«Особое мнение» Натальи Зубаревич
Санкции — это долгая попытка сделать России сложнее доступ к хорошим современным технологиям и все-таки снизить доходы ее бюджета в надежде, что денег будет меньше на СВО. Первое точно произойдет. А второе — посмотрим. 2022 год пока показал, что нет, не очень получается. Но 2023-й будет совсем другой. И это надо понимать…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
В. ПОЛОНСКИЙ: Я приветствую зрителей «Живого гвоздя». Меня зовут Василий Полонский. В Москве сейчас 19 часов 5 минут. И сегодня для вас я проведу «Особое мнение» с Натальей Зубаревич. Наталья Васильевна, здравствуйте.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Здравствуйте.
В. ПОЛОНСКИЙ: И для тех, кто не знает, Наталья Васильевна – профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ. И перед тем, как мы начнем, обязательно ставьте лайки этому выпуску, пишите свои комментарии. Если будет что-то интересное, я буду переадресовывать их Наталье Васильевне. А мы начинаем. Наталья Васильевна, вы в одном из своих интервью недавних сказали, что жить должно быть интересно. Вот в связи с этим хотел у вас спросить – такой первый вопрос не по вашей специальности – интересно ли вам сейчас жить в нынешней России?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Профессионально – да, по-человечески – ужасно.
В. ПОЛОНСКИЙ: А вот «профессионально – да», что вы имеете в виду?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Все очень быстро меняется, все очень подвижно. За этим очень важно следить. Я это делаю ежемесячно. Плюс к статистике разговариваю очень много, читаю коллег. Поэтому сейчас время интенсивного осмысления того, что сейчас происходит, в том числе в моей профессии – в регионалистике. Очень все быстро меняется.
В. ПОЛОНСКИЙ: В связи с этим у меня вопрос к вам. Очень часто слышу такие высказывания, что сейчас Россия стала местом – и сейчас время такое – возможностей. Объясню почему. Пишут об этом не только разные люди из шоу-бизнеса и режиссеры и так далее (я читал некоторые посты в Facebook последние недели), а в том числе об этом говорят и политики, и чиновники, и экономисты. Как вы считаете, является ли сейчас Россия в 2023 году страной возможностей и является ли сейчас время возможностей тут у нас в России?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Люди, которые дорожат своей профессиональной репутацией – я говорю исключительно об экономистах – таких слов не произносят. Бизнес произносит, да. И он верно произносит. Потому что когда уходят конкуренты – возможность дешево забрать активы. Это реально возможность. Про политиков не комментирую. А про актеров, если такие водятся, ну что я могу сказать? Могу только посочувствовать их ментальным способностям.
В. ПОЛОНСКИЙ: Это правда, не буду с вами спорить. Год закончился 2022, уже много цифр появляется, и много разной статистики появляется. В связи с этим хотел у вас спросить, с вашей точки зрения, если брать вкупе, какой регион России больше всего пострадал за 2022 год? Потому что есть разные цифры. Есть цифры экономические, есть по убыли населения цифры. Вот если суммировать, какой регион вы бы выделили из тех, которые пострадали больше всего?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Во-первых, если мы говорим об убыли населения, то 2022 год, вообще-то, лучше 2021-го.
В. ПОЛОНСКИЙ: Это да.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: В 2021 году разница между родившимися и умершими была миллион человек. То есть у нас была естественная убыль в миллион человек. А в этом году, слава богу, она все-таки будет 600 тысяч человек – столько не помирало. Но рождаемость, конечно, снижалась. Это неудивительно. Но хотя бы столько не помирало. А если вы хотите про демографию, милости прошу. Северо-запад (Псковская и Новгородская), центр (Тверская, Смоленская, Ярославская, Костромская Ивановская, Владимирская), вот вся эта зона – это вся самая постаревшая Россия. Там демографически самая сложная ситуация. Только она не в 2021-м – 2022-м, она уже такая лет примерно 50. Чувствуете разницу? Это очень инерционный процесс. Если мы говорим про экономику, однозначного ответа дать нельзя, потому что в разных секторах экономики разные и пострадавшие, и выигравшие. Точно не пострадали, если можно говорить в цифрах, регионы со специализацией на отраслях военно-промышленных. Там идет экономический рост, там повышены зарплаты. Но опять же на конкретных предприятиях. Точно пострадали регионы автомобильной промышленности. Самый сильный спад: Калужская – -20 в обрабатывающих отраслях, Калининградская – тоже -20, Ульяновская и Самарская – где-то -6-8. Но в Самарской, помимо автопрома, есть еще нефтепереработка – это тоже обрабатывающая отрасль. И есть еще авиастроение тоже и машиностроение для нефтяной промышленности. Поэтому так как бы микшируется. Ну и плюс к тому мы прекрасно понимаем, почему спад меньше. Потому что «АвтоВАЗ» освоил производство легковых автомобилей примерно 90-х годов. Ну да, вот вышли из этого кризиса. Если говорить о добывающих отраслях, хуже всего на Сахалине. Там полгода не работал проект «Сахалин-1». Промышленность летом вообще падала в два раза, но сейчас где-то на четверть упала. Но он заработал. И он уже будет работать дальше. Поэтому да, временно так. Как это, кушать люблю, а так – нет. Временно так, а по жизни они восстановятся. Дальше идем по угольщикам. Там только все начинается. Будем смотреть, что будет с Кемеровской областью. Сейчас пока все прекрасно: доходы бюджета растут, прибыль прекрасная. Но цена на уголь очень сильно меняется. И вывозить его становится на экспорт все сложнее. Ямал. Мы будем наблюдать весь 2023 год, что будет происходить с главным газодобывающим регионом страны. Производство газа в России по 2022 году упало на 13%, а у компании «Газпром» – на 20%. Вот и будем аккуратно, внимательно наблюдать, как будет сжиматься отрасль, которая прежде давала очень большие доходы. Ну, не самые главные (самые главные – нефть и нефтепродукты), но очень значимые доходы и бюджету, и люди там жили, в общем, небедно. Поэтому это такая очень динамичная картинка. Сказать «Вася, ты плохой, а Петя, ты хороший» я не готова. Все а) разнородно и б) довольно сильно меняется. Все прекрасно в Санкт-Петербурге. Вот вам удачника покажу. А поскольку там живут «Газпром» и «Газпромнефть», доходы бюджета Санкт-Петербурга выросли чуть ли не в полтора раза, а налог на прибыль – почти в два раза. Правда, там переплаты очень большие. Придется потом сильно похудеть. Но, в любом случае, денег ему сильно прибавилось. У них бюджет достиг 1 трлн рублей. Они очень громко об этом говорят и радуются со страшной силой, потому что был где-то 700 млрд. Так прыжочек ничего. У них там ресторанный бизнес шикарно живет: общепит вырос на 8,5%. И даже не падает строительство жилья. Но я же понимаю прекрасно, что это счастье имени «Газпрома» и «Газпромнефти» – это счастье 2022 года. А в 2023-м картинка поменяется. Поэтому давайте не навешивать ярлыки, лейблы, печати и говорить про Васю и Петю. Все очень подвижно.
В. ПОЛОНСКИЙ: Я хотел про Санкт-Петербург спросить. Вообще, я тут выписал такие цифры про дефицит и профицит бюджета. И по статистике, которую «Ведомости» дает (видимо, по росстатовской), дефицит бюджета у Тюменской, Мурманской и Белгородской областей. Могли бы мы с вами попытаться разобрать, вы бы могли ответить, почему именно у этих трех регионов оказался такой большой, ну, не такой большой, как профицит у Санкт-Петербурга, Москвы и, если я не ошибаюсь, Смоленской области, но все равно большой дефицит? Почему такой дефицит у этих субъектов?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: «Ведомостям» придется пройти курс основ бюджетной статистики. Во-первых, дефициты не считают в рублях, дефициты считают в процентах от доходов. Потому что когда у вас доход 3,5 трлн, даже больше, как в Москве (во-первых, там дефицита нет, там около нуля или копейки какие-то совсем), то какие-нибудь 100 или 2-3 млрд – это ни о чем на фоне бюджета 3,7 трлн рублей. Поэтому в рублях считать запрещается. Ответ на ваш второй вопрос, почему так? Вы правы абсолютно. Но только я вам должна сообщить, что дефицит бюджета по 2022 году у 49 регионов. Разница в том, что у большинства он небольшой: отношение дефицита к доходу бюджета – 1, 2, 3, ну 5%. Это несмертельно. А у тех, которые вы назвали, – Мурманская, Белгородская, по-моему, там Магаданская должна была затесаться и родная Чукотка – причина очень простая (Чукотка в меньшей степени): у большинства из них в 2021 году были феерические доходы бюджета благодаря росту цен на ту продукцию, которую они производили (железная руда, руды цветных металлов и для Белгородской еще и металлургия), праздник был, доходы пришли большие, их начали очень старательно тратить и быстро, а в 2022 году доходы усохли и усохли сильно. И получился вот такой дисбаланс. Но тут надо обсуждать, насколько это рискованно. Но, в общем, некоторая неосмотрительность в бюджетной политике там наблюдается. Но дергаться по поводу этого дефицита я бы не стала, потому что Чукотка на 70% дотационная, Магадан – процентов на 40-45 (по памяти говорю), Мурманская – сейчас надо залезать смотреть, но точно больше 25. Поэтому ну как? Протянут руку помощи, если что, дадут очередную порцию бюджетных кредитов по ставке 0,1 годовых. Вы хотите взять деньги по такой ставке?
В. ПОЛОНСКИЙ: Нет.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Это бесплатные деньги. 0,1 годовых. С учетом инфляции это вам даже подарочек будет.
В. ПОЛОНСКИЙ: Я просто не беру кредиты.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Я тоже. Но просто я вам показываю, какие бывают в России бюджетные кредиты. Они бесплатные. А с учетом инфляции это даже еще бонус.
В. ПОЛОНСКИЙ: Хотел про производство автомобилей с вами немножко поговорить. Вы уже упомянули об этом. Мне вот очень интересно как обывателю. Я наблюдаю за тем, как некий блогер Эрик Давидыч пиарит изо всех сил этот новый завод «Москвича», которые просто шильдик поменяли, как известно, а он говорит о том, что это большое дело. Во-первых, как вы считаете, правда ли это большое дело? Потому что, если в итоге эти машины будут производить в России, когда-то, 15 лет назад, это считалось огроменным успехом, когда в России начали производить BMW, Mercedes, Volkswagen и другие европейские марки. А во-вторых, как вы считаете, вообще для автопрома нашего это, может быть, все-таки правда время возможностей? Рынок расчищен, теперь у вас почти нет конкурентов, кроме 11 китайский производителей.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Детский вопрос. Чем замещать-то будем? Пока можем только «Ладой Гранта». Ну, немножко джипом «Патриот», но у него тоже есть какие-то комплектующие, которые неправильные. А то, что попроще, называлось «УАЗик». Или как это звучало?
В. ПОЛОНСКИЙ: «Буханка».
Н. ЗУБАРЕВИЧ: «Буханка» – это все-таки более автобусный продукт со страшными рессорами, которые тебя подпрыгивают так, что башкой бьешься о потолок этой самой «Буханки». «Газик».
В. ПОЛОНСКИЙ: «Газик», да.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Нет, не «Газик», но вот что-то. «Козел»! О, я наконец вспомнила. «Козел». Поэтому так можно. А пока все эти истории, которые мы слышим, они истории, посвященные крупноузловой сборке китайских автомобилей. То есть на смену сначала крупноузловой, потом чуть-чуть более локализованной сборке западных и восточных (корейских и японских) концернов к нам пришла китайская сборка. Знаете, что в лоб, что по лбу. Только качество того, что будет на выходе, полагаю, будет несколько хуже. Ну а если человеку платят за то, что он пиарится, ну что ж такого? Ну пусть пиарится. Я прочитала тут текст в серьезной газете экономической о том, что обещается в 2023 году на производстве бывшего Renault собрать 50 тысяч автомобилей, скажем так в кавычках, «Москвич». Но, вообще, Renault в Москве собиралось строго больше 100 тысяч. Боюсь соврать, но это где-то было 120, может, 130. Но примерно так. В Калининграде обещают в этом году первую партию собрать – что-то десятки тысяч. Вообще, они собирали 180 тысяч. Ну почувствуйте разницу. Поэтому где 20 тысяч и где 180, где BMW и где слово, которое я не могу воспроизвести, потому что я китайских названий машин тупо не знаю? Я выучила только одно слово – Haval.
В. ПОЛОНСКИЙ: Haval, да.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Оно легко произносится, и я смогла. И я даже знаю, что этот завод в Тульской области. Все остальное – конечно, это будет переконфигурированное. Я не знаю, там как технологически это делается, потому что линии надо как-то менять сборочные. Но это будет переконфигурированная крупноузловая сборка китайских автомобилей, которые будут выпускаться, полагаю, под пафосными названиями типа «Москвич», «Победа». «Запорожца» точно не будет, вы понимаете, но вот какие-то правильные слова найдут, я так полагаю. И будет этот вот автомобиль, спрятав свои глаза немножко с другим разрезом, бороздить просторы нашей родины. Ну что ж теперь?
В. ПОЛОНСКИЙ: Я специально в каршеринге выбрал все возможные варианты этих китайских автомобилей. Удивительно, что вы запомнили марку Haval. Неважно, какую марку вы берете, они все такие полуджипчики и все приблизительно на одно лицо, почти все одинаковые. Есть ощущение, что все эти машины можно собирать на одном производстве, потому что они правда плюс-минус одно и то же. Хотел с вами обсудить про новые элиты. Может быть, вы неправильно воспримите мою формулировку. Я так просто это называю. Я тут на днях был в торговом центре «Атриум» и еще не отмывшихся, видимо, от линии фронта солдат видел с их женами. Это были все-таки какие-то офицеры, но они все равно были такие грязненькие, грязненькие сапожки. И они со своими женами бегали по «Атриуму» все в пакетах, скупая все, что они видели в этом «Атриуме». И плюс еще я, готовясь к интервью, увидел такую историю от риелторов, которые рассказывают о том, что очень сильно выросла ипотека не в больших городах, а где-то в провинции. Вот как вам кажется, это связано с теми деньгами, которые выплачивает государство военнослужащим, те миллионы, которые выплачивают за погибших или за службу сейчас в специальной военной операции?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Простите, но вы тогда себе немножко противоречите. Если они бегали в каких-то сапогах, то похоронные им выплатить не могли.
В. ПОЛОНСКИЙ: Не, похоронные – нет, конечно.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Значит, это у них регулярная заработная плата, которая повышена и которая позволяет затариться тем, что раньше было не по карману. Люди довольны. Если мы говорим о росте ипотеки в меньших городах, я ни секунды не сомневаюсь, представляю примерно, какова там стоимость квадратного метра, что выплат за ранение (а это 3 млн) и тем более за погибель (если память не изменяет, это 8 млн) с лихвой хватит на то, чтобы оплатить гораздо более дешевую ипотеку в таких городах. Люди таким печальным образом решают свои жилищные проблемы. Мой вопрос простой: а что тут удивительного? Это вполне себе рациональное поведение людей. Появились деньги – и они расходуются на одежду и обувь, которые вы не могли себе позволить. Стиральная машина, видимо, была в обозе привезена, если я правильно помню такие сюжеты. А основное – это решение жилищной проблемы. Ну что тут удивительного? Поскольку брали в основном из не самых крупных городов и с периферий. В деревне вам это точно не надо – вы ипотеку там не возьмете. Вы просто дом будете строить или ваши оставшиеся в живых родственники. Но, знаете, человеческое рацио остается рацио даже вот в таких обстоятельствах, в которых мы сейчас живем. Чему тут удивляться?
В. ПОЛОНСКИЙ: Вы в нескольких интервью такой термин использовали, мне он очень понравился – «волна потребительской депрессии». Вы говорили о том, что до Нового года была вторая волна потребительской депрессии в России. Во-первых, хотелось бы у вас узнать, закончилась ли она. Потому что вы не любите давать предсказания, но тогда дали предсказание, что на Новый год она должна закончиться. В связи с этим вопрос: началась ли третья и закончилась ли вторая?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Итак, дно было, как мы помним, с апреля по июль. Это прежде всего непродовольственная торговля, потому что еда чуть-чуть поджалась, но просто в силу снижения доходов перешли на более дешевую продукцию. Главный спад в непродовольственной торговле. Ну вот следите за руками. Апрель-июль: -15. Август: чуток отпустило, -14. Сентябрь: ударило еще раз, опять назад и вся торговля в целом -10, как она и была. В октябре непонятно. В ноябре начинает маячить «черной пятницей», и немножко поползло вверх. И по итогам года непродовольственная розница уже не -15, а -11. Значит, в декабре или в конце ноября дополнительно мы с вами получили вот этот потребительский спрос, который вырос. Потому что жизнь одна, хочется чему-то порадоваться. А поскольку доходы упали не так сильно, люди радуются расширением потребления в конце года.
В. ПОЛОНСКИЙ: А сейчас?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Понимаете, в чем дело, я же вам описываю не цифры потребления, я вам описываю психологические волны восприятия реальности. Это означает, что к декабрю психологическое восприятие реальности отчасти нормализовалось, опять привыкли. Я попыталась максимально внятно объяснить, что я хочу сказать. Опять привыкли. По январю многое будет зависеть от того, сильно ли потратились в декабре, остались ли заначки, потому что всегда по доходам январь – провальный месяц. В декабре все-таки платили кому-то премии, еще что-то. Будем смотреть. Но быстрого восстановления розницы непродовольственной особенно я не ожидаю. Две причины. Первая – мы не понимаем, что будет с динамикой доходов населения. Нет, для офицеров в грязных сапогах не просто будет восстановление, а большой рост. Но их все-таки меньшинство населения, согласитесь. А для всех это динамика доходов – раз, инфляция – два, потому что если рубль падает, он слабеет, то вы понимаете, что цена на импорт, будь он параллельный, будь он перпендикулярный, он все равно будет расти. Это будет опять сложный баланс. И еще третий сюжет – это потребительские ожидания. Если чем-то типа второй волны мобилизации по голове не стукнут, люди будут адаптироваться. Это свойство человека – адаптироваться к любой ситуации, увы.
В. ПОЛОНСКИЙ: Да, я понял вас. Как обычно, никакой надежды, но мы все равно надеемся.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Почему? Я думаю, что спад непродовольственной торговли потихонечку будет не таким сильным, он будет сокращаться. Вы хотели позитива? Их есть у меня. Поскольку доходы, скорее всего, в 2023 году адски падать не будут, слушайте, если 2022 год на 1%, то даже, может, будет какой-то слабый свет в конце тоннеля. Места, где концентрируются люди, работающие в оборонном комплексе, у них доходы-то растут, просто растут. Места, где концентрируются мобилизованные и контрактники, – то же самое. Это же двигает платежеспособный спрос вверх. Поэтому да, будет несколько разнородно. В Москве это будет восстанавливаться медленней. Вот если мы смотрим регионы и Москву с Питером, то самый сильный спад непродовольственной торговли был в Москве, в Мособласти и в Санкт-Петербурге. И ответ простой: там люди ходили в глобальные сетевые магазины, которые ушли, раз. И второе: там доходы людей такие, что они позволяют больше покупать автомобилей. Автосалоны концентрировались там. А теперь с машинками, если объяснять, производство автомобилей упало на 2/3, а продажи по 2022 году автомобилей упали на 60%. Поэтому в вот этих крупнейших агломерациях непродовольственная торговля, конечно, будет восстанавливаться медленней, потому что это был очень продвинутый сегмент, а сейчас его очень сильно подкосило. И могу вам сказать, что вы, конечно, можете там попробовать на тест-драйве китайскую машинку, но вы будете долго и мучительно думать и откладывать, а стоит ли ее покупать, после того, как у вас было что-то более человеческое. И я вот думаю, что этот барьер, если не будет ничего другого, его преодолеют. Но преодолевать его будут небыстро. Так мне почему-то кажется, хотя я ни разу не автолюбитель.
В. ПОЛОНСКИЙ: В Москве 19 часов 28 минут. Мы сейчас на короткую рекламу. Друзья мои, для того чтобы поддержать проект «Живой гвоздь», вы можете зайти, во-первых, на shop.diletant.media. Покупайте различные книги и в подарки, и себе. Но и в том числе сегодня я вам предлагаю купить альбомы культовой группы «Машина времени» «ВЫ», «Идиш джаз 3», «В метре» и также «Yo5». Заходите на shop.diletant.media, покупайте обязательно компакт-диски группы. В любом случае, кто знает, может быть, у нас скоро не будут работать так хорошо сервисы музыкальные, как они работали, например, в 2022 году. Поэтому еще посмотрим. А мы продолжаем. Сегодня «Особое мнение» с Натальей Зубаревич. Меня зовут Полонский Василий. Нас смотрят почти 12 тысяч. 1900 лайков. Друзья мои, поставьте лайки – как-то несоизмеримо относительно количество просмотров и количество пальцев вверх, – чтобы этот эфир увидело больше людей и смогли его потом досмотреть, когда мы закончим. А мы продолжаем. Наталья Васильевна, я хотел вас спросить. Очень часто эта тема поднимается. Я из последних интервью не видел, чтоб вас об этом спрашивали, но интересно ваше мнение. Становится ли российская экономика на военные рельсы? Вот есть ли хоть какие-то признаки того, что российская экономика становится на военные рельсы?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: В российской экономике растет доля военно-промышленного комплекса. Вас устроит такой ответ? Я не понимаю термин «мобилизационная экономика». Я этого просто не понимаю. Что это такое? Что это за фрукт такой и с чем его едят? Но то, что в российской экономике вырастает доля военно-промышленного комплекса, – это медицинский факт. Лирическое словосочетание «встать на военные рельсы» еще более непонятно для меня содержательно. Поэтому я вам ответила так, как можно ответить корректно.
В. ПОЛОНСКИЙ: Корректно. И тогда я хочу уточняющий вопрос все равно. Наталья Васильевна, а где деньги берут…
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Бюджет.
В. ПОЛОНСКИЙ: Не, бюджет-то я понимаю. Где уменьшается?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Что уменьшается? Финансирование?
В. ПОЛОНСКИЙ: Да, чего уменьшается финансирование? Еще раз объясню, к чему вопрос. Мы регулярно видим новости о том, что где-то закрылись какие-то государственные столовые, государственные какие-то учреждения и так далее и так далее. Вот я просто на своем примере. У меня, например, закрылось две поликлиники в моем районе просто потому, что в 2022 году уменьшили финансирование на поликлиники в моем районе. Вот в связи с этим вопрос: где деньги забирают, для того чтоб больше их дать на оборонку?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Давайте так, вот то, что мы называем военно-промышленным комплексом, он финансируется из федерального бюджета. А то, что рассказываете вы, – это финансирование из бюджета Москвы. И действительно в бюджете Москвы сейчас по памяти не скажу, но примерно на 12%, но точно на 10% в 2022 году сократилось финансирование здравоохранения. Но это не одна Москва такая. В среднем по стране расходы на здравоохранение сократились в бюджетах регионов на 4%. У всех очень по-разному. У кого-то и на 20% есть. И таких регионов, которые сократили расходы на здравоохранение, 70% от всех регионов страны. Но, например, на образование – нет, на социальную защиту населения – не сокращалось, росло. Что будет? Федеральный бюджет – это одна история. Из него идут деньги на гособоронзаказ. И понятно, что будет сокращаться. Это будут расходы на национальную экономику: дороги, инфраструктурное строительство (федеральные дороги в основном). Конечно, это будет поджиматься по 2023 году точно. Но поскольку я считаю все кризисы, могу вам сказать, что и в 2009, и в 2015 год в федеральном бюджете также сокращались расходы на образование и здравоохранение. Ну вот вам примерно картина маслом. Хотя там они не такие большие. Это единицы процентов в расходах. Главное там – это национальная оборона и национальная безопасность. И второе главное – это соцзащита (или соцполитика). Там сидит большущий трансферт Пенсионному фонду, потому что он убыточный. И расходы на федеральных льготников. Остается у нас экономика и вот эти жалкие кусочки маленькие: здрав, обр, культура (это, типа, Большой театр финансируется из федерального бюджета). Нет, есть еще один вид расходов. Я очень люблю его смотреть, но сейчас вот закрыли это дело. Он называется «общегосударственные расходы».
В. ПОЛОНСКИЙ: А это что такое?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Это на бюрократию, на себя любимых. Они никогда не сокращаются. Никогда. И расходы на содержание аппарата высших лиц всегда растут опережающими темпами относительно динамики всех расходов. Я ведь думаю, вас это не удивило, правда?
В. ПОЛОНСКИЙ: Это правда не удивило. А он закрыт с 2022 года или с 2023?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: С 2021-го. До того мы всегда могли смотреть расходы по классификаторам разным. В 2022-м только справка Минфина, которая нам что-то сообщает. Больше ничего. Но спасибо хоть это есть. Раз в месяц Минфин сообщает про доходы, расходы нефтегазовые, ненефтегазовые. Структуру расходов не раскрывают. Ну, хоть что-то.
В. ПОЛОНСКИЙ: Да, спасибо хоть на этом. Хочется немножко про этот год говорить. Мы так много говорили про 2022-й. Вот уже появились какие-то цифры, связанные с январем 2023 года. И расходы бюджета за январь 2023 года – 3,1 трлн рублей.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Слушайте, заканчивайте. Вот заканчивайте. Я как препод ставлю вам двойку и говорю, по январю ничего смотреть нельзя.
В. ПОЛОНСКИЙ: А почему?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Потому что январские расходы – было в большой мере авансирование, вперед заплатили, раньше, на следующие месяцы. А январские доходы действительно нефтегазовые упали. Но произошел переход от прежней системы учета на так называемый единый налоговый счет. Там куча всяких пока нестыковок. Поэтому хорош цитировать. Надоело. Январь смотреть нельзя.
В. ПОЛОНСКИЙ: А когда надо смотреть?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Квартал, первый квартал. Уже будет многое понятно. Да и по февралю будет что-то проглядывать. Но уже очень многое будет понятно по первому кварталу.
В. ПОЛОНСКИЙ: Я понял. Предсказания даже не буду у вас спрашивать, потому что у меня тут были еще про недельные инфляции вопросы, потому что вы совсем недавно были в эфире.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: А что такое недельные инфляции?
В. ПОЛОНСКИЙ: Это хороший вопрос. Я хотел у вас и спросить, что такое недельные инфляции.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Я месячную еще понимаю (в течение месяца). А недельная инфляция что вам дает для понимания процесса? В стране, вообще, происходят весьма существенные трансформации. Зачем? Вместо того, чтоб смотреть на то, что происходит важное, цепляться за какие-то кусочки информации, которые ну ничего вам не покажут. Вы будете видеть инфляцию, если она таки начнет расти (пока нет), в тренде. Более того, она сейчас должна снижаться, потому что она будет считаться от прошлого года. А вы помните, какая была в прошлом году в марте инфляция? Так на минуточку, 18% общая, а по продовольствию под 21%. Это называется «эффект высокой базы». И поэтому в этом году, во всяком случае, первые 3-4 месяца инфляция будет точно меньше, чем в 2022-м. Но это ровным счетом ни о чем не говорит. Если рубль похудеет сильнее, то, конечно, будет нарастать инфляция, потому что импорт подорожает, как вы понимаете, и это будет влиять на цены. Посмотрим. Недельную инфляцию забудьте, как препод вам говорю.
В. ПОЛОНСКИЙ: Хорошо, хорошо. Постараюсь в следующий раз хотя бы тройку получить. Скажите, очень интересно. Я когда готовился к эфиру, я читал не только «Ведомости» и «Коммерсантъ», в том числе в Росстат залезал. Меня довольно удивляет сравнение. Очень часто сравнивают не с 2022 годом, а, например, с 2021-м. а Росстат почти все время сравнения все делает только с 2022 годом.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Стоп, стоп, стоп. С 2022-м что он сравнивает? 2022-й только что закончился.
В. ПОЛОНСКИЙ: Какие-то свежие цифры.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: По январю?
В. ПОЛОНСКИЙ: По январю, например, да.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Января еще нет в статистике, Василий. Нету января в статистике до конца. Он будет примерно 3-4 марта. 2022-й сравнивают с 2021-м, это правильно. «Год к году» это называется на сленге.
В. ПОЛОНСКИЙ: Не нужно ли сравнивать, например, с более хорошими экономическими годами? Например, с 2019 годом.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Можно. Можно протащить. Это называется «нарастающим итогом» данные. Это хорошее сравнение. Но тогда мы должны понимать, что 2019-й у нас был мирный, 2020-й – ковидный, 2021-й – выход из ковида и 2022-й – очередной кирпич, даже не кирпич, а бетонная плита на голову. То есть если вы хотите понять, как мы отошли по причине вот этих двух кризисов от мирных времен, это очень правильное и хорошее сравнение. Его можно сделать. Просто считается динамика нарастающим итогом. Это арифметика на уровне примерно 3-4 класса школы. Просто мало кто этим занимается. По доходам населения понятно, что в 2019 году мы даже не восстановились к 2014-му. В 2019 году по официозу Росстата у нас было -6,5% к 2014 году. В 2020-м упали еще на 2%, в 2021-м отыгрались на 3,5% (а теперь говорят, 3,7%). 2022 года пока нет в регионах, но официозно нам уже сказали, что -1%. Знаете, мы нарисовали с вами эту пилу зубчатую. Нам вот для счастья что это дает? Что у пилы есть зубы? Есть. То, что у нас сейчас точно не лучше, чем в 2019-м, интуитивно это понимает, согласитесь, практически каждый. Процент плюс туда, плюс сюда, притом с той точностью учета, которая иногда вызывает вопросы. Что заморачиваться, объясните? Давайте к 2019-му, я не против. Только что вы из этого вытащите содержательно? Потому что любые экзерсисы надо делать понимая, для чего ты это делаешь.
В. ПОЛОНСКИЙ: Это правда. Спасибо за этот очередной урок для меня. Просто интересно. Меня правда это удивило. Мне казалось, что нужно сравнивать с более удачными финансовыми годами, чем с более неудачными.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Надо сравнивать тренд. Вот берется, например, что шло от 2000 года, и нарастающим итогом год за годом вы высчитываете длинный тренд. Это интереснейшая история. Вы очень многое видите. Вот когда вы берете тренд с 1990 года и считаете промышленное производство, вы с изумлением обнаруживаете, что еще в 2018 году мы на процентик не доползли до уровня показателей последнего советского года. С одной стороны, ужас-ужас, правда? Как это так не могли перекрыть? С другой стороны, вспоминаем советскую промышленность: танки, ракеты, снаряды, ды-ды-ды. Оно нам надо? Да не очень вроде. Поэтому посчитать можно. Вот интерпретировать нужно правильно.
В. ПОЛОНСКИЙ: Вы так немножко обмолвились про демографию. Меня тоже это очень сильно удивило, что, по-моему, чуть менее 600 тысяч убыль населения. В связи с этим можно ли как-то анализировать эти данные, с чем это связано, что вдруг неожиданно так застопорилось? Или это просто исключение – 2022 год?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Урок №8. Мы сегодня хорошо идем, да?
В. ПОЛОНСКИЙ: Да, очень.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Сейчас будут мини-уроки.
В. ПОЛОНСКИЙ: Да.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Итак, в России у нас было 3-4 неплохих года, когда у нас был махонький-махонький естественный прирост. Если память не изменяет, с 2012-го по 2015-й. Могу ошибиться. Может, с 2013-го по 2016-й. Неважно. Но 3-4 годочка. Потом все вернулось на круги своя, потому что рожать начало все меньшее поколение, а помирать начало все большее поколение. Для того чтобы объяснить, надо просто посмотреть половозрастную пирамиду. Она в России вот такая. В нормальных странах такая или такая. А у нас – вот такая. И от того, какое поколение по численности, зависит естественная убыль: сильнее или слабее. И вот она у нас нарастала, нарастала, нарастала. Мы пока о миграциях не говорим. Но почти до 2019 или 2018 года они перекрывали эту естественную убыль. То есть приезжало больше, чем разница между родившимися и смертью. Потом начался ковид. В 2020-м еще так не помирали, а в 2021-м естественная убыль достигла миллиона человек. Это безумные цифры, просто безумные. В 2020-м – говорю по памяти – что-то, типа, 400. Тут миллион, потому что гигантский прирост смертей. А в 2022-м столько не помирает. И поэтому убыль не миллион, а около 600 тысяч. При этом родившихся все равно стало меньше, чем в 2021 году. Но просто все это немножко смягчение только по причине того, что ковид так не косил, и столько не умирает. А вот что будет в 2023 году – это очень интересно. И в 2022-м, мы понимаем, есть много недоучета. А в 2023-м если все это продолжится… Ох, ковид, конечно, берет больше, но специальная военная операция тоже что-то забирает.
В. ПОЛОНСКИЙ: Ну да. Неестественная убыль, я бы так сказал.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Конечно. И тут надо смотреть, если это будут публиковать, повозрастную смертность, по годам. И, сравнивая, вы увидите. Вопрос, не закроют ли эту статистику. Этого я не знаю.
В. ПОЛОНСКИЙ: Да, в России могут закрыть любую статистику, как нам известно. Вы в интервью Осетинской – такой длинный у вас стрим был, очень интересный, если честно, всем очень советую зайти («Русские норм!», по-моему, называется YouTube-канал) – вы сказали, что денег хватит на ведение специальной военной операции и в 2023 году.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Да.
В. ПОЛОНСКИЙ: А вообще можно спрогнозировать, на сколько денег хватит? А на 2024-й, на 2025-й?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Детский вопрос. А можно спрогнозировать размер наших нефтегазовых доходов, нашей нефтяной ренты до конца хотя бы 2023 года? Там очень много вопросов. Потому что в бюджете нефтегазовые доходы заложены 9 трлн рублей. Некоторые экономисты говорят, что, если сильно пойдет не так, это может быть 6-7 трлн рублей. И я могу вам ответить только одно. Да, если сожмется рента, будут резать, но не эти расходы, не эти. Вот поймите базовую мою мысль. Я уже говорила. Давайте старый анекдот повторю. «Папа, у нас стало меньше денег. Ты будешь меньше пить?» – «Нет, сынок, ты будешь меньше есть». Вот схема примерно такая. Я попыталась объяснить в форме неакадемической.
В. ПОЛОНСКИЙ: Да, неакадемической. Довольно понятно и дотошно объяснили. Кстати, вы довольно забавную фразу сказали в этом интервью о том, что брали ипотеки и пили в конце прошлого года.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: По статистике.
В. ПОЛОНСКИЙ: Да. Сейчас только пьют, получается.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Нет, ипотека вернулась в декабре. Зря-зря вы так думаете. В декабре боялись, что отменят льготную ипотеку. И в декабре был такой рывок. А правительство сидело и смотрело, радовалось этому рывку и где-то только во второй половине месяца сказало: «Нет, мы все-таки продлим льготную ипотеку. Но процентик будет побольше (на 1%)». А народ уже все что мог подскреб и побежал брать. Вот я думаю, что в январе-феврале будет очень большой провал по ипотечным кредитам, взятым населением.
В. ПОЛОНСКИЙ: А почему? Они невовремя это сделали или просто слишком долго тянули?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Они не сообщили о продлении программы льготной ипотеки до второй половины декабря. Когда у вас выбор, да, пусть с деньгами напряженка, но вы понимаете, что процент будет меньше, а с января уже такого счастья не будет, люди собирали все что могли, брали потребительские кредиты, чтобы заплатить за ипотеку, только бы успеть. Вот это «хватай баул, вокзал отходит» – это очень по-российски. Но это не очень честно. Потому что если бы осенью сказали, что льготные программы будут продолжены, такого ажиотажа в декабре, когда объем взятых ипотечных кредитов перекрыл декабрь 2021 года тихий и спокойный, не было бы.
В. ПОЛОНСКИЙ: Наталья Васильевна, сейчас небольшой перерыв. Нас смотрят почти 15 тысяч. 3,4 тысячи лайков. Друзья мои, поставьте, пожалуйста, пальцы вверх, пишите свои комментарии. Я их так посматриваю. Сейчас, если что, буду переадресовывать Наталье Васильевне вопросы. В конце – у нас осталось 13 минут – хотел у вас спросить про агросектор. Осенью прошлого года довольно много, так получилось, по работе общался с людьми, которые занимаются сельским хозяйством и большим бизнесом, в том числе в Кургане и в Краснодарском крае. И они все возмущались тем, что им не дают продавать зерно за границу.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Не, не совсем так. Они, конечно, пусть возмущаются, но давайте внесем ясность. Российское правительство, когда пошли вверх цены на зерно, и хлеб начал дорожать, прижало производителей-аграриев, с тем чтобы больше зерна оставалось на внутреннем рынке, и чтобы цены там снижались, потому что никому не хочется видеть недовольство населения, потому что хлеб – это базовый продукт, вы понимаете. Что было сделано? Первое. Были сделаны квоты на экспорт. Когда квоту выбрали, уже экспортировать нельзя. В какие-то не очень урожайные годы это было ничего, но этот год суперурожайный (150 млн тонн зерна). И обычно квоты вводились не осенью (я не знаю, как сейчас), но они были с февраля до лета, до конца вот этого сельхозгода. Второе, что еще жестче, – это экспортная пошлина. При достижении цен определенного уровня тебе становится просто невыгодно экспортировать, потому что ты очень много платишь этой пошлины. Вот два этих инструмента государства, честно, они не против аграриев. Хотя пошлину-то собрать неплохо в бюджет – лишних денег не бывает. Квота – она не про деньги, она про невывоз. А пошлина – это очень даже про деньги. Суть в другом. Власти очень сильно озабочены стабильностью цен на базовые продукты внутри страны, чтобы не возникало недовольства, переходящего в политическое. Вот и вся история. Поэтому гречка, растительное масло, сахар и прежде всего хлеб и мука – вот за этим смотрят основательно. Там цены просто регулировали. Собирали сахаропроизводителей – а это заводы и компании – и говорили: «Так, держать». А как вы всех зерновиков соберете? Безумное же количество производителей зерна. Поэтому работают вот эти механизмы: пошлина и квота.
В. ПОЛОНСКИЙ: Но сказалось ли это как-то на аграриях?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Они прибыль теряют. Они теряют прибыль, раз. Проблема с хранением этого гигантского урожая, потому что качественные емкости для хранения элеваторные денег стоят, вообще-то. А хранить в своем хозяйстве – так сгниет. Поэтому прибыльность агросектора в результате введенных ограничений снижается. И цена на зерно внутри страны тоже снижается. Потребитель, конечно, будет радоваться. Дико рады птицефабрики и свинокомплексы, потому что комбикорма дешевеют. Но для аграриев, которые делают зерно, это потеря прибыли.
В. ПОЛОНСКИЙ: Вот зрители тут спрашивают – немножко перехожу к вопросам зрителей, у нас 10 минут остается – спрашивают про IT-сектор, будет ли он драйвером развития в России сейчас.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: В каком смысле? Мозгами будет развивать? Как нам сказал глава Минцифры… Он, правда, разные цифры назвал. Обе приведу. Раньше он говорил, что 10% айтишников покинуло страну. Вот недавно сказал, 16% айтишников. Возможно, это не покинуло, а дефицит. Не знаю. Не берусь судить. Большая часть из них продолжает работать на российские компании, просто удаленно. Могут ли айтишники, собравшись вместе, с очень креативным руководством где-то в России назвать: «Вот это место у нас будет называться Silicon Valley (или Кремниевая долина), и мы здесь как ускорим развитие»? Я б хотела посмотреть, как этот цирк-шапито будет происходить. Ну, грустно же отвечать на такие вопросы.
В. ПОЛОНСКИЙ: Но власти, если брать Государственную думу, они пытаются изо всех сил ограничить возможность работать из-за рубежа. И это серьезно же ударит по вообще IT-сфере в России.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Как вы правы. Большие компании – Яндекс, Сбер – уже сказали, что давайте-ка назад, хватит. Меньшие пока живут. Я не знаю, чем закончится это бодание теленка с дубом. У настоящих патриотов желание окоротить, а у тех, кто понимает роль IT-сектора, желание как-то мягкими мерами, пряниками попробовать их вернуть. Лучший пряник в этой ситуации – бронь. Пряник такой не мягкий, слово жесткое, но это лучший пряник. Но добиться вот такого прогресса от силовых структур, видимо, пока невозможно. Ну вот имеем то, что имеем.
В. ПОЛОНСКИЙ: Но, видимо, айтишникам тогда придется идти просто в оборонку. Там точно бронь.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Идут те, кто не уехал. Очень приличный переход людей, работавших в гражданских структурах. Количество резюме, поданных IT-работниками на оборонзаводы, позволило практически заполнить вакансии в IT-сфере оборонного комплекса, потому что людям была нужна бронь. Более того, не только IT-шники. Это оголило гражданские отрасли машиностроения. Стали переходить туда ради брони. Но там сейчас зарплата еще выросла. В оборонку переходят слесарь, токарь-расточник. Я не знаю, еще какие специальности назвать. Поэтому да, оборонка пылесосит и синих воротничков, и белых воротничков. Но боюсь, что все равно для работы в 3 смены как-то не хватает. Хотя я не имею доступа к государственным тайнам, просто догадываюсь.
В. ПОЛОНСКИЙ: Очень много, Наталья Васильевна, не хотел об этом с вами говорить, но просто миллион вопросов про это – про санкции. Люди спрашивают: «Санкции не сработали на самом деле. Живу в Европе. Приезжих на каникулы русских куча. Все бутики скупают, как и раньше». Мне кажется, это не очень связано с санкциями. Вы очень часто поднимаете этот вопрос о том, что Россия скорее жива, но лежит на дне, чем мертва. И в связи с этим хотел вас спросить. Санкции подействовали, но не сработали так, чтобы добить российскую экономику, я правильно понимаю?
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Они не могли это сделать. Функционал санкций состоял в снижении доходности налогооблагаемой базы и снижении доходов федерального бюджета, чтоб было трудно финансировать войну. Вот этого пока не получилось. Но удалось добиться снижения объемов производства. Понимаете, в чем дело, всегда есть люди, которые зарабатывают. И у них есть евровизы, они могут поехать в Европу и что-то там покупать. Небедных людей в России много. И многие из них мобильны. Не надо на этом основании делать вывод, что вся Россия санкциями не затронута. Ну, поехали. Слова только вспоминайте, знаете вы их или нет. Производство стали: -11% по году (по декабрю -16%). Производство проката: -8% (по декабрю -16%). Еще сейчас подсанкционку вам найду, чтоб было понятно. Производство фанеры (полностью запрет на вывоз в Европу): -29%. Производство лесоматериалов: -10%. Вам этого мало, когда целый сектор экономики теряет по 10-20% производства. Это очень жесткое действие. По нефти не сработало. +2% производство нефти. А давайте вспоминать, когда санкции ввели. Декабрь. Еще все только начинается. Поэтому разговоры о том, что санкции… Первое: санкции не могут остановить войну по-настоящему, они могут только истощить ресурсы больше или меньше, которые выделяются на эту войну. Второе: санкции не могут поменять режим, не надо иллюзий. Санкции делают экономику слабее шаг за шагом и примитивной шаг за шагом. Но могу вам сказать, что, например, санкции на обеспечение России чипами были успешно обойдены, потому что в мире много разных стран. Чипы, знаете ли, не экскаватор – завезти можно через 3-4 фирмы. Но рынок российский маленький-маленький в мировом масштабе. Поэтому чипы продолжают поставляться, хотя они подсанкционка. Все сложно. Поэтому не мажьте черной краской. И не надо говорить, что мы всех победили, мы все санкции обошли, – это тоже неправда. Поэтому надо разбираться в деталях, а не кидать лозунги. И тогда вы будете лучше понимать. Это очень полезно.
В. ПОЛОНСКИЙ: Это Наталья Васильевна не только мне говорит, уважаемые зрители, но и вам, которые задают вопросы.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Нет, я не вам. Я говорю автору этого вопроса. Вы здесь рикошетом абсолютно.
В. ПОЛОНСКИЙ: Наталья Васильевна, сегодня было много уроков и для меня. У нас две минутки. Как я понял из вашего ответа, бить еще куда много с точки зрения санкций.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Нет. Просто мы с вами будем наблюдать медленную реализацию последних назначенных (они только начинаются) и адаптацию к тому, что стало барьерами. Это двусторонняя ситуация. И очень много будет адаптировано, потому что есть Китай, есть Индия, есть Турция. Поэтому у меня вообще иллюзий нету. Санкции – это долгая попытка сделать России сложнее доступ к хорошим современным технологиям и все-таки снизить доходы ее бюджета в надежде, что денег будет меньше на СВО. Первое точно произойдет. Но только вы увидите, а я, возможно, уже и не очень – слепая буду. А второе – посмотрим, посмотрим. 2022 год пока показал, что нет, не очень получается. Но 2023-й будет совсем другой, совсем другой. И это надо понимать. Поэтому будем наблюдать.
В. ПОЛОНСКИЙ: Спасибо огромное. Наталья Васильевна Зубаревич была сегодня у нас в эфире. Много чего интересного мне рассказали. Я готов к следующему эфиру. Ждем вас в конце квартала, когда будет что обсуждать с точки зрения всех цифр и отчетов. Обязательно приходите к нам. Во-первых, я был рад видеть вас, рад был читать вопросы наших телезрителей. Нас смотрело почти 17 тысяч человек. 4,5 тысячи лайков. Когда будете выходить с этого эфира, обязательно поставьте палец вверх. Shop.dletant.media – там покупайте наши книги, для того чтоб мы продолжали записывать такие прекрасные интервью, как сейчас с Натальей Васильевной. Спасибо вам огромное. Я со всеми прощаюсь. Наталья Васильевна, до свидания. Хорошего вам вечера.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Спасибо. Я сменю тон – буду мене дидактична, буду объяснять помягче.
В. ПОЛОНСКИЙ: Меня абсолютно все устраивало. Спасибо огромное.
Н. ЗУБАРЕВИЧ: Всего доброго. До свидания.
В. ПОЛОНСКИЙ: Всего доброго. До свидания.