Подкаст Сергея Смирнова: Антисоветский партизан. Как минский студент хотел взорвать радиовышку, глушившую западное радио
«В СССР хотя бы была идея, порочная, но была. А сейчас происходит то, что долго продолжаться не может». Цитата Ханженкова на праздновании Дня воли в 2015 году, увы, он ошибался, на следующем году Сергей Ханженков умер…
Подписаться на канал Сергея Смирнова
Поддержать канал Сергея Смирнова
В 1961 году Сергей Ханженков был задержан в Минске за подготовку взрыва специальной радиовышки, которая создавала помехи западным радиостанциям, таким как радио «Свобода», «Голос Америки» и «Би-би-си». На суде он не стал раскаиваться и просить о снисхождении. Ханженков был приговорен к 10 годам колонии. Его попытка была одним из самых радикальных способов бороться с цензурой в Советском Союзе. В современной Беларуси сажают за комментарии радио «Свободе».
Информационная политика в Советском союзе строилась на нескольких довольно простых принципах: замалчивание и искажение фактов, либо отсутствие какой-либо информации. Работа зарубежных СМИ была невозможна, повсеместные медиа были пропагандистскими. Контроль над содержанием и распространением информации был важнейшей частью государственной политики Советского союза. Тем удивительнее история, о которой я сейчас расскажу: в Минске обычный студент с группой единомышленников решил воспрепятствовать блокировке зарубежных медиа, а именно взорвать радиовышку, с помощью которой советские цензоры глушили сигналы западных радиостанций.
Всем привет, это Сергей Смирнов, как обычно на историческом канале, подписывайтесь, ставьте лайки, идеальный способ поддержать канал – подписаться на Патреон и Бусти. А мы начинаем историю про блокировки и советский Роскомнадзор. Поехали!
Чем дальше советское время, тем сложнее становится говорить, объяснять, что это было, в том числе и из-за современного контекста, ну и, конечно, и о культуре потребления. То есть, как в советском магазине нельзя было купить джинсы? Или, например, что значит, пришёл в магазин, а там вообще ничего нет? Хотя нет, подождите, вон стоят банки морской капусты. Давайте честно, сейчас это довольно сложно представить. То же касается распространения информации, хотя здесь аналогии становятся очевидными. В последнее время в России запрещают книги, кино, блокируют соцсети, все независимые медиа, в том числе моё. То же самое было в Советском союзе. Я вот записываю этот ролик на Youtube и понимаю, что, возможно, через полгода его нельзя будет посмотреть в России, потому что Youtube будет заблокирован. Давайте честно признаемся, что к этому идёт, нам явно предстоит изнурительная борьба против блокировок, использование VPN, их тоже будут блокировать, потом новые VPN. Я уверен, вы об этом знаете получше меня. И если вы застали времена свободного интернета в России – можно было любую книжку купить, посмотреть любое кино – то в Советском союзе это было не так. Можно спросить о первых годах советской власти, но в конце двадцатых годов в стране установилась мощнейшая цензура, которая просуществовала до Перестройки. Распространение любой неподцензурной информации, тем более. Поступающей из стран, которые считаются враждебной, по логике властей была равносильна измене. Любая новость из западных источников, которая шла вразрез с установками Кремля, воспринималась как информационная атака. Вражеская пропаганда, её цель – внести сумятицу в умы советских граждан, сбить их с верного пути построения светлого коммунистического будущего. Причём речь тут идёт не только о СМИ, но и, например, с переводом иностранной литературы- просто выбрасывали несовместимые с советской идеологией высказывания, пусть даже они шли от отрицательных героев. Западные фильмы, ну, которые попадали иногда в отечественный прокат, тоже безжалостно резали. Вообще ко второй половине сороковых годов, когда на Западе стали появляться первые медиа, ориентированные именно на советскую аудиторию, большинство граждан СССР так или иначе не сомневались, что живут в самой правильной стране. И советская власть была заинтересована в сохранении такой веры как можно дольше.
Первым иностранным СМИ, доступным гражданам СССР, стала «Русская служба BBC». Радиостанция на русском начала вещание в марте 46 года. В следующем году работа ну советскую аудиторию начала радиостанция «Голос Америки». Вообще интересно, что изначально тот же «Голос», он не планировал рассказывать про Советский союз, а желал показать картину американской жизни, развитие дружеских отношений ещё со Второй мировой войны, в общем-то, никто не собирался активно критиковать Советский союз, по задумкам. Но в начале пятидесятых состоялся первый эфир «Освобождения», будущего «Радио Свобода», которая вплотную занялась именно советской повесткой.
Сначала борьбой с вражескими голосами, именно так называли западные радиостанции, пытались с помощью классической пропаганды, ответы клеветникам садились писать, так сказать, ведущие журналисты, литераторы, золотые перья Советского союза, типа Ильи Эренбурга. Комментируя репортаж радиостанции о популярности среди американских детей жевательных резинок, которые надували, Эренбург негодовал, цитата: «Если вы изобрели какие-то надувные жевательные резинки, а чего же вы вместо мирного пускания пузырей у себя дома распространяете их по всему миру?» Но, поскольку как пропагандист тот же Эренбург был вряд ли талантливее Владимира Соловьёва, именно как пропагандист, то все его попытки противостоять объективной реальности тоже были обречены на провал. Более того, оголтелая контрпропаганда лишь подогревала интерес к альтернативным источникам информации. Популярность западных радиостанций как единственной информационной отдушины для миллионов советских граждан росла, и уже с конца сороковых власти начали их глушить. На самом деле, и безо всяких помех поймать сигналы западных радиостанций в СССР было не так просто. Они принимались только на коротковолновые приёмники с расширенным КВ-диапазоном. Западное вещание велось обычно на коротких волнах, хотя бывали и исключения. Например, средневолновое «Радио Швеции». В советских же магазинах продавались приёмники с сокращённым КВ-диапазоном, не способным услышать западные радиостанции. И если советский обыватель наконец обзаводился необходимой техникой, чтобы каждый вечер слушать что-то вроде «Привет, на проводе Нью-Йорк», то тут в дело и вступали глушилки. Одно время в Кремле даже рассматривалась возможность полного прекращения выпуска приёмников коротковолнового диапазона. Иностранная техника в СССР была недоступна, но потом остановились на строительстве целой сети специальных радиовышек-глушителей, или глушилок сокращённо. На эти цели советским правительством были заложены колоссальные средства, всего более 1 миллиарда рублей. По некоторым оценкам, советским властям глушение передач обходилось в 3 раза дороже, чем Западу – организация вещания на СССР.
Кстати, если уж проводить параллель с сегодняшним днём, блокировка социальных сетей, вероятная блокировка Ютуба – очень дорогое удовольствие, но вернёмся к советскому Роскомнадзору, так сказать. Глушилки с радиусом действия 30-50 км стояли во всех крупных городах Советского союза. Были также станции глушения дальнего радиуса действия, но почти по всей стране их было всего 13 штук, и работали они не так надёжно. Всего на 1986 год закрытие частот покрывало менее трети территории Советского союза, но при этом, как вы понимаете, самой густонаселённой. Список станций, которые пытались глушить, всё время менялся в зависимости от политической конъюнктуры. Литовский журналист Римантас Плейтис, автор документального фильма «Империя глушения», рассказывает, что приоритетом для советских цензоров было «Радио Свобода». Всегда, во все времена, на русском, белорусском и других языках Советского союза. Но помимо «Радио Свободы» в разные годы глушились «Голос Израиля» и албанское «Радио Тирана», «Немецкая волна» и китайский «Голос Пекина», радиостанции из Ватикана и из Белграда.
Действие нашей истории разворачивается, когда в работе глушилок как раз наступило некоторое послабление, как раз между периодом поздней хрущёвской оттепели и вводом войск в Чехословакию в 1968 году. На тот момент в стране работало около 1400 глушилок, а цензуре подвергались 19 радиостанций, причём у 10 эфир глушили полностью, а ещё 9 создавали помехи. В то врем студент минского политеха Сергей Ханженков и решил, что глушилка стала символом советской власти, от которой надо поскорее избавиться. Позже Ханженков говорил: «Я планировал рассказать, что в Белорусской советской социалистической республике существует организация, которая способна с этим бороться, но не успел».
Давайте немного подробнее расскажем о нашем герое. Сергей Николаевич Ханженков родился в 42 году в небольшом посёлке Утиная Магаданской области. Утиная – это приток Колымы. Да, понятно, 42 год. Отец Сергея, по специальности инженер-автодорожник, был ссыльным. На Колыму он попал по совершенно нелепому обвинению: в 35 году студент Николай Ханженков подготовил неправильный лозунг к 18 годовщине Октябрьской революции: «Пусть дух интернационализма витает над нами». Власти посчитали слово «дух» идейно вредным и религиозным и отправили автора этого лозунга под Магадан. До этого на Соловки выслали и деда Ханженкова по материнской линии, в революционные годы он был активным членом партии эсеров. В тридцатых годах его вторично арестовали и расстреляли. Ну и я уверен, что на отце это тоже всё сказалось.
С самого раннего возраста Сергей общался с детьми осуждённых, в том числе политических, и довольно рано понял, насколько несправедливо устроено советское общество. Позже Ханженков рассказывал, что скептицизм относительно происходящего вокруг был настолько велик, что он не верил ничему, что рассказывали о свободе, демократии, справедливости советского общества, какие-то классические вещи.
В 53 году умер Сталин. Ханженков вспоминал позже, как встретили смерть на Колыме, цитата: «Ни о какой любви к Сталину, коммунистам не было и речи. Когда умер вождь народов, все откровенно радовались. Не было у меня никогда и пиетета к Ленину: уже тогда я понимал, он – главный виновник бед». Ссылка закончилась, семья переехала в Минск, где Николай Ханженков нашёл работу. Сам Сергей уверял, что, окажись он после Магадана в Москве, обязательно оказался бы в первых рядах противников власти. Опять его цитата: «Вы представьте это время. двадцатый съезд, споры, Сталин, Берия, рассказы бывших заключённых, «Один день Ивана Денисовича», жажда нового. Живи наша семья в Москве, я оказался бы среди молодёжи, которая читала стихи у памятника Маяковскому, ядро будущего диссидентского движения».
Но в Минске площади Маяковского не было, поэтому Сергею Ханженкову пришлось искать другие способы, как противостоять коммунистическому режиму. В доме Ханженковых был ламповый приёмник «Минск-55», который производили на местном заводе, и Сергей ловил на нём коротковолновые передачи из-за рубежа. Обратимся к материалу уголовного дела Ханженкова. Вот выдержка из обвинительного заключения, цитата: «Произведённым по делу расследованием установлено, что Ханженков систематически, прослушивая с 1958 года зарубежные антисоветские радиоцентры, попал под влияние буржуазной идеологии и, начиная с весны 62 года, проводил организационную деятельность по созданию антисоветской организации, ставящей своей целью совершение особо опасных государственных преступлений».
Сам Сергей рассказывал об этом уже только в двухтысячных. «Конечно, я слушал западные станции – «Голос Америки», «BBC», «Немецкую волну», «Освобождение» (так называлось радио «Свобода»). Ламповый приёмник, большой такой ящик, ночью такой на кухне сидишь, слушаешь, и идёт это навязчивое глушение, которое бесило. Да какое они имеют право глушить?»
В 59 году Сергей поступил в Политех, где, процитирую тогдашние классические комсомольские формулировки, «его моральное и идеологическое разложение только ускорилось». Вместе с группой единомышленников он решил создать антисоветскую организацию, чтобы, в первую очередь, бороться с пропагандой, распространять листовки, ну, то есть, каким-то образом доносить до сограждан правду. Изначально никаких взрывов не планировалось, но в институте Сергей получил военную специальность сапёра и познакомился с азами взрывного дела. Тогда-то и появилась мысль взорвать символ несвободы СССР, мачту-глушилку, мешавшую советским гражданам узнавать правду об окружающей действительности. В этот же период Сергей сближается с однокурсником, исключённым из кандидатов в члены КПСС Виктором Храпивицким, и неким Георгием Серёгиным, который уже имел одну судимость по антисоветской статье. Вместе они составляют ядро антисоветской организации. Её целью был выбран объект под названием «Радиостанция №3», вышка-глушилка, расположенная в районе проспекта Ленина, это нынешний проспект Независимости, и улицы Долгобродской. Был в организации и четвёртый человек, некий К., школьный друг Ханженкова. Почему о нём почти ничего не известно и почему в его фамилии нет в приговоре, об этом чуть позже, правда, думаю, вы догадались.
Ни на какие изменения в своей стране Ханженков и компания, конечно, не рассчитывали. Как ни странно, но в материалах дела довольно точно описываются цели, которые преследовали минские заговорщики. Цитата: «Подрыв радиостанции должен был явиться толчком, призывом к активизации деятельности антисоветски настроенных лиц, свидетельствовать о наличии действующей антисоветской организации и облегчить установление связи с другими антисоветски настроенными лицами и организациями.
Главное препятствие в осуществлении планов, отсутствие взрывчатки, удалось преодолеть сравнительно легко. Речь идёт о Беларуси, где ещё полтора десятка лет шли ожесточённые бои, и в земле оставались тысячи неразорвавшихся боеприпасов. Белорус Храповицкий рассказал Ханженкову, что в его деревне обнаруженные снаряды не взрывали, поскольку не было ни средств, ни специалистов, сельчане просто закапывали боеприпасы в ямах. Заговорщики съездили в деревню и отыскали там три артиллерийских снаряда и две миномётные мины. По воспоминаниям Ханженкова, снаряды пилили прямо на заднем дворе, за хатой, а изъятый тол хранили у себя в квартирах. При этом Сергей заранее пробрался на территорию радиостанции, он должен был измерить диаметр опоры, чтобы рассчитать количество взрывчатки и построить взрыв таким образом, чтобы мачта станции упала на ближайший пустырь, не задев жилые дома. Позже Ханженков рассказывал: «Все расчёты, всё было сделано. Думали, что взрыв надо сделать глубокой ночью, в плохую погоду, чтобы не было случайных прохожих. Дома далеко от этой глушилки, надеялись на лучшее».
Одновременно с уничтожением вышки заговорщики хотели распространить по городу несколько десятков антисоветских листовок. Опять же, обратимся к материалам дела, цитата: «Ханженков, Храповицкий и Серёгин готовились к изготовлению и распространению антисоветских листовок, для чего обсуждали способы изготовления листовок, вопрос о приобретении пишущей машинки и приобрели 5 кг 840 г типографского шрифта». В действительности никто ничего не приобретал, просто неподалёку от дома Ханженкова находилась типография, при ней помойка, куда выбрасывался отработанный шрифт. Его и собирались использовать участники заговора. При этом текста листовки не существовало даже в черновом варианте. Тем не менее, под свои действия Ханженков и его товарищи решили подвести идеологическую базу. Сергей составил некую программу, в которой конечной целью организации было свержение советской власти. Ханженков потом рассказывал: «О терроре я написал в проекте программы, но как-то всерьёз не думал об этом. Уже впоследствии я понял, что террор – это случайное слово. Взрывом глушителя мы хотели показать, что в стране есть люди, недовольные властью и строем. Я считал, что у нас нет свободы, а в буржуазно-демократической республике она есть».
И вот, когда типографские мощности и взрывчатка были почти готовы, Сергея прямо в автобусе задерживает милиция по наводке КГБ, причём задерживает из-за чемодана, который был при Ханженкове, дескать, он похож на украденный, а в чемодане Сергея находился боевой снаряд без взрывателя, типографский шрифт и программа заговорщиков вместе с планом действий. Ханженков был уверен, что сдал его и товарищей тот самый одноклассник К, который работал на чекистов. Только этим можно объяснить то, что в обвинительном заключении появились эпизоды, связанные с инициативами, которые продвигал тот самый секретный сотрудник. Например, он предлагал украсть с военного склада в Риге огнестрельное оружие, чтобы отстреливаться от милиции, или же остановить на трассе иностранный автомобиль и попробовать передать через его владельца информацию о тайной организации за рубеж. За всё это, как вы понимаете, пришлось нести ответственность Ханженкову, Серёгину и Храповицкому, тогда как имя одноклассника Ханженкова в материалах обвинения не значилось. Более того, Сергея задержали в тот момент, когда он по предложению информатора КГБ ехал к нему с целью завершить изготовление бомбы.
Помимо упомянутых эпизодов в обвинительном заключении упоминалось, что в частных разговорах Ханженков якобы обсуждал возможность подрыва правительственной трибуны на центральной площади Минска во время первомайской демонстрации. В свою очередь, Серёгин высказывался за совершение террористического акта в отношении секретаря ЦК Коммунистической партии Белоруссии Мазурова. Впоследствии Ханженков утверждал, что одноклассник сдал его организацию с самого первого дня её существования. Цитата: «Когда я понял, многое встало на свои места, ведь масса вещей казались случайными, глупыми, а это через него КГБ нам подкидывали всякие обманки-ловушки, чтобы мы поглубже завязли».
Следствие по делу Ханженкова продолжалось чуть более 4 месяцев. Как он вспоминает, сотрудники КГБ были предельно вежливыми и аккуратными. Ещё бы, в кои веки в руки чекистов попало дело настоящих, а не фиктивных антисоветчиков, общались только на «вы» и по имени-отчеству, никакого хамства и, тем более, насилия. Цитата: «Чекисты всеми силами пытались подчеркнуть, что они новое поколение, не бериевцы. После двадцатого съезда силовые структуры с особой мягкостью относились к политическим. Обычно допросы выглядели как душевный разговор следователя и обвиняемого, в чём-то со мной даже соглашались».
В октябре 63 года Ханженкова приговорили к 10 годам лагерей по статьям «Диверсия», «Участие в антисоветской организации», «Антисоветская агитация и пропаганда». Храповицкий получил 7 лет, а Серёгин, которому учли первую судимость, тоже 10. Одноклассник Сергея выступал на суде свидетелем. Впоследствии Серёгин и Храповицкин раскаялись в содеянном, написали заявление о помиловании и вышли на свободу через 5 лет. Ханженков раскаиваться и просить о помиловании отказался, поэтому его отношения с бывшими товарищами прекратились. За дальнейшей их судьбой он не следил.
Свой срок Сергей отбывал в знаменитом Дубровлагере Мордовии. В этот раз Ханженкова окружали почти единомышленники-диссиденты. Он сидел с такими известными людьми, как Синявский, Гинзбург, Даниэль. Ханженков вспоминал, цитата: «В лагере я многому учился, там была собрана вся советская история в лицах. У нас сидели люди за Кронштадтский мятеж ещё, не говоря уже о коллективизации, о войне. Истории России в печатном виде не было. А там пожалуйста, любое событие в лицах». В заключении Ханженков общался с крохотной белорусской общиной из 3 человек, но сам себя к ней не относил, так как, по собственному признанию, не говорил по-белорусски.
Отбыв все 10 лет от звонка до звонка, Сергей вышел на свободу в 73 году. Тогда же о его деле в интервью западным СМИ упомянул Александр Солженицын. Он назвал Ханженкова борцом за всеобщий мир. В последующие году Ханженков работал инженером в проектном автодорожном институте и на станкостроительном заводе. После распада СССР он активно подключился к общественной деятельности, участвовал в съезде политических заключённых, сотрудничал с «Мемориалом», участвовал в акциях памяти жертв сталинских репрессий. В независимой Белоруссии Ханженков был наблюдателем на судебных заседаниях по делам, признанным правозащитниками политическими. В частности, Ханженков присутствовал на суде по делу бизнесмена Николая Автуховича, известного критика президента Лукашенко, которого пытались осудить якобы за то, что он пытался из гранатомёта взорвать главу Гродненского облисполкома, но в итоге срок ему дали только за хранение охотничьих патронов. Вообще рискнём предположить, что на этих слушаниях у Ханженкова могло возникнуть такое чувство дежа вю, тем более что, по факту, именно в Беларуси, во-первых, название КГБ осталось КГБ, а во-вторых, эти органы наиболее похожи на советские.
Присутствовал Ханженков и на суде над Дмитрием Коноваловым и Владиславом Ковалёвым, которые были расстреляны, да, кстати, помимо КГБ в Белоруссии до сих пор смертная казнь. Они были расстреляны за организацию взрывов в метро в 2011 году. Интересно, кстати, что, несмотря на нестыковки в этом деле, Ханженков придерживался официальной версии взрывов. О реабилитации Ханженков никогда не просил, считая, что, раз советская власть рухнула и была признана преступной, то это он оказался прав, следовательно, ни в каком оправдании не нуждается. При этом открыто признавал, что Беларусь при Лукашенко является продолжением того самого Советского союза. Его цитата: «В СССР хотя бы была идея, порочная, но была. А сейчас происходит то, что долго продолжаться не может». Его цитата на праздновании Дня воли в 2015 году, увы, он ошибался, на следующем году Сергей Ханженков умер. По мере того, как режим Лукашенко всё больше напоминал уродливые формы советского строя, уважение к поступку Ханженкова росло. Со временем он стал одним из символов сопротивления. В 2018 году движением солидарности «Разом» была учреждена медаль имени Сергея Ханженкова, первой лауреаткой которой стала известная белорусская активистка Нина Багинская.
Один из лидеров белорусской оппозиции, Николай Статкевич, говорил про Ханженкова: «Это был чуть ли не единственный герой того времени, которое мы называем советским застоем. Сергей Николаевич был за нас, и нам он необходим, чтобы было, на кого опираться в нынешней борьбе». Ханженков не дожил до массовых протестов в Беларуси после президентских выборов 2020 года и до той страшной реакции с тысячами политзаключённых, в которую погрузилась страна при диктатуре Лукашенко. Автухович, на суд к которому ходил Ханженков, получил 25 лет колонии по статьям «Терроризм», «Измена родине» и «Попытка захвата власти», а «Радио Свобода» в нынешней Беларуси признано экстремистским формированием, только за комментарий к которому можно получить реальный срок, такие прецеденты были. Так что глушилки вернулись, да, кажется, ещё в более страшном варианте.
На этом сегодня всё, я уверен, что о блокировках, о глушилках мы ещё поговорим, но заметьте, блокировки, глушилки – это совсем не изобретение сегодняшнего дня, в советское время были похожие ситуации, а вот Ханженков пытался бросить вызов этим блокировкам и глушилкам. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, всего доброго, до новых встреч, пока.