«Хочу сказать. Ларина» с Дмитрием Назаровым и Ольгой Васильевой
Z-культурка, у вас столько сидит в тюрьме ваших коллег, у вас столько осужденных благороднейших людей, и вы продолжаете развлекать публику и делать вид, что вы занимаетесь искусством. Ну не смешите. Сделайте хоть что-то. Поднимите какое-нибудь место или какой-нибудь член…
Подписаться на канал Ксении Лариной
Поддержать канал Ксении Лариной
К. ЛАРИНА: Добрый вечер, дорогие друзья, дорогие подписчики, дорогие зрители нашего канала. Это канал Ксении Лариной. Сегодня у нас среда, сегодня 10 апреля. Я очень рада, что у нас сегодня День театра. Мы так решили. Вот мы сами себе хозяева. Когда захотим, тогда и будет День театра. Сегодня мы его отмечаем с замечательными актерами. Дмитрий Назаров и Оля Васильева – мои гости. Привет, дорогие.
О. ВАСИЛЬЕВА: Здравствуйте.
Д. НАЗАРОВ: Здравствуйте все.
К. ЛАРИНА: Очень вас ждали наши зрители, поэтому дорогим зрителям напомню, что это эфир прямой, а значит, ваше участие обязательно. Там у нас уже есть один из самых главных участников сегодняшней беседы. Оля, давай мы его еще раз представим.
О. ВАСИЛЬЕВА: Иди сюда, Индиго. Иди ко мне. Очень стеснительный Индиго.
К. ЛАРИНА: Молодец. Прекрасный. А он что, у вас в театр ходит вместе с вами на работу?
Д. НАЗАРОВ: Бывает. За ним такое водится. Но в кадр лезет всегда обязательно.
К. ЛАРИНА: А как же? Артист.
Д. НАЗАРОВ: Так что он, да, более киношное существо, нежели театральное.
О. ВАСИЛЬЕВА: Им не надо ничего из себя корчить. Они органичны всегда.
К. ЛАРИНА: Итак, как вы поняли, нас сегодня четверо, дорогие друзья. Вы обязательно приходите. Напомню, что чат трансляции открыт для вас. Вы можете писать и слова любви, и вопросы нашим сегодняшним гостям. Я знаю, что Дмитрий и Оля очень любят, когда зрители записочки присылают, как на творческой встрече обычно пишут записочки и кладут на стол. Здесь у нас такой виртуальный стол в виде чата, поэтому если у вас будут вопросы – обязательно. А вот уже и пожалуйста. Виктор: «Здравствуйте. Вопрос Дмитрию Назарову. Я думаю, этот вопрос бы задали многие. Как вы стали великим шефом в “Кухне”? Как вы стали частью этого огромного проекта? Спасибо».
Д. НАЗАРОВ: Как участие в любом другом из своих 90 киношных проектах, так же и здесь. Ну, это было давно, уже лет 10 назад, когда мы сняли пилотную серию. Там была половина актеров совершенно других. И они все в результате поменялись на тех, кого уже зритель видел. Ну, наверное, какую-то добрую службу сослужил «Кулинарный поединок» на проклятом канале НТВ, который я вел 6 лет. Наверное, вот так, по аналогии с кулинарией, меня сюда и зазвали, в эту «Кухню». Вот так.
К. ЛАРИНА: Не жалеешь?
Д. НАЗАРОВ: Нет, совершенно. Совершенно не жалею. То, что она так растиражирована, и так часто они поминают и добрым, и недобрым словом, ну что делать? Если каналу СТС больше нечего показывать…
К. ЛАРИНА: Они показывают, кстати? Они тебя не вырезали из «Кухни»?
Д. НАЗАРОВ: Пытались, наверное. Но там много глупостей делается, на голубом экране. Но этого как-то не получилось. Даже здесь, сидя во Франции и глядя на каналы пакета НТВ коммерческого…
О. ВАСИЛЬЕВА: Нет, на разрешенные в Европе российские каналы. Это только развлекательные каналы.
Д. НАЗАРОВ: Да. Я часто наталкиваюсь на наши фильмы. И там всякие – снятые во и Франции, и в России. Ничего не вырезали. Никуда не дели. Но не получается это. Ну и потом, слишком большой массив надо вырезать. Много уехавших, много актеров, которые не в фаворе. Но тогда и показывать-то будет нечего.
К. ЛАРИНА: Это так. Мы любим сравнивать с советским временем, но тогда все-таки несопоставимое даже количество эмигрантов творческих людей, известных артистов, если мы говорим про актеров. Да, тогда было возможно вырезать…
Д. НАЗАРОВ: Крамарова.
К. ЛАРИНА: Крамарова, да. Возможно было положить фильм на полку. Но а здесь, друзья, давайте все-таки признаемся в том, что основа сегодняшней существующей современной российской культуры вот к этому времени – это вот люди, которых в том числе и нет больше на территории России. Это и актеры, и музыканты, и режиссеры, и писатели, и поэты. Их много. Что называется, всех не перережешь.
Д. НАЗАРОВ: Да.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, к сожалению. Это очень печально. Никто не хочет этого признавать с той стороны, на той территории, но, к сожалению, это так. Знаете, я для себя какую штучку отметила, что, встречаясь здесь с уехавшими, почему-то не попадаются подонки. Вот подонков нету. Хотелось бы найти среди них какого-нибудь гада, а нету. Какие-то порядочные все люди. Да, по-разному устроенные, по-разному талантливые, каждый в своей мере, но не подонок.
Д. НАЗАРОВ: Может быть, он и не подходит к нам.
К. ЛАРИНА: Мне кажется, ребят, что все-таки люди, которые этот выбор сделали после начала войны, это же не выбор политический, мы с вами про это говорили, это другой какой-то, человеческий выбор. Поэтому и подонков нет. Как бы ни уверяли нас, вернее, не нас, а своих зрителей пропагандисты со своих экранов, это не так. Это не так.
Мы начали неожиданно с этой темы, потому что наш зритель прислал такой вопрос про «Кухню», где Дмитрий Назаров долгое время принимал участие, в этом проекте, ну, шефом, настоящим главным героем. Еще раз напомню нашим зрителям, что вопросы ваши приветствуются, и обязательно мы будем их задавать, тем более, повторю, что они на экран выводятся сразу же.
Но начать мы хотели все равно с хороших новостей. Дело в том, что в этом маленьком бродячем театре премьера. Я думаю, что про эту премьеру мы должны поподробнее сказать. Я знаю, мы когда последний раз встречались, вы уже рассказывали о своих планах, что вы хотите это сделать. Давайте мы про это расскажем, про эту вашу премьеру, которая, как я поняла, по мотивам пьесы Алексея Арбузова «Старомодная комедия». Называется это все «Черт знает что». Но вот почему это «Черт знает что»? Вот у нас афиша спектакля, который будет 24 апреля в Париже. Давайте немножко про это расскажите.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. Во-первых, сразу же поправлю. Ксюша, это не по мотивам, это просто пьеса Алексея Арбузова. Мы ничего не меняли, мы ничего не исправляли, не правили автора. Мы отнеслись очень бережно, как к хорошей драматургии. Мы просто посмели, взяли на себя ответственность немножечко убрать длинноты, потому что нынешнее время предполагает динамику, другое немножко восприятие всего. И вот эти вот, на наш взгляд, повторы и длинноты, вот они были сокращены.
Д. НАЗАРОВ: И некоторые архаизмы.
К. ЛАРИНА: Советские, да?
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. Ну что-то там уж совсем такое не работающее на действие, скрепление, на все вот это. Поэтому это по пьесе Алексея Арбузова «Старомодная комедия», называется «Черт знает что». «Черт знает что» – это не потому, что нам так захотелось. Хотя все сейчас нас с той стороны хают: «Это черти вылезли». К сожалению, это реплика из пьесы, дорогие неучи. Эта реплика повторяется несколько раз. Написана она Алексеем Арбузовым. Несколько раз за время действия герои говорят эту фразу – «черт знает что». Тогда, в те годы, они это тоже говорили, как и мы говорим сейчас, может быть, мы уже и хлеще говорим, но «черт знает что».
Д. НАЗАРОВ: О, я забыл, и ты этого не знала, забавная история произошла в Инстаграме. Мы выложили афишу «Черт знает что», и один подписчик, мусульманин, я так понимаю, попросил убрать, потому что сейчас идет Рамадан. Я говорю: «Это хороший, светлый спектакль о любви, и я не вижу здесь никакого другого смысла и подтекста. Поэтому не ругайтесь». Он говорит: «Ой, простите, я не понял, что это спектакль».
К. ЛАРИНА: Ну, слушайте, конечно же, я как человек советской культуры прекрасно помню эту пьесу и спектакли культовые. Наверное, главный для меня спектакль как для москвички – это Лидия Сухаревская и Борис Тенин. А в Петербурге, по-моему, это была Алиса Фрейндлих и Игорь Владимиров, да? Вы смотрели?
О. ВАСИЛЬЕВА: Нет, мы ничего не смотрели. Ну, то есть что-то там из детства из какого-то я помню, может быть, какие-то кусочки.
Д. НАЗАРОВ: Отголоски.
О. ВАСИЛЬЕВА: Отголоски. Не спектакли. И мы намеренно не смотрели, естественно, сейчас, потому что мы не любим…
Д. НАЗАРОВ: Ну, волей-неволей захочется повторить.
О. ВАСИЛЬЕВА: Повторить.
Д. НАЗАРОВ: Потому что было так вкусно снято или сыграно, что из этих оков трудно выбраться. Ну, в частности, мне очень мешал Олег Басилашвили, исполнивший Воланда в свое время, когда я репетировал. А я посмотрел, и мне было очень сложно. Но как-то преодолел, и он как-то это одобрил даже.
К. ЛАРИНА: Но тем не менее. Почему я вспомнила про эти советские варианты прекрасные, прекрасных актеров? Но это все равно советская пьеса вот для меня лично. Почему? Я боюсь, конечно, делать вывод, что вы это сделали просто потому, что вы вдвоем, и вам нужно найти пьесу на двоих. Но наверняка есть еще какие-то мотивы. Может быть, вы про них скажете.
Д. НАЗАРОВ: Ну вот уезжая, наш брат актер старается быть, ну вот как начинали уезжать сразу после войны, остро актуальным, злободневным и именно об этом, об этом, об этом. Но это лобовая история. Да не в обиду будет нашим коллегам, которые это делают, делали и продолжают делать. Но все-таки не хочется быть газетой. Все-таки мы занимаемся чем-то иным. И на сегодняшний день мы для себя вывели формулу, что самое сильное оружие, насколько могло быть непопулярным это слово сегодня, но самое сильное оружие – это даже не вера и не надежда, а это любовь.
И эта история – о любви, об этих немолодых людях, которые смогли в своей абсолютной противоположности найти знаки плюс, притягивающие их как магнит друг к другу. Они смогли. Хотя на первый взгляд эти двое никогда вместе не будут. Никогда.
О. ВАСИЛЬЕВА: Так ты сейчас все не рассказывай.
Д. НАЗАРОВ: Не кряхти. Не рассказываю. Слушай, ты немножко иногда Пизанской башней становишься.
К. ЛАРИНА: А почему они будут вместе? Я помню, да, я знаю, вернее, поскольку пьеса знакомая. Потому что это как бы лед и пламень, что она абсолютная артистка…
О. ВАСИЛЬЕВА: Ксюша, Ксюша, Ксюша!
К. ЛАРИНА: Забудете артистку вы, но вас артистка не забудет.
Д. НАЗАРОВ: Что может преодолеть сегодня всё: мрак, безумие, нелепость, злобу, чванство, карьеризм, войну? Только любовь. Больше нет способов, больше нет никаких рычагов, мотивов. Не существует. Вот только люди, обретшие это чувство, беременные им, поднявшиеся над собой благодаря этому чувству, вот только они, вот эти люди могут победить мрак, нас охвативший последние два с лишним года.
К. ЛАРИНА: В этом и есть главная опора и главное спасение – в своей семье, в отношениях, в любви, в том, что ты не один. Это, конечно, важнейший момент. Могу спросить про еще одну связанную конкретную вещь. Где вы будете выступать? Потому что у нас афиша есть на 24 апреля. Но, насколько я знаю, вы собираетесь на гастроли. Где мы вообще можем вас увидеть? Мы, люди доброй воли, что называется.
О. ВАСИЛЬЕВА: Люди, добрые, хорошие наши люди, увидьте нас, пожалуйста, в Париже.
Д. НАЗАРОВ: В Мюнхене.
О. ВАСИЛЬЕВА: В Праге.
Д. НАЗАРОВ: В Женеве.
О. ВАСИЛЬЕВА: В Лондоне.
Д. НАЗАРОВ: В Дублине.
О. ВАСИЛЬЕВА: В Лимасоле.
Д. НАЗАРОВ: В Милане.
О. ВАСИЛЬЕВА: В Вене.
Д. НАЗАРОВ: И Барселоне.
К. ЛАРИНА: А мы, несчастные португальцы обделенные?
О. ВАСИЛЬЕВА: А вы на машинке докуда-нибудь до нас доедете, пожалуйста.
Д. НАЗАРОВ: Сколько у нас было приглашений из вашей солнечной Португалии, с вашего балкона мира, как его называют. Все упиралось в ленивую португальскую бюрократию. Так медленно и подробно… Если даже в Японию, самую подробную страну для гастролей, надо заваривать гастроли за год-полтора, то в Португалию, наверное, за три.
К. ЛАРИНА: Мы такие.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. Но так как мы почти со всеми бюрократиями уже встречались, то мы и это преодолеем. Быть бы живу.
К. ЛАРИНА: Вот нам пишет наш зритель Рома Бессмертный: «Ждем вас с этим спектаклем в Израиле. В том году были на вашем выступлении. Тут полный восторг. Замечательные актеры и люди».
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, спасибо, Ром. Мы тоже надеемся, что мы обязательно будем. И, кстати говоря, я тут хотела вот такую сносочку, что мы ни в коем случае не осуждаем наших коллег.
Д. НАЗАРОВ: Я сказал, не в упрек.
О. ВАСИЛЬЕВА: Потому что у нас тоже есть концерт, с которым мы были в Израиле, который, безусловно… Но это другая форма общения со зрительным залом. Это не спектакль. Поэтому там мы могли донести нашу и боль, и трагедию. И в то же время мы от этого всего переходили именно к любви. И зритель, выходящий из зала, говорил: «А как вы умудрились, что я в начале плакал, а в конце смеялся от счастья?» Ну вот это вот чудо театра, чудо искусства. Но мы ни в коем случае не говорим, что это плохо. Просто есть так и есть еще вот так. Ну, разные формы выражения. Но нам ближе театр. Концерт – это наша такая немножко другая стезя.
К. ЛАРИНА: Ну да. Вот давайте мы про это немножко поговорим. У меня такое ощущение, что такого количества гастролей и знакомства с новой публикой разных городов раньше не было и в вашей жизни, и в жизни многих ваших коллег, которые вот сегодня осваивают эту новую кочевую жизнь. Потому что, да, многие, естественно, какой-то свой якорь бросили в каких-то странах, где они живут, но при этом я вижу вот этот вот бесконечный тур и понимаю, что это событие не только для зрителей, но и для артиста, который выходит на сцену. Вот ваш опыт прошлого сезона, прошлого года, когда вы вот проезжали по разным городам и странам. Какие для вас это были открытия, и что для вас было ново? Были ли, кстати, места, где вы впервые побывали?
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, конечно. Я сейчас не буду припоминать, но мы только и делали, что восклицали: «Ой, а можно ли было это представить, что мы когда-нибудь здесь побываем?» И это безостановочно. Этому удивлению не было конца. Что касаемо публики. Ты скажешь или я скажу?
Д. НАЗАРОВ: Да говори уже. Говоришь и говори. А я тебя.
О. ВАСИЛЬЕВА: Те гастроли в большей степени были такие…
К. ЛАРИНА: Эмоционально тяжелые, да?
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, это было тяжело. Это было тяжело по всем статьям. Это был какой-то, знаете, страх от случившегося. Это физически так сложно выходить на сцену. Сейчас другое ощущение. Не потому, что люди устали и привыкли, но, действительно, выходя со спектаклем, мы будем иначе разговаривать с публикой и будем стараться проникать совсем в другие местечки.
Д. НАЗАРОВ: Уголки души.
О. ВАСИЛЬЕВА: Уголки души. Я бы сказала по-своему, но ладно.
К. ЛАРИНА: Дима, а тебе? Вот то, что касается вот этого опыта гастролей и открытого выхода на публику в самых разных городах и странах.
Д. НАЗАРОВ: Люди все немножко разные. Публика везде немножко разная. Все-таки понятие «менталитет» никуда не уходит. Темперамент зала. Конечно, Вильнюс отличается от Тбилиси, зал Вильнюса от тбилисского зала. Это все разное. Но в целом, поскольку у нас в течение концерта или спектакля есть маркеры, на которые мы знаем, как реагируют со знаком плюс или минус, то мы примерно знаем, как оно дальше покатится и с чем нам надо бороться или с чем воссоединяться, если взять в расчет зрителя как партнера. Везде немножко разные.
Тяжело это было физически. Оле приходилось каждый день разбирать чемодан, портплед, костюмы, собирать. Я в этом не участвовал, я помогал морально. Морально я очень помогал Оле. Да ведь, Оля, я же помогал тебе? Поэтому физически, конечно, это тяжело. Практически каждый день новый город или новая страна, переезд, концерт, опять всё собрали, короткий ужин, перелет, паром, поезд, машина, самолет. Тур – дело такое.
Но все равно, вероятно, такого количества стран на единицу месяца представить ни в советские, ни в российские времена было невозможно. Даже благополучные театры, в том смысле, что они путешествовали часто и много, за границей гастролировали, все равно такого представить не могли. И Московский художественный театр в том числе. И был период, когда мы далеко переплюнули количество выходов на сцену в Москве. И понятно, что на гастролях у нас это сейчас происходит чаще, нежели в Москве. Да и финансовая это гораздо более благополучная история, нежели в театре. Потому что вообще театральный актер – нищий актер, бедный, несчастный, лишенный кинопроизводства или рекламы.
К. ЛАРИНА: Ну ладно, ты не нищий актер, ты народный артист Российской Федерации.
О. ВАСИЛЬЕВА: Дима говорит о театральной зарплате.
Д. НАЗАРОВ: О театральной зарплате. Я думаю, меня подтвердят все, кроме руководителей театров, которые считают, что они достаточно и хорошо оплачивают труд своих актеров. Нет, фигушки. Нет, такого не бывает. Даже при Олеге Павловиче, царствие небесное, Табакове все было гораздо лучше, но все равно несравнимо.
Поэтому театральные актеры – это отдельные особы, каста людей, которые получают маленькие деньги, работают в 10 раз больше, чем в кино, но при этом любят театр больше, нежели кинематограф и всякую прочую историю. Это диагноз. Давно выведенная формула, что театральный актер – это диагноз. Если кто-то хочет сказать, что мы нездоровы, да, мы нездоровы. Мы больны театром, сильно больны. Сильно больны много-много десятилетий.
К. ЛАРИНА: Спрашивают, когда в Хельсинки? Я думаю, что сейчас пойдут вопросы из разных городов. Дорогие друзья, можете присылать, конечно.
Д. НАЗАРОВ: Да, в Хельсинки были в прошлом году. Да, помню, были в Хельсинки. Очень упрямый был зритель, очень упрямый. Я даже по окончании, даже после того, как зал стоял и аплодировал, сказал Оле: «Наверное, в Хельсинки мы больше не поедем».
К. ЛАРИНА: Да ты что?!
О. ВАСИЛЬЕВА: Поедем!
Д. НАЗАРОВ: Поедем. Конечно, поедем.
К. ЛАРИНА: А что, была такая борьба с публикой какая-то внутренняя?
Д. НАЗАРОВ: Ну вот все-таки если ты эмигрант и прожил в Финляндии довольно продолжительное время, окружающая обстановка, менталитет накладывают отпечаток. Люди более сдержанны и как-то уже отвыкли реагировать, включаться. Не знаю, почему это происходит у финнов, но почему-то происходит. Но потом, так же, собственно говоря, как и в Эстонии, потом зритель наш. Как говорится в «Ревизоре», город наш.
Я еще один вопрос задам по поводу публики, поскольку, повторю, сегодня вижу, какое количество людей приходит на концерты и к нашим рок-музыкантам, и к рэперам, и к артистам, и к поэтам на творческие вечера. И я так поняла, что не всегда публика твой единомышленник по каким-то твоим убеждениям, скажем так, по твоему мировоззрению.
К. ЛАРИНА: Почувствовали вы это, что действительно, да, приходят и те, которые уехали из России после начала войны, для которых это был принципиальный отъезд, и та самая публика, что называется, проверенная, старая, постсоветская и советская, которая существует во всех странах мира? Я не хочу никак ее определять, но это люди, которым, в принципе, по фигу, что война, что не война, что вы про нее думаете, им важно, чтобы они пришли и развлеклись.
Д. НАЗАРОВ: Вот таких горячих столкновений у нас, слава богу, не было, хотя до нас доходили слухи от наших коллег, что подобное было. Кроме как я почувствовал некое недовольство в зале и специально во время концерта, где я имею право вербально импровизировать, я прошелся по этим людям. Я видел, как эти люди, которые пришли явно для того, чтобы что-то крикнуть, кинуть или что-то еще, пристыженные залом встали и пошли на выход. И я предложил проводить этих людей, которые Zа, и зал очень дружно их проводил, это было довольно весело, и аплодисментами, и смехом и так далее.
Это было несколько женщин, да, которые дружно пришли, сели в разных местах в зал, для того чтобы что-то произвести, какую-то акцию. Не буду говорить, в каком городе. Но тем не менее это было очевидно. Они встали и ушли. Это произошло еще в первый и третий концерты. А дальше уже, отшелушив этот мусор, мы работали уже с единомышленниками.
Что еще бывает? Бывает, что пропаганда там, где у нее больше рычагов, в тех странах, городах, за несколько месяцев до нашего приезда или наших коллег начинает активную лживую кампанию, связанную с тем…
К. ЛАРИНА: Против вас, да?
Д. НАЗАРОВ: Да. «Что это вы собрались покупать билеты, тратить деньги на этих предателей? Они ненавидят русский народ, они ненавидят Россию». Они не пишут, что они ненавидят войну, кровь и убийства, нет, потому что это никого не остановит. А вот эта лживая формулировка, что мы, жившие всю жизнь в России, оказывается, тайно ненавидели эту Россию, родину свою, которой я там отдал 66 лет, Оля – поменьше гораздо, вот эта ложь на людей нестойких, конечно, воздействует.
И тогда начинаются… Как бы такие цензурные слова? Клубок змей этот вонючий кружится, и люди как-то менее охотно покупают билеты. И вот это вот главное. И если вдруг срывается концерт по неявке зрителей, то это служит поводом поехидничать над нами, сказать: «Что, не получилось? А! Вот! В Даугавпилс не приехали?» Да, не приехали. Мы не приехали в Даугавпилс, потому что в этом тяжелом туре, где каждый день переезд, еще приезжать в Даугавпилс, где всего 100 билетов куплено, предположим, из 400, не очень хочется. И им будет неловко, и нам неловко. Лучше мы приедем тогда, когда они сбросят с себя всякую ложь пропаганды и придут все вместе с соседями, друзьями, семьями. И тогда мы с удовольствием встретимся и поговорим с полным залом.
К. ЛАРИНА: Вас это ранит вообще, то, что долетает с родины, то, что вот такая ведется кампания каждый раз, когда вы открываете концерт или спектакль, объявляете о своих гастролях? Я понимаю прекрасно, обязательно возникает новая волна хейта со стороны пропагандистов, которые обязательно вас упомянут где-нибудь, в Телеграм-помойках обязательно устроят начало какой-нибудь травли. Как вы с этим справляетесь?
Д. НАЗАРОВ: Поначалу как-то раздражало, а потом, когда ты понимаешь, что это все из одного источника, одними и теми же словами, с теми же ошибками… Потому что, видать, кураторы ботоферме диктуют по телефону, и поэтому как расслышал, так потом записал с ошибками. Или, может быть, эти вот владельцы ботоферм сами люди неграмотные. Но видно, что это из одного гнезда все эти птенцы.
О. ВАСИЛЬЕВА: Ведра.
Д. НАЗАРОВ: Или ведра.
К. ЛАРИНА: Корыта.
Д. НАЗАРОВ: Из одного горшка это все. Все очевидно. И ты понимаешь. Иногда, конечно, встречаются люди действительно не понимающие. «Почему ты, Назаров, не любишь родину?» Им действительно это сложно понять. Им вбивают эту нелепость, и им сложно понять, почему Назаров, такой замечательный, обаятельный шеф-повар из «Кухни», не любит родину. Ну каждому же не ответишь. На это и делается ставка, что я не могу любить родину, в которой прожил 65 лет. Ну не могу я ее не любить. Я ее люблю, конечно. О чем речь? Это вас обманули.
«А зачем ты сбежал?» Да не сбежал. Выперли. Предложили альтернативу: или живи вдали от родины, или в тюрьме, но дома. Даже тот, у кого трех копеек нет, чтобы выскочить из России и стать эмигрантом, как только появится на горизонте небо в клеточку, сбежит нищий. Потому что, конечно, чем в тюрьме, лучше не дома.
О. ВАСИЛЬЕВА: Но мы не сбежали.
Д. НАЗАРОВ: А мы и не сбегали.
К. ЛАРИНА: «Мы просто не вернулись» это называется.
Д. НАЗАРОВ: «Не возвращайтесь, гады». Ну, действительно, зачем тогда возвращаться?
О. ВАСИЛЬЕВА: А можно я все-таки вернуть к спектаклю? Потому что вот Ксюша спросила.
Д. НАЗАРОВ: Конечно, можно. Спасибо, что спросила.
О. ВАСИЛЬЕВА: Как мы относимся к публике, которая разная? Так вот, спектакль «Черт знает что» по пьесе Алексея Арбузова «Старомодная комедия» – это театр, господа. И мы приглашаем вас в театр. Только тех, кто любит театр. Тех, кто любит что-то другое, не приходите к нам.
Д. НАЗАРОВ: Нет, почему, есть люди, которые готовы полюбить. Они еще не определились. Приходите.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. Те тоже приходите. А те, кто хочет чего-то…
Д. НАЗАРОВ: Горяченького!
О. ВАСИЛЬЕВА: Или кисленького.
Д. НАЗАРОВ: Или горького.
О. ВАСИЛЬЕВА: Говняненького.
К. ЛАРИНА: Горький тоже неплохой автор.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. То те не приходите, пожалуйста. Мы очень надеемся, мы все для этого делаем… Мы совершенно в новых условиях. Как Дима в свое время сказал, у нас новая реальность. Да, мы очень много делаем тяжелейшей работы, которая нам была несвойственна, работая в стационарном театре, когда у тебя так…
К. ЛАРИНА: Всё под рукой.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, наша профессия так складывается…
К. ЛАРИНА: Когда все работают на тебя, на тебя работает всё. Твое дело – выйти на сцену и всё.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. И ты потом отвечаешь за всех, кто с тобой что-то сделал. Условно, не пришил тебе это и оторвалось, то ты будешь отвечать на сцене за это. Потому что зрителю не объяснишь: «Простите, у меня оторвалась пуговица, потому что костюмер плохо пришил». Нет. Скажут: «А, артистка-то плохо пришила себе». И ты будешь нести за это ответственность. А сейчас мы в буквальном смысле всё делаем сами. Сегодня у нас выходной день, поэтому мы предложили встретиться со зрителями, с Ксенией именно в этот день. Но до этого мы бегали с Димой. Дима медленнее бегал. Но пока мы в поисках очередных деталей, необходимостей, аксессуаров, для того чтобы воссоздать вот это. Еще этого нет и этого нет. Сейчас он сидел проволоку чистил от…
Д. НАЗАРОВ: Оля, ты сейчас всем понарасскажешь, что мы всё по рублю…
О. ВАСИЛЬЕВА: Нет. Дело в том, что нет. Это прекрасно. И это ново.
К. ЛАРИНА: Вот проволоку показывает. А для чего проволока-то, Дим?
О. ВАСИЛЬЕВА: Эта проволока, потому что мне нужен головной убор. И я придумала.
К. ЛАРИНА: То есть вы сами всё изобретаете.
Д. НАЗАРОВ: Мы придумываем то, что в связи с обстоятельствами недоделано. Просто надо понимать, что в новой реальности часть костюмов делается в Москве, часть декораций делается в Тбилиси, часть реквизита и декораций делается в Ереване. Режиссер у нас из Берлина. Мы сами во Франции. С балетмейстером мы занимаемся, вот как сейчас, по Зуму. Он танцует, мы танцуем. Дальше перепроверяем. Через день встречаемся, поправляем работу над ошибками. И кто-то еще восьмой. В общем, восемь конгломератов.
К. ЛАРИНА: Должен быть еще продюсер или кто-то, который хорошо прокатывает.
Д. НАЗАРОВ: Продюсеры из Чехии и Швейцарии. В общем, 10 стран включены в этот круговорот. Раньше это был один художественный театр.
О. ВАСИЛЬЕВА: Художник спектакля из Грузии.
Д. НАЗАРОВ: Да. И там были цеха. Все они были. И всё это было в одном месте. И всё было очень просто. Но это просто по-новому. Какие разные люди, как интересно жить, какие разные обстоятельства, как интересно их осваивать. Вот и всё.
О. ВАСИЛЬЕВА: Ксюш, там что-то приходит.
К. ЛАРИНА: Да, пишут. Я сейчас вам прочту, что происходило, пока мы разговаривали. «Пламенный привет Ксении и чудесным гостям эфира из Вашингтона», – пишет наш зритель.
О. ВАСИЛЬЕВА: Мы скоро там будем.
К. ЛАРИНА: Да, тем более. Кроме этого, прислали вопрос такой провокационный, но все равно я его прочту. «А вот поехали бы на Донбасс, и ничего бы с вами не было». Сейчас все едут на Донбасс отмываться от грехов. Я как бы продолжаю этот вопрос.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да мы хоть куда поехали бы. Только там война идет, которую устроила Россия. О чем речь?
К. ЛАРИНА: А поезжайте, говорит, на Донбасс и поговорите с жителями Донбасса, и многое поймете.
Д. НАЗАРОВ: Я знаю, это очень распространенная формула. Такая же распространенная, как «что вы делали 8 лет назад?». Да, да, да. Дорогие друзья, у меня из Донецка два однокурсника. Один, правда, уже, царствие небесное, погиб. Второй еще, слава богу, жив-здоров.
К. ЛАРИНА: Погиб когда? Во время войны?
Д. НАЗАРОВ: У меня много знакомых. Поэтому я из первых уст без всякой пропаганды ни с той, ни с другой стороны знаю, что происходило эти 8, уже 9 лет на Донбассе, в Луганске, в Украине, что происходило там. И я знаю это не из уст господина Соловьева и иже с ним. Я знаю из первоисточников. Равно как я точно знаю, что происходило с Домом профсоюзов в Одессе. Я знаю, кто и зачем устроил Аллею ангелов. Она есть. Это не фейк. Меня неверно трактуют. Это, конечно, не фейк. Естественно, погибли дети, погибли взрослые. И это страшная трагедия. Только кто ее учинил? Вопрос. И стоило ли сейчас миллион жизней положить во имя Аллеи ангелов? Вот что я имел в виду. А то, что она существует – существует. То, что она сделана российской пропагандой – сделана.
О. ВАСИЛЬЕВА: И всё. И хватит.
Д. НАЗАРОВ: И всё. И хватит.
О. ВАСИЛЬЕВА: Давайте о театре.
Д. НАЗАРОВ: Давайте о театре!
О. ВАСИЛЬЕВА: Я тогда вопрос этому человеку. А вы сами-то на Донбассе бывали?
К. ЛАРИНА: Я думаю, что это провокатор.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. Может, вы поедете и споете там что-нибудь? Чего ж вы-то не едете?
Д. НАЗАРОВ: Или вас не ждут?
К. ЛАРИНА: Слушайте, очень многие ездят. Вы же видите, что все уже шутят, что Донбасс превратился в такую прачечную по отмыванию грехов. Сходил на «голую вечеринку» – поезжай на Донбасс. Сказал что-нибудь не то – поезжай на Донбасс. Вот рассказывал Лева Би-2, Егор Бортник, когда у них отменялись все концерты в России, то Шура, его коллега, решил-таки пойти в администрацию президента и спросить: «Вы что вообще, ребята? Мы вообще что, враги народа?» Что ему ответили? «На Донбасс, парень. Поезжай на Донбасс, а потом поговорим, вернем ли мы твои концерты».
О. ВАСИЛЬЕВА: Всё, давайте дальше.
К. ЛАРИНА: Да? Не хотите на эту тему говорить?
Д. НАЗАРОВ: А что? Мы уже поговорили.
О. ВАСИЛЬЕВА: Всё ясно. Ну что еще?
К. ЛАРИНА: У меня там есть еще тема, которую я возьму. Но я хотела еще один вопрос задать от наших зрителей, которые, конечно же, спрашивают про «Мастер и Маргарита». Поскольку для Дмитрия точно это не посторонняя тема, не посторонняя история. Смотрели вы, ребята, фильм Михаила Локшина «Мастер и Маргарита»? И что вы про него скажете? Как вы объясните такое?..
Д. НАЗАРОВ: Наш график жизни настолько разный, что как только я поздно вечером собираюсь это посмотреть, Оля говорит: «Не смотри без меня». Хорошо.
О. ВАСИЛЬЕВА: А я прочла, что надо смотреть на большом экране. А здесь на большом экране не было.
Д. НАЗАРОВ: А в тот день, когда в Ниццу привозили, мы были заняты. Но мы, конечно, посмотрим. Мы уже много об этом читали и слышали.
К. ЛАРИНА: А спектакль идет, ребят, во МХАТе?
Д. НАЗАРОВ: Идет.
К. ЛАРИНА: И даже есть артисты, которые играют ваши роли? Я имею в виду твою и роль Толи Белого.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да.
Д. НАЗАРОВ: А то ты не знаешь. Ишь ты. Думает своей интонацией обмануть нас. Артиста нельзя обмануть. Ко мне подходят цыгане, я говорю: «Не надо, я артист». Они: «А, ну ладно». Конечно, есть. И играют. Как уж там играют, я не знаю.
О. ВАСИЛЬЕВА: Ну, хорошо, наверное.
Д. НАЗАРОВ: Ну, по-своему, я надеюсь, а не по-моему.
О. ВАСИЛЬЕВА: По-своему, конечно. Театральные залы полны, всё полно. Те, которые более-менее мыслят, им надо искать какую-то защиту, какой-то барьер, который не даст им сойти с ума дома, сойти с ума среди непонимающих. А те, кто мыслят плохо, они аплодируют Z-артистам. Ну, нормально. Ну, так. Ну вот так вот жизнь распорядилась.
К. ЛАРИНА: Пишут исключительно телеграммы любви. «Любим вас, спасибо большое». Дорогие друзья, мы очень хотели, чтобы вы нам писали вопросы, поскольку, повторю, артист любит не только аплодисменты и любовь, но и любит, чтобы у него спрашивали о чем-то. Представьте себе, что у нас такой творческий вечер. Воспользуйтесь этим жанром для того, чтобы написать свой вопрос.
Но пока наши зрители думают, я хочу вернуться к тому, что для меня было важно в нашем разговоре, какие темы я хотела затронуть. Безусловно, вообще вот на этом опыте уже другой жизни, абсолютно другой, на фоне войны меняется ли миссия искусства и культуры? Что должен делать театр? К вопросу о театре. Вот о чем Оля хотела бы поговорить. Развлекать, утешать, отвлекать, пробовать осознать, что происходит, рефлексировать? Как вы это определяете для себя?
О. ВАСИЛЬЕВА: Театр должен заниматься тем, для чего он предназначен. Театр должен исцелять души.
Д. НАЗАРОВ: Как называют с той стороны, осуществлять культурный террор.
К. ЛАРИНА: Ну ладно, так страшно говорить это слово, даже в таком контексте.
Д. НАЗАРОВ: Это же не я сказал, это они сказали.
О. ВАСИЛЬЕВА: Ты цитируешь. А ты говори.
Д. НАЗАРОВ: Я цитирую. Я и сказал, как говорят с той стороны.
О. ВАСИЛЬЕВА: У театра миссия, у команды, у актера, у режиссера, у создателей спектакля миссия – исцелять души. Каким способом? Неважно. Потому что у Шекспира есть трагедии и комедии, как и у любого другого великого и менее великого драматурга. Все жанры в наших руках. Но только для чего? Если я не проникну к тебе в душу и что-то с тобой там не сделаю, то тогда наша миссия невыполнима. Была невыполнима. А надо, чтобы она была выполнима. После каждого спектакля зритель должен быть наполнен или счастьем, или слезами, или чем-нибудь, но наполнен. И, конечно же, то, о чем Дима уже говорил, театр – это не газета, театр – это не пропаганда, театр – это совсем другое дело. Это какие-то тонкие струны. Мы пытаемся на них играть, мы пытаемся к ним пробраться, к самым тоненьким, далеким-далеким струнам душ нашего зрителя.
К. ЛАРИНА: Ты прекрасно говоришь. Прекрасно говоришь. Но души, они не только повреждены, уже мозг поврежден. Ты говоришь про людей, к которым ты выходишь в свободном мире, как ни крути. А представь себе, вот сейчас ты в Москве, Оля, и ты выходишь в зал, который весь с буквой Z в сердце. Вот что ты с ними сделаешь?
Д. НАЗАРОВ: Не весь.
О. ВАСИЛЬЕВА: Конечно, не весь. И мы уже говорили на эту тему, но я сейчас просто в двух словах. Мы же выходили на сцену год, как шла война. Мы год выходили. И мы встречались глазами с нашим зрителем и играли, в данном случае сейчас скажу, дурацкие комедии. Но мы даже в этих комедиях пытались найти то, чем воздействовать, куда можно все-таки ущипнуть хотя бы, чтобы ты задумался о чем-то. Потому что в хорошем материале всегда есть о чем поговорить.
А что касаемо того, что происходит на территории Z, то, к сожалению, да, товарищи оставшиеся – это горько. Но искусство не может быть полноценным в желобке, который ему кто-то предоставил. В трубочке, в желобке, в чем-то там. Искусство должно быть свободным. Никуда от этого не деться. Здесь говори, а здесь не говори или об этом говори, об этом не говори… Художник не может творить в рамках. Тогда он перестает быть художником. Искусство исключительно для свободных людей. И не делайте тут подмену, как с потемкинских деревень со времен Екатерины. То есть мы знаем, что это было, есть и будет. Но сами-то себе не лгите, выступая на ВДНХ в «хороших» пьесах: «Это у нас искусство». Да не искусство, ребята.
К. ЛАРИНА: Ты имеешь в виду вот этот богомоловский проект на позитиве, Театр.doc на позитиве: расскажем про счастливых трактористок, доярок, учителей, колхозников, министров, пожарных. Это счастливые люди. «Жизнь стала лучше, стала веселей» – девиз этого нового Театр.doc. Я думаю, что там Лена Гремина и Михаил Угаров в гробу переворачиваются от самих этих текстов и этих деклараций.
О. ВАСИЛЬЕВА: И кроме того, еще, Z-культурка, у вас столько сидит в тюрьме ваших коллег, у вас столько осужденных благороднейших людей, и вы продолжаете развлекать публику и делать вид, что вы занимаетесь искусством. Ну не смешите. Сделайте хоть что-то. Поднимите какое-нибудь место или какой-нибудь член.
Д. НАЗАРОВ: Это призыв, Оля.
О. ВАСИЛЬЕВА: К чему?
К. ЛАРИНА: «Поднимите член» призыв.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, поднимите член, я призываю. Ну что делать? Ну что-нибудь сделайте, ребята. У вас в тюрьме сидят люди.
К. ЛАРИНА: Товарищи причем. Причем не только политические активисты, но и ваши коллеги. Я помню, как сказал Саша Молочников: «Я даже себе не представляю, как бы я играл какую-то премьеру, гордился бы этим, когда сидят в тюрьме уже год». 4 мая будет год, как сидят Женя Беркович и Светлана Петрийчук, спектакли которых вы играете в том числе, между прочим. И ничего не делается.
У нас тут есть вопросы, но они так быстро пробегают, что я не успеваю сказать. Можно вернуть? Там вот был до этого вопрос, Ренат, вот хороший, по поводу эзопова языка, вообще вот этой вот новой старой реальности, которая наступила сейчас в России. Это и эзопов язык. Вот ваше отношение к появляющимся спектаклям с эзоповым языком. Хочется добавить «в одном месте». «Огромное спасибо за изумительных гостей, спасибо за позицию», – пишет Людмила. Вообще вот это вот дежавю. Насколько сегодня возможно, на ваш взгляд, вновь войти в ту же самую воду, в ту же самую реку с двоемыслием, с фигами в кармане, с эзоповым языком и так далее?
О. ВАСИЛЬЕВА: Ну да. Но оставшимся совестливым художникам больше делать нечего. И придется только так.
Д. НАЗАРОВ: Надо обладать очень мощной внутренней мускулатурой для того, чтобы позволить себе рискнуть разговаривать эзоповым языком и делать это настолько талантливо, чтобы ни одна доносчитская тварь, ни один бюрократ, пришедший посмотреть, стоит закрывать это или нет, не догадался. Это талант. Нужен талант и определенная смелость. Я это называю «внутренней мускулатурой».
К. ЛАРИНА: Не все этим обладали даже в советское время.
Д. НАЗАРОВ: Но они выросли, и они были.
О. ВАСИЛЬЕВА: Были тоже единицы, которые могли. Но талантов не может быть миллион или миллиард. Все равно истинно талантливых людей их видеть не много.
К. ЛАРИНА: Но вы застали наверняка это время. Что я спрашиваю? Я знаю, что застали, когда ничего было нельзя, а все равно… Ради чего мы пришли в эту профессию? Я тут посмею все-таки примазаться, что называется, к моим гостям, поскольку я в свое время мечтала о театре, шла в театральный институт, закончила его. Я сейчас скажу вам. Потому что мне казалось, я сейчас это понимаю с высоты прожитых лет, может быть, это правильно, что один из мотивов – это то, что это свободное пространство. Вот в этом во всем кошмарном аду под названием «совок» это свободное пространство, где я могу сказать многое, не спрашивая разрешения, потому что есть возможность это сказать иносказательно, извините за тавтологию.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, все правильно.
Д. НАЗАРОВ: Так, чтобы это было понятно зрителю и непонятно тому, кто вершит…
О. ВАСИЛЬЕВА: Судьбы театра.
Д. НАЗАРОВ: Иди-ка сейчас поставь «Голого короля».
К. ЛАРИНА: Я понимаю, о чем ты говоришь. Но ведь играют же «Кабаре» в Театре наций у Миронова. И они играют, а в зале сидят, извини меня, на премьере был Песков с Навкой и вот вся эта мишпуха. И они это говорили: «Боже мой, какой удар по нацизму. Как здорово». Никто же не говорит, что это про нас, правда же?
Как, помните, был спектакль «Балалайкин и компания» в театре «Современник» по Салтыкову-Щедрину, Михалкова пьеса по Салтыкову-Щедрину. И когда пришла комиссия Министерства культуры, все были в ужасе, потому что это же вообще всё просто советскую власть. А Сергей Михалков, чтоб вы понимали, дорогие друзья, не Никита, вышел на заседании худсовета и сказал: «Вы понимаете, какой это удар по царизму!» И после этого все как бы выдохнули.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да.
Д. НАЗАРОВ: Это был гениальный дядька, наголову выше своих детей.
К. ЛАРИНА: Сергей, да?
Д. НАЗАРОВ: Да. Гениальный дядька. Я бы тоже, если бы написал гимн России…
О. ВАСИЛЬЕВА: То несколько раз бы его просто переделывал.
Д. НАЗАРОВ: Да, и переделывал бы, и ногой открывал бы двери.
К. ЛАРИНА: Да, да, да. «Хочу поблагодарить Дмитрия за детство, за то, что он талантливо работал в озвучке, в частности, озвучил шефа из “Рататуя”, различных персонажей из “Утиных историй” и одну из моих любимых игр Warcraft 3».
Д. НАЗАРОВ: Warcraft.
К. ЛАРИНА: Это что такое?
Д. НАЗАРОВ: Это мы орки такие были.
К. ЛАРИНА: Я, кстати, не знала, что ты озвучивал шефа из «Рататуя». Это мой любимый мультфильм.
Д. НАЗАРОВ: Да. Гюсто – это я.
К. ЛАРИНА: Джулия Иванова пишет: «Огромное спасибо вам, дорогие и любимые Ольга и Дмитрий, за ваше творчество, за вашу позицию». Спасибо. «Вопрос Дмитрию и Ольге, – пишет Марина. – А ваша новая страна, которая вас приютила, стала для вас родной или пока нет?»
Д. НАЗАРОВ: Мы бы не ставили так вопрос – приютила. Это мы как-то вот так пришли на цепочках: «Приютите нас, пожалуйста. Мы сиротки маленькие». Нет. Мы уже 10 лет приезжаем в этот дом, в котором здесь живем. Слава богу, у нас так сложилось, у нас был этот запасной аэродром, куда нам было приземлиться, когда всё это случилось. Страна как страна со своими сложностями, со своими легкостями. Но если ты соблюдаешь закон, имеешь все положенные документы, заполняешь все декларации, то это прекрасно.
О. ВАСИЛЬЕВА: То ты становишься равноправным гражданином. Вот и всё. Но, может быть, был вопрос о том, что заменила ли нам Франция Россию? Нет, не заменила.
Д. НАЗАРОВ: Нет, конечно.
О. ВАСИЛЬЕВА: Нельзя заменить родину.
Д. НАЗАРОВ: Ну как? Смешно.
О. ВАСИЛЬЕВА: Ну просто сами задайте себе этот вопрос.
Д. НАЗАРОВ: Приютила.
О. ВАСИЛЬЕВА: Нет, ты к этому слову привязался.
К. ЛАРИНА: Ну, все время так говорят, да. Приютила. Не вкладывают никакой отрицательной коннотации.
Д. НАЗАРОВ: Приняла.
К. ЛАРИНА: Приняла.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, у Димы был французский, он прекрасно говорит, замечательно. Я отсталый персонаж.
Д. НАЗАРОВ: Но упорно учит. И я восхищаюсь, какими семимильными шагами. А это очень важно. Не надо навязывать свою жизнь. Да, да, да. Не надо навязывать французам свою русскую жизнь. Будь добр уважай местную культуру и обычаи. Да, и на вопрос «ça va?» отвечай «ça va bien, et vous?» («да, у нас всё хорошо, а у вас?»). Я первое время говорил: «Почему у вас во Франции надо всегда с улыбкой говорить “всё замечательно”, если не замечательно ни черта?» Всё равно надо говорить «замечательно». Ну, так принято. Так принято. Ну, я иногда говорю «ça va très bien» («почти хорошо»). И люди близкие спрашивают: «А что такое? А что?» А чужие говорят: «Ха, ха, ха».
О. ВАСИЛЬЕВА: Ребята, кто находится в России, кто сомневается, здесь действительно, как мы говорили всегда, как мы говорили когда-то очень уже давно, что здесь все улыбаются и все говорят «здравствуйте». И это нормально, потому что когда тебе в подъезде в Москве не говорят «здравствуйте», это для меня был нонсенс. Это был такой скрежет в моей душе от этого.
Д. НАЗАРОВ: Там хотя бы соседи, а здесь вот на парковке. В лифте обязательно все здороваются и прощаются.
О. ВАСИЛЬЕВА: Здесь везде. Мы гуляем с Индиго. Нам два раза в день с ним 15 человек, мимо которых мы проходим просто, спрашивают: «Как дела? Какая прекрасная собака», мы отвечаем: «Да, все именно так. Спасибо. И у вас пусть все будет хорошо».
К. ЛАРИНА: А Индиго-то, кстати, понимает уже по-французски?
О. ВАСИЛЬЕВА: Индиго родился во Франции.
Д. НАЗАРОВ: Он местный. Он был на некоторое время вывезен.
О. ВАСИЛЬЕВА: Вот он как раз вернулся.
К. ЛАРИНА: Вернулся на историческую родину.
Д. НАЗАРОВ: Репатриант.
К. ЛАРИНА: Да, очень много вопросов и просьб почитать стихи. Я думаю, что Дима обязательно это сделает. Во-первых, хочу сказать, что есть Ютюб-канал Дмитрия Назарова, где каждое новое свое стихотворение он обязательно публикует. Подписывайтесь, дорогие друзья. У нас есть ссылка прямая в описании. Пожалуйста, подписывайтесь и не пропустите ни одной поэтической премьеры.
Но это как раз тот случай, когда мы говорим о театре и о том, что театр должен исцелять души, как говорит Оля, и утешать, безусловно, и театр – это театр, то все-таки вот стихи, Дима, как я понимаю, это такой способ абсолютного самовыражения, такие поэтические, как я это называю, поэтические комментарии, посвященные сегодняшнему дню. Я думаю, что это такой своеобразный дневник наблюдений.
О. ВАСИЛЬЕВА: Ну, так получилось, да.
К. ЛАРИНА: Это так, это так. Пожалуйста, не пропускайте. Я думаю, что вот сейчас, если Дима нам что-нибудь прочтет, будем ему очень благодарны, тем более очень просят зрители.
Д. НАЗАРОВ: Пожалуйста. Я могу, конечно, что-то прочесть позитивное и не очень. Как вы хотите?
К. ЛАРИНА: Мы хотим что-то про сегодня, конечно. Позитивное или… Это уже не важно.
Д. НАЗАРОВ: Хорошо. Значит, тогда, наверное, немножко о нас. Тогда в сегодняшней ситуации.
Скорее примись за дело,
Чтобы виноградарь вдруг
Не стал бы виноделом.
Его страшат порой созревшие вопросы
Здоровых ягод рой, кистей многоголосья.
Их надо охранять и холить, и лелеять,
Удачно продавать вдруг вызревшую челядь.
Рожденные лозой и солнцем обнаглели,
Скопили сок и зной в округлом сытом теле,
Грозят изюмом быть бесценным и обильным.
Пришла пора валить весь урожай в давильню.
И не раздев сапог, а можно сразу прессом,
Дави их сладкий сок, мешающий прогрессу.
До капли, до конца, до косточек, до хруста
Бесстыжие сердца, расправленные чувства.
Как славно жать таких, что вечно неудобны,
Оставив только жмых на мало что пригодный.
И жмыху не дано испробовать пикантно
Роскошное вино из сока эмигрантов.
К. ЛАРИНА: Ну, на самом деле, метафора прекрасная. И она могла родиться только в этом благословенном краю, в винном.
Д. НАЗАРОВ: В винодельческом раю.
К. ЛАРИНА: Ну, еще ждем. А то сейчас закончим эфир, и очень хочется…
О. ВАСИЛЬЕВА: Я пока напомню зрителям, и там у Ксюши, наверное, где-то это висит, что очень просто приобрести билеты на наш спектакль и узнать расписание полностью всего нашего европейского тура на сайте. Простой, самый простой сайт, который можно придумать – nazarov.theater.
К. ЛАРИНА: Давайте тоже дадим ссылку у нас в описании обязательно. Хорошо. Я тоже там увидела полностью подробное расписание по городам и весям, что называется, и у вас будет возможность там действительно заранее заказать билеты на спектакль «Черт знает что». Как это переводится на французский, например?
Д. НАЗАРОВ: Dieu sait que.
К. ЛАРИНА: А это «бог знает что», получается.
О. ВАСИЛЬЕВА: Да. Ни по-французски, ни по-английски нет такого выражения. Вот какая штука-то интересная. И только в русском языке вот эта дребедень существует.
Д. НАЗАРОВ: И мата нет у них. Есть жесткие, острые слова, которые нельзя использовать в общении с людьми, но это не мат.
К. ЛАРИНА: Подожди, не читай. Сейчас тебе вопрос задам еще от нашего зрителя Хрожуса: «Добрый день. В этом году поступаю в Институт культуры. Дайте наставление молодому актеру, но только не что-то банальное по типу “верь в себя”».
О. ВАСИЛЬЕВА: Не надо поступать.
Д. НАЗАРОВ: Поступать не надо. Одумайтесь.
О. ВАСИЛЬЕВА: Актер – это плохо. Не, не, не. Просто рядом в какую-нибудь дверь, и всё будет хорошо.
К. ЛАРИНА: Спасибо. Ну, пошли дальше. Давай еще.
Д. НАЗАРОВ: Весна в лазури искупалась
Куражная, во всей красе,
И парень, солнцу улыбаясь,
Летит на заднем колесе.
Разбились голуби по парам,
Танцуя строгий контрданс.
А парень на мопеде старом
Нашел восторженный баланс.
Качнулась пальма голой девы,
Поправив ветром свой парик.
Парнишка мигом скрылся слева,
Короткий, но прелестный миг.
К. ЛАРИНА: Такие читает стихи невинные Назаров. Кажется, он такой прям поэт-лирик. Не верьте, это не так. Это не так абсолютно. Марина спрашивает: «Такие стихи нельзя просто в стол. Вы книгу издали или издадите?» Книга уже есть, да?
О. ВАСИЛЬЕВА: Первый том издан. Второй сейчас закончим. Выпустим премьеру…
Д. НАЗАРОВ: И займемся вторым томом.
О. ВАСИЛЬЕВА: И займемся книгой. В смысле вторым томом.
Д. НАЗАРОВ: Будет называться, вероятно, «Война и басни».
К. ЛАРИНА: Это очень сложная история. Это удивительно, что у тебя получилось совместить войну и басни. И вообще тут тоже был такой вопрос, почему именно поэзия нашла слова к тому, что происходит сегодня? Не родилось пока еще художественной прозы настоящей. Есть публицистика, есть музыка прямого действия, я имею в виду рэп и рок-культура, безусловно, и вдруг поэзия. Вдруг поэзия зазвучала именно в это время войны и нашла слова, как это объяснить.
Д. НАЗАРОВ: Любовь к этому жанру самовыражения мне привила мама, царствие ей небесное. Но я не до конца понимал силу ловко рифмованного слова. У меня есть товарищ, Максим его зовут, с ним периодически мы схлестываемся на фоне боления. Он динамовец, я спартаковец. И вот мы когда исчерпываем аргументы в прозе, я ему пишу что-то резкое про него и его «Динамо» в стихах. И ему уже сложно ответить. Потому что эта сила, если она правильно сформулирована и организована, бьет наповал. Поначалу он пытался немножко сопротивляться тоже в рифму, иногда удачно, иногда нет, потом сдался. И я понял, что вот так разговаривать, нежели просто с трибуны говорящей головой прозой с тем или другим набором… Время показывает. Ты не мне покажи, а Ксении.
К. ЛАРИНА: Что, пора? Сейчас закончим.
О. ВАСИЛЬЕВА: Нам с вами так хорошо. Но у нас немножко расписан…
К. ЛАРИНА: Оля, а ты читаешь Димины стихи со сцены?
О. ВАСИЛЬЕВА: Да, конечно. А что же мне читать-то? Я-то не пишу. Я-то себе цену знаю. Конечно, читаю, безусловно.
К. ЛАРИНА: Ну давайте тогда финальное, Дим.
Д. НАЗАРОВ: Финальное?
К. ЛАРИНА: Да.
Д. НАЗАРОВ: Мы идем на посадку.
Окончен полет.
Путешествие было недолгим.
Там, куда мы летим,
Ничего нас не ждет.
Только символы – водка да Волга.
Начиналось красиво:
Пилот обещал жить по средствам.
И мы полетели.
Но никто в самолете Ковчеги не знал.
Средства были, но не было цели.
Были пары и твари душевных калек.
Остальные оформились строем.
Командир собирал нас, как в Ноев Ковчег.
Правда, сам оказался не Ноем.
И на лике Господнем
Проси, не проси,
Ни единый не дернется мускул.
Очень трудно садиться в горах без шасси
Если нет вертикального спуска.
Кто-то, прыгнув, разбился,
А кто-то взлетел, обретя неожиданно крылья.
И на скалах бесчисленность сломанных тел
Тех, кто Ною себя подарили.
А помощники Ноя нестройной гурьбой,
Накопившись в хвосте самолета,
Прихватив парашюты, довольны собой,
Вылетают козлиным полетом.
К. ЛАРИНА: Дорогие друзья, во-первых, я желаю вам ни пуха, чтобы у вас всё получилось.
О. ВАСИЛЬЕВА: К черту!
К. ЛАРИНА: Во-вторых, напомню, что по ссылке, которая у нас опубликована под этим видео, вы можете найти полное расписание гастрольного тура спектакля «Черт знает что» или по-французски «Бог знает что». Хотя другой смысл. Удивительно, конечно, да. Дмитрий Назаров, Ольга Васильева. «Спасибо за замечательных, чудесных гостей», – пишет нам наш зритель. Тут еще были вопросы. Самые лучшие пожелания пишут. «Замечательные, талантливые, порядочные и смелые». Спасибо вам, дорогие друзья, за эти оценки.
Я хочу напомнить, что мы остаемся в записанном виде. «Привет из Софии. Были на концерте. Огромное спасибо», – пишет наш зритель тоже. Вы можете писать комментарии. Если какие-то вопросы будут к Диме и Оле, я им все отправлю. У них есть свои социальные сети и возможность общаться с вами. Спасибо вам, дорогие друзья. Спасибо, Дима. Спасибо, Оля. Спасибо, Индиго.
Д. НАЗАРОВ: Спасибо, Ксения.
О. ВАСИЛЬЕВА: Спасибо большое.
К. ЛАРИНА: До встречи. Всегда рада вас видеть. Спасибо. Счастливо.
Д. НАЗАРОВ: Пока.