«Поживём — увидим» с Татьяной Лазаревой
Я бы не очень хотела, чтобы подобные Болотные случались, потому что это все-таки был такой порыв выхода на улицу не с хорошей жизни, скажем так. Тут скорее важно не как это произойдет, хотя от этого тоже будет много зависеть, безусловно, дальнейший ход, а скорее всех думающих людей волнует, как мы будем жить после этого…
Подписаться на канал «Новая газета Европа»
Поддержать канал «Новая газета Европа»
Н. ЮРОВА: Всем привет. Это подкаст «Поживем-увидим» на канале «Новая газета Европа». Меня зовут Надежда Юрова. Я хочу поздравить каждого, кто смотрит наше видео, с наступившим Новым годом и пожелать нам всем такого долгожданного мира. А героиня этого новогоднего эпизода – телеведущая и актриса Татьяна Лазарева. Татьяна, здравствуйте.
Т. ЛАЗАРЕВА: Здрасьте. Здрасьте, Надежда.
Н. ЮРОВА: Все-таки такой околоновогодний выпуск у нас получается. Хочу попросить подвести какие-то итоги года вас, причем по разным каким-то сферам жизни, то есть это личная какая-то жизнь, это, может быть, что-то важное в жизни ваших близких, ну и, собственно, в стране, которые отражаются на вас. Как вам кажется, что это будут за итоги?
Т. ЛАЗАРЕВА: Если сейчас пока на частности не переходить, то общее ощущение у меня какого-то появления какой-то жизни. Я просто сравниваю с тем, что в прошлом году на Новый год я делала такую у себя на Ютюб-канале попытку всех собрать иностранных агентов и маскарад иностранных агентов.
__________________________________________________________________
А. Макаревич: «Я хочу, чтобы в ушедшем году осталась война, вранье и равнодушие, а в новом году нас ждала удача, мир и радость».
Т. Лазарева: «Обожаю эту улыбку моего любимого Андрея Макаревича».
__________________________________________________________________
Чтобы они снимали с себя маски – маска одна, иностранного агента, –которыми их наградило государство. И я помню, как я сталкивалась с нежеланием людей просто вообще что-то… То есть настроение было настолько тяжелым в прошлый Новый год, вот если так прям год отсчитать назад, и, в общем, все с мыслью о том, что год этот 2023-й будет еще тяжелее.
Хотя я как раз там предлагала оставить какие-то слова в старом году и вспомнить те слова, которые ты хочешь, чтобы были в этом году. Надо сейчас пересмотреть это все. И, собственно, я думаю, что те же самые слова остались сегодня, которые мы хотим себе пожелать в следующем году. Это какая-то все-таки надежда. И вот мне кажется, что она за этот год, как ни странно, появилась. И заключается она в том, что мы поняли, что жизнь, она все равно наша, такая, какая она есть. И очень много людей справились с собой, справились с апатией, с ужасом, с этой тревогой всеохватывающей, с невозможностью даже жить.
Я сама сталкивалась несколько раз, сталкивалась в смысле несколько раз ловила себя в этом году на мысли несвойственной мне, вообще-то, о том, что я не хочу жить. То есть у меня нет желания жить. Не то чтобы я хочу умереть, но вот просыпаешься и думаешь: «Господи, опять? А зачем?»
То есть для меня это говорит об отсутствии сил для того, чтобы жить дальше. И это совершенно понятно, потому что силы внезапно потребовались, потребовалось гораздо больше сил на усваивание огромного количества информации. Огромное количество сил уходит на сопричастность, на то, что ты переживаешь, на эмоции. Уходит очень много сил. Огромное количество сил тебе должно оставаться, чтобы держать себя в порядке и таким образом всех близких, которые на тебя надеются и смотрят, тоже давать им возможность на что-то опираться.
Мы к необходимости такого количества сил были просто не готовы. Но мне кажется, что этот год, судя под тем настроениям, которые я вот вижу сейчас, это все-таки какие-то подведения итогов, люди очень многие вокруг меня нашли эти силы в себе, меня это очень радует.
Н. ЮРОВА: Как это работает? Время лечит?
Т. ЛАЗАРЕВА: Это адаптация. Да, время. Но время просто так не лечит ничего. Нужно не просто время, нужно еще к этому прикладывать какие-то свои усилия, нужно думать, рефлексировать – «что со мной не так?», нужно делать какие-то отсылки к собственной жизни, которая была год назад, какая я была, что меня окружало и что мне нужно было для того, чтобы чувствовать радость, и что сейчас происходит. Вот это очень важно. Это не то что время лечит. Время тут может работать на тебя, а может и не работать на тебя. Но просто твоя задача в том, чтобы это осознать и сказать: «Да, это время я буду использовать на свое благо».
Н. ЮРОВА: Расскажите про ожидания и реальность. Совпали ли они тогда, в прошлом году, когда вы смотрели на наступающий 2023-й?
Т. ЛАЗАРЕВА: Я бы не сказала, что я прямо ожидала какое-то совпадение. В этом смысле я уже понимаю, что как бы ты ни думал о том, как оно все будет, будет все совсем по-другому. Но именно видя вот этих людей, которые… Мы же всегда пытаемся опереться на кого-то, кто более сильный, когда у нас нет сил. И когда ты видишь человека, в котором ты как-то уверен, на которого ты хочешь опереться, в растерянности, это очень тяжело. Но всегда очень важно найти тот момент, когда ты все-таки чувствуешь, что нет, этот человек не растерян, он нашел в себе силы, значит, и меня это тоже поддержит.
Поэтому все те люди, на которых я смотрела раньше и смотрю сейчас, они являются для меня примером. И я при этом понимаю, насколько им тяжело, потому что, конечно, речь идет, как правило, о публичных людях. И они понимают свою ответственность, потому что на них смотрит очень много людей именно с этой надеждой на то, что на них можно опереться. Тем больше уважения вызывают эти люди, которые дают нам такую возможность. В этом смысле меня этот год больше порадовал.
Вообще, на самом деле, я больше оптимистично, наверное, смотрю на мир. И то, что происходит плохое, я рассматриваю как некий опыт, который я принимаю и отпускаю дальше. И не очень я на этом циклюсь, на том, что ой, как это ужасно. Ну что ж, ну, ужасно. То есть вот в этом смысле я, конечно, иногда сама себе завидую и вижу, как люди завидуют мне, что я умею принимать эту жизнь, что вот ну дают тебе такое, ну… То есть силы на сопротивление этому тоже уходят огромные.
Это как сопротивляться болезни. Сейчас прошу прощения за свой прононс. То есть ты в какой-то момент такой: «Нет, нет, я сейчас пойду поработаю, мне нужно». А потом ты понимаешь, что не, ну а что, а что сопротивление-то оказывать? Лучше я сдамся и эти силы потрачу на собственное восстановление. Вот в этом смысле, конечно, я очень так устроена, меня так устроили очень удобно. И то, что меня ранит, то, что мне делает больно, или какие-то болезни, или что-то еще, я всегда тоже принимаю, говорю: «Ну что ж, значит, так. Изменить не могу».
Н. ЮРОВА: Вы, конечно, заряжаете этим ощущением принятия. Это прикольно. Я просто сейчас почувствовала, что мои итоги года, они как будто бы очень мрачные. Я надеюсь, наши слушатели и зрители тоже это почувствуют, потому что всем это сейчас, конечно, очень нужно. Давайте перейдем от итогов года. Я хорошо помню, правда, тогда я была еще школьницей и ребенком, но почему-то именно вашу фигуру я запомнила на выступлении на Болотной. Как вам кажется, случится ли в России еще когда-нибудь а-ля Болотная? Или, если нет, как вам кажется, как поменяется эта власть?
Т. ЛАЗАРЕВА: Я бы не очень хотела, чтобы подобные Болотные случались, потому что это все-таки был такой порыв выхода на улицу не с хорошей жизни, скажем так. То есть просто так люди на улицу, вообще-то говоря, не выходят. Для этого существуют вполне такие социально признанные способы как-то влиять на жизнь общества, влиять на жизнь государства. Эти выходы на улицу, как правило, это очень спонтанная и очень эмоциональная вещь. И люди в эмоциях не всегда, точнее, никогда не бывают спокойны, сдержанны и взвешенны. А хотелось бы, конечно, чтобы максимальное количество людей все больше и больше рефлексировало и задумывалось над тем, как это все поменять.
Очень многие это, конечно, сейчас делают. В нашем кругу, определенно, только об этом все и говорят, как это все изменится, как это переменится. Но мы не знаем, как это произойдет. И, в общем, конечно, исключать выхода на улицу тоже нельзя, к сожалению. Тут скорее важно не как это произойдет, хотя от этого тоже будет много зависеть, безусловно, дальнейший ход, а скорее всех, наверное, думающих людей волнует, как мы будем жить после этого, как мы будем выбираться, как эту страну можно будет реорганизовать так, чтобы она, наконец-то, зажила своей собственной жизнью, не обращая внимания на вот эту геополитику.
Это, конечно, сложно, но, в общем, я думаю, что за последние годы стремление людей жить в мире на самом деле гораздо больше, чем стремление людей воевать. Таких людей гораздо больше, которые хотят жить в мире, в спокойствии, без выходов на улицу, без каких-то там критических событий. И это совершенно нормально для людей – жить, не задумываясь о завтрашнем дне, не боясь и не тревожась. У нас такого в ближайшее время не предвидится в России.
И уж тем более, конечно, с ужасом я смотрю на кадры, которые в Украине сейчас происходят. Последние были кадры из Марьинки, города которого не существует. И это просто какой-то вот… Иногда ловишь себя на мысли, что мозг отказывается, действительно, это принимать. И ты думаешь, что это как будто кино, какая-то декорация. Мы же очень много смотрим подобных фильмов уже, и мозг так привычно себе говорит: «Нет, это такое нарисованное». Но, к сожалению, нет. И вот это восстановление этой страны и сломанных судеб людей – это, конечно, одна из вещей, которая меня ввергает в пучину тоски немножечко так.
Но тем не менее жизнь продолжается. И, как ни странно, всегда ты понимаешь, что делать-то надо что-то. То есть ничего не делать нельзя, к сожалению. Приходится что-то делать и как-то действовать. Ну а там уже каждый решает.
Н. ЮРОВА: Если вдруг вы смотрите это видео и еще не подписаны на наш канал, пожалуйста, сделайте это прямо сейчас. Это очень поможет нашему развитию.
Когда вы вообще для себя осознали, что что-то в стране идет не туда? Появилась какая-то конфронтация с властью когда в вашей жизни?
Т. ЛАЗАРЕВА: Очень хороший вопрос, потому что я знаю на него ответ. Как правило, вопросы в эту сторону не очень хорошие. Но здесь я четко совершенно помню, что в 2000 году я пришла в благотворительность. Тогда еще была «О.С.П.-студия».
Мы просто там работали, какой-то 2000 год. Это была годовщина фонда «Созидание», маленького фонда, который только вот открылся, и он помогал людям, попавшим в сложную социальную ситуацию, по всей стране. То есть это было не лечение, не какие-то болезни, а вот именно точечная, адресная помощь семьям многодетным, с инвалидами в таких дальних-дальних уголках. И сначала как-то мне это показалось, ну просто мы там отработали, как-то выступили, гонорар, собственно, даже брать не стали, оставили. То есть это было благотворительное выступление.
И после этого я стала вот общаться с фондом, просто отдавала сначала вещи. Детей было много. Нет, детей было еще двое, но тем не менее вещей было много у этих детей. И как-то это все пошло-пошло-пошло потихонечку, и у меня просто через то, как я увидела… То есть мы же все-таки не нарушаем наши пузыри. Мы, как правило, общаемся с людьми нашего круга и не очень хорошо знаем, что происходит там за соседней стенкой, если там живут люди, которые тебе не близки.
А здесь я попала просто в ситуацию, когда я увидела, как живут люди не то чтобы за соседней стенкой, а в моей собственной стране в нищете, в выживании и в полном пренебрежении по отношению к ним государства. И я просто постепенно начала приходить в ужас и смотреть вокруг, и говорить: «Ребят, тут такое, короче. Тут кошмар».
То есть ты когда живешь в Москве, где сытые нулевые, телевидение, какие-то вечеринки, тусовки… До «голых вечеринок» еще не додумались тогда, к счастью. И в какой-то момент это стало просто меня настолько переполнять, что я стала задумываться: «А как это вообще может быть? Как это происходит? Как это люди в этой прекрасной стране, в которой я живу…». В этой Москве шикарной, такой шиковой, дорогой, богатой все счастливы, все сытые. Родственники или друзья, которые живут там, за Москвой, я же сама из Новосибирска, в принципе, мне, в общем-то, понятно, но мой круг живет тоже достаточно хорошо.
Но вот этот вот слом произошел, когда я поняла, что есть люди, на которых просто наплевать. И я стала как-то думать. Я даже помню, где-то в середине нулевых я давала какое-то интервью про благотворительность, по-моему, какому-то изданию. Иностранный какой-то, немцы, что ли, или французский какой-то журнал, неважно. И они меня спросили, что в России происходит? Я, просто не очень зная смысл этого слова, но я сказала, что это какой-то геноцид. Вот геноцид к собственным людям. Потому что вот первым делом те, о ком должно заботиться государство, это дети, инвалиды и старики, а это три категории, которые совершенно вообще нафиг этому государству не нужны, и они просто в нищете живут.
И, собственно, оттуда у меня возник вопрос: кто виноват? Что делать, я уже как-то понимала. В рамках благотворительности мы помогаем точечно людям. До сих пор эта программа существует в фонде «Созидание», он еще работает. Ну, как бы не еще, а работает. А вот кто виноват, вот тут я стала задумываться. Но да, каким-то образом, действительно, до этого я, наверное, как все говорят, не интересовалась политикой. Хотя сейчас эта фраза уже говорит о том, что это значит, что человек не просто политикой не интересуется, а вообще ничем не интересуется. Но тогда это было типа так…
Н. ЮРОВА: А какие последствия оказались после того, когда появилась такая позиция, на профессиональном, на личном уровне?
Т. ЛАЗАРЕВА: Мне стало, может быть, интереснее общаться с какими-то другими людьми в жизни. Тогда появился круг общения с журналистами московскими, вот моими друзьями, которые остались еще друзьями. То есть как-то вот этот мир шоу-бизнеса прекрасный, он как-то так стал отходить, я стала тоже присматриваться к людям и делить их. Тогда уже мне стала очень странна вот эта фраза, которая была у многих звезд. Естественно, круг общения со звездами был очень-очень большой. Мы знали практически всех, поскольку на всех вечеринках ты ведущий и ты встречаешь всех артистов и провожаешь их, собственно.
И мне очень было странно, когда я обращалась к своим знакомым, и они говорили: «Нет, нет, нет, благотворительностью я занимаюсь, но я делаю это тайно, потому что это как бы стыдно». И вот я тогда начала разделять людей. Я пыталась объяснить, что, наоборот, чем больше людей об этом узнают, тем больше ты привлечешь к себе своих сторонников и покажешь им, как нужно. И вот тогда как-то началось это деление на тех, кто тебе близок, кто тебе интересен, а кто тебе неинтересен.
И, пожалуй, вот после того, как Болотная случилась, после того, как в 2012 году меня уволили из телевидения, этот раскол произошел окончательно. То есть не стало людей из профессиональной сферы, но оказалось очень много друзей, с которыми мы вместе выходили на Болотную.
Н. ЮРОВА: Как вам было тогда, когда вас выгнали с телевидения? Это же долгое время было вашей жизнью, делом вашей жизни.
Т. ЛАЗАРЕВА: Я, честно говоря, уже тогда… Меня закрыли с передачей «Это мой ребенок!».
__________________________________________________________________ Здравствуйте! Меня зовут Татьяна Лазарева. И в эфире канала Disney семейное шоу «Это мой ребенок!». Если вы все время пропадаете на работе и вам вечно не хватает времени, чтобы поиграть с собственным ребенком, то наша программа именно для вас, ведь только в нашем шоу родители могут пройти увлекательные конкурсы вместе со своими детьми и за это еще и получить главный приз – плазменный телевизор с игровой приставкой для всей семьи.
__________________________________________________________________
Такая была детская программа. И до этого уже были перерывы на телевидении в работе. Я поэтому, может быть, отнеслась к этому как-то не очень серьезно, в отличие от Михаила, например, который реально просто переживал депрессию совершеннейшую. Потому что у меня были дети, потому что у меня было трое детей. Уже к тому моменту семья и дети для меня стояли на первом месте, а работа – уже на втором. То есть я как-то так ставила всегда, что ну вот съемки мне удобно будет вот так, потому что вот, или какие-то там работы.
То есть в этом смысле, слава богу, у меня было спасение в том, что у меня трое детей, что я буду делать? Ну, допустим, да, прекратилась работа, но детей-то мне куда девать? Их же не забрали вместе с профессией у меня никуда. И поэтому как-то я не то чтобы в них погрузилась. Я и раньше как раз была погружена. Поэтому для меня как-то, ну да, позже пришло вот это понимание того, что это все, это как бы крах.
Я, по счастью, такая, в общем, мать-перемать, и я очень вовлечена в жизнь моих детей. До сих пор от этого страдают и стараются общаться со мной поменьше некоторые дети мои. И поэтому я в этом смысле потом уже как-то совсем, когда, скажем так, года через 3-4, собственно, когда дети как раз подросли, я поняла, что теперь нужно заняться собой. И оглянувшись вокруг, я поняла: «А, то есть заново все начинать?» В 50-48 лет у тебя нет профессии, и ты такой: «О! Ну ладно, будем искать». Спойлер: ничего не нашла.
Н. ЮРОВА: Поскольку вы работали во многом в каких-то комических жанрах, хочется спросить у вас про то, насколько уместен вообще смех во время войны, и как сейчас живут люди, которые продолжают заниматься стендапом, например. Насколько это сопоставимо с тем, что на свете идет война?
Т. ЛАЗАРЕВА: Вопрос тоже, в общем, достаточно стандартный. Ответов на него очень много уже было. И я повторюсь, наверное, во время войны, даже той войны, которую мы помним еще по книжкам и по рассказам родителей, смех был очень важен. Это спасение. Это действительно спасение, не сразу и не всегда. Во время какого-то шока ты вообще не можешь реагировать. Это шок. Но как только ты начинаешь смеяться, как только у тебя появляется возможность дальше жить, это приходит со смехом. Это как бы такая, скажем, лакмусовая бумага того, что ты живешь дальше. Да, у тебя открываются эмоции, ты можешь и плакать, и смеяться.
Если вспоминать тот проект в Украине, с которым я встретила войну, это была программа «Лига смеха». В Киеве я снималась как раз, и там в это время началось полномасштабное вторжение. То есть нам казалось, что мы отсняли и мы больше никогда это не будем даже показывать никому. Но эти выпуски, снятые до войны, показали, и потом они стали снимать дальше. И это такая острая была сатира, причем не только в адрес России, не только в адрес агрессора, но и в адрес своих тоже. Это такое очень серьезное оружие, этот смех. И он очень помогает.
Н. ЮРОВА: В марте 2013 года вы записали для проекта «Против гомофобии» видеообращение в поддержку ЛГБТ-сообщества.
__________________________________________________________________ Т. Лазарева: «Хотела обратиться, конечно, к молодежи. Потому что когда тебе начинают говорить в таком еще сложном периоде, в подростковом, когда ты это начинаешь осознавать как свою данность, когда тебе говорят о том, что ты урод, ты не такой, как все, и тебе нужно умереть, и тебе не место в нормальном обществе, то это, в общем, причина для подростков вообще для каких-то суицидных поступков».
__________________________________________________________________ Прошло 10 лет, и теперь быть квир-человеком – это экстремизм. И поскольку я сама отношусь к сообществу, у меня вопрос к вам как к союзнику. Во-первых, что вы думаете про этот закон? И во-вторых, что, вообще-то, могут и должны, может быть, делать люди для квир-сообщества, те, которые к ним не относятся, условные союзники? Как вам это видится?
Т. ЛАЗАРЕВА: Слушайте, здесь всегда мне очень нравится тема переворачивания этой ситуации в обратную сторону. Ну вот как-то же вы, квир-люди, относитесь к нам. Как-то вам никому в голову не приходит спросить: «Как вы вообще, ребята, к нам относитесь?» Нормально относитесь. А что вам с нами делать-то? Мы ходим, живем, целуемся с кем хотим тоже, так же, как и вы.
В этом смысле это просто для меня показатель разнообразия мира этого. И вот в этом, конечно, очень большая сложность. Это говорит не о том, что люди не готовы принимать этот мир в его таком разнообразии. И это сложно, это понятно, что ты все-таки чуть-чуть тут еще привык как-то, а тут тебе еще и вот это что-нибудь, там еще больше, подождите, а тут еще. И ты говоришь: «Не-не-не, ребят, можно я вот без ЛГБТК+-сообщества проживу пока». Некоторые так говорят. И, в общем, окей. Главное, что им это никто не навязывает, в отличие от пропагандируемой в России сейчас точки зрения, что ходят по улице геи, пристают к тебе и тебя всячески пытаются на свою сторону переманить. Хотя это, в общем, достаточно странно.
Н. ЮРОВА: Почему власть нас так боится?
Т. ЛАЗАРЕВА: Власти гораздо проще серые люди, которые одинаковые, с которыми очень просто. Проще быть с теми, кто не проявляет себя никак, кому все равно. А проявление своей, как бы это сказать, это даже не сексуальность, это проявление своей сущности, в принципе, это очень такая вещь, которая не всем нравится. В этом и есть страх вот этого, к чему россияне сейчас очень чуткие. То есть они очень боятся, что им кто-то будет что-то навязывать. Они очень боятся, что к ним на улице подойдет гей, возьмет их за руку и скажет: «Пойдем со мной. Ты тоже сейчас будешь геем». – «Нет-нет-нет. Пожалуйста, нет».
Вот это «я хочу жить в своей коробочке, чтобы меня никто не трогал» – это тоже, кстати, про сохранение сил, между прочим. Оно очень полезно для государственной машины, потому что такими людьми, которые живут вот так вот, ничего не хотят видеть, ими гораздо проще управлять. А цель, собственно, государственной машины, цель власти скорее даже… Государственная машина, она, в общем-то, так работает бездушно, она не собирается управлять людьми, это просто инструмент. А вот власти гораздо проще, конечно, те люди, которые себя не идентифицируют, понимаете?
Когда ты себя идентифицируешь и говоришь: «Так, по-моему, я пансексуал», и начинаешь с этим разбираться, и пытаешься обратиться к кому-то: «Ребят, со мной вообще как и чего?». И тебе говорят: «Да блин, не выдумывай ты! Какой ты нафиг пансексуал? Что, мы пансексуалов не видели, что ли, никогда?» А на самом деле не видели никогда. Вот в этом смысле, конечно, людьми, которые простые и ни о чем не задумываются, просто проще управлять. Не то чтобы власть их боится. Власть боится любой организации людей.
Н. ЮРОВА: Не могу не спросить про Владимира Зеленского, так как вы знакомы. Как тебе кажется, какая произошла с ним трансформация до и после войны?
Т. ЛАЗАРЕВА: Я могу видеть после начала войны только то, что видят все остальные. Я не общалась с ним, разумеется, после этого. Люди, вообще-то, меняются и уж тем более в таких ситуациях, в которую попал он конкретно. Одно дело, знаешь, идти руководить мирной страной, понимая, что ты часть ее, и рассчитывая свои силы: «Да, я вот это знаю, это я могу, тут мне помогут, это все», и тут на тебя обрушивается такое. Что с ним сейчас, я не знаю, честно говоря, конечно. Очень меняет людей.
Н. ЮРОВА: Можем ли мы представить, что в России когда-нибудь к власти придет актер или комик? Давайте пофантазируем, может ли такое быть и кто бы это мог быть?
Т. ЛАЗАРЕВА: Сейчас вспомнила, в свое время на «Эхо Москвы», кто-то мне прислал ссылку, там был ночной эфир Майкла Наки. Он еще был молод. Это было, не знаю, лет пять, может, назад, а может, больше даже. И там как раз ночной эфир, они выбирали из комиков президентов. И там был Жванецкий, я помню. Ну, в общем, победила я, представляешь?
Н. ЮРОВА: Я бы проголосовала.
Т. ЛАЗАРЕВА: Это даже не мой ответ, это так люди проголосовали. Было смешно, я это запомнила. Вообще, конечно, насчет актеров, комиков, я не очень в этом понимаю по необразованности и простоте своей. Я все-таки думаю, что государством должен руководить какой-то очень хороший менеджер, человек, который не только добросердечный, который за мир, как Екатерина Дунцова сейчас была уже, к сожалению, но и человек, который будет справляться с этими вызовами.
Допустим, гипотетически, все проголосовали за Татьяну Лазареву. И что? Какое ядерное оружие? Какие там?.. Ну это же просто ужас. Это же можно сломать так человека. То есть твои силы, когда ты идешь на это, они должны быть понятны. Это не только Ксения Анатольевна Собчак в свое время пошла типа… Ну вот.
Я в свое время очень сильно обидела Алексея Анатольевича Навального в одном интервью у Шихман давно-давно, когда он баллотировался на мэра Москвы, по-моему, в те времена примерно. Вот она меня спросила, если он будет президентом России, я что-то такое сказала, что типа нет, ну нет.
__________________________________________________________________
Т. Лазарева: «Он немного про другое. Он про… Ну, мэр – это вообще, извините меня, хозяйственник. Человек, который такой крупный хозяйственник, человек такой. Вот. А так-то, на самом деле, ни он, ни Ксюха там, никто… Ну, президент страны, тем более такой – камон, ребят. Это вам, слушайте, не посты писать».
__________________________________________________________________
Но сказать, что я действительно сейчас понимаю, какой человек должен быть у власти, я не могу, правда. Выборы – это очень сложная штука. И самое ужасное, что нас совершенно отучили. Мы совершенно отвыкли от того, чтобы выбирать ответственно, умело. И это тоже навык. Ты должен понимать, что не просто «ах, выберу, не знаю, кого, Екатерину Дунцову, потому что она прекрасная». Да, безусловно, если бы она была, я бы, конечно, протестно голосовала бы за нее. Но что будет потом, я не знаю.
Это очень сложно. Вот это одна из таких тяжелых каких-то мыслей по поводу будущего нашей страны. Потому что страна настолько огромная, настолько ее со всех сторон дербанят изнутри и снаружи, что я просто не понимаю, какая команда… А это, конечно же, не просто один человек. Только сама себя поймала. Какой человек может ей руководить? Да никакой. Это команда должна быть. А набирать команду – это тоже сложно. Не хочу об этом думать. Давайте следующий вопрос.
Н. ЮРОВА: Расскажите, что вы делаете прямо сейчас и что наши слушатели и зрители упустили, не посмотрели про вас?
Т. ЛАЗАРЕВА: Один проект, над которым я сейчас работаю с командой тоже ребят, это про релокантов, причем через призму подростков, через подростковый возраст. Потому что я считаю, что взрослые, понятно, сами принимают решения за маленьких детей, взрослые тоже отвечают, это все понятно, а вот этот возраст, когда тебя берут в самом сложном возрасте, вытаскивают из твоего гнезда, где ты хотя бы чуть-чуть оброс какими-то связями, какой-то дружбой, каким-то доверием, и родители тебя берут и вывозят в другую страну со словами «так, вот тебе новая школа, все, отстань, мы пошли», ну, не «отстань», конечно, но «у нас свои дела, а ты давай тут, это все тебе на благо» или «нам на благо», или «семье на благо».
И вот в этом смысле, мне кажется, очень важная эта история – через подростков показать, через то, как они адаптируются, как им сложно, показать, что это, в общем, решаемая проблема для всех.
В общем, релокаций будет еще больше. Я уверена, что огромное количество людей сейчас еще будут и уезжают из России, из Украины, из Белоруссии. Да и внутри, в общем, тех мест, куда они уже приехали, тоже будут двигаться, потому что немножечко мир с этой точки зрения, это такой плюс на костях, конечно, но он раскрылся, люди вынужденно уехали, но поняли, что, оказывается, можно так. Ну, не очень, конечно, хорошо, никогда бы не уехал, но и здесь ты уже начинаешь искать получше: а где получше школы, а где получше социалка, а где получше с работой и так далее. Вот такой проект. Я над ним сейчас думаю.
Н. ЮРОВА: Мы нарыли, что вы еще в проекте «Мирный огонек» участвовать будете.
Т. ЛАЗАРЕВА: А уже про него известно?
Н. ЮРОВА: Ну вот если я нарыла, то да. Расскажите, что за проект, кто его придумал?
Т. ЛАЗАРЕВА: Я так и не поняла, кто его придумал. Эта, в общем, мысль… На самом деле, мне просто месяца два уже очень много мне пишут, что типа нужно собрать всех протестующих артистов, сделать Новогодний огонек, всех иноагентов туда собрать, Аллу Пугачеву еще, естественно, – куда сейчас без Аллы Пугачевой? – и сделать такой огонек. И надо сказать, что в этом году по сравнению с прошлым Новым годом очень много было вот этих поздравлений у всех на каналах. То есть каждый канал… Мне это все очень понравилось на самом деле. Это говорит о том, что жизнь все-таки продолжается дальше.
А с этим проектом… Для меня всегда казалось, что это что-то такое должно быть мощное, очень дорогое, очень долго. Мы привыкли, что на телевидении у нас… Новый год, я помню, мы как-то в августе уже снимали. Было такое. В программе «Это мой ребенок!» как раз дети просто с ума сходили, потому что у них в августе Дед Мороз ходил. То есть для меня это такой долгий-долгий-долгий проект со сценаристами, с огромной командой. А как это все здесь произошло, я не очень понимаю. Какая-то команда энтузиастов, возможно. Я еще не в курсе, что это такое. Но очень интересная идея.
И вообще, с кем-то мы так недавно говорили, а, с дочерью Антониной, которая очень интересуется кино и очень хочет вернуться после того, как закончит свою учебу в Англии, вернуться в Россию и возрождать отечественное кино. А я ей говорю: «Так все уехали. Зачем возвращаться-то в Россию?» В общем-то, всё, у нас уже достаточное количество людей и продакшенов, и артистов, для того чтобы начинать делать какие-то российские большие проекты не внутри России. И это очень мне нравится, потому что это именно пророссийские проекты, про ту Россию, которую мы, надеюсь, еще пока не потеряли.
Н. ЮРОВА: Последний вопрос. Что помогает не опускать руки? Война идет, идет, идет, идет, идет, идет.
Т. ЛАЗАРЕВА: Ты сам себе помогаешь, к сожалению. Ответ плохой. Сколько бы ты ни опирался на кого-то, это все равно все костыли, подпорки. Все равно самое важное – это научиться доверять себе, потому что никто тебя своей спиной не защитит. Может быть, я чуть-чуть глубже сейчас углублюсь, чем нужно, но, вообще, речь идет о том, руки опускаются у тебя, когда ты становишься маленьким и слабым, когда ты вдруг оказываешься ребенком, и тебе очень хочется маму или папу, или какого-нибудь старшего, уцепиться за руку, чтобы тебя схватили, закутали и сказали: «Баю-баюшки-баю, все будет хорошо. Не бойся. Я тебя спасу».
Так вот, вот этого собственного маленького своего ребенка, когда ты оказываешься без сил, когда ты ну всё, уже не хочу ничего, возьмите меня на ручки, так вот, этого твоего ребенка взять на ручки можешь только ты, к сожалению. Поэтому фигуру взрослого нужно взращивать свою и при этом не забывать, что маленький ребенок, он у тебя всегда там есть, он всегда нуждается в твоей помощи, и никто, кроме тебя самого, не встанет и не закроет его, не поставит за себя, не возьмет на ручки. К сожалению, правда. Это, к сожалению, так.
Почему к сожалению? Потому что всегда так хочется, чтобы там какого-нибудь мужа найти себе или жену какую-нибудь, или там какого-нибудь богатого друга, или там, не знаю, кого-то, когда ты там в любой момент: «Ой, мне плохо». Это очень легко было бы, но, к сожалению, свой ребеночек маленький внутренний, он может в любой момент расплакаться, и не всегда у тебя есть такая возможность на кого-то в данный момент опереться. А ты у себя есть всегда. И вот держать себя, быть чуточку взрослее, чем тот маленький ребенок, это на самом деле не так сложно.
Просто нужно это осознавать, что да, ты взрослый, тебе не 5 лет, ты прожил уже достаточно сложную жизнь и ты как-то выкарабкался. И давай мы сейчас посмотрим на того плачущего малыша и скажем: «Чувак, посмотри на меня. Ну, я как-то вроде это и тебя спасу». Так что всем нам вот этого очень не хватает, опоры на прежде всего себя. Себя нужно ценить и заботиться о себе. Это важная фигура очень.
Н. ЮРОВА: Это был подкаст «Поживем-увидим». Подписывайтесь на наш канал, ставьте лайки, пишите комментарии, нажмите на колокольчик, чтобы не пропускать новые видео. Это будет лучший подарок на Новый год для всей нашей команды. Спасибо, что вы с нами. Ваша «Новая газета Европа».