«Персонально ваш» с Ильёй Новиковым: 10 лет трагедии MH17. Выборы в США
Я уже объяснял, почему я не боюсь эскалации, потому что без эскалации нас убьют, вот меня конкретно убьют, а при эскалации да, может убьют кого-то другого, а может и нет, там неизвестно, что будет. Ситуация, которая у нас сейчас, мы от эскалации на самом деле не проигрываем. Вас, ваших слушателей это может пугать, потому что вы находитесь несколько в другом положении, но я совершенно отказываюсь принимать ту позицию, что мы должны с ужасом относиться к идее, что Путин исчезнет, потому что после него начнется хаос…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
АЙДАР АХМАДИЕВ: Пятнадцать часов пять минут, московское время. Мы с небольшим опозданием начинаем программу «Персонально ваш». Я, Айдар Ахмадиев, и сегодня у нас в гостях адвокат Новиков Илья. Добрый день и рад вас приветствовать.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Здравствуйте.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Илья, сегодня 17 июля, и ровно десять лет с тех пор, как сепаратисты самопровозглашенной ДНР сбили малазийский боинг, который следовал по маршруту Амстердам – Куалу-Лумпур. На борту находились 298 человек все они погибли. Трагичные события, и вот я сейчас читаю комментарии, многие пишут, что тогда это было что-то просто нечто выдающееся в плохом смысле этого слово. Это какой-то рубеж, что ли? Или граница, после которой подобного рода трагедии, я имею в виду событий, когда там обстрелы гибнут люди, стало становиться всё больше и больше. Вот эта катастрофа оказалась как будто бы знаковой и предвестником будущей войны.Что вы думаете, действительно ли это какая стартовая точка?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Она явно не стартовая, то есть важное событие в Украине были до 17 июля 14 года. Но я согласен с тем, что это важная точка. Все, наверное, помнят и я в том числе. Чем занимался, где был утром 24, февраля 2022 года. Вы помните про себя?
АЙДАР АХМАДИЕВ: Честно говоря, с точностью до часа, да.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Ну вот как люди, да как люди помнили, где они были в июне 41 года. Вот такие вещи запоминаются.И поскольку при взгляде из России, а я тогда ещё жил в России, при взгляде из России о вот этой большой не последней фазы полномасштабного вторжения, как мы сейчас называем, а вот это большой войны, которая тянется 10 лет. У неё не было какой-то отчетливой стартовой точки. Был Майдан, голос свержения Януковича, была ползучая оккупация Луганска и Донецка, была аннексия Крыма, но вот так, чтобы вот какой-то один момент и все понимали, что до него – одно, а после – что-то другое, видимо, до 17 июля 12 года такого просто не были То есть это было размазано. Все эти вещи были важные, но ни одна из них не была точка перехода. А 17 июля, это сбитие пассажирского самолёта, сначала как они хвастались этим – Гиркин и прочие люди. Как они потом отрицали, что это они, как они потом придумали 10000 версий, почему это сбили украинцы, но точно не мы.Это все спрессовалось очень плотно. То есть вот эта дата за счёт этого она, не то чтобы важнее других, да, но заметнее другим, Я всё очень хорошо помню, в какой обстановке я услышал про то, что сбили боинг. Я тогда ехал в Москву из Воронежа. Это было самое начало, все уже забыли, что это такое – дело Надежды Савченко.Одна из первых моих адвокатских историй, связанных с Украиной. Мы тогда только что приняли это дело, я принял это поручение, я был в изоляторе, я ехал в Москву. Я одновременно вижу колонну вот этих белых грузовиков, но мне это по крайне помниться, наверное, можно быть не одновременно, наверное, это могли быть чуть разный момент, но все оно это был близко. Вот эти белые грузовики, которые Россия бесстыдно называла гуманитарной помощи, в которых они возили все: оружие возили, топливо возили. В общем, это был такой гуманитарной конвой в понимании этого слова, бесконечная цепочка этих белых гуманитарных навстречу. И параллельно я по радио слышу, что сбили пассажирский самолет, и я понимаю, что-то вот то, чего еще не было раньше, вот оно наступило сейчас. И, наверное, так у многих людей, вот, наверное, за счет этого эффекта спрессованности в один день того, что было размазано прежде. Наверное, многие эту дату воспринимают как начало войны, что, фактически неправильно, но эмоционально понятно.
АЙДАР АХМАДИЕВ: 10 лет прошло очень большое время, на самом деле, вы могли тогда…
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Очень маленькое время. Маленькое. Конечно, маленькое.
АЙЛАР АХМАДИЕВ: Ну учитывая, что они у меня у самого жизнь еще не так долго длится, для меня это такое большое время скорее. Ну да, тут все очень субъективно.
Илья, вы тогда могли представить, к чему вообще, во что это может вылиться? В еще больший конфликт, в еще большие смерти, еще больше трагедий?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: В теории, да.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Это было понятно.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: В теории, конечно, слушайте, когда начинается что-то, что явно является войной, вы не можете слишком долго себя обманывать иллюзиями, что нет в такую большую войну это не перерастет, все это обязательно как-то придет конец. Но одно дело понимать это умом, совершенно другое дело это представлять в живую. Вот пока…
АЙДАР АХМАДИЕВ: Так, у нас какие-то проблемы со связью. Мы сейчас попытаемся ее наладить в гостях от адвокат Илья Новиков, я Айдар Ахмадиев. Ну, в прямом эфире случается все что угодно. Илья у нас подвис, и уже даже отвалился. Сейчас мы попытаемся вновь с ним связаться. Вы пока пишите вопросы, я уже вижу разного рода комментарии. Действительно, некоторые вспоминают то, что происходило 10 лет назад. Для меня, я, честно говоря, не помню именно этот день, но помню реакцию на эту новость. То есть, было все так запутано и непонятно первое время, потом уже какая-то картинка начала складываться. Но действительно сказать, что именно с той даты возникла некое ощущение какой-то неповоротной что ли трагедии, да, когда уже и пути назад нет. Когда случилось что-то такое настолько масштабное, настолько страшное, что уже и это не назовешь каким-то рядовым или простым событием. Да, наверное, это вот одну из тех, но не единственное событие, единственная дата, когда действительно много изменилось в представлении в этом конфликте российско-украинском. И с 22-го, 24-го простите, февраля 22-го года, это еще одна такая дата, которая все наверное шло. Но что касается 22-го года, я действительно помню тот день, просто по часам, если там даже не по минутам, это все очень печально. Илья к нам по-моему возвращается потихоньку, я очень надеюсь.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Да, у меня перегрелся IPhone, сейчас я зайду из машины, где я сидел без кондиционера, что он шумит.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Хорошо, ну жара, да, жара и в Украине, и в России, в южных регионах России из-за этого возникли проблемы и с энергосистемой, как об этом заявляют официально власти. Да, сейчас мы попытаемся продолжить эфир,пишите, пока задавайте ваши вопросы, заходите на shop diletant.media. И расскажите, вот для вас именно эта дата, 17-го июля 2014 года, когда сбили малазийский боинг, что для вас эта дата: стала ли она неким рубежом или чуть позже пришло осознание. Вот это интересно понять,прочитать. И вот нам пишет Владимир, что помнит, где был 24 февраля 24 года, но 17 июля нет. Ну да, прошло достаточно много времени – 10 лет, понятно, но вот как-то на уровне ощущения, даже если в подробностях не помните эту дату и что происходило в этот день, то все равно некий рубеж что ли, лично я ощущаю чувство. Так, да, что у нас там со связью. Илья, слышите ли вы нас? Кажется, пока у нас ничего не наладилось, жара такая, iPhone они такие, в жару они, да, часто отключаются. Да, ну я еще раз напомню, что в книжном магазине shop delitant.shop media продаются комплекты журналов Гурбе, на самом деле, вы знаете, это не просто журналы, это некий символ эпохи, символ того, что сегодня происходит в России, несмотря на все те притеснения страны, власти и в адрес независимой журналистики, еще остались коллеги, которые работают сегодня с территории России, выпускают разного рода издания, в том числе журнал Гурбе, мне честно говоря, его просто знаете стоит даже купить для того, чтобы сохранить, как символ времени, ну и конечно же прочитайте, там очень много статей, которые на мой взгляд, будут актуальные еще очень долгое время, потому что там затрагиваются темы и времен Горбачева, и проблемы которые сегодня остаются, к сожалению, актуальными, и то, что происходило тогда, в середине 80-х годов прошлого века, как Михаил Горбачев пытался реформировать Советский Союз. К чему все это привело мы с вами знаем. Честно говоря, вы знаете, я в связи с Михаилом Горбачевым…А вот уже Илья у нас на связи.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Да, я сейчас попробую стабилизировать телефон
АЙДАР АХМАДИЕВ: Отлично.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Вот так меня видно, слышно?
АЙДАР АХМАДИЕВ: Да, видно и слышно, слава Богу уже.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: давайте попробуем вот так говорить.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Да, хорошо, ну да, мы вот с вами говорили о том, что 17-го июля был сбит малазийский боинг, ну собственно, понимали ли вы, да, были ли какие-то, или я надежды, что ли, вот тогда, было понимание, что конфликт нарастает, что наверное, пути назад уже бескровного пути, спокойного пути нет, ну, были ли надежды, что все-таки это как-то остановится, что дипломатия в конце концов.
ИЛЬЯ: Давайте не использовать слово конфликт. Это любимая, путинская штука, когда он на кого-то нападает, он называет это конфликт. И понятно почему. Ты хочешь кого-то уничтожить, он не дается, ну вот получается, конфликт интересов. Это тогда уже была первая фаза войны, такая гибридная, да, ползучая, но людей убивали по-настоящему. И я не думаю, что есть разница между тем, когда вас убили в гибридной войне и когда вас убили во время полномасштабного вторжения. Что касается того, были ли пути бескровные, я думаю, что нет такой какой-то предопределенности, я не разделял тот взгляд, что эта война была неизбежна. Что с самого момента распада Советского Союза всё к ней шло, нет, конечно, это не так. Но только мы мимо всех этих боковых путей проехали. Наш поезд надо, он приехал туда, куда он приехал. И там, мы можем услышать какое-то лязганье стрелок. И 17 июля 2014 года. Мы уже отвыкли, выговаривать вот эти «нацтые» года. 17 июля 2014 года было, конечно, датой перещекливания стрелок, что многие это услышали. Мы с этого начали. Но это не значит, что что-то единственный пульт, что нельзя было…, можно было свернуть. Украина в принципе могла по-другому, имею в виду, что вот эта война уже началась и что она никуда не денется, могла по-другому, отнестись к подготовке к большому вторжению России. Американцы могли по-другому отнестись, европейцы могли по-другому отнестись, внутри России могли какие-то вещи случиться иначе. Но они случились. Поэтому, мне кажется, это такой, ну разговор занимательный, философский, но в общем в целом праздный. Мы все понимаем, где мы находимся. И это того, что мы, как-то, поплачем по-другому, что могло быть лучше, но получилась хуже, ну, а могло быть, наверное, хуже. Но мы есть, давайте, как-то работать с тем моментом, которые у нас сейчас.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Это правда, это правда, и по поводу того, то и Америка могла иначе поступить, и Украина, и Россия Это все понятно. Вот сейчас, да, мы с вами видим, что и помощь западная она, как бы продвигается, но не особо быстрыми темпами и непонятно, что будет в будущем в связи с этими общественно-политическими изменениями, в том числе в Соединенных Штатах и грядущими президентскими выборами. Вот сегодня, Илья если все-таки, да, вот еще это не совершилось так, скажем, это какое-то там глобальное решение, продолжать поддерживать Украину или сокращать поддержку и идти на мирные переговоры. Вы бы какой путь выбрали? Вот что сейчас, что сегодня важно, предпринять, куда направить, на какие боковые пути поезд, чтобы приехать в нужное место, и не ошибиться.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Все другие решения, кроме как, накачать, Украину под завязку оружием причем, не старым, не по принципу, что мы очищаем наши…, И заодно вам помогаем, а тем, что сейчас реально в этой войне работает. Все остальные пути – это пути в какую-то более кровавую бездну, чем то, что есть сейчас. Странно ругать тех, кто говорит, что они за мир, но давайте как-то стоять ногами на твердой почве, поговорим, как оно есть на самом деле. В нынешних условиях, когда есть Путин, который считает, что он ситуацию контролирует, который считает, что после того, как выберут Трампа, он уверен, что Трамп похоже ее контролировать будет еще больше, потому что… Ситуация, когда он уверен, что он опять всех обманет…Я не думаю, что есть какой-то документ, Путин подписав который будет все время считать, что он должен его соблюдать, как все написано в документ. Это всегда, был человек, который, всегда, не испытывал ни малейших сложностей сказать: «Ну мы не это имели в виду, что у вас написано на бумаге» И сказать: «Ну да, мы, конечно, огонь там открыли, но мы открыли в ответ на то, что на нас напали. Это мы за 30 лет, что его знаем этого человека, мы очень хорошо изучили.
И, в этой ситуации какие-нибудь нобелевские лауреаты которые, подписывают это беспомощное, блеющее: «Давайте все дружить». Они как бы нобелевские лауреаты, и может быть среди них есть какие-то глупые люди, но большинство, наверное, все-таки нет. Они не понимают, что они подписывают, они не понимают, что эти фразы, сказанные в этом контексте означают – сдайтесь перед Путиным. Дайте ему убить больше людей, но только не сейчас, а потом. Это такой вариант вегетарианства в ресторане. Когда ты ешь мясо, но ты же не сам резал это корову, и получается, что ничего такого страшного. Если бы вас в ресторане подводили к коровьей голове, вот ты заказали, пожалуйста, вот вам нож, режьте. Но, наверное, многие не стали бы. Многие перешли бы на веганскую еду. Также в этом смысле, когда…человек не может не понимать, что если сейчас Путину дать передышку под названием «перемирие», «прекращение огня» – как хотите называйте, «мирный договор», «договор о демаркации», все что угодно. Неважно, что написано ни в заголовке, ни дальше. Если вы Путин дадите передышку, и он ее использует не на то, чтобы свою экономику обратно перевести на цивильный рейс, демобилизовать своих солдат, распустить какие-то свои туземные дивизии, типа кадыровских, а то что он потратит эту передышку и эти ресурсы на то, чтобы вооружиться для второй попытки. Вот этого кто-то не понимает. Или делают вид, что не понимают. И вот мы сейчас живем в такое странное время, когда человек, который говорит: «Да, давайте мир сейчас, любой ценой», ну это реально человек, который сидит в одной лодке с Путиным, еще погребают, и я не думаю, что ему Путин скажет спасибо, потому что Путин не такой человек, который говорит спасибо. Но это реально то, что он делает. И да, среди этих людей, которые подписали это соглашение, есть да, мои знакомые, к которым я хорошо отношусь, но это не значит, что этот… становится лучше. Эта декларация в пользу мира – эта декларация в пользу Путина.
И разговор о том, а что бы вам хотелось больше вот как бы вы считали, как бы вам было приятнее. Да, конечно, было бы приятнее, чтобы войны не было, но только давайте смотреть в глаза реальности. Нет сейчас никакого другого пути к тому, чтобы не было этой войны, прочно не было, долго не было, не на пару месяцев, не на пару лет, кроме как уничтожить Путина и его военные машины. А поскольку воевать с Путиным сейчас готова только Украина, никакие другие люди, ни которые за мир, ни которые за войну, но все равно не воевать они не хотят. Никакого другого способа, кроме как уничтожить, дать оружие тем людям, которые сейчас уже стреляют, просто не существует. Либо тогда, окей, хорошо, вписывайтесь, если вы отдаете себе отчет, о том как выглядит реальность, и вас не устраивает постоянная война в Европе. Ну, будьте готовы… Поэтому приятных слов здесь сказать невозможно. Все приятные слова лживые.
АЙДАР АХМАДЕВ: Это правда, нет хорошего решения.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Что, кстати, не значит, что все неприятные слова обязательно правда. Из спектра неприятных слов, наверное, в общем, тоже можно соорудить какую-то тоже сложную конструкцию. Но еще раз, мы стоим перед очень жесткой реальностью. В этой реальности нет четкого пути – дело раз, дело два, дело три – будет хэппиэнд. Вполне может и не будет.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Илья, я пытаюсь понять позицию нобелевских лауреатов и тех, кто сегодня призывает прекратить огонь и остаться вот там, где сейчас есть, а потом дипломатией каким-то образом каким-то образом разрешить все это. Конечно, очень трудно представляю, как это возможно. Но все же: фронт не двигается уже на протяжении очень долгого времени. Ежедневно гибнут люди с обеих сторон, мирные в том числе. Какое решение? Нет ужесточения риторики со стороны союзников Киева, нет попытки вмешаться в конфликт прямо, нет поставок оружия такого, чтобы позволило Украине продвинуться дальше. Все это как бы замерло на одном месте, а люди продолжают умирать бессмысленно.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Давайте вот здесь поставим такой разрыв страницы. Это абсолютно российская точка зрения, что продвижение в какую-то сторону – это основная часть войны. Вот для Путина преставление флажков на карте, что мы заняли…. Такое нарицательное обозначение никому не известного села, за которое гибнет огромное количество людей. Пока его не сотрут в труху, тогда переходят на другое село. Это то, как на это войну смотрит Путин. Ему интересно тыкать флажки по карте. Интересно, когда можно ткнуть большой флажок в большой город типа Мариуполя, а Мариуполь такой один. Хорошо, когда можно воткнуть флажок в средний город типа того же Бахмута, но таких не так много. Но в те дни и в те недели, когда не происходят захваты Мариуполя и Бахмута, можно порадовать себя тем, что ты воткнул маленький флажочек в село. В этой логике воюет Россия. Украина ведет совершенно другую войну, по крайней мере она обязана ее вести, чтобы иметь шанс выжить. Украина воюет за существование, за то, чтобы быть страной существующей. Как было в первую мировую войну такая доктрина – флот существующий, не так важно – слабее он или сильнее, важно, что он есть и с этим нужно считаться. У Украины не может быть целей дойти до границы тех или иных, потому что дойдя до этих границ вы войну не остановите. Вот вы вышли на границу с Харьковской областью в 22 году. Что за этой границей происходит? Россия готовится эту границу снова проходить. Как минимум она с этой границы по вам стреляет. если дойти до границы не северо–восточной, а восточной, с ней будет какая-то другая ситуация? Если освободить всю Луганскую область, но при этом Российская армия где-то останется там, она не будет стрелять? Конечно будет. Поэтому украинская сторона не имеет возможности, может хотела бы, но не имеет возможности думать об этой войне в терминах территорий и флажков на карте. Украина должна думать о существовании. Ждать того момента, когда Путин не сможет продолжать эту войну в таком виде, в какой ведет сейчас. И в этот момент окажется, что международное право все-таки действует. Что все-таки то, что Украина воюет за свои территории, а Россия за чужие – все-таки важно. Чтобы было совершенно неважно тот момент, когда стреляли пушки. Когда начинается дипломатия, это внезапно оказывается важным – кто на самом деле на чьей земле. Поэтому задача Украины – досуществовать до этого момента, по возможности потеряв как можно меньше людей. Это означает невозможность проводить такие штурмы, которые проводит Россия. Не потому что у Украины меньше солдат, хотя у Украины меньше солдат, а просто потому что это несопоставимо с нашими целями, с нашими средствами в этой войне. Поэтому когда мы пытаемся говорить, поэтому я вас остановил, не потому что я считаю, что вы там что-то плохое при этом думали, но для меня это просто звучит, как неправильный язык в описании того, что требует очень правильного. Когда вы говорите о территории, о том, куда двигается линия фронта – вот это взгляд с точки зрения того, как смотрит Россия на эту ситуацию. С украинской точки зрения не так важно, куда двигается фронт, лишь бы он двигался слишком быстро в сторону Киева и Львова, потому что мы играем на время. Если Европа сейчас встрепенется от ужасной мысли, что у нее может быть Трамп следующий президентом, вот этот чувак, которого мы еще не выучили фамилию. Вэнс да его фамилия, следующим вице-президентом, который имеет очень хорошие шансы стать президентом, потому что Трамп старый и у него может случиться какой-нибудь удар или снайпер все-таки добьет. Если Европа от этой мысли проснется и начнет к этой войне относиться как к чему-то серьезному, а не просто как к конфликту в Украине, у Украины действительно есть шанс решить все свои задачи, в том числе вернуть свои территории. Но до этого нужно дожить. Дожить можно только сопротивляясь, истекая кровью, а затягивая время, опускаясь на какие-то хитрости и так далее. Но не вкладывать все усилия в то, чтобы перемещать линию фронта.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Я просто когда говорил про линию фронта, я все-таки держал в уме, что украинские официальные лица провозглашали целью – это возвращение к границам 91 года.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Это риторика, это не реальность, это риторика. По ходу этой войны за последние годы все,кому не лень, провозглашали разные вещи. Давайте немного выведем это за скобки. Это важный разговор, может он когда-то будет актуален. А реальность такая – Россия хочет захватить как можно больше, пока ее не остановили. Украина должна дожить до момента, когда Россия вынуждена будет уйти. Это вопросы разной плоскости.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Вы знаете, проблема в том, что у России может быть много сил, чтобы продолжать это на протяжении многих лет, ведь мы можем исключать эту версию
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Мы знали это с самого начала. Все, кроме тех, кто говорил, что война продлится 3 недели, после того как русские… до Киева. Прекрасно понимали с самого начала, что это все может длиться годы, и скорее всего будет длиться годы. И вообще то, что он длится годы – это большое наше достижение, потому что быстро можно было эту войну только проиграть, выиграть Украина быстро не может, этой опции не было с самого начала.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Сколько Украина готова потерять людей? Простите за такой прямой вопрос.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Это вопрос, который не имеет ни смысла, ни ответа. Сколько вы готовы отдать своих рук и ног? Ну вот так вот честно. У вас отрезают две ноги – после этого Путин умирает.Согласны на такой обмен? Или две нет, но одну да. Так невозможно вести разговор. Ну вы можете позвать какого-нибудь социолога. Он вам посчитает какое-то движение, что там в прошлом месяце столько-то выступало за переговоры, в этом столько то – это ничего не значит. Переговоры шли с самых первых дней войны. Помните были встречи в Стамбуле, какие-то в Минске были. Переговоры – это инструмент, в том числе обмана и затягивания времени, демонстрация каким-то внешним, что делала Россия и Украина, внешним игрокам, что вот мы стремимся к миру, а вторая сторона не стремится. Это все неважно. У вас есть Путин, пока он живой война будет. И вопрос не в том, что вы готовы отдать территории. Это не территория, это люди. На этих территория живут люди. Когда кто-то говорить: “Давайте в качество компромисса отдадим Путину территории”, переводя это на человеческий язык, с этого дипломатического бряка, вы должны это понимать следующим образом: “Давайте отдадим Путину людей”. Это значит, что этих людей не будут защищать, что по российским силовиках, которые на этих территориях открыли свои филиалы – что они не будут стрелять, что их не будут взрывать, что им не будут никак мешать с теми людьми, которые оказались у власти, делать все, что они хотят. А мы знаем, что с ними делают. Это не праздные разговоры, это не такой вот, как в каждой войне, у кого угодно бывает такая риторика, что вот обратная сторона – варвары, они делают ужасные вещи. Здесь мы это видели. В самом прямом непосредственной образе. Меня российский суд месяц назад приговорил к 8 с половиной годам, что в Буче российские военные убивали гражданских. Давайте я в порядке рецидива, передавая привет российским правоохранительным органам, еще раз скажу – да, российские военные убивали гражданских в Буче и в самых разных других местах, в Мариуполе. Все это было. И если вы пытаетесь продать это ради собственного самочувствия, вот эти самые лауреаты нобелевские, может им просто нравиться быть теми людьми, которые говорят приятные слуху красивые вещи про то, что мы хотим мир. Но если вы говорите под любым соусом: “Давайте не стрелять по российским военным, силовикам”, то вы соглашаетесь с тем, что миллионы людей, которые оказались на оккупированных территориях, теряют даже такую защиту, и уже не могут надеяться ни в каком реальном времени, в будущем снова освободиться. Освободите, пожалуйста, вот это с этим, не то что там линия какая-то на карте идет,чуть левее или чуть правее, если смотреть на глобусе. А с тем человеком, который ждал, что его освободят, а теперь ему говорят: “Слушай чувак, тут гуманитарная повестка, поэтому мы решили тебя не освобождать, мы решили тебя отдать тебя Путину с потрохами, пусть он делает с тобой, все, что хочет. Но зато у нас будет мир и стабильность”. Ну вот вы должны представить себе, что вы стоите перед этим человеком лицом к лицу и говорить ему ровно это. Причем не в качестве такой риторической фигуры, а как реальность. Вы ему то сказали, помахали ему рукой, и он пошел обратно жить в оккупации. Если вас это не коробит, если вас этой не заставляет как-то усомниться в правильности вашей позиции, что вы за мир любой ценой, но наверное значит, что с вами, что-то не так.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Вы знаете, личное меня коробит и то, и другое. Вы абсолютно правы в этом плане, но все же удержание линии фронта – это человеческие жизни.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: А не удержание фронта – это еще больше человеческих жизней. Помните, что случилось, когда российская армия вошла в Мариуполь? Город в котором было под 400 или за 300 тысяч человек, не очень понятно, кто из них успел выехать до начала вот этих самых первых часов, когда уже стало невозможно уехать, кто нет. Но как минимум 100 тысяч из них куда-то пропало. Скорее всего они лежат где-то зарытые там на пустырях под этим самым Мариуполем. Вот это масштаб жертв, который бывает, когда фронт не удерживается. И есть масштаб жертв, который бывает, когда фронт удерживается. И играть в Наполеона и говорить, что вот этими людьми мы пожертвуем их меньше, а этих больше. Ну это странно. Очень легко, наверное, приятно, если вы вообще втянулись в этот процесс, но вообще-то втягиваться в него добровольно не стоит.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Илья, почему вы уверены, в том, что, почему вы так считаете, что если Россия выдохнется в какой-то момент и уже потом можно останавливать каким-то образом эти боевые действия, почему потом Россия не может вновь совершить то же самое, что она совершила в феврале 22 года.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Если останется у власти Путин, ну это ровно та самая формула мира, вы сейчас описываете формулу мира, что Россия перестает стрелять, с нее снимают санкции, и ровно так и все и закончится. Здесь нечего возразить. Если вы представляете другую ситуацию, ну возможно частично другую, что там не Путин, а какой-нибудь такой же его преемник Мишустин, допустим. Не все санкции сняли, а часть, ну да там что-то может пойти по другому сценарию. Но тот сценарий, о котором говорю я, когда у России исчезла возможность вести эту войну, это значит что Россию ну фактически не бомбили в каменный век, это уже такой сценарий, против которого может быть мало, кто в Украине будет возражать, но мы в это не очень верим. Но по крайней мере у России разбомбили то, с чем она воюет сейчас, у России разбомбили аэродромы, откуда взлетают Ту-22. Знаете, жизнь в Киеве она во многом подчиняется этому графику вот этих вылетов самолетов, потому что ты читаешь, есть такой специальный телеграм-канал, ты там читаешь: “Самолеты Ту-22, четыре штуки, полетели в район Каспийского моря. И ты думаешь: “Ага, ну сейчас у нас 10 вечера, значит где-то в районе 3 ночи начнет прилетать”. Если наоборот не разбомбить аэродром, разбомбить сами эти самолеты, то вдруг внезапно окажется, что уже не так важно, защищена ли там какая-нибудь электростанция в Львовской области от ракеты или не защищена, потому что просто эти ракеты перестали прилетать. И очень многие вещи при решении таким путем, если у России просто отняться любимые игрушки, вдруг внезапно окажется, что не нужно тратить миллиарды, на то чтобы Украину защищать, или другие страны защищать от прилетов, потому что прилеты прекратились. То же самое касается всех остальных составных частей этой войны. То что может быть в гораздо меньшей степени ощущается для вот этих наших повседневных проблем, но то что Россия была вынуждена убрать свой флот из Севастополя, а это реальный факт. Все корабли куда-то ушли. Некоторые по-прежнему продолжают выходить в море и пускать оттуда ракеты, но не все, гораздо меньше. чем в первую и вторую зиму этой войны. Вот это пример того, как это может быть. Легендарный Севастополь, город русских моряков, вот это все, если там не будет стоять русский флот, там будет стоять натовский флот. Но, пожалуйста, русский флот там уже не стоит, и наверное, в каком-то обозримом будущем там будет стоять натовский флот. И то же самое, все эти красные линии Путина, что мы развяжем мировую войну, если вы сделаете вот это, вот это, вот это. Пока что они не развязали эту войну, хотя много из того, что они говорили, что это их красная линия – уже случилось.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Пока что, ключевое слово, Илья, пока что. Понимаете, если у хулигана выбить все его традиционные инструменты оружия из рук, то он может достать козырь. Ведь ему уже нечего будет терять.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Знаете, он достанет козырь, если вы ничего не будете делать. Я понимаю, что вы говорите как другие, но это безумно пошло описывать конфликт России и Украины в терминах ссоры соседей, это просто только ленивый политолог или какой-нибудь там военный аналитик не объяснял, что вот у вас квартира соседа, вы туда вторглись. Это не квартира соседа. Это страна. Они вообще по другому устроены, они не описываются по аналогии с пьяным соседом и хорошим соседом. И Россия не описывается по аналогии с хулиганом. Есть тысячи людей, которые вовлечены в процесс того, будет начать мировая война или не будет.
И они по-разному себя ведут, у них в голове происходят разные вещи.
И когда вы говорите, что нет ни в коем случае мы не можем разбомбить любимый бомбардировщик Путина, потому что вот тогда это все начнется.
Ну окей, хорошо, а какое у вас видение выхода из ситуации? Если вы проявите сдержанность, то Путин как-то тоже проявит сдержанность. Вот такой сценарий?
Ну а где были последние три года, когда бомбили Украину? Нет, это разговор ни о чем, они праздные. Я не думаю, что мы хорошо поступим, если мы будем их и тиражировать еще. Если кто-то считает, что нужно любой ценой мир, умиротворение Путина не избежать, то что он пойдет на крайние меры, ну поздравляю, в путин вас уже получил в свое распоряжение, то вы уже на его стороне. Если вы не готовы, в какой-то момент скажет, да, мы понимаем ужасную реальность. У нас есть Гитлер, только Гитлер с атомной бомбой. И он не остановится, пока мы его не уничтожим. Давайте думать как быть с этой ситуацией. Вот когда это проговорили и честно себе это сказать, ну хорошо, может быть вы найдете хороший выход, может быть нет. Но вы себя обманываете. И вместо это говорить, что нет, мы вот мы это умиротворим Гитлера на этот раз, ну в Мюнхене не получилось, да. Ну с поляками неудобно вышло в 39 году. Ну вот теперь то точно получится. Ну у вас какие-то гораздо большие проблемы, чем были у Чемберлена в Мюнхене, потому что Чемберлен в Мюнхене еще не знал, как это бывает, когда мы умиротворяем Гитлера. А мы после Чемберлена это хорошо знаем. А что сегодня нас сейчас спрос будет больше?
АЙДАР АХМАДИЕВ: А сегодня Запад умиротворяет Россию?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Да, конечно.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Чем?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Почему эти самые базы, бомбардировщики и аэродромы. Почему какие-то объекты куда-нибудь не может долететь украинский дрон самодельный, но куда может долететь европейская ракета, а почему они еще не разбомбили? Это умиротворение Путина. Очень мягко, чтобы ни в коем случае его не спровоцировать. Говорят, что вот, пожалуйста, имейте в виду, что вот у нас здесь, значит такая позиция, что мы в целом на стороне Украины, но мы не будем вас бомбить, потому что это эскалация, но это есть умиротворение. А как это еще назад уроком? Санкции, которые хоть как-то начали там проявляться в экономических показателях сейчас, да? Вот они ввелись столько на третьем году. Ничего, технически не мешало ввести их в первые же сутки. Кроме, я не знаю, чего, кроме нежелания. Или там самообману. Поэтому, ну да, еще раз, весь наш разговор проходит под одной, один и тот же припев. Да, но давайте не обманывать себя. Давайте не говорить себе, что есть внятный путь к хэппиэнду, и вот сейчас мы его найдем. Его может им не быть. Но это не значит, что мы должны обманывать себя, и что он есть, и он может заключаться в этом в этом.
Мы должны, честно сказать, что все очень плохо, все очень сложно. Возможно, мы из этого не выберемся, и давайте искать выход из этой реально, искать выход в ней. Они говорят, что реальность другая, что есть какая-то дорожная карта к миру, и все остальное, нет дорожной карты.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Ну а попытки ее найти…
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Мы бомбим Россию, и это попытки ее найти.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Илья, хорошо, но чего ждать Украине? Вы говорите, что нужно какое-то время продержаться, продержать фронт, не дать захватить больше земель. Чего ждать Украине в таких условиях?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Вы меня не услышали. Нет принципиальной разницы – больше земель, меньше земель. В тех масштабах, в которых фронт перемещался с 2022-го года, вы действительно правильно скажете, что он почти не перемещался. Это не про больше и меньше. Это просто существование. Потеря Харькова была бы действительно огромной. И там потеря допустим, Запорожья была бы огромной потерей. А там какие-то более мелкие города. Это та повседневность, который мы живем. Это ужасно звучит. Это вообще не разница для людей, которые в этих мелких городах живут, но в тех категориях, в которых эта война ведется это именно в этом смысле. Конечно, жить в Харькове и жить в каком-нибудь Часовом Яру – это совершенно разные вещи. Мы все это проговорили уже не один раз. Я думаю, что мне смысла пережевывать. Вы перед этим задали какой-то вопрос, который, который как-то проскользнул мимо меня. То же на тему, что делать, но какое-то более специфичное. Что последнего вы сказали?
АЙДАР АХМАДИЕВ: Я спрашивал, что делать Украине, в таких условиях, когда…
ИЛЬЯ НОВИКОВ? То же что сейчас. Мы делаем то, что мы делаем сейчас не потому что нам это нравится. А потому что нам ничего другого не остается. Отбиваться.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Нет, просто, Илья, я объясню, что я имею в виду, если позволите. Дело в том, что просто стоит вам, если мы понимаем, что помощью Украине может сократиться. У нас Дональд трамп на носу, то объясните, вот для тех, кто не понимает, какой смысл тогда продолжать сейчас, если придется все равно остановиться спустя время. За это время погибнут люди. Почему…
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Во-первых, это вы думаете, что придется остановиться. Ничего не очевидно. Очевидно, было 25 февраля, что Украине осталось 3 дня. А 10 марта было очевидно, что Украине осталось 2 недели. А потом русские ушли от Киева, потому что их там бомбили.Ничего не очевидно. Мы понимаем, прекрасно, что может быть, какая-то попытка, действительно, заморозить эту ситуацию и подписать какое-то мировое, может не на условиях Путина, но на каких-то других условиях тоже с более менее статусом кво, что кто где стоит сейчас, тот там и стоит дальше. И наверное есть люди, которые искренне верят в то, что этот путь к чему-то приведет к чему-то хорошему. Я предыдущие полчаса вам объяснял, что я в это не верю. И наверное есть люди, которые в это не верят, но при этом делают вид, что верят, потому что думают, что все равно получится Путина вот так переиграть. Я не думаю, что Путина получится переиграть. Диктатуре гораздо проще адаптироваться к ложному миру, к этой замороженной войне и готовиться к следующей серии, чем демократия. Если будет объявлено перемирие, Украине моментально разморозится куча проблем, которые заморожены сейчас: выборы, и президент, и парламент пересидели свои сроки. И еще большой вопрос, может ли Зеленский выдвигаться на следующий срок. Скорее всего не может, потому что он там пересидел больше 5 лет, а украинская конституция предусматривает только два президентских срока. Если ты выдвигаешься на второй срок, пересидев первый, то получается ты будешь править больше десяти лет, а это неправильно. Но это открытый вопрос. С парламентом такой проблемы нет, но выборы парламента и президента не могут происходить одновременно тоже по Конституции. То есть что-то сначала, что-то потом, это тоже огромная проблема. Та помощь, которая не чисто военная, но и экономическая, она резко сократится в случае перемирия со словами: “Ну у вас же теперь мир, так что давайте сами”. Даже если ни одна украинская электростанция не будет работать вот с настоящего момента, хотя мы понимаем, что будет работать, Украину ждет крайне тяжелая зима. Сейчас мы живем по графику, которым в каких-то местах свет есть чуть больше половины времени, а в каких-то меньше половины и заметно меньше половины. И эти все проблемы они от нас никуда не денутся даже в самом оптимистическом случае. Это не значит, что вот сейчас капитулируя перед Путиным мы получим теплую зиму с электричеством, а не капитулируя – холодную. И в том и другом случае – получим холодную зиму. Я имею в виду не климатическую, а с точки зрения, как греться. И все разговоры о том, как поступать сейчас, они все исходят из того, что если поступить правильно, то будет хэппи энд. Абсолютно никто не хочет говорить, что плохо будет в любом случае, что это вопрос не о “приятно, неприятно”, а о “выживание, невыживание”. Я просто очень скептически отношусь к идее, что Путина можно остановить и заморозить, не уничтожив. Вот мы опять же, сказал я об этом два или три раза только за этот разговор. Если вы рассчитываете, что бумага, подписанная Путиным, где он обещает чего-то не делать, сама по себе – фактор в том, как будут развиваться события, то вы просто свалились с Луны и не жили в России последние 2- лет. А люди, которые говорят о мире и о том, что мир – это то, что сейчас нужно, ну они то ли сами в это верят, то ли делают вид, что верят. Я не знаю, что из этого хуже.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Так вы видите победу над Путиным, что это такое? Танки в Москве?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Ну танки в Москве это тяжело, да это до Москвы еще доехать.
Я думаю, что смерть Путина, это в любом условиях случае окончание войны.
Что-то может быть раньше, да, у него может быть крах на фронте или какой-нибудь уже более удачный Пригожин, решительный. Или он помирает, и все вокруг понимают, что нужно откупаться уступками, чтобы сохранить для себя статус кво, но так или иначе эти вещи связаны. Я не вижу варианта, при котором Путин остается жить у власти, и мы получаем хотя бы что-то похожее на мир.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Это все зациклено на Владимире Путине, но полное людей вокруг него, которые вполне себе эту войну поддерживают искренне и будут делать это и после Владимира Путина. У нас тут есть знаете отдельные кадры, вы извините за цитирование, но мне кажется, что это очень важно проговорить, что такое было, чтобы зафиксировать этот факт. Я честно говоря, только сегодня наткнулся на эту колонку, потому что не читаю Царьград, но тут мне скинули, как говорится. Может вы видели, после удара по детской больнице в Киеве, некий колумнист Царьграда, Андрей Перла, я не знаю как правильно, но, честно говоря, и не хочу знать. Он выпустил текст. Я процитирую просто, вот о чем пишут в федеральных, официальных СМИ России: “Надо отдать себе отчет – просто и страшно. На той стороне нет людей, ни одного человека, наши ракеты не убивают людей, ни одного человека, там – нелюди”. Это пишут на страницах Царьграда. Никаких блокировок после этого не последовало. Людей полно, которые поддерживают эту войну и явно делают это искренне.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Среди людей, которые поддерживают эту войну искренне, а я думаю, что их в России, наверное, несколько десятков миллионов, есть в том числе люди, которые от этой войны ничего не выигрывают.
Вот если ты такой полубомж, который живет в обосранном бараке, и что есть эта война, что нет этой войны, ты все равно живешь в этом обосранном бараке и ешь объедки. Но ты при этом поддерживаешь эту войну, ты участвуешь в величии, а не поддерживать, ну а что ее не поддерживать, если там все наши пацаны. Но вы говорите про других людей, про людей, которые поддерживают войну с такими корыстными целями, потому что занимая место в этой системе, они зарабатывают деньги и так живут. Ну понятно о ком речь – какие-то приближенные Путина, подрядчики, бизнесмены, партнеры, крыши и все остальное. Это правда, что многие из них совмещают приятное с полезным, они и зарабатывают на войне и им это нравится идейно, потому что вот они прониклись идеей величия России и тем, что в Украине нет людей, вообще куда прилетают русские ракеты, там нет людей. Поэтому все хорошо, и ракеты никого не убивают, но вам для продолжения войны в такой не очень выигрышной ситуации нужен фюрер. Если завтра Путин умирает, то…ведь на чем держится власть Путина, на том, что он кого-то может арестовать, не на Конституции, не на законах, не на каком-то авторитете существующего порядка вещей. На том, что любой генерал, любой даже фсбшник, все на кого он опирается, со всеми по отдельности он ничего не может сделать, в каждом…, а с каждым по отдельности можно делать все, что угодно: убить, арестовать, арестовать семью, ограбить. И такая позиция она не зарабатывается за одну минуту. Представь себе, что Путин умер, даже сам по себе. Даже его не убили, ну вот у него оторвался какой-нибудь тромб – и все, нет больше Путина. Ну по Конституции вроде должен быть Мишустин, временный, а потом выборы. Вот если Мишустин начнет приказывать арестовывать людей направо и налево, какого-нибудь Сечина. У него это точно пройдет номер? Или его самого арестуют или убьют, как оно там пойдет. Взобраться на позицию фюрера одно дело в мирное время и на такой долгой дистанции, совсем другое, когда у тебя идет война, и тебе нужно установить свое верховенство над людьми, которые в принципе такие же точно, как и ты, упыри, а может быть еще страшнее тебя, которые готовы убивать, пытать и все остальное. Ну давайте дадим ему шанс столкнуться с такими трудностями. Для меня аргумент, что если Путина не будет, то будет кто-то хуже него совершенно не убеждает. Давайте посмотрим что получится.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Таким образом это ведь не только хаос внутри страны вероятен, таким образом вы передаете пульт, не вы, а ситуация передает пульт, например, ядерную кнопку, или возможно вооружение…
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Если мы сейчас начнем беспокоиться, как бы нам обеспечить мягкую передачу власти преемнику Путина, потому что иначе “хаос и кнопка”, но я вас поздравляю, мы далеко уже пришли. Нет, это от вас с нами, к счастью не зависит, ни от меня, ни от вас, ни от наших слушателей. Ну наверное это зависит от точки зрения. То есть когда ты смотришь из Киева и понимаешь, что к тебе эта ракета может прилететь не из-за хаоса, а потому что так решил Путин Владимир Владимирович, известна дата рождения. И когда ты живешь в каком-нибудь европейском городе, допустим, и ты понимаешь, что к тебе эта ракета прилетит только из-за хаоса, потому что никакой, ну Путин даже при том, что он ебанько и все остальное, но наверное он по Женеве стрелять не будет, а какой-нибудь его преемник – черт его знает, может он действительно будет сумасшедший, или их там будет несколько, но вы то со мной говорите, когда я нахожусь в Киеве. Я уже объяснял нескольким вашим коллегам, почему я не боюсь эскалации, потому что без эскалации нас убьют, вот меня конкретно убьют, а при эскалации да, может убьют кого-то другого, а может и нет, там неизвестно, что будет. Ситуация, которая у нас сейчас, мы от эскалации на самом деле не проигрываем. Вас, ваших слушателей это может пугать, потому что вы находитесь несколько в другом положении, но я совершенно отказываюсь принимать ту позицию, что мы должны с ужасом относиться к идее, что Путин исчезнет, потому что после него начнется хаос, вот тогда будет самое страшное. Путин рано или поздно исчезнет. Если вы хотите помочь ему мягко передать власть какой-нибудь его дочке, ну тогда пристраивайтесь к нему с фланга и помогайте ему, не обсуждайте как его остановить, эти вещи несовместимы. Что-то будет да, скорее всего какой-то хаос, конечно будет. Для Киева, для Украины этот хаос может оказаться спасительным, а для не знаю Парижа может оказаться губительным. Но найдите собеседников с Парижа и с ними тогда обсуждайте это перспективу. От меня можете услышать только то, что слышите сейчас. Меня идея вот этого хаоса не пугает, потому что не хаос, а порядок, который есть у Путина, он для меня, моих соседей, моих друзей означает смерть вероятнее, чем хаос.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Илья, вы меня простите за такой прямой вопрос, но его задают в чате, значит я вам его задам. Обычно не люблю такого рода вопросы, но все же. Инна пишет: “Интересно, если бы вы или ваши родные были бы на фронте, именно на фронте, вы бы были таким воинственным?”
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Мне не нужно воображать, что было бы, если бы я был на фронте, я на фронте был первые 5 недель войны. У нас Киев поделился на тех, кто уехал и не уехал, вот я оставался в Киеве, на очень птичьих правах, потому что… хотя в России меня обвиняют в госизмене на том основании, что примкнул к противнику, перешел точнее на сторону врага, но то далеко идти не пришлось. Я врагом стал в тот момент, когда первая российская ракета прилетела по Киеву, я уже был в Киеве, я уже был врагом, и да ощущение крайне неприятно, но вопрос не в воинственности, вопрос в том, что когда ты понимаешь, что в твой город, в который ты находишься сейчас, идет вражеская армия, которая будет убивать и жечь, у тебя только два варианта: бежать или оставаться. Если ты остаешься, значит ты должен быть готов ей сопротивляться, поэтому мне не неприятен вопрос Инны, я понимаю, что это вопрос естественный, но, Инна, идите в жопу. Я эту ситуацию проходил, я ее знаю, она меня оставила таким, какой я есть сейчас. Есть еще какие-то вопросы из этой категории? Или можем сразу считать…
АЙДАР АХМАДИЕВ: Я думаю, что есть, но честно говоря не видел.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Ну давайте подведем черту.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Да, давайте. Вы знаете, по поводу соцопросов, о которых мы тоже говорили, вы говорите, что это неважно, как меняются цифры, но вот тут просили прокомментировать. Почти половина жителей Украины, 44 процентов, максимальный показатель за все время, по данным киевского центра Разумкова, выступают готовы к мирным переговорам с Россией, однако, вот тут давайте я прочитаю: “Большинство украинцев, представляющих тыл, готовы к переговорам с Россией, но не готовы ничем поступаться, большинство настаивает на границах 91 года, но не испытывают стыда за уклонистов, большинство живет в окружении тех, кто не хочет служить, но они же вместе выйдет на гражданский протест, если их не удовлетворят условия мира.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Еще раз, это неважно, знаете почему? Потому что эти, мы с вами говорили в терминах того, что будет в реальности мы говорим в терминах войны, которые остановятся или не остановятся, а по тем причинам, о которых мы говорили после 40 минут, переговоры войну не остановят. Это может какой-то политический расчет, что какая-то часть населения одобрит или не одобрит, если Зеленский подпишет вот это или вот это. Но это разговор о политике, внутренней политики Украины, это не разговор о войне. Да я очень легко могу себе представить, что Зеленский подписывает какую-то бумагу, которая как угодно может называться, но вряд ли она будет называться мирный договор, но она может называться перемирие, или какое-то соглашение, если не Минские, то какие-нибудь Кишиневские, или Женевские – все что угодно. Да в этой бумаге будет сказано, что огонь прекращается с такого-то числа на таких-то условиях, и это не будет означать, что мы эту войну прошли.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Хорошо, давайте мы немного про конфигурацию. Собственно Байден или Трамп – какой из этих сценариев наиболее выгоден Украине, ну или меньшее из зол, как вам представляется?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: А на что это влияет? Если какое-то меньшее из зол, то мы можем как-то повлиять на то, что реализуется он? Американцы голосуйте за Байдена, не голосуйте за Трампа, американцы услышат украинцев и проголосуют за Байдена.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Илья,нет, мы просто пытаемся смоделировать и понять, потому что мы же понимаем, что Украине будет как минимум сложнее, если американской помощи не станет или если на руководство Украины будут давить Соединенные Штаты с требованием заключить мир с Россией или сесть за один стол переговоров.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Я практически уверен, что Украина сядет за один стол переговоров с Россиейю но еще раз, это никуда не ведет. Если США готовы подкрепить свое давление на Россию и реальные угрозы разбомбить вот эти самые аэродромы России, не взирая ни на какие путинские по поводу третьей мировой войны, то это одна ситуация, если это давление на Украину со словами сдавайтесь, подпишите, чтобы мы могли сказать, что мы обеспечили мир – другая ситуация. И там и другая ситуация возможна и при Трампе, и при Байдене. Не нужно думать, что Трамп какой-то дьявол с рогами, а Байден милый добрый дедушка типа Дамблдора. Ни то, ни другое не так. Понятно, что после того, как Трамп выбрал себе компаньона вот этого Вэнса, который из всех наверное американских политиков, он второй по жесткой антиукраинскности, которая только есть. Там есть еще такая сумасшедшая тетка, откуда она…забыл как зовут.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Тейлор Грин?
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Да-да, о ней. Ну вот она…, а сразу за ней этот самый Вэнс. И понятно, что он Вэнса ничего ждать Украине не приходится, что ждать от Трампа – непонятно, потому что у Трампа семь пятниц на неделе, он может сказать одно, сделать другое, а подумать при этом третье. Что ждать от Байдена – примерно понятно, но непонятно сколько ждать. Потому что даже если Байден каким-то чудом выиграет выборы, то сколько он там будет еще живой форме, а через сколько ему придется уступить Харрису на позицию президента. Совершенно открытый вопрос, потому что он может впасть в кому по итогам избирательной компании, и что мы тогда будем делать, где будет Байден. Поэтому все это для развлекательной аналитики. То есть эта аналитика ни о чем. Вот сидит перед вами какая-нибудь говорящая голова, какой-нибудь политолог и долго рассуждает, что вот это один сценарий, это другой. Ну давайте не будем в это играть. Понятно, что Украины ждут очень тяжелые месяцы, как минимум до января, когда будет инаугурация следующего президента, независимо от того, как пойдут выборы. Понятное дело, что друзья Украины за эти месяцы будут пытаться что-то наверстать. Вопрос о наших любимых самолетах Ми-16, котоыре все едут и никак не доедут, но вроде как уже доехали, но пока еще мало, а будет больше, но непонятно, насколько больше. Вот это одна из точек приложения усилий, этот процесс можно тормозить…, но а вдруг вот сейчас мы отдадим эти самолеты, а потом придет Трамп и он будет недоволен, а может наоборот подогнать со словами: “Вот давайте пока Трамп не пришел, передадим им все что только есть, как можно больше, потому что потом не будет ничего”. И ни я, ни вы, ни наша аудитория, ни говорящие головы, которые претендуют на то, что они все понимают, на самом деле у нас очень мало твердых оснований говорить, что мы что-то понимаем. Нам сейчас приходится отбиваться каждый божий день, каждую божью ночь, нам приходится отбиваться от того, что нас планомерно пытаются уничтожить. Нас пытаются уничтожить и на фронте перемалывая, и в тылу, бомбя наши электростанции, заводы, жд дороги и все остальное. У нас есть соответственно какие-то планы. Как-то наконец-то разбомбить Крымский мост, какой-нибудь очередной российский жд проезд или еще что-нибудь. И это каждый день происходит. И разговоры о том, что будет через семь месяцев, они наверное занимательные, их наверное можно вести, но только отдавая себе отчет, что это развлекательный разговор, что это не реальная аналитика, не какой-то Оракул из будущего с вами разговаривает. На самом деле моя аналитика сводится, если ее резюмировать, она сводится “да черт его знает”, но мы будем отбиваться каждый день, пока приходится отбиваться.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Черт его знает, и правда.
ИЛЬЯ НОВИКОВ: Спасибо всем, кто нас поддерживает.
АЙДАР АХМАДИЕВ: Спасибо больше, сегодня был адвокат Илья Новиков, Илья, спасибо вам большое. Будем ждать вас вновь в эфире “Живого гвоздя”.