Об уничтожении путинизма
Я в последнее время довольно внимательно и не без удовольствия читаю Александра Морозова. Он нашел очень удачный формат препарирования нашей мутной действительности через четкую постановку вопросов и обозначение каскадов дилемм, которые возникают при попытке ответить на эти вопросы. Даже если я не согласен с некоторыми ответами, я практически всегда согласен с вопросами.
Одна из последних обозначенных им дилемм: уничтожение путинизма возможно только через бескомпромиссную победу Украины, что требует продолжения кровавой и, по всей видимости, малоперспективной для Украины и альянса войны, а достижение мира на условиях компромисса с Путиным позволяет тоталитарному режиму выскользнуть из западни, что лишает смысла существование оппозиции в эмиграции, которой не удастся въехать в Россию на белом коне.
Это честный и спокойный срез того раздрая в среде оппозиционно настроенных к Путину интеллектуалов, которых смена администрации в Вашингтоне вывела из зоны морального и политического комфорта. Это нерешаемое уравнение, на мой сугубо субъективный взгляд, становится, однако, решаемым, если вычеркнуть из него эгоизм и амбиции поколения, которое в силу возраста и положения (в том числе территориального) хотело получить победу над путинизмом «по тарифу „Джинс“» — то есть все и сразу.
Конечно, поражение Путина означало бы быстрое и наименее затратное для нынешней оппозиции падение режима (мне руку поднял рефери, которой я не бил). Но для меня из этого не вытекает автоматически, что компромисс с Путиным ради прекращения войны, которая все меньше обещает быть победоносной для Украины и альянса, ведет к стабилизации путинского режима. Отнюдь, возвращение к мирной жизни таит в себе огромные риски для этого режима, в чем его архитекторы отдают себе отчет. Недаром некоторые из них годами воспевали войну как единственный инструмент самосохранения.
Переход к мирной жизни означает для Кремля и переход к старой политической повестке, в которой доминирующую роль будет играть социальная несправедливость, коррупция и бедность — то есть к той самой повестке, в которой режим был не особо силен уже в начале десятых. К тому же она будет «утяжелена» социально-политическими проблемами, вызванными последствиями трехлетней войны. Эта повестка рано или поздно доест Путина. Пусть не так стремительно, как поражение в войне, но зато с меньшими рисками сходу вывалиться в острую фазу гражданской войны.
Конечно, правильным было бы немедленное и справедливое возмездие за совершенные преступления. Но в истории нередки случаи, когда справедливости приходится ждать долго. Почти наверняка на этот раз ожидание не растянется на 70 лет и ограничится одним поколенческим шагом. Это, возможно, обрекает на политическое вымирание нынешнее поколение борцов с режимом, которые застрянут в эмиграции, но вряд ли Россию можно удивить еще одной генерацией «лишних людей». Их личный кризис не надо путать с кризисом революционно-демократического движения, которое развивается своим чередом, но не по тем лекалам, которые ранее представлялись и самыми вероятными, и самыми желательными.
Путинский режим обречен не потому, что он обязан проиграть одну конкретно взятую войну, а потому, что он антиисторичен. А вот кто станет бенефициаром его падения — это уже второй вопрос. Поражение режима в войне сразу привело бы к власти радикальные силы (не обязательно, кстати, демократические). Компромисс с Путиным, скорее всего, окажется поначалу полезным «вторым ученикам», которые и начнут плавный демонтаж режима. Это более долгий и запутанный путь, но и он выводит к Храму.