Это страшный порядок и ничего нормального в этом нет
Журналисту Wall Street Journal Эвану Гершковичу дали сегодня 16 лет колонии строгого режима по статье, пик актуальности которой пришелся на вторую половину советских 1930-х: шпионаж.
Суд над Гершковичем шёл в закрытом режиме, подробностей не узнать.
Журналистов пустили на приговор: 16 лет, год Гершкович уже провел в СИЗО, значит, на год меньше. От этого не менее жутко.
Шестнадцать лет ни за что, за профессиональную деятельность.
Два года назад за свою профессиональную деятельность журналист Иван Сафронов получил 22 года; сегодня он прислал из колонии письмо с благодарностью за поддержку.
У Гершковича, кстати, домашнее имя тоже Ваня, Иван.
Его родители — советские эмигранты безнадёжных семидесятых. Мама из Ленинграда, отец из Одессы, ученые. Они назвали сына Иваном и вырастили в любви к родине, языку, культуре. Думаю, происхождение было немаловажной причиной того, что Эван приехал работать в Россию и остался тут жить. Как и в многих других случаях любовь с Россией у него оказалась невзаимный.
Разговоры про то, что Эваном пополнили обменный фонд и что нужен был приговор, чтобы начать процесс обмена и всё такое, мне кажутся манипуляцией, нечестной и опасной нормализацией процесса. То есть, если обменный фонд, так значит все ок, ничего необычного? А год в СИЗО? А кто может гарантировать, что с этапом все будет нормально? А вину признавать как будут заставлять?
И вообще, это что теперь в порядке вещей, что ради какого-то умозрительного и никем как следует не подтвержденного обмена невиновный человек должен год сидеть в СИЗО и не видеть ни родных, ни света белого.
То есть, да. Это теперь в порядке вещей. Но это страшный порядок и ничего нормального в этом нет.