«Слухай Эхо»: посол Латвии в России Марис Риекстиньш
Для моего ума это непостижимо. Я еще помню Советский Союз. И при всем том, что лицемерия было много в то время – были лозунги на улицах «Миру — мир!» Лицемерие все помнят: и Венгрию 56-го года, и Чехословакию, и Афганистан. Но все равно на уровне лозунгов говорилось, что мир – это хорошо. А сейчас говорится, что война — это хорошо…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
А.ВЕНЕДИКТОВ: Всем добрый день! Здравствуйте, спасибо, что вы в этот вечер с нами. Как пишет Вольф Гунн, это реальный посол. Какие уже тут шутки.
Марис Риекстиньш — посол Латвии в Российской Федерации еще два дня будет в Москве. А послом он еще будет две недели. Марис, добрый день!
М.РИЕКСТИНЬШ: Это верно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, и чего будет? Почему так случилось всё?
М.РИЕКСТИНЬШ: Я думаю, что это необходимо смотреть немножко в исторической перспективе, и нужно понять, где причины и где последствия. Причины того, что буквально через несколько дней страны Балтии не будут больше иметь послов в России, так же, как Россия не будет иметь послов своих в странах Балтии.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Все страны Балтии.
М.РИЕКСТИНЬШ: Да, все страны Балтии. Является ухудшение отношений между тем, что в России называют коллективный Запад в целом, с одной стороны, и Россией, с другой стороны, вызванное этой необоснованной агрессией России в Украине. Это причина, а остальное — это уже последствия. И то, что относится лично ко мне, это было решение нашего министра иностранных дел Латвии, который две недели тому назад, после того, как российская сторона, обвиняя наших соседей эстонцев в голой русофобии, объявило, что отношение между Россией и Эстонией больше не требует уровня послов в обоих столицах, и надо идти на снижение уровня дипотношений. И они попросили эстонского посла покинуть Российскую Федерацию, по-моему, вчера.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Он уехал вчера. Мы не успели его пригласить.
М.РИЕКСТИНЬШ: И как реакция на это наш министр иностранных дел принял решение, что в знак солидарности с эстонцами, но не только. Второй причиной было то, что уже почти год ведется эта ужасная агрессия, ужасная трагедия…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, если отзыв послов может остановить это…
М.РИЕКСТИНЬШ: Знаете, в дипломатии есть разные формы общения и передачи сигналов, что ты не согласен или ты не принимаешь действия другой стороны. И отзыв послов — это как раз один из таких способов передачи политического сигнала. Могут приглашаться послы обратно в столицу на консультации. Я кстати, был приглашен на такие консультации буквально через пару дней после того, как эта агрессия России в Украине началась. Потом приехал обратно.
А снижение уровня дипотношений — это уже следующий шаг такого рода, когда одна сторона другой стороне посылает сигнал, что мы недовольны конкретной политикой, конкретными решениями.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я напомню, что Марис Риекстиньш был министром иностранных дел Латвии, а также был послом в Вашингтоне и послом при НАТО. Я буду ваши вопросы только цитировать.
Роман 33 года из Москвы: «Здравствуйте, Марис, видите ли вы возможность восстановления отношений на потом с учетом того, что большинство россиян поддерживают наши войска в Украине?»
М.РИЕКСТИНЬШ: Хотя я по натуре себя считаю оптимистом, но, я думаю, что если мы реально подойдем к этому вопросу, я думаю, что мы зашли в целом, Россия, в первую очередь, зашла в такую ситуацию, где выход будет очень длительным. Один из элементов, который меня более настораживает в последние месяцы при этой агрессивной пропаганде — не могу по-другому это называть, — исходит из экранов телевизоров. Люди стали не стеснятся провозглашать такие лозунги, которые буквально год назад, полгода назад представить было невозможно, чтобы такое звучало с официальных трибун.
Ну, например — я не буду называть имена и фамилии, потому что это один из золотых законов дипломатии, что надо стараться все-таки не персонифицировать какие-то процессы, — буквально неделю тому назад одно из должностных лиц регионального уровня, публично говоря с детьми тут, в России, произносило такие слова, что война — это не только победа, война — это любовь, война это брат.
Для моего ума это непостижимо, потому что я уже в таких годах, что я еще помню Советский Союз. И при всем том, что, конечно, лицемерия было очень много в то время, были лозунги на улицах, например, «Миру — мир!» Лицемерие все же помнят: и Венгрию 56-го года и Чехословакию 68-й и Афганистан. Но все равно на уровне лозунгов говорилось, что мир это хорошо. А сейчас, когда говорится, что война — это хорошо, тогда это неприемлемо.
Я еще тоже помню, как моя бабушка — она родилась в 1900 году, то есть она пережила войну, ей было уже 40 лет, и я маленьким мальчишкой был, она всегда просила: «Сбегай в киоск, принеси газету «Вечерние новости» (Rīgas Balss) — в то время можем сейчас понять, какие там новости были, — и она довольно часто мне говорила: «Главное, чтобы не было войны». И я, маленький мальчишка думал: «Какая война? О чем ты говоришь?» Но она об этом часто вспоминала.
И то, что мы сейчас 80 лет после войны в стране, которая прошла через войну, и люди знают, что это означает. Когда кто-то говорит, что война — это труд, война — это любовь, это ужасно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Александра, ей 45 лет, она из Петербурга: «Скажите, пожалуйста, как можно попасть в Латвию? В Латвии большая часть родственников. Не тех, которых называют прямыми, но очень близкие. Там же могила бабушек и дедушек».
М.РИЕКСТИНЬШ: В принципе, с февраля прошлого года мы сразу, в принципе, прекратили выдачу обычных виз для туристов. Законодательство менялось во время прошлого года. Сейчас в силе правила, которые были установлены в сентябре прошлого года. То есть мы выдаем все-таки визы гражданам других стран, в этом случае и Российской Федерации, если близкие родственники — это супруг или дети или бабушка, дедушка или внуки являются гражданами Латвии или гражданами стран Евросоюза.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это близкие родственники.
М.РИЕКСТИНЬШ: Я не могу сейчас так сразу вспомнить наизусть — сестра, брат — были ли под эту категорию, не хочу соврать, надо посмотреть, какой круг близких родственников под эту категорию идет. Посещение кладбищ — нет, это не является причиной, чтобы мы сегодня выдавали вид на визу.
Посещение близких родственников, когда они находятся при смерти, в больнице или на похороны — это уже идет по другой категории, то есть это гуманитарные соображения, если надо ехать на похороны родственника, тогда мы принимаем документы, рассматриваем и в таких случаях обычно выдаем.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Александр 21 год, Москва: «Почему Запад — поскольку Марис был послом в Вашингтоне и при НАТО, — не считает расширение НАТО на Восток угрозой для Российской Федерации?» Вот Путин считает, а вы не считаете.
М.РИЕКСТИНЬШ: Я думаю, очень много мифов насчет расширения НАТО или продвижения НАТО на восток. Во-первых, то, что могу из личного опыта рассказать слушателям и зрителям, что один из мифов, что есть какой-то коллективный дьявол, не знаю, где он там сидит — в Вашингтоне или в Берлине, — который как-то буквально насильственно всасывал страны Восточной и Центральной Европы стать членами НАТО — такого не было. Мы долгие годы старались доказывать тогдашним членам НАТО, что мы готовы к членству, что мы подходим под те критерии, которые были установлены для этого, и что мы, будучи членами НАТО, в перспективе мы будем вносить в своей вклад в укрепление общей безопасности этой организации.
То есть НАТО не расширялось как-то насильственно. Мы старались стать членами этой организации.
Второй пункт: НАТО — это оборонительный альянс, и с тех времен, когда он был создан в конце 40-х годов, в принципе, он справился с задачей не допустить внешней атаки на страны, члены этого альянса. Единственная атака, после которой был задействован, все, наверное, слышали, 5-й параграф о коллективной безопасности, — это была атака на США — мы помним, террористы — 11 сентября. То есть удары по Нью-Йорку, Вашингтону. Единственный раз, когда был задействован 5-й параграф Вашингтонского договора о коллективной…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но была тут Югославия, мне напоминают, где не было 5-й статьи, но были войска НАТО. Вы в это время что делали?
М.РИЕКСТИНЬШ: В 99-м году я был государственным секретарем МИДа Латвии в Риге. И я как раз помню, как американская сторона нас информировала о том, что они начали свои военные действия. Но тогда люди должны идти немножко обратно, посмотреть, как к 99-му году пришли, надо вспомнить и Сребреницу, массовые убийства мусульман там. То обстоятельство, когда «голубые каски» ООН не имели мандата защитить мирное населения, и тысячи людей были просто казнены, потому что они принадлежали к другой религии.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И, тем не менее, НАТО включилось.
М.РИЕКСТИНЬШ: НАТО включилось из соображений, в принципе… Есть в международном праве формула, о которой, кстати, имеется довольно иной раз очень горячая дискуссия. Это даже не право защитить, а у тебя есть, в принципе, ответственность защитить, когда ты видишь, что на глазах мирового сообщества творится геноцид или что-то наподобие такого.
Часто тоже тут вашей страной делается упрек, что НАТО и в Афганистане что-то делало, в Ливии. Должен тогда еще раз просто, чтобы люди вспомнили, что эти вопросы рассматривались с резолюцией Совета безопасности ООН, и там был мандат…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но в Югославии не было мандата.
М.РИЕКСТИНЬШ: В Югославии такого четкого мандата тогда, если не ошибаюсь, не было, хотя надо посмотреть.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вопрос из Саратова Артем: «В Латвию перестали пускать мобилизованных, бегущих от войны, ссылаясь на то, чтобы мы меняли режим».
М.РИЕКСТИНЬШ: Нет, это не та причина. Причина совсем в другом. Во-первых, мы в Латвию, когда эта агрессия началась, пустили довольно много россиян, которые в тот момент очень четко выразили позицию, что им такая политика неприемлема. И мы дали возможность, например, представителям разных информационных платформ или газет, или передач, журналистам продолжать свою творческую деятельность, профессиональную деятельность из Латвии. Мы не одни были такие, которые предоставили такую возможность — и наши соседи литовцы, и другие страны. То есть мы дали определенному количеству таких россиян возможность продолжать профессионально работать, заниматься своим делом, не боясь того, что если бы они продолжали свою работу в России, они как-то преследовались. Это раз.
Во-вторых, мы дали возможность беженцам из Украины к нам ехать и оказывать им поддержку. По-моему, если не ошибаюсь, на сегодняшний день зарегистрированных граждан Украины, которых у нас в базе данных 44 или 45 тысяч человек. У каждой страны есть определенный уровень возможностей. Но это было бы безответственно, если бы сказали в какой-то момент: «Мы понимаем, что в многих странах трудно живется и давайте все к нам». Это было бы просто безответственно. Потому что, например, насчет беженцев из Украины принят специальный закон, по которому ассигнуются бюджетные деньги, закон, который гласит, что этим беженцам есть возможность определенного уровня социальная защита. Регулируются вопросы, на что они могут претендовать, на работу, на трудоустройство. То есть это комплекс. Это не так, что ты сказал: «Давай, если трудно — приезжай». Это было бы, как я уже сказал, безответственно.
Поэтому когда уже была объявлена так называемая частичная мобилизация, все-таки решение было принято, что мы просто не в силах таких людей у себя приютить. И нам тоже казалось, все-таки, очень трудно залезть каждому в голову и спросить, какова действительно мотивация, почему ты хочешь уехать вот сейчас, 22 сентября после объявления мобилизации, почему ты не сделал этого в марте или апреле?
Но основное все-таки, это чисто возможности, сколько Латвия в силах принять людей, которые желает по каким-то причинам на время или на более короткое покинуть свою страну.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Алекс 46 лет: «Добрый день, господин посол. Моя супруга и двое детей — граждане Латвии». Я нахожусь в России, подать документы на визу нет возможности, так как на сайте посольства отсутствует день записи вообще.
М.РИЕКСТИНЬШ: Так не должно быть.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Что ему делать?
М.РИЕКСТИНЬШ: Ему надо или постараться или дозвониться до нашего консульского отдела…
А.ВЕНЕДИКТОВ: А консульство работает?
М.РИЕКСТИНЬШ: Консульство работает. Я, действительно, могу сказать, что интерес большой. И поскольку уже с июня месяца у нас больше не имеется консульства в Петербурге, Пскове и Калининграде. Там был отдел нашего консульства московского. То есть у нас остался этот офис в Москве. Но могут быть и случаи, когда записаться в очередь не так уж просто. Но я не могу больше ничего посоветовать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Позвонить в консульство.
М.РИЕКСТИНЬШ: Или постараться поймать в момент, когда все-таки записаться через интернет можно. Потому что кто-то же там записывается. Это не так, что встретил посла на улице, и он там, как говорится…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так. Вас тут благодарят или, наоборот, ругают. Это обычно. Просят передать привет… Юра 41 год, Петербург: «Передайте привет писателю Албертсу Белсу. Очень нравится его творчество». Хоть что-то, да?
М.РИЕКСТИНЬШ: Если по приезду встречу его, тогда, несомненно, передам привет.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Действительно, остался один офис, друзья мои. Ну, что тут поделаешь? И продолжается вокруг вашей визовой политики — вопрос про родственников очень много и про визы. «Можно ли из Риги, а лучше из Таллинна лететь в Израиль не на ПМЖ? Может ли Латвия стать транзитной страной?», — спрашивает Ефим Рабинович из Лисьего носа.
М.РИЕКСТИНЬШ: Во-первых, на данный момент в Латвию по сухопутной границе приехать, в принципе, из России… есть определенные трудности. У нас существует, по-моему, пару автобусных линий, которые еще функционируют. Авиасообщение не функционирует, похоже, как и с другими странами Евросоюза. Авиасообщение в Европе это только Москва — Белград и дальше уже в Европу. Москва — Стамбул — дальше в Европу. Я буду все-таки затруднятся на такие вопросы дать исчерпывающий ответ не потому, что я не хочу… Потому что каждый случай, который касается эмиграционной политики или визовых определенных решений, он рассматривается индивидуально. И там тогда учитывается, какой паспорт, какие родственники, какое гражданство родственников и так далее. Нет такого универсального трафарета на любые ситуации, который годится.
Поэтому людям, которые хотят получить исчерпывающий ответ, не могу другого подсказать, как дозвониться до наших консульских сотрудников. Они им дадут профессиональный ответ.
Кстати, посол — я не знаю, как в Российской Федерации, — но по нашей системе у нас поэтому называется дипломатическая консульская служба. Она, в принципе, независима. Я как посол отвечаю за то, как они себя как работники ведут на работе. А какие решения они принимают, я даже если бы хотел бы сказать начальнику консульского отдела: «Надо выдать визу тому и тому…», ну, она может и грубо ответить. Потому что я не имею такого права.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это министерство внутренних дел?
М.РИЕКСТИНЬШ: Нет, это министерство иностранных дел, директор консульского департамента. Это тот, который, по существу руководит всеми консульствами. Тогда еще министр, как говорится… А посол не имеет права по нашему закону тут включиться в консульскую работу по существу.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Из Новосибирска Яна Логвиненко, 32 года: «Появилась ли в связи с агрессией в Латвии какая-то публичная дискуссия относительно русского языка в Латвии?»
М.РИЕКСТИНЬШ: Ну, конечно, она присуща…
А.ВЕНЕДИКТОВ: И в чем суть, наверное.
М.РИЕКСТИНЬШ: Опять причины и последствия. Я думаю, что это несомненно, что Латвия не какой-то отдельный случай. Я думаю, что по всей Европе мы можем наблюдать, что люди стали эмоциональными. И и это понятно, потому что эта трагедия, эти искалеченные судьбы, миллионы людей, чья судьба искалечена этой агрессией, убитые люди, убитые дети, сотни — это не может остаться без эмоциональной реакции. И обычные, нормальные люди, которые хотели бы заниматься своими повседневными вопросами, они не могут так просто абстрагироваться, они ищут ответы, почему это так? Кто в ответе? Как к этому вообще могли прийти? Сделали ли мы все правильно? А что там вообще российское руководство, что там российское общество? Вопросов много, и не на все вопросы имеются простые ответы.
То, что касается языковой политики, я могу сказать только и призвать слушателей и зрителей прислушиваться и понять, что Латвия — единственное место на земном шаре, где в современном глобализированном мире латышский язык может сохраниться и процветать. Единственное место, маленькое по территории. И, конечно, необходимы механизмы, которые дали гарантию все-таки, что через 30, 50 или 150 лет этот язык не исчез бы.
Латвия и латышский язык не один такой. Мы не одна нация, которая об этом заботится. Кстати, в России тоже я слышал довольно много должностных лиц, которые еще перед этой войной говорили, что «у нас в России мы должны стремиться к укреплению позиции русского языка, как духовного…». Я даже знаю, кто это сказал, говоря о духовном каркасе — президент Российской Федерации. То есть в Германии немцы то же самое делают. Французы… И латыши не исключение в этом смысле. И у нас уже 25 лет с 1998 года — в Конституции это четко зафиксировано, что латышский язык — это единственный государственный язык в Латвии. Это означает, что он имеет этот статус общения с официальными институциями государственными и само управление на государственном языке.
Человеку других национальностей, ему никто не мешает и в семье говорить на своем языке, ему никто не мешает читать газеты, которые по-прежнему издаются на русском языке. Ему никто не мешает идти в Театр русской драмы имени Чехова, где можно наслаждаться театральным искусством на русском языке. По-прежнему телевизионные программы особенно через кабельное телевидение доступны. То есть никто тебе не приказывает в семье как-то переключиться на любой другой язык. Но, несомненно, необходимость иметь четкую политику, чтобы латышский язык был сохранен и в будущем, это необходимо. И я не прогнозирую какие-то изменения в ту сторону, что давайте, как карта ляжет, так и будет хорошо. Нет, это не тот вопрос.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сам сказал про телевизионные программы. Какая ситуация ныне с телеканалом «Дождь»?
М.РИЕКСТИНЬШ: Телеканал «Дождь» — это довольно длительная эпопея. Хотя я никогда не говорил ни с одним из руководителей этого канала.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Потому что ты в Москве.
М.РИЕКСТИНЬШ: Кстати, некоторые из журналистов, которые перебрались в Латвию, они все-таки приходили к нам в посольство, интересовались об условиях, законодательстве. Я лично думаю, что телеканал «Дождь», когда они приняли решение стараться работать в Латвии, они как-то не осознали до конца то, что в Латвии есть свои правила игры, свое законодательство. Законодательство в любой стране может тебе нравиться, может не нравиться, но это все-таки законодательство, оно должно быть исполнено. И если, тем более, пришел из другой страны, тем более ты должен быть законопослушным. Я думаю, это было одной из главных проблем. Ну, и там были некоторые нарушения нашего законодательства. Очевидно изначально отношение к этим замечаниям тоже было — я не хочу никого обвинять, — но, может быть, тоже поверхностное. Это привело к тому, что этот Совет по электронным СМИ принял решение о запрете кабельного вещания. Они могли продолжать готовить свои программы на платформе YouTube, которые доступны.
Кто-то мне говорил, что они якобы оспорили это в суде. Если так, мне кажется, это правильный путь в любом правовом пространстве. Если ты не согласен с каким-то решением административного характера, ты имеешь право обжаловать это решение, и потом уже суд решит.
Они какое-то время, по-моему, думали, надо это делать или не надо делать. Но это их решение. И я тоже понимаю, что они получили лицензию для кабельного вещания от регулятора в Нидерландах. По-моему, это параллельный процесс идет.
Я думаю, одна из причин этой эпопеи как раз в том, что начали работу, не сознавая или не желая, или времени не было на правила игры, которые для любого игрока в этом поле существуют, и законодательные какие-то нормы и так далее.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Марк Завадский спрашивает. Вопрос про недвижимость: «10 лет мама владеет квартирой в Риге и имеет вид на жительство. Теперь эту статью убрали и, получается, ее выгоняют и не дают пользоваться недвижимостью».
М.РИЕКСТИНЬШ: А какой у нее вид на жительство, постоянный? У нас были приняты поправки в законодательство, которые касаются постоянного вида на жительство для иностранцев. И в законодательстве было записано, что те кто имеет этот постоянный вид на жительство, например, лица с российским паспортом, им был установлен срок год, то есть, по-моему, до 1 сентября следующего года им надо было представить сертификат о сдаче экзамена…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Латышский язык. Это постоянный ВНЖ.
М.РИЕКСТИНЬШ: Да. Сразу должен рассказать, чтобы люди не начали интерпретировать. В этой шкале знание языка — там есть базовый уровень, средний уровень и есть высший уровень. Базовый уровень — это А, средний — В, высший С. И в каждом уровне еще два подуровня. То есть 6 всего. И они должны сдать этот экзамен на 5 уровень, то есть это язык, чтобы человек мог общаться в общественном транспорте, он мог лучше спросить, как ему пройти к тому или иному окошку на почте. И я думаю, что если гражданин другой страны желает постоянно жить в Латвии и в стране, где государственным языком является один латышский язык, очевидно, минимум знаний… Для нормального функционирования общества это необходимо. Это и уважение к стране, где бы проживаешь.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Роман Ширин спрашивает: «Если у нас были латышские предки, — приводит фамилии, — можно ли получить латвийское гражданство? И до 40-х годов в Риге у них была недвижимость. Можно ли ее вернуть?»
М.РИЕКСТИНЬШ: Кстати, по недвижимости они могли вернуть, получается у нас законодательство по реституции имущества было одним из наиболее либеральным в посткоммунистическом пространстве. То есть мы, в принципе, отдавали обратно имущество, которое принадлежала отцу или прадедам до 40 года, до оккупации Латвией Советским Союзом вне зависимости от того, где бы проживаешь, вне зависимости от того, гражданином какой страны ты являешься. Ты мог быть, условно, гражданин Австралии, но если по документам ты можешь доказать, что эта квартира, дом, был у твоего прадеда как имущество, ты мог запросить обратно и получит обратно. Но там, по-моему, срок истек. Больше этого нельзя сделать.
А по гражданству там есть другой механизм. По-прежнему у нас в силе закон о репатриации. То есть люди, которые имеют латышские корни, они могут претендовать на статус репатрианта. Есть такой закон. Хотя должен сказать, что в парламенте Латвии сейчас одной из дискуссий является то, что, может быть, все-таки немножко надо поменять нормы этого закона, потому что в прошлом году, во время войны мы получили почти в 4 раза больше запросов на репатриацию. Обычно это было за год 80-85 из России. В прошлом году мы получили такие заявки, по-моему, 340 или 360. Почти в четыре раза больше. Посольство там больше как в роли почтальона. Решение принимают миграционные службы, то есть это МВД. Но тоже там смотря по документам. Человек должен представить документы и объяснение, почему он так решил. И тоже, кажется, что ряд из этих запросов как раз продиктованы желанием не попасть под мобилизацию, а не желанием вернуться в историческую родину.
Но, по-прежнему, этот закон в силе. Он действует. Он может быть изменен. Это парламент решает, как он считает нужным. Но на данный момент эта норма в силе, что люди, которые, в том числе, проживают в России, имеют латышские корни, могут представить документы на статус репатрианта.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сергей Владимирович из Латвии пишет: «Щиро дякую». И тоже из Украины теперь. Сергей 34 года, Прилуки. Здравствуйте, Сергей, мы вчера с вами общались: «Какой второй язык преподается в большинстве латышских школ?»
М.РИЕКСТИНЬШ: Сейчас английский. Хотя есть школы, где преподают и немецкий и французский, но французский у нас менее исторически, он не так популярен. Я думаю, что английский — это второй язык, который дети изучают объективно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Михаил Осипов 66 лет из Москвы: «Рыбка шпроты совсем пропали?»
М.РИЕКСТИНЬШ: Да нет, не пропали. Хотя шпроты из Латвии пропали. Я как раз пару недель назад смотрел, в супермаркетах продавались шпроты, кстати, с этикетками на латышском языке. Очевидно, компании, которые производят эти шпроты, они, по-моему, производят в Калининграде и есть в Ростове, если не ошибаюсь. То есть они понимают, что по-прежнему имеются тут потребители, которым нравилась латышская марка и они имеют такой трюк маркетинга, они печатают этикетку и на латышском языке Rīgas šprotes | отзывы, хотя из Риги там ничего нету.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Борис Виноградов, 61 год Псковская область: «Господин посол, договор о режиме госграницы между Россией и Латвией, видимо, заморожен. Как с этим справляться с юридической точки рения?
М.РИЕКСТИНЬШ: Договор, который мы вели, переговоры о режиме границы, он, действительно, сейчас на льду. Там пару параграфов осталось несогласованных, но, очевидно, сейчас не время заключать новые договора. Но, в принципе, мы об этом договоре вели переговоры не на пустом месте. Он о чем? Он о том, как институции по обе стороны границы между собой общаются, решают какие-то очень практические вопросы. Условно, корова перешла ручей и она сейчас на стороне другого государства. Вот кто тогда этим вопросом занимается, условно говоря?
Но у нас до сих пор имеются другие договоренности между институциями. И таможенники какие-то контакты имеют и пограничники. Объективно те рабочие встречи, которые имелись до войны, такого характера встреч больше нету, но когда есть практические вопросы, которые необходимо решать, мы их стараемся сообща решать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Остались контакты? Вопрос про границу сейчас конкретно.
М.РИЕКСТИНЬШ: Граница функционирует сейчас по-прежнему. Люди передвигаются через границу, хотя по количеству меньше, чем это было. Машины передвигаются через границу, хотя меньше, чем это было. И грузовой транспорт, по-прежнему, хотя есть ограничения для европейского транспорта грузового для работы на российской территории и для российского при работе на европейской территории, но все равно грузовой транспорт тоже через границу перемещается. И если бы не функционировала граница, тогда бы была просто пробка. Передвижение через границу продолжается.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Хороший вопрос. Илья Сергеевич Кузьминых 40 лет, Мурманск: «Как Латвия поддерживает свои судоремонтные предприятия, которые лишились главных клиентов в виде российских судов? Есть ли призывы бизнеса к возобновлению сотрудничества с Российской Федерацией?»
М.РИЕКСТИНЬШ: Там несколько вопросов в одном. Поддержка бизнеса в целом, я не скажу сейчас о поддержке судоремонтных предприятий, но в целом в Латвии мы относимся довольно с определенным резервом, очень внимательно к вопросам субсидией, государственной поддержки. Нам кажется, что все-таки такие шаги ведут к нехорошей практике свободной конкуренции, как правило. Но есть определенные случаи, когда все-таки государство должно вмешиваться.
Но отвечая на более широкий вопрос, имеются ли предприятия, которая смотрят с какими-то планами в эту сторону, — есть определенные предприятия, которые стараются по-прежнему что-то продавать так же, как со стороны России те продукты, которые не идут по спискам санкций. Но я должен сказать тоже очень четко, что мы со стороны посольства на данный момент как-то не даем советы, что в это время это правильный выбор — думать о расширении рынка сбыта в этом направлении.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Наоборот, сократился, скажем. Две цифры: было — стало.
М.РИЕКСТИНЬШ: У нас нет последних официальных данных насчет ноября, декабря, но если посмотреть тенденцию, то, возможно, то не по тоннам, а в измерении денег, это может быть очень возможным, что уровень торговли со стороны России в Латвию и Латвии в Россию будет где-то на том же самом уровне, как это было в 21 году. Причины как раз в том, что инфляция с обоих сторон, и цена продуктов просто повыше. Поэтому в измерении денежном уровень, может быть, остался, может быть, такой же самый. В измерении объемов, конечно, есть спад.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Елена Тюная: “Господин посол, у меня в Риге могила матери и престарелый отец. Как мне попасть в Ригу, пока он жив?”
М.РИЕКСТИНЬШ: Если престарелый отец, он, действительно, нуждается в опеке, если он тяжело больной, тогда это может служить причиной, чтобы мы рассматривали и выдали эту гуманитарную визу. Я надеюсь, что он при хорошем здоровье, даже если престарелый. Но тогда это не идет под гуманитарную… то есть этот параграф.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Что дало Латвии это вступление в НАТО? Вот зачем? Это же расходы дополнительные. Я про НАТО. Поскольку Марис, скажу еще раз нашим зрителям, тогда был послом при НАТО, когда он вставлял Латвию в НАТО.
М.РИЕКСТИНЬШ: Выгода, если так можно примитивно это обрисовать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Выгода, я про выгоду.
М.РИЕКСТИНЬШ: Две самые большие выгоды. Во-первых, практическая: это ощущение больше безопасности, потому что мы имеем исторический опыт, когда ясно, что мы одни своими силами не могли сопротивляться противнику, который более силен в военном измерении.
А, во-вторых, это юридически и тоже по ощущениям, что мы принимаем участие в решении вопросов, которые непосредственно касаются наших интересов, нашей безопасности.
Тоже один из мифов, который я иной раз в России замечаю, что то, что кажется, что НАТО, условно, как скажет, так и будет. И должен тех, кто придерживается этого взгляда, огорчить: это не так. Каждая страна этой организации НАТО имеет право вето — и Латвия, и Люксембург и Исландия — они имеют такой же весь голоса, когда принимается любое решение НАТО. И мы можем, если у нас есть на это причины веские, мы можем заблокировать любой проект, который кладется на стол этого совещания.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Такие случаи были?
М.РИЕКСТИНЬШ: Такие случаи были, когда разрабатывали документы, когда нам казалось, что наши интересы не учтены в том объеме, когда мы могли дать свое добро. Но я должен сказать, что за свою карьеру, когда я почти 5 лет проработал в Брюсселе за столом НАТО, я не видел случаев, когда страны, участники этой организации злоупотребляли этим правом, просто потому, что мне не нравится, что та страна инициировала проект решения, мне, может быть, не нравится посол — кто-то не так посмотрел на кого — и я просто хочу отомстить… Нет, если ты ставишь свое вето на проект решения, ты должен свои позиции объяснить, почему ты это делаешь, потому что другие хотят понять, какие причины. Чисто эмоционально, что нам сейчас в понедельник не нравится — это так там не делается.
Но право вето имеется у каждой страны. И это очень важно, особенно для небольших стран. Вообще сила небольших стран на международной арене базируется на том, что международное право соблюдается, что, действительно, имеется суверенитет стран, он как раз через такие голосования проявляется.
Как мы знаем по истории, и, конечно, мы не наивны, видели и были свидетелями, когда международное право грубо нарушалось. В большинстве случаев исторически это делалось как раз крупными странами. И увы, очень грубо нарушалось международное право как раз 24 февраля 2022 года страной, членом Совета безопасности ООН.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В связи с этим вопрос из Вологды от Николая 37 лет: “Видит ли господин посол только дипломатический выход из ситуации в Украине?”
М.РИЕКСТИНЬШ: Я думаю, что всем более-менее ясно, что окончательная какая-то аранжировка этой войны будет достигнута через дипломатические какие-то переговоры. Я думаю, что на данный момент сторона Российской Федерации, которая могла бы поменять свою политику и вывести войска с территории другого суверенного государства, не готова это делать. И, конечно, Украина готова остановить, защищаться от агрессора. То есть на данный момент изъявляют публично и своими действиями желание продолжать разбираться на поле боя. Очень трагически. Конечно, каждый день уносит жизни. Если задуматься, это в центре Европы XXI век. Люди гибнут тысячами. Это не где-то там… Я не говорю, что джунгли плохие, джунгли тоже хорошие. Но это не на другой части света, этот тут, рядом. Я думаю, что абсолютное большинство людей, общества в западных странах, они не могли представить, что такое возможно. Что могут быть такие разногласия, чтобы их нельзя было решить через какие-то нормальные механизмы, а не силой, с пушками, танками и ракетами. Это очень эмоционально.
Я, по-моему в некоторых интервью об этом говорил. Я даже перед войной, но всегда старался, будучи послом и в Америке своим младшим сотрудникам сказать, что вы должны стараться, хотя это трудно, абстрагироваться лично. То есть не связывать себя лично с судьбами людей той или другой стороны. потому что как ты только это делаешь, ты можешь потерять объективность. И я сам тоже старался держать такую дистанцию. Но мне лично — может быть, зрители, слушатели помнят тот момент, когда был первый удар по Одессе — эта фотография с молодой мамой и молодой девочкой Кирой, которой было 3 месяца. Изумительная фотография — они обе погибли. Даже для меня, который все время в дипломатии 30 с лишним лет, но я не мог удержать эмоций. Просто так посмотреть, что называется, “так получилось и всё”.
А.ВЕНЕДИКТОВ: “Сопутствующий ущерб”.
М.РИЕКСТИНЬШ: Да. Ужасно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И выход?
М.РИЕКСТИНЬШ: Выход всегда есть даже для Винни-Пуха. Я думаю, будет продолжаться военное противостояние. Очевидно, те военные эксперты, которые говорят о наиболее вероятной весенней… с обоих сторон, она может иметь место. Какой будет результат, посмотрим. Несомненно, позиция Латвии, в принципе, всех остальных стран на Европейском континенте — я думаю, это надо подчеркивать, потому что опять со всем уважением к странам, которые находятся на других континентах, это происходит на нашем континенте — я думаю, что все страны на нашем континенте, кроме Беларуси, считают, что это агрессия, это грубейшее нарушение международного права. И мы призываем Российскую Федерацию поменять политику.
А.ВЕНЕДИКТОВ: У меня есть вопрос. Есть две точки зрения (на самом деле их больше, конечно): надо продолжать держать канал общения с Кремлем — Макрон, Шольц, и есть другая точка зрения, что нечего с ними разговаривать, потому что бессмысленно, неэффективно. Это эффективно или не эффективно? Вот как дипломат расскажите.
М.РИЕКСТИНЬШ: Насчет эффективности, конечно, можно долго спорить. Действительно, тот факт, что перед началом войны предпринимались усилия со стороны европейских лидеров (самый высокий прямой контакт) и им было сказано, что агрессии не будет. И прошло буквально пару дней, и она началась. Конечно, вопрос, что ты можешь верить своему партнеру на другом конце телефонной трубки или нет — это очень большой вопрос.
В то же самое время — это, может быть, как профессиональная болезнь, — я все-таки считаю, что канал коммуникаций, он все-таки должен иметь место, чтобы ты мог непосредственно передать, что ты думаешь о том или другом вопросе. Но уровень доверия, он поврежден… мне даже трудно найти эпитет для этого. Доверие — это как раз основополагающее для выстраивания нормальных отношений между странами. А доверие повреждено, я думаю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо большое! Марис Риекстиньш — посол Латвии в Российской Федерации. Послезавтра уезжает. Но он еще две недели будет послом. Посольство и консульство продолжает работать. Там, правда, большая очередь. Но те, кто задавали конкретные вопросы — “не могу дозвониться”. Ну, ребята, дозванивайтесь. Марис, проверь сайт, чтобы там хотя бы было понятно.
М.РИЕКСТИНЬШ: Я проверю, несомненно. Еще раз спасибо за эту возможность. Что мог, ответил, на что не мог – не ответил. Спасибо за возможность не впервые, но в похожей студии говорить о том, что и почему Латвия делает, что мы думаем, и, действительно, нам хотелось бы… лично мне бы хотелось, я не говорю сейчас о Латвии в целом, но мне хотелось бы увидеть тот день, когда у нас будут соседи, которые будут иметь и свободную прессу, независимый суд, демократические, которые будут желать жить в мире с соседями.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо большое. Марис Риекстиньш — посол Латвии в Москве.