Дискуссия без скандала – как свадьба без драки
Обсуждение фильма «Предатели» получилось интереснее самого фильма. И это не удивительно.
С одной стороны, мы плохо понимаем девяностые. С другой – фильм придал обсуждению скандальность. У нас ведь дискуссия без скандала – как свадьба без драки. Кому интересно, когда люди женятся, детей рожают? Вот если ухлопают кого-то – будет, что обсуждать.
Так и с девяностыми. Если начать дискуссию с вопросов, на которые надо ответить для понимания того, что делать дальше, спор тут же затухнет. А если спросить, кого мы не добили для достижения полного счастья, ответы пойдут один за другим: коммунистов, сталинистов, сепаратистов, экстремистов, террористов, коррупционеров, реформаторов, псевдореформаторов, контрреформаторов, олигархов, либералов, демократов, гэбистов, националистов, американистов, американцев, мигрантов, эмигрантов, коллаборантов…
И, конечно, разнообразных предателей. Немцев в свое время так заинтересовал вопрос, кто предал народ в ходе Первой мировой, что дискуссия плавно привела их ко Второй.
Был бы жив Березовский – очень удивился бы утверждению, будто он кого-то предал. Борис Абрамович всегда заботился лишь о собственных интересах, поэтому предать никого не мог в принципе. А вот послушать его ответ на вопрос, почему он своим же собственным интересам не следовал, было бы любопытно. Его тактический интерес сводился, конечно, к тому, чтобы нахапать, и здесь к Березовскому «претензий нет»: хапал профессионально.
Но интерес стратегический состоял в том, чтобы принять участие в создании системы, при которой нахапанное у него останется. А он вместо того, чтоб добиваться компромиссных соглашений с людьми, группами, партиями, желавшими удержать достижения девяностых (с теми, кто нахапал, и с теми, кто стремился к сохранению реформ, свобод, демократии), вступал в соглашения с политическими силами, заинтересованными в его уничтожении.
По глупости он это делал? Нет, Березовский был не дурак. А главное – тысячи людей, выигравших в девяностые, вели себя точно также, как он, и, наконец, проиграли. Проиграли, как те, кто желал вместо миллиарда иметь десять, так и те, кто стремился вместо половинчатой, но реальной реформы, иметь идеальную, но нереальную.