Письмо Илье Яшину
Дорогой Илья,
и я, и множество моих друзей счастливы, что Вы, и другие прекрасные люди оказались на свободе.
Я только что посмотрела Ваш разговор с Юрием Дудем и нахожусь под сильнейшим впечатлением. Вы говорили вещи, о которых я постоянно думаю, и я бы хотела прежде всего поблагодарить Вас за то, что Вы сказали.
Во-первых, поражает и восхищает, насколько весь разговор с начала до конца был пронизан добротой и любовью. Можно возразить, что всё это сентиментальные рассуждения, не слишком связанные с нашей мрачной реальностью. Но доброта и любовь имеют первостепенное значение для всей нашей жизни.
Доброта и любовь слышны и в том, как Вы говорите о своих родителях, и в том, как рассказываете об общении с людьми в тюрьме. Даже на вопрос о сотрудниках ФСИН, Вы прежде всего говорите, что это несчастные люди. Представляю, сколько людей на Вас за это накинулось — а ведь Вы попали в самую точку. И главное — Вы во всех видите людей: в зэках и в охранниках, в тех, кто мыслит как Вы, и в тех, кто видит мир по-другому. И это такая невероятная редкость сегодня, когда мы только и делаем, что предъявляем друг другу обвинения.
Другая вещь, которая меня очень обрадовала: Вы прежде всего говорите об объединении, а не о том, что надо «решительно размежеваться». Такая простая мысль: оппозиции надо объединиться ради достижения самых главных целей — об этом мы сегодня почти забыли, а Вы напоминаете. Уже за одно это спасибо огромное!
А еще Вы говорите, что хотели бы преодолеть раскол, посеянный Путиным в нашем обществе. И это мне кажется тоже одной из самых актуальных задач. Общество расколото, друзья стали врагами, семьи разорваны, человеческие связи рушатся.
То, что Вы готовы разговаривать со всеми, то, что Вы хотите воспитывать наше несчастное общество, а не просто оскорблять тех, кто думает не так, как мы, кто ослеплен пропагандой, — это невероятно обнадеживает.
То, что Вы хотите бороться за освобождение политзаключенных, тоже о многом говорит. Есть имена, которые на слуху, а есть те, о ком никто не знает. Ужасная судьба Павла Кушнира тому пример. Срабатывает психологический механизм защиты: когда я вижу в новостях, что где-то на Дальнем Востоке ещё кому-то дали срок, у меня уже не хватает душевных сил, чтобы вчитываться. Если Вы будете серьёзно заниматься борьбой за освобождение невинно арестованных, это будет огромное дело — и, кстати, оно может многих из нас объединить.
Наверное, Ваше желание объехать те города, где Вам выражали поддержку, вызвано простым чувством благодарности. Но это тоже путь к возможному объединению. Я за последние годы испытала странное раздвоение — соцсети полны злобы, я заболеваю, когда захожу туда. А потом прихожу читать лекцию, — и вижу людей, задающих нормальные вопросы, думающих, сомневающихся.
Я вижу на своих лекциях и тех, кто уехал совсем недавно, и тех, кто уже давно за границей. Россиян, украинцев, беларусов, и тех, кто живет в России, а в Европу приехал ненадолго, — и они прекрасно способны к разговору. Если Вы сможете сделать хотя бы несколько шагов к объединению — или, скажем так, к сближению разных групп «релокантов», а еще важнее, — уехавших и оставшихся, — то это будет великим завоеванием.
И наконец, когда Вы заговорили о том, что хотели бы представлять своё поколение, то я испытала огромную радость. Вы — ровесник моих детей и многих моих выпускников. Это те люди, чье детство пришлось на перестройку, с её надеждой на перемены, чья молодость проходила в, может, и лихие, но свободные девяностые. Кто помнит Россию уже без коммунистов, но еще без Путина, — и этим вы сильно отличаетесь и от моего поколения, и от тех, кто пришел позже.
Илья, сегодня, когда кажется, что впереди только мрак, Ваши слова дают огромную силу. Надеюсь, за ними последуют и дела.
Очень хочется действовать вместе с Вами и Вам помогать — пожалуйста, помните об этом.