«Навигатор» с Дмитрием Быковым
У меня есть ощущение, что именно женский образ России Владимир Путин разрушил. У нас сейчас вместо родины — пацан, гопник. А с такой родиной мне не хотелось бы, честно говоря, ассоциироваться в мировом общественном мнении. У нас не родина, а подворотня. Это не очень приятное ощущение. Мне хотелось бы, чтобы Россия, родина вернула себе высокие и прекрасные женские черты. И видит бог, я наблюдаю кое-какое движение в эту сторону…
Подписаться на «Ходорковский live»
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Среда, 17 часов. И как всегда в это время, на канале «Ходорковский LIVE» выходит программа «Навигатор» с Дмитрием Львовичем Быковым. С вами Ренат Давлетгильдеев. Именно так меня по-прежнему зовут.
А перед тем, как мы перейдем к беседе, я попрошу вас поставить лайк этому видео, обязательно подписаться на канал тех, кто почему-то по каким-то причинам на нас до сих пор не подписан. Давайте вместе исправляться. А также не забывайте, конечно же, комментировать, писать вопросы, реагировать на нашу беседу и отправлять ссылки на понравившиеся вам передачи, программы, разговоры своим друзьям, знакомым, а самое важное, людям, чье мнение вы хотели бы поменять. Давайте делать это вместе. Нас так много, 2 миллиона 200 тысяч человек. С ума сойти. Благодарю каждого из вас. Что ж, поехали.
Здравствуйте, Дмитрий Львович. Приветствую вас в эфире.
Д. БЫКОВ: Здравствуйте, Ренат. Здрасьте всем.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: И хочу я начать наш разговор с первого дня рождения мертвого Алексея Навального. Накануне мы вспоминали убитого политика. Четыре месяца прошло. Вы знаете, я практически весь день пел песню певицы Монеточки «Я переживу». Вы знаете, почему-то у меня эта песня ассоциируется с Алексеем Навальным. Да и сам Навальный эту песню, кажется, даже как-то то ли пел, то ли насвистывал, то ли она сопровождала один из его видеороликов. В любом случае для меня это такая песня-символ, что ли.
Как вам кажется, образ Навального все-таки сможет пережить… Потому что когда я пою эту песню «Я переживу», я думаю о том, что я переживу вот эту всю кровавую шайку, которая сегодня захватила власть в России, которая убивала Алексея. Сам Алексей Навальный как символ переживет их?
Д. БЫКОВ: Но то, что день рождения Навального будет одним из государственных праздников новой России, это совершенно бесспорно. Как и день его смерти будет отмечаться как одна из траурных дат в истории русского освободительного движения.
Но вот тут важная штука. Понимаете, все равно день победы русской новой революции и день победы прекрасной России будущего вряд ли будет совпадать с днем рождения Навального. Это будет праздник людей, знаете, не дождавшихся. Это будет такой мемориал всем, кто вложил все свои усилия, отдал жизнь и ничего не получил взамен. Ну, кроме благодарной памяти потомков, которая нематериальна.
Я думаю, что день памяти Навального будет днем всех людей, выламывающихся из контекста, всех нонконформистов, всех одиночек и, более того, всех, кто повел себя героически и нерационально. Потому что возвращение Навального – это и есть пример героического, нерационального, я бы сказал эстетского поведения, поведения героя, который плюет абсолютно на прагматический расчет. То есть он не плюет на него, конечно, он прекрасно понимает, что происходит, но при всей серьезности своего отношения к жизни и к себе он все-таки остается прежде всего конструктором собственной судьбы, собственного мифа. И миф Навального гораздо сильнее, чем любая политическая выгода.
И все люди, которые вечно бывают упрекаемы в нерациональности, в нерасчетливости, в каких-то слишком показушных мерах, вот эти люди будут праздновать день рождения Навального как свой день.
А у России будущего будет много праздников на самом деле. Это будет и день окончания войны, каким бы ни было ее окончание. Это будет и день победы демократических сил в борьбе, в гражданской войне, которая обещает быть очень жестокой. Много будет поводов и погрустить, и попраздновать.
Но день рождения Навального, вот что для меня важно, это будет все-таки день мужества, день душевного равновесия. Ведь чего больше всего не хватает после ухода Навального? Его умения с великолепным весельем, с великолепным презрением относиться ко всему, что они придумывают, к любым пыткам, к любым новым гадостям. Сама его идея космического полета, с которым он сравнивал свое заключение, это совершенно грандиозная идея.
И вообще умение мрачно, сардонически сострить в безнадежных обстоятельствах у нас, кроме Навального, никому в такой степени не присуще. Даже Яшин, даже Кара-Мурза делают это не с такой великолепной легкостью. У меня никаких претензий к ним нет. Они люди более серьезные. И, может быть, у них результаты будут серьезные.
В Навальном была великолепная безбашенность, что-то от Тиля Уленшпигеля, любимого моего героя. И этого нашего Тиля мы, конечно, никому не отдадим. И, конечно, его праздник мы не забудем.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Четыре месяца назад, когда случилась эта трагедия, в том числе в наших с вами эфирах мы много говорили, рассуждали о том, кто мог бы занять место Алексея Навального в российской политике и скоро ли такой лидер наш с вами, общий лидер появится, долго ли ждать появления нового Навального. И мы рассуждали, кто может этим человеком стать. Может быть, Юлия Навальная, может быть, Мария Певчих, если говорить про структуры, созданные Навальным. Может быть, кто-то со стороны. Вот кажется, что пока что такой лидер не очерчивается. И в основном все занимаются сведением личных счетов. Как вам кажется, почему и долго ли нам еще сидеть в ожидании нового Алексея?
Д. БЫКОВ: Нет, ну Ренат, лидер ведь появляется все-таки в процессе. Пока в России политического процесса нет. Политической борьбы на сегодняшний день нет тоже. Единственные новости в российской политике – это новые аресты или новые уголовные дела. В этой связи как-то о политической борьбе говорить затруднительно. Но какая была там политическая борьба в России 1911-1912 годов, на пике столыпинской реакции, или в 1914-м, когда любая попытка политики рассматривалась как предательство? Военное время же снимает политические проблемы, переводит их в разряд совершенно другой.
У нас сейчас нет политиков, у нас нет возможности выявить такого человека, как Навальный. Хотя у нас есть выдающиеся личности, совершенно без вопросов. Те же Яшин, Кара-Мурза, Беркович, Петрийчук, они заслуживают нашего восхищения.
Другое дело, что в России сейчас такое, знаете, затишье перед грозой. Я много раз говорил о том, что лето будет очень кровавым в украинской войне. Ну и, в общем, постепенное прозрение населения тоже как-то не оставляет сомнений в том, что и осень будет бурной. И американские выборы, наверное, и всю американскую и европейскую жизнь довольно сильно поляризуют.
Иными словами, мы сейчас в ситуации затянувшегося, очень напряженного ожидания больших и трагических событий. И среди этих событий единственный лозунг, который у нас остается, это лозунг Навального «Не бойтесь». Почему не бойтесь? Потому что жизнь уже, в общем, проиграна. Мы попали в такую эпоху, когда сохранить лицо невозможно, когда хорошо выглядеть нельзя, когда единственное, что остается – действовать в соответствии с убеждениями.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Ну и вот, к слову, о не боящихся, о самоотверженных согражданах, даже, если быть точным, согражданках. Знаете, кто меня вдохновляет? Меня вдохновляют жены мобилизованных. Вот удивительное дело, несмотря на то, что после затянувшейся паузы Минюст все-таки опубликовал новые списки иноагентов и там жены мобилизованных, все равно эти женщины не боятся и выходят к зданию Министерства обороны. Кстати, важно отметить, что это другие жены мобилизованных, не те, к которым мы привыкли, а новые, то есть ширятся их ряды. И вот несмотря на это преследование, несмотря на то, что они живут в стране, превратившейся в вакуум общественный, где невозможно никакой протеста, они выходят к зданию Министерства обороны и встают на колени перед новым министром Белоусовым и просят вернуть их мужей домой.
– «Вот за нами приехали. За нами выехал автозак. Вот сейчас поедем».
Но Белоусов к ним, конечно же, не выходит, боится общаться с простыми людьми, с простыми женщинами. Отправляют к ним какого-то непонятного грубого, хамоватого полковника, который этим женщинам угрожает, говорит этот чудовищный, уже набивший оскомину текст про то, что они представляют из себя угрозу для России, что они не патриоты, хотя они, конечно же, самые настоящие патриоты, а не вот этот вот неприятный полковник.
Но эти женщины стоят на коленях перед министром Белоусовым, перед этим странным нацепившим полковничьи погоны ничтожеством, и просят вернуть своих мужей домой. И власть их, как мне кажется, боится. Я этими женщинами, конечно, невероятно вдохновлен. Как вам этот поступок? И верите ли вы в продолжение этого протеста, несмотря на то что власть вот так вот демонстративно плюет этим женщинам в лицо?
Д. БЫКОВ: Ну почему это плевок в лицо? А то, что мужей не возвращают, а то, что иноагентами объявляют, это не плевок? Тут целый водопад, слюнопад. Но видите, в чем дело, у меня возникло ощущение, что вся сегодняшняя российская история, я вот с Плющевым об этом говорил, это попытка проиллюстрировать русскую классику. Ведь бунт на коленях уже был описан у Салтыкова-Щедрина, помните, когда глуповцы решили бунтовать, но бунтовали, стоя на коленях. Это очень демонстративный жест. Но и сильный жест, что там говорить. Но вопрос, что он демонстрирует. Демонстрирует ли он предельное унижение женщины в нынешней России? Если так, то ничего особенно хорошего в этом нет. А то, что к ним не вышли, естественно. Потому что, знаете, отношение Путина и путинистов к женам, оно было сформировано еще во время «Курска» – «Нагнали каких-то проституток». Ну, то есть, для него женская скорбь или женская боль – это нечто пренебрежимое. Ну, типично мачистская позиция.
Я думаю, что настоящих волнений следует ожидать, когда не жены мобилизованных, а сами мобилизованные объявят о своем протесте. Ведь, как ни кинь, а все-таки самое главное событие в протестной истории России – это прошлогодний бунт Пригожина. Он не произвел вроде бы никакого явного следа, но Пригожин остается культовой фигурой, ходят слухи о том, что он жив, ему ставят памятник, проходит акция в его поддержку. Хотя что уж там поддерживать? В общем, в любом случае, Пригожин – самая яркая фигура путинского правления последних двух лет. И тут уж ничего не поделаешь.
Пока мобилизованные сами не начнут либо брататься на фронтах, либо поворачивать оружие против офицеров, каких-то результатов протестных серьезных ждать нельзя.
У меня есть ощущение, если уж применять скорее аналогии с Великой Отечественной, есть ощущение, что для Украины переломным пунктом станет Харьков. И после тяжелых, действительно тяжелых боев этого лета, мне кажется, у большинства мобилизованных возникнет вопрос, что они все-таки там делают, за что они все-таки погибают.
У украинцев понятно. Мне многие, кстати, говорят сейчас о том, что мотивированные украинцы погибли, нынешние – немотивированные. Как-то мне это представляется клеветой на нацию и клеветой на ее солдат. Украинцы знают, что делают. У них нет выбора. Иначе страна просто перестанет существовать. Понятно же, многократно Путин и его идеологи уже вслух говорили: «Украины никакой больше нет, она никакого значения больше не имеет». Это прямое столкновение с Западом, а Украина, просто ей не повезло, как говорят эти подонки. Да, Украине просто не повезло. Украина не готова мириться с такой участью.
И в результате этого отчаянного сопротивления, мне кажется, у очень многих мобилизованных зарождается мысль: «А что, собственно, мы там делаем?» Мне представляется, что низовая активность протестная к осени этого года заметно вырастет. И не говоря уже о том, что общая турбулентность мировая сделает эту осень не менее жаркой, чем лето.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Сегодня я прочитал новость, что мобилизованных, которые не очень хотели служить, и призывников, которые не очень хотят служить, сейчас на фронт везут с завязанными руками. То есть их буквально связывают и отправляют на фронт. Это бунт связанных, наверное, он может случиться?
Д. БЫКОВ: Я же говорю, вот эта наглядность чудовищна: одни бунтуют на коленях, другие воюют со связанными руками. Я прочитал очень много за последнее время материалов, и поскольку я сейчас езжу по Европе, я поговорил с огромным количеством приятелей, аналитиков, которые все дружно говорят, что для российского солдата неуважение к нему со стороны командира, начальства, любых абсолютно уровней руководства, пренебрежительное отношение, отношение как к мясу, всегда было нормой, здесь ничего нового нет.
Но мне представляется, что кое-что новое есть. Все-таки ведь на фоне этого Владимир Путин объявляет участников СВО новой элитой. Бастрыкин расследует все случаи, когда участников СВО кто-то обидел (высадил на дороге и так далее). То есть наблюдается слишком сильный диссонанс, когда, с одной стороны, людьми распоряжаются как мясом и, в общем, воюют абсолютно не щадя крови, а с другой стороны, им все время говорят о новой элите, о новых каких-то невероятных преференциях и так далее. У людей все-таки не совсем пропала способность критически относиться к услышанному.
Мне представляется, что все это в совокупности и приведет к некоторому повышению общественной температуры. А то, что Владимир Путин не будет считаться ни с какими жертвами и разрушениями, цепляясь за свою власть, это для меня тоже несомненно. Мне представляется, что в этой довольно нервной обстановке самый естественный для него вариант – это напряженность на фронте, напряженность внутри. Рука поневоле тянется к кнопке.
Ведь Навальный говорил, наша задача одна – создавать для них точки напряжения. Мне кажется, вот это лето создаст много точек напряжения. Если палец потянется к кнопке, это будет означать сравнительно быстрое, чрезвычайно болезненное и катастрофическое развитие событий. И оно мне представляется наиболее вероятным. Запад просто ждет, пока Россия выйдет из берегов.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: И вот по поводу этих новых элит мне очень хотелось бы, кстати, с вами поговорить. Потому что я с вами абсолютно согласен, солидарен. И я уверен, что страна не идиотка и страна прекрасно понимает, что настоящая элита – это не СВОшники эти сумасшедшие и не их психованные жены, а педиатр Буянова, драматург Петрийчук, режиссерка Беркович, вот эти люди. Сотрудники театров, люди творческих профессий, учителя, врачи, ученые, медики, профессура – это настоящая элита, а не вот это отвоевавшее быдло.
И страна же должна понимать, что она должна заступаться за свою элиту, она должна идти за своей элитой, должна защищать вот эту пенсионерку Буянову, а не травить ее, не отправлять ей зачем-то в следственный изолятор 20 килограммов соли, чтобы исчерпать месячный лимит на передачки продуктовые, тем самым делая и так чудовищную жизнь пенсионерки Буяновой, которая ни в чем не виновата, еще более невыносимой.
Страна поймет, что нужно их защищать, а не вот этих вот оголтелых СВОшников? Как, например, вот очередной такой вернувшийся с войны, который напрямую уже кричит прямым текстом: «Мне ничего не грозит, потому что я СВОшник», и идет убивать своего соседа, пенсионера, деда, стучит ему молотком по голове в кровь просто за то, что тот сделал замечание, попросил вести себя потише.
– «Он говорил, что он с СВО и ему все можно, это он тут новая власть и это он тут будет порядки наводить. Он просто бегал и орал: “Я СВОшник. Мне ничего не будет”».
Д. БЫКОВ: Вы знаете, мне кажется, что здесь должен произойти какой-то довольно существенный переворот в общественном сознании. Как относятся сегодня к интеллигенции? К интеллигенции творческой, интеллигенции научной, к врачам, учителям. Это такое отношение не просто пренебрежительное, это отношение как к обслуге. «Актрисули», как пишут в Дзене, которые получают больше, чем передовой рабочий. Простите, передовой рабочий – это вообще какой-то безумный штамп из 70-х.
Но почему-то в России укоренилось или реанимировалось такое абсолютно быдляческое отношение к труду. Трудом является только грубый, тяжелый, грязный, низкоквалифицированный физический труд. Все остальное существует для обслуги и утешения этих персонажей. Врач – это интеллигенция вшивая и они всегда нас втайне ненавидели. Актеры и режиссеры – они рождены почесывать нам пятки.
А вы-то кто? Вот это вопрос, который у меня постоянно возникает. А кто вы? Кто мнит себя хозяевами страны? Люди, которые заняты грубым, низкоквалифицированным физическим трудом, не требующим абсолютно ни ума, ни таланта? Но это довольно странно.
Вообще, мне кажется, что отношение к интеллигенции в России и со стороны власти, и со стороны большинства было всегда втайне пренебрежительным. Это самое отвратительное.
Давайте назовем вещи своими именами, единственное серьезное, единственное значительное, что создала Россия в XX веке, это ее научная и культурная интеллигенция, то есть лучшая часть народа. Это вообще то, ради чего страну стоило терпеть, ради чего Господу интересно было на нее смотреть. Это касается и феномена Таганки, и феномена МХАТа, и феномена русского космоса, который, вообще-то говоря, тоже сделали ученые, а не чернорабочие. Вот это отношение к интеллекту как к обузе, как к чему-то, что мешает служить Родине, как к чему-то, что продуцирует диссидентов, это, мне кажется, рудимент очень древний и с этим надо бороться.
Даже Ленин, который, в общем, людским ресурсам не особо дорожил, даже Ленин считал, что именно Архимеды, как он их называл, именно научная и культурная интеллигенция – это то, за что следует бороться. Ну и там знаменитая цитата, что «интеллигенция не мозг нации, а говно». Ну, знаете, под горячую руку и не то напишешь, особенно в письме Горькому. Тем более, что сам-то Ленин прекрасно понимал, что он та самая интеллигенция и, следовательно, та же самая субстанция. Аристократом он никаким не был, жалованное дворянство во втором поколении. Нормальный интеллигент, по первой профессии литератор.
Вот пренебрежительное отношение к интеллигенту, мне кажется, это и есть корень российского зла. Потому что двигает страну вперед интеллигент. А презрительное обозначение «маменькин сынок»… Так маменькины сынки и есть, вообще говоря, элита нации. Кто не любит мать, тот Родину вряд ли будет любить.
В связи с этим у меня есть такое предчувствие, что мы наблюдать будем довольно скоро некоторый бунт подлинной интеллектуальный элиты. Ну, сейчас пока актеры спокойно схавали отмену вечера Туминаса в Вахтанговском театре, спокойно хавают Z-идеологию руководители театра. Ну, кстати говоря, сейчас сместили руководителя «Ленкома». Это тоже не от хорошей жизни. Мне кажется, творческая и научная интеллигенция скоро взбунтуется, она не захочет обслуживать интересы быдляческого класса, быдляческой интонации.
У меня есть даже такое сильное подозрение, что и врачи, которые наблюдают за делом Буяновой и уже заявили о своем протесте, что и врачи не очень-то хотят лечить людей, которые презирают их работу, которые презирают их статус.
Понимаете, диктатура двоечников, она никогда еще не была долгой, потому что двоечники не умеют считать до трех и не умеют просчитывать дольше трех лет. Эта антиинтеллигентская риторика, я думаю, довольно скоро либо закончится, либо приведет к необратимой катастрофе.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: А ведь вот эти двоечники, давно наблюдаю за ними и удивляюсь, они почему-то очень боятся женщин, вообще в принципе боятся женщин. Боятся педиатра Буянову. Боятся упомянутых нами Беркович и Петрийчук. Боятся двух женщин, имена которых я не знаю, которые пришли накануне на могилу Алексея Навального почтить его память в день рождения. Боятся и задерживают. Боятся женщин.
– «Я не знаю, ко мне просто подбежали люди без формы, без ордера. Подделать документы, кстати, тоже можно. Кстати, можно сотрудника полиции? Сотрудник полиции, можно вас?»
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: И боятся даже не только женщин протестных, боятся не только женщин, выступающих против них, против вот этих вот зажравшихся мужиков во власти, а боятся абсолютно лояльных женщин типа Оли Бузовой, которая показала, по мнению власти, по мнению этих странных мужчин, слишком много половин.
О. Бузова: «Первый день лета, День защиты детей. Мы открываем самый масштабный фестиваль в России – VK Fest!»
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Слишком оголила свои ягодицы. То есть боятся, получается, не только женщин, бояться голых женщин, боятся голых женских поп.
Д. БЫКОВ: Знаете, страх наготы, он присущ любому тоталитарному режиму, потому что нагота в их сознании как-то ассоциируется с правдой. И потом, они очень боятся, что им кто-то покажет жопу, что это будет чем-то неуважительным. Не говоря уже о том, что самые искренние чувства – это ведь чувства эротические. А следовательно, как мы помним по Оруэллу, надо сделать физическую любовь максимально неприятной, максимально отталкивающей. Да, некоторый страх наготы, страх женщин, он любому тоталитарному режиму присущ.
Тут дело же еще, понимаете, в чем, Добролюбов не зря сказал, что именно женщина, которой нечего терять, становится самым отчаянным борцом. Вот не мужчины же, а две женщины написали на монументе Жукову несколько букв, которые кажутся там тоже очень оскорбительными. Ведь именно женщины выходят скорбеть по Навальному и проводят панихиду по нему. Именно женщины Беркович и Петрийчук стали самыми преследуемыми в современном русском искусстве. Почему? Потому что мужчина в России вынужденно встроен в социальную иерархию, он что-то боится, он за что-то отвечает, как ему кажется. Женщине, по большому счету, в России нечего терять.
Путин таких первых, молодых своих лет, он делал еще когда-то такие рискованные заявления: «Давайте женщин привлекать к политике. Женщины должны олицетворять милосердие. Женщины должны входить в органы власти». И так далее. Ну что из этого получилось? Кого из женщин, кроме Матвиенко, мы видим сегодня в политике и во власти? Может быть, Ольгу Любимову, этого министра культуры, которого за полную безликость презирают даже зеты? Что там сделала для русской культуры Ольга Любимова, присутствие которой в русской культуре когда-то приветствовали такими восторженными криками? Абсолютно пустое место.
Нет ни одной женщины ни в современной русской культуре, ни в современной русской политике, которая бы хотя бы до масштаба Фурцевой могла бы дотянуть. Максимум того, что мы видим во власти, это Валентина Терешкова, которой доверили пролонгировать предельно срок пребывания Владимира Путина во власти. Тоже почетная миссия, но при этом, надо сказать, абсолютно непочетная, если говорить серьезно, абсолютно позорная.
Я не вижу сегодня во власти ни одной женщины, чье влияние могло бы хоть отдаленно сравниться с советским периодом, когда вытаскивать на трибуну ткачих и доярок считалось хорошим тоном. Даже героинь труда нету. И даже, надо сказать, героини спецоперации далеко не получают того общественного внимания, на которое могли бы рассчитывать.
В результате вот эта мачистская и глубоко фальшивая цивилизация получает прежде всего стихийный женский протест. Потому что женщины, они, как мы помним из фильма «Место встречи изменить нельзя», баба, она сердцем чует. И они чувствуют глубочайшую фальшь и этого режима, и его демагогии.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: То есть ждем женского протеста в широком смысле, а не только в смысле жен мобилизованных.
Д. БЫКОВ: Вы знаете, если говорить объективно, кстати, вот вы меня первый навели на эту мысль, ведь русская оппозиция – это единственная сфера деятельности, где женщины могут рассчитывать на определенную вертикальную мобильность. Такие имена, как Певчих, как Юлия Навальная. Как в свое время Баронова, которая, правда, естественно, переметнулась, но все равно она была яркой чрезвычайно фигурой. Я уже не говорю о том, какую огромную роль в спасении Кара-Мурзы играет его жена и какие потрясающие посты она пишет сейчас. Да и в русской публицистике такие фигуры, например, как Юлия Латынина, это все-таки ведущие аналитики.
Вообще, единственное место, где сегодня женщина может реализоваться, это оппозиция. Это единственное место, где к женщине относятся всерьез, уважительно и без уничижительных мачистских приколов.
Я думаю, что приток женщин, особенно молодых, в оппозиционные ряды в ближайшее время обещает стать если не самой перспективной, то самой утешительной тенденцией.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: А вот Владимир Путин, он же тоже почему-то очень боится женщин. Вот если мы даже будем наблюдать, понаблюдаем за последними рокировками во власти, то женщин в элитах политических становится все меньше. Только вот одна вечная Валентина Ивановна Матвиенко остается во главе Совета Федерации, да Голикова в правительстве. А так, даже вот после недавних майских рокировок и перестановок количество женщин во власти еще уменьшилось. Интересно, почему?
Д. БЫКОВ: Я не хотел бы впадать в сексистские рассуждения о том, что женщина менее предсказуема, или о том, что женщина более стихийна. Но женщины действительно меньше склонны к такому туповатому официозу. Они более непосредственно реагируют. Наверное, это определенным образом опровергается практикой всех этих русских Долорес Амбридж, всех этих зав. РОНО, которые обеспечивают вызовы.
Но дело в том, что, понимаете, есть французская такая пословица, что женщина может быть либо хуже любого мужчины, либо лучше любого мужчины. Женщина бывает либо демоном, либо ангелом.
И вот мне представляется, что женщину труднее заставить быть зверем. Когда я смотрю на этих судей и судьих, я все-таки вижу на их лицах какой-то след не скажу недовольства, а след брезгливости к тому, что им приходится делать. И вот эта судья, которая во время процесса Беркович и Петрийчук сказала: «Как душно!», мне кажется, она выразила общее чувство.
Понимаете, вот тоже наверняка кто-то скажет, что это сексизм, мачизм, все что угодно, но женщине гораздо труднее участвовать в государственном насилии. У нее есть какие-то природные инстинкты, которые связывают ее с продолжением жизни. Мне могут сказать: «А как же там Эльза Кох? А как же нацистские надзирательницы?» Мы потому их и запоминаем, что это исключение.
Но зато сколько мы помним примеров героических Сестер милосердия или сколько мы помним героинь на фронте, которые, когда убивали командира, санинструктор поднимала мужчин в атаку. Я думаю, что женщине как-то человечность, отвага и милосердие более присущи. И вообще женщины лучше нас. Может быть, именно поэтому женщин так мало в российской политике.
И потом же, понимаете, все-таки мужчина в огромной степени зависит от начальства. Если бы у нас была программа «Новости в классике», я бы сейчас вспомнил слова Сергея Наровчатова из одного его поздних рассказов о том, что не зря главной силой сопротивления инквизиции были ведьмы. Понимаете, дело в том, что даже против церковного официоза, против этих беснующихся попов действительно взбунтоваться способна только безбашенная женщина.
Я уже не говорю о том, что в России все сейчас ждет свою Жанну Д’Арк, которая любила говорить: «Если не найдется мужчин, вот я». Я надеюсь, что мужчины найдутся. И я, в общем, не исключаю себя из числа протестантов. Но женщины, по крайней мере те, кого я наблюдал, ну помните Чирикову вот еще во время протестов 2011-2012 годов, женщины демонстрировали, что ли, какую-то большую безбашенность. И когда я смотрю на Юлию Навальную, я понимаю, почему Леша так сильно ее любил.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Сейчас тоже, возможно, такую очень гендерно не нейтральную и полную стереотипов скажу вещь, но вот непосредственно с Владимиром Путиным тоже ведь нет женщины. Людмилы Путиной, жены единственной законной, давно нет рядышком. Говорят, что нет рядышком и Алины Кабаевой, что, мол, размолвка, разладка какая-то произошла между Кабаевой и Путиным. И есть такие слухи, не понравилась якобы милитаризация головного мозга и война Алине Кабаевой, что она оказалась под санкциями сама, не может выехать с девочками-гимнастками на международные соревнования. Все это ей, в общем-то, совершенно не нравится и тоже попыталась поспорить с Владимиром Путиным и впала в немилость.
Вот тоже удивительно, что нет женщины рядом. Может быть, потому что женщина, она всячески пыталась бы его остановить. И когда женщина пытается его остановить, пытается как-то его вразумить, она впадает в эту самую немилость.
Д. БЫКОВ: Вот это, кстати, интересно, то, что рядом с ним нет женщины. Рядом с ним была женщина, которая терпела очень долго, но не выдержала. И я рад, что она не выдержала. Я думаю, что страна в этом смысле тоже в один прекрасный момент может сказать «хватит!».
Дело в том, что женственная природа России, о которой говорили очень много, должна наконец проявиться. Ведь страна, которая главным пунктом своего значения ставит масштаб насилия, такая страна добиться не может ничего. У меня есть ощущение, что именно женский образ России Владимир Путин разрушил. У нас сейчас вместо родины – пацан, гопник. А с такой родиной мне не хотелось бы, честно говоря, ассоциироваться в мировом общественном мнении. У нас не родина, а подворотня. Это не очень приятное ощущение. Мне хотелось бы, чтобы Россия, родина вернула себе высокие и прекрасные женские черты. И видит бог, я наблюдаю кое-какое движение в эту сторону.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Тут в Петербурге открывается саммит, международный экономический форум очередной, который долгое время, долгие годы был такой главной продукцией на экспорт, вылизанный, дорогой, глянцевый, событием, на которое действительно приезжали ведущие мировые лидеры, крупнейшие бизнесмены со всей планеты, главы международных корпораций, фигуранты мирового, а не только российского, списка Форбс. Ну а вот в этом году приезжают талибы, приезжают, наверное, какие-то иранские друзья, африканские партнеры, как обычно в последние годы это принято, также посетят грустно город Санкт-Петербург.
И вот я о чем подумал. Ведь действительно у Владимира Путина за эти два года получилось даже питерский саммит, такой красивый, такой масштабный и большой, превратить в какую-то сходку дворовых пацанов. И из крупнейшего экономического форума все это превратилось в съезд бандитов Васильевского острова.
Д. БЫКОВ: Мне как раз нравится эта откровенность и тот гигантский скандал, который они раздули из недопуска туда отставного военного, бывшего разведчика. Вообще Россия – любимая страна отставных военных, отставных актеров, отставных военных экспертов. Всегда экс-советник, экс-эксперт, экс-участник и так далее. Россия – страна бывших. И это совершенно очевидно, потому что они находят здесь свое последнее пристанище, они всегда ностальгируют о России. Есть сегодня такой воплощенный образ прошлого. Это бесконечно умилительно.
Я думаю, что питерский экономический форум – это такая с самого начала была довольно гнилая витрина. Один раз меня Радио «Коммерсантъ» туда послал, я один раз туда съездил. И ощущение чудовищной фальши, одновременно насмешливости и подобострастия, роскоши и убожества, убожества интеллектуального и роскоши всех этих приемов, это бросалось все время в глаза. И, честно говоря, я очень рад, что позолота сотрется, а свиная кожа остается.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вы знаете, еще один вопрос про женщину хочу задать. Вот такая вот абсолютно фемоцентричная программа у нас получается, что меня на самом деле не может не радовать. Про женщину по имени Лиза Пескова хочу с вами поговорить, про дочь Дмитрия Пескова, бессменного пресс-секретаря Владимира Путина и тоже человека, против которого обязательно, конечно же, будут заведены уголовные дела, потому что он один из лидеров этой вот кровавой шайки путинской.
Так вот, Лиза Пескова, оказывается, зарегистрировала юрлицо в Казахстане. И говорят, переводит туда бизнес, собирается там чем-то заниматься, может быть, сама переедет в Казахстан. Возможно, французский проект у Лизы Песковой каким-то образом не сросся. Потому что известно, что раньше она предпочитала жить в Париже. Но что-то не пошло, вернулась в Россию. Но сейчас как будто бы переезжает в Алматы.
И на самом деле вот о чем я подумал. Хочу с вами эту тему обсудить как с большим специалистом в вопросе конфликта отцов и детей. Как вам кажется, дети элиты, они смогут стать какой-то новой движущей силой? И насколько вот внутри этих самых детей элиты, как вам кажется, популярен может быть тезис: «Вы меня достали, дорогие кровопийцы, пап и мама, идите… [дальше цитаты из Валерии Гай Германики]. Я не хочу с вами ассоциироваться»? Насколько они могут так сказать? Может быть, даже не публично.
Даже я не говорю про тех людей и про тех детей элиты, которые выступили с официальными заявлениями, осудили войну, как, например, дочь пропагандиста Соловьева, а про тех детей элиты, которых мы даже не знаем, чьи имена нам неизвестны. Но вот даже их это все достало, и они не хотят идти на поводу у сошедших с ума родителей. И вот таких Лиз Песковых, сыновей, дочерей министров, руководителей государственных компаний, их будет становиться больше?
Д. БЫКОВ: Видите, я всегда говорил, что именно дети аристократов, условно говоря, граф Вишенка или Маленькая разбойница, или наследник Тутти, они, как правило, испытывают большую брезгливость, большое отвращение к заплечному ремеслу своих родителей. Как мы помним, и сын Малюты Скуратова в романе Алексея Толстого тоже был ненавистником опричнины. У меня вообще есть чувство, что у элиты есть какое-то врожденное, что ли, ощущение собственного достоинства, оно им позволяет на себе отсыпаться. Поэтому наши графини Вишни будут разочарованы графом Вишенкой. Он плохой наследник. Он, скорее всего, перейдет на сторону, условно говоря, восставших овощей.
Но тут же, понимаете, еще очень серьезная поколенческая проблема. Я могу себе позволить, наверное, пользуясь вашей программой как неким «Полем чудес», поздравить жену, у нее сегодня день рождения, серьезный возраст, уже ей перевалило за 26, уже ей 27, и это, в общем, до некоторой степени возраст принятия ответственных решений.
Если говорить серьезно, то вот это поколение людей, которым 25-27, оно настолько лучше нас, оно и быстроумнее, оно и гораздо самоотверженнее, и, в общем, насмешливее. И когда я на него смотрю, я прекрасно понимаю, что никакой надежды вечно продлить, интернализировать правление Путина ну просто биологически не получится. Это еще и потому не получится, что у них нет желания любой ценой поддерживать кровавое величие империи. Им хочется величия, но не кровавого.
Кстати говоря, Лиза Пескова, она мне всегда представлялась довольно здравым человеком. В отличие от своего несчастного отца, мне кажется, она думает о своем будущем. Мне кажется, она не хочет повторять судьбу вот этих многих поколений советской элиты, которые расплачивались всю жизнь вечным стыдом за грехи отцов.
Вот простите меня все, я против того, чтобы дети отвечали за родительские грехи, чтобы дети наследовали родительские преимущества и чтобы они отвечали за грехи родителей. Я против того, чтобы Лизу Пескову делать крайней за все. Если бы она и ей подобные сделали вовремя выбор в пользу восставшего народа, я бы на месте восставшего народа радостно распахнул им объятья.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Большой привет вашей замечательной жене и огромные поздравления с днем рождения от меня лично и от программы «Навигатор», и от канала «Ходорковский LIVE», от всех наших замечательных зрителей. Я уверен, они тоже с удовольствием поздравляют вашу супругу.
Д. БЫКОВ: Спасибо вам большое. Пока. До скорого.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Ну что ж, вот таким получился сегодняшний наш выпуск программы «Навигатор». Спасибо большое, что вы были с нами. Меня зовут Ренат Давлетгильдеев. С Дмитрием Быковым мы обязательно увидимся ровно через неделю.
А также напоминаю вам, что передача наша является информационным партнером новой инициативы под названием «Книги свободы». Это новый проект, книжная премия издательства Freedom Letters. Это издательство издает в том числе книги Дмитрия Львовича Быкова. И вот «Книги свободы» – это важнейшая инициатива. Я призываю вас принимать участие в этой литературной премии. Если вы мечтали написать книгу, обязательно реализуйте свою мечту. Пока что есть время. Четыре номинации – это и фикшн, и нон-фикшн, и квир-литература, а также young adult, литература для подростков.
Заходите по ссылочке, которая в описании, читайте всю информацию. Там все очень подробно и просто написано. До сентября у вас есть время. Обязательно принимайте участие. Потому что мне кажется, что книги – это такое пространство, безусловно, новой свободы, нового творчества. И если вы мечтали войти в это пространство, то не останавливайте себя. Пока. До скорого.