Тамара Эйдельман

Иногда я думаю, что это было наказание Ильичу за то, что он сделал с Россией. А иногда, наоборот, что это наказание нашей стране — сохранять в самом центре страшную гробницу с незахороненным покойником — как язву, которая вечно разъедает российскую жизнь…

В истории уайтчепельских убийств, как в капле воды (или крови?), отразились многочисленные тогдашние проблемы — ужасающее положение женщин, почти поголовное пьянство, ксенофобия, неэффективность полиции и многое другое…

Суть экспериментального режима заключается в том, что мигранты, живущие в Москве и Московской области, должны теперь установить приложение «Амина», которое будет отслеживать их перемещения. Я даже не говорю о том, как сама эта идея омерзительна и унизительна для людей, приехавших в Россию, чтобы выполнять ту работу, от которой отказываются россияне. Да неважно, просто — как эта идея омерзительна и унизительна. Но ведь совершенно ясно, что испробовав её на бесправных мигрантах, можно будет и на всех распространить…

Люди вообще-то искали здесь не только следы метеорита или космического корабля. Они искали ответы на волновавшие их вопросы, искали убежища от окружающей действительности, которая подчас оказывалась куда страшнее, чем тучи комаров, искали таких человеческих отношений, которых им не хватало в обычной жизни…

В любой культуре — русской, украинской, английской, французской — намешаны разные вещи, и когда русскую культуру пытаются скопом «отменять», то я знаю, что это невозможно, и понимаю, что это бессмысленно…

А кто-то ведь поверит, кто-то примет какие-то дикие измышления за данность и будет с этим жить – опасаясь коллективного запада, пребывая в очень удобном для жизни убеждении, что иностранные языки учить не надо, что изучать огромный и очень разнообразный мир не надо – что ДУМАТЬ НЕ НАДО…

Но есть ощущение, что Путин и Трамп тоже отправляются в некое почти марсианское путешествие. Не случайно Сергея Лаврова уже сфотографировали прибывшим в Анкоридж в свитере с надписью «СССР» — тоже признак какой-то воображаемой вселенной, в которой живут эти люди, полетевшие в далекую северную землю, чтобы решить судьбу Украины, России, да, в общем-то, и всего мира…

Мединский — плоть от плоти нынешней власти, и если мы не хотим, чтобы мы сами, наши близкие, знакомые, друзья, поддавались давлению этой власти, то надо понимать, как работают ее зловредные механизмы…

Когда закончится война? Этот вопрос задают сегодня люди в Украине и России, в Израиле и Газе, в Иране, в Судане… Войны идут и идут, и, вообще-то, нормальные люди, кем бы они ни были, мечтают о том времени, когда наступит мир. Но бывают люди, застрявшие в войне, завязшие в ней и неспособные остановиться…

Никсон делал — может быть, менее умело и менее резко — то, что сегодня делает Трамп — подчинял себе те институты, которые должны были действовать сами по себе, ставил на разнообразные посты людей, служивших не государству и не стране, а президенту, окружил себя близкими помощниками, которые приобрели власть большую, чем те, кто имел на нее законное право…

Я, как историк, просто физически ощущаю некие «исторические излучения». Один тектонический сдвиг следует за другим. Прежний мир уходит в прошлое, а новый только зарождается. Как долго он будет формироваться? Каким он станет? Я не берусь ничего предсказывать, но вижу, как несколько важнейших тенденций существования мира привели нас в ту точку, где мы находимся сегодня. И совершенно ясно: дальше всё будет другим…

Удары Израиля, безусловно, отбросили иранский ядерный проект далеко назад, но обеспечили ли они безопасность в долгой перспективе? Кто знает, может быть нынешние страшные времена подтолкнут мир к новым идеям и новым решениям?..

Я всей душой верю, что есть выход. Что можно придумать другие рычаги, иной способ воздействия, другой путь. Потому что выбор между бесплодной дипломатией и разрушительной военной машиной — это не выбор. Это ловушка…

Здесь национализм не принимает агрессивных форм, как это было практически во всех государствах, появившихся на карте Европы в ХХ веке. Здесь, на перекрестке культур и языков, сформировалась замечательная гуманистическая литература, здесь, как бы ни зверствовал Лукашенко, есть стремление обратиться к своим корням, сочетающееся с прекрасной открытостью миру…

И вы, наверное, понимаете, почему я пишу этот текст в день рождения Алексея Навального. В тот день, который он должен был бы отмечать — в Берлине со своей семьей и сторонниками, а ещё лучше — в Москве, в Кремле…