто боевой обстановке прикрывали госграницу, а также обеспечивали общественную безопасность».
Напомню, что 23-й год — это год пригожинского мятежа, который ФСБ, включающая в себя подразделения, работающие в армии тоже, не сумело не предвидеть, не предотвратить, ни остановить.
Также, что касается общественной безопасности, то 23-й год — это, конечно, как многочисленных дронов и иных неприятных взрывающихся штука по территории Российской Федерации, так и регулярных обстрелов российской территории.
Что касается прикрытия госграницы, не знаю, чем они ее прикрывали, как тут сказано, «в сложной, часто боевой обстановке», но тут, конечно, вспоминается махачкалинский погром в международном аэропорту. Я напоминаю, что территория международного аэропорта — это государственная граница Российской Федерации. Действительно, ее охраняет ФСБ, включающая в себя пограничную службу. Поэтому тут все успехи перечислены просто через запятую. Всех благодарят за профессионализм и мужество. И дальше говорят, что надо делать дальше: Надо защищаться от внутренних и внешних угроз, народ этого ждет. Напряженный участок работы, связанный с проведением СВО… круг задач широкий: нейтрализация агентуры, террористические диверсионные группы… успешные операции и т.д.
На новых территориях нужно работать тесно с местными властями и опираться на поддержку граждан.
Запад использует трансграничные радикальные террористические группировки.
Дальше следует довольно длинный пассаж, посвященный, очевидно, этим рейдам в Белгородскую область. Вообще удивительно, как этому придается такой высокий статус федеральной новости. Упомянуто о том, как западные структуры предупреждали о возможных терактов в России. Это названо шантажом и стремлением запугать и дестабилизировать.
И далее говорится, что подорвали «Северные потоки» эти злые люди, на всё идут. Провоцируют смуты и гражданские конфликты. И мы укрепляем государственную границу, а они пытаются прорывать — диверсионно-террористические банды.
Тут наиболее цитируемый пассаж из этой речи про предателей, которых надо везде найти и изничтожить, он как раз отсюда. Что за предатели имеются в виду? Это регулярные части противника, зарубежные наемники, всякого рода отребья, которые по разным каналам оказались на территории киевского режима. Все эти попытки провалились.
В следующем пассаже говорилось, что они были встречены достойным огнем и уже понесли большие потери, включая бронетехнику и артиллерию.
Из этой грамматической структуры ясно следует, что это все продолжается. Это очень темный сюжет — это бои в Белгороде и Белгородской области. Не лезу туда, потому что тут надо много понимать такого, чего я не понимаю. Но видно, что в глазах военного и политического руководства это продолжающийся процесс, это прямо центральный совершенно пункт озабоченности.
Вот в этом направлении говорится, что нужно. Когда я сказала про этих предателей, которые прорвались, — их надо без срока давности наказывать, где бы они ни находились. Власовцы творили на советской земле черти, что хозяева их не жалеют, бросают, как пушечное мясо на убой. Вот, собственно, о чём идёт речь.
Выступление краткое и по сравнению с выступлением 18-го года носит чуть менее широкий, вдохновенный характер в 18-м году. Пересмотрите этот текст, он содержит в себе политическую программу сроков вполне отчётливо.
Так же, кстати, говорится, что атаки на информационную структуру всё время растут. Для превентивной реакции на них нужно работать с наукой, с отечественным инновационным бизнесом, использовать цифровые квантовые технологии и искусственный интеллект.
Далее говорится, что «директор Бортников докладывает регулярно, что по этим направлениям вы успешно работаете». Я не знаю, как там Александр Васильевич с искусственным интеллектом дружит, и, говорят, у него со здоровьем проблемы большие, но вот видите, регулярно докладывает.
М.КУРНИКОВ: Например, докладывает, что дружит.
Е.ШУЛЬМАН: Такие у нас здесь установки. Из точно запланированного, что нас ждёт? Концерт прошёл 18-гл числа. Спели, кажется, в основном кандидаты. Ну, наверное, кто-то тоже выступал.
Что будет у нас дальше: 7 мая у нас инаугурация, 8 мая дума рассматривает вопрос о назначении председателя правительства. 9 мая — праздник. Всё прямо очень красиво.
Что касается перспектив кадровых ротаций, опять же если это будет новый человек, который станет премьером сейчас, в 24-м году, конечно, на него будут смотреть как на одного из возможных потенциальных преемников, потому что моложе никто не становится.
Исходя из этого соображения, а также из общего знания о том, что для автократии кадровые ротации небезопасны, их устойчивость, особенно персоналистских режимов повышается, если вы пересаживаете одни и тех же людей. Это подтверждает то, что понятно и интуитивно. Представьте, зачем приводить новых людей — чтобы что? Чтобы они сидели и думали: «Я-то тебя точно переживу? Мне-то надо подумать о завтрашнем дне, который ты, дедушка, не увидишь». Зачем это надо?
М.КУРНИКОВ: В смысле, действительно, новых людей, вы сейчас не про партию.
Е.ШУЛЬМАН: Я не про партию и даже не про кого-то из тех несчастных технократов, которые утешают себя мыслью о так называемой перерассадке, а также повышенными дозами алкоголя. Кстати говоря, о дозах алкоголя, я меньше удивлюсь, Дмитрия Анатольевича в премьерах, чем какого-то перспективного губернатора, приехавшего из какой-нибудь перспективной российской области. Мы это все увидим в мае.
Еще один немаловажный момент — призыв. 1 апреля начинается весенний призыв. Если те слухи об обострении мобилизационных мероприятий, которые ходят, подтвердятся, то призыв должен будет быть отложен, как это произошло в 22-м году, когда осенний призыв сдвинули на 1 месяц.
И еще одна новация правовая, которая в Думе сейчас рассматривается. Она будет работать до конца апреля. Дума приняла в третьем чтении тот законопроект об освобождении от уголовной ответственности при заключении контракта с МО, о котором мы с вами говорили. Проект Клишаса, Крашенинникова и нескольких других именно инициаторов.
Что там появилось в процессе принятия поправок? Вызвало нарекание удивительное явление, что заключенные, осужденные, которые записывались в ЧВК, потом через полгода выходили, помилованный тайным президентским указом, они освобождались еще и от любых выплат по отношению к потерпевшим. В этом законе всунули такую поправочку: «Вопросы, связанные с возмещением вреда, причиненного противоправными действиями, лицами, освобожденными от уголовной ответственности, должны решаться в процессе гражданского судопроизводства».
Я не очень понимаю, что это значит. Я подозреваю, что потерпевшие, обнаружив, что их убийца или насильник их родных теперь освобожден от уголовной ответственности, должны идти в суд и подавать гражданский иск, говоря, что вот такой-то по решению суда должен выплатить компенсацию.
Но в целом главная новация состоит в следующем: С президента снимается тяжкая обязанность миловать вот этих всех…
М.КУРНИКОВ: Рука устала.
Е.ШУЛЬМАН: Да, рука устала подписывать, миловать этих всех душегубов. И теперь эти люди — это касается обвиняемых и уже осужденных, — которые подписывают контракт, им назначается тот же срок, но в качестве условного, и они поступают под надзор своего военного командира. То есть они переходят к нему на поруки фактически. Но, что интересно, эти же люди подписывают контракт, то есть они становятся на ту же правовую основу, что и остальные контрактники…
М.КУРНИКОВ: Пожизненно то есть.
Е.ШУЛЬМАН: Да, на время действия указа мобилизации разорвать контракт в одностороннем порядке нельзя.
М.КУРНИКОВ: Я до сих пор не могу представить, что же может сподвигнуть человека собственными руками выпустить убийц и насильников, что называется, в люди, зная, что они такие. Это особое надо иметь представление о жизни.
Е.ШУЛЬМАН: Да, это тот самый человек, который год за годом рассказывал, что нельзя объявлять амнистию, потому что в 16-м году правительство выпустило всех из тюрем — и вот смотрите, что из этого произошло. Временное правительство и в мыслях не имело не просто выпустить всех из тюрем, а еще их всех вооружить. Это, конечно, удивительное явление, оно ждет своего историка и, возможно, своего поэта.
ОТЦЫ, ВЕЛИКИЕ ТЕОРЕТИКИ И ПРАКТИКИ
Е.ШУЛЬМАН: Для того, чтобы достойно связать наши рубрики в единое гармоническое целое, мы выбрали сегодня в отцы приматолога, то есть ученого, который все годы своей трудовой жизни посвятил исследованию поведения приматов. Это знаменитый голландский ученый Франц де Вааль. Он только что скончался, ему было 75 лет. Он известен, я думаю, многих из наших слушателей, потому что его труды активно переводились на русский язык, и они были достаточно популярны.
Он автор книги «Политика шимпанзе», автор книги «Двойственная природа человека. Наша внутренняя обезьяна». Последняя его книга называлась «Разные». Это мужское и женское глазами приматолога. Еще была такая книга: «Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных».
Де Вааль родился в Голландии, там учился, в нескольких университетах получил образование, работал в Африке в больших природных заповедниках, где общался с обезьянами. Переехал в США, там преподавал и работал в университете Эмори, получил американское гражданство. США все-таки продолжают высасывать научные таланты из всех стран, — скажу я во внезапном приступе антиамериканизма.
Как бы то ни было ученым надо работать. Где есть условия для работы, туда они естественным образом и стекаются.
Франц де Вааль — это тот человек, благодаря которому, даже если вы не слышали его имени, вы слышали про этих маленьких обезьянок бонобо, которые все вопросы в своих группах решают при помощи промискуитета. Он их, можно сказать, открыл и сделал их знаменитыми.
Кроме того он автор теории виниров или теории шпона. Я не нашла адекватного русского перевода устоявшегося. Виниры — это то, что на зубы надевают, чтобы они красивей выглядели.
Что он назвал теорией виниров? Он ее сформулировал и с ней спорил. Мы много раз вспоминали Томаса Гоббса и его идею о естественном состоянии человека, этом диком, зверском его, полном насилия, состоянии. Так вот Франц де Вааль, исследуя приматов и других, кстати, млекопитающих, слонов, например, он тоже исследовал, спорил с представлением о социальном в человеческой природе, как о чем-то, что этим тонким слоем, виниром прикрывает зверскую природу.
Есть руссоистское представление о том что человек родится добродетельным, потом общество его портит, внушая ему пороки, тщеславие, зависть и так далее.
Есть представление гоббсовское, позитивистское — о том, что человек вообще злобная эгоистичная зверушка, но социальных обиход, страх, обычай, стыд заставляют его вести себя может быть прилично.
Де Вааль, наблюдая за сообществами, как шимпанзе, которые агрессивные обезьяны, так и бонобо, которые, наоборот, занимаются любовью, а не войной, вывел, что начало эмпатии, представление о справедливости, навыки взаимопомощи, то есть то, что мы называем социальным поведением, свойственно приматам, более того, слонам оно, похоже, тоже свойственно. Он писал о том, что зачатки эмпатии, то есть сочувствия друг другу можно, возможности поставить себя на место товарища и действовать из этого представления, свойственны и даже крысам.
У нас получается, если мы следуем его представлениям, что человек — это не вот эта страшная, кровожадная обезьяна, на которой сверху намазан слой цивилизации, готовый в любой момент порваться, а из него этот зверь вылезает, а он видел человеческую природу в качестве этой двойственной или биполярной… Он говорит, что мы наследуем, с одной стороны, агрессивным шимпанзе, которые выстраивают иерархии, старшие самцы терроризируют младших самцов, собирают всех самок вместе — примитивная группа, что называется. И одновременно мы способны, мы стремимся к проявлению доброты, к эмпатии, к совместной жизни, к одобрению себе подобных, в общем, ко всяким социальным почесываниям, поглаживаниям, грумингу.
И то и то — это есть наша человеческая природа. Мы же как иногда думаем: тут у нас — Руссо, тут у нас — Гоббс. Один говорит: «Ты бонобо», а другой говорит: «Да нет, ты шимпанзе». А мы, похоже, представляем собой некую комбинацию из того и другого.
Де Вааль вообще выделяет четыре ключевые свойства природы человеческой: стремление к власти, потребность в сексе, склонность к насилию, проявление доброты. Эти все четыре штуки, они в нас благополучно уживаются.
А дальше, собственно, функция социального порядка и правовой системы, политической состоит в том, чтобы балансировать между этими четырьмя, поощряя те, которые более способствуют нашему мирному человеческому сожительству.
Он писал, что общества человеческие, как и обезьяньи группы никогда не построены полностью на насилии, никогда не полностью справедливы. То есть мы и склонность к насилию проявляем и одновременно склонность к эмпатии тоже у нас совершенно неубиваема. Все это вместе нам дает более объемный взгляд на человеческую природу.
Опять же у приматов у одних патриархат, у других — матриархат. Тут тоже эта адаптивность, которая у нас является ключевым свойством социальности, она свойственна, видимо, не тогда, когда мы порвали с природой, вышли в социальную жизнь и дальше, как некоторые философы говорили, что у человека нет инстинктов, он уже настолько научился их подавлять, что у него есть только навязанные социумом потребности. Это, видимо, не вполне так. Потому что то, что мы называем навязанными социумом потребностями, согласно Де Ваалю есть и у тех, кто по нашим предыдущим представлениям никакого социума не образует, а живет исключительно в лесу. Но это не мешает проявлениям социальности.
М.КУРНИКОВ: Переходим к вопросам.
ВОПРОСЫ ОТ СЛУШАТЕЛЕЙ
М.КУРНИКОВ: Никитос-126 спрашивает вас: «Существует ли у ЦИКа двойная бухгалтерия голосов или АП прибывает у счастливом неведении прямо, как с отчетами во времена СССР?»
Е.ШУЛЬМАН: Это вопрос совсем не праздный. Если подделки проходят на уровне УИКов, ТИКов и в форме имитации протоколов, то это то, что подается наверх. Тогда у ЦИКа нет никаких способов иметь подлинную картину. Но я думаю, что эта волна опросов, которую мы отмечали, много месяцев мы говорили, что всякого уже, по-моему, россиянина совершеннолетнего успели не по одному разу опросить не по одному разу, — эти опросы, видимо, имели целью создать какую-то более-менее объективную картину. Вопрос, травится ли власть свой собственной пропагандой, задавался и советологами в советское время. Кстати, у западных наблюдателей было представление о том, что где-то там, в ЦК партии есть как бы черные книги бухгалтерские, то есть статистика. Потом, когда Советский Союз рухнул, и архивы на короткое время оказались открыты, выяснилось, что ничего подобного, кушали все то же самое.
М.КУРНИКОВ: У них были все-таки сообщения о настроениях, но не было других цифр.
Е.ШУЛЬМАН: Понимаете, если вы сличаете разные доносы между собой, пытаясь выстроить из них объективную картину, вы не выстраиваете здесь объективную картину.
М.КУРНИКОВ: Даже, может быть, погубило режим то, что у них не было реальных цифры по экономике, чем цифр на выборах, что называется.
Е.ШУЛЬМАН: Ответ на ваш вопрос, как всегда с экспертами: И да и нет. С каких-то боков они пытаются узнавать, как оно там, по правде. Ну, например, что там в ДЭГе голосовали до того, как вы сами это все зарисуете уже сверху. Можно пытаться по экзитполам, но люди врут или отказываются в них участвовать. Я боюсь, что скорее нет, чем да. Вот это представление о том, что начальство правду знает, просто ее скрывает, я опасаюсь, как бы это не наше некоторое самоуспокоение.
М.КУРНИКОВ: Ставальгус спрашивает вас: «После оглашения результатов наблюдаю разные настроения, но в основном людям хочется опустить руки. Как подбодрить их в такой ситуации?»
Е.ШУЛЬМАН: Этого надо было ожидать. День после выборов — это всегда день выжигания дофамина. Сколько ни знай, как эти выборы устроены, все равно это какая-то движуха, ненаучно выражусь. Поэтому некоторое оживление, атмосфера праздника, прости господи, оно все равно поневоле возникает. Когда потом ты видишь тот результат, который ты ожидал, конечно, радости, бодрости это никакой не вызывает.
Я не терапевт, но могу только посоветовать: надо пережить. А нам легко комментировать все это по сто тридцать три раза? Но нам легче, потому что ты делаешь умозаключения, ты наблюдаешь, анализируешь, это умственная работа. Она веселит, что бы ты не наблюдал… Как у Диккенса один герой студент-медик говорит: «Ничто так не улучшает аппетит, как вскрытие». Вы не можете уподобиться внезапно стать экспертом (долго нужно учиться на это), но, тем не менее, представить себя наблюдателем со стороны, пресловутым Николаем Дроздовым — может помочь.
М.КУРНИКОВ: Михаил Александр спрашивает вас: «Почему, на ваш взгляд, Евросоюз и США ограничились выражением глубокой озабоченности по поводу нашей электоральной процедуры вместо того, чтобы ясно и недвусмысленно отказаться признавать ее результаты, как к этому призывала Юлия Навальная и другие? Что это: трусость, глупость или какой-то здравый расчет?» Сразу вспоминается: «Глупость или измена?»
Е.ШУЛЬМАН: «Везде измена, трусость или обман», — как говорил бедный Николай Второй. Мы с вами так говорить не будем. Потому что насколько я понимаю, принцип функционирования всех этих машин — им нужно время. То, что вы сейчас слышали, это не заявления, а комментарии. Заявления выглядят по-другому, они выпускаются специальными органами. Мы посмотрим, что скажет Европарламент, что скажет Еврокомиссия, что скажет, например, Конгресс, сенат, если речь идет о США. Для этого нужно некоторое время.
Я напомню, что нет никакой международной правовой процедуры признания или непризнания результатов выбора в другом государстве. Вы посылаете поздравительную телеграмму или не посылаете, что-то говорите по этому поводу или не говорите, но такой процедуры, за которой следует отзыв послов или другие практические шаги, нету. Это символические все акты. Они в политике важны. Как это выглядит, вы можете посмотреть на примере Беларуси. Мы идем по белорусском скрипту достаточно ровно. Пот вот поглядите. Это не разрушает основы режима немедленно, это не серебряная пуля, поэтому тут тоже ожиданий завышать не надо.
Это символический акт, который можно оценить, мысленно представив себе, что этого не произошло. Представьте, что они направили поздравительную телеграмму.
М.КУРНИКОВ: «Екатерина Михайловна, на днях одно медиа опубликовала рейтинг покупателей активов ушедших из России иностранных компаний. И в этом списке основные места занимают не привычные фигуранты топа миллиардеров из санкционных списков, а бизнесмены, условно, среднего звена. Почему там нет крупных предпринимателей?»
Е.ШУЛЬМАН: Если мы посмотрим внимательней на этих бизнесменов среднего звена, то многие из них окажутся родственниками, если не крупных бизнесменов, то, к сожалению, например, президент Татарстана или главы Чечни. Меня другое занимает. Если мы посмотрим, кому перераспределяются активы — мы легкомысленно назвали процесс деприватизацией, а потом я посмотрела: это никакая нее деприватизация, это перераспределение активов, государство почти ничего там не получает. Если мы посмотрим на Danone или на «Рольф» и некоторые другие примеры, мы увидим представителей этнических кланов в качестве бенефициаров. Это интересно. Я не знаю, с чем это связано, плата ли это за услуги, которые уже оказаны или надежда на услуги, которые должны будут оказаны в будущем.
Можно себе также представить, что крупные собственники, даже российские не оставляют надежды на какое-то легальное бытие, поэтому не хотят совсем уж краденное и награбленное себе брать, лучше отдать племянничку.
М.КУРНИКОВ: И в конце пару хороших новостей. Не знаю, как вы оцените как хорошую новость, но условный срок Зуеву, вашему руководителю.
Е.ШУЛЬМАН: Да, это мой ректор Сергей Эдуардович Зуев. Мы очень сильно опасались, что он будет взят под стражу в зале суда. Сегодня был вынесен приговор. За несколько дней до этого обвинение пересмотрело свою позицию и потребовало реального срока — 5,5 лет они просили. То есть все выглядело очень плохо. А Сергею Эдуардовичу 69 лет, он не в лучшем состоянии здоровья. Мы всячески переживали, думали, что делать. Но в этих условиях условных срок, как заметил Александр Арангельский, ваш соавтор по фильму «Голод», «на языке родны осин» — это означает, полностью невиновен. Я думаю, что он прав. И практика судебная говорит ровно об этом.
М.КУРНИКОВ: И ЕСПЧ присудил компенсации 141 россиянину по наказаниям за антивоенные акции. Добились справедливости в ЕСПЧ.
И в конце все-таки одна нехорошая новость, не могу об этом не сказать. Умер Василий Уткин, который был для меня товарищем, и я был его соведущим в программе «Футбольный клуб» несколько лет. Насколько я знаю, он и к вашему каналу приложил руку.
Е.ШУЛЬМАН: Да, он мне сосватал ту студию, которую, может быть, помнят наши постоянные зрители, из которой я вела свои стримы, включая царь-стрим со сбором денег на правозащитников и всякие ответы на вопросы — у меня там Афина Паллада стояла на заднем плане. Вот эта замечательная студия в Москве, она была мне сосватана буквально, то есть привел нас туда Василий Уткин, так я с ним пару раз пообщалась. Я про футбол, как вы понимаете, ничего не знаю, но он был обаятельный симпатичный человек. Ему было мало лет, это очень грустно.
М.КУРНИКОВ: Одна из его знаменитых шуток была как раз из фильма «День выборов», когда он говорил: «Я футболом не интересуюсь». Очень грустная новость для нас для всех.
До свидания!
Е.ШУЛЬМАН: Спасибо!