«Слухай Эхо» с Валерием Соловьём
«Путин на обращении к Федеральному Собранию и Путин в «Лужниках» — один и тот же человек?».
Конечно, это разные люди. Ну какие сомнения? Посмотрите по рисунку поведения. В одном случае — кхекающий старец с дребезжащим голоском, который не может оторваться от бумажки.
А на другой день вы видите энергичного, прыгающего живчика, чуть ли не обнимающегося с людьми.
Конечно, это разные люди. Достаточно сравнить фотографии…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
В.СОЛОВЕЙ: Здравствуйте, дорогие друзья. С вами в эфире Валерий Соловей. Перед тем, как начать отвечать на ваши вопросы, я должен, следуя законодательству Российской Федерации, вне зависимости от того, как я к этому законодательству отношусь, предупредить вас, что сейчас вы слушаете иностранного агента. Имейте это, пожалуйста, в виду, потому что патриотический яд иностранного агента может распространяться и онлайн. Это первое. И второе – что выступление иностранного агента предназначено для тех, чей возраст превышает 18 лет. Это тоже, пожалуйста, имейте в виду.
Наконец третье предупреждение. Оно уже не связано с законодательством. Если вы хотите получить ответ на свой вопрос, будьте любезны, формулируйте свой вопрос в уважительной манере. Вопросы, которые вы формулируете, обращаясь ко мне на ты, ответа, естественно, не получат. Тем паче, если речь идет не о вопросах, а о неких оскорбительных замечаниях.
А теперь я начинаю отвечать. На некоторые вопросы я буду отвечать, может быть, пространнее, на некоторые – коротко (в зависимости от характера и содержания вопроса).
Свет мой спрашивает: «Вы тут недавно сказали, Валерий Дмитриевич, что новая власть не будет демократической. А это значит, что она будет репрессивной?»
Нет, ничего подобного. Нет такой зависимости. Когда я говорю, что новая власть не будет демократической, я имею в виду именно то, что на установление в России более или менее функционирующей нормальной демократии потребуется какое-то время. По моим оценкам, должны пройти два общенациональных избирательных цикла, то есть не меньше 10 лет. Скажем так, 10-12 лет, если все будет в порядке. Но власть не будет репрессивной, потому что в этом не будет никакого смысла для нее. Репрессивную власть мы с вами переживаем сейчас. И, кстати, я думаю, что она приближается к пику своей репрессивности, она еще на этот пик не вышла.
Stainless Live спрашивает: «Скажите, как же так может быть, притом что в ближайшем кругу есть влиятельные и наверняка очень прозорливые люди, но они ничего не могут сделать, даже понимая, что не ждет ничего хорошего?»
Видите ли, в высшем кругу есть люди проницательные, влиятельные, хорошо осведомленные, волевые. Но с чего вы взяли, что эти люди сами по своей природе хороши? Когда эти люди придут к власти, а они придут к власти, с моей точки зрения, уже в этом году, они вряд ли будут делать что-то хорошее. Скорее всего, они склонны будут делать что-то плохое. Другое дело, что эти люди вряд ли и даже наверняка долго у власти не удержатся.
Лолкек спрашивает: «Профессор, что там с обстоятельствами непреодолимой силы?»
С удовольствием вам отвечаю, что эти обстоятельства не преодолены и преодолены не могут быть. Просто горизонт дожития несколько отодвинут благодаря титаническим усилиям врачей и современной медицины. Но все закончится в удобоваримые сроки. Срок я сейчас называть не буду – это слишком рискованно. Но все произойдет быстрее, чем многим пессимистам кажется.
Тот же человек с ником Лолкек спрашивает: «Зачем Лукашенко едет в Китай? И будет ли Китай поставлять оружие для Российской Федерации?»
Лукашенко нуждается в Китае как в протекторе своего суверенитета (имею в виду белорусского), как в защитнике своей личной власти и как в финансовом поставщике. Что из этого будет реализовано? Я думаю, что все три пункта в определенном смысле будут реализованы.
Что касается поставок оружия со стороны Китая Российской Федерации, у меня серьезные сомнения. Зачем Китаю подпадать под санкции? И Китай несколько месяцев – имеется в виду китайское руководство – обсуждает возможность поставок именно военной продукции. Обращаю ваше внимание, не продукции двойного назначения, а военной продукции. Но все еще обсуждают в типичной китайской манере, ожидая, наверное, что ситуация сама собой без участия Китая подойдет к ее логическому завершению.
Пупа Лупов, прекрасный псевдоним, спрашивает: «Нахожусь в Грузии с женой и двумя детьми. В России бизнес. Нужно съездить по делам в Россию. Как вы думаете, лучше сделать это сейчас или в конце марта?»
Я понимаю, что у вас обстоятельства. Вы знаете, если бы я был на вашем месте, я постарался бы как можно быстрее приехать в Россию и как можно быстрее Российскую Федерацию покинуть. Но вы решайте по себе.
Джуля Банани спрашивает: «Узнаем ли мы когда-нибудь подробности о двойниках Путина: кто это за люди, их настоящие имена, откуда они, где жили, учились, как пришли к такому образу жизни?»
Что-то узнаем. Но узнаем совсем немного. Я не уверен, что в ближайшем или в среднесрочной перспективе будущем нас так будет с вами интересовать, кто эти двойники. Мы обсуждаем их оттого, что у нас нет, собственно, возможности обсуждать по-настоящему острые политические темы. Как только эта возможность появится, нам будет наплевать на двойников. Тем более, что эта тема потеряет свою актуальность. На всякий случай скажу, что это люди, как правило, лишенные родственных и социальных связей. Это одна из причин, по которой они и были выбраны в качестве двойников.
Coldplay47 спрашивает: «Какой будет стратегия США в отношении России в период до 2030 года?»
Мне кажется, там будут 2-3 пункта. Первое – это сдерживать возможности перевооружения России. То есть в этом смысле какие-то санкции будут неизбежно сохранены.
Второе – не исключать Россию из новой системы безопасности. А в Европе будут выстраиваться новые системы безопасности. Это совершенно очевидно. Нельзя Россию исключать из нее. Я могу сказать, что никто не собирается унижать Российскую Федерацию в случае того военного поражения, которое Запад ей собирается нанести. Ничего подобного нет в планах и в помине. Потому что все помнят о том, что было в 20-е – 30-е годы XX века в одной центральноевропейской стране. Повторения этого не хотят. Это второе – вовлечение России в новую систему безопасности.
И третье – это вовлечение России в систему сдерживания Китая, что, мне кажется, будет соответствовать российским интересам. И в этом смысле возможно довольно плодотворное сотрудничество и даже стратегическое партнерство, но ограниченное Соединенными Штатами на почве сдерживания китайских претензий и амбиций.
«Увозят в дурку?» – спрашивают. Что я думаю по поводу сегодняшних полетов беспилотников в Подмосковье и закрытия Пулковского аэропорта? «Думал ехать домой, но решил задержаться в солнечной Армении».
Да нет, вы можете приехать домой, если вы быстро обтяпаете все свои дела здесь. Что касается того, что произошло в Подмосковье. Ну все здесь очевидно. Признали, что это иностранный беспилотник. Естественно, Украина в таких случаях не берет на себя свою ответственность. Но это то, о чем украинцы говорили (украинские чиновники военно-политические и разведчики), что у Украины длинные руки, они дотянутся. Да, они дотягиваются. Насчет Пулково точно не знаю, поэтому ничего не могу сказать.
«Кто слил пикантное видео, – спрашивает тот же Лолкек, – танцующего генерала Матовникова?»
Я не знаю, кто слил. Но мы с вами легко можем предположить, кто имеет доступ к аппаратам, на которых хранятся такие видео. Выбор здесь очень небогат.
Инкогнито Лукаш: «Сербы поставят вооруженным силам Украины 3500 снарядов для “Градов”. Понимаю, что это мелочь, но все же. Сербы присоединились к стороне Украины под давлением Запада?»
Да. Я не думаю, что сербы так уж по своей воле очень бы хотели помогать Украине. Они связаны с Россией. И они получают ряд преференций и бенефиций от России. Но сербы предупреждали нас, и это, в общем, знает Россия, что если Запад начнет оказывать давление, то Сербия присоединится к санкциям. Это, конечно, не присоединение к санкциям, а это некий символический жест Сербии, показывающий, что она находится на, как говорит в таких случаях Сергей Марков, правильной стороне истории. Ну и я бы сказал, что этот жест Сербии – это сигнал и для России: сербы не верят в возможность победы России.
Тот же самый Инкогнито Лукаш спрашивает: «Безопасно ли сейчас вернуться в великую матушку Россию или лучше переждать? По домам ходить перестали, ловить на улицах с повестками тоже. Сижу полгода в Казахстане. Домой хочется к родным и друзьям».
Знаете, если вы уверены, что вы приедете и потом вернетесь, – это замечательно. Конечно, приезжайте пообщайтесь с родными и близкими. Но решите, что для вас важнее: находиться в холодном окопе, выполняя свой патриотический долг, или находиться в далеком Казахстане, несмотря на то что вы так скучаете по родным и друзьям и близким тоже.
GeonWhite спрашивает: «Насколько возможно иностранное вмешательство во внутреннюю политику России при значительном ослаблении политической вертикали внутри России?»
Запад заинтересован вот в чем. Он заинтересован в том, чтобы в России была предсказуемая власть и не составляющая угрозы Западу. А на то, как мы будем решать наши дела, на то, какой характер будет у этой власти, ему, по большому счету, наплевать. Да, Запад бы, наверное, предпочел иметь дело с демократической властью. Но я уверен, что он ни на йоту не верит сейчас в то, что в России может появиться демократическая власть, имея в виду опыт предшествующих 22 лет. Это первое.
Второе. Запад не будет вмешиваться во внутренние дела России, потому что это чревато. Они понимают, что это скорее принесет риски, чем выгоды, если это вмешательство станет известно. Поэтому если он постарается как-то повлиять, то в незначительных размерах и очень осторожно. Какое-то открытое вмешательство возможно только в том случае, если Россия окажется не просто в политическом кризисе (в кризисе она неизбежно окажется, мы можем в этом не сомневаться, причем в серьезном), если этот кризис очень затянется и приобретет для России саморазрушительный характер. Тогда Запад может вмешаться в этот кризис, следуя своим интересам.
«Высока ли вероятность окончания конфронтации до конца этого года? И на сколько процентов вы оцениваете эту вероятность?»
Думаю, что высока. 75 на 25. В худшем случае – 65 на 35.
Езда Ушами спрашивает: «Какая вероятность, что в начале марта будет жарко в центральной части России?» Боится за детей и мужа. Стоит ли уезжать из России?
Если есть возможность уехать, то лучше уехать. Но жарко в начале марта, с моей точки зрения, – даже это, по-моему, очевидно – не будет.
Алексис Гралви спрашивает: «Кто, на ваш взгляд, завалится первым: Путин или Лукашенко?»
Думаю, что богоспасаемый вождь Российской Федерации.
Алина Васкова из Приднестровья просит мое мнение по ситуации.
Я не думаю, что сейчас в Приднестровье, несмотря на все нагнетание, произойдет нечто сверхъестественное и вооруженное вмешательство со стороны Российской Федерации, тем паче со стороны Украины. У одной стороны нет желания растягивать фронт. У другой стороны – Российской Федерации – нет ресурсов. Это несомненно. Поэтому я думаю, что все будет безопасно.
Александр Егоров спрашивает: «Скажите, как в элитных московских вузах ставятся зачеты и оценки? За деньги и по звонку?»
На моей памяти – я работал больше 11 лет – никакие деньги, никакие звонки не работали. Ставилось так, как этого заслуживали студенты.
«Когда будут опубликованы архивы КГБ?»
Когда появится новая власть и будет принят закон об обнародовании архивных данных. Я думаю, что люди должны иметь право, естественно, получать свои личные дела, которые хранятся в ФСБ.
Вот Иван Попов спрашивает: «Путин на обращении к Федеральному Собранию и Путин в “Лужниках” – один и тот же человек?»
Что вы, конечно, это разные люди. Ну какие сомнения? Ну вы посмотрите по рисунку поведения. Вы видите, в одном случае – кхекающий старец с дребезжащим голоском, который не может оторваться от бумажки. Когда он от бумажки отрывается, то что он делает? Он теряет нить повествования. При этом этот старец, когда его показывают по телеку, он с кем-то встречается, расстояние за столом не меньше 6 метров, а когда он выступал перед Федеральным Собранием, там несколько десятков метров.
А на другой день его видите энергичного, прыгающего живчика, подпрыгивающего, как на пружинке, чуть ли не обнимающегося с людьми, пожимающего им руки. Какая уж там дистанция? О чем вы говорите? Конечно, это разные люди. Даже достаточно сравнить фотографии.
Илья Поздняков спрашивает: «Когда мы, мужчины, сможем вернуться в Россию к родителям и семьям безопасно?»
Тогда, когда будет виден конец специальной военной операции.
Kimpley спрашивает: «Появится ли новая фигура на политической арене в связи с выборами?»
А смотря какими выборами. Я думаю, что если выборы будут в сентябре региональные, никаких новых фигур не будет. А когда начнет меняться политическая ситуация, то я думаю, что появится очень много новых фигур.
«Какое по итогу отношение к Павловскому?»
Я никогда не высказываю отношение к тем или иным людям. Я могу высказывать отношение к тем или иным их словам.
Кирилл Токарев спрашивает: «Как вы считаете, что нужно для оздоровления нашего общества?»
Кирилл, в первую очередь надо прекратить разрушительное, пагубное воздействие российской пропаганды.
«Профессор, что ждет РФ к 1 сентября?» – спрашивает Илья Баранов.
Ничего такого особенного, возможно, не ждет. А может быть, и ждет. Извините за такой уклончивый ответ. Мы будем наблюдать по динамике. Вы хотите получить ответ на вопрос, на который никто не знает ответа.
Меня спрашивает Три четы: «Вы играли/играете в компьютерные игры? Какое отношение к этому?»
В компьютерные игры никогда не играл – не было интересно. Отношение очень спокойное. Если вам нравится – играйте. Возможно, это вас успокаивает, помогает расслабиться, снять стресс. Другое дело, если вы (или ваши родные и близкие) просиживаете часами за играми. Но это уже зависимость и как любая зависимость она носит негативный характер.
«Какова вероятность передачи власти преемнику?»
Это очень интересный вопрос. Судя по выступлению Путина перед Федеральным Собранием, он не собирается передавать власть преемнику, несмотря на то что еще в прошлом году летом, потом осенью и в начале этого года он неоднократно давал такие обещания. И я думаю, что вот это нежелание публично заявленное сыграет против него. Тогда вопрос будет решаться иначе. А есть силы, которые способны решить вопрос иначе.
Максим Стрельников спрашивает: «Договорится ли в этом году Россия с Афганистаном о Центральной Азии?»
Судя по тому, что сейчас с Афганистаном, с правящим там режимом, который движение «Талибан» – я не помню, оно запрещено ли в России, а, признано экстремистским – сейчас заключается некое соглашение о крупном контракте на сумму более миллиарда долларов, то, наверное, подготовка к договоренности есть.
Сережа Махфридомов пишет: «Я читаю новости и не вижу никаких предпосылок для смены власти».
Сережа, читайте другие новости и попробуйте применить свою смекалку. Как в таких случаях говорил Честертон: «Если у вас есть интеллект, попробуйте им воспользоваться». Тут справедливости ради скажу, что многие вещи действительно невидны, и поначалу они будут происходить подспудно. О них мы узнаем спустя какое-то время.
«Почему прекратили выдачу загранпаспортов?»
Я думаю, что это не политическая, а очень простая причина технологическая: действительно не могут чипы сделать.
«Валерий Дмитриевич, что вы сейчас читаете?»
Сейчас читаю ваши вопросы, дорогие друзья.
«Смотрели ли вы документальный фильм “Ловушка”?» – Армен Хачатурян.
Нет, не смотрел.
«Есть ли двойники еще у каких-то лидеров?»
Не знаю. Возможно. Никогда не интересовался.
Шекшуй спрашивает: «А что происходит в Казахстане на фоне визита Блинкена?»
Ничего не происходит. Казахстан проводит многовекторную политику. Влияние России в Центральной Азии (или в бывшей советской Средней Азии) ослабевает. Этим пользуются, естественно, Соединенные Штаты. Ну и странам Центральной Азии в этой ситуации лучше сделать свою политику многосторонней.
Меня спрашивают, люблю ли я хоккей.
Равнодушен.
Спрашивают, что я думаю о словах Андрея Космача? Это прогнозы Андрея Космача. Но это не столько прогнозы самого Андрея Валерьевича, сколько те астрологические прогнозы, на которые он ссылается. Могу вам сказать, что ко всему, что говорит Андрей Валерьевич, с которым я нахожусь в дружеских отношениях, я отношусь крайне уважительно и внимательно.
«Может ли сейчас произойти новый ГКЧП?» – спрашивает Антон Чекалин.
Да, может. Другое дело, что результат этого ГКЧП может оказаться иным. То есть тот ГКЧП, который мы используем сейчас в качестве исторической модели, продержался всего трое суток, а этот ГКЧП может оказаться успешным, то есть продержится целых несколько месяцев. Но дело в том, что его потенциальные организаторы об этом прекрасно знают. Дело в том, что люди всегда сильны задним умом, то есть прошлым опытом. Поэтому они хотели бы, чтобы передача власти происходила легально – это очень важно – и легитимно.
Николай Спиридонов спрашивает, почему я так редко бываю в студии «Живого гвоздя», а предпочитаю трансляции из дома?
Потому что хочу эффективно тратить свое время.
Николай Дубинский спрашивает, кем я вижу себя в прекрасной России будущего после специальной военной операции?
Я окажусь именно на том месте – у меня в этом нет никаких сомнений, – где я нужен буду России больше всего. России и нашему народу. И я смогу выполнить те обязанности, которые у меня будут.
Павел Шатайло спрашивает: «После Путина в России будет лучше или хуже?»
Павел, это будет зависеть от нас. Я могу сказать так: к улучшению мы придем через ухудшение. Ухудшение мы сейчас переживаем, но это еще не самое дно пропасти, до дна мы еще не долетели. Самое худшее еще впереди.
Смотрел ли я фильм Парфенова про 2022 год?
Нет, не смотрел.
«Сколько беспилотников налетело на Москву?» – спрашивает Андрей Астахов.
Давайте лучше обратимся к тувинцу Шойгу и спросим его. А, к Конашенкову. К Шойгу не надо.
Спрашивает Алекс: «Кто победит в плей-офф Континентальной хоккейной лиги?»
Да я не знаю, кто вообще туда вышел! О чем вы меня спрашиваете? Вы бы меня еще об общей теории поля спросили!
Лариса Чернокова спрашивает: «Когда же проснутся россияне?»
Лариса, буду откровенен. Тогда, когда их начнут будить сверху. Вот как их утрамбовали сейчас, точно так же их начнут будить сверху, бить по головам. Ну, снизят давление и потом их начнут пробуждать, с помощью лидеров общественного мнения в том числе. И часть общества пробудится.
Меня спрашивают: «Уход Путина означает ли автоматически прекращение конфронтации вооруженной с Украиной?»
Нет, ничего подобного не означает. Хотя шансы после этого резко вырастут.
«Профессор, скажите, что с Китаем?»
В каком смысле Китай наш, Сережа Махфридомов? Нет, Китай – он исключительно свой китайский. Никто никогда не сможет сказать, что Китай наш. Китай реализует, преследует исключительно собственные интересы.
Николай спрашивает: «Почему коллективный Запад не разделяет путинский режим и Россию?»
Послушайте, а как разделить? Ну вот по-хорошему-то. Они же знают, что за Путина проголосовали на последних президентских выборах. Голосовали за него все время. Поэтому даже самые честные люди, старающиеся относиться непредвзято, все равно склонны до определенной степени отождествлять Россию и Путина. И в логике им не откажешь.
Тут меня Сергей Сергей просит прокомментировать заявление Буданова, который говорил, что первый этап войны закончится выходом на границы 1991 года. А дальше Сергей спрашивает: «Наверное, будет второй и третий этапы?».
Сергей, это на самом деле сугубо пиаровское заявление, чтобы люди думали, задавали вопросы, ломали головы. Да не будет никаких этапов.
Спрашивают меня: «Что лучше: МГИМО или Высшая школа экономики?»
Зависит исключительно от той специальности, которую вы бы выбрали. Международным отношениям лучше учиться в МГИМО, международному праву лучше учиться в МГИМО. Экономике лучше учиться в Высшей школе экономики. Языкам лучше учиться в МГИМО.
«Что будет с МГИМО? О нем все забудут, и он исчезнет?» – спрашивает Coldplay47.
Да ничего с МГИМО не произойдет, поверьте. Он останется одним из лучших вузов в России, а в области подготовки учебной по международным отношениям – одним из лучших вузов в мире (по этой специальности). Ничего с ним не произойдет. Другое дело, что изменятся направленность работы МИДа и, соответственно, некое содержание и дух МГИМО. Но это происходило и раньше. Произойдет еще раз.
Иосиф Абрамович спрашивает: «Может ли СВО пойти по сценарию контртеррористической операции в Чечне и затянуться на годы?»
Уверен, что нет. Это невозможно. И, кстати, никто не готовится к затягиванию СВО на годы. Что интересно, Кремль к этому не готовится. Если бы Кремль готовился, он бы предпринял шаги по этой подготовке. А ничего подобного нет. Потому что если бы логика предполагала перевод экономики на военные рельсы… Она не переводится. На военные рельсы переведена только оборонная экономика, да и та не полностью. А, собственно, мобилизации ИТР, рабочих не происходит. Ничего подобного даже близко нет. То есть никто не готовится к длительному противостоянию.
«Канал “Генерал СВР” – это пропаганда?» – спрашивает Мира Лапина.
Нет, это самый точный и надежный источник, который вы вообще можете иметь. Еще раз повторю, самый точный и самый надежный. И в высочайшей степени информированный, просто в высочайшей.
Макаров Владимир спрашивает, как я вижу перспективу рынка РФ?
Владимир, смотря каких рынков и смотря в какой перспективе. Я думаю, что после окончания специальной военной операции, после того как в России сменится власть, у нас с рынком и с экономикой все будет в порядке, более чем в порядке. И я ожидаю период очень длительного экономического роста, то есть роста, который будет длиться не годы, а, возможно, больше десятилетия. Это зависит только от одного – чтобы у власти в России оказалась, еще раз, не демократическая (демократической сразу не будет), а реалистически мыслящая и прагматическая власть.
Sunshine спрашивает: «Что будет после возвращения людей с оружием? И как можно будет решить эту проблему?»
Да, это будет серьезная проблема. Решать ее придется очень простым образом – забирать у людей оружие. Если эти люди будут совершать разбойные нападения, соответственно, они будут преследоваться по всей строгости закона. Если эти люди будут нуждаться в лечении, их будут пытаться лечить. Но, к сожалению, посттравматическое стрессовое расстройство в подавляющем большинстве случаев, особенно тяжелое, не лечится радикально. То есть человек с ним живет всю жизнь, и он должен всю жизнь пить лекарства.
Государству придется взять это на себя: снабжать людей с этим расстройством специальными лекарствами, организовать медицинское наблюдение за ними. К сожалению, таких людей будет очень много. Это показывает опыт Вьетнамской войны и опыт Афганской войны.
Спрашивает Морбич, как бы я сейчас охарактеризовал Россию, которая была раньше «тюрьмой народов», «жандармом»?
Россия находится сейчас, если говорить без всяких инвектив и оскорблений, хотя я понимаю, что у некоторых людей оскорбления напрашиваются сами собой, в том числе в силу естественных причин, Россия находится на пути перехода от бывшей империи к национальному государству в европейском смысле. И то, что мы сейчас с вами переживаем – это будет когда-то историками описано как последняя попытка имперского реванша, которая была обречена. Но историки опишут, почему она была обречена. Но те люди, которые этот реванш предприняли, они, конечно, так не думали и надеялись.
Более того, я вам скажу, совершенно парадоксально, что вопреки тому, что предвещают, естественно, украинцы (а что они должны нам хорошего желать?), что говорят многие русские политэмигранты, негативный исход происходящего для России может оказаться удивительно позитивным в конечном счете в стратегическом плане. Для этого достаточно посмотреть на исход ряда войн, в которых Россия участвовала, обратить внимание. Конечно, архетипически, наверное, или самый желательный был бы исход Крымской войны. Но и другие исходы тяжелые, да, но, в общем, они дают импульс мощному развитию.
Дело в том, что любая выигранная война в России консервирует режим и обеспечивает его новой легитимностью. А вот когда поражение происходит… Давайте я назову это не поражением ради собственного спокойствия и вашего тоже, а отрицательной победой. В случае отрицательной победы появляются очень мощные импульсы и стимулы к развитию, к реформам, к изменению.
Андрей Сорокин спрашивает: «Корректно ли экстраполировать на Украину и РФ сценарий, который воплотился после завершения войны Сербии и Хорватии?»
Я думаю, что нет. Я думаю, что не совсем корректно. Я думаю, что экономические отношения – я понимаю, что это сейчас звучит как-то дико – между Россией и Украиной очень быстро восстановятся. В этом будет интерес, в этом будет взаимная потребность. Насчет культурных и человеческих вы понимаете – нет. А экономические – да. Business first и business is usual. Да, это будет так.
Кстати, будут очень интересно отличаться восприятия этой вооруженной конфронтации в разных странах. Для Украины это, естественно, станет центральным пунктом политической социализации, школьных учебников. А в России об этом постараются забыть. И я не сомневаюсь в этом. Даже я это увижу, я в этом не сомневаюсь. Лет через 20, когда будут встречаться молодые украинцы и русские, то русские будут не понимать, что им говорят украинцы о происходившем в 2022-2023 годах. Они просто будут не понимать.
Новодворская: «Вы считаете, что решение о вторжении в Украину принял Путин, а не те, кто будут после Путина?»
Что считать-то? Я знаю прекрасно, кто принял это решение. Здесь не надо умножать число сущности.
Алена Климова спрашивает: «Скажите, пожалуйста, может ли нас поглотить Китай: погранично оттяпать со стороны Сибири Байкал?»
Если в России будет длительный политический кризис, если он приобретет особо свирепый характер, если начнется спонтанный распад России, что я считаю крайне маловероятным и практически исключенным, тогда Китай может усилить свое влияние на тех территориях, которые сейчас для него являются пограничными.
Аслан Багаев: «Крым останется в составе России?»
Аслан, те прогнозы, которые пишут правительственные аналитики и самого высшего толка, на этот счет не очень уверены.
Алла Че спрашивает: «А кто у нас сейчас лидеры общественного мнения по профессору?»
А я думаю, дорогие друзья, вы посмотрите на тех, кто популярен в YouTube. Это вот вам и лидеры общественного мнения. Но, правда, вопрос в том, в какой области? Я думаю, что речь идет все-таки о тех ютюберах, которые специализируются на гражданской, политической, общественной в целом тематике. Это первое.
И второе. Здесь очень важно еще иметь в виду, кто составляет большинство их аудитории. Скажем, я знаю несколько популярных ютюберов, большинство аудитории которых составляют украинцы. Можно ли их назвать лидерами общественного мнения? С моей точки зрения, нет. Они адресуются – или уж так получилось, я не берусь судить – к другой аудитории, не российской. Но это, в общем, интересный вопрос. Можно его как-нибудь специально обсудить.
Алексей: «Ваше отношение к математике Сидика Афгана и его прогнозам?»
Полная и законченная чепуха.
Андрей Зюкий спрашивает: «Может ли Россия войти в состав Беларуси, чтобы не отвечать за вооруженную конфронтацию и не платить финансовое возмещение?»
Нет, этого не будет.
Федор спрашивает, какой религии я придерживаюсь?
Я человек верующий, но не в ортодоксальном смысле слова. К религии это отношение не имеет.
Михаил Ларионов: «Вы всегда в конце своих выпусков повторяете фразу “победа будет за нами”. Вопрос: за кем за нами?»
За хорошими, добрыми, честными людьми, желающими своей стране и своему народу добра и справедливости. Вот за ними будет победа.
СинемаXXI спрашивает: «Что будет с пропагандистами?»
С пропагандистами будет то, что они заслужили, дорогие друзья. Вот то, что они заслужили, они и получат. А уточнять я не стану. Я думаю, вы легко можете достроить мою мысль.
Serio Gioni: «Будет ли тотальная мобилизация?»
Организационно-технически для второго этапа мобилизации все готово. Кстати, мобилизация идет сейчас. Она носит скрытый характер. За февраль, если мне память не изменяет, мобилизовано около 500-1000 человек. И по оценкам, которые получает президент России, следует, что, в общем, общество не возражает против мобилизации, что оно принимает ее, может быть, и нехотя, но покорно, поэтому можно объявлять второй этап. А вот когда его объявлять, зависит исключительно от президента.
У президента российского есть одно удивительное свойство, которое проявилось за последние 1,5 года (оно и раньше проявлялось, но было нам не так заметно): он всегда принимает правильные решения, но принимает с таким запозданием, что они перестают быть правильными, а становятся ошибочными. Вот я склонен полагать, что будет и с мобилизацией так.
Меня спрашивают: «Что вы думаете насчет введения новой системы высшего образования? Есть ощущение, что это делают для того, чтобы магистрам отменить отсрочку».
Да, у меня такое же ощущение. И скажу, что я считаю, что эта новация вообще бессмысленна и контрпродуктивна, потому что она снова дезорганизует всю систему высшего образования.
Муслим Сугурбаев спрашивает: «Есть ли возможность подменить настоящего Путина на подставного и дальше оставить?»
Как ни странно, Муслим, это звучит фантасмагорически, но такой вариант считается рабочим. То есть на короткое время, недолгое действующего президента может заменить его двойник. Но недолго. А дальше смотрите историю фильма «Кагемуся». Ну, в фильме «Кагемуся» двойник еще хорошо закончил – он остался живым. Этот двойник точно живым не останется, что он сам знает прекрасно.
«Учителям уходить из школы?» – спрашивает Оксана Куленкова.
Оксана, если есть куда.
Марат Мухаметдинов спрашивает: «Почему переименовали татарстанского президента?»
Потому что такой закон, что в России может быть только один президент – общероссийский, а в республиках не может быть президента.
Вот хороший вопрос Александра Бочкарева: «Каков шанс, что применят ядерную бомбу?»
К сожалению, шанс существует. Я не берусь оценивать его, я не считаю, что он драматически велик, но он совершенно точно не нулевой. Это очень серьезная проблема для всех нас и для нашего будущего. При каких обстоятельствах? Ну, если военная динамика для России окажется в отрицательной зоне, говоря языком экономистов, и она будет настолько отрицательна, что встанет вопрос о крайне сокрушительной и отрицательной военной победе. Тогда Путин может отдать распоряжение об использовании тактического ядерного оружия в устрашающих целях не, собственно, по военным целям каким-то.
DunCan Исиндору спрашивает, какой напиток антистрессовый предпочитаю?
DunCan, зависит от ситуации. Я вообще стараюсь подходить – меня жизнь научила – контекстуально. Можно выпить зеленого чая. Он успокаивает очень хорошо. Могу помедитировать немного. Прекрасно успокаивает и приводит мысли и психику в рабочее состояние прогулка. Лучше гулять по лесу и в энергичном темпе. Могу выпить пива, могу выпить вина. Крепкого алкоголя стараюсь избегать и избегаю – я его тяжело переношу. Не те уже годы, чтобы снимать стресс тяжелым алкоголем. Я бы сказал, что тяжелый алкоголь стресса скорее добавляет. Но еще раз, все контекстуально исключительно. Зависит от времени суток, от сезона, от обстоятельств, от места, где вы находитесь, от компании.
Елена Фокина спрашивает: «Сколько лет профессор обещал смерть Путина?»
Профессор никогда не обещал смерть Путина, Елена. Никогда. Вот можете проверить. Никогда профессор об этом не говорил.
Мария Макарова спрашивает: «Либерал?»
Да, я либерал, консервативный либерал. Я считаю, что человеческие свободы чрезвычайно важны и человеческие свободы, сама ценность человека – это основание любого нормального, я подчеркиваю, нормального и здорового общества. А я хочу, чтоб моя страна была нормальной и здоровой.
Аликин спрашивает Александр: «Что сейчас делать студенту, который не может учиться в России?»
Учиться за границей, Александр, если у вас есть такая возможность.
Алексей Петроченко спрашивает, что из моих аналитических прогнозов сбылось?
Да пожалуйста, Алексей. С конца 2021 года профессор постоянно говорил каждую неделю о том, что решение о вооруженной конфронтации с Украиной принято, и 31 декабря это повторил в прямом эфире «Эха Москвы». Тогда еще была эта радиостанция, позже объявленная иноагентом. И сказал даже, когда это будет, с точностью до недели.
Потом, весной 2022 года, профессор говорил, что будет объявлена мобилизация, и говорил, что ее надо проводить с военной точки зрения сейчас, то есть весной, самое позднее – до середины лета, но проведут ее скорее осенью. Когда была объявлена мобилизация, которая была названа частичной?
А еще профессор говорил, что будут вводить военное положение. Военное положение тоже было введено. И профессор говорил, что, скорее всего, сначала введут частичное военное положение и на новых территориях. Вам этого достаточно?
А еще профессор говорил начиная с 2019 года, что будут подготовлены изменения в Конституцию, и в 2020 году Конституция будет изменена.
Александр Гребеньков спрашивает: «Вот вы часто говорите, что все решится в Москве. А как быть провинции? Сидеть и смотреть, как кто-то за нас решает нашу судьбу и будущее?»
Александр, а кто заставляет сидеть и смотреть? Приезжайте в Москву, где все будет решаться. Приезжайте. Чем больше вас будет в Москве, тем лучше, тем легче, проще и безболезненнее решится вопрос. Тем более сейчас система коммуникации очень хорошая. В Москву можно добраться.
«Что будет с Казахстаном?» – спрашивает Алекс И.
Да все с Казахстаном будет в порядке, Алекс. Казахстану сейчас ничего не угрожает. Вот если бы Российская Федерация реализовала блицкриг в отношении Украины, тогда я бы сказал, что Казахстану кабзда. И, кстати, могу вам сказать, что Казахстан висел на волоске в январе 2022 года, помните, когда туда были введены войска по мандату ОДКБ. Путин решил, что надо начинать с Украины, Украина – это более лакомая мишень, и если Казахстан говорит, что надо вывести войска, то лучше вывести. А были люди рядом с ним, которые говорили, что не надо выводить, давайте останемся там, начнем с Казахстана, давайте приноравливаться к ситуации. Я думаю, что потом Владимир Владимирович много раз пожалел бы.
Алексей Петроченко спрашивает: «А что будет с Эстонией и Прибалтикой в целом?»
И с ними ничего не будет. Все будет с ними в порядке.
Ирина И спрашивает: «Уйдет ли Армения из-под влияния России?»
Она уходит, потому что Россия не может обеспечить решение проблем Армении в настоящее время. Россия теряет свое влияние. А от страны, теряющей свое влияние, что Россия продемонстрировала, все начинают дистанцироваться. Некоторые даже скоро начнут поворачиваться к ней спиной.
Никита Романов спрашивает, что я думаю про университет Губкина?
Никита, вы знаете, когда он давал очень хорошее образование. Сейчас я не знаю. Но я могу сказать как преподаватель все-таки со стажем. Мои наблюдения показывают, что образование получают те, кто хочет его получить. Московские вузы, особенно старые вузы с репутацией, имеющие школу… Это очень важно. В чем отличие вот старых вузов? У них школа еще сохраняется. Они предоставляют вам возможность. Вы можете получить в этих вузах хорошее образование, если вы будете прикладывать к этому усилия. Если вы не прикладываете усилия, то вы нигде образование не получите. Но в старых вузах шансов на это гораздо больше.
Елена Королева: «Отвечать на вопрос о Болдыреве не будете. А почему?»
А кто такой Болдырев? Я не очень понимаю, о ком вы вообще спрашиваете. Так вы можете назвать любую фамилию. «Почему же вы не отвечаете об Анисимове?» – скажете вы. Кто такой Анисимов?
Станислав Х: «Предприниматели встанут с колен? Отказ крупных предпринимателей платить обязательный платеж не навел шухер в администрации?»
Слушайте, вы не поняли, наверное. Это не стилистическое различие, это сущностное различие. Дело в том, что предприниматели согласны заплатить, они всё заплатят: и 300 млрд, и больше заплатят, потому что 300 млрд – это только начало. Таких платежей им придется сделать в течение года по крайней мере еще два.
Они просто говорят: «Если мы будем добровольный платеж вносить, то тогда Запад может на всех нас распространить санкции. Это означает, что мы не принудительно, а именно добровольно поддерживаем режим в его военных действиях. Поэтому давайте вы объявите этот платеж обязательным, типа, вы нас заставили. Вот поставили под угрозой смертной казни или чего-то там, конфискации имущества – и мы заплатили». Так что причины есть. Но заплатят.
Febscr: «Зачем вам свечи? Вы всё равно в гримуары не верите».
Для красоты.
Алла Коротина: «Что будет при новой власти с людьми, поддерживающими сейчас специальную военную операцию? Их тоже удастся пробудить?»
Нет. Многие люди никогда не изменят свое мнение. Ничего с ними не будет. Будут жить и работать и придерживаться своих взглядов. А вы что, думаете объявить им гражданскую войну? Люстрировать их всех? Это невозможно.
С С спрашивает, участвую ли я в тайных обществах?
Я ассоциированный член непубличной организации. Об этом я говорил. Небольшой, но чрезвычайно влиятельной.
Алекс: «Где вы отдыхаете летом?»
Алекс, как пандемия началась, летом не было шанса нигде отдохнуть, к сожалению. Может быть, этим хотелось бы. Но, я боюсь, ситуация может в России так закрутиться, что мне будет не до отдыха.
«Как вы думаете, есть возможность, что в демонстрационных целях Путина размажут “Томагавком”?»
Нет. Это абсолютно исключено.
GeonWhite спрашивает: «Какие значимые риски для потери суверенитета России вы сейчас видите?»
Никаких рисков для потери суверенитета России не существует в настоящее время.
Нурсултан Сабиров: «Валерий Дмитриевич, вы патриот своей страны?»
Да, я патриот своей страны, более чем патриот. Но я не считаю, что патриотизм – это синоним идиотизма или врожденного интеллектуального слабоумия. А многие считают. А я – нет.
«Насколько сейчас сложно попасть на прием к президенту?» – спрашивает Валерий Ремизов.
Валерий, невозможно попасть на прием к президенту. Число людей, с которыми он общается, крайне-крайне ограничено.
Капитан Сергей Константинович спрашивает: «За какой футбольный клуб вы болеете?»
За ЦСКА. Я болею, сын болеет, племянник болеет, сестра болеет. Жена болеет за «Зенит», она из Петербурга.
Дмитрий Парамонов спрашивает: «Возможно ли в России после войны экономическое чудо, как в ФРГ в 60-е годы?»
Да, возможно. И я уверен, что мы это чудо сможем сотворить. Потребуются усилия.
Ирина Май спрашивает: «У вас есть кошка и собака?»
Нет, нет кошки и собаки. У нас сын-студент. Нам его достаточно пока что. Как мы его называем ласково? Домашний питомец. Он на голову выше меня. А я, кстати, немалого роста и немалого веса, что, наверное, заметно. Но мы рассчитываем с женой, когда сын уйдет в самостоятельное плавание, завести. Жена хочет кошечку, я хочу собачку. А насчет породы не решили.
«Профессор, как вы видите судьбу?» – спрашивает Андрей Коровьев.
Свою судьбу я знаю. Извините, это прозвучит самонадеянно, но я знаю. А о других судьбах судить не берусь.
Андрей Коровьев спрашивает: «Как профессор видит судьбу Беларуси после окончания конфронтации с Украиной?»
Беларусь, точнее, не Беларусь, а режим Лукашенко падет вслед за режимом Путина автоматически практически. Я думаю, с интервалом в несколько месяцев. А с Беларусью все будет в полном порядке. Я вот считаю, что у Беларуси будут очень хорошие шансы быть принятой в Евросоюз. Или по крайней мере получить режим наибольшего благоприятствования от Евросоюза как минимум.
Мне советуют, какую породу собак завести. Спасибо, дорогие друзья. Я подумаю. Спасибо. Но пока я еще не готов.
Артем Михайлянц спрашивает: «Валерий, извините, кто вы по нации?»
Я русский по нации. Папа – украинец, мама – русская. Воспитывались мы в семье в русской культуре. Говорили всегда на русском языке. Немалую часть жизни прожил на Украине. По-украински хорошо понимаю, говорю уже, к сожалению, с затруднениями. И читаю по-украински, кстати, довольно часто. Есть некоторые книги, которые на русский не переведены оказались.
Ирина Брюховецкая спрашивает: «Как вы видите будущее России?»
Я вижу будущее России как довольно успешной страны. Не хочу сказать, что она сразу станет процветающей, но эта страна будет успешной, эта страна будет спокойной. И эта страна будет создана, она будет именно создана, потому что мы учредим новую российскую республику, потому что прежняя республика уже переживает свои последние не хочу сказать, что дни, но месяцы точно. Эта республика будет создана для людей, именно для людей. Она сможет обеспечить экономический рост и относительную социальную справедливость. Я говорю «относительную», потому что абсолютной социальной справедливости нигде нет и никогда в мире не было. Это будет хорошая страна.
А еще мы повысим среднюю температуру воздуха, и наконец-то у нас будут теплые зимы. Но это, хорошо, отдаленная задача наряду с освоением космоса.
«Будет ли война России с Китаем за территории?» – спрашивает Татьяна Фомичева.
Нет, войны не будет. Пока Россия сильна… Даже не сильна, а пока у нее есть ядерное оружие. А если его не будет, тогда… Я предпочитаю об этом не гадать.
«Главное событие в вашей жизни?»
Главное событие в нашей жизни, дорогие друзья, впереди.
«Что со здоровьем Путина?»
С его здоровьем очень плохо, можете не беспокоиться.
«Как вы относитесь к репарациям?»
Поживем – увидим.
«Будет ли возрождение России?»
Да, будет. В этом у меня лично нет никаких сомнений.
«Какое, на ваш взгляд, отношение имеет к происходящему темная мистическая сила?»
А вы посмотрите на некоторые действия и на некоторые слова, на некоторые поступки. Вам что, не становится очевидным? Вы что, не понимаете, что в этой истории есть совершенно точно метафизическое измерение? А вот те люди, которые в ней задействованы, это очень хорошо понимают и пытаются эти силы привлечь к себе на сторону. Увы, недобрые силы.
«Профессор, какими языками вы владеете?»
Не большим количеством: русским, украинским, как я сказал, и английским.
Дорогие друзья, спасибо вам за внимание. Надеюсь, до новых встреч. Я вас люблю. Надеюсь, это взаимно.