«Текущий момент»: Это катастрофа. Что угодно может стать нормой. О чем мечтали? Набиуллина, Бетховен и Бах
Если искать что-то хорошее — ну, появился в Германии канцлер, кажется, так сказать, вменяемый, и Европа что-то, кажется, начала понимать. Но вопрос в том, что в военном отношении Европа не замена никакая Америке. Так было заведено очень давно, что Америка является гарантом с военной точки зрения безопасности в Европе, а Трамп пожал плечами, обиделся и сказал, что я ухожу из вашей песочницы. И Европа сегодня перед лицом реальной угрозы российской агрессии…
Подписаться на «Ходорковский live»
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Вы смотрите «Текущий момент». Здравствуйте! Меня зовут Елена Малаховская, на связи со мной писатель и публицист Виктор Шендерович. Виктор Анатольевич, здравствуйте и вам!
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый день, Лена!
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Прошла неделя, что мы не виделись с вами и с нашими постоянными зрителями. Пришло время обсудить события ушедшей теперь недели. Сейчас мы этим и займемся. Как только все, кому этого крайне хочется, поставят нам лайк, подпишутся на «Ходорковский Live», кто еще этого не сделал, и тогда сразу начинаем.
Главные новости недели ну вот прямо совсем мне не хочется обсуждать, но куда же деваться? Значит, они такие. Пока в Россию продолжают лететь дроны. Я даже перечислять не буду, куда летят, потому что постоянно куда-то летят. Министерство обороны тем временем заявило, что вторглось в Днепропетровскую область и начинает там боевые действия.
При этом так называемый переговорный процесс в каком-то совсем тупике. Россия и Украина не могут пока обменяться пленными и телами. Мединский, а за ним пропаганда устроили целую пиар-акцию из того, что смотрите, Украина не берет 6 тысяч своих мертвых солдат. Мы не знаем, в чем там дело, почему этого не происходит, но все это выглядит ужасно.
Трамп на этом фоне заявляет, что Украина «сама дала повод разбомбить их к чертям». Так и сказал, имея в виду проведенную операцию, видимо, «Паутина». Это он брякнул и занялся дальше своими разборками уже внутри команды, перепалкой с Маском в соцсетях — вот это вот всё. Я так понимаю, что Украину он, по сути, сдал. Путин волен принимать, видимо, теперь любые решения, раз Украина сама виновата, кроме, конечно, ядерных. Есть какой-то просвет, по-вашему мнению?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Не видно никакого рационального просвета. Что касается Трампа, то уже давно совершенно очевидно, что это вполне особый психиатрический случай. Если выстроить все его заявления просто в хронологическом порядке, подряд озвучить все его заявления в хронологическом порядке, по крайней мере, в том, что касается российско-украинской войны, просто хронологически их подряд прочитать, то станет ясно, что мы имеем дело с человеком, который именно брякает. С человеком очень особого психиатрического склада и очень больших ментальных особенностей. В принципе, это купируется медицинскими какими-то, наверное, средствами, но проблема в том, что мы говорим о президенте Соединенных Штатов Америки, который сам может купировать что угодно, включая, как мы видим, и демократию в Америке может попытаться купировать.
Поэтому я не вижу никаких рациональных доводов для, так сказать, просвета. Как мы многократно говорили — ну, не только мы, но это совершенно очевидно, лежащее на поверхности, — никакое перемирие Путину не нужно до тех пор, пока он выигрывает войну. Каждый день выигрыша в войне укрепляет его будущие переговорные позиции. Он наступает, и ему даром не нужен этот мир. Это совершенно понятно. Все потери россиян, весь этот, так сказать, миллион россиян, который убит, или ранен, или покалечен — это совершенно его не тревожит. «Бабы еще нарожают», по слову маршала Жукова. Никакого сопротивления внутриполитического в России давно быть не может. Трампу вообще не до того, повторяю — он брякнул и пошел дальше разбираться там, с Маском, не Маском. Ему просто дела никакого нет. У него сейчас очень серьезные свои большие проблемы. Ну, собственно, проблемы у Америки, и отчасти из-за него, но его это тоже, разумеется, занимает в первую очередь. Про Украину он в ближайшее время и вспоминать не будет, если не напомнят.
Поэтому никаких оснований для оптимизма нет для Украины. Для России тем более. Потому что — повторю то, что говорю 3 года напролет, — то, что происходит с Украиной, это в историческом смысле кровавая драма, тяжелейшая драма. То, что в историческом смысле происходит с Россией — вот это трагедия настоящая, потому что России на выходе может просто не быть. И чем дольше Путин продолжает делать то, что он делает, а Россия это ест… А куда деться? Россия, лежащая ничком, это, так сказать, одобряет формально, по крайней мере, не может ничего этому противопоставить. Суммарный вектор — я имею в виду не отдельных героев, а суммарный вектор. До сих пор каждый день путинских побед на украинском фронте усугубляет трагическое будущее России, разумеется. Все это очень, мягко говоря, печально. Никаких поводов для оптимизма нет.
Если искать что-то хорошее — ну, появился в Германии канцлер, кажется, так сказать, вменяемый, и Европа что-то, кажется, начала понимать. Но вопрос в том, что в военном отношении Европа не замена никакая Америке. Так было заведено очень давно, что Америка является гарантом с военной точки зрения безопасности в Европе, а Трамп пожал плечами, обиделся и сказал, что я ухожу из вашей песочницы. И Европа сегодня — Европа, не только Украина, — Европа сегодня перед лицом реальной угрозы российской агрессии. Еще недавно я бы сказал (и говорил, наверное), что это невозможно с учетом возможностей НАТО, но все это чрезвычайно расколото и, так сказать, в атомизированном состоянии сейчас. И пройдет, наверное, несколько лет, прежде чем Европа сможет в военном отношении что-то противопоставлять всерьез Путину. И это ситуация очень драматичная.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да, но если и есть что-то хорошего — что называется, что сверили с вами часы и действительно все так. Действительно, ничего хорошего мы не видим. Я думаю, наши зрители, которые тоже глядят на ситуацию и думают: «Ну неужели здесь есть какая-то надежда?», тоже сверили сейчас с нами часы.
Но отдельно вот любопытно: остановимся на Путине. Он, как вы, наверное, знаете, потому что все это обсуждают, никак не прокомментировал ситуацию с той самой операцией «Паутина». Как будто у него никакие боевые самолеты, значит, не были уничтожены. Но на самом деле он все-таки намекнул публично, что те, кто пропускают беспилотники и дают им ударить, получат, в общем, по башке. Мы не знаем, в какой степени, но он публично намекнул, что если вдруг все думают, что он не в курсе ситуации, он в курсе ситуации. Вот такое вот видео оказалось 5 июня в telegram-канале Кремля.
(фрагмент видео)
В. ПУТИН: Этот вопрос особенно важен в развитии — ну например, как пример, — беспилотных авиационных систем. Что бывает, если мы запаздываем с их освоением, в том числе со средствами противодействия беспилотникам, мы с вами все хорошо знаем.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Все мы с вами хорошо знаем, что бывает. Ну, под финал этого публичного доступного фрагмента нам Путин сказал, что в России теперь реализуется нацпроект по наращиванию объемов и качества беспилотников. Вот это, конечно, круто, потому что раньше у нас были нацпроекты, простите, по здравоохранению и образованию, а теперь у нас нацпроект по беспилотникам. Нет, ну правда, можно же заставить страну гордиться, что вот теперь объемы качества боевых беспилотников в государственном масштабе все больше и больше, несмотря ни на какие операции «Паутина».
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну конечно, чем угодно можно заставить гордиться. Это вопрос, так сказать, пропаганды, а уж это дело у нас поставлено. Будут гордиться как миленькие. Ну, гордиться, или делать вид, что гордиться, или, так сказать, вытеснять из мозга. Как-то этот вопрос, так сказать, среднеарифметический россиянин решит.
Это главная проблема: привыкаемость, привыкание человека. К чему угодно может привыкнуть человек, что угодно может стать нормой и точкой отсчета. Что угодно. Понижение… К сожалению, человек ко всему привыкает. К счастью, тоже это и спасительная способность к адаптации. И в концлагере может обнаружиться, может случиться счастливый и несчастливый день. И в концлагере может повезти, может быть хороший день. «Один день Ивана Денисовича» заканчивается тем, что какой хороший был этот день: он поел, он поспал, его, так сказать, миновал штрафной изолятор. Удачный день в концлагере. То есть замечательное, очень точное наблюдение. Точка отсчета все ниже и ниже. Какое там образование, какое здравоохранение? Вот мы сейчас по беспилотникам через какое-то время… Раньше хотели Португалию по уровню жизни догнать, 20 лет назад, помню, а сейчас перегоним Украину по беспилотникам, и это будет победа.
Если бы можно было вот у этого самого среднеарифметического россиянина, который кормится с останкинской ладошки, обесточить телевизор, отвести его в уголок, попить с ним чай и спросить: «Дружок, ты об этом мечтал?»… Вот ты когда за Путина голосовал, ты об этом мечтал? Чтобы до тебя не долетело просто? Чтобы тебя ограбили, изнасиловали, убили, вернули в черном полиэтилене, так сказать. Детей… Чтобы миллион погиб. Ну, не погиб, был покалечен. Чтобы убить миллион еще, сотни тысяч украинцев. Ты об этом мечтал? Это была радость у тебя? Ты мечтал о том, чтобы на твои города летели украинские дроны? Чтобы наносились удары, чтобы бомбоубежища строить? Ты был рад этому, ты хотел этого? Уже никто не помнит, чего хотел, потому что постепенно стало ясно, что хотят все на самом деле только чтобы их не тронули. Путин или украинский дрон до них не долетел, или, так сказать, ОМОН до них не дошел с судом. Чтобы не посадили, не пытали, не убили, не забрали и чтобы еще от Украины не прилетело. Вот и представление о счастье новейшее.
Если бы можно было миллионам россиян день за днем с ними вести нормальную психотерапевтическую беседу, возвращать их к нормам — ну, таким человеческим нормам, — спрашивая: «Ты об этом мечтал? Вот это и есть план Путина, победа России?». Это было лет 15 назад — план перед очередными выборами, «План Путина — победа России». Вот план Путина выиграл. Он у власти еще 15 лет после тех 10-ти. Это победа России. Ты действительно считаешь, что сегодняшний пейзаж — это победа России? Поговорить с ними об этом.
Но поговорить никто не даст. А пропаганда в сочетании с наказанием за непослушание этой пропаганде дает на выходе вот это среднеарифметическое — покорность. Дальше, я уже говорил, есть активисты, есть бенефициары этой мерзости — их немного, а большая часть просто, как всегда, по российской традиции, пережидает очередной исторический период. Это и есть наша главная гражданская доблесть. Был такой публицист XIX века Башуцкий, саратовский публицист. То, что называется «четвертого ряда», мало кто знает эту фамилию. Он сказал: «Главная добродетель российского народа состоит в том, что он не шевелится», — сформулировал малоизвестный публицист Башуцкий с щедринской силой, я бы сказал. Главная добродетель в том, что он не шевелится. Главная политическая добродетель с точки зрения начальства, безусловно, такая. Ну вот да, будем производить, перегоним Украину по дронам и научимся отражать украинские атаки дронами. И это будет победа России. Об этом мечтали.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну вот, кстати, поговорим об образовании. Почему в этой рубрике, чуть позже станет понятно, а сейчас я покажу новый российский букварь. Его представила Елена Ямпольская, знаменитая своими сталинистскими убеждениями, одиозная довольно депутат Госдумы. Суть в том, что она просит Путина написать обращение к детям на первой странице учебника.
(фрагмент видео)
Е. ЯМПОЛЬСКАЯ: Мне кажется, что такого красивого букваря у нас не было давно — вот не знаю, куда лучше показать, чтобы все увидели, — а может быть, на самом деле и никогда не было. Позвольте попросить вас, уважаемый Владимир Владимирович, на первой странице будущего букваря, букваря из единой государственной линейки учебников, обратиться к каждому первокласснику. Да, 1 сентября большинство из них ваше напутствие прочтут учителя, родители, бабушки, дедушки. Но чуть позже ребенок перечитает ваши слова сам. А вот эта гордость от того, что к нему, лично к нему обратился президент страны — она, конечно, останется и сделает начало школьной жизни, я уверена, еще более торжественным.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну вот в моем букваре, например, на первой странице, как откроешь, там была картинка с Лениным, крупный его такой портрет. И почему я это запомнила на самом деле — не сама по себе, а потому что этот портрет был вырезан из этого букваря. И у моей подруги заходишь в гостиную, и вот там вот в серванте, где перекрываются вот так стеклянные створки, он там стоял. И ее папа — я спросила, почему, что за святыня такая, — он не мог выкинуть Ленина вместе с букварем, потому что он все еще страдал по поводу распада Советского Союза и крушения великой коммунистической идеи. Однажды в конце концов моя подруга, также будучи еще ребенком — там не помню, какой класс, — пришла домой, а папа повесился.
И как-то настолько меня поразила на всю жизнь эта история, что просто вот, мне кажется, не надо никаких вождей в букваре. Ну, с логической точки зрения, просто потому, что президенты должны меняться к тому моменту, как ребенок начнет что-то осознавать, а не торчать там вождями на первой странице. Ну и просто вот меня вот так это психологически травмировало на всю жизнь. А вы что по этому поводу думаете? Путин в букваре.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ой, ну слушайте, это невозможно уже, никаким новым способом это не прокомментируешь. Это называется культ личности. История все-таки наука, а наука, в отличие от религии — это там, где есть повторяемость явлений, в отличие от веры. Наука там, где есть повторяемость явлений. Вот в истории — это не физика и не химия, там труднее иногда проследить закономерности, но на длинных дистанциях получается.
Так вот там, где портреты ныне здравствующих глав государства, чем больше… Набоков говорил… Когда его спрашивали о политических воззрениях, он отвечал: «Портрет главы государства не должен превышать размеров почтовой марки», — отвечал Набоков. Вот гигиена социальная, политическая гигиена: не должно превышать размеров почтовой марки. Чем больше портрет, чем дольше срок пребывания, чем больше текущий глава государства значит в сознании, чем больше его вбивают в головы детям, тем опасней жить в этом государстве. И нет ни одного исключения, чтобы огромные портреты и культ личности главы государства не заканчивался бы катастрофой для этой нации. Просто нет исключений.
И наоборот: там, где вы не знаете, кто глава государства… Ну там, правительство в Дании, в Норвегии — вы что-нибудь слышали про размеры портретов главы финского государства? Вы знаете его фамилию? Нет, не нужно. Просто не нужно. Это финнам необязательно. Потому что, ну, это наемный менеджер. Они его выбрали, чтобы он качественно заботился о них, распределял их деньги. Они ему доверяют, они его переизберут. Всё. Фамилия не так важна, и уж в букваре его точно не будет. Поэтому в Финляндии жить безопаснее. Поэтому граница… Из Выборга переедешь в Финляндию или обратно — это визуально заметно, что ты приехал в страну… Когда ты вернулся в Выборг из Финляндии, то ты сразу увидишь: ты вернулся в страну, где портрет главы государства большой, где глава государства не меняется, где его зубрят в букварях. Это связанные вещи. И это научно доказано. Это опасно для этих самых детей, это опасно для их родителей. Это плохо заканчивается.
Это уже плохо закончилось. Уже к этому портрету в букваре прилагаются сотни тысяч погибших сограждан твоих российских. Я уже не говорю об украинцах, я уже не говорю обо всем остальном. А к портрету Брежнева прилагался миллион афганцев, которых мы намотали на гусеницы танков. Ну, там десятки тысяч наших погибших и раненых, но это ладно. Миллион афганцев. К Брежневу прилагалась, так сказать, Пражская и так далее — Пражская весна, подавление танками Праги в 1968 году. Все это связанные вещи. И это надо знать как «Отче наш» — как раньше знали «Отче наш». Это должно отскакивать от зубов. Это опасно для здоровья — такого размера портреты.
Что касается несчастного отца вашей одноклассницы, у моего отца тоже стояла за стеклом, только не из букваря, фотография Ленина. Долгие годы стояла, до 80-х годов. Он был советский человек. И я был советский юноша, на уровне «Сталин плохой, а Ленин хороший». Да, это была драма. Но безнравственно не менять убеждений, как говорил Федор Михайлович Достоевский. А Станислав Ежи Лец по поводу смены убеждений гораздо более рискованно заметил, что некоторые не видят разницы между онанизмом и верностью себе. Это все-таки разные вещи. Надо меняться. Надо получать новую информацию и про былых глав государства, и про текущего тоже не мешает, хотя бы из нашей программы.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Вспомнила такую деталь, что когда вы начали про портреты говорить… Дело в том, что с самого начала вторжения в Украину многие говорят, что это цивилизационная война. Поскольку вот западная цивилизация против какой-то закоренелой такой, того, что «традиционной» называют официально в России, прогресс против регресса и так далее. И эту разницу, кстати, подчеркивают. Я сейчас вспомнила — но если наши зрители помнят точнее, они мне об этом в комментариях скажут, — что когда Зеленский только пришел на свой пост президента, он — мне кажется, что законодательно, если нет, если просто на словах, то поправят меня, — законодательно запретил вешать свои портреты где бы то ни было. А в России недавняя новость, что в Чечне, например, начали вешать портреты Адама Кадырова. Ну, вероятно, чтобы продемонстрировать свою лояльность клану, когда там что-нибудь закачается. Насколько вот это иллюстративно, портретами иллюстрируется та самая разница цивилизаций — очень показательно, мне кажется.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Просто ДНК есть ДНК. Можно поскрести на пятке, а можно на затылке, а ДНК-то одна. И это — повторяю, это связанные вещи. Тут не может быть ошибки. Этот анализ, эти цифры в анализе опасны для жизни. Как врачи лечат по протоколу. Вот если эти цифры в анализе крови, то это опасно. Но вот один из показателей — это размеры портретов главы государства, его присутствие в букваре.
Все это называется растление малолетних. То, что происходит — это растление малолетних в буквальном смысле. Это катастрофа. Вот это и есть национальная катастрофа. Потому что… Сталина, хотел сказать, неплохая поговорка. Но Сталина мать-природа прибрала, и Путина приберет рано или поздно. Сталин 33 года правил. Ну, Путин скоро, где-то на этом рубеже, если нам повезет, и отчалит. Но останутся-то, по Шварцу, разорванные души, которые он сам лично калечил. Останутся эти дети. 30 лет при Путине. Потому что, повторяю, те, кому было 5 лет, когда он стал у власти — они же ничего, кроме него, помнят. У 30-летних уже жизнь только при Путине. И еще далеко не конец. И потом эти люди останутся в том пейзаже, который останется после Путина. Так сказать, на довольно пронизывающем ветру истории они останутся. Не позавидуешь. Действительно вот поколение детей, вот тех, кому сегодня совсем мало лет — вот на них же придется. Вяземский, князь, говорил: «Наши деды ели виноград, а у нас оскомина». Оскомина-то придется на них. Но это — дай бог еще дожить до этого. Ну, не мне, но, так сказать, поскорее бы.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Не все с нами согласны, что, в общем, неудивительно — не все с нами согласны с оценками личности Владимира Путина. Тем временем вот, например, в Москву приехал папа Илона Маска. Его зовут Эррол. Он выступает сегодня — мы записываем эту программу в понедельник, 9 июня, а вот Эррол Маск сегодня выступает на мероприятии православного олигарха Константина Малофеева, какой-то там форум про будущее. Естественно, «Царьград» уже взял у него интервью, и в нем он расхваливал Москву, удивлялся, что на улицах гуляют в абсолютной безопасности женщины с детьми, что странно, ну и кое-что рассказал о деталях приглашения.
(фрагмент видео)
Э. МАСК: Меня пригласили некоторые достаточно интересные люди. Они связались со мной и сказали: «Мы бы хотели поговорить о будущем». Я подумал: «Как можно не поговорить о будущем?», и согласился. Как только я сказал им, что хотел бы прилететь, и попросил их мне с этим помочь, передо мной как будто открылись все двери. Прилететь в Россию стало очень легко. Я с нетерпением жду возможности со всеми познакомиться. Насколько мне известно, русские — одни из самых умных людей на планете. Было бы безумием не спросить их мнения по разным вопросам. Жители других стран в большинстве похожи на овец. Мне было бы скучно увидеть другие места, но не Россию, где такие думающие люди.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Вот так вот. В общем, короче говоря, суть такая, что в России самые думающие люди. В основном за пределами России весь мир — это бараны, считает Эррол Маск, а в России самые думающие люди, было бы глупо с ними не приехать не поговорить. Шах и мат, недоброжелатели!
Но это еще не все — я добью вас танцем, что называется. Все это постят в telegram-каналах с таким удивлением, возмущением: это же папа Илона Маска, цивилизованный, казалось бы, человек. А давайте я вам покажу папу Маска еще и покруче. Он не так давно давал интервью «Русской службе BBC».
(фрагмент видео)
Э. МАСК: Я думаю, как семья мы определенно немного восхищаемся господином Путиным. Было бы глупо не восхищаться, потому что он всегда спокоен. Я слушаю его речи — он говорит логичные вещи. Если оценивать его как мужчина мужчину — я не говорю об отношениях между странами и тому подобном, а просто как мужчина мужчину, — очень трудно не испытывать восхищения по отношению к господину Путину.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну вот вы нам и подтвердите, Виктор Анатольевич, трудно или не трудно как мужчине не испытывать восхищение, оценивая его мужчине как мужчину.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Он там замечательно сказал: если не брать отношения между, если убрать в сторону… Ну, как мужчину я его не оценивал — тут господину Маску виднее, приехавшему со свободного мира. Я как-то не оценивал Путина, признаться, как мужчину. Но сама постановка вопроса совершенно замечательная. Если отставить в сторону вот эту всю политику, отношения, то, ну, спокойный человек… Слушайте, а Сталин какой был спокойный человек! Обаятельный. Спросите у Бернарда Шоу, у Лиона Фейхтвангера. Спокойный, обаятельный человек. «Герцеговину Флор» курил, хорошо пахло. Милый, очень умный, в театр ходил. Милый человек был. Если не брать в расчет, если, так сказать, вынести за скобки там ГУЛАГ, Колыму, Шаламова, Мандельштама, миллионы погибших, униженных, уничтоженных, раскулаченных, заморенных голодом. А так милый. Спокойный, главное. Спокойствие как главное достоинство мужчины. Спокойный, как удав. Сталин был очень спокойный. Гитлер какой спокойный был! Ну, не на митингах, конечно, когда нужно было пипл заводить, а так… Интеллигентные люди все, акварельки рисовали.
Послушайте, те русские, которые пригласили папу Маска и сделали из него, так сказать, очередную котлетку для пропаганды — они не столько умные, сколько хитрожопые, конечно. И в этом смысле папу Маска они пустили, так сказать — он не первый и не он последний, кого пустили на эту пропагандистскую котлету. Ну, мне детей с папой Маска уже точно не крестить. Поэтому не про папу Маска дело, а про то, что пропаганда работает, про то, что россияне продолжают есть эти котлетки: вот, папа Маска нас похвалил!
Это, кстати говоря, очень любопытно. Это любопытный феномен и абсолютно не новый. Это типовое родимое пятно. Мы презираем всеми силами этих пиндосов, этот Запад, эту Америку, они все растленные, пропавшие. Но как только кто-нибудь из них захочет нас похвалить, то это главная золотая медаль нашей пропаганде. Нас похвалил папа Маска! Посмотрите, что написал Бернард Шоу, Лион Фейхтвангер! Как только нас хвалят… Какой-нибудь ученый — Лакшин, кажется, была, не помню, фамилия, его сын снял «Мастера и Маргариту», — биолог, который приехал в Советский Союз и заявил, что в Советском-то Союзе как раз права человека в самом лучшем состоянии. Вот как только он это сказал, тут же главная пропагандистская котлетка была сделана из него. Потому что мания величия наша тесно, как всегда, как часто бывает, переплетена с комплексом неполноценности. И нам очень надо, чтобы нас похвалили снаружи, вот эти самые пиндосы, которых мы презираем. Ну, если какой-нибудь заметный пиндос нас похвалит, мы немедленно из него делаем эту пропагандистскую котлету. Это очень все симптоматично. Не Маск-старший первый, не Маск-старший последний. Выразительно.
Но еще… Слушайте, тут много мыслей по этому поводу. Вот его сын организовал экспедицию на Марс. Это XХI столетие. А папа едет — ну, за денежки и так далее, — облизываться с Константином Малофеевым, с «Царьградом». В абсолютное средневековье. В страну, где религия… Господи, дай им волю, они бы как Джордано Бруно, они бы всех пожгли, всех этих масков. Абсолютно в страну средневековую с точки зрения взаимоотношений религии и государства. Где существует одна правильная религия. Он едет к православному, причем к православному не к Александру Меню, а в худшей расшифровке этого понятия, Малофееву. Его ничего, так сказать, не царапает. Но, повторяю, не про Маска речь, а про ухмылки истории, когда папа Маска на подтирку у Константина Малофеева. Это очень любопытно.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Я честно скажу, что следующую тему я взяла ради разнообразия. Знаете, вот об этом мы еще не говорили. Явление давно существует, но у нас оно еще почему-то не потрогано публично. Такой казус произошел. Тут известная экоактивистка — в последнее время она скорее все-таки более известна как пропалестинская активистка, — Грета Тунберг с коллегами шла на лодке к Газе, чтобы доставить гуманитарную помощь. Ну, это якобы такая заявлена цель. А Министерство обороны Израиля сказало, что ни при каких обстоятельствах не допустит этого самого путешествия Греты на лодке до Газы и, в общем, в любом случае что-то с ними сделает. И весь вечер в пятницу весь мир застыл, долбанет Израиль по лодке с Гретой чем-нибудь или не долбанет.
Нет, ее цивилизованно арестовали — поймали, арестовали. Ну, наверное, отпустили уже к этому моменту. Отвезли, сказали, что ее доставят в Израиль и отпустят на все четыре стороны. Ну, вот такая вот ситуация. Объяснилось это так, что есть другие, совершенно доступные способы передать гуманитарную помощь в Газе, если очень хочется, только не надо из этого делать пиар. И даже эту лодку с Гретой называли селфи-лодкой, имея в виду, что она, конечно же, это все выкладывает в соцсети, специально ради этого все устроено. Это и так понятно. Но только ли пиар? Вот мне интересно, все-таки это ее какие-то базовые убеждения или действительно только голимый пиар, как это выглядело вот в случае с лодкой?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Это, разумеется, пиар. Но сама Грета Тунберг внутри себя — я уже говорил об этом, — она, видимо, хороший человек в том смысле, что она абсолютно убеждена, что она на стороне света и добра. А то, что она темная, как валенок, и то, что этот темный, как валенок, подросток с трудным диагнозом стал символом либерализма — это уже проблемы… Ну, это проблемы, конечно, и Греты, но это больше проблемы мира, где именно вот это стало символом либерализма.
Что касается этой «флотилии мира», прости господи, то в прошлый раз она застала Израиль врасплох. И когда туда высадились, чтобы их попросить, так сказать, не нарушать границы, то на них напали с арматурой, и были тяжело ранены израильские пограничники, которые высадились на лодку. Была провокация, шумная провокация. Целью этой «флотилии мира» была, разумеется, новая провокация. Израиль был к ней готов. В идеале для организаторов этой «флотилии мира», чтобы, конечно, с Гретой Тунберг что-нибудь случилось. Если пролилась кровь какая-нибудь — о, это счастье! Они неделю бы говорили об «израильской военщине».
Что касается гуманитарной помощи, то единственное, что препятствует гуманитарной помощи в Газе, это ХАМАС, который настаивает на том, чтобы вся эта помощь шла через ХАМАС, а стало быть, несчастный палестинский народ продолжал оставаться в зависимости от ХАМАСа. Как только эта гуманитарная помощь начинает поступать снаружи от ХАМАСа, ХАМАС начинает похищать и убивать, например, водителей грузовиков, которые это делают. ХАМАС в дикой ярости, что проблема палестинского населения решается сбоку от него, что палестинцы перестают зависеть от ХАМАСа. А собственно говоря, все, что нужно сделать для того, чтобы палестинский народ хотя бы временно перестал быть несчастным народом — это просто убрать, делегитимизировать ХАМАС.
Это надо было сделать 3 года назад. Но как раз патроны и покровители Греты Тунберг, вот эта вот «мировая Грета Тунберг», с ООН начиная, с Гутерриша, вот это мировое, прости господи, «либеральное», прости господи (все закавычено, кроме слова «мировое») сообщество — они сделали так, что ХАМАС у власти, а палестинцы продолжают гибнуть и голодать. Потому что 3 года назад можно было сделать так, чтобы эта проблема была решена. Вы хотите свободы палестинскому народу? Вы хотите, чтобы с ним было все хорошо? Отлично. Выдайте убийц. ХАМАС делегитимизировать — не доллар, а ХАМАС, — убийц выдать, заложников вернуть, ХАМАС судить. Всё, и никаких проблем у палестинского народа.
Но это уже выходит за тему Греты Тунберг. Сама Грета Тунберг — повторяю, она, видимо, неплохой человек. Она, видимо, единственная, может быть, из тех, кто это все патронирует, в отличие от тех, кто это все патронирует, она, наверное, в это верит. Ей дали бутербродиков, дали попить водички — она совершенно счастливая там на фотографии с израильской военщиной, — и отправили восвояси. А гуманитарная помощь, разумеется, будет доставлена, что и можно было сделать без этого пиара.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: А у нас сейчас будет музыкальная пауза в программе. К сожалению, правда, я музыку не могу включить. На музыку распространяются авторские права, даже на классическую, потому что у нее есть исполнители — YouTube этого не любит. Но поговорить о музыке нам никто не запретит. Тем более, что не мы одни. Эльвира Набиуллина (вынужденно, правда) говорила про музыку. Ее на этой неделе спросили, на что из музыки похожа российская экономика. Вот что из этого вышло.
(фрагмент видео)
РЕПОРТЕР: Какое музыкальное произведение лучше всего сегодня отражает ситуацию с инфляцией в России? Может быть, «Патриотическая песня», или «Ода к радости», или «Тоска», или даже «Реквием». И вообще, мы сейчас в миноре или уже в мажоре? Спасибо.
Э. НАБИУЛЛИНА: Девятая симфония Бетховена.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Она была краткая, но было видно, что она подумала перед ответом. Я бы, конечно, на месте Эльвиры Сахипзадовны ответила все-таки поскромнее. Я бы сказала, Пятая: та-та-та-там, та-та-та-там… Это хотя бы тревожно. А если кто не знает — я не помню, честно сказать, я не гуглила, не успела, кто именно сказал про Девятую симфонию первым, но это сейчас самое известное про Девятую симфонию… Кроме «Оды радости», которая внутрь входит в нее, но Эльвира Сахипзадовна сакцентировала, что Девятая симфония целиком. Вот самое известное про Девятую симфонию выражение — «фанфары ужаса». И Эльвира Сахипзадовна не постеснялась на них, мне кажется, намекнуть.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, да, это может быть и фига в кармане. Не знаю, не знаю. Но самое известное, конечно, помимо «фанфар ужаса» — это все-таки финальная «Ода к радости» Шиллера: «В круг сольемся братский тесный! Этот круг — весь божий свет». По-моему, так. Ну, мы-то слились — не при Набиуллиной, конечно, а при ее патроне, при Путине, — в круг братский тесный. Только он совсем тесный. Очень братский, только этих братьев по именам перечислять страшновато, потому что это все упыри по преимуществу. Это все упыри или вассалы. Очень тесный круг. В этом кругу уже нету никакой либеральной, никаких стран европейских. Да, очень тесный круг, в основном из упырей. Этот круг не весь божий свет в нашем случае, совсем. Мы изгои, причем изгои добровольные. Нас никто не выгонял — мы сами себя за шкирку вытащили вон из божьего света. И это очень симптоматично.
Что имела в виду Набиуллина, не так важно, но, конечно, да, наша инфляция сегодняшняя, наша экономика — это чистая «Ода к радости». Да, я бы все-таки действительно вместе с вами заговорил бы про Пятую. Судьба стучится в дверь, и уже так вполне очевидно. Но штука в том, что не Бетховен глухой, а аудитория глухая, и большая часть аудитории, к сожалению, не слышит этого стука. А он совершенно внятно раздается, этот стук.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: И так случилось буквально вот в эти выходные, что то ли Набиуллина навела меня на мысли послушать классическую музыку, то ли как-то само пришло. С Бетховеном не очень хорошо у меня: он меня тревожит, очень невротизирует. Мне тут срочно потребовалось послушать Баха. Вот Баха — ля-минорный у него есть такой концерт: вот прямо послушаешь, и как-то очень хорошо становится. Я всем рекомендую.
Но дальше случилось больше. Я начала… В Ютубе когда что-то слушаешь, там долго одно за другое цепляется, и я дошла до невероятной штуки. Там Хейфец, Пятигорский и Рубинштейн играют трио Мендельсона. И я прямо его слушала и смотрела. Это запись, это видеозапись. Она хорошая, и звук там качественный. И так я смотрела, и знаете, у меня было такое чувство, что вот мне хочется сейчас скопировать эту ссылку во все соцсети и вообще всех, я не знаю, знакомых будить там (дело было среди ночи), говорить: «Послушайте, пожалуйста, послушайте». Мне кажется, что если со мной сейчас это все посмотрят и послушают, мы как-то вот хотя бы хоть немного мир улучшим. У вас бывают такие позывы — может быть, это произведение искусства, может быть, это стихотворение, — когда вам хочется вот прямо сейчас растолкать всех, весь мир вокруг, сказать: «Давайте все вместе посмотрим, переживем это, вот это прекрасное мгновение, и спасем этот мир, наконец, красотой по Достоевскому»? Не бывает такого?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, бывало, бывало. Прошло, прошло. Мысль о том, что искусством можно спасти — это мысль, ну, такая мессианская вполне мысль, но она проходит. «Поэтом быть до тридцати почетно и срам кромешный после тридцати», написал когда-то Александр Межиров. Имеется в виду, конечно, не версификация, не писание в рифму, а вот это вот ощущение. Но, правда, ирония есть в его словах, потому что он-то оставался поэтом до глубокой старости.
Но ощущение, что спасет — нет, не спасет. Но обезболить может. Просто мир без искусства, без Баха, без Хейфеца, Пятигорского, без Бетховена — просто он был бы еще хуже, просто было бы еще тяжелее жить. Это анестезия, это спасает. Это то, что действительно человека спасает, но не спасает историю, народы. Народы Бахом не спасти, нет. Человечество Бахом не спасти.
Но, как Бродский говорил, спасти человечество невозможно, одного человека всегда можно. Вот человека искусство спасает. И я знаю, и меня спасало в буквальном смысле. Я писал об этом когда-то — ну раз уж мы на лирическую ноту вступили, на такую замечательную, — как однажды в Забайкальском, мать его, военном округе, в образцовой, мать ее, Брежневской мотострелковой дивизии зимой 1981 года мы стояли на плацу. Утреннее построение, не спавшие, не евшие, промерзшие, на ветру, на плацу. И вместо гимна что-то там радист не то скоммутировал. И вдруг на весь плац пошел Второй концерт для фортепиано с оркестром Сергея Васильевича Рахманинова. Причем та запись, которую я помнил — с Филадельфийским оркестром Леопольда Стоковского. И я стоял, лысый, несчастный, погибающий курсант, на плацу, и пока не нашли того радиста, не оторвали ему все и, значит, не изъяли Рахманинова, я стоял и почти всю первую — ну, какую-то часть, первую часть концерта я прослушал. И вы знаете, как-то это меня убедило. Это был почти что божий глас — может, это он и был. Я почему-то подумал, что я выживу, пожалуй, и вернусь в мир, где плаца и построения нет, и Брежневской дивизии мотострелковой, а Рахманинов есть. И я вернулся. В каком-то смысле да, вот такие вещи случаются.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну и замечательно. Пусть они случатся со всеми нашими зрителями на следующей неделе. Если кто-то захочет, если у кого-то бывают такие же позывы, которые я в себе душу по ночам — иногда, правда, редко, — если у вас такое случится, вы можете в комментарии нам написать, и я, например, с удовольствием изучу, что же вы предлагаете из этой оперы, что называется. Спасибо всем, кто нас смотрит, особенно постоянно. Тем, кто ставит лайк, отдельное спасибо. Подпишитесь на «Ходорковский Live», так нам будет удобнее встречаться. Если вы еще этого не сделали, так обязательно. Ну и скоро увидимся.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Счастливо!