«Самый настоящий детектив»: Дело «поволжской ОПГ», часть 2. Эпизод 16
Около 5 утра 9 июля 2011 года оперативник Прасулов дежурил в коридоре следственного изолятора Саратова. Совершая свой традиционный обход, он заглянул в открытую кормушку камеры, где содержался один из подозреваемых в организации резонансного покушения на убийство…
Подписаться на YouTube-канал «Эхо Подкасты»
Слушайте следующий выпуск на любой удобной вам подкаст-платформе, мы есть в Apple Podcasts, Spotify, YouTube и YouTube Music, Castbox, а также на других платформах. Если вам понравился подкаст, поставьте ему оценку и напишите отзыв — это правда помогает в продвижении.
Около 5 утра 9 июля 2011 года оперативник Прасулов дежурил в коридоре следственного изолятора Саратова. Совершая свой традиционный обход, он заглянул в открытую кормушку камеры, где содержался один из подозреваемых в организации резонансного покушения на убийство. Пол камеры был весь залит густой алой кровью.
В прошлой серии мы рассказывали о покушении на депутата саратовской областной думы Сергея Курихина. В ночь на 10 июня 2011 года Курихин подвозил до дома приятеля, бизнесмена Александра Ермолаева, когда его машину расстреляли из автомата. Курихин отделался испугом. Ермолаев даже не проснулся, так как был сильно пьян. А вот сидевший на переднем сидении начальник охраны Курихина, Михаил Савченко, получил несколько пулевых ранений и вскоре умер в больнице.
Через несколько дней полиция задержала подозреваемых. Это были жители Нижнего Новгорода — владелец строительного бизнеса Михаил Майоров и его друг и коллега Николай Шаров, который в их бизнесе отвечал за «безопасность». Вину они отрицали. Обоих доставили в Саратов. По пути Шарова избивали, а в Саратове — начали применять пытки. Подвешивали вниз головой, били тяжелыми предметами, подключали ток. Через неделю в заключении он решил вскрыть вены. Вскоре его нашел сотрудник полиции Прасулов. По его словам, он увидел, как Шаров наносил себе удары по локтевому сгибу, а затем отжимался, чтобы кровь шла быстрее.
Полицейские рассказывали, что сразу же бросились на помощь Шарову. Позже в материалах дела этот процесс описывался так:
«Менее чем через минуту помощник дежурного ИВС УВД по Саратову Безотосный С.Ю открыл дверь камеры Nº 25, куда первыми забежали сотрудники ОМСН ГУ МВД России по Саратовской области Прасулов А.В. и Федотченко ИН
Действуя незамедлительно, с целью предотвращения наступления летального исхода от суицидальных действий Шарова Н.Б., Прасулов А.В. схватил Шарова Н.Б. за неповрежденную правую руку, чтобы остановить его отжимания от пола и оказать первую медицинскую помощь, потянул на себя. отчего Шаров Н.Б. упал на грудь.
Далее Шаров Н.Б. стал оказывать активное сопротивление, сгруппировался на полу, прижав к себе руки и не давая тем самым остановить кровотечение, пытался оттеснить от себя ногами сотрудников полиции. Прасулов А.В., преодолевая сопротивление Шарова Н.Б. продолжая удерживать его за правую руку и разгибая ее, потянул руку на себя, опершись своим коленом о спину Шарова Н.Б, в области его грудной клетки, и перевернул его на спину, блокируя тем самым активные движения Шарова Н.Б ногами и руками. В это время Федотченко И.Н. удерживал ноги Шарова Н.Б Прасулову А.В. удалось разогнуть левую руку Шарова Н.Б. а Безотосный С.Ю. наложил повязку и остановил интенсивное кровотечение из раны»
А вот как происходящее в камере вспоминает сам Шаров:
«Они в кормушку заглянули и стали дверь открывать. И вот эта вся толпа, которая охраняла, они все ворвались, а там все же в крови… Там кто-то из них тоже упал, на жирной, кто-то упал еще. А свет не дневной, а вечерний. Ну, и они ворвались, и, короче, кто-то упал, ну, и кто-то там бросился на меня, короче. И тут удары посыпались, а я же тоже весь в крови, я тут стал вырываться, потом уже понесли всякие удары профессиональные, и я уже затих, и уже когда на полу, я опять, я открыл глаза, только смотрю, сыплю со всех сторон, ну меня били-били, забили, и все»
После этого Шарова привязали простынями к кровати в соседней камере. Тем же вечером его осмотрел фельдшер. Состояние оценили как удовлетворительное. Однако после ухода врача Николаю стало хуже. На следующий день ему вновь вызвали врача, рассказывает Шаров:
«Я, короче, вздохну, я вздохну, а выдыхаю, а воздух не выходит, он в меня заходит. И у меня стало дуть плечи, стали раздуваться, стало шея раздуваться, короче. И все, оказывается, воздух там легкий, дырявый, а воздух-то не выходит через нос… Они срочно вызвали врача. И потом я уже очнулся в каком-то кабинете на кушетке. Кушетка из кожзаменителя. Я лежал на ней боком. И смотрю, у них штаны камуфляжные, а у одного у меня взгляд-то вниз, а у одного, короче, белый халат, и сверху вот этот белый халат из-под него камуфляжные штаны. И он говорит, что у меня давление 80-70. Сейчас будет или 70-70, или 80-80, и это жмур. А так как меня вызвали, я обязан сообщить. Если я не сообщу, это тюрьма. Я пошел писать рапорт. И вот они тогда уже, блядь, что-то этого. Да, звони. И там, короче, вызвали скорую помощь»
Если бы скорая прибыла всего на пару часов позже, Шаров, вероятно, не выжил бы. Ему сломали несколько ребер, и одно из них проткнуло легкое. Кроме того от врачей Шаров узнал, что потерял больше двух литров крови.
Уже в больнице через адвокатов Шаров связывается с правозащитниками Комитета против пыток, о работе которого знали многие жители Нижнего Новгорода. Шаров жалуется на насилие и издевательства при задержании, в изоляторе и на допросах.
Комитет берется за дело, однако работа затруднена. Подзащитный находится в другом городе. Из больницы Шарова возвращают в СИЗО, связь с ним есть только по переписке.
Спустя несколько месяцев дело достается молодому юристу Евгению Чиликову, который только устроился работать в комитет. Он говорит, что дело ему изначально показалось бесперспективным:
«Это был 2012 год. Вот пришел прям вообще, то есть с другой юридической работы я пришел, и это прям вот одно из, не знаю, десяти первых дел, которые мне достались просто по наследству. В случае с Шаровым, это была не просто начальная стадия, а такая начальная стадия, которая больше попахивала тем, что здесь надо это все сворачивать, как бы это делаем, вообще не заниматься, потому что, ну, бесполезно. То есть, комментарий был такой от моего руководителя на тот момент, то, что вот человек пожаловался, но его что-то увезли куда-то там в Саратов, что-то его там судят, вообще непонятно, связи ни с кем нету».
Но на удивление по факту применения насилия в отношении Шарова так называемыми «неустановленными сотрудниками полиции» все же возбуждают уголовное дело по статье о превышении должностных полномочий.
Тем временем следствие по делу о покушении, в котором обвиняют Шарова, продолжается — оно в самом разгаре. Саратовские полицейские уже давно задержали третьего подозреваемого в деле о покушении — 29-летнего Юрия Платицына. Его также поймали в Нижнем Новгороде. Платицын был пьян и ввязался в драку с таксистами, потому что ему не хватило денег, чтобы оплатить проезд.
Безработный Платицын был знаком с Николаем Шаровым — они занимались в одном тренажерном зале.
По мнению оперативников, именно Платицын стрелял в депутата Курихина из автомата «Борз» кустарного производства.
Следствие продолжается почти два года. Наконец, в апреле 2013-го дело передают в суд, который должен установить, что Майоров, Шаров, Платицын — покушались на убийство и создали организованную преступную группу, которая держала в страхе все Поволжье.
Процесс продлится несколько месяцев и станет по настоящему сенсационным. Но прежде важно узнать историю, которая случилась задолго до покушения.
_____________
«Я нижегородец, родился в Нижегородской области. Закончил Горький политехнический институт машинной технологии обработки металлов давлением. Затем, после окончания института, работал на Горьковском автозаводе»
— Это говорит сам Михаил Майоров, друг и партнер Николая Шарова, обвиняемый в организации покушения на депутата Курихина. Майоров отмечает, что решил заниматься предпринимательством после политической деятельности:
«В свое время избирался в члены ЦК ВЛКСМ. Потом, наверное, в девяносто первом году, нет, наверное, даже в девяностом ушел в бизнес»
Вначале Майоров торговал всем подряд, вкладывался в сельское хозяйство, владел птицефабрикой и комбикормовым заводом. А в конце 90-х он заинтересовался строительным бизнесом.
«Строительство развивалось очень сильно: не хватало жилья, и в строительстве была очень хорошая прибыль, потому что по тем временам если себестоимость строительства была порядка, скажем так, 300 долларов за квадратный метр, но переведем к единой, мерило возьмем за доллар, да, то продажа недвижимости уже в руки была порядка 700−800 долларов за метр. Видите, то есть это фактически стопроцентная прибыль в строительстве была»
Дела шли прекрасно. Олигархом Майоров, по его словам, никогда не был, но мог позволить себе и семье достойную жизнь. Налаживать связи помогало комсомольское прошлое: почти везде, во власти и в бизнесе, можно было встретить активных людей, вчерашний комсомольцев.
В 2006 году Майоров знакомится с Андреем Беловым — предпринимателем из города Балаково в Саратовской области. В 90-х Белов создал компанию «Мониторинг Экспресс», которая продавала оборудование крупным промышленным компаниям: от станков и турбин, до резервуаров и подогревателей нефти. Белов хорошо заработал на государственных контрактах, став постоянным партнером министерства атомной энергетики и промышленности. И в середине нулевых он решил, так сказать, разложить яйца по разным корзинам, диверсифицировать свой бизнес — и вложиться в строительство в Москве, Саратове и Нижнем Новгороде.
В Нижнем партнером Белова стал Майоров, с которым они познакомились через общих знакомых. Они сразу же сошлись, вспоминает Майоров:
«У нас были общие интересы. Мы очень любили путешествовать на яхте. А я вырос, понимаете, я вырос на Волге. Вот я в Белове почувствовал близкую душу. Мы очень много времени вместе проводили»
Узнав, что Майоров занимается скупкой земель и строительством, Белов предложил ему вложиться в своё дело. По воспоминанием Майорова, Белов понял, что его контакты с бывшими комсомольцами помогут его бизнесу выигрывать еще больше тендеров другим его проектам.
«Нужно налаживать очень хорошие связи, убеждать людей. И он мне говорил, вот ты можешь мне в этих делах помочь? Говорю, да, Андрей, конечно, могу. А он говорит, а между собой мы, ну как вам сказать, вот партнерски, да, у нас был половина его, половина моего совместный бизнес, да»
Майоров также познакомил Белова и с Николаем Шаровым. Белов, по его словам, сильно переживал за свою безопасность, а Шаров разбирался в этих вопросах и мог помочь Белову найти охрану, выбрать подходящую машину и позаботиться о безопасности на встрече.
Как вспоминает Майоров, он часто помогал своему другу Белову с бизнес-вопросами. Мог съездить за него на встречу, и даже отводил ребенка Белова в первый класс в московскую школу, пока тот был в рабочей командировке. Майоров утверждает, что взамен Белов вкладывал деньги в их бизнес:
«Потому что я знал, что если он развиваться не будет здесь, он погибнет, и мой партнер уйдёт. Скажем это, ну, я не белый пушистый, но я заботился о том, чтобы у него всё было хорошо»
Ближе к концу нулевых Белов рассказал другу о своей неудачной инвестиции в Саратове.
В 2006 году Белов вложил 30 миллионов рублей в строительство элитного 15-этажного дома на улице Сакко и Ванцетти в центре Саратова. Строительством дома должен был заниматься специально созданный для этого жилищно-строительный кооператив «Буй», совладельцем которого вместе с Беловым стал саратовский девелопер, владелец строительной компании «Лик-М» Александр Ермолаев. Он уже построил такой же дом на этой же улице и предложил Белову вложиться в строительство второй линии.
Однако по неизвестной причине, несмотря на полученные деньги, строительство остановилось на этапе котлована, и за несколько лет так и не продвинулось. В 2010 году Белов решил вернуть свои деньги, чтобы перенаправить их на более успешные направления, но Ермолаев ответил, что денег на возврат вложений у него нет. Не помогла и угроза обанкротить «Лик-М», говорит Майоров:
«Я знал то, что он мне сказал. Что он вложил деньги и прогорел. У него и, скажем так, документы не оформляли на него, и ничего, у него фактически лишился он этого проекта. Я сначала за это дело долго браться не хотел, а потом он в результате сказал, Андрей, да, я решу этот вопрос. Вот столько-то я готов тебе за это денег выложить, и буду заниматься этим я»
Как рассказывает Майоров, сперва он несколько месяцев наводил справки и пришел к выводу, что ждать денег бессмысленно. Ему удалось выяснить, что Ермолаев одновременно взялся за строительство сразу нескольких объектов, не смог довести их до конца и его компания «Лик-М» уже находилась в долгах и на грани банкротства. При этом, несмотря на то, что компания владела землей, на которой уже начались работы, официально разрешение на строительство получено не было. На этом стройка и заглохла, признал Майоров:
«У него ничего за душой не было, у него все арестовано было, все в залоге. Когда я стал разбираться, все оказалось в залоге уже. Самое страшное в том, что они уже в несуществующем доме процентов, боюсь соврать, не сорок ли, или даже не 63% уже продали даже несуществующие квартиры. Вот в чем беда строительства, когда начинает, нищий строитель начинает строить, он начинает продавать несуществующие квартиры. И в результате уже, когда дело доходит до сдачи дома, уже продавать-то нечего. Долги только»
При этом Майоров был уверен, что завершить стройку реально — нужно только изменить проект — увеличить этажность, чтобы квартир на продажу было больше. Получить разрешение на строительство, убедив администрацию, что у них не будет долгостроя. По подсчетам Майорова, при успешном завершении проекта, его владелец мог бы получить в новостройке около двух тысяч квадратных метров, которые мог бы выгодно продать. Тогда он решил, что доведет дело до конца и сможет-таки на этом заработать.
Летом 2010 года Майоров выкупил у Белова его долю в ЖСК «Буй», по его словам, за примерно 5 миллионов рублей, и вошел в совет директоров кооператива. Сделку оформили официально. Оставалось договориться с Ермолаевым, которому принадлежала большая часть пакета акций.
Майоров пообещал Ермолаеву, что если тот продаст акции, Майоров решит вопрос с разрешением, а Ермолаев будет генподрядчиком строительства.
Переговоры шли не очень гладко. Ермолаев с Майоровым друг другу не нравились. Майоров рассказывает, что Ермолаев показался ему бывшим бандитом, Ермолаев позже вспоминал, что на встрече Майоров якобы ругался и сам угрожал: «Вас что тут, перестрелять что ли всех?». Майоров, то что говорил эту фразу — отрицает. Но подтверждает, что общение шло тяжело.
«Причем я встретился с Ермолаевым. Говорю, вот скажи мне, ты вот это признаешь? Ну, в общем-то, по понятиям все, да. Но я живу не по закону. А будешь разговаривать, ты будешь разговаривать не только со мной. Говорю, ну хорошо. Вот после этого я поговорил с Николаем. — тут речь про Шарова — И говорю, слушай, возможно, придется разговаривать на уровне с бандитами»
Сам Шаров не возражал против того, чтобы в переговоры вмешалась «братва»:
«Я говорю, Миша, да ты чего? Говорю, конечно, поехали. И все. И вот я взял еще с собой ребят, ну там чисто на случай. Ну там не надо выходить, в машине посидеть. Если надо будет, то я позову или позвоню»
Никаких бандитов Ермолаев не позвал. Кажется, погорячился он и с понятиями. Вместо братков на встрече присутствовал подполковник милиции, вспоминает Шаров:
«И он увидел меня, что-то напрягся этот Ермолаев. Я имел в виду, я на флоте служил, я по морским понятиям. Ну вот так он говорит, ну мы вопросы решаем, все-все, я все оформлю. И все, они оформили»
Майоров, как он сам рассказывает, перестал нервничать после того, как увидел стража порядка:
«И я увидел, что на переговоры пришли не бандиты, а, скажем так, подполковник милиции. Я сразу сказал, что, ну, слава богу, все будет в порядке, стрельбы никакой не будет. И все. И главное, мы с этим подполковником в милиции, я когда разложил ему схему, как это все будет, он меня поддержал и помог, и мы буквально, скажем так, через 3−4 месяца получили разрешение на строительство»
После переговоров, ближе к концу 2010 года контроль над ЖСК «Буй» перешел к Майорову. Ему принадлежало 85 процентов организации, остальное — Александру Ермолаеву и заместителю Белова Евгению Козлову.
Вот только заключать обещанный договор подряда Майоров с Ермолаевым не спешил. По его словам, горе-застройщик был без денег и не мог продолжать строительство, Майоров настаивал, что Ермолаеву нужно сперва расплатиться со своими долгами, иначе дом так и не достроят. При этом начать стройку без Ермолаева, даже с полученным разрешением, он тоже не мог — судя по материалам журналистов того времени, Ермолаеву по документам принадлежал один из домов, которые якобы находились на месте стройки. При этом на самом деле эти дома уже были снесены.
Не придя к компромиссу по поводу стройки стороны стали обсуждать возможный обмен: Майоров говорит, что был готов передать контроль над ЖСК “Буй” и строительством высотки обратно Ермолаеву, в обмен на равноценную площадь в других объектах недвижимости Саратова:
«Мне было все равно. Я все время делал переговоры о том, что давайте завершим это дело. Хотите вы быть хозяевами? Пожалуйста, будьте. — вам полностью «Буй», а вы мне давайте равнозначно площади в Саратове и я получу свою прибыль. Я абсолютно не хотел воевать. Я хотел все завершить это дело»
К концу 2010 года происходит череда странных событий.
1 декабря неизвестные сжигают коттедж, в котором вместе с семьей живет Михаил Майоров. А буквально через несколько дней, 5 декабря неизвестный подкарауливает у подъезда возвращавшегося из бани Андрея Белова и бьет его по затылку металлической трубой.
Белов оказывается в реанимации, переживает сложную операцию, а как только немного приходит в себя — уезжает из России в Германию. Ни нападавшего, ни поджигателя дома милиция так и не находит.
Тем временем переговоры вяло продолжаются до лета. Ермолаев по знакомым ищет квадратные метры, которые может передать Майорову. Все это длится несколько месяцев, пока в июне 2011 года по машине депутата Курихина не выпускают автоматную очередь. После чего милиция полиция задерживает сначала Шарова и Майорова, а затем Платицына. И предъявляет им обвинения в создании ОПГ.
На стороне пострадавших от их действий оказались депутат Сергей Курихин — в машину которого стреляли, его друг застройщик Андрей Ермолаев, а также, внезапно, партнер и друг Михаила Майорова — предприниматель Андрей Белов.
Итак… По версии следствия: Майоров создал банду и хотел завладеть бизнесом своего партнера — Андрея Белова. Своими планами он поделился со своим знакомым Николаем Шаровым, у которого был опыт обращения с оружием. Уже Шаров нашел исполнителя — Юрия Платицына.
Первым делом так называемой банды стало нападение на Белова в декабре 2010 года. Майоров и Шаров якобы приказали Платицыну подкараулить Белова у подъезда его дома. Тем вечером Белов возвращался домой из бани, когда его оглушили ударом железного лома и сняли с руки дорогие часы стоимостью в почти 2 миллиона рублей.
Через несколько месяцев Майоров якобы вернул Белову часы за вознаграждение в 10 тысяч долларов. На встрече якобы присутствовал и Шаров, который рассказывал, что смог вернуть часы благодаря своим связям в преступном сообществе. Заказчиком нападения назвали партнера Белова, директора строительной фирмы «Лик-М» Александра Ермолаева. Того самого, который должен был Белову денег.
И Шаров, и Майоров называют эту историю абсурдом и выдумкой. Майоров подчеркивает, что никогда бы не предал друга:
«Вот смотрите, меня сначала обвиняли, что я хотел эти часы похитить, они стоили там, грубо говоря, в 50 тысяч евро, да? А потом я якобы их вернул за 10 тысяч долларов. Понимаете, это что за… Вот я ради… Нападу на своего человека, которого я считал своим другом, ради 10 тысяч долларов?»
После нападения Белов уехал из России и якобы передал управление своей фирмой Майорову. А через несколько месяцев Майоров якобы решил отнять бизнес и у Ермолаева — для этого он якобы попросил Белова назначить его формальным главой правления ЖСК Буй, которому принадлежал участок, а получив согласие, отказал Ермолаеву в подряде. По версии следствия, Майоров решил совершить покушение на Курихина, предположив, что тот захочет помочь своему другу Ермолаеву и вступится за него. Тогда они с Шаровым якобы разработали план нападения и подослали киллера Платицына.
Теперь давайте выслушаем версию защиты.
Давая показания, Майоров настаивал: у него нет и не было мотива совершать преступления, которые ставили ему в вину. Во-первых, Майоров никогда не видел Курихина и практически ничего не знал о депутате.
«Вот что интересно, он пристально меня рассматривал на первом суде, на первой заседании, потому что мы друг друга не видели, не знакомы. И он как бы меня спросил, ты тут приехал? Я ему сказал, что нет. Почему? Мне чего врать-то? Да зачем он мне нужен-то? Вообще вот зачем? Мне стрельба в Ермолаева, в Курихина. Для чего мне это надо-то?»
Бизнес Белова, говорит Майоров, его тоже никогда не интересовал:
«Понимаете, вот все мне говорят, ты управлял фирмой Белова. Ну что такое управлял? Я имел право подписывать бумаги? Нет. Моя подпись есть где-то? Нет. Скажите, я имел право доступ к бухгалтерию? Нет. Я мог распоряжаться деньгами, нет? Тогда скажите, в чем я управлял? Скажите, вот корысть-то моя в чем, если Белов, не дай бог, бы умер после своего нападения?»
Майоров настаивал: ЖСК Буй достались ему не формально, а по настоящему, за деньги, передача которых была официально зафиксирована, а конфликт с Ермолаевым был практически исчерпан. Он УЖЕ продал Майорову свою долю и брать с застройщика было нечего.
«Для чего мне шум, стрельба в какого-то там депутата и тем более в своего генподрядчика, да я в любой момент его выгнать могу. Зачем мне стрельба У него за душой ничего нет. Он нищий»
Кроме того, все наблюдающие за процессом обращали внимание на чрезмерно сложную схему преступления. А также на нарушения в процедурах со стороны силовиков. Например, Николай Шаров настаивает на том, что у него во время обыска понятых позвали только тогда, когда якобы найденное в тайнике оружие уже было разложено на земле
«Как они говорят, вот эти девочки-кинологи с этими собаками, типа собака где-то пошла, типа собака где-то приняла позу, вот она почувствовала, там закопано, ну, метр, наверное, метр двадцать тайник, ну, как по фотографии-то видно, по показаниям. Там жена говорит, они на кухне были. В это время берут соседку, жену, короче, ведут, ведут их к этой вот яме, где якобы они откопали. Там они подошли, там разложена просыпь белая, и на белую просыпь разложены вот эти все автоматы, пистолеты, вот это вся патроны, что-то там такое. Ну то есть они уже пришли, а все готово, то есть там все было разложено. Это все в показаниях, то есть непосредственно и не пригласили ни жену на суд. Я говорю, чё вы их не пригласили на суд? Нам и так всё ясно. А если вам нужно, вот и вы приглашайте. А там же уже года-то прошли»
Наконец, многое указывало, что в деле может быть замешан сам Белов. Шаров и Майоров рассказали, что у Белова мог быть давний конфликт с Сергеем Курихиным. В конце концов на него дал показания Юрий Платицын, который признал, что той июньской ночью действительно стрелял по машине депутата.
Платицын рассказал, что приказ совершить это преступление ему дал не Майоров, а сам Андрей Белов. Весной 2010 года тот якобы позвал его поговорить об «одной работе», а затем попросил «припугнуть» Курихина, не рассчитывая, что пули от оружия кустарного производства пробьют корпус дорогого автомобиля. За услугу Платицын получил 200 тысяч рублей.
В причастности Белова уверен и Майоров. По его мнению, тот решил свалить все на него, чтобы самому выпутаться из сложившейся ситуации.
«Понимаете, он решил меня закопать, потому что если бы он меня не закопал, он должен был бы попасть в тюрьму. Когда меня упрятали в тюрьму, Белов сразу кому-то заплатил, чтобы он уехал из стороны. Понимаете, потому что он был бы обвиняемым, не я. А он сразу дал указания работникам своей фирмы здесь дать против меня показания, здесь дать. Понимаете, то есть его сделали из, скажем так, из подозреваемых в пострадавшую. Он перекочевал. И чётко ему составили план, что надо говорить, кого утопить, поэтому ценой того, что он меня утопил, это и сделали»
«Меня же не арестовали, меня из Нижнего выкрали. И вот после этого Белов сразу мне какого-то адвоката прислал. Адвокат мне сказал, что ты молчи, тебя все вытащим. Андрей сейчас за границу уедет и все тебя вытащит. Вместо этого на третий день адвокат пришел и сказал, что Белов сказал, что ты во всем виноват, и все будут давать против тебя показания. Вот и все»
Дело готовится рассматривать суд присяжных. Какое решение они вынесут? И что же все таки произошло? Расскажем уже в следующем выпуске совместного подкаста «Эха» и Команды против пыток — «Самый настоящий детектив».
