Пропаганда про срочников: молодёжь должна воевать
Журналисты The Washington Post побывали в пункте временного содержания российских военных, взятых в плен в Курской области. По их словам, только через этот пункт прошли около 320 человек, примерно 250 из них — солдаты-срочники. Многие пишут, что молодым людям повезло, но здесь всё-таки важно уточнить: им повезло, потому что они не погибли или не пропали без вести. Оказаться в заключении во власти иностранного государства, на которое напала твоя страна — это не везение.
Новость про 250 молодых россиян, чьи жизнь и здоровье находятся в полной зависимости от чужой политической воли, такая новость, по идее, в России должна быть центральной. Об этом должны говорить все от центральных телеканалов до региональных радиостанций.
Кто заявляет, что призывники ещё дети – не так уж далеки от истины. По закону в России до 21 года нельзя и депутатом избираться в Госдуму, даже некоторые категории водительских удостоверений в нашей стране не выдают до 21. Государство считает, что в 18 или 19 лет гражданину ещё рано водить троллейбус или трамвая, однако, согласно государственной пропаганде, уже не рано участвовать в войне.
8 мая 22 года, обращаясь к российским женщинам, Путин сделал заявление, сформулированное вроде как очень чётко и однозначно, так что иначе его и не трактуешь.
«Подчеркну, в боевых действиях не участвуют и не будут участвовать солдаты, проходящие срочную службу».
Но со временем он стал корректировать свою позицию. Вот что он говорил уже 13 июля 23 года на встрече с военблогерами.
«Теперь срочники. Значит, как и говорилось раньше, их в зону проведения специальной военной операции, она проходит по Новороссии и Донбассу, как мы говорили, что мы их туда не планируем направлять, так и сейчас обстоит. Но в Белгородской области, Курской, на тех территориях, где вооружённые силы традиционно стоят, обеспечивают безопасность, конечно, они присутствуют, и, значит, в случае угрозы они должны выполнять священный долг перед родиной и защищать отечество».
Путин не то, чтобы прямо дезавуировал собственное заявление, но стал вносить в него уточнения. Этот зазор между позициями Путина, высказанными между весной 22 и летом 23 года, вовсю используют пропагандисты. Ещё в помине не было курской операции ВСУ, когда они начали доказывать: мол, жизнь парней переоценена, а смерть в бою — это их предназначение. Так, мол, мальчики становятся мужчинами.
«Мы преувеличиваем значение жизни. Люди, особенно мужики, всегда рождались и воспитывались с единственной мыслью: главная доблесть, главная цель мужика, как меня учили с 17 лет — это отдать жизнь за родину, величайшее счастье. Я говорил и буду говорить: погибнуть за родину, не умереть затхло в кладовке где-нибудь или на кровати, а погибнуть в бою».
«Нет высшей доблести и счастья для мужчины, чем жизнь отдать за родину, за товарищей своих. Я верю, что многие этого не понимают. Для них нет лучшей доблести, чем нажраться, допиться до цирроза печени и сдохнуть, обсираясь».
Помимо Путина, в России есть люди, которые давно готовили для этого идеологическую почву, для отправки срочников на фронт. Есть категория спикеров, которые не следуют генеральной линии партии, а умудряются её обгонять. Один из примеров тут — это человек, ставший популярным как переводчик и актёр озвучивания, Дмитрий Пучков, он же Гоблин. Ещё осенью 22 года он сделал громкое заявление на радио «Комсомольская правда», потом оно несколько подзабылось. Я хотел бы напомнить и дать цитату целиком. Вот прямо минуту с лишним. Реплика Пучкова тогда настолько обогнала своё время, что стоило привести цитату, как его слушатели сразу начинали объяснять, мол, слова Гоблина преподносятся предвзято, вырываются из контекста. Ну давайте посмотрим.
«Придётся делать нормальную народную армию, в которой надо служить каждому, кто пригоден, конечно, и служить по 2 года минимум, а на флоте 3, потому что за меньшее время обучиться нельзя, а дальше окажется, что этих солдат, которые обучились, 18-летних, надо отправлять на фронт, чтобы они участвовали в боевых действиях. Не 40-летних мужиков призывать, у которых высшее образование, бизнес, жена, трое детей и чё-то там, гибель которых на фронте вызовет необходимость платить пенсию жене, платить детям и прочее, прочее — а вот 18-летних пацанов.
Как бы это цинично ни звучало, их придётся отправлять, и от этого не деться никуда. Все эти рассказы о том, что эти люди прошли горячие точки, воевали — вы, граждане, хорошо представляете, на что похож российский мужчина физически уже в 40 лет? Или там в 50? Как он там, может бегать, может прыгать, спать на холодной земле, чё у него с простатой, что у него с почками от постоянного употребления алкоголя? Он вам что, какой-то монстр? Нет. Дети должны идти в армию, служить в армии два года и участвовать в боевых действиях».
Сам Пучков старше 60 лет, не попадает ни под какие мобилизации, а на фронте может оказаться разве что добровольцем. То есть, не получится обвинить Гоблина в том, что он хочет обезопаситься и отправить на фронт вместо себя молодёжь. Но среди его лояльной аудитории много мужчин 40-50 лет, они долгое время тяготились очевидным противоречием: с одной стороны, хочется завоевать другую страну, не знаю, почему хочется, но им почему-то хочется. С другой, совершенно неохота участвовать в этом мероприятии лично. Ну, а как призывать других к войне, если не собираешься воевать сам? Противоречие. Тут появляется лидер мнений, который устраняет такие противоречия в умах провоенной аудитории. Вы, говорит Гоблин, как раз должны не вставая с дивана призывать на фронт молодёжь. Нет тут, мол, никакого цинизма и неоднозначности, говорит он. Просто у каждого своё место, у вас на диване, а у молодых — на войне.
Очевидно, не у всех зрителей Пучкова есть совершеннолетние дети, а у кого-то есть, но дочери. И их отцам лидер мнений объяснил, почему посылать чужих сыновей на убой не зазорно, а правильно, и даже, мол, рационально.
Другой пример рационализации предлагает уже не энтузиаст, а профессионал от пропаганды Владимир Соловьёв. Это февраль 23.
«Страна воюет с НАТО. Нам поставлен очевидный и понятный выбор экзистенциальный, мы либо будем жить, либо мы будем уничтожены и как страна, и как этнос, и как историческая общность, и как носители русского языка и русской культуры. Мы каждые полгода демобилизуем по 100 тысяч людей, которых год обучали. Кстати, вопрос, чему и как».
Каждому человеку вполне очевидно, что 18-19-летние юноши — это будущее страны. Даже в Украине, которая ведёт войну за сохранение собственной государственности против значительно превосходящей армии противника, даже там призыв на военную службу и вовсе приостановили на время войны. Так как внушить россиянам идею, что наша страна и целая гражданская нация должны рискнуть своим существованием? Единственный способ — попытаться объяснить, что риск оправдан, нарисовать такую картину мира, в которой нация в любом случае находится под угрозой исчезновения, а раз так, говорят Соловьёв и его коллеги по «Соловьёв.live», принести в жертву значимую часть молодёжи разумно. Если на нас напал враг, который намерен нас убить, лишить национальной идентичности, если ситуация пан или пропал, отбиваться надо любой ценой, даже ценой детей — вот что они говорят.
Сейчас, когда война была перенесена на территорию России, у пропаганды появился недостающий аргумент. Враг идёт по нашей земле, а значит, пропагандисты были правы, и теперь родина вынуждена отправить своих сынов под пули, снаряды и бомбы.
«Ну всегда на войнах молодые. Ну у нас сейчас, я всё понимаю, политическая обстановка, вечная боязнь где-то что-то. Но сколько ребят, которые сейчас проходят срочную службу, говорят: „Ну слушайте, ну дайте повоевать“».
Третий способ нормализации прямо сейчас предлагает генерал-депутат Гурулёв. Он апеллирует к традиции, дескать, в афганскую войну и первую чеченскую страна вела войну солдатами-срочниками. Мол, так было прежде, а значит, это нормально. Правда, депутат-генерал обходит стороной, как минимум, одно важное обстоятельство: из Афганистана страна вышла, так и не добившись за 10 лет достижения абстрактных целей политического руководства. Некий интернациональный долг солдаты, может, и выполнили, но ничего путного для страны не навоевали. А 15 тысяч гробов, вернувшихся из Афганистана в Союз, стали катализатором процесса распада государства. Первую чеченскую же Россия и вовсе проиграла, так что логика у Гурулёва как-то страдает. Даже если не учитывать, что практики из прошлого не всегда являются правильными.
Перед самым выходом нашего ролика появилась публикация с цитатой Апти Алаудинова. Один из самых медийных чеченских и в принципе российских командиров. Вот что он сказал:
«Друзья, а если ваши дети 18-летние, уже находящиеся в Министерстве обороны, они являются служащими, они должны защищать своё отечество, да, и так далее, но противник, и когда он находится на нашей территории, у меня вообще встаёт к вам один вопрос: а зачем вы и ваши дети нужны этой стране?»
Сложно сказать наверняка, было ли такое заявление на 100% персональной инициативой Алаудинова, не согласованной с начальством или же власти осознанно дали спикеру добро, чтобы посмотреть на реакцию. Факт в том, что уже почти 2 года пропаганда прогревает аудиторию на тему отправки на фронт военнослужащих по призыву, срочников, и сейчас, похоже, начинается новый этап такого прогрева.
Далее, это касается темы молодёжи на войне уже довольно косвенно, но не могу не прокомментировать обращение некоего петербургского ветерана, который призывает к участию в боевых действиях мирных жителей Курской области, его вчера многие пропагандисты постили.
«Так, хочется обратиться к мужскому населению Курска, вы там чё, вообще, бля, края перепутали, вы куда уезжаете, родные? Если, блядь, у нас все мужики будут включать заднюю и уезжать из городов, на которые будут наноситься удары, блядь, и так далее, что вообще будет? Вы чё творите? Вы не можете взять оружие в руки? Тогда возьмите лопаты, блядь, копайте пацанам окопы. Я не знаю, развозите питание, блядь. Куда вы уезжаете? Отдайте машины, блядь, свои пацанам, которые, сука, сейчас будут класть жизни свои, блядь, за то, чтобы отбить Курск. Дайте им гражданские тачки, чтобы они могли передвигаться на них хотя бы».
Характерно, что автор не только призывает людей жертвовать жизнью, но и подставлять соседей. Дело в том, что военные, разъезжающие на гражданских машинах, побуждают противника бить по всем транспортным средствам без разбора. Но, признаюсь, меня как-то больше обратила моё внимание следующая вот часть этого обращения.
«Я не знаю, у нас в Петербурге сообщество наших ветеранов всё на нервах сидит и думает, как бы им взять оружие и поехать, как бы договориться, чтобы разрешили».
По всей стране развешаны плакаты, призывающие записаться на службу по контракту, а человек прямо ломает голову, как бы ему легально оказаться на войне. Главное, не показывайте ему, пусть дальше голову ломает.
Что же касается тех, кто эвакуируется из Курской области, кто увозит свои семьи и уезжает сам — все эти люди огромные молодцы. Это единственно правильное решение. Оно настолько очевидное, что нужно сильно надругаться над здравым смыслом, чтобы уезжающих хоть в чём-то обвинять, и тем более призывать их голыми руками, ну или с одной лопатой защищать родину.
Войну начал Путин, он же в любой момент может её закончить, и тогда армии спокойно уйдут с территории обеих стран. Война началась, так-то, не с оккупации Курской области, а с входа войск в Украину с восьми направлений и с попытки взять Киев. Дальше боевые действия развиваются уже в логике войны. Противоположная сторона — не груша для битья, она принимает ответные меры, иногда меры прямо симметричные. Российское руководство в любой момент времени может завершить войну.
Более того, когда-нибудь оно её завершит, и лучшее, что россияне могут сделать для России — это дожить до этого момента невредимыми. Родина — не жопа президента, а граждане, так что эвакуируйтесь, если вы находитесь в опасности, помогайте соседям и не стесняйтесь просить помощи с размещением. Напомню, что у нашей команды есть проект «Разместим», где люди со всей России бесплатно предлагают жильё для тех, кто покидает зону боевых действий.
Пока система присматривается к настроениям в обществе и решает, можно ли отправить в бой призывников, остаётся неизвестна судьба нескольких десятков срочников, которые уже находились в Курской области в момент вторжения. Их родители обращаются в СМИ, порою даже в украинские, создают чаты в «Телеграме» и «Вотсапе» для обмена информацией. К сожалению, далеко не все пропавшие без вести со временем обнаруживаются в украинском плену или российских госпиталях. Прямо сейчас в интернете публикуются новые некрологи. Отличительная особенность этих некрологов — это возраст погибших. Мне в этом году исполняется 40 лет, они более, чем в два раза младше меня. Боюсь, таких некрологов будет становиться только больше. Когда был только потоплен крейсер «Москва» с матросами срочной службы на борту, Первый канал поначалу заявлял о том, что на корабле никто не погиб.
«Потерь среди членов экипажа ракетного крейсера «Москва» нет, все моряки были вовремя эвакуированы».
Со временем же стали появляться не только некрологи, но даже мемориальные доски. Я часто вижу в комментариях такие рассуждения, что вместо этих ребят стоило отправить на фронт сыновей пропагандистов и высших кремлёвских чиновников. Мне такие слова совершенно не близки. Ничьих вообще детей нельзя отправлять на бессмысленную войну, даже разговоров об этом в нашей стране быть не должно. Даже таким людоедам как Соловьёв не нужно отвечать в духе, мол, своего сына отправь на смерть. Дети не должны умирать раньше своих родителей, нужно в принципе отказаться от подобной логики. Отстаивать каждого, никого не позволить убить.
Сейчас будущее России действительно под угрозой, но угроза эта не с фронта, а из тыла. Власти всерьёз обдумывают решение об убийстве молодых российских мужчин, вчерашних старшеклассников, фактически детей. Руки у Кремля в отношении призывников чешутся уже давно, с позапрошлого года система по миллиметру отодвигала границы дозволенного по отношению к срочникам. Одновременно не раз и не два официоз вбрасывал в инфополе идею вообще не церемониться и массово отправить их в бой. Тезис вбрасывался, но по реакции власть понимала: нельзя пока. Сейчас власти снова зондируют почву, давая слово депутату Гурулёву.
Ни в коем случае нельзя дать руководству подумать, что время пришло, что от перемещений на фронте что-то поменялось в общественном сознании в отношении срочников. У госпропаганды есть одна неочевидная функция: она работает как радиолокатор, запускает радиосигнал и смотрит, как он отразится. И сегодня ответная реакция должна быть чёткой: детей не трожь. Если мать или отец потеряют 18-летнего сына, а одного такого родителя должен быть миллион граждан, которые независимо от возраста, политических взглядов и желания заводить семью, скажут: руки прочь от детей. Скажут с осознанием, что чужих детей не бывает, что чужих детей не бывает, что от судьбы российской молодёжи напрямую зависит жизнь каждого россиянина.
В конце повторю жизненно важную информацию: системе сейчас выгоднее всего сначала перевести срочников в разряд добровольцев-контрактников, уже после этого направить в мясной штурм. Кроме прямого принуждения, используется уловка: кто-то из командиров может пообещать золотые горы и тёпленькое местечко при штабе. Эти, когда надо, умеют прикинуться лучшими друзьями, по-доброму улыбаться, глядя в глаза. Другие будут объяснять, мол, ты в любом случае будешь послан в бой, решение, дескать, уже принято, но если подпишешь контракт — то хотя бы деньги получишь. Командиры будут рассказывать о преимуществах краткосрочных контрактов, но не уведомят, что абсолютно любой контракт продлевается автоматически, разорвать его невозможно никак, и нет такого числа ранений, после которого тебя отпустят домой. В штурмы идут даже инвалиды, если они ещё вообще могут держаться на ногах.
Если кто-то из ваших знакомых служит в армии, обязательно им объясните. Бывают, конечно, случаи, когда к подписанию контракта принуждают физическим насилием, тогда выстоять очень тяжело. Однако, основной метод вербовки — это угрозы, манипуляции и обман. Ни в коем разе нельзя поддаваться ни тому, ни другому, ни третьему. Ни в коем случае нельзя подписывать сейчас контракт с вооружёнными силами. До завтра!