Российское государство максимально расширяет понятие «экстремистской деятельности»
Новая концепция – отражение попыток политического режима, забывшего что такое права человека, – удержать власть любой ценой. Именно через эту призму необходимо рассматривать проект концепции “противодействия экстремизму в Российской Федерации”. Согласно тексту концепции российское государство максимально расширяет понятие “экстремистской деятельности”, наполняя его не только террористическими организациями, но и критиками современной власти, которые не совершают насильственных преступлений, а высказывают свое мнение о необходимости возврата демократии в Россию и смену власти мирным путем – например, через выборы. Так, концепция предлагает относить к экстремистской деятельности активности национальных движений о деколонизации (пункт 22), организаторов и участников “несогласованных публичных мероприятий” (пункт 20). Такая деятельность объявляется российскими властями незаконной. Однако власти уже давно используют закон не для того, чтобы развивать демократию, сменяемость власти и обеспечения прав человека.
Именно поэтому те понятия, которые включены в концепцию, могут сами по себе быть идеально прописанными с точки зрения права, но возникает вопрос – как они будут использоваться?
Для современной власти федеральный закон “О профилактике экстремистской деятельности”, принятый почти 22 года назад (25 июля 2002 года) – это инструмент, которым она пользуется в том числе для расправы с политическими оппонентами и уничтожения гражданского общества в стане.
Например, за последние 3 года российские суды на основе законодательства об экстремизме объявили экстремистскими “Штабы Навального”, ФБК, Международное общественное движение ЛГБТ, движения “Я/МЫ Фургал” и десятки других. После этого в России были возбуждены сотни уголовных дел, по многим из которых люди приговорены к реальному лишению свободы.
Понятие “ксенофобия”, которому дано определение в концепции, отражает смысл явления и не вызывает серьезных вопросов к формулировке.
В то же время понятие “русофобия” транслирует имперскость современной российской власти, по сути ставя русский язык и культуру выше десятков других языков и культур людей различных национальностей, проживающих в России. То, как сформулировано определение, не отвечает требованиям к “качеству правовой нормы”, так как оно содержит в себе оценочные понятия (неприязненное, предвзятое, враждебное отношение), которые на практике могут толковаться правоохранительными органами максимально широко и в зависимости от политического вектора в стране. Кроме того, сами по себе “дискриминационные действия” не могут существовать в вакууме, дискриминация всегда устанавливает необоснованное ограничение прав и возможностей людей в зависимости от принадлежности к социальной группе – по национальности, языку, религии, гендеру, гендерной идентичности, сексуальной ориентации или иных. В проектируемой норме такое основание дискриминации отсутствует. Это означает, что использование правоохранительными органами понятия “русофобия” на практике не будет ничем ограничено и позволит российским правоохранительным органам использовать его произвольно, привлекая людей за нарушения законодательства об экстремизме к административной и (или) уголовной ответственности.