Почему бы Шлосбергу не помолчать
Очень точно написал Виктор Шендерович об очередном воззвании-завывании Льва Шлосберга, полном лицемерия, демагогии и пошлости. В трусости, заметим, Шендерович его не обвиняет. И я обвинять в трусости не стану: человек живет в зоне террора, под постоянным надсмотром и давлением, под смертельной угрозой, и тут никто не вправе требовать от него героизма.
Но вопрос “зачем” – несомненно, возникает. Зачем Шлосберг пишет эти тексты? Кому он их адресует? Как представляет себе их читателя? И кто для него – главный читатель этих текстов? Об этом не думать нельзя.
И внятного объяснения, почему бы ему, Льву Шлосбергу, просто не помолчать в условиях, когда он не хочет становиться героем-мучеником и никто не вправе требовать от него геройства и мученичества, – этого объяснения Лев Шлосберг не дает.
А я сам для себя эту неспособность промолчать объясняю просто: хочется славы. Ну, или хотя бы хочется, чтобы внимание публики к собственной персоне не пропадало, чтоб не забывали, чтоб не теряли из виду. На вид ему хочется. На сцену, под софиты. И ради поддержания этой привычной известности он готов вот такое завывать публично.
Все-таки известность – тяжелый наркотик. Вызывает мучительное привыкание. С него просто так не слезешь. Лев Шлосберг и не слезает.
В тексте Шендеровича проскакивает замечательное упоминание “дательного падежа”, во вполне практическом, грамматическом смысле. Но мне кажется, что вот этим определением – “дательный падеж” (или, чтоб быть совсем точным, “дательный падёж”) многое можно описать и даже объяснить в данном случае. У этого термина появляется интересное и очень точное содержание. Действитеельно: есть такие бывшие политики, которые упали и дали. Самым пошлым, жалким образом.